Секретариат группы 22

Предисловие:

Данный роман является посвящением первой семье, которая воспитывала Максима Владимировича Роенко, рождённого 09.10.1999 в городе Рязани Рязанской области Российской Федерации начиная с 01.09.2016, является выражением благодарности. Пишет его Николай Ищущий и эта семья, при прочтении имейте это ввиду, уже мертва. Данный роман является искренним и личным для того, кто указан в первом предложении данного «Введение». Читая, проявите уважение. Экранизировать не рекомендуется.

Цитируя блокнот, который они ему подарили, «Группа 22, РПТК, я люблю тебя. 22.02.2017».

Правка No1: в версию, когда Николай вносил изменения в текст из-за того, что слишком много отведено места Максиме Роенко, была внесена исключительно в «Часть 1».

Часть 1: Годы уче;бы

Меня зовут Максима, Максима Роенко. Ненавижу свою фамилию, но да ладно. Я первая староста этого мужского коллектива. 32 парня и 1 девушка.

До встречи с ними, а мне тогда ещё было 16, я была психологически изнасилована своим первым вынужденным парнем, Лазарем Байковым. С тех я боюсь встречаться с парнями. И вообще ненавидела имя Лазарь, пока я не встретила одного из своих одногруппников, а потом другого Лазаря и убедилась, что он один такой. Впрочем, здесь будет речь из всех этих троих Лазарей только про одного не забывая других одногруппников, которых я за всю жизнь любила как родных сыновей вопреки всему, даже женатых, ведь материнский инстинкт нужно на ком-то было использовать.

В общем нас 33 человека за эти годы учёбы набралось. Сейчас перечислю их по именам, в том числе и себя:

Надежд Артёмов

Елен Бобылёв

Марий Борисов

Анастасий Володин

Валентин Воронин

Екатерин Голощаров

Елен Голубёв

Виктор Гремякин

Маргарит Данилин

Анастасий Дмитриев

Лилий Евдокименко

Таисий Калинин

Алин Карасёв

Наталий Карташёв

Дарий Котлов

Анн Маркин

Екатерин Мартьемьянов

Екатерин Мартынов

Анастасий Маслов

Зарин Мерзаев

Люб Олуфиренко

Лазарь Подмарёв

Алин Породин

Светлан Пуков

Максима Роенко

Олег Рыбалкин

ФэТатьян Рыбалкин

Анастасий Сорокин

Марий Томич

Марий Фролков

Анастасий Хитров

Марий Чернышёв

Олег Шимонаев

К сожалению для меня, наш куратор, Екатерин Крылов, на второй день меня отстранил от должности первой старосты. Это было первым ударом для меня, но уже потом, после окончания учёбы, он вернул мне мои полномочия, чему я была несказанно рада. Вторым старостой стал Лазарь Подмарёв. Я ревновала все годы учёбы к нему и к его заместителям, Елену Бобылёву и Олегу Рыбалкину. По этой причине я завела себе после учёбы тоже заместителей, в качестве мести, которая была следствием ревности, ведь меня разжаловали из-за моего торможения во время менструального цикла, а именно Надежда Артёмова, Виктора Гремякина, Маргарита Данилина. Но до этого я мучалась под гнётом Лазаря, Елена, Олега Рыбалкина.

Первый курс был достаточно тяжёл. Учёба в условиях стресса была весь первый семестр, потому что я думала, что они меня хотят. Ну логично в принципе: блондинка с начинающей становится большой из-за того, что курю на переменах, грудью и из-за того, что ем по вечерам после возвращения с тренировок не менее большой задницей. Только, когда я сдала вторую сессию в своей жизни, я поняла, что они меня… как родную любят. И только тогда я начала бросать курить, только тогда я перестала жрать по вечерам. И к третьей сессии я смогла.

— Лазарь! — я тогда была вне себя от радости. — Спасибо, что любишь меня и даёшь меня любить другим!

Он на меня тогда так посмотрел, что меня аж передёрнуло. Что-что, а он это умел прекрасно.

— Максима, ты дура? Ты думаешь, я не отношусь с уважением к единственному представителю женского пола и не помогаю другим это делать?

Он встал из-под парты и пожал мне руку.

— Успокойся, Роенко, мы — семья. Ребята, давайте вместе обнимем Максиму! — Подозвал он одногруппников. Подошёл только Виктор и Дарий. Дария я боялся из-за того, что он очень был похож на Байкова.

— Не подходи, Дарий. — Сказала тихо я. — Ты очень похож на того, из-за кого я первый семестр вас, парней, и боялась.

— А то, что у меня другой тембр голоса, другой цвет волос, другой нос тебя не смущает? — спросил Котлов.

— Дар! — сказал Виктор. — Ты можешь хотя бы один раз не выкобиниваться при моём любимом человеке?

— Ты её любишь? — спросил второй староста.

— Я её люблю как отца, которого у меня не было вживую. Такое могут понять лишь разведённые родители, либо брошенные дети. Я люблю тебя, Максима. Я сделаю всё, что ты захочешь, лишь бы ты была счастлива, а я счастлив буду от того, что нашёл отца. Пускай и не мужского пола, но это не столь важно. — Сказал свою речь Виктор.

Я посмотрела на него. Руки в меру накачанны, глаза не опускает на грудь, ноги такие же как руки, лицо красивое. По успеваемости он был средний, но я понимала, что это временно, что он в меня тайно влюблён и вместо учёбы он может обо мне думать.

— Ты готов о ней заботиться как о родной матери? — из-за спины Лазаря появились и Елен и Олег.

— Да, готов.

Я аж покраснела в его семнадцатый, а ему тогда исполнилось семнадцать лет, день рождения. Но я не хотела разбивать ему сердце. Спустя годы я понимаю, что это действительно были настоящие семейные отношения как и с другими, просто из-за того, что он — собственник, остальные парни из нашего коллектива отошли на второй план.

