Семейная жизнь с Байковой

«Я тут подумал» и решил написать сатирический роман на тематику, если бы я был женат на той, что любила меня безумно. Знакомьтесь, в главных ролях:

Максим Роенко – я, собственно, рассказчик, муж и просто нытик;

Елизавета Байкова – моя, собственно, жена, страшная выдумщица про меня всяких небылиц.

Рассчитан на ваше чувство юмора, никакого сочувствия по отношению ко мне не нужно. Все и так знают, понимают, чей я настоящий муж. Люблю тебя, Ирина Литвинова1. Ещё могу чувствовать.

1 Здесь подразумевается любая бывшая к моменту публикации на proza.ru

Глава Первая: Мой первый день с Елизаветой. (Плак-плак)

После нашей пышной свадьбы я не мог долго ещё прийти в себя. Мне шестнадцать лет, жене семнадцать лет, я её должен любить так же сильно, как и она меня.

А она меня так сильно любит, если бы вы могли только представить, как же сильно она меня любит! Она мне запрещает общаться, начиная с Карины Бобровой, следующие были, дайте-ка вспомнить, (Елиза)Вета Косарева, Алина Кольцова, в общем, с кем она мне только не запрещала общаться. То есть, наоборот. Она им писала, чтобы они не общались со мной. Странное дело, из них всех я тогда любил лишь Боброву. Но да ладно.

Посмотрев на обручальное кольцо, я увидел, как оно блестело. Как же ярко блестит золото на закате. Закат осветил мою комнату, моя же тень упала на моё зеркальцо, а затем я увидел, как тут лежит раздетая жена. Здесь на самом деле ещё ничего не началось, но я уже представляю эту сладкую для неё сцену. В общем, я осматриваться начал только сейчас.

Я присмотрелся к каждой детали. Есть пустые полки, есть кровать, есть стол, есть шкаф, через который я осматриваюсь, есть обои, которые покрашены жёлтым цветом, есть пол, который готов провалиться от нашей любви. Мне стало опять не по себе. Хотя фиг бы с этим. Придётся привыкнуть к таким условиям жизни. Привыкать к плохому мне не в первой.

Елизавета Сергеевна, тем временем, щебетала со своими подругами. Она им рассказывала, что я такой красивый, такой добрый, такой умный. С ней я не хотел показывать свои, выражаясь сленгом девяностых и второй половины восьмидесятых, тузы. Я их показываю другим людям, особенно тем, с кем мне, впоследствии, нравилось изменять Елизавете. Я изменял лишь с другим человеком. В предисловии понятно с кем.

Лиза, под конец дня, приехала домой. У меня было странное ощущение, когда она вошла в дом, я представил себя связанным и готовым к тому, чтобы я был ею изнасилованным. Эрекция, самое странное во всём этом, была.

— Сегодня наша первая брачная ночь, любимый. – Сказала она мне на ухо. – Выбирай, что мы будем делать.

Я предпочёл промолчать. Думая как будущий муж других девушек, я понимал, что лучше сохранить это для других. Она начала петь свою песню. «Почему молчишь?», так эта песня называется.

У меня в голове оглушила она все мысли. Я начал смотреть в окно. Ночь, все песни знакомых и знакомых в степенях промелькнули в голове. Сам я тогда уже сочинил эти две песни, они звучат по-разному. Я, ещё считая, что могу шевелиться, пошёл на балкон. Начал себя вести, как Виктор Робертович. Надо начать зарабатывать и курить, раз я живу с Лизой, значит, я себя веду так, как хочу этого я, а не моя будущая жена. Поскорее бы вернуться в строй, в её армию.

Я нашёл вскоре алкоголь. Я ночью хотел выйти, но Елизавета Сергеевна мне сказала:

— Оставайся здесь, собака. Я тебя не выпущу, я не позволю тебе изменять мне с той, кого я сейчас ослеплю своим взглядом. Так я должна думать, чтобы не допустить её смерти, да, любимый?

Я кивнул. Я пошёл на кухню. Кухня, в целом, вся жёлтая, самое главное, она маленькая, пройти можем только мы вдвоём и то, порознь. Я поставил разогреваться чайник, сам думая о том, как бы я пошёл здесь гулять, курить.

