Руины

–Магрит, вы понимаете где находитесь? – голос Магистра Альгердо звучит мягко и ласково, но тот, кто решит что и сам Магистр такой же мягкий и ласковый, скорее всего, получит себе ослиную голову на веки вечные. И то, в случае, если Магистр Альгердо будет в хорошем настроении.

–Да, Магистр, я понимаю, где нахожусь, – остаётся ответить прямо. И ещё лучше смотреть не на Магистра, а в потолок, как будто меня привлекла его роспись – а что, событие важное – представители людского рода заключают договор о перемирии с магическим миром!

И неважно, что перемирие это случилось всего тридцать лет назад, а тридцать лет и человечек проживёт, не говоря уже про нас. И неважно, что до перемирия нас жгли, а мы проклинали и воевали. И неважно, что перемирие на бумаге нас не уравняло по факту, и мы всё ещё нежеланные гости в деревнях и сёлах – города-то ничего, смирились, а остальное как-нибудь сложится, ничего! Зато роспись на потолке красивая. На неё и смотрю. У всех такие блаженно-великодушные лица, словно все прямо с ума сошли от счастья, что оно, перемирие, случилось. Хотя, положа руку на сердце, если оно, конечно, ещё во мне есть, признаю – мы нужны людям, а люди нам.

Но это не мешает мне презирать людей. Весь людской мир презирать. И даром, что я работаю в нём, оказываю магические услуги людишкам. Я всё равно буду всегда превосходить их в силе, и этого ни одна бумага не изменит.

–Вы понимаете, кто ещё тут находится? – Магистр Альгердо продолжает всё также мягко, но плавали мы, знаем, что такое его мягкость!

Самое главное не начать шутить. Магрит, держи себя в руках, только не шути! Тут не место и не время.

–Да, Магистр. Я узнаю вас, представителя Академии – профессора Карлини, представителей Ковена – госпожу Бьянку и господина Ламоре, а также подозреваемого – мага Ричарда.

–И? – я не в Академии, но Магистр Альгердо так спрашивает, точно я не выучила урок и выкручиваюсь – такой вот у него тон.

–И представителя людского правосудия.

Я даже имя его не называю. Обойдётся. Много чести!

–Вы сказали, что вам знаком подозреваемый, – Магистр Альгердо замечает моё поведение, но ничего не говорит. Ещё бы! Он древнее меня, и готова спорить на что угодно – много его близких и друзей было сожжено на беспощадных кострах людского мира! – Могли бы вы пояснить, откуда вы его знаете?

Я отвожу взгляд от росписи и нахожу взглядом Ричарда. Он спокоен. Во-первых, смятение тут не поможет. Во-вторых, мы обо всём с ним уже договорились.

–Да, разумеется. Ричард и я учились вместе в Академии. Мы были в хорошей дружбе во время учёбы.

Ну, во всяком случае, пока я не была занята учёбой. То есть, первые три года, которые мне полагались по закону бесплатными. Дальше – либо я должна была покинуть Академию, либо кто-то должен был за меня заплатить, либо я должна была подтянуть свои оценки и стать лучшей, чтобы обучение стало бесплатным.

Благодаря профессору Карлини, который вправил мне вовремя мозги, я прошла третьей дорогой. Он вмешался в нужный момент – никто бы не внёс за меня деньги, некому было…

Ах, профессор, зачем вы так в меня верили? Вы убеждали меня тогда, говорили, что я многого добьюсь, а в итоге что? Я владею третьесортным агентством магических услуг, кое-как свожу концы с концами и вообще ни во что не верю, особенно не верю в себя.

–А после учёбы?

Усилием воли возвращаюсь в реальность. Профессор Карлини одним своим присутствием вгоняет меня в тоску. Он не упрекает меня ни словом, ни взглядом, но я неизменно чувствую, что я его подвела.

–Бывало, что работали вместе. У него агентство магических услуг. И у меня тоже.

Ага, только его богаче, имеет ряд постоянных клиентов и даже персонал. А у меня захламлённое чёрт знает чем вечно пыльное помещение и из помощников – Габи – неприкаянная, то есть рождённая в магическом мире, но не имеющая магии. В минуты особенной тоски я думаю, что мне ещё повезло и есть те, кому хуже – на Габи вообще клеймо и неприкаянность обоих миров, но что-то в последнее время мне даже такие размышления не помогают, пусть и радуют тем, что Габи усиленно цепляется за работу у меня – другая ей едва ли светит.

