Родинка за левым ухом

Из-за финансовых трудностей наша компания переехала из Билокси в Лонг Бич. Аренда здания была много ниже, так как оно сдавалось без ремонта. Босс не хотел увольнений сотрудников и мы это понимали. Рядом был спортзал и почти все туда записались. Самое грустное место было кладбище, которое бы по ту сторону дороги. Оно было действующее и туда время от времени привозили покойников. Место это красивое и я стал в обеденный перерыв там гулять. Иногда садился на лавочку и думал, как переменчив мир. Сегодня ты на работе или в очереди в аптеку, а завтра несчастный случай и ты на кладбище. Я стал мнительным и излишне осторожным. Это может и мешало жизни дома, но для работы это был плюс. Я стал сосредоточенным и босс это заметил. Поднял зарплату и назначил руководителем вечерней смены. Я жил один и меня это устроило. Перед началом вечерней смены я стал гулять по аллеям. Наступила осень, листья магнолий падали и создавали хрустящий ковёр. Интересное дело, но листья редко убирали. Может городу не хватала финансов? Но меня это не особенно волновало, так не только грустно, но и немного романтично.

Однажды там я увидел девушку. Увидел вдалеке. Она принесла цветы на могилу. Когда она ушла, я решил посмотреть, кто там лежал. Оказалось, что муж. Она приходила каждый понедельник в одно и то же время. Я сидел на лавочке у ворот и она меня не замечала. Зато я, запомнил её лицо. Как-то мне понадобилось купить продуктов и я заехал в магазин Винн Дикси. Я узнал эту девушку, она была кассиром.

— Несчастное создание, потеряла мужа и такая плохо оплачиваемая работа. Так можно всю жизнь простоять и не собрать денег даже на старую машину.

Я посмотрел на дверь и прочитал вечерние часы. Хотел проверить, кто её забирает или есть у неё машина. Наша вторая смена кончается в то же время. Такой маленький детектив для разнообразия жизни. Не скажу, что она была красивая и я влюбился. Нет, обычная молодая азиатка. У них улыбки дежурные и в узких глазах никогда не узнаешь правды. Кассиры уходят чуть позже, они должны сдать кассу, поэтому я не опоздал. Когда она вышла, то на площадке была только моя машина. Она направилась на север по Кливленд авеню, где нет тротуара. До микрорайона надо идти две мили. Она видимо устала стоять целый день на ногах. Остановилась и присела на пожарный гидрант. Прошла она немного, около полумили. Я завёл мотор и медленно к ней подъехал. Открыл пассажирскую дверь и пригласил внутрь. Ночь машин нет. Она встала, села и поблагодарила, потом сказала:

— Вы специально за мной следите на кладбище?

— Нет, случайно. Я работаю во вторую смену и там полчаса провожу перед началом.

— Это новая швейная фабрика?

— Да.

— Я не умею шить, а то бы пошла. Так тяжело стоять на одном месте и улыбаться разговорчивым покупателям. А они считают, что это мне нужно. А мне ничего не нужно после смерти мужа.

— Откуда вы приехали?

— Из Вьетнама пять лет назад. А сейчас даже нет денег домой вернуться.

— А что с мужем стало?

— Он работал в береговой охране. Погиб, кого то спасая. И сам погиб и того человека не спас. Ой мы уже проехали мой дом, спасибо.

— Я могу вас каждый день отвозить домой.

— А зачем?

— Не знаю, у меня никого нет. Все знакомые работают когда я отдыхаю. А когда я работаю, друзья отдыхают. Вы единственная, с кем я разговариваю за последние два месяца.

— Так перейдите в другую смену.

— Нет, меня устраивает вторая смена. Я по натуре интроверт. Где ваш дом?

— Двести футов назад. Надо проехать вперёд и повернуть направо. Тут тихий район, он построен кольцами.

— Хорошо, поехали.

Мы прокрутились четверть мили и остановились возле хорошего дома.

— У вас хороший дом, ваша зарплата с ним не вяжется.

— Он выкуплен на зарплату мужа, я плачу счета и налоги. Это не так много.

У неё был приятный акцент, её речь была не лающая, как у китайцев, а журчащая как ручеёк. Я даже не всегда её понимал.

— Как вас зовут?

— Лю Хань.

