«Путь Депурая» Глава первая

Бабочка. 

Май. До выборов 154 дня.

Муниципальный округ «Красногвардейское», разделенный почти поровну узким и грязным каналом, ничем особенным не выделялся. Длинная, абсолютно прямая улица, давшая ему название, начиналась от одного из центральных городских проспектов и терялась вдалеке среди складов и заброшенных гаражей. За всю новейшую историю здесь не случалось никаких особенных скандалов, происшествий или сколько-нибудь значимых событий, и единственным отличием Красногвардейской от соседних однотипных улиц было невероятное средоточие административных зданий. Стоило только заблудившемуся туристу свернуть со сверкающего парадными фасадами проспекта, как уже через десяток метров он оказывался среди облупленных от вечной сырости домов. Здесь нашел себе приют штаб районных депутатов, о чем свидетельствовала небольшая табличка с надписью: «Муниципальное образование “Красногвардейское”». Буквально через несколько шагов располагался офис районной избирательной комиссии «ИКМО “Красногвардейское”». Дальше, уже на следующем перекрестке, находилась районная администрация, а в самом конце, там, куда уже не то что туристы, но и местные заходили крайне редко, стояло неприметное здание, на вывеске которого значилось: «Краснознаменный районный суд». На этом отличия заканчивались.

В будние дни, когда местное население уезжало на работу, улица полностью вымирала, и только одиноко бредущий школьник или какой-нибудь пьяница из тех, что вечно толкутся у магазина в надежде раздобыть денег на очередную бутылку, изредка нарушали ее покой. Так улица и жила изо дня в день, из года в год.

***

Группа, примерно из двадцати человек, образовав живой полукруг, стояла под холодным майским дождем. В припаркованный неподалеку автобус несколько рабочих складывали свой инвентарь. Погода испортилась, как это часто бывает в Петербурге, внезапно, но им повезло: привезенная стальная оградка была установлена, цветы высажены, торжественное открытие монумента «Бабочка на земном шаре» состоялось.

— Элеонора Антоновна, дождик! Давайте я вас зонтиком накрою, — обратился к даме лет пятидесяти член Молодежного совета Борис Факсман.

Организатор сегодняшнего мероприятия Элеонора Антоновна Черви кивнула, не отрывая взгляда от только что установленной муниципалами композиции.

— Спасибо, Боря, спасибо, я вот свой забыла, — произнесла она, скорее машинально, чем осознанно, с каждой минутой все глубже погружаясь в обуревающие ее тревожные мысли.

Затея с установкой стальной оградки и высадкой вокруг нее редких пожухлых цветов теперь казалась глупой и бессмысленной. Все надежды и ожидания, связанные с проходящей встречей, явно не оправдались. Вместо них накатило чувство стыда и глухой тоски. Несколько дней она просила коллег пригласить на открытие жителей района, но, кроме сотрудников муниципалитета, никто так и не пришел.

Подрядчик смонтировал купленную по каталогу китайскую композицию еще вчера, и уже в первую ночь кто-то умудрился прилепить на выпученный глаз насекомого окурок.

— Интересно, как она будет выглядеть зимой, когда выпадет снег, — пытаясь прервать царившее среди присутствующих молчание, спросил Борис.

«Какой зимой?» — подумала Элеонора Антоновна и, взглянув на Факсмана, сказала:

— Боренька, до зимы еще выборы пережить нужно, а там посмотрим.

Ох уж эти выборы! Уже полгода все ее мысли вращались исключительно вокруг этих чертовых выборов. Все, что она делала, все запланированные дальнейшие мероприятия были посвящены только им. «Жалкие холуи!» — с отвращением подумала Элеонора Антоновна, переведя взгляд на группу молчаливо мокнувших под дождем коллег. Из созыва в созыв ей практически в одиночку приходилось протаскивать давно сформированный коллектив на новый депутатский срок, и делалось это исключительно для того, чтобы встретиться с большинством из них только накануне очередных выборов.

Особенно обижало Элеонору Антоновну то, что народные избранники это прекрасно понимали. Попав случайно почти два десятилетия назад в одну с ней команду, они давно охладели к любой деятельности, связанной с муниципалитетом. В дела округа не лезли, на бюджетные деньги не претендовали, но, даже осознавая всю свою зависимость от занимаемой Элеонорой Антоновной должности, помогать не собирались.

