Роботизированный

Он будто бы снова вдохнул глоток воздуха. Проснулся в полной темноте. Однако не на своей кровати: поверхность была неправильной. Постучав на ощупь до нижней её части, Иоанн услышал звук металла.

Похоже, что это железная койка…

Несколько секунд спустя черничная тьма рассеялась, превратившись в небольшие сумерки. Он находился в какой-то бледной комнатушке цвета французской ванили, очень смахивающей на больницу.

Надо выбираться отсюда.

Он встал с койки. Собственные ноги стали словно деревянными ногами у самодельных марионеток: непослушными и зыбкими. Подросток словно балансировал на доске для сёрфинга, пытаясь ходить на ногах.

Так странно. Я тогда … выжил?

На глотку мальчишки будто придавили огромным камнем, отчего казалось, что она тяжёлая. Иоанну думалось, что если он попытается что-то сказать, то тогда шею сдавит ещё сильнее, поэтому тот предпочёл ничего не произносить. Возможно, что подростку действительно почудилось.

Если я вырубился, то как долго я спал…?

Иоанн, уже в сумерках, пытался найти рычаг или кнопку, открывающие те двери кокосовой стружки, или хотя бы переключатель.

Через несколько мгновений…

ТЫК!

Подросток нашёл какую-то ярко-голубую кнопку. Скрипучие металлические двери медленно раздвинулись в стороны. В комнату стал попадать призрачно-ночной свет.

Иоанн буквально вывалился из неё и чуть не споткнулся о собственные шаги. Вход в каморку снова закрылся.

Мальчишка, выйдя наружу, сразу ощутил по всему телу какое-то странное ощущение: будто оно перестало гнуться и загрубело, как камень или железо. Движения чувствовались очень скованными, словно тот пытался выбраться из тюремных оков.

Тот, из-за чувства ненадёжности, почти попятился назад. Но успел сбалансировать, расставив руки в стороны.

Боковым зрением Иоанн заметил, что его рука была подозрительно светлая. Когда подросток сумел нормально встать, то снял с одной руки перчатку без пальцев цвета индиго. Мальчишка ужаснулся.

Вместо персиковой человеческой кожи, руки, ладонь и пальцы были покрыты избела-серым металлом. Фаланги на пальцах отделялись механическими свинцовыми шарнирами.

Такую же ситуацию Иоанн увидел с другой стороны.

Подросток сорвался с места, в попытках найти что-нибудь, что позволило бы ему взглянуть на себя.

Неожиданно, тот наткнулся на какую-то отражающую поверхность, которая одиноко стояла у одного из синеватых столбиков.

На его беловатом механическом лице всё ещё была чёрная маска на половину и коротко-подстриженные волосы корицы. Посеребренный нос подростка стал похож на треугольник, перпендикулярно поставленный лицу. Также серебряными стали две выпуклые пластины по бокам, где раньше находились уши, и пластина, соединённая с нижней частью рта. Белочная оболочка очей почернела, а глаза из голубых окрасились в аквамариновый. На месте шеи у него была большая тёмная пружина, окружённая сахарно-белым железным цилиндром, и вся эта конструкция соединяла голову и тело. Небольшой воротник от ярко-голубого длинного пальто прикрывал шею сзади.

Когда Иоанн приподнял подол чёрно-серой майки, то увидел, что живот тоже был весь покрыт металлическими пластинами, позади которых находилась такая же пружина и много невзрачных по цвету проводов.

Внезапно тяжесть с горла словно спала, возникло ощущение чего-то механизированного и звонкого внутри.

— Нет… Этого не может быть…

Эти слова были произнесены монотонным механическим голосом.

Подросток, вздрогнув, прикрыл рот от испуга обеими руками.

— Неужели теперь я… робот? – вопросил сухо Иоанн, опустив руки, при этом чувствуя некую потерянность и холодность.

Мальчишка снова принялся рассматривать себя.

— Но ведь этого просто… не может быть, — повторился мальчик в недоумении, схватившись за голову правой рукой, — Я же прекрасно помню и знаю, что я…

Тот вновь посмотрел на себя в зеркальную поверхность.

— Умер…?

Иоанн сказал это так, будто сам сомневаясь в собственных словах.

Как же было дело?

Перед его глазами стали проноситься вспышками разные картинки, как звёзды в ночном небе.

2038 год. Кучу выстрелов, крики людей на моей линии. Я, раненный в живот и ноги. Были ещё некоторые царапины на лице и руках. Завернул по маршруту в какой-то из коридоров. Потом в глазах потемнело. Тяжёлое дыхание. Слабое сердцебиение из-за большой потери крови. Затем прислонился к чему-то… или к кому-то? А после этого темнота. И… всё.

Подросток закрыл глаза и вздохнул, потирая пальцами у переносицы.

Нет, всё это как-то… неправильно. И странно.

Тот встал, скрестив руки. Глаза панга снова обратили взор на зеркало.

Надо это выяснить.

Возможно, подсказки к этой загадке находится где-то здесь, в базе правителя Эпсилона. Или судя по всему в месте, некогда бывшей базой правителя Эпсилона.

Всё находилась в гробовой тишине. Даже и не скажешь, что когда-то здесь что –то было и кто-то жил.

Было настолько тихо, что Иоанн слышал звуки собственных шагов от кроссовок оникса с подошвой лунного камня и шнурками яркого циана.

Подросток думал, что вряд ли кто-нибудь из его родного города до сих пор остался в живых, как вдруг…

— Ба, неужели я вижу этого человека моим собственным глазом спустя столько лет?

Чей-то скользкий и до боли знакомый голос раздался над мальчишкой. Но только вот… чей именно?

Иоанн резко обернулся.

— Кто ты такой? – вопросил тот со всей серьёзностью, сжав руки в кулаки.

Мальчишка невольно подрагивал от звучания каждого слова его новым, видоизменённым голосом.

Сверху раздался противный смех гиены.

— Божечки, а я и не думал, что десяти лет для тебя было достаточно, чтобы забыть меня! – злорадствовал тот.

В голове подростка прошмыгнула мысль.

Неужели я был мёртв целых десять лет?

— Спустись вниз и покажись, — медленно произнёс мальчишка, мысленно готовясь дать отпор.

— Тебе всё ещё трудно понять, кто я?

Прыжок. Падение вниз. Приземление.

-А… Жак?

Голос вышел из темноты. На голове показались большие лохматые языки из ярких огоньков, которые были его волосами.