Зная, что Лиза так же курит, как и та, о ком я, не переставая, думаю каждую ночь после знакомства, в декабре двух тысяч семнадцатого года, я решил проветрить комнату. Надо будет после завершения данного романа начать писать настоящий и правдивый роман о любви.

Сатирический роман писать нелегко, но я, зная характер Байковой, запросто могу предугадать её реакцию. Впрочем, пожалуй, я не буду начинать писать следующий роман о любви. Я солью две сюжетные, больше даже, в один.

Это будет интересно почитать, в первую очередь, женскому полу. Наш пол предпочитают читать про войну.

— Вот и наступила наша первая брачная ночь, любимый муж. – Сказала мне Елизавета Сергеевна, перед тем, как улечься со мной спать. – Ты подумал над тем вопросом, который я хотела бы тебе задать?

Я сделал вид, что до конца не понимал, о чём она меня спросила. Я ей ответил прямо:

— Ты мне тоже любимая жена. Ложись спать.

На самом деле, читатель уже понимает, что это ложь. Я любил по-прежнему другую, я не знал, что с ней, как она и с кем. Но в голове, после того, как я закрыл глаза, появилась Лиза. Я решил в первую ночь, не открывать глаза, не проверять, смотрит ли она на меня так или нет. Я проверю это через неделю. А сейчас я подумал об одном. Читатель поймёт, о чём я думал, по-настоящему.

Когда было два часа ночи, я увидел луну. Там был вещий сон про меня и про настоящую жену. Я вспомнил, как мы встретились на передаче «Жди меня» и всё в этом духе. Как она плакала, а я уже теперь всех посылал. Я вспомнил это и тоже начал слезиться.

Глава Вторая: Мой второй день с Елизаветой (плак)

Проснувшись, я не увидел рядом с собой жены. Я бы плакал, если бы любил её по-настоящему. Я бы что-то ещё делал, но я начал думать, где она может быть. Я вдруг понял, что она сидит в туалете. По звукам это было слышно. Но услышав не своё имя, я как в одной песне, о которой подробнее в «Девять Жизней» Николай Ищущий ещё напишет, тоже понял, что мне можно изменять ей. Поэтому я решил изменять ей с тем, с кем я учился.

А я учился в одно время с Кариной Бобровой. Поэтому я решил изменять Байковой с Каринкой. «Сегодня надо будет устроиться на работу. На зарабатываемые деньги я буду ездить к ней. От неё поеду, значит, к Литвиновой. Если Байкова начнёт подозревать меня в измене, я буду молчать.», думал я до того, как она перестала заниматься рукоблудием.

Перед тем мне привиделось, как та, после Бобровой к которой я буду ездить, была коронована. Не буду упоминать кем именно и где. Со временем она сама увидит тот же сон. Впрочем, вскоре я понял, что мне её не видать, как и ту, кого я теперь могу называть, хотя и родственные связи тут не причём, сестрой. Я сделал этот вывод, когда понял, что у Лизы только один комплект ключей. Больше нет копий. Это меня расстроило. Сама Елизавета Сергеевна сказала мне пойти в душ. Я решил пойти в душ по её словам, сама же она тоже вскоре зашла ко мне в душ. Я чуть не упал от неожиданности, но она сказала мне там стоять и делать то, что представить уже становится мне самому неприятно. В этом состоянии она продолжала мне говорить, чтобы я начал заниматься этим делом.

Однако вскоре я очнулся. Она стояла довольная, была счастлива. Значит, это всё же было не дурным сном, а и в правду. Значит, я теперь буду ждать от неё ребёнка. Мне неприятно было это осознавать, так как я ребёнка бы ждал от совсем другого человека. Я вновь вспомнил, как люблю ту, которой я изменяю уже второй день подряд. Впрочем, объясняться в любви Ирине с отчеством тем же, что и у меня, не буду, ведь я женат на той, что любит меня, но не я её. Рано или поздно, но до читателя всё же дойдёт, кого я люблю здесь искренне.

Затем она вышла из душа, вытерла всё своё тело, на которое я даже не хотел смотреть, и вышла из ванной. Она мне улыбнулась, когда увидела, что я вышел из ванной, несмотря на время, ведь уже прошло полчаса. Поэтому я хотел включить телевизор, но она меня остановила ещё одним странным для меня вопросом:

— А давай повторим то, что было без твоего ведома, в душе? Давай, любимый!

