Перед жизнью
Главное не надо паниковать. Спокойно осознать случившие и идти дальше… в пустоту.
В прошлом мне много приходилось трудится, бороться с самим собой, думать о прошедшем, неся бремя неудач и свершенных успехов. Все было в каком то смысли хорошо, я работал на перспективной работе, в компьютерной сфере. Учился в институте, заканчивал его не с красным дипломом, но достойно. Люди порой смотрели на меня иногда с издевкой, ненавистью, но я не замечал, пытался не замечать. Видите ли, им не нравилось что я избежал судьбу многих моих сверстников , а судьба у них была одна — войны. Да, тогда мой отец успешно развивал свой бизнес в ай-ти сфере, да он выкупил меня за огромные деньги, и даже так меня чуть ли не взяли, даже вовремя положенные деньги чуть ли не сработали. Но все прошло благополучно, я вырвался из ада войны, тогда. И сейчас бы избежал ее, если бы не мой отец. Я — неплохой специалист, с неплохой перспективой вырваться в крупную кампанию, причем без всякой помощи отца. И вдруг предположим, что определенной суммы не получил бы военком, и мой мир бы рухнул. И я бы попал туда, куда не в коем случаи я не должен был попасть — в армию. Нет, такого не должно быть, нет. Нет, такое со мной не произойдет. Папа, мама, мне кто ни будь бы, помог. Ведь… ведь… Стук в дверь, и я в машине, с такими же молодыми людьми, Все на нервах и все знают, куда их везут.
Главное не паниковать. Спокойно осознать, что произошло и идти дальше. Возможно, я попаду в обеспечение, либо куда – ни будь еще, где будет безопасно и спокойно. Просто идти, не боятся, и верно все разыграть….
Через неделю учебки, нам сказал куда все попали. Это озвучивал большой человек, с кривым носом и большим шрамом на руке, заканчивавшийся оторванными пальцами. Это был для нас приговор, некий дурак оскорбил офицера, своим пустозвонным обещанием, за что поплатились все. Все , без исключение в пехоту, на убой. Господи, я не хочу, не хочу умирать, не хочу убивать. Я хочу просто жить, чтоб все было так же как до этой гребаной войны!
Перед взрывом.
Пули летят, грохочет пулемёт. Главное стрелять, не думать, а стрелять. Впереди люди, такие же люди, с такими же руками, что отлетают от очереди. С таким же голосами, что кричат от ужаса и боли. Не Думай, стреляй и стреляй, иначе убьют, лишат жизни так же как я их. Великие слова сказал мой старший, которого выбрался из этой задницы; «убивай, лишаю рук, ног, мозгов. Все сделай что именно ты выжал.» и так я жил последние три – четыре года. Не задумывался
Ведь пули летят. Неся громадный грохот, едкий запах пороха и ложную надежду на спасение. Но спасение нет, о нем нельзя думать, иначе смерть, ведь надежда сладкий обман, приносящий расслабление и спокойствие, нет, нельзя таким быть в аду, надо стрелять, стрелять и убивать.
Утро, ночь, полдень, вечер, руки тяжелеют, голова не соображает. Все тело словно не мое, и так уже четыре года, что значит, что скоро надо на боковую, но нельзя расслабляется. Стреляй, стреляй до последней капли сознание, и только падай, нет, не предавай своих, крикнуть, дать знать, и только когда пулемёт перехватят и пойдет следующая очередь, руки свободны, падай. Так, такова моя жизнь, и не помню чтоб было по-другому. И вдруг залп, секунда, может две и взрыв. И крик. Мой крик.
В голове Старшего.
Проснувшись, увидел лицо, незнакомое, со сладкой надеждой на будущие и ужасам обреченного. Голова его маленькая, каска словно скачет, пытаясь закрыть ему глаза. Глупая морда его говорит «спаси», а губы дрожа говорят;
— Я-я под вашим началом, новенький. — эти слова звучали его как приговор. Безнадежное лицо, дрожащие ноги.
Глаза его постоянно бегали, ища спасение. Рука же его потянулась к голове, пытаясь отдать честь, но он так нервничал, что рука остановилась на уровне носа и закрывала его глупое, несуразное лицо. Он видимо увидел нашего Неудачника .Как же ему не повезло, рука ели весит, ногу оторвало, и крики, вопли, мольбы о смерти. Одно хорошо, отвоевался. А глаза парня все смотрели туда, где он лежал, с ужасом и страхом осознавая куда он попал.
— Твое фамилия, имя, званье! — крикнул я чтоб хоть как то вести его в то русло, которое ему положено.
Недоумевая он посмотрел на меня, своими стеклянными безжизненными глазами.
Это продолжалась секунд пять, пока мой кулак не пробил его мягкий живот.
Второй крик образумил его.
-Рядовой Лайв, прибыл из Четвертого — ответил он.
Недолго провозившись с ним, оправил его на пост, неделю там постоит, либо умрет, либо наравиться чему то, посмотрим.
