Сначала была пустота и в ней — ничего. И вдруг в пустоте возникло: «Я — есть». Осознание собственного бытия заискрилось всеобъемлющей радостью. «Я есть, и значит — я счастлив!» — таково было состояние пробудившегося сознания. Но если есть «я», значит есть и что—то, что «не я», и с этой новой идеей тьма и пустота исчезли, они сменилась пространством, заполненным мягким изумрудным светом.
«Я посмотрел вокруг» — каждое слово вызвало лавину переживаний и воспоминаний.
«Кроме «я», есть «вокруг», «я» может смотреть… глазами(!), у меня есть глаза и не только они, есть тело. Или было тело? Почему так тихо, почему ничего не чувствуется, почему все вокруг однородное?» — забились беспокойные вопросы в… «Голове? Да, если она конечно есть. Я начал присматриваться к прозрачному зеленоватому свечению вокруг. Нет, оно не однородно, чем пристальнее я концентрирую свое внимание, тем отчетливее проступают силуэты деревьев, кустарников и трав. Я лежу в лесу. Да, точно! Я лежу, я это чувствую! И я слышу! Как будто из под воды слышны далёкие гулкие звуки. А рядом тихий шелест трав, или это шепот? Как будто множество голосов перешептываются между собой.
Пошевелиться… Да я смогу. Руки… Ноги…». Одна рука натыкается на что—то холодное и твердое, в другой зажат маленький предмет.
Он сел на земле и осмотрелся. Мир вокруг казался незнакомым, но в то же время — привычным. Взгляд падал на разные явления, и при этом сразу рождались названия вещей и предметов. Вокруг — лес. То что он находится в лесу казалось вполне простым и естественным, даже то, что все вокруг: земля, деревья, небо, светится изумрудно—зелёным светом не казалось чем—то особенным, но в то же время вызывало недоумение. Он осмотрел себя: тяжелые высокие кожаные ботинки, зеленоватые пятнистые штаны, с правой стороны лежит автомат. Автомат? «Мы шли на штурм, был бой. Я лег на землю под обстрелом… Я — умер?» Он вспомнил все, всю свою жизнь от начала памяти до потери сознания. «Да, я лежал, рядом рвануло…» — он сжал кулаки и почувствовал, что в левой руке все ещё что—то есть.
Раскрыл ладонь и увидел что—то круглое, как будто несколько отдельных деталей неплотно соединяются в шарик, кажется из дерева, или нет. «Шишка! Точно. Я лежал и увидел на земле шишку, в стороне росли кипарисы, я взял её в руку и тут — взрыв. Меня контузило, и кто—то отнес меня в ближайшую лесополосу. Точно, выстрелы, взрывы там, в стороне, я их слышу, надо вернуться к своим». Он встал без усилий, но поморщился от того, что видел и слышал вокруг. «Контузия, вот ты какая… зелёная, и этот шепот, ну да и ладно, только пить хочется». Сделав пару неуверенных шагов он замер, потому что в равномерном шепоте звучащем вокруг различил один голос — «Стой!». Постояв минуту, снова сделал шаг, и снова «Стой!». «Мне это кажется. Контузия. Или нет?» Он начал прислушиваться. Сначала шепот звучал как шум листвы или прибоя, но потом в нем стали прослеживаться отдельные голоса.
Слов не разобрать, но есть высокие и низкие, одни тараторят, другие говорят размеренно… «Этого нет, мне надо идти». Встряхнул головой, стараясь заставить слух заработать как надо.
Внутренне сжался, ожидая боли в контуженной голове от резкого движения. «Не болит ничего… Повезло?». «Нет боли, нет страха» — прошептал голос из под ног. «Да, не страшно и не больно. Идти надо». Но вместо того, чтобы идти он сел обратно на землю. «Куда идти то, и как?» Он задумался. Если он сейчас в ближайшей лесополосе, куда его вынесли санитары или другие бойцы, почему вокруг никого нет? Выстрелы, взрывы, крики слышны, очень гулко и глухо, как через вату, ведь он оглушен, но можно идти и на этот звук и наверно он выйдет к линии фронта, вот только с какой стороны? А что если он уже не территории врага? Но это не пугает, просто не понятно, как быть дальше, хочется пить и не хочется никуда идти.
«Нет страха» — послышался шепот совсем рядом. Он невольно взглянул в направлении голоса. Никого. Просто трава. Зачем—то принялся рассматривать её: длинный красноватый стебель вьётся по земле, крупные листья разделены на три доли, большие сиреневые цветки с тончайшими лепестками кажуться пушистыми. «Останься. Усни. Остановись. Будь сильным!
Остановись. Останься» — голоса шептали, а он уже не мог перестать их слышать.
«Проснись! Точно, это сон. Или… клиническая смерть, меня все—таки зацепило». Он снова встал и пошел в произвольном направлении. Если все это не реально, то вообще не важно, что делать, да и хуже от его действия и бездействия уже не будет. «Если это сон, то скоро проснусь, а если кома — то… тоже проснусь» — упрямо сказал он себе — «вот только почему так хочется пить… Хотя во сне так тоже бывает». «Всегда и никогда, куда течет вода» — прошелестело под ногами.
— Где вода? — кажется он сказал это вслух.
— Всегда и никогда.
«Ну и глупости мне мерещатся» — подумал он, но наклонился ближе к земле. Шепот усилился. По земле расстилался пестрый ковер разнотравья. Под ногами он заметил знакомые вытянутые листочки на длинных черешках, вспомнил как в детстве рвал такие в деревне на заливном лугу и ел до оскомины кислый щавель. Кустик который он заметил, как будто затрепетал и засветился ярче других, и снова тихо запел про воду. Он понял, что шепот исходит от растений, каждая травинка что—то говорила, но не каждую можно было расслышать и понять. Вспомнив заливные луга своего детства, он попытался высмотреть в траве другой кустик щавеля, и вскоре действительно заметил его чуть в стороне. Он сделал шаг в его сторону и кустик тоже начал светиться ярче, а голос его сделался громче — «Вода».
Следующий кустик, ещё, и вдруг в траве вспыхнула поющая про воду дорожка, которая сама запетляла и заструилась как ручей среди деревьев. Зачарованный этой картиной, увлекаемый жаждой, он пошел туда, куда показывал щавель и действительно скоро вышел к роднику вытекающему из под камней и тонким ручейком убегающим дальше в лес.
Он бросился на колени и хотел скорее напиться прохладной освежающей воды, но его остановил тревожный шепот «Забудь, забудь».
— Что забыть? — спросил он, а сам поёжился вспоминая, как очнулся в этом непонятном месте, не помня ничего о себе, и как он вспомнил, как все понял, ну или решил, что понял, главное, смог себе как—то объяснить происходящее, а тут — забудь, опять оторваться от своей жизни и всего, что он знал? Нет, это его не устраивало, но пить хотелось смертельно.
