Процесс

Это был обычный рабочий день пятницы. Начинать новое дело в конце недели плохая примета, а остальные дела я успел закончить до обеда. Кроме того, шел самый тяжелый период рабочего дня, время после обеда. До дома еще далеко, а пища, перевариваясь внутри тебя, наполняет твое тело теплом. Оно растекается из глубины до кончиков пальцев, делая тебя ужасно ленивым и сонным. Ты замедляешься, плавно набирая температуру, веки становятся такими тяжелыми, что не уснуть первый час, решительно не возможно. Дурманит даже воздух вокруг тебя, он такой тяжелый и плотный, как будто насыщается нашими заботами за всю неделю и ему тоже нужно освежиться. Я знаю это точно, ведь воздух в офисе после выходных всегда такой стерильный и невозмутимо чистый.

Я остро нуждаюсь в занятии. Если слишком сильно расслабиться, то можно потерять задор на весь вечер. Все о чем ты сможешь думать — это побыстрей добраться до дома, залезть на диван и уже никогда не вставать. Почему-то первое, что всегда приходит мне в голову, если я хочу отвлечься или переключиться на что-то не непритязательное, не требующее концентрации, это новости. Несколько символов на клавиатуре и мои глаза уже «скачут» по заголовкам. Сплошная позитивная, жизнеутверждающая чушь в красочной обертке с фотографиями и видео-роликами. Может я излишне тревожен, но когда новости сплошь хорошие, это наталкивает меня на мысль, что от меня пытаются укрыть что-то очень весомое и важное. Перехожу к серьезной аналитике и международным новостям. Дикторы, такие уверенные и авторитетные, такие располагающие, кажется им не возможно не поверить. И все же в конце, неприятное послевкусие, как после стерильного детского питания, словно это все прошло сквозь тебя не оставив и полезной крупицы, лишь до следующего раза продлив умиротворение, магическим образом передающееся тебе через экран. Удивительно, но при всем при этом, ты воспринимаешь новости, как серьезный и полезный продукт.

Коллеги по работе уже начинали сбиваться в кучки, под видом обсуждения рабочих вопросов, кто-то с кружкой уходил в другой кабинет, или даже на другой этаж. Подчас из-за перегородок, разделяющих рабочие места, раздавались восклицания и смех. Все готовятся к вечеру пятницы.

Экран смартфона вспыхнул и завибрировал. Касаюсь экрана разворачивая сообщение. Мой друг предлагает встретится вечером в баре и пропустить по кружечке пива. Моим обычным планом на вечер пятницы были пара банок пива, пачка чипсов и просмотр фильма на ноутбуке, так что ради смены обстановки, я согласился. Тем более, что место, где мы обычно собирались, было недалеко от моего дома. Мне нужно было заскочить, домой, «сбросить» рабочий костюм, принять душ, и надеть что-то соответствующее обстановке, и я готов.

В предвкушении легкого, пьянящего вечера я на минуту погружаюсь в приятные образы, сопутствующие походам в бар. Атмосфера веселья, приглушенный мягкий свет, лишь украшающий полумрак зала, улыбки, осторожно-кокетливые взгляды девушек. Я настолько увлекся, что не заметил подошедшего ко мне начальника. Неловкие взгляды в мою сторону и напряженные лица сотрудников соседних секций, заставили меня напрячься. Теперь и я почувствовал на себе чей-то взгляд, правда я до последнего лелеял надежду, что это все моя мнительность. Закрывать браузер с новостями было поздно и я попытался придать своему лицу выражение крайней озабоченности, когда разворачивался сидя в кресле.

— Павел Андреевич — улыбнулся я — Новости неутешительные, думаю нам придется изменить нашу финансовую стратегию по ряду клиентов.

Мне казалось, что я выглядел достаточно убедительно, но я упустил из виду самую главную деталь. Он и не собирался обсуждать наши рабочие моменты, в сущности ему вообще было все равно, работаю я или смотрю порно. Этот заносчивый делец был племянником босса, мелким самодовольным подонком, отбывающим свой срок в должности начальника нашего отдела в преддверии следующего амбициозного повышения. Не уверен, что он понимал и половины слов, что использовали сотрудники отдела, ежедневно обсуждая с ним рабочие вопросы. Все, что он делал — это устраивал громкие, унизительные разборы, по надуманным и нелепым поводам. Ежедневно он придумывал все новые изощренные способы унижать нас, демонстрируя свое классовое превосходство.

— Дмитрий — промурлыкал он, что не предвещало ничего хорошего — А как вы смотрите на то, чтоб подготовить сводный отчет по нашим клиентам?

— В конце дня? — спросил я неуверенно.

Мои планы на вечер стремительно рушились, под грузом обстоятельств.