Мне пришлось согласиться. При этом я думал о той, к кому бы я мог сегодня поехать после Карины. Но я уже начинал терять смысл в этом всём деле, так как помнил, что Лиза достаточно ревнивая. Поэтому мне пришлось подчиняться каждой её прихоти.

В общем, это произошло уже второй раз. Мне это не особо было, как и в первый раз, приятно, так как я занимался этим не по своей воле. На этот раз я всё же смог себя контролировать, поэтому второго раза окончательно у нас не было.

После этого всего она оделась и сказала мне:

— Я гулять, любимый. О втором комплекте ключей можешь даже и не мечтать. Я приду ближе к ночи, мне к друзьям надо заскочить.

Я кивнул. А что ещё я мог сделать или, так сказать, сказать на это? Да абсолютно ничего! Я не знаю, понимают меня или нет, но я вынужден сидеть здесь, ничего не делать, думать о чём-то. Мысли все сводились к одному человеку, поэтому я решил в голове себе вспоминать её внешности, как что-то забытое и далёкое. С этими мыслями я через полчаса уснул.

Когда я проснулся, стояла ночь, Лиза занималась этим делом со своим другом. Я это по звукам понял, что уже не она одна сюда пришла. У меня возник закономерный вопрос: какого чёрта? Я не люблю чертыхаться, но здесь исключительный случай. Я взял её ключи из сумки и вышел на улицу, закрыв этих двоих.

Когда я вернулся уже через полчаса, сходив за сигаретами и алкоголем, на те деньги, что я нашёл у Елизаветы в кармане, я увидел её и услышал отборную нецензурную брань. Закончилось всё тем же, что и всегда.

— Я тебя люблю, но ненавижу, как ты будешь любить свою будущую жену, что будет мною здесь проклята! Не бывать тебе с чёрт тебя знает кем. Я тебя не отдам!

Я это услышал, положил смирно ключи и, чтобы не подавать своего взгляда на неё, я взял с собой никотин со спиртом и убрал их куда подальше.

Через час она угомонилась и сказала, чтобы я не смел думать о той, о ком я думал всё время, начиная с нашего с ею знакомства.

Глава Третья: Третий день с Елизаветой (нет ещё истерики)

На следующее утро она угомонилась в конец, но не продолжая думать обо мне, произошло третий раз. Я по-прежнему не помню, как именно это могло произойти, ведь это довольно было странно и довольно необычно. Когда я опомнился, было уже поздно. Слишком, второй, для меня незапланированный ребёнок родится. Я чуть не чихнул, когда опомнился от этого через три часа.

Всё же я люблю другую, Лиза так и манила мне глазами сказать именно это. Пускай так думает дальше, на самом деле, это и есть правда. Но ведь роман, вы все будете медленно подводить к тому, что данный, единственный сатирический роман подводится к одному и тому же. Это единственный роман, где абсолютно везде роман. С другим романом, что писал Николай Ищущий про любовь, не путайте, ведь там для вас чертовщина, раз видите чертей, значит, так надо, а этот роман про самую красивую и чистую любовь.

— Я хочу ещё раз. – Ближе к вечеру она сказала мне. Она хотела мне сказать что-то ещё, но я ей сказал глазами, чтобы она ложилась спать. Философии не ждите, про любовь написаны уже два романа в двадцатом веке.

Впрочем, опять перед глазами вижу её плач. Девушка плачет, потом рыдает, потом падает, никто не поднимает и не понимает, что с ней. Почему же она плачет, я спрашиваю у читателя.

Она, вероятно, видит мой смех. Смех такой, что она его услышит и увидит. А она не увидит. Ведь нет ничего, никого, нигде, никогда, нечто даже в виде меня не имеет права пройти и сказать те три слова, что она, да и я, честно говоря, хотел бы услышать. Но ведь нет такой чистой любви в жизни, все в неё вписывают свои линии, свои ветви жизни, знаете. А вы не знаете, как мне сложно понимать в данной ситуации Елизавету Сергеевну, которая в действительности любовь на ненависть. Люди не зря значит уже сказали эту истину.

Чтобы не начать сходить с ума от любви Лизы, я начал через сны общаться с тем, к кому я бы поехал, будь у меня второй комплект ключей. Хуже всего был страх ощущения, что здесь не та, при ком я не боюсь сказать ни слова, понимая, что мы понимаем друг друга, а та, что сейчас лежала от меня справа. Она, по моим ощущениям, либо отсутствовала, либо дышала так тихо, что возникало ощущение первого. Она старалась походить на того, от кого я был оторван Николаем Ищущим для проверки.