— Я тоже готова, Виктор. — Я подошла к нему и поцеловала его в щёчку. Это был мой первый поцелуй по собственному желанию, а не когда в твои губы впиваются так жадно, что задохнуться, если не иметь носа, можно. — Будь моим пасынком, у тебя же есть настоящая мать. Когда она умрёт, тогда мы и будем родными, а до этого ты исключительно пасынок. А вы — я развернулась на 180 градусов — сыновья. Я хотела бы тебе сказать, Лазарь, что…

Тут прозвенел звонок.

— Я понял, Максима, я не такой дурак, как ты думаешь. Если я из деревни, а ты из города, это не значит, что у нас разный уровень умственного развития. Мы тебя тоже. Мы тебя воспитаем, согласна? Нам дура не нужна, мы даже готовы быть неженатыми, лишь бы ты, Роенко, не ушла туда, откуда не возвращаются. У меня тоже есть родственники в местах не столь отдалённых и знаешь, я не хочу, чтобы ни ты, ни кто-либо ещё из нашей семьи попал в исправительные учреждения, они ужасны из-за людей, населяющих их. Я тебе принесу документ, где и ты,и будущие одногруппники, поставят свою подпись. Ты понимаешь, к чему я веду?

— Лаз, нам на пару надо. — Подал голос Бобылёв.

— Подождёт пара, этот разговор изменит жизнь, а пара… она как капля воды в ванне. — Закрыл ему рот Лазарь. — Ты поняла?

Я лишь кивнула и достала свой потрёпанный от времени платок, чтобы вытереть тушь, потёкшую из моих глаз. Но на этот раз это были слёзы счастья. С тех пор я и смирилась с их любовью. Хотя некоторые моменты в том договоре меня смущали. Например, то, что я буду лишена девственности лишь с одним из них, а где и с кем именно, они мне не сказали.

Второй курс принёс новых одногруппников, одному из которых я приглянулась. Он меня тогда и соблазнил, я думала, что буду его женой. Спустя полтора года наших отношений я узнала одну из самых печальных новостей в своей жизни: трахнуть он меня трахнул, а детей от меня заводить не собирался. Это было вторым ударом после того, как я была с Байковым. Но, к счастью, для меня он ушёл после окончания второго курса. Но он подписал тот договор, и по этой причине он его нарушил.

Подмарёв тогда и Бобылёва, и Рыбалкина поднял как на войну. Помню, иду я в наш родной кабинет, который мы себе бронировали за пределами учебного заведения, и слышу этот разговор:

— Какого хрена нашу сестру и для Гремякина отца хоть и женского рода отымел наш жён брат? Я у тебя, Олег, спрашиваю! Ты же отвечал за Роенко!

— Не кричи, Лазарь, после драки кулаками не машут. — Сказал он своим тонким, но пронзительным голосом.

— Ты думаешь, что я не понимаю ни хрена? Ты думаешь, что я дурак? Ты совсем охренел, да, Рыбалкин?

— Уймись, Лаз. — сказал ему Елен.

— А ты вообще хлебало прикрой! Мы не уследили за нашей единственной общей любимой в прошедшем времени девочкой, с хрена ли я должен униматься? Я ненавижу вас! — Послышался звук удара кулаком по столу. — Если ещё раз потревожите меня до конца недели, а сегодня понедельник, дураки, напоминаю, я скажу Екатерину Сергеевичу и вы будете отчислены!

Я вошла и увидела их всех. У каждого по рюмке, а бутылки водок были пустыми.

— Привет, отец! — из всех, кто был тогда, а это было последний день, когда к нам добавили новых, включая и Наталия, и отчисленных, мне рад, это был пасынок, Виктор.

— Ты трезв, Виктор? — спросила я у него.

— Я люблю тебя, отец. — Его голова клонилась ко столу. — Я очень сильно тебя люблю…

— Так, Гремякин! — снова завопил Подмарёв. — Не приближайся к Роенко. Мне уже рассказывал Дарий, как ты его представлял у себя дома!

— Ребят, а среди вас кто трезвый? — к тому моменту я всё ещё изредка пила с Овчинниковыми, семьёй лучших друзей, по этой причине мне было уютнее среди трезвых.

— Ну я и мои заместители, Максима. Больше никого. — Сказал Лазарь.

— А вы нажрались или просто выпили? — я всегда хотела понять настоящее отношение этих богатырей к себе, может быть, они из-за гомосексуалистами не дай тот, в кого я перестала верить после смерти отца год назад.

— По-разному. Вот Гремякин я думаю нажрался на радостях. Котлов вообще с одной рюмки сказал, что поедет к своей девушке, первый наш изменник. — Говорил Олег Рыбалкин.

— А переведенных и отчисленных я собрал специально для тебя, Роенко. — Сказал Бобылёв. — Ведь действие того документа прекратиться лишь со смертью каждого из нас, каждого твоего защитника от таких дураков как Байков.

Я ещё раз посмотрела на каждого из них. Меня окружали умные, смелые, сильные, о кольцам заметно было, что и женатые, юноши. Я перестала окончательно бояться насилия и с их стороны впервые за 2 с лишним года и доверила себя им.

— Ну хорошо, парни. Я Артёмова, Гремякина и Данилина забираю в свой кабинет. До конца недели они не будут у тебя Подмарёв, я возомнила себя первой старостой. — Спокойным тоном облизывая свои губы из-за нервных мыслей, которые были смешаны с месячными, приняла я решение.

— Ты с ними что, трахаться будешь? — усмехнулся Лазарь.

— Я трахаюсь после Карташёва только с теми — посмотрела гневно на Наталия я — кто и от меня, и от кого я хочу и, главное, могу иметь детей, а не так, распутная половая жизнь как у него… мне такого не надо.

— Всё же Роенко нормальная девка. — Прокомментировал Олег.

— По этой причине мой любовник вместо тебя, дурак, Олег. Шимонаев, Шимонаев. С ним я буду строить те отношения, какие должны быть у коллег. Мы ведь сейчас на третьем курсе, так, Елен?