–И вы взаимодействовали?

–Да, магистр. Бывало и так.

Магистр Альгердо делает знак – мои слова внесут в протокол. Ну и плевать. Всё равно я перестаралась с гневом, когда подставила Ричарда.

–Знаете ли вы, в чём суть обвинения, Магрит?

Киваю. Конечно же – знаю. Суть в том, что в друзьях Академии значился богатенький человечек – Ворстер Ланге. Именно человечек! Спонсор, чтоб его. Редкий случай! Так или иначе, но Ворстер Ланге получил в качестве признания – амулет от Академии, защищающий его от мелких неприятностей и проклятий. И всё шло хорошо, пока у него не начался конфликт с дочерью. Эмилия Ланге решила, что лучший способ выйти победителем из конфликта – обнародовать факты помощи своего отца для людского сообщества. Но она знала об амулете и опасалась его воздействия.

Идиотка пришла к Ричарду, а Ричард отправил её ко мне, сообразив, что дело весьма щекотливое. Академия это, конечно, одобрила. Дело было весьма трудное – надо было изменить разум Эмилии, лишить её желания вредить отцу с помощью воздействия, которое не проходит бесследно, и должно было начать её точить изнутри, доведя со временем до помешательства или самоубийства. При этом Ворстер Ланге оставался невредим и полезен Академии, а сама Академия…

Конечно, зачем им марать руки, если есть Магрит? Магрит, что училась за счёт средств таких вот благотворителей как Ланге? Расскажите ей о долге перед обществом, внушите, что она должна сотворить это благое дело и получите себе хорошего исполнителя этой весьма тонкой задачи!

Вот только ваша Магрит из-за проблем с арендой и доходами в последнее время истеричка. Она исполнила всё как надо, но только вернула чек Ричарду, а ещё написала письмо самому Ворстеру Ланге, подписавшись Ричардом. Вот и начался переполох, ведь сам Ворстер о том, что ему желают вреда кто-то, а тем более родная дочь, не знал!

Зато направился с письмом в Академию за разъяснениями. Академия похлопала глазами, изобразила незнание и назначила следствие. Вытащила Ричарда в крайнем гневе…

–Я перестаралась, – призналась я Ричарду, когда он заявился ко мне. – Просто я не хочу, чтобы меня все использовали. Ты остался чист, а я? Мои руки? Ладно мои собственные решения и грехи, но становиться вечным орудием для всех? Обидно мне стало, понимаешь? Вот и не сдержалась.

–Ты дура, Магрит, – Ричард вздохнул, – по-хорошему, тебя надо бы притащить на допрос в Магистрат! Но Академия не хочет шума. Придётся о многом промолчать, в том числе и о том, что дочь Ланге так или иначе уже не та и не будет прежней.

–Не поверишь, но мне всё равно – Магистрат или не Магистрат. Я не хочу быть орудием для всяких дел Академии.

–А придётся! – Ричард обозлился, – ты как хотела, дорогая моя? Ты училась за счёт чужих средств, приобретала знания, магию… неужели ты думала, что это всё лишь благотворительность? Хочу или не хочу…нашла где рассуждать! Если ты не заметила, то никто в этом мире не делает того, что хочет! Всегда есть закон и обязательства.

Наверное, что-то было в моём лице такое, что Ричарда остановило. Он смягчился:

–Ладно, всё нормально. Просто соберись сейчас. Я возьму всё на себя, тебя вызовут свидетелем. Магистрат не узнает, что дело исполнила ты. Просто договоримся о том, что ты им скажешь. Хорошо?

Я молчала. Ричард был прав, я снова сглупила. Я подставила его, подставилась сама, желая остаться независимой и очистить совесть, я перечеркнула уже свершённое. Как будто бы в этом был смысл! А в итоге что? Кому я отомстила? Чего достигла?

–Всё нормально, – повторил Ричард, – ты просто… ты не в себе. Но так было не всегда. Соберись, вспомни о том, что ты ведьма. Вспомни о том, что ты была талантлива в Академии и возьмись за свою жизнь. Что отличает нас от людей? Люди бросаются в слёзы и истерики, а мы? Мы исправляем то, что совершили.

