Приключения восьмилапых

О пауках и увлечениях 

«Ниточка к ниточке. Шажочек, и снова ниточка к ниточке» – повторял маленький Шпинни наставления бабушки Арахны. Время текло медленно. Лапки устали, глазки закрывались, а в голову лезли дурацкие мысли.

Плел Шпинни плохо да и, честно признаться, ненавидел это занятие всей своей маленькой паучьей душой.
– Что это такое? – бабушка Арахна окинула взглядом творение Шпинни. – Так ты никого не поймаешь.

– Поймаю! – Шпинни злился, но понимал – бабушка права. Узор вышел    замысловатый. Края паутины были неровными, а в самом центре красовалась дыра. Откуда она там взялась? Одному Ананси известно.

Оставшись наедине со своим творением, Шпинни загоревал. Все эти мухи и бабочки, конечно, иногда оказывались на его обеденном столе, но перед этим летали, выглядели свободными и счастливыми. Шпинни, может, даже поменялся бы с ними ненадолго, пока те не угодят в хелицеровые объятья бабушки Арахны.

«Я лечу-у-у! Лечу-у-у». Растопырил лапки Шпинни, медленно спускаясь на ниточке паутины. «Как муха. Нет. Как самая настоящая пчела». Хлоп! Ниточка порвалась. Шпинни упал плашмя, отбив брюшко. Огляделся – темно. «Наступила ночь?». Лишь над головой маячил луч света, и даже виднелся угол, где висела их с бабушкой паутина. «Нужно на свет, обратно в день, а то бабушка будет переживать».

Карабкаться наверх оказалось несложно и куда увлекательнее плетения паутины. Шпинни высоко прыгал с одного предмета на другой, и это тоже напоминало полёт. Когда до вершины тёмной ловушки оставалась пара прыжков, над головой раздалось громкое «Вжу-у-ух», и свет пропал. А потом ловушка и вовсе пришла в движение. «Меня куда-то несут! Неужели человек? Ведь мне велено держаться от них подальше».

Шпинни метался туда-сюда, пока не заметил маленькую брешь в тёмной ткани. Выглянул – мир. Огромный, холодный и громкий. Шерсть на лапках и брюшке встала дыбом. Шпинни не знал, куда его несут, но чувствовал, что с каждой секундой всё дальше от бабушки и тёплой паутины…

О пауках и поисках 

Шпинни зарылся во что-то мягкое, тёплое. Похожее на паутину, но из более грубых ниток. В памяти всплыло воспоминание, как бабушка Арахна кутала Шпинни в мягком коконе паутины. Вот и сейчас хотелось в тепло и спрятаться. «Прости меня, бабушка. Если бы я плёл паутину, а не дурачился…».

Шпинни почувствовал, как приземлился на что-то твёрдое. «Вжу-у-ух». Над головой возникло пятно света. Со всех лапок Шпинни бросился наверх. Прыжок, ещё прыжок, и вот Шпинни уже наверху, где светло и по-прежнему зябко. Огляделся. Место казалось чужим, незнакомым, а вот человек – тем же самым, что жил у них с бабушкой Арахной.

Обогнув небольшое помещение, Шпинни заметил паутину. Совсем не похожую на ту, где они жили с бабушкой, но какая разница. Шпинни забрался в тот самый угол и… замер. В паутине сидел старичок, держа в лапках кусочек бумажки.
– Так-так-так, – оглядел он гостя. – Кто решил потревожить старого Паученцо?
– П-простите, сэр, – замялся Шпинни. – А что вы делаете в нашем с бабушкой доме?

Старичок помолчал, а потом вдруг рассмеялся.
– Вы что-то путаете, юноша. Я в этой антикварной лавке живу много лет, даже человека завел, а других пауков здесь нет.

