РАБ РИФМЫ

На сцену выбежал белокурый мальчик и обнял за атласное бедро принцессу Будур – шла постановка сказки для недорослей. Действо напоминало стимпанк. На заднем плане вместо паровой машины сделали прорубь, в которой купался джин. Он так замёрз, что режиссер не осмелился его оттуда доставать, дабы не навлечь проклятье. Принцесса Будур прибодрила юношу:

— Кто же ты, мой сладкий?

— Я раб рифмы.

— В чём же твои сомнения?

— Я не знаю, куда вставляются слова.

— Тебе нужно обратиться к джину, он исполняет все желания; а вот, кстати, и он, – она подвела юношу к проруби, в которой синий от холода джин шипел и матерился:

— Лёша, да-давай быстрее.

Юношу играл Облапотько – карлик из труппы; режиссеры затыкали им дыры в своих постановках, дабы избежать разрыва мышления.

— Мне бы научиться, куда вставлять слово, – резво произнёс Облапотько.

— Не-не могу, я раб проруби.

— Но Принцесса сказала, что ты всё можешь.

— Вот у неё и спрашивай.

— Что за дела, Принцесса?

— Ах, да, я ж забыла, что если джина вытащить из проруби, то он потеряет авторитет.

— Значит ли это, что я останусь рабом рифмы?

Режиссер дал отмашку, и на сцену выбежали люди с оголённым торсом, с масками лесных зверей. Они не то собрались веселиться, не то водить хороводы: перед собой они катили горящую автопокрышку. Из-за копоти лицо Принцессы покрылось сажей:

— Значит ли это, что ты останешься рабом рифмы? – откашлялась она, – джин, ну помоги мальчику стать поэтом.

— Как я могу помочь, когда тут все джины бессильны?

— Значит я останусь таким заплёванным навсегда? – заплакал мальчик.

Когда Облапотько плакал, то, гримасничая, он накидывал себе лет двадцать.

— А что, если тебе заняться саморазвитием, – успокаивал его скрестивший под водой ноги джин.

— Разве в этом дело? – всхлипывая, хотел прыгнуть в прорубь мальчик, но Принцесса Будур вовремя придержала его за горб:

— Что ты, мальчик, опомнись, у тебя вся жизнь впереди. Посмотри на этих тварей – обитателей леса, – те тихо стояли в сторонке и прикуривали от покрышки. — Ведь, прежде чем над ними надругалась судьба, их спрашивали, согласны ли они стать художниками-анималистами.

— Давайте резче, – опять прошипел джин, на этот раз скрестив еще и руки.

— С чего мне начать своё саморазвитие? – Облапотько и вправду поверил Будур.

— Прочти стихи Пастернака, Тютчева, Фета; Маяковского пока рано тебе, судя по твоей проблеме.

— Тогда я перестану быть рабом?

— Рабом не перестанешь, но прогресс будет налицо.

Полуживого джина вытащили из проруби. Выдали ему плед, развернули и помогли уйти:

— Ре-ребята, я-я вам так признателен, чуть там голову не скрестил.

Режиссер распорядился после перерыва ввести в действие Аладдина – тот был вообще свободен от рифмы. Принцессу Будур отмыли, карлику налили, покрышку заменили.

Все ждали одного джина, который из ложечки швыркал чай. Влюблённая в него буфетчица загадывала желание, а режиссер шипел в мегафон.

Джина вернули в прорубь; анималисты выкатили пылающую покрышку, стимпанк с Аладдином начался.