–Я виновата, – признала я. – Наверное ты прав, я не повзрослела.

–Соберись! – потребовал Ричард и я покорилась.

Мы договорились о том, что я буду говорить. Оставалось только выдержать это судилище. Ричарду вменялось в вину оповещение Ланге о том, что ему угрожала опасность. И всё! Деяние, к которому он не был причастен.

–Да, он оповестил того, кто не был его клиентом, о том, что была угроза, – остаётся лгать. Самое главное правило лжи – убедительность. Во имя магии и самой себя я буду убедительной. Ричард прав – я должна преодолеть это. Я должна быть орудием магического мира, потому что я его часть и не получится у меня быть самой по себе.

Я всегда буду с ними. Я всегда буду против людей.

–Вы знали о его намерении совершить это? – Магистр Альгердо всё также мягок.

–Нет, Магистр, не знала.

–Вы знаете, когда он это совершил?

–Нет, Магистр, не знаю.

–Когда вы узнали о совершённом?

–Когда получила вызов в Магистрат.

Ложь, ложь, ложь! Но Ричард спокоен и я держусь выбранной лжи: ничего не знала, ничего не ведаю, в душе не представляю, что на Ричарда нашло!

–Как вы можете охарактеризовать его? – вопрос неожиданный, такой мы не отрабатывали и Ричард настораживается. Он знает меня, хорошо знает, чтобы понять, что вот тут-то я могу и сказать не то.

Охарактеризовать? Пожалуйста! Самовлюблённый, эгоистичный, желающий спихнуть самое грязное дело на других, склонный к интригам, правда, чего не отнять – внимательный к деталям.

–Я бы сказала, что Ричард очень внимателен к деталям, всегда запоминает не только факты, но и то, на что многие не обращают внимания. Ещё я бы сказала, что он достаточно тактичен и добр.

Ну когда не полощет мне мозги и не влезает ко мне в окно. И не подсылает ко мне своих клиентов, и не пытается переманить моих. Противоречивый маг, которого хочется то за всё простить, то огреть метлой по хребту.

У Ричарда на лице удивление. Он, конечно, хладнокровен, но его хладнокровие имеет свои пределы. И себя-то он знает получше, чем я его!

–В целом, я сказала бы, что он всегда придёт на помощь. И четко следит за исполнением закона.

–Тогда как бы вы объяснили то, что он его нарушил и оповестил жертву о том, что имелась угроза? – Магистр не пропустит такой фразы, уцепится!

Но не сильно. Ему тоже не хочется хлестать это дело. Его устроит объективная, почти адекватная причина. И дело будет закрыто на радость Академии.

–Я думаю, дело в личности пострадавшего. Человек…

Язык с трудом выдавил это неприятное «человек». Мне куда привычнее такие вариации как «человечинка» или «человечек» или «людишка», а тут как-то уважительно, как равного… тьфу!

–То есть, господин Ланге, был другом Академии. И, надо полагать, что Ричард просто взволновался от этого. Ведь Академия получила достаточно поддержки от его семьи. Стало быть, особое отношение, пусть и немного непрофессиональное…

Я никогда не умела плести словами так, чтобы получалось прилично. Но приходится стараться.

Благо, Магистр тоже не особенно рвётся меня слушать. Зато отпускает меня на место. Всё, со мной закончили.

Дальше проще – свидетели из числа благодарных клиентов, одинаково твердящие что Ричард хороший и вообще помогающий, чуткий маг. Потом свидетельство от Академии – оказывается, Ричард не просто работал в агентстве, но и перехватывал пару раз занятия по заклинаниям! Словом, Ричард у нас у всех получился настолько замечательный, что даже его преступление, названное ныне «оплошностью» следовало признать как высшую форму чуткости к ближнему!

Но Магистр всё-таки вынес решение: Ричард внесёт на счёт Академии штраф, и ещё целый год не будет участвовать в крупных магических решениях, и три года не покинет этот город. А в остальном? Да свободен, чего уж!