— Джулиан Дариус! – воскликнул Иоанн, не выходя из боевой позиции.

И как я сразу не догадался?

Джулиан принялся расхаживать вокруг подростка, словно павлин, на своих официальных туфлях, заведя руки за спину, размахивая низом пальто-плаща оникса и впиваясь, как зрячим гранатовым глазом, так и другим, с бельмом.

— Хотя, — едко признался высокий взрослый, остановившись, наклонившись к лицу подростка и приставив одну руку к галстуку коктейльной вишни на свитере цвета красного бархата, — ты тоже не остался прежним, бунтарь.

Мальчишке стало противно от этого и отошёл в сторону от Джулиана.

— Чего ты хочешь?

— Ты удивительно похож на мою правую руку, Меллана, – словно увиливая от вопроса, заметил он, — Интересно, почему же…?

— Ближе к делу! – грозно проговорил Иоанн.

Бледноватое лицо взрослого исказила зловещая ухмылка.

— Не буду тянуть, поэтому… Прощай!

Звук нажатия на кнопку. Ламинат исчез. Пропасть. Подросток падает.

Бездна кажется вечной. Иоанн летит всё ниже, ниже и ниже.

Крайним слухом он услышал пронзительные визги циркулярных пил.

Звуки приближаются. Падение не останавливается. Иоанн совершенно беспомощен. Подросток прикрыл глаза.

И, казалось, что до бритвенной ловушки оставался только метр, но…

Прыжок. Звук каната. Сильный ветер. Что-то схватило мальчишку одной рукой. Перелёт. Приземление на пол. Тяжёлое дыхание.

— Иоанн?

Послышался глубокий привычный мужской голос. Иоанн открыл глаза и посмотрел на источник голоса. Мужчина дотронулся беловатыми перчатками до лица и снял с себя большую угольную маску. Среди волос шоколадного мусса проглядывали седые и графитно-чёрные пряди.

— Папа? – не веря своим глазам, невинно сказал мальчишка.

Как он узнал меня? Я же в образе Жака…

Они оба поднялись на ноги. Отец отряхнул грязь чёрные штаны и край такого же пальто.

— И тебе привет, сын, — равнодушно отозвался Меллан, отведя взгляд холодных небесных глаз в сторону.

Однако внутри у него все щемило.

А у Иоанна возникло даже ещё больше вопросов, чем было до этого.

— Что случилось с Эпсилоном? Где все? Что произошло с тобой? Что произошло с правителем? Как я стал…?

— Нельзя терять время, Иоанн, — строго перебил Меллан, — все объяснения позже.

Отец запрятал абордажный крюк в один из карманов. А из другого вытащил что-то по типу планшета с голограммной проекцией этого здания.

— Иди за мной.

Он сказал это жёстко, но при этом с некоторым спокойствием и хладнокровием, после чего пошёл по коридору.

Подростку ничего не оставалось, кроме того, как пойти за папой.

Отец с сыном передвигались достаточно быстро, не нарушая общей гробовой тиши вокруг. Хотя, от неё с каждой секундой Иоанну становилось всё больше не по себе. Призрак прежнего вида города мелькал у него перед глазами, когда в поле зрения того попадали разрушенные и серые руины некогда могучего Эпсилона. Особенно подростка настораживали компьютеры старой модели, полностью раздолбленные сверху, будто бы кто-то на них уронил кувалду, что были разбросаны по всему кварталу их нахождения.

— Пап…?

— Да, Иоанн? – ответил Меллан, не отрывая своих глаз от карты.

Иоанн оглянулся вокруг, словно думая, что за ними кто-то следит. Однако, никого там не было, из-за чего мальчик спросил:

«Что случилось с городом?»

Отец неожиданно остановился, после чего тяжело вздохнул.

— После того, — мрачно начал тот, — как Джулиан Дариус объявил о… кончине народного героя — бунтаря Эпсилона, Жака, после штурма отряда мятежников на его базу, народ мгновенно ополчился против правителя и всех, кто к нему… относился. Весь Эпсилон горел от ярости и горя. Твоя смерть стала для нас всех… очень большим ударом.

На лице Меллана проступила небольшая слезинка, которую тот мгновенно и резко смахнул одной рукой.

— Конечно, я жалею, что узнал об этом, но… Оказалось, что ты и был всё это время этим самым Жаком, Иоанн. Предводителем бунтарей из авангарда «Контрадикт».

Интересно только, откуда ты это знаешь?

— Как ты узнал об этом? – хмуро спрашивал Иоанн.

Но вместо этого Меллан как будто не хотел отвечать на вопрос подростка, из-за чего отрезал:

«Пойдём дальше, Иоанн».

Отец зашагал дальше, однако мальчишка сразу же его остановил своими словами:

«Как ты узнал о том, что я и Жак это один и тот же человек?»

Иоанн произнёс это с силой и сурово. Меллан выключил голограммную проекцию и развернулся к подростку.

— Ответь мне! — уже с прикрикивая, допытывал мальчишка.

Отец сглотнул.

— Видишь ли, — произнёс Меллан, после чего послышался тяжкий вздох, — во время последнего нападения «Контрадикт» на базу правителя, в котором ты был очень сильно… ранен. Тогда ты, в образе Жака, попал в коридор ближе к центру управления, где находились лаборатории правителя. И во время нападения я застал тебя прямо при выходе из одной из них. Не подхвати я тебя тогда, не знаю, что бы с тобой было… Тебе было очень тяжело ходить, дышать. В общем, делать хоть что-нибудь. На лице тоже было много царапин. Так получилось, что твоя высокотехнологичная маскировка спала, после чего я увидел тёмно-коричневые волосы с глазами индиго и понял, что это был на самом деле… ты.

После такого длинного рассказа, отец достаточно нервно дышал, хоть и тихо, и один раз открыл рот так, будто хотел что-то сказать ещё, но в последний момент тот спохватился, отчего произнёс другое:

«За мной, Иоанн».

Он опять активировал планшет.

Он что-то скрывает от меня и недоговаривает…

— Ты мне так и не рассказал, что именно случилось с городом, с тобой, пап, и также про то, как я оказался в…

— Пожалуйста, Иоанн, не надо, — грубо прервал поток мыслей Меллан, при этом прося со всей холодностью, — Для тебя это будет слишком… слишком неприятно.

Отец явно хотел сказать «болезненно», но моментально поняв, что это слово будет неправильным в данной ситуации, заменил его.

