Рыба

— Девушка, девушка, а судачки в какую цену?

Галя выпрямилась над прилавком. Так и есть. Опять пришла старушка с вечно печальным лицом. Галя про себя так и называла её – «утренняя печаль». Женщина всегда приходила утром, сразу после открытия супермаркета и всегда шла прямиком к рыбному отделу. К столу, на который каждое утро Галя или её сменщица Зина, насыпали лёд из здоровенного лёдогенератора, стоящего в глубине отдела.

— Двести пятьдесят, — спокойно ответила Галя. Будь на её месте Зинка, ответ был бы сквозь  зубы, с пренебрежительным оттенком.

— А к вечеру останутся? Много привезли? Хорошие судачки-то, вечером бы зашла, — старушка жалобно морщила лицо. Галя прекрасно знала, что вечером она не придёт. Даже если ей отложат рыбу, спрячут в холодильник до её прихода. Старушке просто скучно. Или просто нет денег, что скорее всего. А хочется быть активной, хочется покупать. Потому что покупаешь – значит, живёшь.

— Останутся. Привезли много. Приходите, — Галя продолжила уборку под рыбным столом. Зина, как всегда, ушла вчера вечером, бросив коробки от копченой скумбрии и окуней под стол, туда же зашвырнув упаковку одноразовых перчаток.

Галя привыкла. Зина была страшной неряхой и матерщинницей, но имела огромный потенциал. Про потенциал Галя услышала от нового директора. Директрисы, как она называла её про себя. Нового руководителя в их супермаркет назначили после того случая с мясником. С Вадимом. Шоу тот устроил знатное. Зина, острая на язык, тут же назвала произошедшее «Кровавой резнёй в шаговой доступности.» Типа, магазин называют «форматом шаговой доступности». Ну так и получите, помимо свежести в каждом продукте каждый день, ещё массу новых кровавых эмоций. Вадим, конечно, отжёг. Лучше бы он напился и, к примеру, изнасиловал бу ту же Халиту. А потом и покойного Акмаля. Был бы такой панковский поступок. Хотя Вадик не панк, это точно.

Галя закончила разбирать бедлам, устроенный сменщицей, посмотрела в зал. Никого в этот ранний утренний час. Да, Вадим, конечно, не панк. Маньяк. А может, и не маньяк вовсе. Довели человека. Жена, говорят, ещё той сучкой оказалась. С работой всё не супер у него было. Не от хорошей жизни он пошёл мясником в торговлю. Можно подумать, призвание его. Ага, после пятидесяти лет вдруг родилась страсть ко всему этому дерьму.

Вспомнила, как следователь спрашивал её про Вадима. В тот день Галина была на выходном, но к следователю вызывали всех. Фамилия была у него смешная, рыбная, Щукинский, это Галя запомнила. А вот лицом он напоминал ей карпа. Когда она вошла в кабинет и села напротив него около обшарпанного полированного стола, то, посмотрев на лицо Щукинского, подумала, что того сейчас вырвет. На всякий случай отодвинулась на стуле на несколько сантиметров. Задавал он ей стандартные вопросы – как давно знает Вадима, что может сказать о нём, как о работнике, не наблюдала ли конфликтов повара-обвальщика с коллективом. Галя работала в супермаркете давно, больше восьми лет. Старожил для сетевой торговли. Таких мало. Текучка обычное явление для супермаркетов, гипермаркетов и прочих «маркетов». Платят мало, чтобы не сдох с голоду и мог тряпки китайские купить, как думала иногда Галя. Мясников перевидала многих. Все они были мужиками предпенсионного возраста и пили водку с завидным энтузиазмом. «Как в последний раз», — говорила Зинка, иногда из интереса пересчитывавшая пустые водочные бутылки и банки от «Охоты крепкой» в больших мусорных вёдрах, стоявших в мясном цеху и на производстве.

Вадим был другой. Галя и Зина никогда не видели его с похмелья или, тем более, навеселе в рабочее время. Всегда гладко выбрит, подстрижен аккуратно. И весь такой, Галя задумалась, описывая свои впечатления от Вадима, продолжила – такой собранный, не расхристанный, вот.

Следователь что-то отметил у себя в бумагах, вяло попрощался. На улице Галю ждала Зинка, их вызвали одновременно.

— Ну что, Галка, быстро тебя этот мусор опросил? Кончено, тут ясно всё. Психом наш Вадик оказался. Нервы сдали у мужика. Сейчас быстренько соберут показания коллег, твою мать в качель, и всё… Вадика в психушку до конца его дней. Да, жалко мужика-то, а, Галь? – спросила тогда Зинка, затягиваясь очередной сигаретой. Курила она как паровоз, щурясь иногда от дыма ярко-синими подведёнными веками.

