Роза

Средь стен, сделанных из белого камня, который, увы, давно как почернел, покрылся пылью, да растениями порос, средь тусклого зала, за столом, который, видимо, раньше предназначался для празднеств, сидел Герцог. На нем было не то одежда для сна, не то праздничный наряд, но это уже и не важно, ведь оба его предположительных наряда были местами порваны, с рядом дыр и выцветшими. Сам Герцог был лет сорока, хотя средь его жирных, слипшихся, длинных волос виднелись седые проблески, а его глаза выглядели как стеклянные шарики, вставленные на место глаз, ведь даже его голубые глаза начали выцветать. Он сидел за столом и лишь созерцал разруху вокруг, да вздыхая, думая о своём. Так он провёл много лет, он сам сбился со счёту, да и смысла в счёте не было, ведь его жизнь — лишь монотонное существование в своём старом замке. Крестьяне ушли с его земель, сюзерен не вспоминал о нём, как и иные вассалы-собратья, которых Герцог, по крайней мере, так и звал «собратьями», только где эти «собратья» сейчас?

Послышался стук в дверь, робкий и еле заметный. После, дверь открылась, издав длинный скрипучий звук, а за ней показался коричневый плащ постороннего.Можно было подумать, что это робкий мародёр зашёл в замок Герцога, надеясь на добычу, но это был далеко не мародёр, а простой бродяга, лицо которого нельзя было увидеть, ведь капюшон его тщательно скрывал. На спине тот тащил свой мешок с пожитками, горбившись так, будто он таскал пуд железа. Бродяга зашёл в залу, осмотрелся, увидел Герцога и направился к нему, заменив робость на уверенность, хоть мешок его и замедлял. Он подошёл к столу, да молвил, глядя из-под капюшона:

— Отчего же ты такой печальный?

Герцог, до этого просто смотря в пустоту, повернул голову к Бродяге, устало взглянул на коричневый плащ, сумку, капюшон, не обратил должного внимания к самому факту того, что к ему кто-то пришёл и сказав:

-Да и поводов радоваться у меня нету, путник. Садись, вместе будем, так сказать, быть.

Герцог показал на стул, который, в духе всего остального, выглядел поношенно, а потому казалось, что он развалится, стоит лишь сесть. Бродяга согласился и всё-таки присел за стол Герцога, а затем продолжил разговор:

-Но ведь что-то привело тебя к печали, разве нет?

-Да — устало сказал Герцог — привело. Привели меня к этому люди.

-И почему же ты их винишь?

-Да потому, что я видел вокруг лишь хамство и невежество. Я, будучи рыцарем Короля, выполнял его поручения, воевал в походах, отдавал деньги в церкви — всё делал, что делал бы благородный человек, да что в итоге? Знаешь, что про меня думали? Что я шавка Короля, пёс, который готов бегать рядом. Проходя по улицам Столицы, кто-то умудрялся даже плевать мне под ноги и смотреть с таким презрением, что диву даёшься. Но ведь я не просто так всё делал? Не зря воевал, не зря ходил на охоту, не зря же сам Король отдал мне в жёны третью дочь? Эх, да и та умерла давно. Отчего же меня считали псом?

-Люди бывают невежественны, друг мой, это факт. Но за чем же ты гнался все эти годы? За славу?

-Может и за нею. Хотя я её получил, если так подумать, только такую славу, что сейчас про меня знают то, что я живу в тёмном-тёмном замке, да путников ем. Глупости.

-Коль ты рыцарь, то что благородного ты делал?

-Воевал за Короля, я же уже говорил. Разве не дело рыцаря в том, что он служит верой и правдой своему сюзерену?

-Может, оно и так, да только принесли ли поступки твои пользы? Ты убивал людей ради того, чтобы твой Король получил ещё один герб на свой стяг. Охотился ради шкуры лисицы, что висит на стене. А дочь Короля, возможно, не любила тебя, как и ты не любил её, коль надгробие сделано из дерева.

-Действительно. Бродяга, а ведь полезны ли были мои действия? Разве только мне, да Королю. А сейчас я что? Я сейчас даже себе пользы не принесу.

-Послушай же, Герцог, коль ты желаешь пользу приносить, то не стоило тебе в уединение уходить. Твори благодетель, да окупится она тебе. Благородное дело несёт в себе Свет, что наполнит и сердце твоё людское и душу мирскую. И не только ты будешь сыт Светом, да и те, кому ты поможешь будут добры и счастливы. Отчаяние и уединение несёт разруху и порок душе и миру вокруг. Так ступай же за латами, Рыцарь.

-Да! Я так и сделаю, Бродяга. Спасибо, что наставил меня на путь истинный.

Герцог встал и поспешно потопал в оружейные палаты. Выйдя из коридора, он уже был готов отправиться в свой Путь, будучи в латах, поверх которых было полотно с его гербом — Алой Розой.