«Смертельно… Вдруг я не напьюсь и умру здесь от жажды. И тогда… умру по настоящему?» «Умри, умри» — услышал он шепот от растения с маленькими красными ягодами на тонком стебле.
Он снова наклонился к воде, но вскинулся, услышав птичий крик над головой. Резкий соколиный клекот разорвал шелест таинственного леса. Совершенно обычный, земной, ничем не приглушенный. «А со слухом то все в порядке…» — успел подумать он. Небольшой сокол ловко лавируя между веток спустился к ручью и сел на камень, пристально посмотрел в глаза.
— Ну… Э… Здравствуй! — сказал солдат, удивляясь больше всего тому, что происходящее его нисколько не удивляет. Сокол наклонил голову и… ответил:
— И тебе, не хворать — после чего разразился клекотом—смехом — если конечно можно так выразиться.
Немного помолчали, пристально рассматривая друг друга.
— Я умер? — спросил солдат, решив идти на прямую.
— Нет. Ещё… — ответил сокол.
— А что тогда?
— Тогда и никогда, везде течет вода — пропел сокол и снова засмеялся.
— Черт, да что за чушь?! — начал сердиться солдат.
— Попрошу не выражаться!! — Прикрикнул на него сокол — Что в карманах?!
Удивленный солдат засунул руки в карманы и сразу наткнулся на кипарисовую шишку, он не мог бы объяснить, почему, но точно знал, это именно то, что интересует птицу. Он смущенно вытащил руку из кармана и протянул её на ладони в сторону сокола. Тот внимательно её рассмотрел, потом пробормотал «понятно» и снова уставился на солдата.
— А мне не понятно. Объяснишь? Где я?
— Везде, нигде…
— Про воду ещё расскажи!! — снова вспылил солдат — Ты что, загадки мне загадывать сюда прилетел?!
— И их тоже. Ты между мирами. Мог бы и сам догадаться. Вообще—то ты должен был умереть, но Кипарис, будь он не ладен, он страж границы, это он протащил тебя сюда.
Солдат задумался. События безумны, это точно сон: говорящие растения, говорящая птица, вполне соответствует логике сна, а сон раньше или позже закончится. Но во сне он точно ничего не теряет, можно и с птицей поболтать, можно и воды наконец попить, а то очень уж мучает жажда… И он снова потянулся к ручью.
— Минуточку! — окликнул его сокол — если конечно можно так… Ты так ничего и не понял, да?
— Все я понял. Это сон. И больше всего я в этом сне хочу пить. Даже больше, чем проснуться. Так что, не мешай.
— Все вы конечно хотите пить больше, чем проснуться, что там, что здесь. Валяй. Пей!
Солдат наклонился над ручьём, и уже почти коснулся губами воды, но замер, снова услышав шёпот: «Умри, останься, забудь» — звучало со всех сторон. Он замер на несколько секунд и опять выпрямился, посмотрел на сокола, пристально за ним наблюдавшего.
— Я думаю, это сон. — Повторил солдат, чтобы убедить самого себя.
— Это одно и то же. — сказал сокол и начал чистить перья.
— Так, ладно, а ты то кто, и зачем мне все это говоришь?
— О, ну наконец-то, заметил кого-то, кроме себя! Я — вестник. Я прилетаю к заблудшим, чтобы возвестить им… правила игры, назовем это так.
— А я заблудший?
— А ты знаешь где ты, как сюда попал и куда идти дальше?
Солдат промолчал.
— Видишь, выходит, что так. Так вот возвещаю… Ты можешь пойти дальше, а можешь вернуться, откуда пришел. Но дальше пойти легко: напейся воды, как тебе того хочется, и тогда откроется новый мир. А назад вернуться трудно, для этого нужно найти стража, который тебя сюда впустил, он и выпустит, да только где его искать? А ещё много чего будет осложнять тебе поиск, и первое — это жажда, которая уже сейчас дает о себе знать, но это только начало, а будет хуже. Но стоит выпить воды или что-нибудь съесть, я уже сказал, что будет дальше. Вот собственно и все.
— Так что же мне делать?
— Тебе решать. А мне — пора. — ответил сокол и потянул крылья.
— Постой! Допустим, все так и есть как ты говоришь, но если что-то мне мешает, что-то и помочь должно? В сказках ведь так всегда бывает… — неуверенно закончил солдат.
— В сказках — да, — ухмыльнулся сокол — А ты не в сказке. Но в целом ты прав, в реальности тоже так, ведь сказка твориться по образу и подобию. Все, что ты встречаешь, может тебе помочь, а может и навредить, смотря как ты будешь действовать. Ничего нового, добавить больше нечего. — с этими словами птица оттолкнулась, стремительно взвилась вверх, издала прощальный клич и скрылась за кронами деревьев.
Снова воцарились тихий шелест и шепот. Он сидел у ручья задумавшись обо всем уведенном, услышанном, прожитом. Сон? Было ли когда—нибудь, чтобы он размышлял во сне? Он такого не помнил. Было ли такое, чтобы во сне он помнил о реальности? Тоже скорее всего нет. Из этого напрашиваются неожиданные выводы… «Я мыслю, следовательно я — не сплю?. А что если все это правда? Между мирами… Я должен был умереть, он могу вернуться». Он вспомнил дом, детство, юность. «Дома ждут… Мама говорила, молиться каждый день, чтобы я вернулся». И он может вернуться, должен. Вспомнил, как его призвали, как началась служба. Сначала тяжело было только физически, но чем дальше, тем становилось хуже, страшнее и пришло к вполне обычному итогу. «Вернуться туда… Где страх и кровь. Но можно ведь и не возвращаться, тем более это проще…» И на этот раз выбор за ним. Хотя если присмотреться, он всегда был за ним, только раньше это было не понятно. «Так что же я выберу?» *** «Так что же я выберу?.. Как там говорят, двум смертям не бывать? Если верить всему, что сейчас происходит, то не бывать ни одной, смерти нет, есть только переходы. Значит вопрос только в том, когда и как. Пернатый пугал, что вернуться сложно… Но не невозможно.
Попробую! Если что — напиться я всегда успею. Тем более, от жажды здесь не умру, это уж точно». Солдат усмехнулся и стал подниматься, по привычке поправил автомат. «Интересно, зачем я его таскаю? По идее, мне он здесь не нужен… С другой стороны, вдруг враги? Могут ли у меня здесь быть враги? Пожалуй, раз я не знаю точно, пусть лучше будет». Он ещё немного постоял, затем пристегнул магазин, перевел оружие в режим одиночной стрельбы, оттянул рукоятку затворной рамы, попытался выстрелить. Выстрела не последовало.
