Ревви рушит семью.

Долгожданный отпуск на горячих песках далекого от шумного города пляже. Я отдыхала с семьей. Муж, мой сын и дочь – все под палящим солнцем. Я лежу и загораю. Дети по пояс в воде, муж отошёл — почему не могу ни вспомнить, ни понять, мне слишком тягостно думать в такую погоду.

Какая-то сучка в широкополой шляпе подошла ко мне, вроде поздоровалась, а после заняла шезлонг моего мужа. Она, как и я, развалилась и приподняла к верху подбородок, чтобы лучи солнца падали на шею. Стала что-то говорить, но я не слушала. Смотрела через тёмные линзы на самую яркую точку в небе и ни о чем не думала.

А она всё не угомониться. Трындит и трындит. А я её не трогаю, чтобы посмотреть на недовольство моего дорогого мужа, когда тот будет ее гнать. Но стоило на секунду прислушаться к её словам, как её речь с каждым звуком становилась всё громче и яснее.

Даже не могу вспомнить того мига, когда я с опущенными очками повернула к ней голову и во все уши стала вникать в её речи. Говорила она просто, о простом, но завораживающе. Не скучно, с огоньком и выражением.

Голова с длинными чёрными волосами покачивалась в подтверждения её словам на тонкой серенькой как мрамор шее. Грудь и вульва скрыты под бикини, на талии и бёдрах лежит прозрачно-белый шелк. Я рассматривала всё её аппетитные части, пока она продолжала говорить всё в той же позе, — с приподнятым подбородком, полностью расслабленная и спокойная, как тут не засмотреться.

Когда мой взгляд вцепился в ямочку её пупка на плоском животике, на нём вдруг образовалась полоса. Она нагнулась чтобы встать, и когда я отвлеклась на оклик подошедшего мужа, её не стало.

Он не заметил, что она тут была, передал мне какой-то стакан и улегся там, где она была меньше минуты назад.

Следующая наша встреча произошла намного раньше, чем я могла бы представить. Я даже не начала раздумывать о ней, как она предстала вновь передо мной. Она сопровождала нас всю прогулку. Стояла неподалеку, улыбалась мне, занимала после нас очередь, окрикивала мне что-то, делала фотографии меня с семьей, прохожий или окружения. И если первый прицел камеры меня немного побеспокоил, то в последующем, когда она делала снимки не меня, а окружающих, то заставляла нервничать и сжимать руку ведущую меня крепче.

Так продолжалось пока мужа не отвлекли аттракционами дети. Они поднимались по Американской горке в тележке, а она подсела ко мне.

Снова я слышу её речь. И теперь это не монолог. У нас полноценный разговор. О ней, о её фотографиях, преследовании, одежде, о её рожках и что она делает на пляже. Всё складывается легко и…правильно, наверное.

Я сразу улавливаю по её интонации, когда она сделает паузу, что бы я могла вставить слово, так же и она – не перебивает, слушает до конца, и когда у меня не остается что сказать, она продолжает. Улыбаемся друг другу, шутим, всё происходит быстро и плавно. Мы словно читаем мысли друг друга — наивная девчачья фантазия, которая стала неожиданно буквальной.

«Вот бы ты прикоснулась ко мне» — мелькнула в голове. И её рука прикоснулась. Ощутила. Она трогала меня, гладила; мелко, но грубовато сжимала и отпускала. Я раскраснелась и опешила, меня сковало в коленях и плечах. А её вторая рука залезла ко мне подмышку, прижала меня к себе. Она улыбалась мне, уверенно заводя руки в неприличные места. Носа не хватило, чтобы удержать дыхание, вся моя верхняя часть дрожала, приподнималась и опускалась в такт моих вздохов, а нижняя трепетала, немного сопротивляясь её ласкам.

От внезапного волнения я оцепенела, всё вокруг сначала потеряло четкость, искривилось по дуге, потом вовсе потемнело. Остались только круговые поглаживания её пальцев ниже моего живота. На щеке я ощутила дыхание, одно слово, которое я не смогла разобрать и всё закончилось. Она исчезла, а я сидела вся потная, с мелкой рябью в ступнях.