— Ну да. Вы ведь не думаете, что руководство хуже вас знает, когда и что нужно делать? Вы ведь не ставите под сомнение компетентность нашего руководства? — поинтересовался он самым невинным своим тоном.

Он бы с удовольствием расправился со мной, дай я ему хоть малейшую возможность. Но даже то, что он в итоге получал от нас, доставляло ему безмерное удовольствие.

— Ни в коем случае — отрапортовал я, состроив самую дураковатую свою гримасу — По каким показателям вы бы хотели получить отчет?

— Дайте подумать… Хм… А вы знаете, не хочется, чтоб из-за Вас, отдел ударил в грязь лицом. Я как руководитель, должен сам проверить вашу работу и сделать весь необходимый анализ. По этому давайте-ка мне отчет буквально по всем показателям, а я уж сам выберу все необходимое и доложу наверх.

Я буквально упал духом. Отчет по всем клиентам, по всем показателям. С тем же успехом он мог бы попросить, чтоб я просто перенес ему всю базу данных на бумагу. Довольный собой, начальник отправился в свой кабинет, находившийся в самом уютном месте нашего этажа. Там он какое-то время стоя перед зеркалом, пытаясь извлечь, хочется думать — волос из носа. Затем, невероятно этим довольный, развалился в своем кресле и долго разговаривал по телефону, помахивая ногой, перекинутой через подлокотник его огромного, черного, кожаного кресла. Разумеется, за пол часа до конца рабочего дня, когда я, обхватив голову руками, пытался хоть как-то осмыслить данное мне поручение, меняя показатели в диаграммах и графиках для отчета, он вышел из кабинета, держа пиджак в одной руке и листая смартфон в другой. Из кармана его брюк, по обыкновению торчал брелок от премиального немецкого автомобиля, как бы невзначай повернувшийся к нам бело-голубой эмблемой. Не обращая на нас не малейшего внимания он важно прошествовал к лифту и спустя пару минут его уже и след простыл в здании.

Я откинулся на спинку своего стула и тупо уставился в монитор. Глаза болели, голова, словно наполнена пластилином и только навязчивая мелодия, сопутствующая провалу в кинематографе, тожественно гремит в голове. Я опустил веки и сжал их так сильно, что из глаз потекли слезы. Шло время, а я не мог заставить себя приняться за дело. Не знаю, что в действительности на меня подействовало, но постепенно я растягивался на стуле, мои ноги сначала вытянулись под столом, а затем и вовсе перебрались прямо на стол, раскидав листы документов. Я закинул руки за голову и уставился куда-то вдаль. К черту. Я резко соскочил со стула, уронив его, накинул пиджак и куртку, схватил свой портфель и вылетел из офиса.

Приложение в телефоне подсказывало, что автобус уже на подходе. Я стремительно выбежал из лифта, уклоняясь от людей, размеренно покидающих здание и рванул к остановке. Только лишь затем, чтоб убедится, что автобус стремительно пронесся мимо остановки, даже не пытаясь изменить траекторию. Рядом раздосадовано фыркнули. Я повернулся на звук. Рядом стоял дед. Даже наличие у него клюки, не мешало ему сердито держать руки воздетыми.

— Чево он пронесся? А? Куда летит? — он вопросительно смотрел на меня.

Я перевел взгляд и посмотрел вдоль дороги. Приметив поодаль ещё один автобус, идущий по схожему маршруту, я снова взглянул на старика и ответил:

— Вот ещё один идёт. Похоже этот решил не останавливаться, а уехать вперёд.

Дед, явно не был удовлетворен моим ответом. Его лицо выражало смесь растерянности и недоверия. Пару секунд он глядел на меня стеклянными глазами и не найдя поддержки, переадресовал свои вопросы соседу слева. Дородному, румяному детине, высокого роста со спортивной сумкой наперевес.

— Чучмеки — ответил тот — что с них взять…

Видимо этот ответ пришелся деду по вкусу, раз они тут же, накоротке, активно жестикулируя, приняли решение, что «чурки» ведут себя вызывающе и гнать их надо отсюда.