***

–Как дела твои, дитя? – профессор Карлини перехватывает меня сразу после того, как я торопливо пытаюсь покинуть Магистрат. Приговор вынесен, Ричард отделался мелким понижением в правах и штрафом – чудеса! А с меня хватит. Хватит с меня крутых и крупных дел, пойду топиться в своих, мелких и ничтожных.

–Честно? – профессор Карлини всегда ко мне был добр. Могу ли я его обманывать? – Паршиво, профессор. Вы знаете, это ведь не он…это я психанула.

–Знаю, – признаёт профессор, – и рад, что на том месте не вы. У вас, прямо скажу, мало было бы шансов отделаться так легко. Очень уж вы таитесь!

–Знаете, глупо появиться среди своих, да и вообще заявлять о себе, когда ты полная неудачница.

–Вы, дитя, совсем не полны, напротив, весьма худы, – Карлини смеётся. Он всегда верил в меня, и я не могу понять почему, ведь даже я в себя давно не верю – не заслужила!

–Но неудачница.

–Вы просто выбрали не ту стезю. У Ричарда хорошо получается делать деньги и налаживать связи. Но он всегда был таким. Помните, он в последний год не принёс мне ни одного домашнего задания, которое было бы сделано им самим!

Не надо было и зеркала, чтобы понять, что я краснею. Откровенно говоря, я полагала, что профессор Карлини так и не понял, что это был лёгкий трюк. Очень часто его домашние задания были выполнены мной, причём благодаря магии я меняла даже почерк. А оно вон что…

–Извиняться поздно? – вопрос потонул в безнадёге.

–За что? – удивляется Карлини, – все студенты хитрят одинаково. Не у всех, правда, это выходит виртуозно, но ничего – попытка обмана – это, как правило, попытка интеллекта обойти положенное. Я считаю, что за обман нельзя ругать или наказывать.

Молчу. За обман нельзя наказывать – это верно. Какое наказание со стороны может быть хуже собственного? Ричард отряхнётся через три года и вернётся ко всему положению, если не раньше! А я? Я-то всегда буду знать, что я истеричка, которая пять минут веселилась, совершая преступление и подставляя Ричарда, а оставшиеся годы мне на память о свершённом.

–Магрит, вы всегда были талантливой ученицей, – голос Карлини серьёзнеет, и я цепенею. Не нравится мне эта серьёзность от старого профессора, ой как не нравится! – Это правда. Я преподаю в Академии уже полторы сотни лет и видел многих магов и ведьм. У вас всегда были данные, особые данные, но вы почему-то наотрез игнорируете это.

А я вообще всё игнорирую. Здравый смысл, потребность во сне, дружбу…

–Зашли бы как-нибудь в гости, поболтали бы. Знаете, у нас профессор Моркенс такую наливочку готовит! Всё своими руками, исключительно из свежих ягод и фруктов, вы бы оценили.

Ну что ж, профессор Моркенс всегда была весёлой на это дело. Бывало, что и не приходила на занятия, изрядно хлебнув накануне. Тогда её заменяли. Может и Ричард её заменял? Но Академия почему-то держала её при себе. Может от того что она наливочкой делилась?

–Зайду, профессор, – почему-то стало легче. Мне давно нужен совет. Или пинок. Или пощечина. Я как будто во сне и не могу и не хочу просыпаться. Профессор Карлинги вправил мне мозги в детстве, может и сейчас вправит? Надо зайти, надо! Это ради меня, а я должна выбирать себя. Я же ведьма, а ведьма всегда выбирает себя.

–Чудно! – Карлини заговорщически подмигивает, точно в самом деле рад моему ответу, – но я пойду, Магрит, а вас ждут. Заходите, только обязательно!

–Да кто меня…– я разворачиваюсь, но ещё до разворота понимаю, кто меня ждёт.

Ричард. Поганец решил всё-таки меня добить. Ну понятно. И не удивляюсь даже тому, что Карлини и след простыл.

–Рада, что тебя не низвергли, – я скрещиваю руки на груди, отгораживаюсь. Мне надо сначала понять мотив – Ричард ко мне с дружбой или войной?

–Рад, что ты не сказала лишнего, не думал, что ты сможешь, – отзывается он и тепло улыбается. Ясно, он с дружбой.

–Прости меня, – я опускаю руки, – я зря так сделала. Очень зря.

–Извинения – это слова, – отзывается Ричард. – А словам я не верю.

