Потоп

Азазель очень спешил. Ему только что передали тайное донесение, и он торопился показать это донесение Люциферу. Да и как было не показать? В донесении содержалось такое, что Азазель, прочтя, решил, что спятил! Потом понял – спятил не он, спятило всё Небесное Царство. И сейчас Азазель – павший ангел, когда-то стоявший в рядах небесного воинства хотел показать это безумие своему господину, а в прошлом, в таком горьком прошлом – другу.

Они были друзьями – Азазель и Люцифер. Они носили доспехи одного цвета и были на одной стороне. А потом был бунт, и Азазель поспешил присоединиться к своему другу, уверовав в его правоту. Затее уже поздно было сомневаться – их, как и многих других мятежников, столкнули, и они переродились в Подземном Царстве, и Люцифер стал господином, а они все – верными слугами. Азазель, конечно, пытался ещё убеждать себя, что он всё ещё друг Люциферу, но понимал – самая главная причина, по которой Люцифер держит его подле себя, пусть и переводит его с места на место, состоит в том, что ему просто очень нравится видеть своё возвышение и свой путь. И помнить о том, что он отважился сделать.

Но Азазель научился этого не замечать и научился быть верным другом.

–Мне к господину! – сообщил Азазель, чуть-чуть задыхаясь от быстрого бега. – У меня послание.

–Не велено, – лениво отозвался очередной рогатый чёрт, судя по всему из новеньких, так как Азазель его не знал. Да и не трудился он запоминать новые лица.

–У меня послание! – повторил Азазель, теряя терпение. Его одежда, глаза, имя…всё это выдавало в нём демона высшего порядка – одного из тех, кто упал первым. И его останавливали?

–Не велено. Приказ господина, – равнодушно отозвался страж, явно из числа новеньких – непуганый ещё.

–Да я тебя в порошок сотру! Гниль ты болотная! – Азазель впал в бешенство, но поток ругани, которая не производила на стража никакого влияния, остановило появление Самого.

–Что за шум? – Люцифер был спокоен и холоден. Золотые кудри его волос, мягкость черт и спокойный тон – всё это могло обмануть в самом начале, заставить поверить в то, что владыка Подземного Царства мягок и сердечен. Но Азазель знал цену этой напускной мягкости.

–У меня послание, а он…– и Азазель, смутившись, и желая прикрыть своё смущение, замахнулся для острастки на стража. Страж побледнел, но не от жеста Азазеля, а от появления Самого.

Люцифер жестом пригласил Азазеля войти и демон поспешил за своим господином. В полумраке кабинета, в счастливом этом полумраке, который не позволял разглядеть тысячу и одно сплетение культур и заточённой холодности, Люцифер несколько секунд читал послание, переданное Азазелем.

Азазель не сводил с него взгляда, ожидая какую-нибудь эмоцию, хотя бы проблеск чувства, удивления…

Ничего. Тьма равнодушна и Люцифер, как эта самая тьма, ставшая выше ангела, демона, человека и самой смерти не выражает ничего. Люцифер отложил листок в сторону и спокойно сказал:

–Собери ближний круг.

Азазель кивнул и поспешно рванул из покоев господина и друга, снова для очистки состояния и досады, замахнувшись на стража.

***

На сегодня ближний круг Люцифера включает в себя Азазеля – на правах друга, Асмодей – на правах демона хаоса, он силён, определённо силён, и ещё умён; Вельзевул – этот всегда нужен, знаток законов, поправок и договоров; Марбас – демон относительно высших слабый, но хитрый; и, конечно – Элигор, он же Элигос – демон-воитель, практически единственный, кто может повести всех демонов и нечисть Подземного в бой.