Я поежился, если бы не приближающийся автобус нужного мне направления, я бы наверно, основательно замерз. На улице было свежо. Единственное место на остановочном комплексе, где хоть как-то можно было согреться, киоск «Цветы». Правда на входной двери висел недружелюбный листок, вложенный в пленку — «Греться не заходить. Транспорт ожидайте на улице. Администрация». Я покачал головой. У нас не принято отвечать за свои слова. Здесь все решает пресловутая «Администрация». Они. Правда нам неведомо, кто же эти люди? Эта самая Администрация… Интересно, какой должен быть возраст и температура на улице, чтоб хозяин киоска пустил погреться. Возможно таких исключений просто нет. Думаю когда-то давно, на заре идеи — оборудовать остановки торговыми точками, предполагалось, что предприниматель, получивший право на установку здесь своей торговой «точки», должен был оплачивать аренду с расчетом, что остановка вместит в себя небольшие теплые и уютные залы для ожидания. Фантазия тут же нарисовала мне картину далекого будущего, где дружелюбный армянин из-за прилавка приветствует гостей своего магазинчика, приглашая их ознакомиться с ассортиментом. В каждом углу висит экран, сообщающий о маршрутах остановочного комплекса и подробное указание пути и остановок, куда можно отсюда добраться. Другие экраны дают возможность визуально сориентироваться, где в данный момент находится транспорт, а так же узнать расписание его движения. Неприятная мурашка пробежала по спине, я вздрогнул. Померещится же такое.

Автобус остановился и открыл двери, люди потянулись к ним, в надежде первыми заскочить внутрь и возможно занять свободное место. Поразительная наивность, в пятницу вечером рассчитывать на незанятые сидячие места. По моему опыту, хорошим исходом было уже то, что вы вообще могли протиснутся в автобус.

Я вошёл одним из последних, стоя на ступени, одной ногой ещё на улице. Я осмотрел салон в поисках места куда можно проскользнуть.

Двери закрылись, бесцеремонно уплотнив людей в салоне. Некоторое время мы ехали равномерно, периодически останавливаясь на остановках и плавно перемешиваясь с входящими пассажирами. Постепенно я смещался в к противоположному от входя окну салона. Там я и остановился, уцепившись за перила и не давая себя подвинуть. Я стоял прижатый телами к стеклу и наблюдал за происходящим за окном. Давка в салоне и трение друг о друга сделали свое дело, мне стало тепло, я погрузился в небольшую дрему.

Длительная остановка на светофоре и постепенно растущий ропот в салоне, вывели меня из забытья. Осматривая улицу за окном, в поисках причины остановки, я увидел на островке, разделяющем встречные потоки перекрестка, полицейский автомобиль, с включенными мигалками. Недалеко от него расхаживал дюжий полицейский с поднятым вертикально вверх жезлом. На всех направлениях перекрёстка терпеливо стояли машины. Ни гудков, ни вспышек фар. Только покорные кузова автомобилей с поднимающимся кверху дымом от выхлопных труб. В салоне потихоньку, полушепотом обсуждали, что видимо для кого-то важного дорогу перекрывают. Время замедлилось, поясница начинала ломить. Я как мог переминался, стараясь разогнать кровь. Давление в голове росло. По поведению полицейского я пытался понять сколько ещё осталось. Выглядел он молодцевато. Браво расхаживал взад-вперед. Всем видом излучая уверенность в важности происходящего. Периодически он подносил руку к рации. Что-то нажимал и по видимому с кем-то переговаривался. Тем временем, важный чиновник похоже ехать не торопился. Я взглянул на водителя, через зеркало в салоне, он выглядел мрачным и раздосадованным. Скинув ремень и приняв позу смирения, он лишь время от времени барабанил пальцами по рулю.

Периодически, однообразную картину за окном, разбавлял автомобиль ДПС, который то уезжал, то возвращался к перекрестку, видимо контролируя не изменилось ли что. Забавно, но силовые ведомства всегда предполагают то, на что люди в массе своей не способны. Насколько нужно не знать и бояться собственный народ, что каждые несколько минут проверять не случилось ли чего? Или где-то внутри, они понимают, что делают что-то противоестественное, понимают, что когда-то терпение лопнет и каждый раз опытным путем проверяют настал момент или нет. Мне представились вертолеты, не какие-то конкретные, а скорее собирательный образ, фантазия. Я подумал, что хорошо сейчас тем кто в вертолете, они парят над нами и затруднения на дорогах их не тревожат. Странно почему важные дяди, которых доставляют из точки «А» в точку «Б» целый отдел полиции, не могут воспользоваться вертолётом?

Я достал смартфон. Не вникая, пролистал свежие фото в социальных сетях. Смартфон упрямо не хотел меня развлекать. Зашел в основное меню, в надежде напороться на какое-нибудь приложение, которое позволило бы мне, скоротать несколько минут. На последнем экране, среди разного рода «мусорных» приложений я наткнулся на иконку мэссенджера «Dispatch», прошло уже несколько месяцев как он заблокирован, а я до сих пор не могу его удалить. Найдя нужную строку в меню удаления приложений, я прижал палец к экрану над кнопкой «Удалить». В голове блуждали воспоминания о каналах, которые я раньше почитывал, о группах в которых состоял, жарких спорах проходивших там. Я улыбнулся, когда вспомнил как истерично, бывало, набирал сообщения не замечая ничего вокруг. И как потом, подняв голову, ловил на себе улыбки случайных свидетелей этих сцен.

