Пралине

Ужасная метель, бушующая на улице, пугала каждого жителя города, заставляя их оставаться в квартирах и надеяться на лучшее. Словно даже панельные дома, пережившие различные катаклизмы на своём веку, сжимались в страхе перед этим ненастьем.
Пётр вышел из подъезда с чёткой целью; он знал, что его не остановит и апокалипсис. С ног до головы закутанный в самые разные одёжки, парень уверенно передвигал ногами, беспрекословно двигаясь к пункту назначения. Он будто не ощущал на себе всю тяжесть природного гнева, лишь изредка попадавшие в глаза снежинки и ветер беспокоили его.
Улица была пуста и мрачна; точно звёзды горели десятки окон многоэтажных домов, которые Пётр проходил, не замечая. Атмосфера являлась действительно давящей, давящей, как скоростной ветер, который, казалось, был готов унести с собой каждое дерево и каждый столб.
Молодой человек выглядел будто он единственный, кто выжил после ужасного происшествия. Пётр мог никого не стесняться, кричать мысли вслух, вести с собой беседы на самые пошлые темы. Единственное, что мешало ему производить такие странные действия, — полное отсутствие мыслей в голове. Пётр отсчитывал шаги, минуты, метры до нужной ему точки; наверное, он даже знал, во сколько калорий ему обходится такой путь. Слушая не самую жизнерадостную музыку, не замечая грозного серого утреннего неба над головой, не обращая внимания на кричащую ему в лицо бурю, парень, словно Сизиф, озлобленный на весь мир, не сбавлял ход.
В своей сути Пётр являлся самым простым русским человеком. Несмотря на молодой возраст, неуспевший пережить большинство тягостей мира, он всей своей натурой кричал о том, как тяжело ему в этом мерзком разнообразии мира. Молодой человек ждал некого катарсиса, но идти к нему не собирался; ему казалось, что судьба сама подготовила для него что-то, всё, что ему надо делать — это продолжать идти, продолжать верить и надеяться, и тогда, как он думал, бог, небеса или просто толстый дядя в дорогом костюме, узнав о его мучениях, подарят ему будущее. Бесчувственный взгляд, быстрая походка, искусанные до крови губы и пальцы раскрывали его усталость нести тяжёлый крест обыденной жизни.
Дойдя до автобусной остановки, Пётр стал ждать. Безлюдная остановка казалась местом полного одиночества; только в покачивающемся от ветра дорожном знаке парень видел товарища. Проезжающие мимо машины выглядели для него как насмешки от других людей, будто они специально просто ездят кругами и смеются над ним, и даже если бы он лежал с раной во всю грудь с единственным предсмертным желанием — получить хоть малость тепла и уюта, они бы всё равно, смеясь, проехали мимо.
Пока его взгляд провожал каждый уходящий в пустоту автомобиль, неожиданно приехал нужный ему автобус. И, проведя до боли знакомый ритуал оплаты, Пётр смог усесться около окна. Он смотрел в окно всю поездку; по его томному взгляду было видно, что Петра заботят мысли вселенского масштаба, в его взгляде читалась горечь всего мира. Но на самом деле парень ни о чём не думал; просто слушая песни, под которые удобно только вешаться, он глядел на несущийся за стеклом город и видел себя в каждой падающей снежинке.
Дождавшись нужной остановки, молодой человек, будто резкий плевок, выпрыгнул из автобуса и устремился к небольшому ресторану. Именно это место казалось ему адом на земле; тут он рыдал, смеялся, злился, проводил большую часть своего времени в погоне за ценными бумажками. Пётр работал официантом. Ненавидя свою работу, он возвращался сюда снова и снова; несколько раз пытался уволиться, но то ли в погоне за деньгами, то ли из-за своего слабого характера он не мог бросить это место и этих людей. Сегодня его ожидала такая же, как всегда, ничем не примечательная смена: ни напыщенные красотки с их серьезными мужчинами, ни пьяные боровы, которые вытирали об него ноги, уже не удивляли его. Пётр просто мечтал о наслаждении, которое он получит через семь часов, когда его смена кончится.