— Какой бы горькой правда ни была, она лучше неопределённости. 

Он сделал шаг и застыл.

— Иоанн, я не думаю, что это будет хорошей…

— Расскажи мне всё.

— Иоанн…

— Расскажи мне всё, как оно есть.

Даже прохладное лицо Меллана не могло скрыть его волнения.

— Как я стал роботом?

Между ними повисла неловкая тишина.

— Я переместил твоё сознание в робота, — через боль признался отец.

— Ты сделал… что?!

— Что я должен был сделать, пока ты терял свою жизнь, но твой мозг всё ещё работал?! – громко, неожиданно для самого себя, рявкнул Меллан, — Притом, что лишь несколько секунд назад я узнал, что мой собственный сын всё это время подвергал себя опасности и постоянно врал мне, из-за чего теперь и умирает на моих глазах?!

Как я должен был среагировать на такое?! Оставить тебя умирать прямо там, да?!

Подросток дёрнулся от завершительной фразы и оцепенел. Он чувствовал, как сыпал солью на сердечные раны, спросив его об этом, и также частично ужас и страх. Впервые мальчишка лицезрел собственного папу в таком расположении духа.

Отец, увидев это, остыл и потёр переносицу, судорожно вздохнув.

— Прости меня, Иоанн… Я погорячился.

Фраза подростка явно вывела из себя отца. Меллан долгое время прерывисто дышал и стоял с закрытыми глазами, отвернувшись от Иоанна, в попытках хоть как-то успокоить свою нервную душу. Мальчишка мог поклясться, что слышал, как сильно билось сердце у отца в тот самый момент и то, что всё лицо его было мокрым.

Подростку внезапно захотелось как-то физически утешить. Тот, было, протянул руку к спине. Меллан как будто почувствовал это, отчего произнёс относительно спокойно:

«Не надо! Просто… не надо этого делать, Иоанн…».

Иоанн опустил руку.

— Я же тебе так и не рассказал про то, что случилось с жителями Эпсилона, да? – спросил уже охладевший отец, развернувшись к Иоанну.

Подросток одобрительно кивнул.

— Ты же, наверняка, видел те разбитые вдребезги телевизоры, которые находятся в разбросанном состоянии повсюду в этом месте?

Иоанн вновь кивнул.

-На самом деле это и есть жители Эпсилона.

Мальчишка удивился и даже слегка насторожился.

— В смысле…? Что ты имеешь в виду?

Меллан подошёл к одному из компьютеров. Отец положил руку на сломанные остатки от него.

— Джулиан смог найти способ переместить сознание тех, кто был недоволен им, в компьютеры. Хотя я надеюсь, что это никак не связано с событием пятнадцатилетней давности, случившимся с принцем высокотехнологичной Мехи… В общем то, после того, как правитель переносил умы кучи людей, тот их просто…

Меллан сжал в руках разбитые стёклышки, после чего они разбились в тысячу ещё более мелких осколков.

Иоанн, казалось, испугался, поняв смысл фразы.

— Боюсь, что «Контрадикт» постигла та же участь…

Внутри подростка всё забурлило и поднялось волнение.

— Нет… Нет, ты же ведь не можешь говорить, что их…

— Иоанн…

Отец подошёл к подростку, положив одну руку на плечо.

— Этого не может быть!

Меллан тягостно вздохнул.

— Я думаю, что твоё мнение изменится, когда ты увидишь всё… своими глазами.

Отец развернулся к Иоанну, показав головой следовать за ним.

И подросток последовал за Мелланом.

На мгновение мальчишке почудилось, что у него сильно постукивало сердце, что само по себе было больно и невыносимо. Как будто всё царапало острыми когтями, словно дикий хищник. Но при этом это было будто где-то не в нём, а в… голове. Да, в собственной голове, возможно даже, в его подсознании.

В это время отец включил огромный компьютер с экраном, похожим на голограмму, после чего вытащил мелкую карту памяти из одного из рукавов и вставил её с боковой стороны.

Запустилось видео.

— Кто-нибудь слышит меня?

Послышался тревожный шепот с нотками ужаса.

На нём появилась девочка подросток примерно возраста Иоанна.

Она была вся в веснушках, которые были похожие на маленькие солнышки. Короткие разлохмаченные волосы, словно лава, перетекали от тёмно-гранатового до лимонного. Янтарный занавес делал изумрудные выплаканные глаза более салатовыми.

Мария МакКой?

Свет вокруг неё мигал, а белоснежное свечение от камеры на Марию оставалось без изменений. Судя по комнате, она заперлась где-то в правительственной лаборатории.

— Я надеюсь, что да, потому что…

На бледном лице девочка появились слезинки, которая та поспешно пыталась вытереть свободной от камеры рукой. Её голос прерывался на всхлипывание.

— Потому что я не знаю, смогу ли я ещё долго продержаться…

По виду Мария вся дрожала. Она насильно смотрело на камеру.

— Пауэр Маккартни, Райден Коултер, Око Лавлейс, Джон Ривери…

Подождите… Ведь это же имена из…

— «Контрадикт» пал перед Джулианом Дариусом! Он как-то смог придумать устройство, чтобы портировать сознание людей в старые модели компьютеров, чем и уничтожил весь народ и «Контрадикт» в том числе…!

Слёзы всё ещё лились с её лица.

— Я единственная выжившая из нашей команды…

В дверь неожиданно начали буриться. Послышались звуки тяжёлого толкания. Мария окаменела от страха.

— Иоанн, помоги! – она произнесла напоследок, с утопающим в ужасе и слезах голосом.

Хотя по лицу Марии было явно видно, что та не находилась в курсе «спасения» Иоанна отцом Мелланом. Она и не могла быть в курсе.

Снаружи послышались голоса чьих-то взрослых. Скорее всего, это была гвардия Джулиана.

Дверь распахнулась. Мария зажалась в углу. От испуга её камера упала набок. Рядом поставили тот самый компьютер. Её схватили за руки люди в официальных красных костюмах и перчатках угля. По Марии было видно, как она всячески пыталась вырваться из мёртвой хватки гвардии. Она отнекивалась и просила отпустить её. Однако, никто не слушал девчонку.

Они завязали ей руки, однако всё-таки придерживали Марию.

Бластер с неоново-голубым веществом. Яркие глаза Марии. Выстрел в неё. Затем выстрел в компьютер рядом. На экране появился ярко-зелёный текст:

«…Что это такое? Что это со мной?».