— так.

— а он последний, так?

— да, он последний.

— по этой причине я с Олегом строю только деловые отношения, а не потрахушки. Протрезвейте, парни, и тогда поговорим на другой тональности моего голоса. — Сказав это, я подошла к Артёмову, потом к Гремякину, потом к Данилину. — Деньги есть на поездки в область?

— А чё ик! так далеко, а, начальница? — спросил Надежд.

— О, так ты знаешь заранее, где мой кабинет как первой старосты?

— Нет ик!

— Соответственно, молчи. Денег много не понадобится, всего лишь рублей 50 на билеты туда и обратно. У всех троих есть?

— У меня есть, отец. — Еле державшийся на ногах сказал Виктор.

— А у тебя, Данилин? — спросила я.

Его взгляд опускался на мою грудь. Ненавижу, когда пялятся на то, что лапаю только я одна.

— Эу, очнись там! — Щёлкнула пальцем на левой кисти руки я.

— Я не сплю, я не сплю! — Сказал Маргарит.

— Есть у тебя полтинник или нет?

— Есть. А на что?

— А у тебя есть полтос? — спросила я у того, кт, судя по ощущениям, разглядывал мою задницу.

— Есть… для тебя всё есть.

Я бы дала пощёчину, если бы он мне это сказал в трезвом состоянии, но я решила его пожалеть.

— Ну тогда пошли на автовокзал. На свежем воздухе и спирт из вас как из миленьких выветрится. На себе пробовала, работает.

Ну и мы вышли и шли полтора километра. Потом купили билеты и поехали. Осенью там крайне редко бывают мои родственники разведённой матери. Консерваторы, при этом хотят казаться хорошими людьми. По причине их я и ненавижу свою фамилию. Вот по отцовской линии звучала бы, если бы мать не заставила его изменить свою, звучала как Широков, а до женитьбы дела ещё и Романов, отлично, было бы не стыдно в люди выходить. А то Роенко да Роенко. Вообще меня это злит. Приехали мы под утро, потому что я увидела рассвет. Осенний рассвет… краше, наверное, только искренняя любовь. Мы зашли в дом, и…

Я всегда боялась этого. Виктор затащил меня на постель, Надежд держал мои ноги, а Маргарит мои руки.

— Я не могу больше скрывать своих чувств к тебе, отец! — Сказали они всех. Гремякин срывал и с меня, и с себя одежду. Данилин тоже был возбуждён, а Надежд уже засунул свой пенис мне в рот.

— Соси, дура!

Потом я проснулась. Обнюхала каждого из своих заместителей. Спиртом не пахнет.

— Вы взяли с собой алкоголь? — спросила на ухо я каждого из них.

— Я да, отец. — Сказал гордым тоном Виктор.

Я ударила себя по лбу.

— Мне сейчас сон приснился, как каждый из вас надругался надо мной. Выброси бухло, Виктор.

— Мы в общественном транспорте, выбрасывать некуда.

— Меня не волнует, пасынок. Давай бутылку.

Он мне дал бутылку водки.

— Это всё, Виктор?

— Да, у меня всё.

— А у Надежда и Маргарита?

— Я не знаю, отец.

Хотя это меня и разозлило, я старалась не показывать виду.

Через полчаса я увидела знакомые места, спасибо за освещение автобусу.

— Выходим, пасынок и сыновья. — Скомандовала я.

Сначала вышли они, потом я. И мы пошли. Это была первая за несколько лет поездка сюда. Как только через полчаса мы подошли к забору, мне позвонил Лазарь:

— Вы точно вернётесь в пятницу?

— Да, точно, второй староста. Я никого из них не буду настраивать против ни тебя, ни кого бы то ни было ещё из коллектива. Просто оставь для меня Евдокименко, Карташёва, Маслова, Хитрова, Шимонаева. Другие меня слабо интересуют.

— А чего так много парней? Да и зачем тебе — я услышала звук зажигалки — Наталий и Олег? Они же с нами не учатся.

— И Мартьемьянова к ним добавь. Просто и Лилий, и Наталий, и Екатерин, и Анастасий, и второй Анастасий, и Олег представляют для меня наибольший интерес. Ты ведь помнишь, что по психологии у меня 5? Вот они мне психологически более всех близки, такие же независимые и замкнутые. Хотя Наталий и лишний и среди твоих приближённых, и среди моих. Я просто хочу, чтобы он от меня отстал. Я его обработаю так, что папа не горюй.

— Оставить, значит, оставить. Шимонаеву я лично сообщу, а Карташёву Рыбалкин. Насчёт Маслова меня терзают сильные сомнения, если прямо говорить.

— Да ладно тебе, не нервничай ты так. Они просто будут под моим влиянием. Они моя личная гвардия от Байкова. Я их обучу и меня защитить, и нашу семью, а уж предприятия они точно поймут как информационно. Это я умею безошибочно. Ты главное им сообщи о моём решении, и всё.

Послышался звук зажигающегося газа на плите.

— Ну смотри мне. Если узнаю, что кто-то из них против меня плохое слово сказал, я тебе сам устрою папа не горюй. — После чего я услышала короткие гудки.

Ну а мы открыли забор и начали искать ключи. Виктор их нашёл первым.

— Я нашёл! — громко сказал он.

— Виктор, сейчас девять часов вечера, люди спят. Потише себя веди, пожалуйста. — Сказала я, поправляя косичку, так как начала нервничать. — Маргарит, отлепись от телефона и иди закрой забор. Надежд, оставайся слева от меня, а не стой сзади, хватит смотреть на мою задницу.

Гремякин открыл калитку, Данилин закрыл забор, Артёмов стоял рядом. Когда Маргарит и Надежд вернулись ко мне, мы все четверо пошли на крыльцо.

— Открывай дверь ключом, что ты взял там.

— Сейчас, отец.

Мы вошли, и первым делом я включила свет.