Возведение в одном из скверов травяной композиции ознаменовало публичное начало долгой и, вероятно, самой сложной для округа предвыборной кампании. Популярная некогда партия, в которую Элеонора Антоновна вступила еще молодой учительницей, трещала по швам. Решение президента баллотироваться на новый срок не от партии, а самовыдвиженцем оказалось последним гвоздем, забитым в крышку партийного гроба.

Элеонора Антоновна понимала, что на одном рейтинге проскочить не получится, и подошла к процессу подготовки основательно. Уже два года при округе успешно функционировал возглавляемый ее сыном Молодежный совет. В отличие от «трутней», а именно так Элеонора называла за глаза обленившихся коллег, привлеченные молодые активисты регулярно снабжали социальные сети необходимым материалом. Будучи по совместительству главным редактором районной газеты, Элеонора Антоновна старалась, чтобы в каждом издании обязательно появлялся снимок с участием сына, но даже это не гарантировало их совместного избрания. При наличии серьезной конкуренции на взятки и подкуп потребуются миллионы, и эти деньги ей придется вынимать из своего кармана.

— Дорогие красногвардейцы! — прервал ее тяжелые мысли голос Олега.

Элеонора Антоновна перевела взгляд на сына, который вышел вперед и, убедившись, что привлек всеобщее внимание, продолжил громко читать по принесенной с собой бумажке:

— От имени Молодежного совета поздравляю вас с наступающим Днем города! Наш город — это центр культурной жизни России, это культурное наследие всей нашей страны! Мы хотим, чтобы каждый петербуржец гордился своим городом и всегда знал, что Санкт-Петербург — красивейший город планеты, и мы все едины в любви к нему.

Раздались аплодисменты. Элеонора Антоновна подошла к сыну и, активно хлопая вместе со всеми, тихонько поинтересовалась:

— Олежка, а красногвардейцы это кто? Мы, что ли?

— А что тут такого? — возмутился Олег, почувствовав сквозившую в голосе матери иронию. — Я эту речь у колпинцев позаимствовал, а они — у семеновцев, все так пишут. Поменял «колпинцы» на «красногвардейцы» — и все!

Аплодисменты стихли, и следующий вопрос Элеоноре Антоновне пришлось прошептать Олегу прямо на ухо:

— А в семьдесят втором округе как пишут? Или в пятнадцатом? Может, «дорогие пятнахи»?

Олег угрюмо уставился на мать, но Элеонора Антоновна уже отвернулась и, широко улыбаясь, обратилась к мокнувшим под дождем людям:

— Дорогие жители муниципального округа «Красногвардейское»! Одним из самых важных направлений деятельности депутатов нашего муниципального образования является благоустройство внутридворовых территорий. В результате проведенных работ в этом сквере появилась уютная зона отдыха, на которой с комфортом могут провести время жители разных возрастов, а сегодня здесь была установлена эта прекрасная композиция, символизирующая большую бабочку мира на нашей с вами Земле. Стоит отметить, что подобного благоустройства нет ни на одной улице Петербурга.

Пока Элеонора Антоновна произносила подготовленную речь, дождь резко закончился и сквозь образовавшуюся в облаках брешь пробились первые солнечные лучи. Не дождавшись окончания аплодисментов, глава округа указала рукой на небо и радостно прокричала:

— Вот видите! Солнце! Это что-то да значит!

Рассыпанные по искусственной траве капли заискрились.

— Видите, — засмеялась Элеонора Антоновна, — это означает, что все мы делаем правильно!

Аплодисменты повторились.

— Элеонора Антоновна, у вас телефон в сумочке звонит, — подсказал подошедший к ней Факсман.

Не обращая внимания на Бориса, глава округа вновь обратилась к присутствующим:

— На этом наше торжественное открытие не закончено, предлагаю пройти в муниципальный офис, где нас ждет чай с пирогами.

Гости мероприятия, складывая на ходу зонты, начали неспешно покидать сквер, а Элеонора Антоновна достала из сумки все еще разрывающийся смартфон. Звонил оставленный на дежурстве член Молодежного совета Андрей.