Не успела она опомниться, как над ней повисла гигантская кувалда.

Мария, нет!

«Нет- нет – нет! Пожалуйста, не надо…!»

Но молот уже разбил всё в хлам, прежде чем Мария договорила. И одновременно с этим послышался треск камеры за кадром.

Запись резко обрывается.

Иоанн опустился на пол, прикрыв лицо руками. На душе его скребли кошки.

— Мне очень, очень жаль, Иоанн, правда…

Всё изнутри терзало подростка. Его мучала вина. Он винил себя в том, что не мог тогда помочь ей. В том, что не смог помочь ИМ. Народу Эпсилона. И «Контрадикт» тоже.

— Нет…

Иоанна съедала изнутри скорбь. Погиб целый народ, за свободу которого он боролся. Подвергла свою жизнь команда, которой тот дорожил. Пожертвовал собой друг, которого Иоанн ценил, как никого другого в отряде.

Но как бы подросток не старался, то никак не мог выдавить из себя слёзы. Вылить наружу всю эмоцию. Грусть. Ужас. Гнев.

Он не мог почувствовать неровное сердцебиение. Или дрожание рук. Или того, как содрогался его голос от понимания происходящего. Или того, как внутри Иоанна всё разрывалось на мелкие лоскуты.

На деле же, всё это было лишь выдумано. Ведь сознание помнит и даже прекрасно знает, каково это и как это должно ощущаться.

Вот только как можно почувствовать человеческую эмоцию в теле из холодного железа? Как можно ощутить что-то в теле машины?

От этого подросток мучался ещё больше. Хотя и знал, что на самом деле это существует только в его разуме. И не более того.

Меллан схватил мальчишку за руку.

— Идём, Иоанн, — строго наказывал он, — Мы должны…

— Нет…!

Иоанн никак не сдвинулся с места. Меллан решил подождать, крепко вцепившись в его руку.

— Я никогда этого тебе не говорил, — признался подросток, — но… Каждую ночь после дня, когда Эмма ушла от нас на тот свет, я плакал и смотрел на единственную сохранённую мной фотографию, где мы все были вместе. Были… семьёй.

Отец вспомнил про то, как тот избавился тогда от всех фото вместе с ней. Он рвал и сжигал их дотла. Ведь стоило только всплыть в памяти этому светлому синеглазому лицу с волосами лимона, как тут же возникало всё о ней. То, какой у неё был смех. То, как она проводила всё своё время с Иоанном, обучая его и помогая. То, как Эмма обнимала своего ребёнка, когда тот среди ночи не мог уснуть от кошмара.

— В «Контрадикт» же было много тех, кого я подпустил к себе прямо… в сердце, — приложив руку к тому месту, где у его «человеческого» было сердце, прискорбно произнёс мальчишка, —

«Контрадикт» для меня был больше, чем просто… команда из бунтарей.

Меллан всё ещё держал руку, однако по мере того, как Иоанн говорил, тот начал ослаблять хватку.

— Неужто ты мне не дашь хотя бы немного оплакать… собственных братьев и сестер, пап? – вопросил подросток жалобно.

Отец посмотрел на мальчишку.

— Ладно, — согласился тот серо и отпустил руку Иоанна, — Я пока проверю повторно маршрут пути до… бункера.

И он отошёл в сторону. Подросток вновь наклонил голову к полу.

Пока Меллан тыкал по проекции, то слышал, как Иоанн пытался плакать, но у того лишь получалось сухо всхлипывать. Мальчишка сгорал снутри жгучим пламенем.

Когда подросток подошёл к отцу, те отправились дальше.

Чем дольше они вместе направлялись, тем больше Иоанн понимал, что лакричная тьма постепенно сгущалась вокруг них, словно чёрная туча. С каждой секундой подросток чувствовал, как ему становилось всё неуютней и неприятней.

— Боже, ну и темень! – не совсем ожидаемо для себя сказал вслух мальчишка.

— У тебя глаза светятся, — невозмутимо отозвался Меллан, смотря на карту.

Подросток от такого аж опешил:

«… Погоди, что?»

Отец дотронулся свободной рукой до затылка Иоанна. Тотчас показались два световых бело-голубых следа от мальчишки. Подросток дотронулся до них и по теням от рук понял, что это свет от его глаз.

— Оу… Я понял…

Молчание. Какое-то время они шли, не перекидываясь ни словечком.

— Ты и сам можешь включать фонарики.

— Всмысле?

— Тебе нужно только захотеть, чтобы включился свет. Ведь… в самую темную ночь лучше всего видно яркий свет.

Иоанну стало даже как-то легче на душе… Если, конечно, так можно было сказать про него.

— Ты же услышал это Жака, да, отец? Во время его первых речей…?

Меллан мимолётно хмыкнул.

— Я слышал это в то время, когда мой сын впервые решил взять в руки судьбу целого народа…

В словах отца чувствовалась некоторая гордость и слёзы радости. Подросток чувствовал себя как-то более спокойно, чем до этого, и, наверное, более… радостней. Мальчишка давно не видел его таким счастливым после… ухода матери.

— Спасибо, пап.

Слегка попозже отец ответил ему тем же.

— Всегда пожалуйста.

После этого каждый из них шёл, оставленный с приятными впечатлениями.

Ему вспомнилось то, как он познакомился с Марией МакКой.

Это произошло год назад. Почти у всех были мешки под глазами, худоватое телосложение и бледная кожа. По крайней мере так было до прихода Жака на крышу одного из зданий.

«Эпсилонцы! Меня зовут Жак. Вы никогда не видели меня и не слышали обо мне, но… я способен понять то, что вы ощущаете. Каждый день, с утра до ночи, вам всем приходиться пахать на Джулиану Дариуса в шахтах, дабы тот вас обеспечил несчастным кровом и остатками от правительственного. Каждый день множество детей, появляющихся в ваших семьях, оказываются на том свете, просто из-за того, что тем приходится работать без сна и отдыха».

Из толпы послышались тихие одобрительные возгласы.

«Я знаю: вам сейчас очень трудно. Трудно поверить в кого-то. Трудно поверить во что-то, что изменит ваши жизни к лучшему. Но вам нужно поверить в меня. Вы должны поверить в свои силы. Ведь именно народ Эпсилона определяет сам Эпсилон целиком»

Люди вновь принялись одобрительно кивать.

«Наша жизнь здесь в наших руках. Неужто мы позволим кому-то чужому распоряжаться ей?»