Многие группы в которых я состоял, были весьма критически настроены, а в других мессенджерах, мы не могли объединяться, это было не безопасно. Правительственные службы давно мониторят сети. Довольно предсказуемо как они отнесутся к нашим безобидным рассуждениям. Пойди, объясни в законнику, что мы не хотели разрушить устоявшийся строй, а лишь упражнялись в гибкости и пытливости ума. Я смахнул палец с кнопки. До лучших времен пусть побудет тут, как напоминание о том, что было. Как способ не забыть, как должно быть.

Между тем, стоять было все трудней. Наверно будь я помоложе, это бы не было большой проблемой — постоять пол часа в тесном салоне автобуса. Но сейчас, когда давление внутри меня, в ответ на тающий остаток кислорода в салоне, возрастает и голову начинает мутить, когда кости и мышцы ноют от невозможности разогнать кровь по телу — этот способ передвижения по городу, уже не кажется удачным. Да и мысль о том, что мой друг уже на подходе к бару, не давала покоя. Нужно было что-то делать. Я как мог, «деликатно» работая локтями, где-то силой, где-то просьбами, протиснулся к водителю.

— Можно открыть дверь?

Водитель, подобравшись, наклонился вперед, из-за чего его руки утонули в складках живота и не поворачивая головы изрек:

— Не могу выпускать вне остановочных комплексов.

— Ну слушай, я тороплюсь, они тут может еще пол-часа стоять будут. Выпусти, будь другом — я как мог пытался разжалобить водителя.

— Не положено, стоим посреди дороги. Место нехорошее, полицаи кругом, меня же…

— Да им сейчас не до тебя и машины кругом не двигаются. Людей пожалей, дышать нечем и стоять еще неизвестно сколько. А если кому-то поплохеет? Нужны тебе эти проблемы? — ответил я, пытаясь выглядеть как можно более убедительно.

Водитель на несколько секунд задумался, взвешивая «за» и «против». Ему не нравился ни один из вариантов, но здесь, один на один с пассажирами отказать не так «легко», как это делают чиновники, сидя в кабинетах за несколькими постами охраны или в бронированных автомобилях с кортежем. Затем он поднес к лицу микрофон, повернулся к людям в салоне и произнес:

— Я сейчас открою дверь. Не толкаясь, спокойно, все желающие смогут выйти.

Его голос был тихим и ясным, в нем не чувствовалось ни досады, ни раздражения, он просто делал все, что мог в сложившейся ситуации.

— Смотрите внимательно по сторонам. И не привлекайте внимания. Такие проблемы мне тоже не нужны — закончил он.

— Спасибо, большое — воскликнул я.

Выискивая взглядом желающих выйти, я потихоньку пробирался к заветной двери, балансируя на цыпочках и пытаясь не отдавить ноги другим пассажирам. Как ни странно, но выйти решились далеко не все. Те немногие, выходили из автобуса и трусцой, между машин, пробирались к тротуару. Те же кто остался, смиренно ждали когда автобус снова тронется. Впрочем, не у всех есть «лишние» деньги на многократные пересадки.

Я уже бежал по направлению ко входу в метро. Мне повезет если я, проехав часть пути на метро, успею попасть на автобус того же маршрута, который успел уехать дальше.

Вы всегда можете понять, что находитесь в метро, воздух здесь насыщен запахом влажного цемента, механизмов и человеческих тел. Неторопливый спуск на движущихся ступенях эскалатора. Электропоезда, несущиеся в тёмных тоннелях с бегущими за окном, навстречу вам, кабельными линиями. И люди, толпы людей повсюду. Вот что представляешь думая об метрополитене. Реальность сложнее.

Досмотр в наше время не редкость, из-за пресловутой безопасности и давно стал рутинным ритуалом. Но в этом случае, я второпях проскочил на всем скаку через рамку металлоискателя. Мне совсем не хотелось возвращаться обратно, расталкивая напирающих навстречу людей. И как всегда бывает, если ты спешишь, все получается не так как ты рассчитывал. На моем пути внезапно вырос огромный высокий полицейский с явно избыточным весом. Его форма, за которой похоже не очень ухаживали, лоснилась так, что от нее отражался даже приглушенный свет подземки.

— Мужчина — прогремел грозный голос — сумку на ленту для досмотра.

Я остановился как вкопанный. Люди напирающие сзади, привычным жестом, покорно, не дожидаясь команды, ставили сумку на ленту и недовольно толкали меня плечом, проходя мимо. Словно намекая, что я им тут сильно мешаю.