— А меня Клод.

— Спасибо, Клод, я пошла, поезжайте осторожно.

Лю открыла дверь и вышла. Торопливой походкой пошла домой, открыла дверь. Оглянулась. Я всё ещё не уехал. Она помахала мне ладошкой и исчезла. В доме загорелся свет. Она выглянула в окно и ещё раз попрощалась ладошкой. После этого я уехал. Я не торопясь ехал по пустынным улицам и думал о том, зачем познакомился с ней. Видимо, хотел с кем то поговорить. Но разговаривать с ней было сложно, я не понимал трети слов. Она вставляла вьетнамские фразы и я тупо кивал, лишь бы её не обидеть. Так я её провожал три недели и три понедельника мы встречались на кладбище. Она меня в последний раз спросила:

— Зачем я тебе?

— Не знаю. Мы настолько разные, что даже не соврать. Тебе наши пятиминутные встречи по пути домой неприятны? Если да, то я исчезну.

— Я не знаю.

— Спасибо за откровенность. Мы приехали, прощай Лю.

— Ты больше не приедешь?

— Зачем, если тебе это доставляет беспокойство.

— Прощай, Клод.

Я стоял и смотрел, как Лю семенит по дорожке к дому. Она открыла дверь и не оглянулась. Когда загорелся свет в доме, то она не подошла к окну. Ну вот, кладбищенский роман закончен.

Я перестал ходить на кладбище и стал ходить в Волмарт, а не в Винн Дикси. Прошло полгода. Я заехал в аптеку Волгрин, моросил мелкий дождь и дул ветер с моря. Мне надо было забрать лекарство для глаза. Мне вставили новый хрусталик, так как всё двоилось в левом глазу. Там я встретил Лю. Она шла по проходу, что-то искала из косметики и наткнулась на меня.

— Клод?

— Добрый вечер.

— Ты уже закончил покупки? — Она указала глазами на бумажный пакет с каплями.

— Да.

В её глазах что-то было грустное. Её курточка была мокрая от дождя. Видно три мили шла пешком из дома. Можно было попрощаться и уйти. Я же её раздражал своим поведением. Я чуть замешкался и услышал:

— Сегодня дождь, подвези меня домой, пожалуйста.

— Хорошо, делай покупки, я буду ждать в машине, она во втором ряду.

— Спасибо, Клод, я тебя долго не заставлю ждать.

— Я не тороплюсь.

Я её прождал 20 минут. Она вышла с кучей покупок в трёх мешках. Видно решила воспользоваться моей машиной на 100%. Я открыл заднюю стенку своего SUV и она закинула туда всё, я потом прыгнула на пассажирское сидение.

— Ты куда пропал?

— Лю ты сама сказала, что наши короткие встречи тебе неприятны.

— Нет, я сказала, что не знаю. А ты рассчитывал, что я тебе на шею брошусь?

— Я ничего не рассчитывал. Просто спросил, так положено по этикету.

— У нас разные ментальности.

— Мне ещё раз спросить?

— Успокойся. Ничего не надо спрашивать. Сейчас приедем ко мне домой и будем кушать. У меня уже готов камбоджийски суп По.

— А американцы его едят?

— Не остри. Мы столько время потеряли из-за разницы менталитетов.

Мы приехали к её дому, я открыл заднюю дверку и достал три мешка. Лю уже открыла дверь и смотрела на меня с улыбкой.

— Проходи, ванна справа, помой руки и садись за стол.

Я помыл руки, сел за стол и она положила ложку лодочкой. Я не знал, как из неё правильно есть. Я её вертел в руках, а потом попросил обычную ложку. Лю засмеялась. Суп мне понравился. Я посмотрел по сторонам:

— Что ты ещё хочешь?

— Мандарин.

— У меня есть в холодильнике, сейчас принесу.

Она принесла горку оранжевых плодов. Я один очистил, в комнате появился приятный запах. Потом очистил второй и протянул Лю. Её глаза вдруг стали большими.

— Ты его ешь после супа?

— Да, я люблю мандарины на десерт.

— Да, у нас действительно разные культуры.

— А что я должен был сделать?

Лю подошла, села мне на колени и сказала:

— Поцеловать меня. Я тебя полгода не видела. Клод, ты… бессердечный америкос. Мне было плохо без тебя. Я всё время плакала. Я много раз ходила к проходной твоей фабрики, то тебя не видела. Где ты был?