Проверил работоспособность всех систем оружия, все в порядке, но — не работает. «Так.
Тяжелая громоздкая железка, которая не стреляет… Оставить здесь и идти налегке?» Такой вариант был соблазнителен, но что-то заставляло колебаться… Солдат махнул рукой и оставил его висеть на груди. Теперь оставались вопросы, куда идти, и как найти нужный кипарис. Он осмотрелся. Деревья, кустарники, травы — зеленый лес подсвеченный зелёным.
Лес лиственный, в целом обычный: дубы, клёны, боярышник, заросли ежевики у ручья.
Никаких кипарисов одним словом.
— Как же тебя искать? — задумчиво проговорил он… — Сосредоточься и подумай — донесся шелест из по ног.
Солдат вздрогнул и посмотрел вниз. Травы… они подсказывают, щавель привел его к воде, вот кто поможет найти ответ. Он снова опустился в траву и стал рассматривать растение, которое призывало его подумать. Тонкие стебли с маленькими темными кожистыми листьями покрывали землю плотным ковром, местами встречались отдельные фиолетовые цветки размером с монету, состоящие из пяти крупных лепестков. Как и со щавелем, растение на которое обратил свое внимание солдат затрепетало, засветилось ярче, голос его стал отчетливее, и все такие же вокруг стали отчетливо видны.
— Сосредоточься и подумай — шептал зеленый ковер.
— Я ищу кипарис, ты знаешь где он? — спросил солдат.
— Сосредоточься и подумай… — Очень информативно, спасибо… И выбранное для беседы растение померкло, его голос растворился в шепоте других.
— Вот и поговорили… — Звучи!… — послышался ясный тихий голос за спиной. Солдат обернулся — никого.
— Кто это сказал?
— Звучи!
На этот раз он заметил усилившееся сияние невысокого дерева похожего на тополь. Солдат подошел ближе. Темная растрескавшаяся кора, листочки трепещут.
— Мне нужно найти кипарис. Ты расскажешь мне, как это сделать?
— Звучи… Солдат хотел ответить, но осекся и промолчал. «Понятно. Все растения говорят только что-то одно, они мне не помогут. Спросить бы ещё кого-нибудь…» Он ещё раз внимательно огляделся. Лес был восхитительно красив, буйство зелени усиленное мерцающим светом. Никогда не видел он такого разнообразия растений! А ещё поражало то, что почти все они цвели или плодоносили, а на многих можно было увидеть и цветки и плоды одновременно. В то же время все это производили впечатление угнетающее.
Почему?… Он не сразу это понял, но, приглядевшись, заметил: в этом лесу не чувствовалось жизни. Кроме растений, их шелеста и шёпота не слышно других звуков: не поют птицы, не стрекочут кузнечики, не жужжат мухи. Не видно никакой мелкой живности, которая обычно в изобилии наполняет летний лес. Мертвый лес, хотя и с говорящими растениями.
«Так. Лес мне не подскажет. Значит, раз я не знаю куда идти, нужно вернуться к началу.
Пойду на звук, как и собирался». Он прислушался и обнаружил, что те звуки отдалённых выстрелов и взрывов, которые он слышал, когда очнулся, стихли, их больше нет.
— Ну как всегда… — раздосадованно произнес он вслух.
— Всегда и никогда… — зашелестело с разных сторон.
— Ой, да понял я уже! Сейчас опять про воду свою затянете! Издеваются!
Он побрел прочь от ручья, чтобы уже идти хоть куда-нибудь, и чтобы не думать о воде и изнуряющей жажде, которая никуда не делась, а только усиливалась, но выдерживать её помогала твердая уверенность, что настоящего вреда она не причиняет. «Всегда и никогда… Вода… Я слышал эти присказки здесь уже несколько раз. Куда течет вода?.. А куда она течёт?
На земле все реки текут к морям, а здесь? Сокол повторял этот стишок, а мне нельзя пить, иначе… не вернусь.» Он остановился пораженный внезапной догадкой, развернулся и пошел в обратном направлении, благо, уйти далеко не успел. А от истока ручья уверенно двинулся вниз по течению.
Долгой ли была дорога через этот невероятный лес понять было не возможно, сами понятия «долго», «далеко» здесь теряли смысл. Но ручей становился шире, превращался в небольшую речушку, весело бежал и искрился, искушая напиться прозрачной водой. Но солдат крепился и просто шагал рядом. Речка уже стала достаточно широкой, когда солдату показалось, что вокруг становиться светлее. Было ощущение, что после белой ночи наступает утро, где-то в стороне восходит солнце. Но, продвигаясь дальше, он понял, что освещение не меняется, небо остается таким же зеленоватым, зато деревья вокруг становятся ниже, растут дальше друг от друга и он приближается к отрытой местности. А дальше появились новые звуки. Он сразу узнал этот ритмичный гул и шорох волн. Ещё немного и между редкими деревьями показалась глубокая синеватая зелень бескрайней глади воды.
Море было спокойным, ветер не тревожил его, не разгонял волн, не приносил свежесть.
Бесконечно тянулся в обе стороны пустынный каменистый берег. Солдат посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую. Вдалеке на берегу виднелась маленькая постройка. Чтобы до неё дойти, нужно было перейти через речку. Речка широко разлилась впадая в море, но оставалась мелкой. Её легко можно было перейти вброд, но солдат опасался воды. С противоположной стороны, по эту сторону от устья реки, можно было разглядеть небольшой причал и лодку около него. Он направился к лодке.
На причале сидел человек и смотрел в воду. Солдат несказанно обрадовался этой встрече, хотя и не знал кто он, и что он здесь делает. Даже если это самое страшное зло, в тот момент, когда они встретились первое чувство было радостью. Наконец-то человек! Не говорящая птица, не трава, не дерево.
— Здравствуйте! — бодро поздоровался солдат.
— Я не могу болеть. — монотонно ответил человек не отрывая взгляда от воды.
Радость солдата сразу поутихла. «Похоже приятной беседы не выйдет».
— Извините,… — Я не извиняю.
Солдат смутился.
— Извините, мне нужно найти кипарис… — быстро проговорил солдат.
— Я не ищу…
— Да-да. Вы не ищете, я ищу. Не могли бы вы мне подсказать… — Я не подсказываю.
— О господи… — Я не Господь.
— Да вижу! — солдат начал терять терпение. — Не! Не! Не!!! А кто ты такой тогда, и что делаешь?!
К удивлению солдата, человек ответил ему без отрицания:
— Я перевозчик, отвожу на тот берег.
