Скелет, говорящий «Ом»

Эпиграф: «(Не) буди лихо, пока оно тихо»

***

Место действия: неизвестно

Герой: парень, 20 лет, студент 2-го курса истфака

Мы отправлялись в поход с приличным комплектом снаряжения, я, мой друг и его девушка. У нас были спальные мешки, компас и палатка, гитара, консервы впрок, перочинный ножик – короче, подготовились. Мы планировали отметить день рождения друга в приятной компании сентябрьского леса, переночевать в палатке и двинуть домой. 

Праздник прошел хорошо, пару бутылок пива на каждого хватило для поддержания настроения. Вместо торта было походное варево, которое тогда казалось нам невероятно вкусным. Я что-то играл, девочка подпевала, именинник пялился в костер, улыбался и подкидывал в огонь сухие ветки. Потом мы травили байки, прятались друг от друга за деревьями, играли в городки палками и бутылками. Ночь тоже прошла спокойно.

Утром меня разбудили странные звуки. Я прислушался: как будто кто-то большой и тяжелый топчет землю рядом с палаткой. Прислушался еще раз – не показалось. Стараясь не шуметь, я растолкал ребят. Прислушались все вместе – и точно, рядом кто-то бродит. Мы еще не знали, стоит ли бояться, и в нерешительности затаились. Спустя минут пять показалось, что звуки прекратились. Мой друг осторожно дернул змейку на входе в палатку.

Я окончательно проснулся. Метрах в пяти от нас повисла здоровенная медвежья морда.

Пару секунд мы тупо смотрели друг на друга. Я был в ступоре и решил, что это даже на руку: пожалуй, без резких движений нам всем будет лучше. Вдруг я понял, что мне до слез жалко гитару. Она столько еще могла повидать, а теперь наверняка сгниет в этом лесу прежде, чем найдут мой труп, если от него вообще что-то останется.

Вдруг отчаянный крик врезался в мои уши, истошно громкий и визгливый. Я успел заметить, как между пальцев моего друга сверкнула сталь, и его воплю начал вторить гортанный, лающий рев. Медведь бросился на нас.

«Идиот» — подумал. Мой друг, конечно, хорошо играл в дартс, но выбросить в зверя наше крохотное, единственное оружие – это предел. Будь здесь наша преподша по обж, передумала бы насчет его тройки.

Сделал первое, что пришло в голову – бывает. Но иногда бывает в последний раз.

Палатка превратилась в месиво из обрывков ткани, человеческий конечностей, жутких звуков, когтей и зубов. Я сучил руками и ногами, пытаясь сбросить с себя остатки нашего жилища и встать. На щеку брызнуло что-то теплое, потекло в рот, я начал плеваться и понял: кровь.

От дичайшего всплеска адреналина зазвенело в ушах, мир натянулся, как струна. Не помня себя от ужаса, я задергался еще активнее, наконец-то почувствовал землю под ногами и понесся прочь, ничего не видя перед собой, продираясь наугад сквозь кусты, считая боками стволы деревьев. Все мое существо стало одной идеей  – бежать отсюда, как можно дальше и как можно дольше. Я будто ослеп и оглох, потерял рассудок. Я никогда не боялся сильнее. Сейчас я думаю, что раньше вообще не знал, что такое страх.

Ожидаемо, что я пришел в себя в совершенно незнакомой части леса. Очевидно, что ничего из снаряжения я с собой не взял. Я не мог вспомнить, сколько и откуда бежал, мне было плохо, виски трещали, глаза вылезали из орбит, я задыхался, в горле свербило, язык высох, во рту был привкус железа. Я согнулся, хрипя и кашляя. Рассудок начал возвращаться стремительно быстро, и по моим щекам потекли слезы.

Следующие несколько дней я ночевал, забираясь на деревья, спал постольку-поскольку. Мне повезло, что я не снимал ветровку, когда ложился с ребятами: в карманах я нашел телефон, который, конечно же, не ловил сеть, зажигалку, сигареты, двойной сникерс и семечки в целлофане. Я пытался вернуться к палатке, но так и не смог ее найти. Скорее всего, в этих попытках я и заплутал окончательно.

По утрам я собирал росу прямо губами с травы, хвои и мха. Пакет из-под семечек приспособил под добычу конденсата. 