Несколько дней прошло. Самых душераздирающих дней. Она приходила по ночам, каждый раз я не могла уснуть раньше мужа — когда он начинал сопеть, я слышала её шаги через гостиную, где спят дети, как она подкрадывалась к двери, приоткрывала её буквально на длину мизинца и резко оказывалась ко мне лицом к лицу.

Она мучала меня прямо перед спящим мужем, ловко заводя пальцы в меня, сжимая мои груди, ягодицы; покусывая ушко, выставленную лопатку, нижнюю губу. Она быстро переходила от одной формулы к другой и каким-то образом я поспевала за ней. Незаметно для себя оказывалась то на спине с раздвинутыми ногами, то упиралась лицом вниз, выпячив зад к верху, то попадая носом под неё.

В самый первый раз она долго водила своим языком внутри моего рта, вызывая сильное слюноотделение и с верху и снизу. И когда мои губы, подбородок и грудь были в слюне, она прильнула своим гладким цветком к моей шее. Уперевшись коленями в мою подушку, по-доброму смотрела на меня и водила таз вперед-назад, придушивая всё сильнее. Когда стало темнеть, и я подумала, что это мой конец, на губах почувствовалось что-то мягкое и мокрое. Глаза я не осмеливалась открывать, но я подняла руки ладонями на себя и наткнулась на копчик моей Ревви, и по нему я сразу поняла, что она изогнулась в дрожащем экстазе.

После ночей я была вымотана, скучна и подавлена. Она не навещала меня днём, давала передохнуть как это было запланировано – с семьей. Мой муж при всех попытках удачного секса во время отпуска не мог похвастаться ни моим вниманием, ни участием. Даже в разговорах он стал скучен, будто замедлен и глуп, все его слова я угадывала наперед, он казался скучной пластинкой, которую я прослушивала уже сотни раз. Дети меня вовсе не замечали, я для них призрак или «нелучший вариант».

Один раз муж настоял, чтобы именно я провела время с ними, пока он отдыхает «по-мужски». Сын и дочь мотали головами и отнекивались, поэтому ему чтобы не портить вечер пришлось неловко и играючи от них убежать, чтобы оставить их одних со мной. Они его не догнали, а я повела…куда-то…кажется это был худший день отпуска.

На последнюю ночь я не услышала её шагов. У мужа была бессонница, и он всё лез ко мне целоваться. Когда он меня доконал, я оскалилась на него, прорычала чтобы он отвалил. Но видимо это его только завело. Но попытка не успела случиться, я заистерила, накричала на него. Началась ссора, он ушёл.

Не появилась она и на следующий день. И после отпуска так же её не было. Я была поддавлена, и даже не замечала, как целые дни только и представляю как мы с ней снова вместе. Засыпаю под мысли о ней. Просыпаюсь, представляя перед собой её сонное лицо и небрежно лежащие на подушке черные волосы. Хочу весь день, представляя, что она как в тот раз преследует меня со своим фотоаппаратом.

Всё у меня из рук вон плохо. Я стала неуклюжа, неопрятна. Неловких моментов и неудач у меня стало больше обычного. С коллегами, родными, друзьями, близкими я подавлена и сера, как мышь. Они не как она, они медленны, тормознуты, непонятны. И мне плевать на их уговоры, представления, советы, да чтобы они не говорили, я всё равно научилась слышать от них только что-то вроде белого шума. Толку от них нет. Как только она вернется, всё будет лучше. Ведь…ведь….

Ревви — она чиста, она хороша во всем! И я стану ей ровней! Мы заживём даже веселее — проведем дни и ночи даже лучше тех, которые у нас были в том отпуске!

Я уже подала бумаги на развод, детей мне не доверят. Не знаю почему. Нужно только дождаться.

Нужно только дождаться. Нужно только дождаться. Нужно только дождаться…Нужно только дождаться…Нужно только дождаться…Нужно только дождаться……