Войдя в ресторан, он увидел до боли знакомый зал: столы, стулья, приборы. При одном взгляде на всё это убранство его сердце обливалось кровью. Все эти вещи настолько въелись ему в память, что казалось, будто его родили прямо в этом зале, на одном из столов.

Как обычно, его встретила теплая улыбка милой девушки, которая работала администратором. Ещё совсем недавно, как ему казалось, она была таким же простым официантом, как и он сам; на самом же деле её повышение произошло около года назад. Работая здесь, Пётр потерял счёт времени; он успел повзрослеть, измениться, очерстветь. Всё это подтверждало его теорию о том, что он уже с рождения знает, через сколько слабо прожаренный стейк становится непригодным для употребления в пищу и из чего состоит каждый салат в меню.

Наступили самые ненавистные для Петра минуты. Он завязывал столь противный для него фартук и молился о спокойной смене. Выйдя в зал уже совсем другим человеком — улыбчивым, милым, смазливым — он всё равно ощущал тяжесть на душе, которая должна была исчезнуть в потоке работы через несколько минут.

Следующие четыре часа не происходило ничего необычного для него. Обслуживание семейных пар, пришедших на обед, разговоры с коллегами, несколько сотен оставленных на чай. Даже резкий поток людей не смутил его. Единственное, что заставило его задуматься, — это причина, по которой даже спустя четыре часа труда он не проголодался, не устал, даже воды выпить ему не хотелось. Он решил, что его организм полностью перестроился под условия работы официантом. Но всё же он отправился есть, хотя время перерыва на еду никогда не нравилось Петру, ведь приходилось выходить из состояния рабочего фокуса и думать о своей собственной жизни. Также всегда его забавляла мысль, что, сидя в подсобном помещении и давясь холодным бульоном, люди за стеной в красивых нарядах по всем правилам этикета изысканно лакомятся фуа-гра или кроликом.

Запихав в себя ненавистный бульон, Пётр отправился работать дальше. Сразу же к нему подбежала девушка, работавшая администратором, и сообщила о новом столе, который он должен обслужить. За столом сидела одна милая девушка, выглядевшая буквально как мечта. Её вид оставлял в душе странное ощущение загадки. Казалось, она могла заказать и просто чашку кофе, и самый непредсказуемый набор блюд. Увидев её, Пётр даже испугался, словно это самый важный стол за всё время его работы. Спустя несколько минут, пока она находилась в томных раздумьях, парень направился к ней. Увидев его, девушка улыбнулась очаровательной улыбкой, которая для юноши была словно выстрелом в голову.

Подойдя ближе к столу, он смог разглядеть её намного лучше: прекрасные русые волосы, очаровательные серо-зеленые глаза и бордовые губы, выглядевшие словно проступающая кровь на идеальном личике. Хоть одета она была и скромно, но выглядела будто луна, спустившаяся на землю. Рядом с этой таинственной гостьей у Петра дрожали губы, руки, даже ноги. Будто эта таинственная девушка была тем, что он искал всю жизнь. Казалось, что он готов прямо сейчас бросить работу, друзей, оставить всю свою жизнь, лишь бы присесть с ней и спросить два единственных волнующих его сейчас вопроса: как её зовут и есть ли у неё планы на этот грубый зимний вечер.

Молодой человек, конечно же, не мог позволить себе такую дерзость и просто стал выполнять свою работу, невзирая на мучащую его сердечную дрожь

Посмотрев на бейдж, девушка, улыбнувшись той же самой убийственной, как ножевое ранение, улыбкой, сказала: «Добрый вечер, Пётр, можно мне чашечку капучино и чизкейк?» В ответ Пётр не смог произнести ни слова, просто с улыбкой кивнул и быстро отошёл от стола. Через несколько минут парень вновь оказался рядом с прекрасной девушкой, преподнося ей кофе и десерт. Руки его дрожали, но ни одна капля напитка из чашки не вылилась. Девушка, вновь проявив свою божественную улыбку, выразила благодарность, и Петру пришлось опять удалиться от стола.