Шпинни не знал, о чём говорит старичок, не мог понять и того, зачем новый знакомый так внимательно вглядывается в кусок бумажки. Ясно было одно – бабушки здесь нет, а значит, Шпинни в большой-пребольшой беде. Обдумав эту мысль, Шпинни плюхнулся в паутину и горько зарыдал.
– Эм-м, юноша… многоуважаемый, прекрати истерику, – засуетился старичок. – Ну, хочешь, я покатаю тебя на стрелке циферблата? Покажу деревянную птицу, что кричит ровно по часам? Отведу к залежам пыли, где можно слепить пылевика и настоящую пыльную крепость?

Шпинни больше не плакал. Он зачарованно смотрел на старика, потирая лапками:
– Хочу! Это всё и прямо сейчас.

О пауках и молях 

Едва погасла лампочка, погружая антикварную лавку во мрак – Шпинни открыл глаза. Ловко выпрыгнул из паутины прямо в пищеприёмную – небольшую площадку под окном, куда слетались мошки, комары и прочие деликатесы. Чутьё не подвело – сейчас здесь кружила огромная моль.
– Вот она, вредительница, что портит наш товар! – Шпинни угрожающе поднял две лапки. – Я поймаю её, дедушка!

Моль мерзко засмеялась на каком-то своём языке, поддразнивая Шпинни. Но вдруг Паученцо ловко прыгнул на неё сверху. Вместе они упали прямо в паутину-ловушку.
– Ура! – закричал Шпинни, исполняя вокруг моли победный паучий танец.

Паученцо же, оставив добычу, развалился на брюшке.
– Фу-у-ух, свяжи-ка её получше, я утомился.

Радость от победы сразу пропала. «Моя паутина не удержит такую большую моль» – думал Шпинни, подползая к ней. Жертва, глядя на мирно отдыхающего Паученцо, дёрнулась, выгнулась и, как ни старался Шпинни связать её, взлетела, сбрасывая остатки белых нитей.
– Проглоти меня ящерица! – выругался Паученцо. – Ты что, паутину плести не умеешь? Да ты, значит, не настоящий паук, а может, и не паук вовсе.
– Ещё какой паук! – воскликнул Шпинни, и шерсть на брюшке встала дыбом. – Самый настоящий.

Пауценцо разочарованно махнул лапкой и уполз в храповальню, а расстроенный Шпинни оглядел лавку. «Поймаю эту гадкую моль и докажу дедушке, что я паук, такой же, как он!». Услышав мерзкое хохотание насекомого, Шпинни пополз на звук. Бум! Сверху нависла огромная тень. Глаза чудовища сверкнули, предвещая опасность. «Кошка! Так Паученцо прозвал этого монстра».

Увернувшись от огромной лапы, Шпинни юркнул между досками пола.

Кошка долго кружила вокруг да около, но, так и не выманив добычу, исчезла. Наконец, Шпинни выбрался из укрытия. Подполз в пылесборочную. «Вот здесь, чтобы Паученцо не видел, я научусь плести самую лучшую паутину, и никто не посмеет сказать, что я не паук».

О пауках и битвах 

День обещал быть хорошим: Паученцо сытно отобедал и лег. Кусочек газеты, лежавший рядом, был давно прочитан. Понимать речь и письменность людей было просто. Куда сложнее понимать ящериц – фразы «Пойду-ка прилягу» и «Смотри, какой мясистый паук впереди» на их языке звучат почти одинаково.

Размышляя обо всем на свете, Паученцо погрузился в свои мысли. Как вдруг:
– Дедушка! – Шпинни выпрыгнул из ниоткуда, размахивая деревянной щепкой. На брюшке у него была повязана паутина. – Смотри, я воин.
– И чего тебе не спится, неугомонное дитя?
– Я иду ловить моль. Ты со мной?

Паученцо улыбнулся – такого прыткого и очаровательного малыша ему встречать ещё не доводилось.
– Ты знаешь, что нарядиться воином мало? Нужно ощущать себя им?

Шпинни сложил лапки, зная, что сейчас Паученцо расскажет одну из своих историй, и эта началась с того, что…

«Год выдался засушливым и неурожайным. Голодные птицы не давали покоя всем паукам в округе. Моя семья пряталась в сарае. Долгое время беда обходила нас стороной, пока одна из птиц не свила гнездо на нашей крыше.