Галя вспомнила весь тот шухер, который начался после резни, которую устроил Вадик. Приехали важные шишки из московского офиса компании. Магазин закрыли на три недели, сотрудников, по их желанию, перевели на другие адреса. Некоторые, особо впечатлительные натуры, уволились. Очень быстро провели ремонт, сломав перегородки и перепланировав помещения. Ничто не должно было напоминать о прошлом. Традиционно провели праздничное открытие, с детским праздником, грошовым бесплатным мороженым и большими скидками на охлаждённую форель. Галя как раз работали на рыбе и, как она вспоминала, страшно устала от возбуждённых пенсионеров, образовавших гигантскую очередь в рыбный отдел.

Ещё всех в обязательном порядке приглашали на психологическое тестирование.

Психолог, моложавая ухоженная женщина с очень внимательным взглядом, раскладывала перед Галей карточки с примитивными картинками, спрашивая про возникающие ассоциации и мысли. Галя отвечала просто, как чукча, типа, что вижу, о том и пою. Ёжик, гребешки волн, ёлочка с пеньком… какие ассоциации? Ну, лето там, природа, доброта… Психологиня что-то помечала у себя в блокноте, иногда внимательно смотря Гале в глаза.

А что в них смотреть-то? Жизнь была самой обычной, мысли, как думала Галя, тоже обычные. Как у всего женского пола с трудной судьбой, занятого в торговле и сервисе. Галя была самой простой тёткой, находящейся где-то в нижнем ряду миллионной армии городской обслуги. После восьмилетки торговое училище. Получила профессию «повар-кондитер». Три неудачных попытки поступления в институт советской торговли. Работа официанткой, потом поварихой в столовой при «Кировском заводе». Нелепое замужество «по залёту» на слесаре-инструментальщике с этого же завода. Потом такой же нелепый, но при этом скандальный развод. В итоге Галя оказалась с трёхлетней дочкой в коммуналке около станции метро «Пролетарская», в неухоженной и тоскливой комнате с окном на мусорные баки. Тогда она впервые ощутила какую-то нехватку воздуха, словно атмосфера вокруг стала плотной сырой ватой. Однажды решилась на покупку аквариума. Гуппи, вуалехвостки… Рассматривая вечерами безмятежные рыбьи мордашки, Галя иногда начинала думать, что и она живёт будто в аквариуме. Есть хищные рыбы, готовые сожрать всех на своём пути. Как бесконечные начальники в кафе, ресторанах и на рынках, где Галине довелось поработать продавщицей. А есть мелюзга, пугливая и бесправная. И всё это живёт в каком-то замкнутом пространстве, за стеклом. А снаружи за ними наблюдает кто-то большой и всемогущий.

— Что стоим, кого ждём? Масочку, масочку надеваем! – из размышлений Галю вывел уверенный женский  голос. Принадлежал он новой замдиректора, Ане. Как называла её Зинка,  «Жопастая». Задница у Ани действительно была впечатляющей. Такие любят некоторые мужики, это Галя знала точно. Да и Аня это знала, приходя на работу в лосинах, туго обтягивающих её прелести. Галя поспешно натянула маску.

— Да, Аня, конечно! Я всегда в маске, любой подтвердит! – сказала Галя, подумав, что самое главное не ссорится по пустякам с этой наглой девицей. Иначе она может понизить КТУ, а это снижение премиальной части зарплаты. Деньги Гале были всегда нужны.

— Галя, мы недотягиваем немного по NPS, — Аня остановилась напротив стола. Произнесла она эту абракадабру как «энписи». Галя, в первый раз услышав такое, долго спрашивала у всех, что это значит. Оказалось очередной придумкой маркетологов из головного офиса – «наш покупатель доволен».

— А что, что такое, Анечка?

— Как что! Надо соблюдать, мля, стандарты обслуживания! Здороваться со всеми, спрашивать, как в инструкции, что хотят покупатели. Проявлять инициативу, мля. Советовать рыбу. На уху это, на запекание вот эту хрень… в общем, не молчать, набрав воды в рот, как рыбы, мля! А то вон, твоя сменщица Зина, позавчера изобразила из себя умирающую лебёдку, нах. После обеда стояла с такой рожей здесь, покупатели подходить боялись. Такое ощущение, что у неё одновременно сгорел дом со всей роднёй и умерли любимая кошка и хомяк. Активнее, девочки, веселее. От этого зависит ваша премия!