Азазель никак не мог понять, по какому принципу Люцифер порою пропускает в Ближний круг тех, кто, казалось бы, не должен там находится. К примеру – пару десятков лет назад в Ближний круг входил демон Буер – из первых, кто упал, но откровенно слабый. Всё его силы и всё его покровительство уходило на философию, свойства трав и растений, искусство диалектики. Зачем он был нужен? Люцифер к нему во время заседаний напрямую и не обращался! А держал…

С другой стороны он никогда не вводил в Ближний круг Левиафана – а тот был демоном хаоса и создан был ещё до Люцифера! Азазель никак не мог понять этого принципа, этого подбора. Он видел, как в Ближний круг попадали и слабые демоны, и как попадали сильные, и из числа тех, кто упал в один день с Люцифером и из числа совсем новых. Они менялись, исчезали, совет превращался в три-четыре демона, или разрастался вдруг до двух дюжин. И это никак не давало покоя Азазелю и его соратникам.

Но сегодняшние были уже давно, и не было видно такого, чтобы их планировали убирать. Люцифер, как и всегда, сидел во главе стола, и был спокоен. Он ждал, когда все ознакомятся с копией послания, перехваченного Азазелем. Прочли. Молчали. Наконец Асмодей решился, спросил:

–Я, наверное, ещё раз прочту. Можно?

Люцифер не отреагировал и это было ответом. Демоны воспользовались передышкой и уткнулись в листки. Азазель не мог усидеть на месте. Он понимал – они тянут время, а вдеь надо было действовать, действовать прямо сейчас!

–Господин, – Асмодей понял, что притворяться больше нельзя и отложил листок, – позвольте спросить, правильно ли я понял… Владыка разозлился на своё же творение и теперь хочет устроить большой потоп?

–Великий Потоп, – поправил Люцифер.

–И уничтожить весь род людской, кроме…– Асмодей заглянул в листок, – Ноя и его семейства?

–Расклад такой, – согласился Люцифер.

Снова помолчали. Азазель не выдержал:

–Надо действовать! Они же обезумели! Они хотят…он хочет уничтожить всех!

–Не всех, – поправил Марбас, – просто, если уже выдвигать обвинения, то давайте строить обвинения правильно. Он хочет уничтожить не всех. Он оставляет целый род – некоего благочестивого Ноя, его двух жён и кучу детей…

–А ещё животных, – вставил Вельзевул и ослепительно улыбнулся Марбасу, – если уж мы формулируем обвинение, давайте это делать правильно. Как там…

Вельзевул заглянул в лист:

–По паре.

–Надо действовать! – Азазель едва не вскочил. – Они же…это же люди! И он их сам создал. И ангелов создал, чтобы служили те людям. И теперь?.. мне передали, что он был семь дней в трауре по созданному ему миру, что так разочаровался в людях, увидел их разврат…

–А нас не пригласил посмотреть, – усмехнулся Элигор.

Азазель шутку не оценил:

–Каждый из нас карал людей и в ангельском обличии и в демоническом. Но всё это мы делали для баланса, для великого противостояния, для борьбы! А теперь? Он просто забирает почти всех забирает потому что захотел. Но это и наш мир! Это наше общее стадо.

Азазель оглядел демонов, ожидая поддержки. Он был в ярости, взбешён и слеп в этом плетении чувств. Он не понимал почему они все молчат и не бесятся вместе с ним, и тянут время? Это ведь и их собственность! Не милосердие, нет, не оно, двигало Азазелем. Уязвлённая гордость! Люди были принадлежны и их Царству, а теперь Владыка решал их судьбы по какой-то непонятной причине, по какому-то разочарованию. Немыслимо!

–Скажу одно, – вздохнул Асмодей, – если бы я из-за каждого разочарования всё бы уничтожал…

Он махнул рукой.

–Как поступим, господин?

Люцифер медленно, как-то очень картинно повёл плечами, мол, я ещё не решил. Асмодей кивнул:

–Мы найдём решение.

