Я встретила ее на пути в Милан, и вот уже пару дней спустя мы просыпались в Венеции в 5 утра. Я собственно не особенно знала, кто она такая, но мы упрямо пятляли к набережной, чтобы успеть на самый первый вапоретто до вокзала. Наши проездные подходили к концу через час, через час же отходил поезд и нам нужно было на все успеть. Утро выдалось без звезд, площадь, на которой находился наш пансионат, была туго-притуго укутана в туман. Он стелился к ногам и закладывал в ноздри запах чего-то сырого. Было так зябко и сонно, что наше утреннее путешествие казалось пыткой из пыток. Я ежилась и искала способы согреться, будто они были.
На раскачивающейся остановке не было никого, и казалось, будто изо рта идет пар. Холод от воды отражался крупной дрожью по всему моему телу, я даже подумала, что если вапоретто не явится вовремя, то мы пойдем досыпать в пансионат. В последний раз валидировав билеты, мы сели на холодные скамейки и, уставившись на воду, принялись ждать. Говорить не хотелось, да и о чем в столь ранний час вести беседу почти незнакомкам.
Вапоретто прибилось к остановке ровно минуту в минуту, работник станноватой лодки накинул пятлю из толстого каната на ржавую трубу и нам позволили зайти. Наш пароходик хранил тихое журчание пассажиров густо в нем уместившихся. Оказалось, этим утром в свое неприветливое путешествие отправились не только мы, этим и воспользовались контролеры, штрафующие глупых иностранцев пачками. Но нам не было дела.
Позже в полупустом поезде пассажиров было счеть, в нашем вагоне и подавно были только мы. Моя спутница мягко задремала, пока поезд собирался с духом и в дорогу. Я уже тогда поняла, что больше ее не увижу и что роль ее в моей жизни несущественна. Да и я ей вспомнюсь разве что, когда она разложит купленные стекляшки перед своими детьми, мол, смотрите, я там была не одна. Моя логистика меня совсем удручала, я вертела мобильную карту в руках, приближая и отдаляя его маршрут. Вот, он утром, выйдет за сигаретами, захватит кофе в баре, потирая сонные глаза, а может, будет в его утре и круассан с джемом. И вот уже подходя к дому, он остановится, чтобы закурить. В этот самый момент и будут сходится к точке «Х» все мои усилия. И если не в этот беззащитный момент, когда прикуривая вторую и третью от первой и второй, он задумается и замечтается о зачинающимся дне, то больше шансов у меня не будет. Это ясно. Понимая все безумие моей затеи, я уповала на итальянские железные дороги, что если машинист зазевается, кто-то опоздает и отстанет от расписания — то мне не будет погибели. Мне еще до Милана и только оттуда до «Рома Тибуртина».
Распрощавшись со случайной знакомкой, я уместилась у окна в пришедшем минуту в минуту поезде. До Болоньи я спала, и мне снилось, как полиция срывает мою дверь с петель, крича: «Синьора, мы вас спасем». А я их безуспешно убеждала, что спасать нужно и вовсе от меня. Ближе к Риму меня растряс молодой работник поезда, что сварил мне крепкий кофе и выдал две банки воды: с газом и нет. Воздух в Риме был совсем другим, если прижмуриться на солнце, я б воскликнула: «Конец лета». Я как всегда слишком быстро устала от римской суеты и, провернул три раза ключ в подзаедающем замке, я наконец отгородилась от всего мира дверью своей небольшой квартирки. До вечера можно было спасть.
…ночной Рим не казался мне прекрасным или безопасным, отовсюду доносились вскрики и смех. Я прикончила целую пачку сигарет и теперь тщетно отжевывала назад мятной жевачкой чувствительность пострадавшего языка. Я сидела на скамейке напротив его окон, они были темными, за ними спали. Пекарь уже пришел в бар на углу, ставить тесто и начинать печь. У входа докуривал бариста, ему скоро вскрывать пачки с кофе и готовить посуду. Адреналин слышался мне в ушах звоном венецианских колоколов. В этот момент я остро ощутила желание оказаться на той остановке зябким утром, и махнув на все рукой, пойти спать в аскетичный пансионат. Но я была в Риме, упрятанная в густом кустарнике, у моих ног покоились окурки, что я обещала себе собрать. И вдруг хлопнула дверь, он вышел. Я смотрела на него, прячась в листьях подрезанных кустов. Он был среднего роста, с темными глазами и густыми прямыми волосами, убранными на пробор и назад. Он постучал по карманам брюк, но не нашел сигарет. Его прекрасное лицо озарило разочарование, он глубоко вздохнул в шагнул в утро, которое изменит все.
Его не было от силы пол часа и вот он уже шагал по направлению ко мне, стягивая целлофан с новой пачки сигарет. Я отступила дальше в кустарник, я уже успела надеть тонкие кожаные перчатки и свернуть новый носовой платок вчетверо. Он сел на скамейку прямо передо мной, чиркнула зажигалка и он затянулся. Я не двигалась, мне было жаль отнимать у него удовольствие первого вдоха и выдоха в сигаретном мареве. Он опустил глаза к земле, закинув ногу на ногу. Я тихо начала свою охоту, приближаясь к нему сзади. Святое создание и не думало оглядываться, он сонно ковырял заусенец на безымянном пальце, когда я будто змея в беспощадном прыжке, прижала пропитанный платок к его носу и рту. Он совершенно не сопротивлялся и слишком быстро обмяк, выронив сигарету. «Я его убила!» — паника пронеслась в моей голове, я наклонилась к его точеным губам (о боги!), он мерно дышал, но и не думал приходить в себя. Сначала слегка, потом сильнее я тормошила прекрасное тело, но было ясно белее белого савана, он в отключке. Я села на скамейку, он с нее полу сполз и полу сидел, полу лежал, как складной нож, который не совсем сложен. Глядя на молодое тело и, крутя в голове подобранную метафору, я расхохоталась. Одурманенный он должен был идти сам, тащить его тело по утреннему Риму в мои планы никак не входило. Оставалось либо оставить его здесь, пока кто-то найдет, либо позвать кого-то, притворяясь, что я нашла прекрасное и кем-то оставленное. Оба варианта мне не нравились, и я начала с новой силой тормошить его, а потом и вовсе влепила ему оплеуху. Он скорчился и открыл глаза. Глядя на меня сквозь дурман, он улыбался и соглашался на все. Он послушно встал и неуверенной походной, взяв меня за руку, побрел сам не зная куда.
…знаешь, он спит уже 5 часов, щеки его розовые как у младенца, что успокаивает меня. Дыхание у него спокойное и ровное, он, кажется, доволен своим положением на моем французском винтажном диване. Я поставила моку на газовую плиту, когда кофе закипит и вырвется с бурчанием, я буду его будить. И здесь в этой минуте, я не знаю, что будет дальше, это пугает и возбуждает меня одновременно…
Еще почитать:
Солнечный денёк
Вера
Семь дней до взлета — Глава вторая «Побег»
Зеленый — Глава 1. В комнате
«
»
15.09.2021