В поисках еды для птенцов эта птица заглядывала в сарай. Мои бедные маленькие паучки постоянно прятались, не имея возможности играть и веселиться как ты, Шпинни.

Однажды, устав жить в страхе, я решил дать отпор этой птице. Взял соломинку и пошел прямо в бой.

Силы не были равны, соломинка выпала из лап, враг наступал, а мои паучки выбежали мне на помощь. Тогда я понял, что могу лишь бежать, чтобы увести за собой эту птицу.

До сих пор слышу топот птичьих лап и шелест крыльев за спиной. Она нагоняла меня, поражение было неизбежно, но (слава Ананси!) на земле лежали карманные часы. Я забрался между створками, они захлопнулись, а раскрылись уже здесь.»

Паученцо вздохнул и взглянул на Шпинни:
– Ну, что же ты плачешь, золотой мой?
– Значит, – всхлипнул Шпинни. – У тебя была семья, а теперь… нет.
– Ты прав, у меня долго не было семьи, – Паученцо погладил Шпинни по голове. – Пока человек не принёс одного маленького паучка прямо в канун Рождества.

О пауках и полётах  

В глазах Шпинни отражались разноцветные огоньки. Они переливались, мерцали и гасли, чтобы вспыхнуть вновь. С улицы доносилась приятная тихая мелодия. Будто пританцовывая, мимо лавки пробегали люди и утопали в хлопьях холодной пыли, как маленькие насекомые. «Здо-о-орово! Самый настоящий праздник».

Шпинни оглядел лавку: Паученцо лениво развалился с новым клочком бумаги, человек что-то чинил за столом. Завершая атмосферу унылости, монотонно тикали часы на стене. Сейчас Шпинни был рад даже моли, но и она где-то спряталась, видно понимая, что скука добьёт врага без её участия.

Человек громко чихнул, пробормотал что-то про пыль (Шпинни только начал осваивать этот язык) и подошёл к окну. «У-у-у, какой большой и страшный, когда так близко». Шпинни забился в уголок. Не из страха, конечно же, на всякий случай. Бум! Окно затряслось так, что Шпинни отскочил, в помещение хлынул морозный воздух, а приглушённая музыка стала громче. «Что это было?». Человек вернулся за стол, а Шпинни полез на разведку.

На самом верху окна не оказалось. Оно болталось в стороне, покачиваясь. «Ничего себе! Зачем человек его сломал?». Воздух стал таким холодным и подвижным, будто норовил унести прочь. Вспомнив свою давнюю мечту, Шпинни расправил лапки, словно крылья: «Лечу-у-у! Я умею лета-а-ать». Шажок, другой и… Шпинни закричал, стараясь ухватиться за что-то. Тщетно. Белое пятно приближалось стремительно. Полёт вышел из-под контроля и всё больше напоминал падение. Бабах!

Шпинни тряхнул головой – больно. Брюшко ныло, лапки проваливались при каждом движении, утопая в холодной насыпи. На удивление Шпинни, перед ним было всё то же окно, только теперь в нём отражалась антикварная лавка. «Снаружи. Как я сюда попал? Хочу обратно!». Шпинни попытался карабкаться вверх, как в прошлый раз, но лапки не слушались, а порыв ветра так и норовил унести ещё дальше от дома.
– Помоги-и-те, – завопил Шпинни, царапая лапками стекло. – Дедушка, человек, эй! Я здесь.
– Мр-р-ря, – ответило с той стороны лохматое глазастое чудовище. Склонив голову на бок, оно оглядело Шпинни, а затем резко подскочило и перелетело наружу одним быстрым прыжком.