Я жил только благодаря грибам и ягодам, и на такой диете мне было не протянуть долго. Когда встречалась мелкая живность, я думал ее убить и съесть, но так и не решился.

Меня пугали мысли о том, что мне может стать еще хуже. Может, медведь убил бы меня быстро и безболезненно, а здесь я буду мучительно долго умирать от голода, или отравления неправильной ягодой, или упаду с дерева ночью, сломаю хребет и буду беспомощно дожидаться конца. С каждым днем надежда спастись таяла, но я продолжал идти наугад. А что, если кто-то из ребят выжил, рассказал людям и меня уже ищут?

Пусть чудом, но я все-таки дотянул до событий, ради которых написан этот рассказ.

Смеркалось. Изможденный, грязный и отчаявшийся, я брел куда-то вперед. Съедобная растительность не попадалась, пакет прохудился.

Черные стволы сменяли друг друга, тянулись бесконечной вереницей. Лес наполнялся ночной прохладой и особыми звуками, которые обитают только в темноте. Я вертел головой в поисках новой спальни, контуры предметов были неясными в сгущающейся тьме. 

Что-то вокруг меня неуловимо изменилось. Я остановился, подобрался, навострился. Кажется, деревья закончились. Вековые стволы расступались передо мной, освобождая место для большой круглой поляны. В центре нее исполинской громадой высилось какое-то растение, темнота мешала разобрать, какое именно.

Пейзаж был необычным, поэтому я, ведомый обреченным интересом, подошел ближе к огромному силуэту.

Скелет. Гигантский, мать его за ногу, скелет.

Я почувствовал, как дернулось левое веко. Я сошел с ума? Все-таки отравился? Я лежу где-нибудь, умираю, а это – предсмертные путешествия остатков моего разума?

Фигура была чуть выше окружавших ее деревьев. Титанический череп буравил меня черными, бездонными кратерами пустых глазниц. Я чиркнул зажигалкой, выхватив из темноты фрагмент поросшей мхом желтоватой кости. Дотронулся: как настоящая.

Великан сидел в позе лотоса, сложив огромные ладони на коленях, сомкнув пальцы рук в медитативных жестах. Бедра едва прикрывали истлевшие лохмотья. Ветер гулял в пустом нутре, в грудную клетку попалось звездное осеннее небо. Позвонки составляли толстый хребет, напоминавший спину доисторического ящера.

Это было сюрреалистичнее всех полотен Дали вместе взятых. Я смотрел на исполина, в груди шевельнулся то ли первородный ужас, то ли благоговейный трепет. Мозг, казалось, вот-вот рассыпется искрами, взорвется внутри черепной коробки: настолько плохо увиденное соотносилось с картиной мира, которую я по крупицам выстраивал годами.

Я долго и тупо стоял, охваченный противоречиями, потрясенный до глубины души. Из оцепенения меня вывел рев вдалеке, очень похожий на тот, который я слышал в день предполагаемой гибели моих друзей.

Машинально мне захотелось укрыться от источника звука, так как я подумал, что это может быть медведь, возможно, даже тот самый медведь. Я отбежал назад, не отворачиваясь от скелета, и спрятался за деревьями.

А на поляну начинали сходиться животные. Волки, белки, лисы, куницы. Невдалеке я услышал плеск ручья и шлепанье чешуек по воде, тонкое, как хрустальный перезвон – рыбки плескались, словно приветствуя исполина. Значит, рядом была вода. Но погодите, который день я шатаюсь в этой части леса, как я мог не знать, что неподалеку есть водоем? Может, я просто немного не дошел до воды? Или пропустил ее раньше, а сейчас вернулся? Я что, хожу кругами? Или никакой воды тут совсем нет, а это моя галлюцинация? Я уже сошел с ума? В конце концов, почему я могу слышать с такого расстояния, как рыбы плещутся? Не знаю.

Стайка крошечных, но ярких, как майское солнце, светлячков, озарила поляну. Я невольно залюбовался скелетом. Существо из других миров, самое странное, что я видел в жизни. В его дисгармонии с окружающим миром было нечто настолько притягательное и прекрасное, что я не мог оторвать глаз.

Я был изможден и все равно бы тут, наверное, умер, а так – будь это все хоть реальность, хоть галлюцинация, я, черт возьми, хочу, чтоб это было. Хочу это видеть. Даже если я сошел с ума – все равно. Главное – смотреть.