С Кариной мы разговаривали лишь полчаса, после чего меня разбудила навалившаяся на меня жена. Жена, от которой будет два ребёнка, которых я бы получил от другого человека, точнее, хотел бы. Поэтому через сны я увидел её. Наш разговор длился ровно две минуты, первую минуту говорил я, вторую она. Я её предупредил, что, когда Елизавета Сергеевна изволит мне родить двух детей, от которых я откажусь сразу, я убегу к ней обратно. Кто плакал из нас больше в том сне, оставим читателю понять.

Всё же Лиза проснулася в четыре утра, сделала довольно странный жест рукой, причём то ли правой, то ли левой, но в результате она мне сказала:

— Ты мне изменяешь. Ты повёлся на то, что я сплю, но я слышала, с кем ты мне изменяешь. Поэтому ты не выйдешь из квартиры теперь. Я здесь тебя закрою, ты не убежишь ни к, нецензурное выражение, ни к, нецензурное выражение. Ты вообще просто двойное нецензурное выражение ! Я тебя люблю, не изменяй мне с этими, на мой взгляд, дурами. Я знаю, кого ты любишь, нецензурное выражение, она та ещё ****ь. Да будь она проклята, раз ты её любишь.

Про себя вспомнилось, что и на себе надо брать то же, это либо шутка, либо всерьёз было услышано мною, солдатом. Я задал ей лишний вопрос, насчёт работы и того, что предшествует ей же.

— Нет, нецензурное выражение ! Вообще ничего никогда нигде ничто никто не будет касаться уже теперь тебя. Ты доволен, нецензурное слово? Почему ты любишь ту мною проклятую дуру, а не меня? Я же себя веду точно также, она у тебя в глазах вообще мертва. Какого дьявола ты о ней дальше думаешь?

Дьявол на моей стороне, дура. Поэтому я сделал вид у балкона, что пустил себе первую пулю в висок и с ощущением полного головокружения упал. На кровать, к счастью для Елизаветы Сергеевны.

Глава Четвёртая: Четвёртый день с Елизаветой (духа уже нет)

Четвёртый день с Елизаветой начался не занятием любовью, но тем, что мы пошли к врачу. Ближайший врач был мне знаком лично, поэтому он опросил нас довольно-таки быстро, зная мой характер. В очереди чуть не произошла самая красивая сцена в литературе Николая Ищущего: два любящих друг друга, по-настоящему, человека, чуть не обнялись. Но в глазах у обеих душ уже было это видно, что это, а называется это слёзы. Но меня Лиза подгоняла, поэтому мы даже сразу не опомнились, что видели друг друга. Спустя время, в новостях стало известно, что она и в правду скончалась.

Поэтому я, узнав эту новость, достал первую сигарету в семейной жизни. На балконе я включил себе в голове Ивана Бурляева, его песню «Реквием». Ещё один погиб. Следующая будет Карина, всплыло в голове. Как оказалось, всё моё ближайшее окружение было мертво. Я посмотрел на свою жену и увидел, что она делает. Следующий должен быть я. Поэтому я старался не беспокоить её. Первая сигарета, как я рассказывал друзьям моей единственной уже теперь жены, была в честь всех тех, кого я знал, а не только за ангела Грайвороново. Мне было интересно, что могло снизойти на жёнушку, чтобы она убила в литературе каждого, с кем я мог высказаться, если уже так можно при ней выражаться. С этих пор я начал пить спирт. В литературе.

С этой ночи, когда я увидел, как она уходит со своим Пашей, я начал ненавидеть её. Шансов было никаких, единственный человек. Что говорить уже…

Глава Пятая: Полгода (Первые шесть месяцев в тюрьме)

Полгода прошло, я курил уже пятую пачку. Оставалось три месяца до того момента, когда она, наконец-то, родит. Пятая бутылка водки стояла у моей кровати уже недопитой. На работу я уже не мог устроиться, весь я уже был пропахшим никотином, смешанным со спиртом. Опечатка.

Я уже не мог перестать думать постоянно о своей жене. Я уже полностью зависел от каждого её слова, интонации, точки, запятой, прочего в этом духе. Что мне оставалось делать?

