Монотонный шум города грубо прерывался раздражающим стуком.
— Тук- тук — тук.
Мальчишка, лет двенадцати, стоял под окнами многоквартирного дома и бросал в стену камень. Тот звонко стукал по кирпичной кладке и отскакивал от стены. Парнишка, неторопливо, находил его в траве, отходил от стены на несколько метров и снова бросал в нее камень:
— Тук!
В окне дома, в стену которого каждый раз прилетал камень, зашевелилась занавеска. Пожилой мужчина отодвинул занавеску и открыл окно.
— Что ты делаешь? — спросил он мальчика.
Мальчишка насупился, сжал глазки до узких щелочек, но промолчал.
— Зачем ты кидаешь камень в стену? — повторил вопрос взрослый.
— Хочу — ответил мальчишка с вызовом.
— Если у тебя так много свободного времени и сил, пошел бы полезное что-то сделал.
— Не хочу — все так же, с вызовом, ответил паренек.
— Понятно. Ты что — слабоумный?
Мальчик поджал губы, его щеки побагровели, а маленькие злобные глазки не мигая смотрели на мужчину в окне. Он словно алый чайник на плитке, кажется готов был лопнуть от натуги, камень в его руке заметно дрожал и когда наконец «пар» вырвался, мальчик швырнул камень изо всех сил, едва не угодив в окно. А затем дал стрекача во весь опор.
Много, много лет спустя, когда история не просто забылась, а стерлась из времени, словно и не было ее, в стену под окном снова ударил камень. Затем еще один. И так несколько раз:
— Тук — тук — тук.
И снова как в первый раз — занавеска сначала дрогнула, а затем глубокий старик, совсем уже лысый с хлипкой белой бородой, сдвинул занавеску и открыл форточку.
