Слепота

У некоторых потерявших зрение сохраняется фоточувствительность, и они могут различать уровень света вокруг. Попробуйте закрыть глаза и осмотреться. Если сконцентрироваться, можно найти источник света. А теперь прикройте закрытые глаза рукой. Совсем другое дело, правда? Но, кажется какие-то частички света всё же проникают сквозь преграды и доходят до ваших зрительных нервов. Поверьте, эти частицы света сохраняют вам рассудок, потому что уже год я живу в абсолютной, кромешной, непроглядной тьме. Нет, это не пустота, как у некоторых незрячих. Вокруг меня тьма, темноту которой я не в состоянии выразить никакими эпитетами.

О том что я потеряю зрение я узнал заранее. Хотя мне тогда и сказали, что я потеряю зрение в течении двух лет, на удивление врачей моё зрение оставалось со мной долгих шесть лет. Все эти годы я учил язык Бройлера, ходил с тростью, закрыв глаза, учился ставить предметы на свои места, чтобы всегда знать что где находится. Моё зрение постепенно становилось всё более мутным пока в один день я не погрузился в тьму. Я думал, что, был готов ко всему. Я слышал много историй незрячих людей, но то, что случилось со мной в корне отличалось от их слепоты.

Я перестал различать что сон, а что явь и биологические ритмы мне не помогали. Всё вокруг меня словно и фантазия и реальность одновременно. Когда я выхожу из дома, я оказываюсь на улице среди неописуемо уродливых тварей, которые при движении издают хлюпающие звуки, сопровождающиеся звуками сочащегося гноя и вонью какую, кажется, не встретишь ни в одном уголке нашей вселенной, а говорят они на языке, который кажется создан в аду, и язык этот настолько жуткий, что от каждого слово мне хочется достать из кармана ножницы и вонзить в собственное горло. И это не просто кажется реальным, для меня это и есть реальность, в которой я живу.

Я научился жить с этим, целыми днями гуляя в лесопарке, рядом с домом. Кажется, этот парк единственное спокойное место в мире, в его глубине, в которой я провожу весь свой день, совсем нет этих монстров, но тут есть то, что не позволяет мне даже здесь чувствовать себя спокойно. Это гул, исходящий из дальней части парка. К вечеру он усиливается, становясь всё более жутким. Но несмотря на ужас, что он наводит на меня, он притягивает и манит к себе. Каждый раз когда я слышу его, мне хочется бросить свою трость и сломя голову нестись в сторону гула. И чем ближе я к дальнему части, тем больше становилось желание.

Сегодня гул стал почти невыносимым ко времени когда я обычно уходил. Последнее время мне приходилось уходить на пол часа раньше из-за усиливающегося гула, но сегодня я решил задержаться и не сумел выстоять перед ним. Я пошел к нему, словно к свету в конце туннеля, и может я дошел бы до него, если бы я не услышал чьи-то шаги. Кто-то шел ко мне. Гул ослаб. Он всегда утихал рядом с другими людьми. Я остановился и попросил проводить меня к выходу. Это была девушка, которая в отличие от монстров, что наполняли мой мир тьмы, была нормальной. По голосу нельзя составить портрет, но я был уверен, что человек с таким прекрасным голосом как у неё очень красив. Она предложила проводить меня до дома, но я отказался и недалеко от выхода мы разошлись.

Выход из лесопарка это то место, через которое я прохожу изо дня в день и которое больше всего пугает меня. Улицы города наполнены уродливыми существами, однако их скопление тут меня особенно пугает. Но самое жуткое не это. Прямо у выхода из лесопарка расположен небольшой парк аттракционов. Детский смех, который я слышу со стороны этих аттракционов, вот что наводит на меня ужас. До потери зрения я множество раз видел эти аттракционы, но теперь они выглядели совсем иначе

Мне предстоит пройти между аттракционами и, зная что меня ждет, я медленно двигаюсь к выходу. Слабый хор детского смеха становился всё громче. Каждый раз я надеюсь, что люди к этому времени уже разошлись, но, кажется, сегодня их еще больше, чем вчера. Подходя сюда я всегда жалею, что не остался в глубине парка, хоть оставаться там нельзя, ведь гул затянет меня.
У меня перехватило горло. Детский смех резко сменился на жуткие крики, а слабый гул из глубины лесопарка усилился и словно схватив меня за горло начал тянуть меня назад. Я замер, сопротивляясь зову гула. Скоро это пройдет, надо только потерпеть. Во всем виноват смех. Почему они не могут просто перестать смеяться?
Я устремил свой взгляд на источник смеха. Смех доносился отовсюду, но всегда есть один аттракцион, что, кажется, приносит детям особенное удовольствие. Источником смеха было то, что когда-то звалось каруселью. Теперь же это был фиолетовый склизкий монстр, с краев крыши которого словно слюни свисали десятки щупалец, а нижняя часть крыши и пол заполняли десятки больших и сотни мелких зубов. Крыша обрушилась на детей и из под нее послышались крики и звуки перемалывания костей, после чего крыша поднялась и дети снова залились смехом. А гул все нарастал, смешиваясь с криками и визгами детей, с отвратительными звуками движения монстров вокруг и их жутким языком. Я не смог противиться зову, когда всё вокруг отгоняло меня, и развернувшись я пошел к гулу.

Бордюр уже закончился, но я продолжал идти. Эту часть парка я знал, кажется, даже лучше, чем собственный дом. Наконец я услышал шаги впереди и замедлился. Шаги прекратились и, кажется впереди идущий развернулся ко мне.

— Как вы сюда дошли? — испуганным голосом сказала девушка.

— Вы помогли мне и я хотел узнать ваше имя, — сказал я.

— Ника, — сказала девушка, улыбнувшись.

Спустя неделю по местному радио передали, что маньяк орудующий ножницами совершил уже седьмое убийство и что парк будет закрыт еще несколько дней. Когда парк открыли, я направился туда, прошел сквозь опустевшие аттракционы и направился в свою любимую дальнюю часть парка, ведь гула больше нет и он не появится ближайшие двенадцать месяцев. А на случай если он вернется, я уже купил новые ножницы.