Записка главного.
За три дня было шесть попыток прорыва. Несколько раз даже прорыв пытались устроить профессиональные военные, видимо брошенные своими. Тогда нам дали так, что трёх ранило и одного убило. За этих четвертых, выбывших, старший дал три мяса.
Первый был такой тощий. Размером он был не велик, да геройствовать он не собирался. Тонкий нос, большие белые глаза. Вида такого противного, все на нем висит, все не по размеру. Видно в тылу так все плохо, что только на это и выдают, ведь у всего пополнение были такие проблемы.
Его большие беглые глаза говорили что он вот – вот умрет, в первом же бою, от первой же пули.
Второй был жирдяем, и форма его того же таково же размера, чуть ли не рвалась. Маленький глаза, нос картошкой, большой лоб и непомерно выпирающий живот, который видно спал, но не совсем, ведь форма трещала. В его глазах видно только боль и тоска. Это точно подохнет, может не с первой, ведь он даже выползти первым не сможет. Вообще как он такое брюхо отрастил та в военное время, я не знаю.
Третий, слава богу казался нормальным. Не толстый, не худой, чутка спортивный, видно чем то занимался. Форма, да была чуть больше, но он хоть как то пытался скрыть это, где то подшил ее, где то завернул, в общем походил чем то на человека, лишь только походил. Ведь все это было сделана вон из плохо, но если его натаскали, может был бы толк. Жалко его, не повезло. Видимо попадал под обстрелы, слегка виднелось кровь на его новой форме.
Прибыли без бронежилетов, оружие все в саже, хоть не в грязи, и у Дрыща каска без конца качалась, закрывая его большие несуразные глаза. Все это не давало надежды на спасение. Ведь кто знает когда пойдут эти твари на прорыв. А с этими нас легко будет прорвать. В общем готовых к бою у нас осталась двое. и с этими богатенькими сынками, нам не выстоять, ведь с десятого на одиннадцатое была точно разведкой боем. И завтра или сегодня пойдут все, что у них осталось, пробиваться. Все что я думаю о молодом пополнении здесь написана. О будущем нападении…( все в крови).
Во время
«Так. Мир жёсткое место. Где слабые умираю, сильные убивать, а дураки служат.» Я- дурак. Мой отец был прав, слова его простые и верные, и поэтому как я услышал первые выстрелы, как полетели гранаты в наш пост поздно ночью. Все мое нутро хотела сбежать. Но громкий, жуткий голос рявкнул и я на передовой, дрожащими руками держу автомат и стрелял, а толстяк ели шевелясь тоже занял свою позицию, со своей пушкой. Командир командовал, говорил, чтоб не тратили патронов, стрелять только если будет точное уверенность в попадании, но или если враг совсем охренеет и пойдет на пост, всю обойму по нему. Гранаты все взрывались, порой комки земли пролетали возле мой головы. А пули, словно зная где я, летели на мою позицию. Мой мозг не думал, он в ужасе стоял, не позволяя ногам, рукам двигается. И тут с другой стороны, с тыла я услышал очередь, я обернулся.
В двери стояла фигура, черная, держала автомат и целилась в меня. Командир с кровью лежит, видно первая очередь прошла по нему. Я смотрю на него. Ужас , страх, боль, ненависть. Мозг, голова задумалась. «Если продолжу боятся, меня убьют. Если продолжу смотреть на него и не чего не делать, тебя убить. А ты хочешь жить? Хочешь прожить свою никчёмную жизнь, так стреляй, он только целится, стреляй!» палец плавно нажал на курок и пули полетели, грохот патрон, звон гильз, все это продолжалось пока магазин не кончился. Тело упало, часть пуль все же попала в него, и он упал и фигура, темная и ужасная превратилась в человека в такой же форме что и я, с таким же автоматом, но лицом человека что пришел с нами, сегодня. Таких видимо зовут предателями. Мы с толстым смотрели на него, а выстрелов больше не было. Что это было? Я не знаю. Но мы в двоим продолжали защищать пост, на утро я побежал докладывать и за подкреплением.
Главные предположение.
Молодой солдат Кил сговорился с врагами.
По плану враги должны были устроить диверсию, Кил должен был убить всех в посту. Но данная версия не котируется, ведь атака на пост была остановлена, как Кила убили.
Так же возможно гражданские лица, подкупили Кила и тот решил убить своих товарищей, сбежав.
Возможных версий много и то что сообщение о нападение пришло утром в 7:33, а оное происходило:3.45 ухудшает следствие.
Из этого следует что группа враг, возможно прорвался и ускользнул из окружение или иных гражданских. Солдаты Лай и Ту. В данной ситуации виноваты лишь в запоздалом докладе, за что должны понести соответствующие наказание.