Сказав это человек поднял голову и наконец посмотрел на солдата. Тот испуганно отшатнулся — в зрачках ничего не выражающих глаз горели зелёные огоньки, которые, казалось, пронзали насквозь.
— Не-не-не! На тот я всегда успею!! Извините, что побеспокоил, я пойду.
Солдат отвернулся от пугающего взгляда и быстро зашагал проч.
— Я не извиняю… — услышал он за спиной и ускорил шаг.
Он вернулся к устью реки, постоял, глубоко вздохнул и пошел по воде. Ничего особенного не произошло. Разве что жажда стала донимать сильнее. Близость воды манила и соблазняла, но солдат только сжал зубы и перешел реку, которая даже в самых глубоких местах поднималась чуть выше колена. Прогулка вдоль берега в другую сторону, и вот перед ним ветхий сарайчик, на мелководье качается привязанная лодка. При виде лодки его передёрнуло, но он обошел строение и увидел старичка, который возится с большой рыболовной сетью.
Старичок выглядел как простой рыбак, житель приморской деревеньки. Штаны с большими накладными карманами, грязноватая майка, поверх майки выгоревшая парусиновая куртка с закатанными рукавами, седые короткие волосы, загар дочерна, прозрачные голубые глаза и морщинки вокруг них, натруженные покрасневшие от морской воды руки — ничего в его облике не вызывало сомнений или недоверия, наоборот солдат сразу почувствовал спокойствие и уверенность. Но после неприятной встречи с перевозчиком подходить не спешил. Старик поднял голову и увидел солдата.
-О! Сынок, здоровенько, проходи, не стесняйся, будь гостем.
— Здравствуйте — солдат смущенно улыбнулся.
— Голодный? Есть пить будешь?
— Извините, нет. — Солдат покачал головой, внимательно посмотрел на старика.
Старик кивнул.
— Понимаю, дело твое. Ну тогда присядь, расскажи мне, кто-ты, что-ты, гости у меня здесь редко бывают — старик отложил сеть.
Они присели на порог. Солдат теперь не был уверен, что нужно что-то рассказывать, поэтому начал очень размыто и неопределенно.
— Да я вот тут случайно оказался, но хочу вернуться… Кипарис ищу. Не видели поблизости кипарисов?
Старик ухмыльнулся.
-Кипарис значит… Видел конечно.
— Подскажите, пожалуйста, как пройти! — воскликнул солдат.
— Шишку то не потерял? — спросил улыбаясь старик.
-Нееет… — протянул солдат удивленно глядя на старика и машинально щупая карман, шишка была все ещё там.
— Смотри, не теряй. Давай вот как. Помоги мне сеть починить, а я помогу дойти, куда тебе нужно, идёт?
— Да… я не умею… Да и долго это наверно… — А ты куда-то торопишься — старик лукаво улыбнулся.
Солдат ощутил всю нелепость своей отговорки.
— Не тороплюсь. Просто… так пить хочется, умираю просто!
Старик вздохнул.
— Понимаю… Но тут уж — господь терпел… Только терпеть. А руки займешь — заодно и отвлечешься. Пойдем.
Они подошли к лежащей на земле сетке с крупными ячейками. Солдат помог её развернуть.
Сеть была длинной, тут и там на ней виднелись дыры.
— Что же за рыбины были, что разорвали такую прочную сеть?
— Ты точно хочешь это знать? — вкрадчиво спросил рыбак и очень внимательно посмотрел на солдата.
Ему стало не по себе.
— Пожалуй, нет.
— Ну тогда смотри. Вот челнок с бечевой. Вот так к ячейке приложить, обернуть, продеть, вот узелок получился. Ещё один тут же завяжем. Теперь отступили немного, в другую ячейку продеть, обернуть, завязать — руки рыбака замелькали над сетью.
Солдат попробовал повторить, получалось плохо, пальцы не слушались, ещё и висящий спереди автомат мешался. Он хотел его снять, чтобы работать было сподручнее, но старик остановил его.
— Оставь — он был очень серьёзен и даже суров.
Солдат не понимал почему, но почувствовал, что это отчего то важно. Кивнул и продолжил вязать узелки. Немного приноровился и дело пошло на лад. Рыбак взял второй челнок, принялся работать над другой дырой. Помолчали.
-Извините, я не спросил как вас зовут.
Старик ухмыльнулся.
— Здесь — никак.
— То есть?… — Здесь нет имен.
— Как же… — солдат хотел возразить и в противовес сказанному представиться, но понял, что не помнит своего имени. И вообще ни одного имени не помнит. Помнит свою жизнь, мать, отца, а как их зовут — нет.
— Вот-вот — старик кивнул.
— Как же мне вас называть?
— Как хочешь — просто ответил старик — А как ты хочешь меня называть?
— Отец — почему-то ответил солдат смутившись.
— Ну вот и хорошо, сынок! — по-доброму засмеялся старик и солдату стало отчего-то легко.
— Смотри-ка, вот мы и закончили! Присядем на дорожку, я тебе сейчас расскажу как дойти.
Видишь те холмы, тебе туда. — старик указал рукой на холмистую равнину, расстилающуюся от берега к горизонту. — А темные пятна на холмах видишь? Это и есть кипарисы. Вон они как по холмам разбросаны. Их много, а тебе нужен один, сам будешь долго искать. Дай-как мне свою шишку.
Солдат больше не сомневался и вытащил шишку из кармана. Старик взял её, повертел в пальцах, внимательно рассмотрел, а потом резко подбросил её высоко в воздух.
-Ты чё!!! — вскрикнул солдат, вскочив на ноги.
Но в следующее мгновение сверху послышался крик чайки и резко вскинув голову он успел увидеть как чайка поймала шишку клювом, сделала пару кругов и сбросила её обратно — точно в руки старика. Старик рассмеялся и сунул шику в руки ошалевшего солдата.
— Держи, прячь обратно и береги её. Иди, чайка покажет, куда. С Богом!— старик хлопнул солдата по плечу.
— Спасибо, отец! — сказал солдат и направился в сторону холмов.
Впереди него летела чайка. То присаживаясь на землю, то взмывая в воздух, то кружась, она явно вела его в определенном направлении.
Так, петляя среди холмов, поднимаясь и спускаясь солдат подошел к группе деревьев, над которой чайка кружила и не летела дальше. Спикировала вниз и села под деревом, а, когда солдат подошел ближе, сорвалась с места, с прощальным криком поднялась высоко в небо и пропала из виду.
Кипарисы… Величественные деревья с темной густой хвоей, стройные, напоминающие формой своей кроны застывшее пламя свечи, и правда похожи на замерших на месте часовых. Он внимательно посмотрел на тот, что указала ему птица.
