Случайная попутчица

Я ехал ночью по федеральной дороге 90. Ехал с вечеринки. Там были все мои нынешние друзья, человек двадцать. Только трое из нас, включая меня, были сами по себе. Без жён и без подруг. Мы уже привыкли к отсутствию второй половины и даже находили некоторое преимущество перед нашими женатыми друзьями. Когда ты в возрасте и всем обеспечен благодаря своим усилиям, ты доволен жизнью. Но довольство, это не счастье. Счастье не купить. Можно привести красивую женщину из агентства на день или два, но она не даст счастья, а только удовлетворение. Эта мысль меня давно уже беспокоит. Друзья заботились обо мне, знакомили с хорошими женщинами, которые готовы были найти со мной свой вариант счастья, пусть и не такой, какой был в молодости, но с понимаем души друг друга. Меня бы устроил такой вариант, но я сам себе не доверял.

Зачем я буду калечить золотые годы женщине и себе. Сам я не образец для сексуального удовлетворения женщины. Возраст. И чем дальше, тем я становлюсь хуже. Это мне сказала хозяйка бюро свиданий. Женщины там не проститутки, а неудовлетворённые жизнью леди, которым, время от времени, надо разрешать гормональный дисбаланс.

Возле посёлка White Harbor, показались полицейские мигалки и послышалась сирена скорой помощи.

— Надо же, так угодить ночью в пробку, не мой день сегодня.

А я хотел домой, лечь в ванну и успокоиться. Мне не нужна женщина для секса, я уже угасаю. Мне нужна подруга для коротанья вечеров, для бесед, для обмена душевным теплом, для заботы. У меня есть потребность в заботе о ком то. И эта потребность растёт год от года

Я свернул на городок Cuevas и поехал на скоростную дорогу 10. Menge rd была узкая и шла через болота, которые образует Wolf river. До дороги десять оставалось миль пять. Я не гнал, может броненосец выползти на шоссе и тогда меня сильно кинет в сторону. Он словно камень на дороге. Может и крокодил переползать из одного болота в другое. Тоже не в радость. За наезд на него могут штраф влепить через суд. Вдруг фары выхватили из темноты женскую фигуру. Она не шла, а петляла. В такое время и в таком месте пьяных не бывает. Видимо, ей плохо. Сбавил скорость. Она видела свет фар моей машины, но не обернулась и не попросила подвезти. Странная ситуация. Я медленно её догнал, остановился и открыл окно:

— Вам помочь? — Спросил я.

— Мне уже никто не поможет, — ответила она.

Тут я заметил, что она беременная и довольно молодая. Может на себя руки наложить по глупости.

— Я всё понял, садитесь, пока вас крокодил не покусал.

Эта фраза её немного привела в чувство.

— И вас и вашего ребёнка, хоть его пожалейте. Он ни в чём не виноват.

— Спасибо, вы правы, мой сын не виноват, что я полная дура.

— Вы не дура, вы просто ошиблись в человеке. Это бывает, это нормально для homo sapiens, ошибаться.

Женщина села на пассажирское сидение и застегнула ремень. Он был короток при её животе. Я вышел из машины, открыл её дверку и отрегулировал длину ремня. Ей стало легче дышать.

— Спасибо за заботу, вы как папа.

— Я и есть папа со стажем.

— А куда мы поедем?

— Мне никуда не надо.

Ванна отменяется и стресс снимать уже не придётся. В таком виде её отвозить в полицию не стоит. Они не психологи, и спать там можно только в КПЗ. Придётся ехать домой.

— Поедем ко мне домой. Помоетесь, покушаете и ляжете на диване, я включу кондиционер, что бы и ребёнку хватало воздуха.

— Вы не пастор?

— Нет, я пенсионер. Живу один. Семья в Biloxi, я давно от них ушёл. Не хочу мешать.

— А жена?

— В разводе 28 лет, но живёт не так далеко. Остались друзьями.

— У вас сильный акцент.

— Я могу говорить без акцента, когда прихожу на приём к врачу или адвокату. А так говорю, как придётся. Меня понимают даже полицейские.

— Я вас тоже поняла, вы не волнуйтесь, я долго не задержусь. Просто надо прийти в себя, всё обдумать и решить, как жить. Я уже не хочу умирать. Вы своими крокодилами отбили охоту к суициду. Как представлю, что кусает за живот, аж сердце останавливается.

Наконец приехали домой. Вошли, женщина посмотрела дом и сказала:

— Вполне приличное жильё для холостяка. А почему вы не спрашиваете, как меня зовут?

— Как вас зовут?

— Сильвия. А вас?

— Влад, Владимир, Вольдемар. Мне без разницы, полное имя даже эмиграционный сервис не смог написать

— Вы русский?

— Да.

— А я вам зачем?