— Нет! – отрицательно крикнул народ.

«Разве мы позволим заставлять кого-то говорить, что нам нужно, а что нельзя?»

— Нет!

«Разве народ Эпсилона позволит себе держать свободу в клетках?»

— Нет!

«Так пойдём же вразрез с тем, что нам пытается внушить правительство! Пойдём против него! Возразим! Сделаем Контрадикт!».

— Да!

«Даже несмотря на то, что сейчас темно, мы можем это исправить. Все вместе мы сможем включить свет! Вам нужно только захотеть, чтобы включился свет. Ведь в самую темную ночь лучше всего видно яркий свет!».

В толпе послышались восторженные голоса вперемежку с аплодисментами.

Жак слез с высокой крыши, спрыгнув вниз с помощью особых кроссовок.

Среди всей серой толпы из народа, подходящей к нему, было видно одного особого человека. Можно даже сказать, огненного человека.

Она протиснулась сквозь толпу к Жаку. Её два изумрудных глаза сияли от радости.

— Вы же Жак, да?

— Собственной персоной.

Мария отвела руку к затылку.

— Меня очень воодушевили ваши идеи и мне бы… хотелось вам помочь в этом.

Она протянула руку подростку.

— Мария МакКой. Разбираюсь в технологиях. Знаю все здания здесь, как свои пять пальцев.

Мальчишка пожал руку ей в ответ.

— Я думаю, что мы отлично поладим.

На лице МакКой расплылась лучезарная улыбка.

Иоанн помнил, как ответил своей правой руке тем же тогда.

Почти всё они делали вместе. Придумывали планы. Всевозможные речи. Развивали способности тех, кто присоединился. Пропагандировали свободу. Независимость. Равенство. Доброту.

Именно Мария руководила тем бунтом на базу Джулиана Дариуса, что для всей «Контрадикт», да и в принципе Эпсилона, оказалась гиблым местом…

Мозг Иоанна будто знал, что ему грустно, отчего он и чувствовал тоску внутри. Но снаружи ничего не было. И не могло быть ничего, кроме холода и металла. Тело машины, а всё же человеческими душа и разум остались… Трудно жить в прочной клетке из железа, когда внутри две дикие и своевольные птицы тщетно и упорно пытаются растрясти её.

Подросток мысленно опять вернулся к тому же, что почувствовал при записи с его помощником: он ничего не мог почувствовать, но знал, что сознание всё это ощущает, не имея возможности выражать эмоции. Проявлять то самое человеческое, что всё ещё есть в его голове и сердце.

Свет из глаз сам по себе выключился.

— Я не понимаю, — с горьким вздохом произнёс Иоанн.

Меллан кинул тревожный взгляд на него.

-Что именно? – точно также обеспокоено, но относительно холодно, спросил он.

— Я не понимаю, почему просто не могу выключить то, чего у меня нет в принципе? Почему я просто не могу выключить… эмоции?

Меллан обратил внимание на то, как Иоанн сказал это: точно мученик, готовый расплакаться от несправедливости жизни, но в то же время он был и отцом, который вот-вот был готов разгневаться на своего сына.

— Иоанн…

— Почему это, — подросток также вопросил, показав руки и глядя на них, — должно… происходить со мной?

— Иоанн, пожалуйста…

— Из-за чего мне приходится так страдать? – говорил уже с некоторой злобой он, — Почему это должно быть внутри…?

Иоанн шёл, опустив голову.

— Иоанн, — начал было успокаиваться его Меллан, понимая, куда это идёт, — несмотря ни на что, ты всё ещё…

— Я больше не человек, отец! – яростно крикнул подросток, сжав руки в кулаки, — И никогда им не буду!

Отец не успел произнести «человек», как Иоанн встал перед ним, высоко задрав голову и сильно топнул ногой.

— Иоанн, не надо, — сурово попросил Меллан.

— И всё это из-за тебя! – недовольно воскликнул он.

— Иоанн…!

У отца, как он сам считал, всё уже начало кипеть в нём. Сердцебиение стало быстрее. Дыхание более неразборчивым.

Голос подростка превратился из крика в вопль.

— Дай ты мне помочь «Контрадикт» тогда, Эпсилон бы не разв…!

— Убив они тебя ещё раз, ты бы остался мёртвым! Навсегда! – от злости гаркнул Меллан.

Иоанн пошатнулся и резко замолчал. Тот расслабил руки.

Наверное, если бы подросток всё ещё был человеком, то на его лице был бы написан страх и ужас.

Но зато на ледяном лице Меллана было видно осознание, сопровождающегося испугом и сожалением.

— Иоанн…

Иоанн попятился от Меллана.

— О, нет…

Подросток схватился за голову.

— Что я натворил…?

Мальчик, будто стыдясь самого себя, прикрыл лицо руками.

— Иоанн, подожди…! – словно извиняясь, сказал отец, — Я не…

Иоанн рванул с места прочь.

Меллан было потянул руку за ним и выдал, как бы сожалея:

«… Иоанн!».

Он побежал за ним.

Меллан увидел «погрустневшего» Иоанна через гигантскую панельную дверь одной из лабораторий. Он сидел, подобрав к себе колени, и опустив голову.

«Как он похож на того моего Иоанна, что тихо плакал в своей комнате о матери в таком же положении, даже не зная о том, что я видел его…» — подумалось мимолётно Меллану.

— Иоанн, стой…!

Отец неспешно бежал к двери. Подросток, заслышав голос Меллана, встал и мгновенно закрыл дверь. Он слегка стукнулся о неё.

— Сын, — как можно более бесстрастно объяснялся отец, — мы можем с тобой просто…

«Поговорить» хотел было дополнить отец, но его оборвал разборчивый и приглушенный голос Иоанна по ту сторону двери:

«Нет, мы не можем!»

Меллан заметно утихомирился. Послышался тяжёлый вздох.

— Ну, ладно, — смиренно произнёс отец и сел рядом с подростком, облокотившись об стенку. Затем тот добавил шёпотом: «Раз уж ты так хочешь…».

Первое время никто из них не проронил ни слова. Над ними нависла кладбищенская тишина.

После этого Иоанн наклонил голову слегка к отцу.

— Ты не можешь себе представить, каково мне сейчас, отец, — сурово выдал тот, поглядев на свои механические руки, — Если во мне вообще хоть что-нибудь осталось…

Его руки резко сжались в кулаки.