Рядом раздался тихий треск сучьев, и я почувствовал, как что-то большое садится рядом. Вонючая шкура, жесткая и колючая, как наждак. Она оцарапала мне щеку. Да хоть медведь, мне вообще плевать. Пусть сожрет.

По характерному урчанию я понял, что это и правда был медведь.

Я отодвинулся и продолжил смотреть. Зрелище на поляне завораживало и согревало. Звери сидели мирно, словно позабыв о своих местах в пищевой цепочке. Светлячки поднялись к черепу, влетели внутрь него и превратили голову гиганта в торшер, освещающий, наверное, метров на пятьсот окружающий лес. Или вообще весь лес, не знаю. В пустых глазницах засветился теплый огонек, за зубами зашевелился язычок пламени, который на самом деле был светлячком. 

И так мне было на душе славно, что я пошел на этот свет, вышел серой, безликой тенью из лесной чащи, увлекаемый таинственным сиянием скелета. Я вступил в круг животных, все вокруг было такое яркое, насыщенное. Сытое. И я, несмотря на голод и изможденность, тоже чувствовал себя наполненным от их света.

Внезапно все живое на поляне затихло, замерло, затаило дыхании в ожидании чего-то. Все взоры были направлены на скелет, и головы чуть запрокинуты. Я тоже замер, глядя скелету в глазницы.

И тут из пустого нутра раздался протяжный, глубокий звук. Он напоминал мне мантры, которые я слышал в документалке про древних шумеров, но по прошествии секунды я понял, что скелет говорит «ом». Звук дрожал, набивая воздух, как пустую мягкую игрушку. Казалось, все живое вибрирует в такт таинственному зову из бесплотной глотки.

Я отринул попытки понять, как скелет может издавать звуки, потому что это понимание все равно не вместилось бы в мой рассудок, он и без того трещал по швам. Мантра не пугала меня, не поражала воображение, не вводила в ступор. Запрокинув голову, я сидел и смотрел на происходящее, животные тоже сидели и смотрели, даже травинки будто приподнялись и вытянулись в сторону исполина.

Скелет, говорящий «ом» просто был, и мы неплохо проводили время. Звук не гипнотизировал. Напротив, я ощущал свое сознание как никогда ясным и трезвым, и это было даже смешно сейчас, потому что я нашел в лесу среди ночи какую-то неведомую хрень и смотрю на нее, пусть умирающий от голода и усталости, зато преисполненный в своем познании, как чувак из популярного видоса.

Мысли постепенно улетучивались из моей головы, уступая место умиротворению. Уголки моих губ невольно поползли вверх. Мое сердце, объятое плотным, глубоким звуком, билось в такт фантастическому пению. Я сам не заметил, как опустился на землю среди волков, куниц и прочего лесного зверья. Голове было удобно, тепло и мягко на бархатистой траве, тело будто никогда и не знало напряжения. Я будто стал невесомым, легким, как перышко. И я заснул.

Это был самый спокойный и хороший сон за много лет. Когда я открыл глаза, я увидел пустую поляну, залитую солнцем. Ни скелета, ни животных рядом не было, даже трава не была вытоптана на месте сборища.

Странно, может, я просто бредил?

Хотя… все равно. Я чувствовал себя свежо и бодро, и в этом уже была нехилая магия.

Я подумал: «Мне нужно просто идти дальше, просто идти, потому что другого выхода я не знаю». Так что я встал и пошел, как водится, наугад, а по дороге мне встретился приличный куст земляники.

Когда вдалеке послышался рев автомобильных двигателей и шорох покрышек, я был спокоен: как будто так и надо, как будто я потерялся, чтобы найтись, а иначе и быть не могло.

Дальше все по накатанной: чудесное возвращение, слезы родственников, мотание по разным конторам, мне даже предложили дать интервью о своих недельных мытарствах, но я отказался. Я тяжело переживал потерю друзей – выяснилось, что они погибли через пару часов после стычки с медведем, успев немного отползти от нашего лагеря в сторону цивилизации. Их тела нашли грибники, и, когда я вернулся, они уже были похоронены.