Какого черта? Я ведь ничего не нарушаю — эта мысль посетила меня в этот момент, но начал я довольно мирно:

— Простите, меня в чем-то подозревают? — спросил я.

— «Рамка» на вас сработала — ответил охранник.

— И? — наигранно недоумевал я.

После небольшой паузы, так и не дождавшись ответной реакции, я продолжил:

— Как и на всех остальных. Мне кажется она просто звенит на каждого входящего. Или она что? В моем случае как-то особенно звенит?

— Слушайте, мне некогда тут с вами время терять — ответил он со вздохом, словно очередная назойливая муха, мешала ему делать дело неимоверной важности.

— Пока вы тут меня отвлекаете, злоумышленники могут пронести что-то незаконное. Положено проверять, мы проверяем.

— Кем положено? Куда положено? — не унимался я.

Меня уже начинал раздражать этот пустой разговор. А полицейский, напротив, демонстрировал чудеса терпения, он похоже был просто не в состоянии уловить, даже примитивные оттенки эмоций или намеки. В мои слова он вникал не больше, чем в текст «мусорных» объявлений расклеенных на каждом столбе в городе, только слова на листе. Хотя что-то в его глазах мне подсказывало, что он сейчас с удовольствием скрутил бы меня на полу, смачно придавив коленом сверху.

— Мужчина, или проверяем сумку, или выходим из метро — ответил он тоном не допускающим пререканий. Но огонек в его глазах все же угас.

— Вы отказываетесь меня пускать в общественный транспорт?

— Да — ответил «истукан».

Обескураженный, я стоял и разглядывал своего собеседника. Люди сплошным потоком огибали нас, как река огибает скалу, лишь изредка раздраженно задевая меня. Забавно, но полицейский оставался неприкасаемым. «Мелкая» особенность человеческой натуры, лишь единицы, имеют достоинство и смелость, вести себя согласно своим принципам одинаково со всеми. Большинство же, проявляют свою смелость и спесь, лишь там, где по тем или иным причинам им не могут дать отпор. Обычно подобные «проявления» я наблюдаю в самых безобидных местах: на кассах супермаркетов или перед прилавком в фастфуде.

Я смирился. Молча, я развернулся, сделал несколько шагов к месту досмотра и положил сумку на резиновую ленту. Она затянула мою сумку внутрь машины. Я продвинулся к тому месту, где она должна была снова появиться. Как только она появилась, я взял ее не обращая внимания на разрешающий жест оператора этого агрегата и не позволяя себя одарить их даже взглядом, направился к турникетам.

— И вот для таких … мы обеспечиваем безопасность — я услышал недовольный голос за спиной.

Я остановился… Трудно описать, что происходит в такие моменты. Это словно щелкнувший переключатель. И вроде бы твое состояние не меняется, все как обычно. Ты прокручиваешь образы, инстинктивно подбираешь варианты, пытаешься выбрать нужные слова или действия, но щелк. Голова стала ясной, а точнее пустой. Лишь бесшумный гул, какая-то вибрация клеток мозга. Чувствовал ли я ненависть? Нет, возможно снисхождение. Именно это заставило усмирить нарастающий во мне гнев. Я повернулся в направлении источника голоса, пристально посмотрел на полицейского и с легким оттенком брезгливости выдал отповедь:

— Я не вижу связи, между безопасностью и тем, чем вы здесь занимаетесь. По нескольку «бездельников» на каждой станции. Миллионы, потраченные на обычные металлоискатели и рентгеновские аппараты, на обучение бездарей, способных лишь к примитивным действиям, которые в перерывах между проверками инстинктивно сбиваются кучку и треплются. Не говоря уже о том, что рамка металлоискателя, сама по себе создает неплохое скопление людей. Где здесь безопасность? Или по вашему какой-то идиот с чем-то запрещенным пойдет в метро? Да еще будет настолько туп, что сунет все это в большую сумку. Что вы надеетесь так найти? — моя язвительность достигла пика.

И уже успокаиваясь, с легким разочарованием в голосе, я подвел итог:

— Может вместо того, чтоб терять время на досмотр обычных граждан, вы наконец начнете ловить злоумышленников? А впрочем… Разве теперь в этом есть смысл? Разве они не победили? Разве не страх движет вами, когда вы шмонаете обычных граждан, ровняя всех по одному лекалу и даже в самых безобидных из них, видя террористов… Значит они победили, значит они продолжат, ведь вас так легко запугать.

Такого от себя я никак не ожидал. Когда я закончил, всплеск злости уже был вытеснен холодом страха, заполнившим мое тело. Сердце замерло в предчувствии неприятностей. Я был парализован, но снаружи видимо оставался берсерком. Затем круто развернулся и стараясь двигаться как можно более уверенно, миновал турникет.