— Маргарит, у тебя сколько денег с собой есть? — спросила я.

— Ну у нас у всех троих где-то по тысяче.

— Спалил, дурак. — Ударил себя по лбу Надежд.

— Три тысячи, да? — я вспомнила, что мы можем успеть до закрытия, но так как Артёмов, а послать за пропитанием хотела я его, так как знала, что он может меня по-тихому облапать, не особо горел, видимо, желанием, я была вынуждена передумать.

— Ладно, завтра сходим в магазин. А сейчас — ложитесь спать. Вы здесь — я указала на дверь, бывшую слева — я в другом месте, во избежание осуществления моего сна, где вы трое набросились на меня и отымели. Вопросы есть, заместители?

— Да. А можно с тобой?

Я опустила взгляд. У вопрошающего, это был Гремякин, я увидела эрекцию.

Я дала Виктору пощёчину.

— Но за что, отец?

— За то, что у тебя стоит на меня. Мне было бы на твоём месте очень стыдно.

— Отец!

Но я не хотела ничего слушать от него и во избежание конфликта пошла вперёд.

На утро мы все четверо, я думала, что будет только нас четверо, пошли в магазин, находящийся в полутора километрах от моего кабинета как первого старосты. Однако написавший мне Лазарь сообщил, чтобы я ожидала одногруппников: Лилия, Наталия, Екатерина и обоих Анастасий. Хорошо, что я увидела это сообщение, когда мы были в магазине.

— Ждём ещё пятерых парней. — Сказала я, смотря на своих заместителей. — Пошли-ка пока что обратно.

Через полтора часа в наказание за вчерашнюю эрекцию я отправила Гремякина на остановку. Через ещё два часа они все стояли у забора.

— Встречай! — сказал он таким голосом, что мне стало некомфортно. Будто бы он сутенёр, а я единственная девушка среди толпы голодных до секса парней. Однако Данилин сразу понял, по какой причине моё лицо было всё красное и пошёл встречать их самостоятельно.

Только после этого, в полдень, мы пошли в магазин. Когда у тебя на руках восемь тысяч рублей, уже не так страшно за голодный желудок и свой, и своих подопечных.

— В общем так, парни: в день тратим 320 рублей каждый из нас. Что мы будем брать на эти деньги, меня абсолютно не колышет. Меня колышет лишь факт того, сколько вы потратили денег. Мы должны оставить ещё 250 рублей на пятницу, когда собираемся возвращаться обратно в город, на учёбу. Есть вопросы?

— Да. — Сказал Мартьемьянов. — А нахрен это нужно? Мы привезли с собой еду. Единственное, чего мы не привезли, это напитки.

— А вы сразу не могли сказать? — ударил себя по лбу Надежд.

— Могли, но подколоть вас, пока не видит Подмарёв… когда ещё предоставится такая возможность? — усмехнулся Лилий.

Парни дружно засмеялись.

— Ладно, спальные мешки вы, надеюсь, взяли? — в ответ после того как парни просмеялись сказал Артёмов.

— Блин, а что надо было? — первым перестал смеяться Хитров.

— Тут только ещё две кровати есть. — Сказала я.

— Твою же мать, а… — Ударил себя по лбу теперь Маслов. — А сказать не могли?

— Мне вообще никто не говорил, что вы сюда приедете, понимаешь? — сказала я, смотря ему в глаза.

— Да уж, Подмарёв нас конкретно так подставил.

Часть 2: Годы работы

— Я всё слышу! — услышала я голос второго старосты.

Я пыталась понять, откуда я слышу его голос, но не могла этого сделать, пока Данилин на ухо мне не сказал, что приехал весь коллектив. Я думала, что это сон, попросила даже что-то такое сделать, от чего обычно просыпаются, в ответ на что Гремякин взял меня за руку. Я снова покраснела. Похоже, он в меня правда влюблён. Ну ладно, я решила для себя не разбивать ему сердце и сказала ему на ухо, чтобы перестал меня называть отцом.

— Я готова тебе вместо Карташёва отдаться, но при одном условии. — Я сжала и его руку.

— Каком, Максима? — он спросил, наконец, при мне нормальным тоном.

— Когда мы вернёмся в город и закончим обучение,ты женишься на мне. Если ты не готов на это, если ты ещё не нагулялся, оставайся вторым после Артёмова заместителем.

— Мне нужно подумать.

— Что тут думать, брат! — возмутился Евдокименко. — Тебе самая красивая девушка из тех, что мы все знаем, предлагает выйти замуж за себя! Я бы сразу согласился.

— Видишь? У тебя уже появился конкурент. — Усмехнулась уже я.

— Только я неподходящая кандидатура для тебя, Сим. У меня отец алкоголик. Я не думаю, что тебе он понравится, ведь он давно не представителя женского пола вживую. — Потупил взгляд Лилий.

— В любом случае жить мы будем не у тебя, какой бы ты ни был, будущий муж. Вы для меня всё равно старшие как братья, а младшие как сыновья. По этой причине я и выбрала Артёмова, Гремякина, Данилина. А вы, кого я выбрала по психологическому принципу… мне в друзья годитесь. Я всегда мечтала дружить с парнями, а не заниматься этим делом с ними сутками напролёт.

— То есть, ты хочешь сказать, Роенко, что ни один из нас в дураках не останется, я правильно понимаю? — открывая без разрешения забор, спросил Лазарь.

— Да, Подмарёв, именно так. По этой причине я и не лезу в твоё управление. Ты их воспитал бо;льшую часть времени, теперь моя очередь.

Лазарь снял очки и посмотрел мне в глаза.

— Я хочу сказать, Максима, что мы приехали сюда не от хорошей жизни. Елен Владимирович мне звонил ночью. Он сказал, что нашего куратора больше нет с нами. Я — Лазарь зевнул — всю ночь не спал, судорожно думая, что нам делать. У меня больше не было никаких мыслей, как написать заявление о нашем общем уходе.