Время шло, жизнь возвращалась в привычное русло. Я все так же ходил на пары, общался, играл на гитаре, закрывал хвосты и покупал бич-пакеты. Про скелет я никому рассказывать не стал: не знаю, почему, но мне не хотелось этим ни с кем делиться. Я, может, рассказал бы другу, но друг лежал в земле, а новых друзей заводить не хотелось. К тому же, рассказ получился бы бредовым – и сказочным, ровно настолько, чтобы сгодиться на целую медкарту с историей какой-нибудь душевной болезни.

И вдруг, однажды в среду, в три часа дня я снова услышал ее – мантру поющего скелета. Она застал меня в местной забегаловке рядом с универом – между парами все равно было окно, и я решил выпить кофе.

Это точно была та самая мантра, потому что столик начал вибрировать под моими локтями в такт могучему звуку, который никто не слышал: он звучал в моей голове, он был предназначен мне и только мне. Я сразу все понял. Встал, окликнул официантку, расплатился, скинул переводом ей на чай и ушел, даже не допив свой кофе. Я знал: меня зовут. И мне хотелось идти на этот зов, и я шел, и мне было замечательно.

Первым делом я сходил в деканат и забрал документы. Смотрели на меня, конечно, странно и задавали кучу ненужных вопросов, видимо, удивившись моему внезапному решению. К счастью, все быстро уладилось. 

Затем я вытащил симку из телефона и сломал, а мобилу забросил на крышу какого-то гаража, пока проходил мимо. Я не вдумывался. Я просто делал то, что знал.

Последним этапом стало выселение из общаги, благо, вещей у меня было немного и все они поместились в коробку от микроволновки, которая без дела стояла за шкафом в моей комнате, после чего отправились в ближайший мусорный бак.

Все. Больше меня ничто не держало.

Через пару часов я уже трясся в электричке на пути к тому самому лесу.

Я вышел на полустанке и направился в чащу. Я знал дорогу. Все это время я шел на звук.

Деревья и кусты расступались передо мной, трава с хвоей мягко хрустели под ногами. Я слышал голоса лесного зверья, и шел вперед, окутанный ароматами леса, глядя прямо перед собой.

Добравшись до поляны – ни на толику не сомневался в том, куда приду – я наконец-то снова увидел его. Скелет, говорящий ом, сидел на прежнем месте, молчаливый и незыблемый, и ждал меня. Глубоко вдохнув и шумно выпустив воздух, я сделал последний шаг навстречу.

И тут исполинская фигура замолчала и начала подниматься. Похрустывая, выпрямлялись могучие кости, лишенные мышц. Я запрокинул голову, безотрывно глядя на великана и не двигаясь с места. Его движения завораживали меня.

В один шаг скелет поравнялся со мной. Ростом я был ему ниже колен, а деревья – по пояс. Какое-то дуновение сверху взъерошило волосы на моей макушке, и я задрал подбородок: исполинская рука опускалась ко мне. Скелет пригнулся, опуская на землю раскрытую ладонь.

Я прикинул, что к чему, и присел на массивную кость. Медленно, осторожно, собрав пальцы, исполин начал поднимать меня. Взору все яснее открывались невероятные виды, описать которые у меня не хватит слов: доселе я и представить не мог, как, должно быть, прекрасно быть птицей.

Верхушки деревьев исчезали подо мной, а облака становились ближе. Я почувствовал радость и такой детский восторг, именно детский. Гигантская рука замерла на уровне ключиц, разжались пальцы, раскрылась ладонь. Недолго думая, я перелез на широкую кость и сел в позу лотоса. Затем, испугавшись, что свалюсь, прилег на живот, ухватившись за край ключицы. 

И мы куда-то пошли. Не знаю, куда, но мне было хорошо и спокойно, я смотрел вперед широко раскрытыми глазами, осязая кончиками пальцев могучие кости. Лес высился где-то внизу, обступая нас со всех сторон. Мы плыли по нему, как по бескрайнему зеленому морю, и выше нас были только облака и звезды.

Я начал гадать, куда мы направляемся. И тот самый голос ответил мне: «Домой». 

*** 

Ссылки и благодарности: 

спасибо вышкам за интернет и Изображение от <a href=»https://ru.freepik.com/free-photo/realistic-side-view-skull-with-branches-looking-away_5397774.htm#query=skeleton&position=29&from_view=search&track=sph»>Freepik</a> за обложку.