— Элеонора Антоновна, — быстро заговорил он, — как у вас дела? Все в порядке?

— Андрюшенька, все хорошо, мы уже идем. А как у тебя, все готово, ждешь нас?

— Да, стол накрыл, все готово, вот только… — замялся на секунду Андрей, — опять под дверь подушки подложили… Хорошо, я заметил, успел спрятать.

— Молодец, Андрюша, — произнесла Элеонора Антоновна резко похолодевшим голосом. — Я передам Факсману, он кашу заварил — пусть сам и расхлебывает! Ты пока проследи, чтобы никто на них не наткнулся, убери подальше.

— Уже убрал, — ответил Андрей. 

— Мама, пойдем, — позвал ожидающий на выходе из сквера Олег.

— Да-да, иду, — ответила Элеонора Антоновна, убирая на ходу телефон и, подойдя к Олегу, попросила: — Догони, пожалуйста, этого дурака Факсмана, попроси его немедленно подойти ко мне.

— Понял, — ответил Олег и, чувствуя, что матери не до расспросов, побежал по улице вслед за медленно переваливающимся в отдалении Борисом.

«Ну что за идиот! — горестно думала Элеонора Антоновна, аккуратно переступая через оставленные на тротуаре собачьи фекалии. — Принесла же тебя нелегкая… Подставил так подставил… Жаль, выгнать пока нельзя».

Повод обидеться на Бориса у Элеоноры Антоновны действительно был. В преддверии прошедшего недавно праздника в честь Дня Победы Олег предложил неплохую идею — обойти оставшихся в районе ветеранов и подарить небольшие подарки, а заодно раздать несколько выпусков местной газеты.

Элеонора Антоновна сразу подхватила инициативу и уже на следующий день приобрела на распродаже десяток дешевых подушек, а разнести их по квартирам поручила Факсману.

Борис, как казалось на тот момент, старательно изучил хранящиеся в муниципалитете списки избирателей и пошел по квартирам. И все было бы прекрасно, если бы Факсман не перепутал старушек и по ошибке не подарил приготовленный депутатами презент не той, которой он полагался. Но даже это не было бы бедой, если бы Борис не обнаружил свою ошибку и не забрал подушку обратно.

Обиженная старушка ударилась в слезы. Кто-то из ее родственников выложил в Интернет гневный пост, красноречиво описав извергов-депутатов, отнимающих у несчастных бабушек подушки. И тут, как говорится, понеслось.

Среди дышащих ненавистью многочисленных комментариев мелькнуло предложение защитить ветеранов от посягательства муниципалов. А чтобы подобное не повторялось, обеспечить бедствующих представителей администрации всеми необходимыми спальными принадлежностями.

Первая подушка оказалась у дверей офиса уже на следующее утро. Элеонора Антоновна, пришедшая в тот день раньше остальных, брезгливо отпихнула ее ногой и зашла в помещение. К концу рабочего дня под дверями у депутатов лежало уже четыре подушки, а в Интернете появились комментарии, сообщающие о том, что собранные сердобольными гражданами спальные принадлежности оказались у муниципалов невостребованными.

С тех пор депутаты начали регулярно проверять порог и, обнаружив очередное подношение, сразу же заносить его в офис. К концу недели в подсобном помещении штаба муниципального образования скопилось около двадцати подушек, несколько одеял и даже один матрас.

Но ужаснее всего было то, что плохо разбирающиеся в тонкостях границ депутатских округов граждане стали приносить подушки к офисам соседних образований. Теперь уже раздавались гневные звонки от коллег, требующих оградить их от последствий порочащего образ депутата поступка. В завершение истории с Элеонорой Антоновной связался курирующий район депутат Законодательного собрания и предупредил, что «если весь этот бардак немедленно не прекратится, то и Элеонора Антоновна, и ее сынок, и вообще “все их блядское окружение” получат такого пинка, что их не то что в депутаты, а даже в муниципальные дворники больше не возьмут».

Пришлось трясущейся от страха главе в срочном порядке публиковать в районных изданиях не фотографии собственного сына, позирующего на очередной детской площадке с малярным валиком в руке, а портрет грустного Факсмана с длинным текстом извинений.