— Как раз-таки я понимаю, что ты сейчас… «ощущаешь», Иоанн, с сопереживанием ответил Меллан подростку, склонив голову к нему, — И в то время я понимал, на что именно шёл, решившись на это. Понимал, что на кону стояла… твоя жизнь. Жизнь моего собственного сына…

Отец опустил глаза на пол. Он сделал паузу и какое-то время ничего не произносил.

Затем, Меллан с трудом произнёс следующую фразу.

«…Но у меня была надежда на то, что всё-таки я смогу тебя спасти. Я в это верил. Сильно верил».

И снова повисла тишина.

Иоанн искусственно и горько хмыкнул.

— Я как будто здесь и нигде одновременно, — с сожалением пытался сказать подросток, — Живой и мёртвый сразу. Труп, восставший из небытия. Я пытаюсь хоть что-то почувствовать, ощутить в себе, но вместо этого…

Он снова тронул себя за то место, где у того до кончины находилось сердце.

— Вместо этого…у меня снаружи всё пусто и холодно, а при этом весь негатив рвёт сердце… то есть, душу изнутри, словно упиваясь болью, что существует лишь в моей голове. Я прямо как… призрак в доспехах.

Мальчишка приложил руку к лицу.

-Она жжёт все внутри, — вроде бы горько подметил Иоанн, — И лишь там всё хочет плакать, кричать, она хочет скорбит, хочет ненавидеть, но оно просто… не может. Оно просто не может…

Он положил голову на колени, обняв их руками. Был бы тот сейчас человеком, наверное, ударился в слёзы в этот момент.

У подростка получалось как-то хныкать и вздыхать, но это ощущалось скорее наигранно и сухо. Как будто Иоанну и не было грустно на самом деле.

Голос мальчишки захлебнулся в воображаемых слезах:

«… Я просто не могу».

Меллан облокотился о стенку боком.

— Иоанн…

В интонации его спокойного голоса слышались нотки огорчения.

— Я спрашиваю у себя же, человек ли я всё еще? — дополнил тем же тоном Иоанн, — И не знаю, как ответить на это…

Он посмотрел на лужу рядом и увидел на миг в отражении себя человеческого. Но ведь тот знал, что это лишь игры разума. Также ему почудилось, что появился след от электрического тока, когда тот слегка приблизил к луже свою руку.

Отец протянул руку и почти приложил её к двери.

— Иоанн… Ты…

Однако подросток поднял свою голову с закрытыми глазами и резко подняв руку, словно отталкивая Меллана, сказав резко и в том же настроении:

«Не надо!»

Меллан замер на месте и вместе с тем дёрнулся.

— Просто… не надо…делать этого, отец, — будто пояснял мальчишка далее, испугавшись своего же тона голоса.

Иоанн сжал руку и опустил её. Его взор циана устремился на потолок.

Отец опустил собственную руку. Он задумчиво посмотрел на потолок.

— Знаешь ли ты, что делает человека человеком, Иоанн?

Глаза подростка стали пустыми.

— Превосходство над другими животными по уму? Любовь к разрушению того, что необходимо для их жизни? – перебирал вопросы мальчишка, — Желание контролировать саму природу?

— Эмоции. Способность чувствовать и ощущать.

— Мне казалось, что эта характеристика присуща всем живым существам…

— Неужели ты не грустишь, когда тебе грустно? Не пугаешься, когда тебе страшно? Не злишься, когда тебя переполняет гневом?

Иоанн вытянул руки перед собой и молча посмотрел на них.

— Разве ты не чувствуешь землю под ногами, когда ты ходишь? Или то, как двигаются твои пальцы, когда ты сжимаешь свои руки?

Подросток сжал руки в кулаки.

— Разве ты не считаешь себя… живым?

Мальчишка сложил их.

— Но я ведь просто…робот и не более…?

— Нет, Иоанн. Если ты выглядишь, как робот, то это не значит, что ты и есть на самом деле робот…

-Тогда кто я…?

Меллан повернулся к Иоанну.

— Ты человек. Человеческий сын. Мой сын.

Иоанн неожиданно развернулся к отцу и взглянул на него.

— Ты… правда так считаешь, пап?

Этот вопрос, вне всякого сомнения, был искренний.

— Конечно правда, сын мой.

Подросток встал и открыл дверь. Он вышел из лаборатории. Глаза аквамарина посмотрели на Меллана.

Отец тоже приподнялся и окинул взглядом Иоанна.

Мальчишка резко бросился к нему в объятия.

На хладной физиономии появилось нечто вроде внезапного удивления и, в какой-то степени, ступор. Он стоял какое-то время, практически не двигаясь. После того, как тот относительно скоро осознал ситуацию, Меллан сдержанно обхватил Иоанна руками в ответ.

-Тише, тише. Всё хорошо, Иоанн.

Он немного небрежно погладил его по спине.

— Мне кажется, что из-за того, что я забыл, что всё ещё человек, то… период без способности что-либо чувствовать растянулся у меня, словно на полгода, — подметил с некоторым неприятным смешком подросток, — Хотя на самом деле он был очень краток…

-Тебе не придётся больше испытывать подобного. Я обещаю.

И наступила вновь тишина. Нарушила её Иоанн, который хмыкнул с усмешкой.

— Что такое?

— Да ничего такого, просто… Это так странно, что мы так постоянно спорим, хотя оба знаем дипломатию ещё с пелёнок.

Меллан слегка ухмыльнулся.

— Но мы же всё ещё люди, ты же помнишь?

— С другой стороны, ты прав…

Снова тишь. Ни единый звук не тревожит отца с сыном и их души.

— Ну, что? Может, уже наконец-то дойдём до моего бункера? – улыбаясь, спросил отец.

Это был редкий случай, когда мальчишка впервые увидел всегда прохладного и строгого Меллана с такой яркой и настоящей улыбкой на его лице.

— Полностью с тобой согласен, — Иоанн ответил ему тем же.

И они потопали дальше.

Пред ними открылось большое пространство. Из единственного источника света, гигантских прямоугольных окон, прорезался белый свет от такой же большой луны на фоне тёмно-синего неба. Кафель был чем-то похож на ледяную гладь, которую всегда видишь на огороженном катке в зиму.

Лестница вела к двери посередине, окружённой со всех сторон балконами с балками. Под балконами были столбы, напоминающие греческие колонны. Дверца слегка посерела от беспощадного и бесконечного времени.