Ну началось!

–И чего ты хочешь? – от Ричарда можно ждать всего и мне останется только решить насколько мне надо, чтоб меня простили.

–Проводить тебя можно? – спрашивает он неожиданно спокойно.

Проводить? Так легко? Это точно Ричард, а не какой-то его двойник?

Киваю – на всякий случай осторожно.

***

–Надеюсь, тебе больно, – слова Ричарда полны усталой насмешки.

Разумеется, я поняла не сразу. Я потеряла бдительность, и это стало очередной моей ошибкой. И даже когда я увидела смутную толпу из людишек, и даже когда увидела обугленные чёрные развалины, и когда увидела среди них плачущую Габи, я ещё не понимала…

–Магрит! – она бросилась ко мне как к спасению. Бедная девушка полагала меня всемогущей. Не владея магией, Габи думала, что уж я-то всё смогу!

Но всё что я могу – это бесконечно ошибаться.

Я ничего не понимала, не желала понимать, против воли сползая коленями на почерневший от пепла асфальт. Я ничего не понимала, пока Ричард не произнёс с усталой насмешкой:

–Надеюсь, тебе больно.

Больно? Я стояла коленями на поганом людском асфальте и смотрела на чёрные обломки своего агентства. Единственного моего вложения. Чернота, слепящая из уцелевших окон, осколки, обломки…

Обломки моей жизни. Моё агентство сожжено. Вместе с моими артефактами, моими зельями, моими делами, моей базой данных, вещами. Конечно, что-то там могло уцелеть, прихваченное защитным заклинанием, но большей части явно нет. Ричард всё уничтожил. Просто потому что мог. И ещё потому что я не предвидела этого.

–Видишь ли, – Ричард склонился надо мной, – понижение в правах ничего не значит, когда у тебя этих прав нет. Тебе не понять всего унижения что я пережил. Если бы не просьба Академии, я бы тебя сдал. Но мне велели молчать и я был покорен. Но вот не мстить тебе они мне не велели.

Его слова были просты, словно говорил он об обычных вещах. Впрочем, для нас они и были обычными. Сколько мы сотворили в своих кругах? Сколько мы подставляли друг друга? Раньше боролись все больше с людьми, а теперь?

А теперь у меня нет агентства. Нет моих сбережений. Нет моих вещей. Большей части их точно нет. Зато Ричард был в своём праве мести. И что я могу сделать? Могу сдаться. Могу заплакать и могу его ударить. Но поможет мне что-то? Не поможет. Я сама во всём виновата. Я заслужила всё это. Я заслужила руины.

Я ремонтировала это здание. Я наполняла его простенькой, купленной на развалах мебелью, я выискивала средства на аренду, свет и воду. И всё для того, чтобы теперь зреть черноту. Чернота не в улице, чернота растекается во мне.

Странно, что глаза остаются сухими. Я думала, что в минуту горя и потери, я буду рыдать и истерить, что на меня и без того слишком много свалилось. Но нет, почему я стою? Почему я стою на коленях и глаза сухие? Почему я просто смотрю на черноту, которая ширится по всей улице, гонимая ветром, что весело выхватывает из уничтоженного здания обгорелые листы и лоскуты?

–Больно, да? Унижение за унижение, – Ричард отстранился от меня, и я краем глаза заметила шевеление. Габи всё услышала. Или поняла. Ричард не взял её в расчёт – она ведь неприкаянная, ненужная нам и людям, вот он и не посчитался с тем, что ломает не только меня, но и всё её забирает.

–Ах ты подлец! – Габи где-то позади забранилась, замелькала, пытаясь отстоять уже своё право на месть. Что-то даже схватила.

Но бесполезно. Ричард швырнул её легким магическим пассом рядом со мной, на тот же почерневший асфальт.

–Мерзавец. Подлец. Негодяй! Я тебя…– Габи плакала. Она реагировала как положено. Но она и не была ведьмой. Она была неприкаянной частицей мира.

–Вставай, – Ричард рванул меня вверх, заставил подняться. Я не сопротивлялась. Можно было, конечно, безо всякой магии ему сейчас морду расцарапать и плевать на людишек, что здесь топчутся, и плевать на то, что ногти я обломаю об него – зато хоть какое-то моральное удовлетворение будет.