Да, найти его было бы не легко… Но вот узнать труда не составляло. Дерево было опалено огнем, ветки обломаны, на коре выбиты раны от пуль и осколков… Да и ближайшие не в лучшем состоянии, но это пострадало особенно сильно. Несомненно это были именно те деревья, которые он видел на поле боя. Солдат почувствовал горечь сожаления… Он был так близок к своему возвращению… Туда. Но сейчас опять засомневался, а стоит ли?.. Он прикоснулся к стволу, жалея о ранах, нанесенных войной. Дерево вздрогнуло под его рукой.
— Я ждал тебя, воин.
Солдат раскрыл рот и вытаращил глаза от удивления, не зная что сказать. После всех невероятных событий, это все равно было внезапно и удивительно.
— Я ждал тебя, воин. Я знаю, зачем ты пришел, но ты не знаешь зачем я тебя позвал. Мне нужна твоя помощь… Мы изранены, нас осталось мало… Ты поднял моё семя. Посади его здесь. Принеси воды из Источника. Полей семя, полей наши раны. Мы исцелимся, а из семени вырастет новый Страж, он пропустит тебя в твой мир.
— О гоподи… — прошептал солдат.
— Господь всегда с тобой.
— Так… Ну раз только новый страж меня пропустит, а старый — нет. — солдат с подозрением взглянул на дерево, — расскажи, что за источник.
— Иди дальше среди холмов, там сад. Вход в сад охраняет привратник, он не захочет тебя пропускать, но ты должен пройти. В глубине сада найдешь Источник бытия. Набери воды, принеси её сюда.
— Вот же!… Что нибудь ещё?
Кипарис не ответил.
— А во что я её наберу?..
И тут солдат хлопнул себя по лбу. Фляжка с водой висела на поясе на своем месте. Мучаясь от жажды и изнывая, глядя на любую воду, о ней он совсем забыл… Он начал лихорадочно соображать. Если никакую воду и еду Здесь пить нельзя, но эта вода попала сюда с ним вместе, её-то наверно можно… Он отвинтил крышку и заглянул внутрь одним глазом.
Вспомнил автомат, который больше не стреляет, помедлил, и, на всякий случай, вылил воду из фляжки на землю. После чего пошел дальше. Никаких точных указаний кипарис не дал, не отправил с ним провожатого, но солдат отчего-то знал, что придет туда, куда ему нужно.
Холмы расступились, впереди показалась огромная куртина цветущих деревьев, и он понял, что нашел, то что искал. Подойдя чуть ближе он разглядел, что вокруг сада тянется широкий и глубокий ров, через который перекинут каменный мост. За мостом никого не было видно.
Он приблизился, постоял прежде чем идти дальше.. Никого. Солдат двинулся вперёд.
— Уходи! — раздался голос, когда солдат дошел до середины моста.
Солдат по привычке взял автомат на изготовку, совсем в этот момент забыв о его «ограниченных возможностях».
— Выходи! — солдат закричал.
Тишина… Затем послышались шаги. Солдат вздрогнул. Он ожидал увидеть чудовище, дракона как минимум, или ещё что-то страшное и огромное, но то, что он увидел, напугало его куда больше. Из ворот сада навстречу ему шел другой солдат, тоже в форме и с оружием, только это была другая форма… Форма вражеских войск. Герой сжал автомат пристально вглядываясь в лицо врага. Он шел размеренным шагом, ближе и ближе, вот уже черты лица стали хорошо различимы. Герой вскрикнул. Он узнал бы это лицо из тысячи других, он хотел бы забыть его, но оно снилось ему по ночам, всплывало в памяти, когда тот оставался наедине со своими мыслями, а сейчас этот человек стоял перед ним и снова смотрел ему в глаза.
— Опять ты… Уходи. — спокойно проговорил тот.
— Я… Я не могу. Мне нужна вода… — Всегда и никогда, Везде течет вода:
И в жилах, И в листах.
И растворяет страх, И растворяет боль И в небе, и в земле Её огромна роль.
Откуда в никуда Вспять повернёт вода, Где нет меня, тебя, В Начало Бытия.
Я не пропущу тебя, на этот раз. Уходи.
Герой стоял. Его враг тоже стоял не двигаясь. Оба молчали. Солдат сделал полшага назад и слегка развернулся, как будто собираясь уходить, а потом резко бросился на противника, ударил прикладом в грудь. Завязалась драка. Солдат со злостью наносил удару, старался увернуться, но получал в ответ, противники стоили друг-друга, но в разгар драки он вдруг заметил, что ничего не чувствует, и его враг, судя по всему, тоже. Они отскочили друг от друга, замерли лицом к лицу.
— Я не пропущу тебя. Убирайся! Тебя сюда никто не звал!
— Я должен пройти! Не звал! Меня направили, я не по своей воле пришел! Пропусти! — Заорал солдат.
— Ты лжешшш…. — зашипел в ответ враг и стал таять на глазах, превращаясь в черный клуб то ли дыма, то ли пара, который быстро увеличивался в размерах и превращался в темную грозовую тучу.
Тьма окутала солдата, зигзаги зеленых молний били в опасной близости, удары грома сотрясали мост. Он сжался в первые мгновения, а потом бросился бежать в направлении сада, но невидимая волна отбросила его обратно, он упал.
-Убирайся, лжец! Зачем ты снова пришёл ко мне! Ты хочешь снова меня убить?! — гремел среди туч голос.
— Я не хочу! И не хотел!! — солдат закричал в ответ из глаз его потекли слезы. — Я не хотел, не сам пришел, меня призвали. У меня не было выбора!!
— Ты лжешь! Всегда есть выбор! Ты — хотел, ты был рад!… Умри!..
Хлынул дождь. Потоки воды лились с неба, одежда в миг промокла насквозь. Солдат рухнул на колени, согнулся и закрыл лицо руками. Он рыдал, но боялся больше всего того, что глотнет дождевой воды случайно, или не утерпев, и тогда — все пропало.
— Я не хотел — повторял солдат сквозь рыдания.
— Нет, ты хотел… — прошептал на ухо голос во внезапно наступившей тишине.
*** — Нет, ты хотел… — прошептал на ухо голос во внезапно наступившей тишине.
Буря прекратилась в одно мгновение, как и не было её. Дождь, гром, молнии, — все исчезло, туча растаяла, одежда снова была сухой. Солдат продолжал лежать скорчившись на мосту. Он перестал плакать, но продолжал судорожно всхлипывать, когда услышал шаги. Привратник подошел и остановился рядом.
Не поднимая головы солдат тихо произнес:
— Да, хотел. Если бы меня не призвали, пошел бы добровольцем. Но я быстро понял, как ошибался. Ты был первым, а сколько было потом… Как же я жалею… Не об убитых, а о той своей радости. Ты прав, мне лучше уйти. Прости меня, если сможешь, и убей.