— У меня там кабинет, где стоит диван. Я там часто сплю после смены. Не хочется домой ехать. Там пусто, одна грусть вместо оконных штор.

— Я тебе хоть немного нравлюсь?

Тут я встал:

— Я не знаю. Это твои слова. Тебе они нравятся?

— Нет.

— Так и мне они тогда не понравились. До свидания. Спасибо за угощение.

— Ты меня решил бросить?

— Нет, мне надо подготовиться к поцелую после супа.

— Не злись.

Маленькая Лю ко мне подошла и сильно ударила кулачком по моей груди

— А теперь иди.

Её маленькие глаза сверкали ненавистью. Она аж дрожала от негодования. На меня что-то нашло. Туман заполонил глаза. Я её схватил в охапку и отнёс на кровать. Она брыкалась, кусалась, а потом затихла под моей тяжестью:

— Ты не мог это раньше сделать?

— Не сердись, давай спать, уже поздно. Завтра ты свободна?

— До обеда.

— Хорошо.

— Что ты задумал?

— Купить кольцо и предложить совместную жизнь. Только не говори, что тебе надо подумать, что ты ещё меня хорошо не знаешь.

— Успокойся. Я согласна быть твоей женой. Можешь даже кольцо не покупать. Можем жить без регистрации, только будь со мной. Мне ничего больше не надо. Псих.

Глаза Лю стали добрее, выражение лица было просительное. Вот я уже и начал понимать черты характера этой милой азиатки. С каждым месяцем она становилась мягче и ласковей. Через полгода мы с ней поженились. Она работала кассиром, как и раньше, а я начальником второй смены фабрики. Я переехал жить в её дом, а свой сдал в аренду через агентство. Дом был небольшой, но после всех положенных законом выплат и налогов у нас оставалось $1200 в месяц. Когда я получил первый чек, то взял Лю в банк Уитни и открыли на её имя сберегательный счёт:

— Зачем ты это сделал?

— Накопим деньги и поедешь к своим родным.

— А ты, не хочешь поехать?

— Мне надо будет платить счета и налоги. Ты же поедешь надолго, может на полгода.

— Нет, там другие порядки. Я теперь иностранка. За доллары могут и посадить. Обмен на границе то же ограничен. Мне никак им деньгами не помочь.

— Мы можем поехать в Таиланд. Туда твои родственники могут приехать?

— Приехать могут, но возвращаться им придётся опять через таможню. Поехали вместе на неделю. Тогда меня точно выпустят из страны.

Я согласился, терять её я не мог. У неё уже заметно выпирал живот. Никто не знает, что там может случиться. А если сейчас не поехать, то родителей живыми можно не застать. Мы полетели. Несмотря на её опасения всё было хорошо. Родители были старенькие, плохо видели. Ухаживали за ними младшие дети. Странно, но пенсии им не платили. На обратном пути была небольшая неприятность на таможне. Её вьетнамский паспорт уже был аннулирован. Кричать и возмущать там было без пользы. Пришлось задержаться на три дня, пока чиновники разбирали дело. Мы жили в хорошем отеле и спокойно себя вели. А если бы она была одна, то никто не знает что бы было. На суде Лю отказалась от гражданства, всё было по закону, но обошлось очень дорого. Кода мы сели в самолёт она заплакала:

— Всё, дорогой. Больше тут нас никто ждать не будет. Я рада, что ты сам всё увидел и за всё заплатил. Моему приезду радовались только родители и то, с опаской. Я никому там не нужна. Мои младшие родственники мне были не рады. У меня остался только ты.

— А как ты попала в Америку?

— Прибыл корабль военный с дружеским визитом, когда было обострение с Китаем. Моряки вышли гулять на берег, а местным разрешили посетить корабль. Я зашла и спряталась в радиорубке. Там сидел добрый парень и меня не выдал, когда пограничники не досчитали посетителей на выходе. Он стал моим мужем. Остальное ты знаешь.

У нас родился сын. Он был настоящий азиатский ребёнок. Некоторые соседи предлагали мне сделать анализ ДНК. Но я только смеялся над ними. У него была маленькая родинка за левым ухом, такая же как у меня.