Ни о ком другом, кроме неё, молодой человек не мог думать ; он особо и не понимал, что именно в её внешности или поведении так завлекло его. Ему казалось, что эта девушка была совокупностью всего самого таинственного и интересного, словно чёрная дыра, словно тайны древних цивилизаций, словно долгожданный катарсис, посланный небесами.

Украдкой поглядывая на девушку, Пётр дождался, когда она закончит трапезу. Момент, когда он смог вновь вернуться к девушке, казался ему невероятным счастьем.

— Может быть, что-то ещё? — спросил Пётр.

— Нууу… Пожалуй, нет. Можете рассчитать меня, — ответила девушка, совсем не пытаясь скрыть своей вдумчивости и увлечённости в вопросе официанта.

После стандартной процедуры оплаты Пётр, набравшись сил, спросил такой же стандартный и предусмотренный правилами заведения вопрос:

— Всё ли вам понравилось сегодня?

— Да! Всё было так чудесно! — в каждом её звуке слышался взрыв эмоций. — Особенно мне понравились вы, Пётр.

— Я очень рад, надеюсь, вы придёте к нам снова! — еле сдерживая выпрыгивающее сердце, ответил Пётр.

— Вряд ли я ещё задержусь здесь. Не хотите провести эту ночь вместе? Я бы смогла провести вас в мир нескончаемого удовольствия. Во сколько у вас кончается смена?

Обескураженный таким предложением, Пётр не смог отказаться и попросил её через два часа быть у входа в ресторан. Всего несколько часов разделяли парня от мечты и нескончаемого удовольствия. Время тянулось невероятно долго, Пётр не мог совладать с собой.

Наконец, дождавшись конца смены, молодой человек выбежал из ресторана и стал крутить головой. Когда его бегающий взгляд смог поймать нужный образ, парень остолбенел. В паре метров от него стояла умопомрачительной красоты девушка, настоящая русская принцесса с большой кожаной сумкой и в пышной шубе. Рядом с ней стояла пугающе чёрная машина такси. Аккуратно приближаясь к ней, Пётр боялся, что всё это просто сон, но ощущение реальности подсказывало ему, что бояться нечего.

— Ты как-то странно выглядишь.

— Ничего, просто тяжёлая смена.

— У меня есть прекрасный способ отдыха, прыгай в машинку, полчасика — и мы на месте.

Они сели в такси, и молча водитель нажал педаль газа. В машине было тихо, и от этого даже жутко; даже всегда ненавистное Петром радио включено не было, они просто молча проезжали дома, деревья, столбы. Смотря в окно, Пётр погрузился в свои мысли. Солнце уже давно село, в окне он видел своё отражение и задавался вопросом, а мог ли быть на его месте кто-то другой, почему Бог или вселенная распорядилась именно так.

— Петь, ты чего-то совсем приунывший, — сказала девушка с особой грустью в глазах и резко придвинулась к нему. Она подвела своё лицо буквально вплотную к Петру, так что он видел своё отражение в её малахитовых глазах.

— Петенька, я очень хочу развлекаться, не будь таким грустным… — в полголоса произнесла девушка. Парня сильно пугали все эти слова про наслаждение и веселье, ведь он не знает даже, куда они едут, он даже имени её не знает

После всех фраз девушка с счастливым видом достала из сумки небольшую коробку конфет кислотно-зеленого цвета, на которой каллиграфическим почерком золотого цвета было написано «Praline». Достав две конфеты, она дала одну Петру. Вид конфеты сильно пугал парня, он чувствовал что-то неладное. Каждая клетка в его теле кричала о том, что надо выбросить этот деликатес.

— Не бойся, Петенька, от сахара, шоколада и орехов ещё никто не умирал. Просто получим немного дофамина. Или у тебя аллергия?