Ничего не последовало. Затем привратник ответил.
— Посмотри на меня.
Меньше всего хотелось солдату снова смотреть в эти глаза. Но он медленно поднял голову, и снова вздрогнул, увидев собой свою точную копию.
— Бог прощает, прости себя и ты.
— Ты не убьешь меня… Я сам. — солдат пожалел, что вылил воду из фляжки, но там наверняка осталась пара капель, всегда немного стекает с мокрых стенок. Он взял фляжку в руки, открыл крышку. В этот момент привратник улыбнулся и покачал головой, а из фляжки вылетело облачко пара, и она осталась абсолютно сухой.
— Залечи хотя бы те раны, которые можешь — привратник зашагал в сторону ворот сада, и скрылся внутри.
Солдат сидел на мосту, чувствуя себя совершенно опустошенным. Ни смысла, ни цели, ни желаний. Ничего не чувствовал. Но немного посидев в этой пустоте, он заметил, что и боли больше нет, стало гораздо легче, чем до этой встречи. Он поднялся и медленно пошел к саду.
Уже подойдя вплотную к открытым настежь воротам солдат заметил, что в саду совсем другой мир, но когда он переступил невидимую границу, ахнул от удивления. После мертвого зеленоватого мира его встретил живой и совершенно земной уголок. Голубое высокое небо и, о боже!, светит обычное солнце, в лицо веет свежий ветерок, голова кружиться от аромата цветов всех форм и расцветок. Солдат закрыл глаза и вдохнул полной грудью. Из глаз его снова потекли, но теперь радости, он только сейчас понял, что все свое путешествие не дышал по-настоящему, не ощущал запахов. Солнечные лучи согревали кожу. А сколько же здесь разных звуков и живых существ! В ветвях деревьев поют птицы, и как они прекрасны, самых разнообразных видов и расцветок, сами похожие на живые цветы, а их замысловатые трели кажутся музыкой. Звенят цикады, над цветами порхают бабочки и жужжат пчелы, кузнечики стрекочут в траве, везде кто-то шуршит, роится, копошится, ползает, бегает. Вот по тропинке прошмыгнула мышка и скрылась под кустом! А вот под деревом целый муравейник, деловитые муравьи снуют в разные стороны. Он шел по тропинке и улыбался, сердце переполняли покой и всеобъемлющее счастье.
Сад казался бескрайним. Он был невероятно пышным, цветущим и благоухающим, и хотелось идти по нему бесконечно. Но он помнил, зачем пришел и старался выбирать в сети тропинок те, которые предположительно должны вести к середине. По пути встречались ажурные беседки, оплетенные цветущими лианами, мраморные скамейки, тенистые гроты увитые виноградом и плющом. Встречались и родники, и фонтаны, и пруды и весёлые ручейки, но солдат точно знал, что это не то, что ему нужно. Он шел и любовался всем этим великолепием, наслаждался теплом солнца. Так постепенно он вышел на просторную поляну.
В её центре был маленький каменистый водоем, на краю которого из горки камней бил ключ.
От источника исходила влажная прохлада, журчание воды ласкало слух. Каждый вдох здесь придавал сил и уверенности. Он узнал его сразу, хотя и не смог бы ответить — как. Солдат присел рядом с ключом, бережно подставил фляжку под струю, наполнил, тщательно закрыл крышку и повесил её на место. Вода попала на руки и от этого омовения он вдруг ощутил себя живым! Он полностью чувствовал свое тело, и как воздух наполняет его легкие, а кровь струиться в жилах, и вдруг почувствовал голод и жажду, но это были не те мучительные мистические ощущения, которые он старался игнорировать, а простые, человеческие, но вполне терпимые, как будто он утром позавтракал и вышел в путь, и вот уже дело к обеду, пора бы выпить глоток воды и перекусить. Он улыбнулся, погрозил себе пальцем и отправился в обратный путь.
До источника он добрался легко, но вот незадача, по каким тропинкам он шел — было не вспомнить. Кажется он проходил мимо этой беседки, но вон в стороне такая же. Какую тропинку выбрать? Солдат был несколько озадачен, но бодрости духа не терял, тем более что идти по саду было так приятно. Вот только солнце поднялось в зенит и стало заметно припекать. Через некоторое время он снова вышел к источнику. Солдат задумался. Это означало, что он потерял направление, но есть и плюс: теперь он знает, где находится, и значит нужно снова воспроизвести дорогу сюда, но в обратном порядке. Он снова пошел по тропинке в направлении, которое казалось ему верным. Идти стало тяжело. Солдат обливался потом, пить и есть хотелось уже не на шутку. Он поравнялся с гротом и решил немного передохнуть в его прохладе. Войдя под каменистые своды он увидел скамью и присел. По телу разлилась усталость, спина гудела от тяжести автомата, но прохлада освежала, солдат отдышался, стало легче. Сейчас он посидит, и снова пойдет искать выход. Сейчас… Только даст отдых спине и ногам. Он вытер пот со лба, чуть посидел, потом снял автомат, положил его на колени и с облегчением потянулся, какое наслаждение, как легко сразу стало. Он встал, чтобы размять спину, поставил автомат на землю, прислонив его к скамье. С удовольствием сделал несколько наклонов и поворотов в разные стороны, и почувствовал, что теперь может идти куда угодно и сколько угодно! Пружинистым шагом вышел из грота и направился по тропинке вперед. Автомат остался в гроте.
Он шел по тропинке, солнце снова быстро его разморило. Но он продолжал идти. За тем, утомившись, присел на скамью и подумал: «А куда я иду?».
*** «А куда я иду?». На этот вопрос не было ответа, как и не было никаких мыслей и воспоминаний о том, кто он, как здесь оказался, что нужно и можно делать, чем вызван дискомфорт. Осталась только болезненная навязчивая идея, что он должен куда-то прийти, это отчего-то очень важно. И подчиняясь этой идее — шел. Он устал, было жарко. То и дело присаживался отдохнуть на скамейках, в беседках, гротах, но, гонимый беспокойным желанием достижения непонятной цели, снова вставал, снова шел. Сад казался бесконечным, ничто в нем не вызывало восхищения, а что-то мучило и терзало, ему было от чего-то плохо, но он не знал, что не так, как это исправить. Знал только одно — идти, только это и казалось спасением. Солнце склонилось к горизонту, по саду потянулись длинные тени. Он все ещё бродил с места на место, хотя и присаживался все чаще и сидел всё дольше. Солнце село и в сумерках поднялась луна. Стихло пение птиц, замерла дневная кипучая жизнь сада, уступила место сдержанной ночной. Он сидел на траве прислонившись спиной к дереву. совсем без сил, смотрел на луну плывущую в ещё светлом небе, глаза слипались.