— А вы работает здесь? На рыбе? – напротив стола остановился парень в дурацком флисовом спортивном костюме.

— Да, я. Здравствуйте! Что желаете, какой рыбки?

— А может позвать кого-нибудь на колбасу? Мне колбасы надо отрезать.

Галя вздохнула. Настя, продавец колбасного отдела, отпросилась на полдня и должна была придти только к трём часам дня. Галя и забыла про это. Пошла в отдел деликатесов, по пути стягивая перчатки. Поискала новые перчатки около слайдера для нарезки, не нашла.

— Чё так долго-то? Давайте быстрее. Мне только колбаски порезать! – парень начал нервничать.

Перчаток нигде не было. Галя взяла пакет, надела на руку. Обернулась к витрине.

И замерла. Из ворота флисовой кенгурухи на неё смотрела голова карася. Глаза были налиты кровью, рот открывался часто-часто, как бывает у вытащенной на берег рыбы.

— Что уставились, женщина? Мне вон той колбасы, которая по акции, как её… «Докторская», и это… это же «Окраина», да? – парень рассматривал срез розоватой «Докторской», рядом криво торчал ценник «Внимание! Акция!»

Галя наклонилась, достала кусок колбасы.

— Сколько вам? Порезать?

— Да, порезать! Двести грамм.

«Не понимает мальчик, что двести грамм это два кусочка… даже полтора. Сказать ему, что ли…» — подумала Галя, но всё же решила отрезать два кружка.

Отрезала, положила на подложку, завернула в плёнку. Мальчик-карась удивлённо посмотрел на колбасный минимализм, вздохнул и пошёл к кассам.

— Женщина! Продавец!

Галя посмотрела в сторону рыбного прилавка. Так и есть, с утра пораньше пришла постоянная покупательница – толстая тётка в цветастом платье и в розовом пиджаке. Она всегда выглядела так, будто ей через час надо было ехать на съёмки фрик-шоу.

— Женщина, а филе трески когда привезли? Вот это… вот, — пальцем тётка тыкала в разложенные куски рыбного филе, — вчера? А мне говорили, что привоз у вас у вас по вторникам. А вчера был четверг! Это как понимать, ничего не путаете? А?

— Продавец! Есть кто в колбасном? – пожилой мужик смотрел на Галю, нетерпеливо постукивая ногой.

— Да, иду, иду… Вам взвесить филе? – Галя смотрела на фрика.

— Ммм… я подумаю, похожу сейчас вот и подумаю…

Галя кивнула и направилась по узкому проходу к колбасе.

— Сколько можно ждать… ходят, как мухи сонные! Утро, всем на работу, мля, а вы тут еле-еле…, — мужик говорил грубоватым голосом, какой бывает у испитых и прокуренных людей, берущих от жизни, как слышала Галя в рекламе, всё.

Галя подняла глаза на мужика и обмерла. Из ворота клетчатой застиранной рубашки на нёё смотрел сом. Натуральный сом. И шевелил усами.

— Что вы смотрите, как овца на новые ворота! Колбасы хочу, вот этой, по акции, мля!

— Если я овца, то я обслуживаю кого? Что вы тут обзываетесь, мужчина? – Галя смотрела опять на красную физиономию мужика с усами – подковками. «Белорус, наверное… такие усищи были модны в году 1983, если не раньше…», — думала про себя Галя доставая акционную «Докторскую».

— Галя, Галя! Кто ценники менял? И вообще, меняла ты или нет сегодня? – замдиректора Аня с красным лицом стояла сбоку от мужика-сома. Рядом с ней был тот парень, с двумя кружками колбасы.

— Зина вчера получила ценники… она меняла… должна была.

— Как вы меня достали! Эта «Докторская» слетела с акции! Теперь она дороже на девяносто рублей! Где новый ценник? Снимай этот, быстрее! – Аня начала смотреть на ценники на колбасной витрине.

Внезапно Галя ощутила приступ удушья. Словно внутри, по трахее, начал подниматься столбик песка, засыпая внутри всё живое. Вместо Ани вдоль витрины ходила, медленно переступая лапами, жаба. Зелёно – жёлтая кожа со сгустками слизи, запах затхлости, который ощутила Галя, вызывал одновременно с удушьем тошноту.

Мужик вертел в руках лоток с «Докторской», — Так это чё? Нет акции что ли? Хера се, поел колбаски! Дурите народ, барыги! Я на телевидение сейчас позвоню… нет! Я на вас прокуратуру! Жопы вам надерут… ишь, отрастили тут на продуктах халявных!  Понаехали тут!  Дурят, дурят нас, ленинградцев!