— То есть, как ушёл? — переспросил Олег Рыбалкин. — Ты нам ничего не говорил, ты нам сказал, что мы едем на экскурсию к Роенко.

— Да помолчи ты! Я не хотел вас шокировать. Мне Данковский прямо так и сказал: «Екатерин Сергеевич Крылов из-за частых внутрисемейных конфликтов повесился». Ещё вопросы есть?

— Нет… — у Рыбалкина задрожал голос. — И как мы теперь?

— А я о чём по-твоему думаю эти проклятые несколько часов? Я знаю, что Роенко шарит в психологии, в философии, в истории, в обществознании, в правоведении, в английском. Из главных наших предметов, что у нас не первый год идут, она во многом разбирается не хуже меня. И так как я ни хрена не выспался, разбираться будет она. Я бы тоже с горя повесился, но на мне лежит ответственность за вас, братья и сестра. Если не будет и меня, хана всему тому труду, что и Крылов, и я делали. А если хана, то моя жизнь прошла впустую. Понимаешь теперь?

— Я уже понял. — Сказал Елен Бобылёв.

— А ты чем хуже? В любом случае, мы сейчас здесь оставляем свои самые важные вещи и едем обратно: за спальными мешками, за… будем разбивать копилки.

— И топоры с гвоздями, пилами и молотками возьмите ещё, хорошо? Дом-то не резиновый. — Сказала я.

— Да это понятно. Всем остальным займитесь самостоятельно, ладно? — спросил Лазарь.

Его снова дёргающийся глаз мне напомнил, насколько серьёзно он настроен.

— Ладно. — Сказала я.

— Вот и славно. Ребята, заходим, оставляем свои вещи и отправляемся обратно.

Лилий только и успевал говорить «В очередь», в то время как я судорожно думала. А если мать приедет? Да ещё с младшей сестрой и сводным братом. Я боялась этого больше всего. Моя мать — страшная женщина, которая может накричать ни с того ни с сего и даже не извиниться. А ещё она нагуляла от второго мужа дочь. Я не просила себе сестру, но кто меня когда-либо дома слушал? Эта мысль меня и беспокоила. Но Виктор подошёл ко мне и сказал:

— Что бы ни случилось, знай: я рядом. Я всегда тебя поддержу. Я готов быть твоим мужем. Но учти, что мужская физиология такова, что нам до 45 лет включительно хочется только одного: заниматься этим делом. По этой причине я хотел бы заранее попросить у тебя прощения за измены.

— Если ты любишь, то будешь во время измен видеть меня. Мне это главное. Только без привода баб ко мне домой. Смотри — я указала головой на этот дом — это мой кабинет как первой старосты. А вот дом у меня в городе. Не путай. Сюда… да хоть весь публичный дом приводи. А туда никого. Даже свою мать. Просто обмолвись ей, что ты переезжаешь в пределах города, ключи я тебе дам, главное не потеряй, а то и нам хана, и всё.

— То есть, ты настроена серьёзно?

— Если я блондинка, это не значит, что я дура. — Сказала я.

Он мне подал руку, и мы пожали друг другу руку.

— Вместе до конца? — спросила я.

— До победного конца. — Ответил Гремякин.

— И про коллектив не забывай. Детей биологических заводить я не буду.

— Но…

— Не знаю никаких «но», мне хватило Карташёва уже, чтобы понять, насколько это противно. Это вам парням приятно, засовывать свой пенис в нас, а мне это кажется таким же отвратным, как запах трупов.

— А говорила, что нравится. — Обиженным тоном сказал Наталий.

— Это потому что мы встречались.

Через полчаса парни занесли свои тарелки, чашки, вилки, ложки на кухню.

— Так, что нам нужно будет купить? — спросил у всех новоявленных Лазарь. — Табуретки, гвозди, пилы, топоры, молотки. Пожалуй, и всё, да, братья?

— Да, наверное, всё. — Пожал плечами самый высокий, Анастасий Дмитриев.

— Тогда выдвигаемся. — Зевнул Лазарь. — Стоп, а как отсюда выехать? Тут ведь только остановка.

— Ну вам придётся тащиться в административный центр данного района. Там, помнится, конечная.

Они все двинулись, а я подозвала всех оставшихся.

— Я пошла в магазин, кто со мной? Мне нужен только один помощник.

Виктор поднял руку. Я улыбнулась.

— Ну ты-то понятно. Мне нужен другой.

— Ну возьми меня. — Пожал плечами Лилий.

— Да, ты мне и нужен. У тебя хватит сил и ума на всё это?

— За кого ты принимаешь, женщина? Я смогу всё!

— Вы на словах все такие смелые. Но ладно, поносить свою семью я не планирую.

— А я думал, я один тебе муж. — Обиженным тоном сказал Гремякин.

— Когда придут все остальные парни, я вам всё объясню.

— Не надо мне ничего объяснять! — прикрикнул на меня Виктор. — Я думал, ты меня любишь, а ты как все девки — шлюха!

Я подошла к нему и дала вторую пощёчину в своей жизни.

— Я тебе верна, дурень! Ты хочешь скандала? Я могу устроить. Но я не буду этого делать. Потому что я люблю тебя. Я с сегодняшнего дня вас всех люблю как родных, и ты один, один-единственный муж не только из вас, но и вообще в моей жизни! Так что угомонись, Виктор.

— Я не понимаю тогда, по какой причине ты взяла с собой другого, а не меня.

— Проверяла твою реакцию. Реакция меня не удовлетворила. Но на первый раз я тебе прощу. Можешь мне отомстить, чтобы были квиты. Согласен?

Гремякин кивнул.

— Вот и славно. Твоя месть будет заключаться в следующем: лишись девственности с другой девушкой и сделай так, чтобы она от тебя забеременела. Сделаешь приятно и ей, и себе. Воспитаешь ребёнка до его 14 лет, а потом возвращайся.

Виктор смотрел на меня с широко открытыми глазами.