Но я не бросилась на него. Потому что это будет мигом гнева и потом наступит бессилие. А я не хочу так. Я не позволю ему отделаться расцарапанной мордой! Я его уничтожу. А для этого я должна остаться ведьмой и не поддаваться на эмоции. И не плакать.

Ведьмы не плачут от слабости. Ведьмы не плачут, даже если их мир распался на куски. Ведьмы от слабости умирают или мстят. Но я не хочу умирать и выбирать мне не нужно. Я останусь, Ричард, и горе тебе.

–Считай что мы квиты, – сказал Ричард. – Отстраивай своё агентство, а я буду восстанавливать свою репутацию.

Во мне плескалась сила. Если бы я позволила себе, то сейчас она бы накрыла меня волною гнева. Но это будет слишком просто и это будет слишком низменно.

–Скажешь что-нибудь? – Ричард занервничал. Он тоже ждал что я разозлюсь и брошусь на него. Это было понятной реакцией на то, что он уничтожил мое агентство и разорил меня этим пожаром.

Я заговорила и не узнала своего голоса – слишком чужим он стал:

–Я желаю тебе спокойного сна, Ричард.

Он с удивлением воззрился на меня:

–Спокойного сна? Магрит, ты мне что – мстить собралась? Так это ты зря. Ты уничтожила мою репутацию, я взял на себя твою вину. Не гони волну! Останемся при своём.

–Спокойного сна, Ричард, – повторила я всё тем же не своим голосом.

Он помрачнел:

–Не нарывайся на войну, прошу тебя. Проиграешь ведь. А я не хочу, чтобы это случилось.

Я промолчала. Он кивнул, принимая мой ответ, и исчез, видимо, даже радуясь тому, что может исчезнуть, а не идти по улице как человек. Я смотрела в пустоту. Так было легче, чем смотреть в сторону обугленного здания. Моего здания. Моего агентства.

Что ж, я смогу восстановить стены и окна. Допустим, даже смогу починить магией проводку, если её задело. Но артефакты? Бесценные запасы для зелий? Это всё такие бешеные деньги! Занять? А отдавать чем? Когда? А вся моя клиентская база?

Я не защищала её от пожара. Только от магического воздействия, а пожар – это банальная активность людской невнимательности.

Что делать? Куда податься? Этого не знаю.

–Магрит…– Габи осторожно тронула меня за плечо, – мы справимся, честно. Мы всё поправим. У меня есть немного денег, я скопила. Я дам тебе. Мы всё починим. Сами!

Ей хотелось в это верить. Ведь так она остаётся при своем месте. При работе! Но нет, прости, Габи, нет. Теперь я одна.

–Не надо, Габи. Деньги тебе понадобятся, – мой голос мне незнаком. – Оставь себе свои купюры.

Она в ужасе. Я чувствую этот ужас спиной.

–Тебе нужнее, – я попыталась улыбнуться, но не вышло и оставалось только порадоваться тому, что Габи не видит моего лица. – Я пойду.

–Магрит? – Габи не верила. Она не верила в то, что я её брошу. Но я поступлю именно так. Я брошу её и брошу своё агентство. Не потому что я не могу его восстановить, а потому что мне это больше не нужно.

Этот пожар оставил руины не от моего детища, а от моей жизни. Но я ведьма и я отстрою свою жизнь заново. А ещё – я не прощу. Ричард хотел, чтобы я повзрослела? Хорошо, я повзрослела. И поэтому я не брошусь в прежнюю жизнь. Нет, я пойду иной дорогой.

–Куда ты? – Габи рванулась за мной, попыталась спасти меня от самой себя. Но не преуспела.

–Я ухожу. Прощай. Или до встречи, как пойдет.

Я легко оттолкнула её. Не так как Ричард, нет, Габи устояла на ногах, но я её оттолкнула. Я отвергла её как часть своего прежнего мира.

Я ведьма, у меня нет сожалений о прошлом. У меня вообще ничего больше нет, кроме моего имени и моей магии. Но это не значит, что я сдаюсь. Это значит, что теперь я свободна. И ещё очень зла. Злость даст мне силы, и я не пропаду. Ведьмы не пропадают – это слишком просто для нас.

(* больше о Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины»)