Всю дорогу до платформы я ожидал топота берцовых ботинок и окрика в мой адрес, но так не разу и не повернулся. Казалось, что если я повернусь, то я дал слабину, я на мгновение усомнился в том, что я сказал, а этого я никак не мог себе позволить. Забавно, но в голове, при этом, крутились картинки расправы полицейских над чернокожими, времен расовых волнений. Стараясь держаться с достоинством, я терпеливо ждал состав, благо он подошел достаточно скоро. Я вошел в вагон, сел на ближайшее свободное место и только после этого меня отпустило. Я конечно нервничал, стараясь не поднимать головы и не смотреть на камеры висящие в вагоне, но в целом самое неприятное было позади. Хоть мне и было тревожно до самого выхода из метро. И только покинув станцию, я окончательно расслабился и позволил себе спокойно вздохнуть.

Как ни странно, оставшаяся дорога прошла без особых затруднений, я дождался свой автобус, сел в него и доехал до дома. Пройдя пару кварталов пешком, зашел домой.

Свежесть пришла после душа. Из головы улетучились все волнения прошедшего дня и я был весь в предвкушении отличного вечера. Я одел теплый и мягкий свитер, пахнущий шерстью. Залез в кроссовки. Накинул куртку и направился в бар.

Вечер в пятницу в баре всегда весело и оживленно, впереди два выходных, есть время отдохнуть и выспаться. Компании за столиками весело проводят время, беззаботно болтая и смеясь. Между столиков снуют официанты. Вечер обещает быть жарким.

У барной стойки я приметил своего приятеля. Он махнул мне рукой, жестом приглашая меня занять свободный стул рядом с собой. Когда я сел рядом, он махнул бармену и он заказал два пива. Закончив с заказом, он повернулся ко мне и спросил:

— Ну как дела? Рассказывай. Что нового?

— Да, все как всегда. Работа, дом, работа. Если бы ты меня сегодня не позвал, так бы и просидел перед телевизором. Сам как? Работа есть?

— Да, нормально. Сейчас как раз на финишной прямой, похоже контракт с администрацией города наш. Ну а дальше… ты и сам большой мальчик, все понимаешь. Я кстати по этому тебя и позвал. Мне выход на вашу контору нужен. У нас-то нет нужных специалистов, оборудования. Вот я и хочу привлечь вас подрядом. И вы денег заработаете и нам хорошо.

— В понедельник постараюсь поговорить с шефом — ответил я деловито.

Но сама мысль о том, что я должен буду подлить масло в огонь амбиций шефа, вызвала острый укол, переходящий в ноющую боль в голове. Приятные ожидания улетучились от осознания того, что даже атмосфера отдыха и праздника не в состоянии укрыть меня от мерзкой реальности проникающей казалось через самые неожиданные щели. Я взял стакан с пенным и глядя перед собой, на зеркальную витрину, заполненную бутылками всех возможных размеров и форм, сделал несколько глотков. В глаза бил отраженный свет разноцветных ламп, а впрочем это мог быть замысловатый эффект разноцветных бутылок. Я огляделся по сторонам, веселье было в полном разгаре. Музыка, создающая атмосферу праздника и успеха, грохотала в зале. Повсюду выкрики и смех. Время от времени взвивающиеся вверх стаканы. Приятная слабость от выпитого пива теперь распространялась по всему телу. Легкие волны расслабленности и возбуждения пульсировали в голове. Сказывалось напряжение прошедшего дня. И все же я чувствовал себя «не в своей тарелке». Все вокруг внезапно стало каким-то пресным и однообразным. Я взглянул на приятеля, он пошловато озирался по сторонам в поисках, как он их называл, “цыпочек”.

— А ты не устал? От всего этого? — спросил я приятеля, с трудом подчинив себе голос и пытаясь не выдать хмель.

Его довольная физиономия уставилась на меня.

— Ты чего это? Не в настроении? Давай-ка выпей еще. Бармен, давай сюда меню!

Он уже смотрел на бармена и махал обеими руками, привлекая его внимание

— Да я в порядке, просто сегодня день странно прошел, дико как-то — сказал я тихо, больше для себя.

Видимо он все же услышал:

— А что не так-то? — он с размаху хлопнул меня по плечу, как будто это внезапно должно было решить мои проблемы.

— Да не парься, давай выпьем за перспективы нового сотрудничества — ответил я, чтоб отвлечь его от дальнейших расспросов.