Жаба повернула голову к сому, — Это кто тут понаехавший, а? Ты на себя в зеркало посмотри, дядя. Магазин приносит вам извинения за путаницу в ценниках. Бывает, человеческий фактор никто не отменял.

Мужик потоптался немного у витрины, бросил лоток с колбасой на полку с готовыми салатами и пошёл на выход. Галя услышала «лярвы… курицы» и что-то ещё, брошенное безадресно и потому не очень обидное.

Аня подошла к парню-карасю, — Можете оплачивать по старой цене. Магазин приносит свои извинения, — повернулась к Гале, — давай, только очень быстро, пройдись по всем ценникам. Найди новые, куда эта Зинка их положила?

Галя успела проверить половину от выложенных колбас и ветчин, как снова начали кричать. На этот раз из мясного отдела.

— Кто на мясе, девочки? Мне вот этих окорочков.

— Сколько можно ждать! Не магазин, а пустыня, хрен кого докричишься!

— Галя, маску, маску поправь!

— Где продавец с колбасы?

— Давайте продавца на рыбу! Аууу!

Следующие два часа Галя не останавливалась. Взвесить акционной свинины, потом бежать к рыбе. Потом, быстро-быстро, на ходу вытирая руки, идти нарезать «Сальчичион». А прежде надо с него шкурку снять, которая, зараза, так плотно сидит, что все пальцы обдерёшь, прежде чем нарезать это изделие «a la Italia».

Потом опять на рыбу. Судачки, корюшка. Много корюшки! Стоял месяц май и в супермаркет начали завозить корюшку. Люди велись на огуречный запах и энергично покупали мелкую рыбку.

Она уже не удивлялась, что всё чаще и чаще покупатели оказывались не людьми, а карпами, или скумбрией, например. Один раз подошла камбала. Дама средних лет, похожая, как видела Галя в Ютубе, на тренера личностного роста. Высокая, поджарая, в дорогом брючном костюме, с фирменной сумкой-торбой на плече. Широко расставленные глаза скрывались за массивными очками в толстой роговой оправе. Поначалу Галя не слышала, что говорила камбала. Она просто заворожено смотрела на оправу, рыбьи глаза за ними… Потом голова камбалы трансформировалась обратно и Галя услышала командный голос коуча.

— Женщина, вы же продавец, да? Почему так медленно обслуживаете? Что вы меня рассматриваете? Я что, экспонат? В Эрмитаже надо рассматривать, женщина, а здесь товар продавать!

— Скажи, скажи этой камбале… пусть она отвяжется от тебя. Пусть убирается в свой мир таких же плоских и жирных! Тварь она! Тупая камбала! – из-за правого плеча раздался мужской голос.

Галя обернулась и обмерла. За ней стоял Вадим, мясник. В своём традиционном фартуке, весь такой аккуратный, свежий. Стоял и улыбался. Только вместо рук у него почему-то были клешни краба, которыми он иногда пощёлкивал. У Гали перехватило дыхание.

— Что вы головой вертите, женщина? Смотрите на меня! Я хочу вот этих королевских креветок. Свежие они у вас, не перемороженные? – камбала наклонилась и начала нюхать полосатые креветки.

— Продавец, кто на мясе?

— Подойдите на колбасу! Безобразие, полчаса уже здесь стою!

— Галя, Галя, закончишь – подойди к директору!

— Женщина, позовите продавца на мясо!

— Скажите пожалуйста, а где здесь хлеб?

— Эээ… слюшай, да… скажи мине… где мине сахар найти здесь?

— Продавцы, кто-нибудь! Когда свежие салаты выложите?

Галя ошарашено смотрела на зал. Десятки рыбьих голов пучили на неё свои глаза. И все одновременно открывали рты.

Внезапно Вадим резко наклонился вперед и правой клешнёй ударил камбалу по шее. Резко и зло. Камбала ткнулась лицом в выложенные креветки. Гале даже показалось, что она услышала хруст треснувшей роговой оправы.

Женщина резко запрокинула голову и завопила во весь голос. Из ноздрей показалась тёмно-вишнёвая кровь.

Внезапно Галя почувствовала резь под рёбрами. Справа и слева, одновременно. Ей стало нехорошо. «Ну всё… заболела… приступ. Надо скорую вызвать», — Галя смотрела на кричащую камбалу, стоявшую у прилавка.