— Ты это сейчас серьёзно? Я не готов к такой мести. Я думал, ты мне скажешь какую-нибудь девушку за ручку поддержать или типа того.

— Я всё равно тебя не брошу, успокойся, Виктор. Ты мне муж, так что привыкай к моим чудачествам. Главное помни: когда ты будешь с ней заниматься этим делом, не думай обо мне.

— А ты тоже с другим переспишь?

— Ну я не настолько дура. Мне венерических заболеваний в отличие от Карташёва не нужны.

— Тогда мне вернуться в областной центр может, а?

— Да, можешь возвращаться. Забери свою тысячу рублей. Они я сейчас покажу, где лежат.

Мы вошли в дом, пошли в избу, я посмотрела ещё раз в его карие глаза. Они бегали из стороны в сторону.

— Да расслабься ты уже, что ты как маленький, ну!

— Я не могу, я не хочу, это ведь изменой называется.

— Изменой это было бы, если бы я не знала. Если что — я подмигнула — в аду я за тебя отвечу. Ты главное только один раз измени, и тогда ты туда не попадёшь, расслабься.

Гремякин пожал плечами.

— Ну хорошо. Если будет сын, я его назову в твою честь.

Я рассмеялась в ответ лишь дала ему тысячу.

— Лилий! Скажи своим братьям, пожалуйста, чтобы кто-то один присмотрел за домом.

— Хорошо, мать!

И я с мужем пошла к остановке. Жаль, что я не взяла с собой зонт, на улице шёл ливень. Причём такой как летом, с молниями. И как только приехал автобус в него ударила молния. Но я успела спасти Виктора. Я позвонила Лазарю.

— Алло, вы живы там?

— Живы. А что? Мы возвращаемся обратно к тебе, Роенко, под таким дождём идти даже врагу не пожеопо бы.

— Просто у нас с Виктором тут на глазах в автобус молния ударила.

— Классное зрелище. Шучу, конечно. Стой, а Гремякин зачем в город?

— Это наше личное.

Часть 3: Годы семьи

— Нет никакого «наше личное»! Это ты одна у нас за коммунизм или что там у тебя топишь, а я за монархизм. Так что забудь это. Да и к тому же, он тебя младше, значит, как и я, тебе кто?

— Сын.

— Верно! А те, кто старше, тебе будут братьями. Так что расслабься, мы семья, и не более. Ждите нас дома. — После этого я услышала короткие гудки.

— А ты знал, что Подмарёв монархист?

— Все областные в нашем коллективе монархисты. Только вот он один, как Мерзаев, за абсолютную монархию. Все остальные за конституционную. Из-за этого и ругались.

— В общем ясно. Ты слышал, что он сказал? Что мы не можем быть мужем и женой!

— Но ты же теперь руководитель, тебе и решать этот вопрос.

— Вообще нужно будет провести опрос. А сейчас пошли и правда домой.

Через полчаса мы, прозябшие до нитки, добрались до моего кабинета.

— Сейчас поставлю чайник. — Сказал Хитров.

Ещё через полтора часа приехали остальные. К тому времени солнце уже светило во всю, и от дождя остались только лужи. И наша мокрая одежда: и майки, и носки, и джинсы. Хорошо, что нижнее белье осталось сухим.

— М-да уж, ближайшая дата для билетов будет только в следующий понедельник. Какая жалость… — Сказал Лазарь.

— Да ладно вам, могло быть хуже. Например, если бы их не было вообще. — Услышала я голос Маслова.

— А что там насчёт несостоявшихся мужа и жены? — спросил Надежд.

— Ну я сказал, что мы все равны, поэтому им нельзя быть супругами. — Сказал Подмарёв.

— Да, это жёстко. — Сказал Дмитриев, желая смягчить обстановку.

— Зато справедливо. Фактически мы все её мужья. Другой вопрос, как мы будем её любить: как Наталий или как адекватные люди. Когда они выйдут, тогда и проголосуем. — Сказал Данилин.

— Хорошо, когда тебя понимают с полуслова. — Сказал Лазарь.

— Ты слышал этот диалог? — спросила я у Виктора.

— Слышал. Я тебя буду втихую ревновать. — Подмигнул он мне.

— Втихую, значит, втихую. — Мне не особо понравилась реакция Гремякина, но, подумав головой, я поняла, что сделано им было всё верно. Через полчаса я вышла на кухню. Никого, кроме Евдокименко, не было.

— О, наша руководительница проснулась. Как спалось?

— Ну нормально так. Я думала, у нас будет половой акт, однако твой младший брат к тебе охладел. — Пожала плечами я.

— Я его не считаю братом, он мне, скорее, в сыновья годится, как ты в дочери. — Продолжая нарезать зелёный лук, сказал Евдокименко. — Но я этого не говорил, если что.

— Если что, было отчётливо слышно ваш диалог насчёт нас. Так что мы всё слышали.

— А, да? Надеюсь, вы на нас не злитесь.

— На правду злятся такие как Байков, то есть, у тех, у кого голова для того, чтобы шапку-ушанку носить да водку вместе с медведями хлестать. Ты и Люб должны понять, о чём я.

Евдокименко посмотрел по сторонам и сказал мне, перестав пялиться на лук:

— Я тебе скажу больше: я скинхед, и я понимаю, к чему ты клонишь. Так что, если что зови Люба к нам, он тоже под моим влиянием начинает уходить в эту степень. Так что, если будет желание пожаловаться, обращайся к нам. Только без сала, хорошо?

— Я тоже ненавижу сало, можешь не переживать. — Усмехнулась я.

— Вот и славно. Надеюсь, ты с пониманием относишься к нашей субкультуре?

— Ну ты — я почесала затылок — вроде не русофоб, значит, с пониманием. Как к Татьяну.

— А вот с гомосексуалистами не сравнивай лучше. Ты главное помни, что у меня и у Олуфиренко своя тема. Главное никомк об этом, ладно?

— Как говорит моя подруга «я — могила».