Меллан с опаской оглянулся по сторонам, будто ожидая что-то непредсказуемое, прикрыв собой подростка.

— Вот он, — шепнул, как отрезал, отец, — Иди вперёд. Я тебя прикрою.

Он, не спеша, словно разведчик на миссии, подступал к бункеру.

«Как-то подозрительно тихо…» — подумал про себя Меллан.

Стоило вступить Иоанну на первую плитку, как тут…

— Осторожно!

… Одна за другой. Половицы полов отпадали. Под ними- метры грязной воды цвета бирюзы.

Мальчишка резко отскочил.

Послышался выстрел. Серебренная сеть попала на отца. Она привязала его к стене. Меллан еле как двигался.

Иоанн мгновенно подбежал к нему.

— Пап!

Подросток пытался тянуть на себя эту сеть, а Меллан с трудом высвободиться из неё. Однако она была настолько прочная и жёсткая, что ни у кого из них не получалось это сделать.

Тайный бассейн… Ловушка для отца…Кто же за всем этим стоит…?

Издалека послышался чей-то раздражительный и больно знакомый царапающий смех. С каждой секундой он становился всё громче и громче, из-за чего этот звук начинал сильно резать слух.

Неужели это…?

— Сюрприз!

Иоанн посмотрел назад-на источник голоса гиены. Его взору предстал Джулиан Дариус, стоящий на балконе за балками. Тот держал в руках сеткомёт.

— Джулиан Дариус! – хмуро произнёс подросток, — Неужели тебе так нравится появляться за кем-то?

В ответ на это он вновь услышал злую усмешку от правителя.

— А ты шутник, бунтарь, — ехидно подметил Джулиан.

В это же время отец всё так же безуспешно и тщетно старался выбраться из плена сети.

— Бесполезно пытаешься, Хокинс, — колко приметил правитель, — Эта сеть сделана из чистейшего свинца. И… я от себя добавил в твои разработки несколько капель парализующего вещества.

Джулиан взял Меллана за подбородок руками.

-Но ты же ведь не против этого, не так ли? – приторно спросил тот.

Отец откинул свою голову. Не всегда можно было увидеть в небесных глазах Меллана столько злости и ненависти на правителя Эпсилона, как в этот конкретный момент. Он смотрел волком и недовольно фыркнул.

— Тебе не нравится? – противно недоумевал Джулиан, — Ладно…

Правитель повернулся к Иоанну.

— Ты же ведь не думаешь, что я про тебя совсем забыл, Жак?

Джулиан приближался к нему с грацией павлина и скольжением змеи.

— Иоанн, спасайся! – выдал встревоженно Меллан, — Я с ним разберусь сам! Уходи отсюда!

Но подросток стоял на месте. От правителя послышался удивлённый вздох. Его лицо в этот миг сделалось искусственно-сентиментальным.

— Так вот в чём дело! – раболепно воскликнул Джулиан, — У нас тут типичный момент между отцом и сыном, где первый жертвует ради спасения второго!

Тот приложил оба кулака на бок щеки, гадко умильнувшись.

— Как это мило… было бы, понимай я контекст происходящего.

Хотя, подождите…!

Правитель неосторожно пнул Иоанна ногой к водяной яме.

— Мне же это не нужно! – радовался Джулиан, — Плевать я хотел на тебя и твоего жалкого отца, Иоанн!

От такого удара мальчишка сильно пошатнулся и чуть не упал.

Правитель лишь по сахарному произнёс отвратительное: «Упс…!», и по-злодейски рассмеялся.

— Бежать теперь некуда!

Однако Иоанн, который попятился назад, всё ещё пытался стоять на ногах.

— Аргх, — проворчал Джулиан, — почему ты так любишь всё усложнять, Жак?

Тот попытался толкнуть его руками, однако подросток крепко ухватился в них, держась ногами на земле.

Мальчишка применял всю свою силу на сто. Однако, со временем стало ясно – правитель намного сильнее самого Иоанна. Просто из-за того, что подростку было сложно устоять на месте. Он скользил к бассейну всё ближе. Ближе. И ближе.

— Я просто так не собираюсь сдаваться! – решительно утвердил Иоанн.

Джулиан прибавил силы и стал давить на него ещё сильнее.

— Как давно я мечтал это сделать…

Сильный толчок. Расстояние до бассейна стало меньше. Ещё немного и Иоанн потонет в ней.

— Посмотри на себя: ты весь дрожишь, — злорадствовал правитель, —

Ты становишься слабее, Жак…!

Словно змей-искуситель, тот шёпотом прошипел последнюю фразу, пытаясь толкнуть ещё сильнее:

«Ты просто ходячий кусок металлолома, Иоанн…».

Шаг и подросток полностью в воде. Джулиан лишь напирал. Он не собирался сдаваться. Как и мальчишка тоже.

Тот держался из последних сил. Иоанн был похож на котёнка, который ухватился за ветку над пропастью.

— Ты меня не запугаешь этим, Дариус! – тяжело проговорил подросток.

-Правда…? – наигранно удивился правитель, — А я так не думаю!

Джулиан пихнул его. Послышался плеск от воды.

— Нет, Иоанн…!

Иоанна полностью поглощал бассейн.

БУЛЬК!

И он скрылся из виду, камнем потонув на глубине.

На лице Меллана была разрисована скорбь и ярость, однако больше доминировала вторая, в то время как правитель Эпсилона весь сиял от счастья.

— Какого чёрта, Дариус?! – не на шутку раскипятился отец, — Стоило только мне возродить собственного сына, как ты снова отнимаешь у него возможность жить!

Злость начала немного отступать и таять. На смену ей пришла печаль. В горле чувствовался комок из запутанности и недоумения.

— Я… Я просто не понимаю, за что ты так с Иоанном? Как может быть человек настолько… настолько бессердечным?

Джулиана эта мысль настроила на серьёзный лад. Слова Меллана смыли с его физиономии насмешливую улыбку.

— Если Иоанн не дал шанс на мою жизнь, обратив всех в Эпсилоне против меня, — строго высказался правитель. Он затем понизил голос и, подойдя к отцу, сказал: «То и он не заслуживает этой возможности…».

Правитель Эпсилона вновь улыбнулся. Он отвернулся к бассейну, видимо, чтобы посмотреть на сына своей правой руки.

Пытаясь перебороть сильное желание врезать Джулиану и выругать его нехорошими словами, Меллан решил всё-таки спросить об одной вещи.