— Не надо, Галя… не надо… Это не боль, это твои жабры. Теперь ты акула. Царица морей, нах! Покажи им всем, кто хозяин аквариума! Покажи, ты можешь! Сделай это! – Вадим, щёлкая клешнями, как кастаньетами, слегка подталкивал одной из них в спину.

— Что, что случилось? Женщина, у вас кровь идёт из носа. Что? Ударили? Полиция! Охрана!

— Вызывайте полицию! Женщину  избили!

Вдруг женщина-камбала, резко присев, в прыжке прыгнула на рыбный стол,  прямо на подтаявший лёд и разложенные тушки Попыталась ногой ударить Галю в лицо. Вадим заревел и защёлкал клешнями: Давай, акула! Давай! Покажи мрази, кто хозяин здесь!

Галя увернулась от ноги противника, и быстрым движением дёрнула тётку за правую ногу. Есть! Та рухнула на стол, брызги льда и корюшка полетели в разные стороны.

— Масочку! Масочку надеваем! — закричала Галя и, схватив две тушки дорады, начала запихивать их в рот тётки, между белых искусственных зубов. Упавшая начала хрипеть, Галя с силой толкала рыбин туда, внутрь этой дряни.

На Гале начала рваться жилетка, потом футболка… «Что со мной происходит… что это? Это… это невозможно…» — Галя схватилась рукой за левый бок. Нащупала две полудуги,  открывающиеся на её теле в такт дыханию. Жабры. Это были жабры. На спине, чуть пониже шеи, она почувствовала, как сквозь кожу наружу прорывается что-то незнакомое и жёсткое.

В зале кричали одновременно несколько человек.

— Полиция! Вызывайте полицию! Женщина не в себе!

— Охрана! Охрана, угомоните её!

Гале стало радостно, что-то поднималось снизу, от живота. Как салюты, как праздничные салюты, подумала она.

Женщина на столе зашевелилась, пытаясь слезть вниз. «А… еще шевелится, тварь, тварь!» — Галя метнулась к столу в мясном отделе, схватила сорокасантиметровый нож.

Чьи-то руки обхватили Галю сзади, пытаясь повалить. Она резко присела, выскользнув из захвата, и, крутанувшись волчком, воткнула клинок во что-то мягкое. Это был живот пожилого охранника, Иннокентия. Он охнул, выматерился  и шагнул назад. Галя нанесла еще удар! Ещё! На! На! Это тебе за то, что стучишь на всех, кто во сколько на перекур выходит, кто из просрочки берёт себе обедать! На! А это тебе за девок молодых, которым ты проходу не давал, похотливая сволочь!

— Убили! Убили охранника! Ааааа!!!

— Вяжите эту суку, мужчины здесь есть или нет?

Женщина-коуч сползла со стола и освободила рот. Тяжело дыша, она пыталась уйти на четвереньках, медленно двигаясь к хлебному отделу.

— Куда? Куда, гнида? – Галя бросилась к ней. Дышать было трудно, жабры требовали воды.

— Кончай эту тварь! Кончай её и на волю, в океан! – впереди Гали по полу бежал краб, быстро-быстро щёлкая клешнями.

Галя подскочила к нелепой фигуре, пытающейся уйти от её ярости. Резко запрокинула назад голову женщины-камбалы и резанула по шее.

— Да, от уха до уха! Умеешь, девочка! – краб, казалось, хотел зааплодировать.

В зале раздался истошный визг, что-то упало, послышался звон разбитого стекла.

Она бросила тело на пол. Огляделась. Вдали, у касс, была какая-то суета, кто-то, присев за тумбами, наблюдал за ней. Ей теперь это было безразлично. Туда, к воде! Она реально задыхалась.

Перепрыгнула через прилавок с колбасой, вскочила на металлический стол, отшвырнув вниз коробки с рыбными консервами. Подбежала к большому аквариуму, где обычно держали карпов. Сейчас он был пуст, ждали свежего привоза.

Быстро стянула с себя спортивные штаны, трусы. И прыгнула головой вперёд, туда, к живительной воде. В голове промелькнули кадры из какого-то фильма про жизнь океанских глубин. Солнечный свет, пробивающий голубую толщу воды, косяки экзотических рыб. Галя опускалась ниже. Дельфины! Её окружили дельфины! Они приняли её за свою, думала Галя. Было радостно и немного щекотно. Вода спокойна проходила сквозь неё.

Тишина глубин, которую она так хотела, окружила Галю. Больше никаких желаний. Только тишина и свет,  проникающий откуда-то сверху.