— Ты про Баранову? А ты знаешь, что она… как бы при тебе цензурно выразиться… в общем, очень многого хочет. Ты бы её пореже слушала. У неё характер…

— Откуда тебе известно про Владу?

— У меня в городе много связей. Гопники,к которым я себя причисляю, так и держатся: «брат за брата — за основу взято», по этой причине и говорю: если с тебя упадёт хоть один волос — он ударил правым кулаком в кисть левой руки и сжал кулак — ну ты поняла.

— Я всегда мечтала о брате. — В моих глазах появились слёзы. — Видимо, ты и есть тот самый брат.

— Ой, да ладно тебе. — Махнул Лилий левой рукой. — Я тебе, скорее, в отцы гожусь. Ладно, я режу лук, а ты пока включи радио. Ну или телек. Хочу быть в курсе, что происходит и в стране, и в мире.

Я включила телевизор. Там показывали какой-то сериал.

— Только не НТВ. У них сериалы, как и шоу, однотипные. — Сказал вошедший с мешком картошки Хитров.

— А мне нравится. — Сказал Виктор. Я на него посмотрела ещё раз. Либо моё отношение к нему изменилось, либо он сам изменился. В любом случае я подошла к нему.

— Пошли на крыльцо. Сказала я, подойдя к нему вплотную. — Твоя мать ещё жива? — спросила я, смотря ему в глаза.

— К чему этот вопрос? — он посмотрел на меня недоумённо.

— Я хотела бы тебя попросить об одной услуге. Мой отец уже мёртв, а к матери и единоутробной сестре я не хочу. Лучше повеситься, чем к сестре, я её не признаю родной. По этой причине мне нужен новый отец. И я выбираю либо тебя, либо кого-то из вас. Думай, Виктор. — Я хотела пойти обратно, но Виктор меня окликнул:

— Я не очень хорошо подхожу в роли отца. У меня масса недостатков. Лучше найди другого. Я не люблю тебя. Я любил тебя до того момента, когда ты мне сказала, чтобы я тебе изменил. Это стало причиной, почему у меня нет к тебе чувств. И не будет. Я всего лишь твой заместитель и не более.

В моих глазах появились слёзы. От боли. Не только от месячных, хотя сегодня последний день в этой половине месяца, но и от психологической боли. Мне было больно, так больно, как при потере близкого человека. При физической потере. Я даже после смерти отца такой боли не чувствовала.

Я хотела пойти в обход, чтобы умыть лицо после слёз, но подошедший Люб увидел мои слёзы.

— Кто тебя обидел? Он, да? — спросил он.

— Он меня не обидел, не трожь его. Он мне просто сказал правду.

— Помни, у тебя есть я и Лилий. И в случае чего мы с ним поговорим.

Я пошла в обход, но там снова встретила Виктора.

— А вообще я подумал, знаешь, ведь измены с моей стороны не было, по этой причине не любить тебя с моей стороны было бы глупо.

— Ну и зачем было так пугать? — утирая, наконец, слёзы, спросила я.

— Ну это не было запугиванием. Я не хотел тебя доводить до слёз. Больше такого с моей стороны не повторится.

— Уверен?

— Уверен.

Я накинулась ему на шею и обняла его. Через пятнадцать минут мы пошли на кухню.

Через два часа, в два часа пополудни, я собрала всех нас для того, чтобы сделать объявление.

— Мне сегодня стало понятно, что Данилин не справляется со своими обязанностями. По этой причине ты теперь не мой третий, хотя вы все равносильны и равноценны для меня, заместитель. Вместо тебя заместителем будет Евдокименко. Вопросы есть?

— А может ты это сделала, что он тебя своим братом назвал, а? — спросил Анн.

— Заткнись, Маркин! — шикнул Лазарь.

— Давайте не будем грубить из-за ерунды друг другу. — Сказал Лилий. — Да, первая староста?

— А я что, теперь ничего не значу, да? — спросил Подмарёв.

— У тебя будет самая ответственная задача: обучить меня управлению коллективом. — Подошла я к второму старосте. — А во-вторых, в твои обязанности будет распределить задачи в нашей семье.

На этом я хотела взять с собой Лилия и Люба, но меня остановил Виктор.

— Значит, ты так решила мне отплатить, да? А я что теперь для тебя ничего не значу? — в его глазах я увидела слёзы.

— Я вернусь и мы поговорим. А, кстати, Надежд. Из-за твоих посягательств на моё мягкое место ты разжалован. У меня теперь как у Лазаря только два заместителя.

— О, класс! Значит, я могу вернуться в город? — обрадованным голосом сказал Артёмов.

— Можешь. И возьми с собой остальных. Если что-то со мной случится, либо с Володиным, то преемником, последним старостой, будешь ты.

— Э не, сестрёнка, я не хочу для себя такой роли. Лучше пускай Анастасий будет вместо меня. Да, Анастас?

Наряду с Дмитриевым он был одним из самых высоких в нашем коллективе. По этой причине я всегда приподнимала глаза, когда была вынуждена общаться с одним из них. Но справедливости ради хочу сказать, что Володин был одним из самых приятных людей, что я когда-то знала.

— Ты прав. — За него сказал Лазарь. — Он у нас парень толковый, получает второе образование. Не пропадёт, в общем. А вообще я не понял: ты нас отпускаешь обратно в региональный центр? Зачем?

— Ну смотри, я думаю поступать таким образом: Виктора я буду готовить к управлению на территории областей, а Лилия на территории региональных центров. Чтобы было по-честному: у тебя два заместителя и у меня два заместителя. — Сказала я, возвращаясь между своими заместителями.

— И долго ты будешь их готовить? Знаешь, у нас ещё работа есть и мне нужно передать новому куратору, что у нас новый… точнее, новая староста. Как в тот день, помнишь?

— Разумеется я помню первое сентября.