Соврать об аллергии было лучшим решением, но Пётр, по неясной для него самого причине, не стал, и всё-таки, увидев, как незнакомка уже раскусывает конфету, тоже положил её в рот, сжал зубы и продолжил смотреть в окно. Мысли сбивались в кучу, и город стал выглядеть не таким тёмным и мрачным. Пётр ощущал каждое дуновение ветра в его смертельно спокойное лицо. Закрыв на секунду глаза, он увидел яркие фракталы, собирающиеся в знакомые для него формы и образы. Всю эту картину сопровождал голос, спокойный, не раздражающий, чем-то похожий на голос его спутницы.

— Сейчас я покажу тебе наслаждение.

Открыв глаза, Пётр уже был на полу неизвестной для него квартиры. Пол был ужасно холодным и от этого невероятно приятным. Из одежды на нём были только джинсы, причём не его. Тело будто скомкано из ваты, он не мог поднять ни руку, ни ногу; только глаза его могли со скрипом, отдаваемым в виски, искать хоть что-то, доказывающее реальность происходящего. Всё, что он мог, — это пялиться в обтрескавшийся бетонный потолок со старинной люстрой в центре. Никакие мысли не посещали его, в голове царила абсолютная пустота. Пётр поддался давящей слабости и снова закрыл глаза.

Открыв глаза уже во второй раз, надеясь, что это просто странный сон, изменений он не увидел. В этот раз, собравшись с силами, Пётр смог поднять тело и осмотреть место своего нахождения. Обычная советская однушка. Обои с розовыми цветочками, желтоватые шторы, закрывающие солнечные лучи, небольшой диван-раскладушка. И в эпицентре всего этого он в одних джинсах, без телефона, паспорта, кошелька.

Дверь, ведущая из комнаты, казалась ему чем-то очень страшным, будто это врата в ад, хотя именно эта дверь могла хоть немного отодвинуть завесу тайны. Собравшись с силами, парень перешагнул порог и не увидел ничего необычного. Его встретил обычный типовой коридор с небольшой тумбочкой, шкафом и вешалкой, на которой своей куртки он, к сожалению, не нашёл. Уверенно двигаясь дальше, Пётр уткнулся в кухонное окно. Было ясно, снег продолжал стоять плотной шершавой стеной. Спустя несколько секунд он оторвался от этого зрелища и обнаружил паспорт с кошельком на столе. Такая находка не могла не радовать Петра. Его голова наполнилась уверенностью, что всё ещё поправимо, нужно просто успокоиться и умыться.

Не предвещая беды, Пётр зашёл в ванную комнату и остолбенел от ужаса. В ванне лежало мертвенно-бледное тело незнакомки. Схватив её за руку, Пётр ужаснулся ещё больше, ведь пульса не было. Посмотрев в её лицо, парень увидел прежде никогда невиданное спокойствие, точно она сейчас испытывает невиданное наслаждение и райское блаженство. Её губы больше не горели, как багровый закат, они больше не могли собраться в ту самую очаровательную улыбку, ради которой он был готов на любые безумства.

— Видимо, такова цена истинного наслаждения, — подумал Пётр.

Найдя свой телефон на полке у раковины, парень быстро схватил его, но он был разряжен. Не задаваясь лишними вопросами, парень почти бегом забежал на кухню, взял все свои вещи и пробежал обратно в комнату, где всё началось. Раздвинув шторы, он обнаружил дверь на балкон, именно на полу которого и валялись все его остальные вещи.

Быстро одевшись, Пётр выскочил из квартиры, и только тут он пытался осознать, что же всё-таки произошло. Снежинки опять царапали ему глаза, как и в то утро, с которого всё началось. Недолго думая, Пётр стал передвигать ногами; было лишь одно место, куда он знал дорогу в любом состоянии, после любых наркотиков, хоть с закрытыми глазами. Ничего не могло остановить его. Пётр стал отсчитывать шаги, минуты, метры до нужной ему точки.