«Ого! Вот кто и правда умеет летать». Шпинни с недоверием взглянул на недруга, приземлившегося рядом. Густая белая шерсть, похожая на паутину, так и манила укрыться от ветра. Из последних сил Шпинни зацепился за одну из шерстинок и забрался на чудище. «Как тепло и уютно».
– Ты чего творишь, Кексик? – закричал человек, выбегая из лавки. – А ну иди сюда.
– Мр-ряв! – ответило чудище, спрыгнуло в самую толщу снега и поспешило на голос.

«Всё же, кошачий язык гораздо сложнее человеческого». Прозвенел колокольчик. Шпинни вздрогул от тёплого воздуха. Знакомое тиканье часов, частички пыли, кружащие в воздухе – всё теперь казалось таким родным и по-настоящему праздничным.
– Спасибо, друг! – воскликнул Шпинни, скатываясь с теплой спинки Кексика.

                        О пауках и волшебстве 

Шпинни насупился. Полночи он сидел в пылесборной, плетя паутину. Лапки устали и ныли, а выйти нельзя – Паученцо всё злился за прогулку в снегу. «А у бабушки Арахны человек, наверное, уже поставил то огромное пушистое дерево с разноцветными шариками и огнями. Почему здесь не ставит?».

От мыслей отвлек Кексик. Мрявкнув, он кинул на пол еловую ветвь, что накануне принёс человек.
– Кексик, ты что наделал? Он же разозлится.
–Утр-р-ром вер-рнём, – промурчал Кексик, облизнув лапку. – Пр-раздник у нас.
– Вот вы где. – Паученцо высыпал на пол разные предметы: огромную булавку, разноцветные шарики бисера, пуговицу и блестящую монету.

Не успел Шпинни ахнуть от удивления, как сверху упал клочок шерстяной ткани.
– А что? Может, я тоже хочу, – приземлилась рядышком моль.
– Вот это волшебство! – Шпинни схватил шарик бисера и попробовал взгромоздить на ёлку – не вышло. На помощь пришла паутина.
– Разве это волшебство? Мальчик мой, смотри внимательно. Сейчас старый фокусник покажет тебе настоящее волшебство, – расправив лапки, Паученцо сделал несколько взмахов, словно и правда колдует.

Шпинни и моль задержали дыхание. Паученцо сделал шаг в сторону, а прямо за ним в платочке из паутины, держа небольшой пыльный чемоданчик, стояла бабушка Арахна.

Шпинни бросился в объятья, а бабушка Арахна, конечно же, нахмурилась, будто хотела строго отчитать непоседливого мальчишку, но сдалась и, подхватив его на руки, закружила в паучьем танце. «Как же я скучал! Одному Ананси известно».

Ночь пролетела незаметно. Шпинни и Мольвина (так звали моль) катали по полу вишнёвую косточку, Кексик сбрасывал с ёлки самодельные игрушки, а потом злился, отряхивая лапки от паутины. Паученцо рассказывал Арахне забавные истории из его жизни, а она всё смеялась, поправляя платок.
– Друзья! – заговорил Паученцо. – Нам всем есть за что ругать этот год. Арахна чуть не сошла с ума, когда поняла, что Шпинни нет дома, но мы попросту бы не встретились, будь оно иначе.
– Ты и сам переволновался, когда этот маленький негодяй выпал из окна! – вступилась Арахна, укоризненно глянув на внука.
– Зато мы подр-р-ружились, – вступился Кексик.
– А мне эти пауки и кот жизни здесь не давали! – возмутилась Мольвина, но тотчас улыбнулась. – Однако теперь я так счастлива, что это совсем неважно.
– Неважно, каким сложным был путь, если в итоге все счастливы, – подытожил Паученцо, и все дружно прокричали «Ура!».

Мой читатель, ты, конечно же, думаешь, что счастливый конец истории? Конечно же нет. Это только начало. Начало долгой и крепкой дружбы в новом году.

Еще почитать:

Кот Снежок и его первый друг

Они живут в темноте 

Детские сказки для досуга взрослым — Ягодка черемухи

О Рыбках и прочих обитателях океанистой акватории — 08. Истории дяди-Парусника. Часть 2