Единственная, по-настоящему любимая, была мертва уже скоро будет как те же полгода. Через шестнадцать дней после этого должен был наступить её очередной праздник Никого нет из моего окружения, из него осталась только сама Елизавета Сергеевна и её окружение. Но они все думают об одном и том же, следующая жертва, после родов Лизы, меня это ощущение не покидало после того, что я видел.

Каждый день одно и то же, одно и то же, одно и то же, одно и то же, одно и то же, одно и то же… Проходит ещё месяц. Шестая бутылка водки и шестая пачка сигарет стоят у моей кровати. Реакция организма наступила, когда исполнилось мне девятнадцать. На следующий день у меня родились два ребёнка, сынок и ещё более сынок, чем первый.

Вполне нормально, что меня рвало ни по одному дню. Я не помню этого, как и того, кто из живых навещал меня. Я видел другого человека. Я ещё раз увидел его смерть. Смерть была той же, как я увидел. Меня это второй раз заставило проверить зрение и таким образом, я тоже упал.

Глава Шестая: Прошёл ещё один год (ничего не изменить)

Врачи мне сказали бросать заниматься этим, настойчиво убеждая меня в том, чтобы я думал чаще о Лизе. Смысл есть, но я его не видел, так как я уже написал выше, почему. Только одна Елизавета Сергеевна.

Каждую ночь и каждый день происходит одно и то же событие, которое меня, будь я с другим человеком, не сводило бы так быстро с ума, но я нянчился этими сыновьями. Сынок первый, я, страху, что он появится, посвятил до рождения «Сынок», это был вещий сон, как я увидел.

Второй сын ещё хуже, чем первый, постоянно плачет, плачет, выводит меня из себя, орёт мне на ухо. Пускай дальше в этом духе, хорошо, что здесь нет так желаемых трёх дочерей от другого человека, как и самого человека на этом свете, согласно данному сатирическому роману.

Сейчас бы единственное произведение о любви, чистой моего авторства, было сатирическим романом. А сатира именно вся в этом и заключается, что я люблю, в конце-то концов, в данном романе Лизу, а не ту, что фигурирует в «Предисловии».

За этот год я поседел окончательно. Моя психологическая мечта сбылась. Представить вполне можно девятнадцатилетнего паренька, который, после никотина и спирта, ходит с двумя детьми и сюсюкается с ними.

Будь это дети от первой жертвы Елизаветы Сергеевны, а я хочу либо трёх дочерей, но мы договоримся, понимай женский организм, что он достаточно слаб. В общем, трёх дочерей, позиция автора. Человек и автор суть совершенно два разных человека, автор всегда прав, человек всё равно разумнее будет, увидев, что кто-то падать начинает, будет говорить всякий бред, после которого ты так же быстро протрезвеешь, как я протрезвел от жизни уже в семнадцать лет.

Я уже написал о мечтах, в литературе они уже не осуществимы (таким образом я думал в 18 лет, потому что здесь, если читатель госслужащий, читатель увидел, что здесь больше страха, чем смеха). Не хочу об этом думать, надо дальше нянчиться с этими двумя. Сыновей называла она, мне сыновья не нужны. Сыновья мне не нужны, потому что я абсолютно точно понимаю, что один будет бегать за родителями, а второй будет долго ещё бегать, пытаться понять своего отца. Отец от тебя убежит. Отец вообще хочет уйти из семьи и смотреть в первую очередь за вами, чтобы посвятить себя науке. Это по другой ветке жизни, здесь это не возможно уже.