— Кончай вопросы задавать, ты не следователь. Иди в ванную комнату, а я что-нибудь подберу из своих рубашек или маек. Я устал и хочу спать. А надо ещё ужин приготовить.

— Не сердись. Иду, иду.

Так мы перешли на короткую ногу при общении. Я пожарил кабачки с брокколи и заварил чай. Достал слоёные плюшки с голубикой и всё положил на стол. Поискал в гардеробе фланелевую рубашку, но она оказалась не свежей. Открыл пакет с новыми футболками и взял одну и чистое банное полотенце. Зашёл в ванную, а Сильвия спит. Она открыла глаза и сказала:

— Я уж думала, ты не придёшь.

— Держи, завтра купим в Волмарте всё что надо.

— Слушай, мне нужны прокладки. Могу диван испачкать.

— Дай сообразить. У меня остались мужские трусы, специальные. Когда у меня был рак и я писал где попало, то такими трусами меня и снабдили. Подойдут?

— Покажи.

Я вышел и через минуту вернулся пакетом таких трусов.

— Вполне нормально, до родов хватит. Знаешь. Помой меня, пожалуйста, а то я уже разомлела. Не стесняйся, у тебя тут женщины были. Видишь кондиционер на полке, а рядом ночной крем.

— Да, были. Ревнуешь?

— Я им завидую.

Я её мыл аккуратно, как ребёнка. Каждый сантиметр кожи протирал мочалкой. Сильвия молчала. Я на неё посмотрел. Её глаза были закрыты, а на лице блуждала улыбка. Наконец закончил и обмыл с душа. Раскрыл полотенце, она вышла из ванны и завернулась в него.

— Влад, я не хочу от тебя уходить.

— А я тебя и не гоню.

— Я серьёзно, я разведусь и мы поженимся.

— Постой, а что у тебя за синяки по всему телу?

— Побои, не догадался?

— Завтра пойдём в полицию, ты напишешь заявление о побоях. Его арестуют. Потом ты дашь список личных вещей и документов, которые надо забрать из дома. Затем подашь на развод. Он будет в тюрьме, а ты по zoom будешь отвечать судье из родильного дома.

Разведут 100%. Когда ты выйдешь из родильного дома, мы пойдём с сити холл и подадим заявление на брак.

— Браво. А кто оплатит все издержки?

— Я, а после развода дом продадут на аукционе. Сколько он стоит?

— Тысяч двести.

— Судя по твоему рассказу, твой художник даже налог на собственность оплатить не сможет. 100тысяч по суду тебе, а ему пятьдесят после выхода из тюрьмы.

— Да, я работала кассиром в Winn Dixie в две смены, что бы свести концы с концами.

— Я там часто бывал.

— Я тебя помню. В ванной вспомнила твой акцент. Ты всегда покупал одно и то же. Свежие корешки турмерика и колумбийские хризантемы. Странное сочетание, цветы и специи. Ты давал десятку и говорил, что сдачи не надо. Почему?

— Много людей, которые не могут заплатить полностью. У кассира должны быть лишние деньги, что бы проявить человеколюбие. А для меня доллар или два не так важны, как им.

Так за разговорами мы поужинали, я пошёл мыть посуду, а Сильвия легла в постель на диване.

— Влад, а ты где спать будешь?

— В другой комнате. У меня есть походная раскладушка.

— Нет, нет. Ты будешь спать со мной. Столько впечатлений, мне одной будет не уснуть. Я тебя обниму, согреюсь и усну.

— Хорошо, ты ложись, а мне надо принять душ.

— И побриться.

Внимательная. А я на вечеринку поехал не бритый. Опустился. Небритый мужчина никому не нужен, даже той женщине, которая готова была наложить на себя руки.

— Хорошо, Сильвия, ты права. Небритый мужчина доверие не вызывает.

Помылся, побрился, думал она уже спит. Но Сильвия ждала, улыбнулась и сказала:

— А перед сном поцеловать, ты не хочешь?

— Это же уже обязательства.

— Может ты передумал на мне жениться?

Дурак, сболтнул лишнего, увлёкся самой ситуацией. Хотел быстрее разрешить проблему и влип.

— Ты правда этого хочешь? Выйти за старика?

— Меня твой возраст не волнует. Ты за весь вечер не сделал ни одной плохой вещи. Это главное. Ты таким будешь до конца своих дней. Привычки люди не меняют. Мне нужен верный человек для жизни. Когда ты станешь совсем старый, я буду за тобой ухаживать. Мне кажется, я тебя люблю. Ты же меня в таком положении не бросил, а мог проехать мимо, как сделали десяток водителей.

— Хорошо, но я отвык от семейной жизни. Тебе придётся меня перевоспитывать.

— Я всё понимаю, не волнуйся. Более преданной жены ни у кого не будет.

