Сигара. Женщина. Вино.

Я достал помятую пачку сигарет и открыл её. Мальборо. Открыв я приметил одного счастливчика, который выжил и смотрел на меня оттуда снизу вверх своим жалостливым взглядом. Я достал его. Сигарета была погнутая, посередине. Тело его было сломлено, но дух его был силён, он был жив. Я щёлкнул зажигалкой, и поджёг этому сукиному сыну ноги. Мне жалко это было делать, но он хочет меня убить. И этому взводу, который был у меня в плену, не удастся сделать это быстро. До них приходили ещё, и до них, и до тех. Я был всемогущ.

Идя по тёмной улице и выпуская дым в ночь, я с смотрел на асфальт, которы ложился передо мной бесконечным ковром, который невозможно выбить от пыли, как невозможно очистить душу от совершённых поступков. На улице было никого. Ни души. Все сидели дома. Кто-то спал, кто-то ужинал, кто-то смотрел телевизор, кто-то придавался ебли со своим партнёром. Моё лицо посетила кривая улыбка. Я понял, как давно у меня не было женщины. Как давно я не ощущал, это тепло, когда касаешься её. Эту мягкость, когда вцепляешься в её губы, подобно зверю, жадно, не оставляя ей ни шанса на выживания. Этот дьявольский сок, когда ублажаешь её внизу, и своими руками раздвигая ей ноги в разные стороны и чувствовать эту мелкую дрожь, удовольствие, возбуждение. Чувствовать эту пылающую страсть, необузданный жар похоти, который горит в ней, и зовёт тебя… в свой капкан. Ты отдашь всё на свете, чтобы заново испытывать эту чарующую, и прекрасную пытку.

Но сейчас я довольствовался только сигаретой.

Дома меня ждала бутылка вина. Тёплого. Идиот, забыл поставить в холодильник. Но это было не страшно, страшно было другое. Последняя сигарета догорала уже до фильтра. Я зашёл в местный киоск и купил самую дешёвую сигару. Положил в карман, расплатился, и покину это холодное место. Продавец был просто мёртв, его глаза ничего не выражали, разве что неминуемую участь, которая ждёт всех нас. Мне было наплевать. У меня было вино и сигара, а завтра был новый день, новое дерьмо. И вот я снова топаю по улице, только в компании ночных фонарей и почтовых ящиков. Подстриженный газон, чистые стены, ровные дороги, тишина. Этот пригород мне нравился. Проживание здесь была одним из немногих светлых пятен в моей жизни. Я был небогат, я был не очень хорош собой, и у меня была куча зависимостей и плохих привычек. Я не понимал, что во мне находят женщины. Возможно, они были слишком добры. Они видели во мне то, чего не видели другие, то, чего не видел я сам. Они были богини, все до единой. Ещё мне нравилась моя работа, я был писателем. Спросишь у ребёнка хочешь быть писателем, он ответит, что да, потом когда скажешь, что нужно уйму времени потратить, перед печатной машинкой, не сделав ни одной ошибки, он тут же говорит, что эта работа дерьмо. Дети тоже иногда видят вещи насквозь. Но мне нравилась своя работа. Да, я писал с множеством ошибок, любого типа, но меня это никогда не останавливало, и не остановит, что бы там никто не говорил. Выражать свои мысли на бумаге, выпивка и курево единственное, что помогало мне не сойти с ума в этом прогнившем мире.

На встречу мне шла женщина. Её слегка остреньки подбородок был величаво поднят, а белокурые волосы были связаны сзади в хвост. Нет, она была крашеной. Тоже ничего. Длинная чёлка слегка закрывала правую сторону его лица. Её кожа, слегка смугленькая, словно кофе с молоком, светилась матовым оттенком. Её зелёные глаза могли могли уничтожить целую планету, если она того пожелает. Её аккуратные, словно выточенные самими мастерами ренессанса губы так и просились прильнуть к моим. Если бы мне повезло провести с этой женщиной одну ночь, сразу трахнуть её было бы просто преступлением, я часов пять лежал бы в постели и целовал её, ублажал, делал всё что она пожелает, исполнил бы любую прихоть и только бы потом подумал о себе. Большинство женщин заслуживают именно такого отношения, своеобразная плата за то, что она согласилась вообще войти в твой дом. Салатовая рубашка, расстёгнуты три верхние пуговицы, я почти увидел её лифчик. Грудь была идеальная, не огромная, и не как у мужика. Джинсы обтягивали её стройные ноги, обнимали её сочный зад. Она взглянула в мою сторону, и я увидел на свободной части её лица маленькую долю улыбки. Это всё было мне. Она подарила мне её, на улице больше никого не было. Я чуть не сорвался и не изнасиловал её. Хотя, я думаю, старина Иисус меня бы понял. Она прошла мимо меня. Если бы мне хватило смелости и я подкатил бы к ней, то где-то через несколько дней, я бы заставил ходить её в раскоряку, если бы она смогла встать с кровати. Мы бы поженились, родили одного или двух спиногрызов, а потом бы она меня возненавидела.

Дойдя к своему дому, я провернул ключ, опёршись лбом на дверь. Замок щёлкнул. Я оказался в тёмном помещении, которое принимало меня таким, какой я есть. Усевшись в кресло, я включил телевизор. Взял бутылку красненького, зубами выдернул пробку и отпил. Разжёг сигару. Пиздазаменитель был готов. Я даже и не думал жалеть себя, мне просто было интересно, как я пришёл к этому? Каким путём я следовал? У кого спрашивал дорогу? Какими путеводителями пользовался? Держал ли я карту вверх ногами? Я пил вино и курил сигару. Женщины у меня не было. Я был писателем, со слабой горсткой фанатов, контингент которых меня не очень-то и воодушевлял. Единственное, что меня радовало, это мой адрес. Я не спал всю ночь и смотрел телевизор.

А кто-то где-то в мире сейчас занимался сексом