Но, если я останусь с той, что уже не по одному разу мертва в моей литературе, то всё будет в полном порядке, так как я сочувствую ей так же, как и она мне. Ведь знаете, лучше остаться с (правка спустя ангел видит какое время) группой 22, либо с Сукой, чем медленно, верно, ежедневно выходить из себя от того, как она ведёт себя со мной (так я думал до того момента, когда окончательно начал впадать в ту крайность, которая, извините за мат, блять, я не знаю как правильно назвать, то ли мечты о том, что невозможно, то ли понимание того, что любить тех, кого ты считаешь родными, родными нахуй, извините ещё раз за ненормативную лексику, людьми не только аморально, но и аномально). Я для неё лишь игрушка, а для меня все игрушки кончились тогда, когда началось сначала психологическое, а затем уже и физическое, в школе, насилование, изнасилование, мозгов. Если хотите увидеть любовь, то читайте, как коллектив любит своих двоих, в моём рассказе «Школьные дни». Этот роман не для этого. Не буду вам рассказывать о том, как я бы вёл себя с настоящей женой. Я напишу ответ: я люблю (правка спустя чёрт знает какое время)Суку, либо группу 22, ради неё, как казак, по-прежнему готов умереть. Соответственно, делайте выводы, кто здесь кого любит, настоящей, без измен, вообще, хоть у одних должна быть чистая любовь. И я эту любовь передаю по эстафете тем, кто мучается из-за этого, а я таких знаю, поэтому я спокойно вам покажу. Сейчас расскажу парням, что нужно для понимания девушек. В первую и в последнюю очередь только оно, верно, понимание.

Дальше было дело, во второй половине этого года, всё тусклее. Ведь никого, абсолютно уже теперь, нет здесь. Я бы пообщался с одним, с другим, с третьим, но Лиза убила их всех, поэтому всё превращалось в сепию. Сейчас-то сепия, потому чёрно-белое кино, потом бело-чёрное, цвета уже не будет в этом романе того, что мог бы быть. Следуя за этим мыслями, я шёл дальше, передал ребёнка женщине в чёрном, коляска поехала с ней. Первый ребёнок был у той женщины, она его привезла обратно к дому, а второй сын уже начинал говорить. Но зная, что он будет орать хуже первого я ему говорил один и тот же глагол, продолжая в голове петь другую песню. Поэтому я с ним прогуливался полгода, а с первым, должен был гулять, первую половину.

(Авторская цензура, так как, извините за обесценную лексику, ****ец как лично)

Прошла годовщина с нашей свадьбы с Елизаветой Сергеевной.

Глава Седьмая: Прошёл второй год, я уже смирился

Второй год шёл так же, как и первый, поэтому я медленно, верно, сходил с ума дальше. Я продолжал мириться с фактом, что мне уже не с кем общаться, не кому говорить приятные для этого человека слова, в этом духе я смирился окончательно, как в военной литературе я смирился с фактом потери жены в Первую Мировую Войну. Я мирился долго со своим авторством, у мне часто просили автографы, хотя я их расписывал исключительно женскому полу. На своих мне было абсолютно нейтрально, особенно смотря на своих сыночков.

— Сегодня мы идём в мой любимый ресторан, мой любимый. – Говорит сегодня мне Лиза. – Оно находится у Останкино. Ты же знаешь, как я люблю Останкино, Останкино есть мой любимый район города, да, любимый? Ах да, я тебе не говорила того.

Я не подразумеваю здесь уже себя, через то, что говорит Елизавета Сергеевна. Северо-Восток Москвы любимая часть района Москвы для меня. Я буду здесь гулять один, не доводя жену до того же состояния, что у тебя. Оставив детей у родственников по линии жены, этой в литературе жены, мы поехали на Останкино. Она хочет есть, поэтому все ею заработанные деньги мы тратим на то, чтобы поела она. Я даже не хочу есть, после того, как я вижу, как она ест, поэтому я не смотрю на неё, думаю о своём. Всё же её нет. Всё…

Когда мы приехали, мои губы достаточно тонкими, чтобы понять, с кем я живу. Живу, живу, ничего не вижу, но жив я? Я-то жив, но лишь физически, духовно я мёртв. Всё равно мне на эту семью.

Каждый день и каждую ночь продолжается одно и то же, абсолютно одно и то же, всё то же самое, мне это надоедает. Надоедать-то это мне продолжается действие, поэтому я всё же тебя люблю (а кого люблю спрашивайте у меня вживую, жёлтая пресса). Я уже не могу, я любил другого человека, когда до тебя дойдёт данное предложение, я буду дальше писать военную литературу.

Каждый день и каждую ночь всё то же самое. Мне это порядком надоело. Вскоре я ушёл от жены, но уходить было не к кому, поэтому мне пришлось вернуться назад. Ежедневно всё повторяется.