Я лёг в постель, прижал Сильвию к себе и мы сошлись в долгом поцелуе. Потом я повернулся на правый бок, она меня обняла и очень быстро уснула. А я не спал. Малыш в животе Сильвии сучил ногами, вертелся, а я его мысленно успокаивал. Это помогло и я уснул. Утром тихо высвободился из-под руки Сильвии, оделся и пошёл на кухню. Сделал гренки и заварил кофе. Принёс поднос на диван. Сильвия спала и улыбалась во сне. Я её поцеловал и разбудил. Она посмотрела на поднос и потянула ко мне руки.

— Дорогой, я такое видела только в кино. Я люблю тебя. Поедем сегодня в полицию и я сделаю всё, что ты вчера сказал. Если ты откажешься заключить брак, то сделаешь меня самой несчастливой на свете.

— Не волнуйся, я не откажусь. Для меня ты подарок небес.

— Спасибо. Давай покушаем и поедем.

Вопросы домашнего насилия в Америке решают быстро в пользу женщины. Сержант Саймон на меня посмотрел и тихо сказал:

— Конец холостяцкой жизни?

— Судя по всему, да.

— А на рыбалку ходить будешь?

— Поговорю, может, отпустит, ха, ха.

— А ребёнка усыновишь?

— Конечно. Он мог умереть вместе с матерью. Попробую сделать им счастливую жизнь.

— Если что, звони. Поможем.

— Спасибо.

В тот же вечер начались схватки. Отвёз её в госпиталь Memorial. Задремал в приёмной. Меня разбудила медсестра:

— У вас сын, сэр.

Я рассмеялся и обнял сестру. Спасибо за чудесные известия Кэтрин. У меня сын!

— Можете навестить маму и сына. Сильвия уже пришла в себя, Мы сделали кесарево сечение. Кто её бил ногами?

— Дело уже в полиции, его арестовали и в тюрьме ждёт суд. Если вы дадите заключение о травме, то это будет очень кстати.

— Хорошо, мы сегодня вам вручим этот документ. Сильвия вас очень любит. Поэтому я и сказала, что у вас сын.

— Я очень тронут, Кэтрин. Я от него не откажусь.

Мы вошли в комнату, где была роженица. Сильвия просияла и притянула ко мне руки. Я так рада тебя видеть. У нас сын. Посмотри.

Я взял малыша на руки. Прижал к своей груди и почувствовал быстрые удары его сердца.

— Как назовёте мальчика? — спросила сестра.

— Грегори, в честь моего деда, которого я не видел. Его убили до моего рождения. Пусть в нём он сейчас живёт и видит, как я счастлив.

— Сильвия, вы не против?

— Нет, нет. Грегори очень красивое мужское имя. Оно хорошо звучит вместе с твоим полным именем.

Я поцеловал мальчика, он сопел и не открыл маленьких глаз. Положил его рядом с Сильвией, опустился на одно колено и достал из кармана коробочку с кольцом;

— Сильвия, ты согласна стать моей женой?

Две медсестры аж открыли рот. Такого они никогда не видели, что бы и чужого ребёнка признал своим и предложение сделал за три дня знакомства.

— Да, моя радость. Я согласна, клянусь Иисусом Христом, ни у кого не будет более верной жены.

Расписали нас без проблем, были на церемонии обе медсестры и три полицейских. Лучших свидетелей нам и не надо. На аукционе дом продали. Сильвия получила всю сумму, за вычетом налогов.

— Дорогой, я теперь с приданым! Как всё изменилось, чуть не наложила на себя руки, а теперь счастливей меня нет.

— Все дела решаются на небесах. Наши грехи прощены. Будем жить в любви и верности.

Через три месяца опять была вечеринка и я поехал с женой и сыном. Ребята были в курсе всех тонкостей и радовались за нас. Тара, жена Питера, подошла к Сильвии на кухне и тихо спросила:

— Ты его правда любишь?

— Да, это что-то религиозное. Он безмерен, как космос, мудр как пророк. Он моё солнце, без его света я хожу как слепая.

— Я завидую твоим чувствам. Мой Питер никогда таким не был. Не изменяет, но ни разу даже цветов не подарил. Все цветы, что на столе, я сама покупаю. У него чего-то нет в душе, нет ауры, рождение дочки встретил спокойно по-деловому. Даже её не поцеловал, когда взял в руки. Посмотрел и отдал медсестре, а не мне.

— У него другое видение счастья, Тара. К такому отношению надо привыкнуть. Он другого в жизни не видел. Это мой, как вулкан, не хочет стареть и боится, что я когда-нибудь буду недовольна как женщина. А мне в отношениях важно то, что он может дать, он это даёт. А что не может, я и не требую. А не может он очень много, но я это встречаю улыбкой и он не обижается, понимает и почти боготворит.