Сон сморил незаметно, ночь пролетела как миг. И вот он уже видит первые лучи солнца и слышит утренние трели самых ранних птиц. С трудом встает, чувствует себя разбитым и измученным. Во рту пересохло, в глазах — как будто песок. И вдруг он слышит журчание воды. Вот оно! Вот то, чего ему так не хватало, вот его спасение!! Он оглядывается и видит в стороне фонтан. Спешит к фонтану, как только может. Садиться на бортик, зачерпывает полную пригоршню воды, жадно пьет, потом умывает лицо. Какое блаженство!! Снова пьет и умывается, чувствует себя абсолютно счастливым. В этот момент в глаза бьет яркий свет… Он пытается отвернуться, закрыться руками, зажмуриться, но даже с закрытыми глазами как будто видит этот свет, заслоняющий все вокруг.
Он вздрогнул и открыл в глаза. Он лежал на траве, а в лицо через просветы в кроне дерева светило солнце. Сел, потер глаза, осмотрелся. Тот же сад, та же поляна на которой он вчера сидел под деревом и, похоже, уснул. Это был сон… Но теперь он знает, что ему нужно. Он вспомнил — ему нужна вода, он хочет пить, вот почему ему так плохо. А ещё ему нужно идти… Обязательно нужно идти!.. Но так тяжело… Сейчас он найдет воду, попьет и тогда пойдет дальше. Встал, сделал пару шагов, прислушался. Да, действительно слышно журчание воды, вот отчего такой сон. Он прошел немного вперед и увидел… Нет, это был не фонтан, ручей. Впрочем, это и не важно, главное — вода. Он склонился к ручью и протянул руки к воде. И вдруг отшатнулся, потому что в лицо ему чуть не врезалась маленькая птичка.
Птичка резко свернула в сторону и села на ветку растущего рядом куста. Он посмотрел на пичужку, и что-то в ней приковало его внимание. Он где-то раньше уже видел таких… Птичка выдала простую короткую трель из монотонно повторяющихся колен. Такая простая песенка легко бы могла затеряться в многоголосном птичьем хоре. Но и песенка казалась очень знакомой, и он стал сосредоточенно рассматривать её. Она была разноцветной, но не очень яркой — светло-желтая грудка с черной полосой, черная головка с белыми щеками, серые крылышки с зеленовато-синим оттенком, но что-то завораживающее и очень родное было в этом простом облике. Птичка снова защебетала, и перед его глазами возникла картина: окно, за окном заснеженные деревья с гроздьями оранжевых ягод, а по веткам деревьев скачут и порхают, клюют мерзлые ягоды такие же вот птички. Он не понял, что это было за видение, но почувствовал, что это очень-очень значимо. Птичка тем временем вспорхнула с куста, перелетела на другой, ближе к тропинке, и снова запела свою простую песенку. И с новой трелью возникли в памяти новые образы: то же окно, снег за ним, женщина в теплом свитере, короткие волосы с проседью, открывает форточку и сыплет на широкий уличный подоконник черные крупные семена, а к ним сразу слетаются эти птички, хватают зерна и улетают на ветки дерева. Он не знал, кто это, но от чего-то в сердце поднялась тоска. А птичка перелетела ещё дальше. Он поторопился идти за ней. Она отлетела ещё немного, снова запела. Новое воспоминание: та же женщина, кухня, разливает чай, садиться за стол. Все так просто, так знакомо, что это, почему, — он не понимает, но идет дальше. А птичка летит низко над тропинкой, щебечет, присаживаясь на ветки. Так он подошел ко в ходу в грот. Птичка залетела внутрь, он последовал за ней. После яркого света не сразу удалось рассмотреть, что внутри, и где его пернатый проводник. Но постепенно привыкнув к полумраку, он увидел скамью. К ней прислонен странный длинный предмет, на нем и сидит птичка, желтая грудка как будто светится. Он медленно, чтобы не спугнуть её, подошел и присел на край скамьи. Птичка снова запела. Снова вспоминается кухня, та женщина, за окном зима, а на подоконнике птицы клюют зерно. Женщина держит за руки… Его?!.. Он силится вспомнить, но мысли разбегаются, невозможно собрать воедино: окно, птицы, женщина, он в саду, нужно идти… Он посмотрел на предмет, на котором птичка сидела. Непонятный, но тоже от чего-то кажется знакомым. Он медленно протянул руку в его сторону. Пичуга не улетала. Осторожно взялся за ствол… «Ствол! Автомат! Я вспомнил!!! Я все забыл, когда снял его!!» В этот миг птичка слетела с автомата и порхнула к выходу, села на виноградную лозу, чирикнула. Солдат вспомнил тот вечер… На кухне он и мама. Мама больше не плачет, но очень серьезная. Держит его за руки: «Я буду за тебя каждый день молиться, чтобы ты вернулся. Материнская молитва, со дна моря поднимает…» — Я вернусь… Я постараюсь вернуться.
«Только как я выйду… Я заблудился здесь, когда набрал воды. Сад меня не выпускает».
Птичка снова запела, и его осенила радостная мысль.
— Покажи мне дорогу, пожалуйста.
Она вылетела из грота и села на ближайший куст. Ободрившись он пошел вслед за ней.
*** Синица стремительно летела вперед, делала остановки, чтобы дождаться бегущего за ней солдата. Сад больше не восхищал и не радовал, хотелось скорее из него выйти. И благодаря указанию верной короткой дороги он без труда оказался у открытых ворот. Птица села на распахнутую створку, весело пропела свою песенку. Солдат поспешил перешагнуть невидимую границу, оказавшись в знакомом зеленоватом и неподвижном мире почувствовал себя так, как будто камень свалился с души.
— Спасибо тебе! — Он обернулся к воротам, но синички там уже не было.
Солдат грустно улыбнулся и отправился в обратный путь.
Он достиг группы деревьев, и обратился к тому самому кипарису:
— Я принес вам воду… Что делать?
Но ответа не последовало. Солдат засомневался, может быть не те деревья? Но нет, это точно они, он уверен, он не мог спутать. Из кроны послышался тяжелый вздох. «Так. Придется действовать самостоятельно. Что сначала — сажать, или лечить?». Он немного постоял, потом отошел на несколько шагов в сторону и раскопал небольшую ямку. Затем бережно положил в неё шишку, засыпал и полил водой из фляжки, позаботившись о том, чтобы не израсходовать её всю. Он ожидал увидеть чудо, но чуда не произошло, рыхлая земля, мокрое пятно на ней… Он пожал плечами и подошел к израненным деревьям. Воды было совсем немного, поэтому он постарался со всей возможной тщательностью разделить её по капле на все поломанные и опаленные ветки, на все выбоины в стволах, до которых мог дотянуться.