— Джулиан, — через силу начал отец, — скажи, если бы у тебя был сын и он бы умирал… Ты бы сделал то же самое с ним, что и с моим?

Улыбка на лице правителя расползлась сильнее. Он повернулся к Меллану.

— У меня нет сына, — скромно отрезал Джулиан, всё ещё держа насмешку в своей интонации, — И никогда не будет. Знаешь, почему именно?

Отец отрицательно мотнул головой.

— Потому что привязанность к кому-то или чему-то – враг здравому смыслу и логике, — закончил свою мыслишку правитель Эпсилона, — Привязанность мешает совершать риски и планы. Она затуманивает разум эмоциями.

Меллан всё ещё хотелось ударить ему в лицо, однако тот всё-таки понял, что, хоть мысль Джулиана противоречивая, в ней есть разумная доля смысла…

… Чёрная бездна. Бесконечная. С исчезающим светом наверху. Бездна вод. Тьма, которая словно Кракен, затягивающий корабли на дно, точно также тянула туда и Иоанна. Окутывала с головы до ног. Поглощая вместе с этим и всё, что находилось внутри подростка. Душу. Чувства. Но самое главное … разум.

Я умер. Я позволил другим умереть из-за этого. Я позволил целому Эпсилону уйти со мной в могилу. Потом мой отец вернул меня обратно к жизни. Но в этом было мало толку… Ведь круг зациклился.

Он даже и не пытался что-либо сделать. Иоанн не пытался выплыть на поверхность. Было уже слишком поздно. И, к тому же, абсолютно бесполезно.

Я снова здесь. Из меня снова уходит жизнь. Я вновь пал. Пал духом. Пал на самое днище. Перед глазами собственного отца. Перед глазами «Контрадикт». И перед глазами… Марии МакКой.

Тело мальчишки казалось таким тяжёлым. Таким неподъёмным. Таким… жёстким. И скованным параличом от воды. Практически ни одна часть тела Иоанна не могла подать признаки жизни.

Свет уходил из поля зрения.

И я ухожу вместе с ним.

И Иоанн закрыл свои очи.

Я подвёл всех. Я подвёл весь Эпсилон. Весь мой отряд. Марию…

Но главное то, что… Я подвёл себя.

Он погрузился в пустоту. Такую тёмную. Необъятную. И немую.

Вот и всё.

Свет погас. Вокруг всё разом замерло.

Смерть. И занавес…

-… Ты подведёшь всех, включая себя, Иоанн Хокинс, если в самом деле сдашься!

Слышался голос Иоанна. Но не от него. И голос… человеческий?

Подросток разул глаза.

Он лежал на белоснежном полу в положении эмбриона. Белая пустота вокруг. От звуков собственного голоса тот встал. А перед ним был… Жак. В точности такой же, как и был до этого. Он представлялся именно таким, каким существовал до штурма на базу Джулиана. Тот был… человеком.

— Кто ты? – боязливо спросил робот Иоанн у того.

— Я… Я твоя душа, — сдержанно выдал человечный Жак, — Я это то, что всегда было с тобой всю жизнь. То, что осталось внутри тебя после роботизации.

Подросток пугливо осмотрелся по сторонам.

— Что… Что это за место?

— Это? – переспрашивал он, тоже глядя по сторонам, — Это твой разум, Иоанн. Вернее, его последнее пристанище.

Мальчишка опустился на пол, сжавшись в комок.

— Как я мог привести всё к этому? – озадаченно корил себя Иоанн, — Я ничего не смогу уже исправить. Я… не смогу выжить…

-Нет, Иоанн… Ты сможешь жить.

Подросток посмотрел на него.

— Тебе легко говорить…! – горько выразился мальчишка, затем посмотрел на свои руки, — Ты человек. А я… просто-напросто робот. Железяка, не способная чувствовать эмоции. Ходячий металлолом, как и сказал Джулиан. И не более.

— Ты не прав… Ты всё ещё человечный. Ты. Всё ещё. Человек.

Иоанн не разу в жизни не ощущал или видел чего-то подобного: словно краска, его белоснежная роботизированная оболочка стекала, превращаясь в персиковую человеческую кожу. Снова тот почувствовал сердцебиение. Снова тепло было во всём теле. Всё снова чувствовалось. Снова ощущалось. Снова было человеческим…

От переполняющего его внутри и снаружи счастья подросток даже слегка расплакался.

— Я снова человек!

— Ты всегда им был. Просто сомневался в этом.

Иоанн вытер настоящие слёзы со своего живого лица.

— Иоанн…!

Тот поглядел на Жака.

— Когда ты каждый день спасал Эпсилон, будучи Жаком, разве ты когда-нибудь сдавался при неудачах?

— Нет, никогда!

Жак положил на плечо Иоанна свою руку.

— Ты заставил поверить народ в себя, чтобы спасти их. Теперь тебе нужно сделать то же самое, но поверить должен ты, чтобы спасти себя.

Подросток вздохнул и уверенно произнёс:

«Я верю в себя. Я верю в свою жизнь. Я верю в это потому, что я уверен, что всё смогу. Что у меня всё получится. Я, Иоанн Хокинс, сын Меллана Хокинса, и герой Эпсилона, Жак, в одном лице. И пока жив, я буду бороться за себя, своих близких и родных! Я буду бороться до последнего вздоха, когда действительно наступит моё время! Сейчас же я живой!»

Всё вокруг стало покрываться вихрем из бирюзового света. И Жак-душа начал исчезать из виду Иоанна.

— И помни, Иоанн… Тебе нужно только захотеть, чтобы включился свет. Ведь в самую темную ночь…

Подросток начал светиться и всплывать на поверхность образовавшейся воды.

— Лучше всего…

Тот ощутил, как перемещается в реальность. В его глазах появился ярко-голубой свет. Он вёл его прочь от темноты.

— Видно…

Оставалось немного. И подросток снова будет жив.

— Яркий свет…!

Тишина. Снаружи были Джулиан и Меллан. Смотрели на воду. Каждый по-своему.

Послышался необычный звук в воде. Бульканье. Звук всплывания. Из воды кто-то выплыл наружу…

— Нет, этого не может быть! – отрицал правитель, — Это ложь! Это не…!

— Иоанн…! Он выжил!

КОНЕЦ «РОБОТИЗИРОВАННОГО»

Еще почитать:

За Родину

Ты смотришь на тьму.

Утро похмельное

Некуда пойти