— Вот я об этом и хочу предупредить нашего куратора. Ты мне не внушаешь доверия. Пока ты спала, мы, я и Гремякин, обсудили твоё управление. Ему не нравится то, что ты делаешь.

— Это из-за личных причин. Если бы ты не сказал, что мы не можем быть как жена с мужем, у нас не было конфликта. Теперь он меня ненавидит. Я права, Виктор?

Он посмотрел на меня.

— Я тебя не ненавижу. Я выполняю свою функцию, твоего сына, точнее, готовлюсь к этому, когда умрёт моя биологическая мать. Но Подмарёв налил мне водки и у меня развязался язык. Поэтому он теперь всё знает.

— И ты ему доверяешь больше, чем мне? — у меня начали дрожать губы.

— Что за чушь? Нет! Просто ты для меня не более, чем мать. Я не воспринимаю тебя как старосту, уж извини.

— Есть ещё кто не воспринимает меня как руководителя? — спросила я. Я думала остальные тоже поднимут руки, однако все остальные начали между собой шептаться.

— Ё-маё, ребята, у меня и так мало времени, мне сегодня нужно созвониться с Еленом Владимировичем, чтобы обсудить наши дальнейшие действия.

— О нет, только не Данковский! — простонал Светлан.

— Он лучше всех разбирается в нашей специальности, что тебе не нравится?

— Давайте сначала решим проблему Роенко. Ему нужны заместители, так? Одним могу остаться я. — Сказал Лилий.

— А второго, видимо, не получится найти. — Я поступила взгляд. — Ну, наверное, оно и к лучшему, да?

— Нет, не к лучшему! — кричал Лазарь. — У меня было два заместителя по той причине, что, если заболею я или кто-то один из них, один точно будет управлять коллективом. Я хочу тебе напомнить, Максима, что у нас не семья. Да, мы доверяем друг другу, да, мы больше, чем коллеги, но не семья! Я против кумовства, если ты понимаешь, о чём я.

— Если ты против кумовства, то почему назначила заместителей из не регионального центра? По сути, это и есть кумовство! — хотела я возразить.

— Знаешь что? Я прекрасно знаю, что меня не уважает весь коллектив. Поэтому поступим так: я управляю следующими лицами. — Он указал на Бобылёва, Дмитриева, Мартынова, Пукова и Хитрова. — А ты всеми остальными, договорились?

— С фига ли именно ими? Хитров-то на моей стороне!

— А, то есть, тебя не заботит, что Олег, который Рыбалкин, на твоей стороне, а не на моей? — усмехнулся Лазарь. — В любом случае, у меня эти пять человек, а у тебя в управлении оставшиеся двадцать шесть. Ты довольна? Потому что именно так я и доложу нашему новому куратору.

Я посмотрела на него ещё раз. Возникло ощущение, что он зло надо мной смеётся. Видимо, говорят правду, что власть опьяняет. Надеюсь, со мной такой дряни не произойдёт.

— А сейчас, братья, готовимся. Завтра нам ехать обратно в региональный центр. Тебя это тоже касается, Максима, так что оставь указания Евдокименко.

— Уж как-то разберусь сама и без тебя. — Сказала я.

Я пошла обратно в дом. Посмотрела на часы: было четыре часа вечера. Офигеть: два часа прошло. Надо готовить ребятам поесть. Я вызвала Лилия и Виктора.

— Организуйте, пожалуйста, поход в продуктовый магазин.

— Организуйте? Я думал, я твой единственный заместитель. — Закуривая, сказал Лилий.

— Ты один физически не справишься с таким количеством людей, поэтому твой помощник — Виктор.

— А, то есть, раньше я подчинился тебе, теперь ему. Классный карьерный рост, ничего не скажешь. — Огрызнулся Гремякин.

— Мне плевать, что там говорил Подмарёв, я буду честна с вами. Вы для меня семья, поэтому каждый ваш конфликт я буду принимать на свой счёт. Если хотите ругаться, ругайтесь с другими людьми, но не друг с другом, а тем более со мной. Вы поняли? И завтра первым делом объясните это остальным. Это мой первый приказ. — Сказав это, я пошла в свою комнату за прокладками. Когда я возвращалась на кухню, так как путь к туалету шёл через неё, я добавила. — И не нервируйте меня в последние и иногда первые числа месяцев: у меня месячные, не хочу на вас срывать эмоции.

Часть 4, она же последняя

На следующее утро мы все семеро поехали в региональный центр.

— Возвращайтесь обратно! — Елен Владимирович был как всегда прямолинеен. — И я не пойму, кто придумал эту идею с разделением коллектива?

— Ну я придумал. — Потупив взгляд, сказал Лазарь.

— Отмени. И сообщи всем остальным, чтобы возвращались.

— Ну так я это сделал, потому что бо;льшая часть меня не слушает. — Сказал второй староста.

— Меня не волнует. Чем быстрее ты вернёшь всё обратно, тем лучше.

— Ладно.

— И не нужно мне делать одолжения. Я сам выберу нового руководителя.

Наконец третьего сентября все собрались у неё в кабинете.

— Новым старостой я назначаю… — он сделал паузу — никого.

— Что?! — одновременно сказали и я, и Подмарёв.

— То! Ни ты, ни ты не справились со своими обязанностями. Потому я отменяю у вас чин «старосты». Все теперь равны перед мной.

И оставшиеся практически два года мы учились в полном повиновении куратору. В результате, парни женились, а я… а я в результате смогла построить отношения с Виктором. Так как Лилий, как и Надежд, смогли найти своих спутниц жизни. С Виктором мы больше не ругались. Мы переехали в столицу нашей родины и там, благодаря его родственникам, мы смогли купить квартиру. Единственное наше разногласие было по поводу того, как назвать нашего ребёнка. Но в целом всё наладилось. Даже мои отношения с Лазарем. Единственное, о чём я жалею до сих пор, это то, что не смогла построить коллектив как семью. Ведь не все парни у нас были женатые… хотя гомосексуализм я тоже осуждала.