Последняя капля скатилась из фляжки на ветку кипариса. И снова ничего… Солдат начал волноваться. А что, если это был не тот источник? Если он ошибся? Что же делать?..
Вернуться в сад, поискать ещё? Но вдруг он не сможет выйти второй раз. Перспектива вернуться в коварный сад пугала. Он задумчиво посмотрел туда, откуда только что пришел.
— Я должен залечить раны… — солдат поднялся, чтобы идти, и вдруг услышал шорох за спиной. Резко развернулся, и увидел как прямо на глазах из земли вырастает молодое кипарисовое дерево, тянет к небу свои ветви, растет все выше и выше. Зашевелились и ветви старых кипарисов. Он увидел, как снова зазеленели подпалины, выпрямились и срослись надломленные ветви, выросли новые, затянулась кора на стволах. И вот уже гордые и здоровые, вытянутые по струнке стоят деревья. Снова послышался вздох, а затем раздались голоса:
— Спасибо тебе, воин!
— Ты спас нас!
— С твоей помощью я вырос, спасибо!
— Я рад. — он искренне улыбнулся.
— Теперь все вместе мы можем выпустить тебя в твой мир. Ты готов?
— Подожди, я хочу спросить… Я вот все думал, почему я оказался здесь?
— Нам была нужна помощь. И ты нам помог, благодарим тебя.
— Да это я понял, но почему — я?
— Шишка. Ты поднял её.
— Ну и что?
— Перед лицом смерти ты не потерял интерес к жизни. Поэтому ты здесь. Теперь ты готов вернуться Солдат снова заколебался.
— Да… Пожалуй.
— Хорошо… Ветви деревьев затрепетали, зашелестели, зашептали на неизвестном языке. Налетел порыв ветра. Кипарисы раскачивались и гнулись во все стороны. Между деревьями что-то замерцало и засветилось зеленым светом, как будто растянулось дрожащее полотно тончайшей полупрозрачной ткани.
— Воин, вот твой проход. Иди, ты окажешь там, откуда начал.
Солдат сделал шаг в сторону мерцания. Из-за зеленоватой завесы послышались крики, звуки выстрелов и взрывов. Он замер на месте.
— Не медли воин, граница открывается лишь на короткое время.
Но он не пошевелился. Вернуться туда, где страх и разрушение, страдания, где он убийца — зачем? Это возвращение не сулило ничего хорошего. Ну вернется. Надолго ли? Его взрывом накрыло, ведь не просто так он здесь находится. Умрет секундой позже и уже окончательно, не лучше ли сразу уйти? В голове вертелся вихрь мыслей и воспоминаний. Он за за мгновение вспомнил как уходил, как сражался, убивал и спасал, как попал в это междумирье, как бродил по саду… — Кипарис, ты знаешь Рыбака?
— Я знаю все, что есть, со всех сторон границ.
— Что он ловит в этом море, что рвет его сети. Я хочу знать.
Кипарис помедлил, прежде чем ответить.
— Он ловит души, что до времени попытались сбежать из реальности. Они падают в море и камнем идут на дно, во мрак и холод. Он вылавливает их сетью, но они очень тяжелы, к тому же не ведают что творят, вырываются, рвут сеть… Лишь немногих удается спасти.
— Я понял. Спасибо тебе. Я иду.
И он вошел в этот свет.
На мгновение все вокруг заслонило сияние, наступила звенящая тишина. А в следующую секунду он услышал оглушающий грохот совсем рядом, и его повалило на землю.
*** Сначала он ничего не почувствовал, но почти сразу боль пронзила тело в разных местах. Он с трудом перевернулся на спину, посмотрел вверх. В блёклом летнем небе плыли белые облака.
В ушах звенело, как будто из под воды он различал глухие гулкие звуки. Он с трудом приподнял руку и провел по телу. Рука стала мокрой. Он не пытался на неё посмотреть, и так знал, что это кровь. «Вот и всё». Эта простая мысль не вызвала ни огорчения, ни радости.
Лежал, глядя в небо, боль была ужасающей, но сознание все не покидало его, бил озноб, а во рту пересохло. «Опять…» — усмехнулся он про себя. Потом шевельнул другой рукой, нащупал фляжку. С трудом снял, чуть качнул. Она была легкой, внутри ничего не плескалось.
«Пусто… Но может быть хоть капелька, со стенок всегда стекает». Он медленно открыл флягу дрожащими ослабевшими руками, поднес к губам, опрокинул. Действительно, одна маленькая капелька скатилась на распухший язык, смягчила страдания и принесла покой. Он уронил руки и потерял сознание.
Темнота и пустота… Ничего… Из пустоты выдергивает судорожный вздох. Воздух кажется колючим, царапает горло. «Дышать!». Он пытается резко подскочить, задыхается, снова и снова судорожно вдыхает что-то с противным сладковатым привкусом. Чьи-то руки давят на плечи, укладывают обратно:
— Дыши, дыши, нужно продышаться.
Открывает глаза — полумрак, тусклая лампочка за спиной человека, склонившегося над ним.
Человек в темно-зеленом костюме. Что-то прижато к лицу, уже не задыхается, но дышать очень тяжело, вдыхает часто, сердце колотится.
— Вот так, молодец Андрюша, дыши.
Рядом слышен ритмичный писк.
— Пульс в норме.
Воспоминания о прошлом и осознание настоящего как вспышка: «Реанимация. Я выжил».
Дышать становится легче, вдохи глубже и реже. Тревога: «Был взрыв, но я выжил… Только что от меня осталось?». Прислушаться к ощущениям… Тело ватное, но вроде все есть. Чуть пошевелить ногами. Получается, ноги на месте. Как смог посмотрел на очертания тела, накрытого простыней — просматриваются очертания рук и ног. «Похоже — цел, пусть и не невредим». Пошевелить руками, это легче. Правая рука натыкается на трубки, левая — тяжелая, в твердом панцире. «Гипс, но руки тоже есть. Прорвёмся». Снова все меркнет. Он засыпает.
Он все ещё спал, когда на дежурство пришла новая смена врачей и медсестёр. Передавая смену дежурный врач распорядился:
— Вот этого, когда проснется, везите в послеоперационную. — чем вызвал удивление коллег.
— Он вчера поступил, множественные осколочные. И уже в послеоперационную?
Пожилой хирург развел руками:
— Показаний для реанимации уже нет, а состояние улучшается на глазах. Как живой воды выпил! Переводите.
Еще почитать:
Часть 3. Новое место — История человека и волка
Сказки Кита Чаплыгина — Любовь к мандаринам
Утро Магии — Утро Магии. Глава 2
Забытая сказка
«
»
08.07.2024