Я вдруг понял, что не имею ни малейшего желания рассказывать ему о своих тревогах. Захотелось глубоко вздохнуть, почувствовать свежесть проникающую в легкие. Такой привычный и понятный, мой приятель теперь казался мне говорящей куклой. Аватаром. Шаблоном. Имитацией, уместной только здесь и сейчас. Я попытался представить его за пределами бара и поморщился. На самом деле я даже толком не мог вспомнить откуда мы знакомы. Наверно через общих знакомых при схожих обстоятельствах. Я залпом осушил стакан виски. Бармен, оценив мою прыть, чутко уловил настроение момента и тут же повторил мой стакан. Не делая паузы я осушил и его. Меня всего передернуло, лицо скривилось. Но, зато я заглушил «умственную брезгливость». Мой друг уже не казался никчемной биомассой. Его шутки были вполне себе смешными. А истории — начинали нравится. Я расслабился настолько, что уже не соображал, что несу.

— Знаешь, а я ведь не хочу сообщать о твоем предложении начальнику. Этот урод зачтет все мои заслуги на свой счет, совершенно не церемонясь. Я не вижу причин помогать ему.

— Ты не прав. Всегда будут люди, которым на роду написано быть над нами начальниками. Ты просто должен поймать волну и на его успехе урвать маленький кусочек успеха для себя.

— Чтооо… — произнес я заплетающимся языком — Что ты несешь? Он ничем не лучше меня, скорее много хуже. Единственное наше с ним различие в том, что он родственник «хозяина».

— И поверь мне, это не мало в этой стране. Это главное преимущество его над тобой. Ты можешь быть принципиальным, гордым, но гордость не пахнет хлебом, гордость не дарит чувство сытости. А жизнь так коротка, чтоб из-за гордости упустить свой кусочек удовольствия.

— Бред. Должно же быть что-то еще.

— Так было и будет всегда, они рождены чтобы повелевать, а мы подчиняться. Ты ничего не можешь с эти сделать. Ты можешь лишь принять правила игры и урвать свой кусок, или остаться ни с чем.

— Но именно так ты и легализуешь их притязания, покорно соглашаясь с их правилами и прихотями.

— Ну у кого деньги, того и правила, разве нет?

— Уж не хочешь ли ты сказать, что тип захвативший власть, не случайно там, а лишь по замыслу каких-то сверхъестественных сил, которым виднее? — вспылил я.

— Оу, оу, оу. Сейчас как-то не принято обсуждать это так громко — мой приятель аккуратно посмотрел по сторонам, пытаясь определить не слышал ли кто о чем мы говорим.

И тут я окончательно очнулся, еще несколько секунд назад я был навеселе. Казалось, что мне хорошо и легко. Я делал то, что делаю обычно и это казалось правильным. И вдруг меня осенило, я внезапно почувствовал, что все встало на свои места. Я оглянулся по сторонам, кругом сидели непонятные мне люди, пропивающие свое время, так же как я считающие, что так и нужно жить.

— Знаешь Петя, иди как ты на хер. Мне всегда казалось, что мы знаем друг друга довольно давно и это значит, что мы наверно друзья. И только сейчас до меня дошло, что меня от тебя тошнит. Я не хочу сидеть здесь, теряя время на разговоры с тобой, человеком застрявшем в своей скорлупе, закостенелым, накачанным штампами и стереотипами и выслушивать весь этот бред. С сегодняшнего дня я буду стараться жить иначе, я знаю что у меня получится не сразу, знаю, что будет не просто, но я научусь.

Он ошарашенно смотрел на меня.

— Не понял — только и смог промямлить он.

— Просто заткнись — рявкнул я.

Не одевая куртку, я схватил ее в охапку и прошагав через зал, вышел на улицу. Спиной я чувствовал его взгляд, хоть мне и было наплевать. Он так никогда мне больше и не писал. Я точно знаю почему. То, что я сделал, ни как не укладывалось в его картину мира. Или он просто боялся вырваться за рамки этой картины. Я внезапно стал для него непонятен, непредсказуем, сложен. И как все неизведанное, стал источником опасности.

На улице было очень свежо. Стоя на широком тротуаре я смотрел по сторонам. Слева, тонущие в темноте, мрачные окраины. Справа, насыщенный яркими огнями, шумный, не затихающий центр. Я направился в сторону центра — рассматривал прохожих, проезжающие мимо автомобили, витрины. Вдоль дома неторопливо бежала важная кошка. Казалось ей глубоко наплевать, что вокруг нее существует другая жизнь, живущая по своим законам, она шла по своим делам.

Я двигался вдоль улицы, моя куртка была распахнута, шапка и перчатки лежали в кармане. Морозный воздух проникал мне в ноздри, уши мерзли от холода, но мне было хорошо.

Люди, кучками или поодиночке шли мне навстречу, огибая меня, а затем удаляясь или двигались со мной в одном направлении, кто отставая, кто опережая меня. В теплых пальто или легких куртках. В костюмах или спортивных штанах. Красивые и не очень, нарядно одетые или невзрачные.