Я устал от этого, на самом деле, потому что любил других людей, с тем самым человеком я бы официально, спокойно всё оформил, мне бы помогли, всё же понимали при жизни, так как я старался других тоже понимать. Ведь не зря Ищущий, да и другие думают, что судьба расставляет всех на свои места. Это цитата из романа «Убийца и его дальнейшая исповедь». В принципе, с любовью то было бы всё в порядке, поэтому я перечитываю уже свои следы. В творчестве я потух, в жизни я продолжал жить с другим человеком. Но смысл об этом (о чём, авторская цензура уже сказала, удалив) уже рассуждать, из моего окружения никто вообще не жив. Только Лиза… из них осталась.

Год прошёл так же тихо и не заметно, как и предыдущий. Это было довольно долго, на самом деле два года уже прошло. Два года, эти два года прошли достаточно долго.

Читатель (обращение всё к той же жёлтой прессе) постепенно начинает уже подводить для себя итоги, кого любит Николай Ищущий, а кого любит Максим Роенко. Поэтому я не заканчиваю данный, сатирический, роман, читатель подведёт выводы в других книгах про любовь данного автора. Имейте ввиду, что этот роман, первый и единственный про чистую любовь, без крови, не путайте, пожалуйста, с другим романом, тем, что является первым мистическим из трёх. «Петля» называется этот роман о нас, самоубийцах.

Читатель, читай мораль. А за меня другие думают.

Глава Восьмая: Я не вижу в этом смысла, но сделать я не могу тоже

Третий год, четвёртый год, пятый год, шестой, седьмой, восьмой, девятый. Десятая годовщина. Всё было в порядке. Всё было в абсолютно порядке, я окончательно поседел к этому моменту, дальше седеть я мог бы. Поэтому я уже не вспоминал никого из своего окружения, это не изменить. Самое интересное я услышал, коротко и ясно произнесено было мне:

— Шёл бы ты к, нецензурные выражения одно за другим ! Вали отсюда, Максим, к своей мною убитой … ! Да, я, ****ь, и я горжусь этим. Ты уже меня достал своей литературой, ты меня перепутал. Поэтому нецензурное следующее предложение уже читатель додумает за меня. Я тебя легко использовала, да, любимый муж? Да. Люби дальше мёртвую свою…

Дальнейшее я слышал уже в больнице. Больница мне диагноз уже поставила, больные и доктора. Они меня поняли, самое главное и единственное, ноутбук, на котором я написал этот сатирический роман, я дал всем, кто хотел пароль, графический смотреть не нужно, тогда поймёте, кто автор на самом деле. Не нужно было видеть в этом смысл.

Поэтому я, сейчас всё ещё находясь в данной больнице, я часто вспоминаю не о Елизавете. В моей жизни было достаточно любимых мною, но последняя, что первая пала жертвой Лизы, является мне каждую ночь. Я вспоминаю её каждый день, каждый её день рождения. Самое интересное, когда меня вылечили полностью, я вспомнил, что она есть (авторская цензура, тайна, пацаны, сисек не раскрыта). Я так хотел бы сейчас быть с ней, но нет в этом смысла, как и в том, чтобы вспоминать её.

О мертвецах плохо не говорят, я о ней не хочу даже плохо думать. Жаль, что её все же нет. Как я написал в предисловии, так и закончу данный единственный роман авторства Николая Ищущего: «Люблю тебя, личная жизнь до и между женитьб в 16 и в 22 годы».

Эпилог:

В качестве окончания.

Для мужчин я подвожу соответствующие итоги. Не надо любить вообще, это приводит пока ещё нас же к плохим результатом. В данном романе я вас подвёл к этой мысли, что у нас у всех водится: все бабы суть дуры.

Для женщин я подвожу противоположные итоги. Вы сами понимаете, где тут настоящая, а где лживая любовь. Не хочу за вас думать, я ещё не до такой степени сошёл с ума.

Для тех, кто от нечего делать меня читает. Вы не поняли, что это абсолютный сатирический роман, который при всём при этом о любви? Вы ещё не поняли, что по жанру на самом деле это абсолютная драма? Вы не читали внимательно данный роман, всё верно, Николай Ищущий на вас зол. Я не буду писать свою настоящую реакцию на вас. Ведь нервы я лучше приберегу для того (хм, а что лучше: ****а или ***, а? вопрос риторический), что упоминается в предисловии и чем логически завершается данный роман. Я не буду тратить сейчас свой язык. Морали не нашли? Всё, я ставлю многоточие и ещё раз вспоминаю о (бля, автор, заебал, интригу всю испортил)…