Встреча с командирам
Стоя перед командиром во время его разноса, мне казалась что он нас убьет. Яростные красные глаза, безумно громкий крик, бешеная жестикуляция, пара ударов в голову, живот, ноги, неминуемое поношение отца. Все это говорила о нашей скорой смерти, только дайте ему пистолет и все. Единственное что нас спасало, наверное, что мы догадались доложить. И это нас спасало. Место вершёные над нами страшного суда, командир, которого, по сути, я видел второй раз, выгоняет нас на рейд с целью, чтобы мы там остались. Чтоб не видеть наши ничтожные противные морды, наверное. После такого словесного поноса я, наверное, сбросил еще килограмм и приближался к нормальному весу. Голова гудела, неосознанно ища спасения во мраки пустоты. Но мои глаза упали на моего товарища по несчастью. Тот хоть и был побит больше меня, ведь именно он докладывал о случившимся и оставался единственным виновником до моего прибытия, все же был спокойнее. И тогда я спросил после разноса;
— С тобой все нормально. – он, после моих слов повернулся и спокойно ответил мне.
— Знаешь – начал он — командир кричал, бил и все такое, но я не чего не почувствовал -спокойным голосом говорил он. — словно все это была игра его такая.
— По моему у тебя что то с головой – удивлённо ответил я- Да и злился он по -настоящему. Мы вовремя не доложили, сколько просидели мы вдвоем после боя, забыл.
— Ну как мы быстрее доложили? – начал он – Рацией — знаешь частоту, позывные, кричали бы какую ни будь несуразицу и вводя непонимание всех. Оставил бы тебя одного ночью, когда ничего не видно? Подумай сам. — секунду подумав — выстрелы, взрыва их же услышали? Значит что предпенималось, но мы об этом просто не знаем.
— Ну не знаю. – Задумался я — Нас же в рейд посылают, видно, на смерть.
— Нет, братишка, пойми, это проверка. Как покажем себя в бою, так и к нам будут относится, так что не трусь. – задумавшись продолжил -Ты в беде -я помогу, ты -…
-то же помогу – продолжил я, понимая, к чему он клонит.
Я не был так уверен как он, но все же товарища себе нашел.
На рейде
«Главное следи за эти двумя, если что то отчебучат или нарушат приказ, сразу же под суд. Если воспринимать будут все нормально, с тобой ходить станут. Понял.» Приказы командира закон. И тут не чего не подаешь. И сами парни что то понимали. Толстый все время оглядывался, высматривал, словно ждал подвоха. Видно было от чего нервничает, особенно перед выходом, когда он понял что ему выдали столько же патрон, столько же грат, такой же автомат, только вот его был черный. Мои парни уже свои замаскировали, кто то нашел серую, зеленую, даже оранжевую краску, ну их девственные стволы выделялись среди этого.
Второй, хоть был и худощав, но уверено шагал, не спотыкаясь на каждом шагу. Смотрел только вперед, что не есть всегда хорошо. Из за этого жиртрест хоть нервничал, но как и наши заметил противника сразу, не то что худишь.
Во время ликвидации врага, парни работали так же. Жиртрест нервничал, часто промахивался, руки его тряслись как сумасшедшие, а глаза горели чем то безумным. Видно не разу еще не убивал, да и стрелял наверно впервые. А вот худощавый не так сильно подвел. Видно нервничал, но стрелял более точно, даже четко увидел его попадание. В живот, чуть ниже селезенки. Видно стрелял, но еще неопытен. Но у обоих со временем сноровка придет. Особенно по таким мишеням. Главное не думать, не видеть человека, Хрыч это понял. А Жердяю пришло понимание только во время боя.
Но не бой решил их судьбу, а их взаимопомощь. И то что жирный остановил худяка, и то как худяк успокаивал жирного после боя. В общем парни толковые, не против их.
Годы позади.
-Сухарь, слышь Сухарь – кричал высокий, слегка плотный мужчина – новеньких к нам прислали. Один вообще полу дохляк, ели держится, второй такой же как я был, один жир. А с третьим что то не так.
— Бегемот, я не сужу книгу по обложке. – сказал суховатый мужик, которой лежал на мешках с списком — По – мне так себя покажут, так и будут служить. А пока на пост пусть идут.
— и то верно. Но без тебя не отправлю, нужен ты- и тут он задумался, слега улыбнувшись – ты же Хрыч хитрый, командиром.
Я встал, посмотрел на него, он смялся, я огляделся по странном, вроде не кого.
— Тебе повезло, что это не кто не слышит -угрожающий сказал ему. -Мы конечно друзья, но не забывай кто тут главнее.
— Не бойся, я то знаю. -и взяв меня как игрушку, потеребил за плечо – пошли, преставишься.
Я улыбнулся в ответ.
— Эх, Жердей тупой, не чего без меня не можешь. Ну, пошли.
Он еще больше рассмеялся, а лишь улыбался.
Еще почитать:
Можешь занять
Надежда на счастье
Дождь
Помни
«
»
1 комментарий