Двигаясь в своем собственном ритме, машины с сидящими в них людьми, трогались со светофоров или поворачивали, мигая оранжевыми огнями, то и доело пропуская пешеходов. Бибикая и “шлифуя” колесами, ускоряясь, и резко тормозя.

Люди были в магазинах и у киосков с едой, сидящие на скамейках или стоящие на остановках.

Люди были повсюду и все они были чем-то заняты.

Каждый из нас, каждый день сталкивается с несправедливостью, каждого из нас ограничивают в правах или пытаются «прогнуть», придать «правильную» форму. Можно бороться, можно принять нужную форму, а можно просто жить, жить вопреки всему, не желая замечать барьеры, ведь самые большие препятствия в нас самих. Те барьеры, которые мы приняли, те которые легализовали.

Жизнь, как я когда-то услышал в одном фильме — всегда найдет дорогу. Какие бы бессмысленные правила не придумывали, как бы нас не пытались впихнуть в рамки. Запретите одно, мы перестроимся и будем делать другое или делать иначе. Нам даже не нужно приспосабливаться, все это происходит естественным образом и непрерывно. Каждое препятствие можно обойти, перепрыгнуть, сломать, подлезть, передвинуть. Процесс не остановить. Вы не можете заставить людей выворачивать карманы, в лучшем случае они перестанут ходить там, в худшем сметут вас как бурный, стремительный поток. Для того, чтоб создавать правила, нужны люди которые согласятся играть по этим правилам, но будут и такие, которые этого не хотят. Вы думаете у вас все под контролем? Какая чушь, вы наивней чем думаете о себе.

Что-то заставило меня остановиться. Не тревожное, что-то новое, незнакомое. Это не звук, не вспышка, этому даже не найти название в сонме чувств, но я что-то почувствовал. Я остановился, пытаясь свыкнуться с новым ощущением. Может холод? Я одел шапку. Голове стало заметно теплее, но это было не то. Я вращался вокруг, крутил головой, пытаясь найти точку притяжения, и в какой-то момент увидел ее. На одной из скамеек, на площади перед торговым центром, сидела девушка. Она пристально смотрела прямо на меня. Я точно знал, что она смотрит не за меня, а именно на меня. Возможно вы никогда это не почувствуете. Это не пошлая “любовь с первого взгляда”. Это что-то другое. Среди тысяч людей, здесь и сейчас сливающихся в поток, единую неразрывную массу, вы вдруг видите человека, не часть множества замороченного в движении, а именно Человека. А он видит Вас. Вы не знакомы, но между вами словно есть некая связь, с каждой секундой все более прочная. И если вы не испугаетесь, не прервете эту связь, в какой-то момент она станет неразрывной. И именно здесь и сейчас, только вы, остановились и наблюдаете жизнь, а остальные пролетают мимо. Я подошел. Никогда до этого я просто так не подходил к девушке. Просто так, без плана, без заготовок. Без трясущихся ног, но при этом волнуясь и не зная что сказать. Она смотрела на меня пристально, открыто, ее красивые и чистые глаза, спокойные и не замутненные. Губы изогнуты в легкой улыбке. Она просто сидела и смотрела на меня.

— Привет — сказал я.

— Привет — ответила она.

Я сел рядом. Взглянув на ее лицо, я проследил куда смотрит она и повернулся в том же направлении. На другой стороне улицы находилось старое трехэтажное здание, подсвеченное прожекторами, установленными на мостовой. И в этом свете, оно проявляло каждую свою морщинку, создавая на фасаде причудливые тени.

Не отводя взгляда от дома я негромко, почти шепотом промолвил:

— Красиво.

— Очень — ответила девушка.

Мне было хорошо, сидеть здесь, просто смотреть. Не пытаясь узнать ее имя, не желая казаться, не пытаясь нелепо шутить. Просто сидеть и вместе глазеть на здание, не пытаясь найти этому объяснение.

— Ты ужинала? — мой голос прозвучал неожиданно, словно со стороны.

Я внезапно ощутил голод. Не смотря на то, что еще недавно я сидел в баре и ел закуски. Не по расписанию, не по привычке, не про запас, а просто почувствовал голод, как маленький ребенок, который еще не приучен к распорядку, который просто хочет кушать. Впервые за долгое время просто проголодался.

— Нет — ответила она.

Я встал. Протянул ей ладонь и спросил:

— Идем?

Она кивнула, взяла меня за руку и мы пошли в направлении небольшой кофейни.

В кафе мы нашли самое укромное место, у окна, немного в стороне от шумных компаний. И я весь вечер слушал ее рассказ об этом старом и таком прекрасном доме.