Народ, переключившись на другие события, успокоился, но время от времени подушки продолжали появляться.

— Элеонора Антоновна, вы что-то хотели? — поинтересовался подошедший Борис.

«Убить бы тебя я хотела», — подумала Элеонора, но, взяв себя в руки, произнесла:

— Боря, придется тебе опять сходить за пакетами! Андрей звонил: подушки принесли.

Факсман моментально весь осунулся и полным отчаяния голосом спросил:

— Он их спрятать успел?

— Успел, успел, — успокоила его Элеонора Антоновна. — Но придется тебе сегодня задержаться и все исправить. Факсман подобострастно закивал и, проводив взглядом уходящую Элеонору Антоновну, засеменил в ближайший супермаркет.

Праздник продолжался недолго. После короткого доклада специально приглашенных по такому поводу юных активистов утомленные пирогами депутаты начали разбредаться, за ними, убрав посуду, разошлись и члены Молодежного совета.

— Возьми мой ключ, — предложил Борису перед уходом Олег. — Ты, как закончишь, сам закрой, а утром мама откроет.

— Хорошо, — пробубнил Факсман и, проводив Олега, закрыл за ним дверь. Вечер обещал быть долгим, приближались белые ночи, а то, что предстояло сделать Борису, можно было исполнить только в темноте.

Факсман вздохнул, забрал купленные пакеты и пошел на кухню. Технологию избавления от улик он уже отработал. На коротком совещании, посвященном вопросу очистки офиса от скопившихся завалов, Элеонора Антоновна, побоявшись, что кто-то может заметить подушки в мусорном контейнере, распорядилась выносить их по частям. Ответственность возложили на провинившегося Борю Факсмана.

С тех пор практически каждый вечер Борис допоздна потрошил и расфасовывал по пакетам все, что скапливалось за день, а с наступлением темноты разносил небольшими партиями по расположенным в округе помойкам. Первое время его это угнетало, но, немного поупражнявшись, Факсман полностью отдался увлекательному процессу. Иногда Борис подолгу рисовал на ткани лики своих врагов, после чего со сладострастной улыбкой на потном лице выдвигал лезвие канцелярского ножа и начинал яростно полосовать несчастную подушку.

Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Факсман тихонько закрыл дверь офиса и, подхватив пакеты, отправился по уже привычному ночному маршруту. Выкинув первый мешок в ближайшей подворотне, Борис перешел подсвеченную редкими фонарями улицу и, миновав несколько спящих кварталов, неспешно добрел до выходящего на перекресток сквера

Неожиданное чувство, будто за ним пристально наблюдают, заставило похолодевшего Факсмана остановиться. На открытой площадке сквера кто-то был. По спине Бориса пробежали мурашки. Не отводя взгляда от едва различимой фигуры, Факсман тихонько вышел за пределы подсвеченного фонарем участка. Теперь немного привыкшие к темноте глаза начали различать первые смутные очертания.

«Да это же наша бабочка!» — с облегчением сообразил Факсман и вернулся на дорогу.

Неожиданный, разорвавший ночную тишину скрип буквально пригвоздил ноги Бориса к асфальту. Испуганно щурясь, Факсман попытался разглядеть в царившей тьме неподвижный силуэт. Ему показалось, что фигура бабочки немного развернулась.

«Да не может этого быть!» — попытался успокоить себя Факсман и, убедившись, что, кроме травяной фигуры, на площадке никого нет, Борис заставил себя отвернуться и сделать шаг.

Скрип повторился.

Объятый ужасом, Факсман замер и выпучил в темноту глаза.

Тень не двигалась.

Борис тревожно ждал и, удостоверившись в том, что на площадке ничего не происходит, попробовал медленно попятиться.

Скрытая во мраке ночи бабочка не двигалась.

«Фантазер!» — выругался он про себя и отвернулся.

Резкий, усиленный эхом щелчок заставил пальцы Бориса разжаться. Выронив прямо на тротуар пакеты, он впервые за много лет побежал.

Еще почитать:

Любовь моя!

Я утону в своей реке сам

Пифагореец — Глава 33. Как, вы еще не догадались? Мы вас обманули!

Комплименты любимому — Комплименты любимому — смс поздравления