–Что ты пишешь, Вельзевул? – спросил Люцифер, переведя взгляд на знатока законов и дополнительных соглашений, заключённых между Царствами. Азазель спохватился, перевёл на него взгляд – в самом деле, демон что-то сосредоточенно записывал на обратной стороне копии донесения. Услышав слова господина, Вельзевул подобрался и ответил:

–Господин, я пишу образец протеста.

Люцифер улыбнулся и Азазель понял, что Вельзевул погорячился с решительностью. Знал он эту улыбку.

–Господа, – призвал Люцифер Ближний круг, – прошу внимания. Наш дорогой и бесценный соратник, наш мудрейший советник нашёл решение, пока мы всего лишь его обсуждали. Более того, он избавил нас, как великодушно с его стороны, от какого-либо участия…

Вельзевул побледнел. Азазель вообще полагал, что это для Вельзевула невозможно – демон откровенно давно потерял всякий стыд, но сейчас был белее мрамора. Ближний круг понимающе хихикал и улыбался. Все хорошо знали эту манеру Люцифера, когда он не опускался до ярости и бешенства, а так, вроде бы ласково, вроде бы совсем мягко распекал кого-либо, но за этой мягкостью было такое зловещее молчание тьмы, что становилось жутко. У Вельзевула дрогнули руки, он беспомощно огляделся на соратников, пытаясь выпросить у них заступничество, взглянул на Самого, пытаясь сказать, что хотел всего лишь выслужиться, что ничего плохого не держал в уме…

Но слова застряли в его горле. И все видели это. Элигор даже не скрывал насмешки. Он очень любил своё положение и обожал Люцифера так, как, наверное, ни один пёс не обожал своего хозяина. Он служил ему не из-за справедливости убеждений или страха, алчности или корысти. Он служил Люциферу потому что тот был Люцифером. И Элигор – этот любитель войны, который, как поговаривают, периодически спускается в мир людей, чтобы повоевать самому, чувствовал в Люцифере необыкновенную силу, открывающую будущую войну между Царствами.

Азазель, кстати, Элигора недолюбливал. Азазель стремился в войнах карать грешников, а Элигор просто любил лить кровь и убивать. Но Азазель давно научился молчать и не выказывать своего недовольства или презрения.

–Что же вы написали, дорогой Вельзевул? – Люцифер продолжал улыбаться, но глаза его были неподвижны и холодны.

–Я…– Вельзевул взял себя в руки, – если позволите, мой господин, я прочту.

–Не стоит, – равнодушно не позволил Сам, – просто перескажите. Если уж взяли на себя ответственность избавления нас от ненужных обсуждений и составления протеста, то держите эту ответственность до конца.

Вельзевул сглотнул. Попытка выслужиться обернулась для него кошмаром, и он понимал, что это только начало.

–Я… господин, это только набросок. Только моё предложение!

–К делу! – велел Люцифер, и у Вельзевула не стало выбора.

–Я предлагаю подать протест Небесному Царству. Согласно всеобщему договору равенства сторон наше Царство имеет такое же влияние на совершение исторического хода и рождение, существование, истребление…

–Это всё? – перебил Люцифер.

–Я предлагаю поставить ультиматум Небесному Царству, – выпалил Вельзевул. – Если они не согласятся оставить свою затею о потопе, то мы…мы вступим в войну.

Элигор даже облизнулся от удовольствия, но увидев, как иронически улыбнулся Люцифер, нахмурился и всем своим видом показал, как ненавистно ему предложение Вельзевула, хотя причины этой ненависти он не знал.

Вступил Асмодей:

–С вашего позволения, господин, я вмешаюсь в предложение Вельзевула и напомню, что он говорил от своего лица. Я лично не считаю, что мы должны ставить ультиматум. Грозить войной… это славно, но я полагаю, что глупо развязывать войну из-за скольких там тысяч человек? То-то же. неравно. Были бы миллиарды… тогда можно было бы. А так? К чему тратить нервы наших собратьев и наших солдат?

Азазель понимал умом, что Асмодей прав. И это не облегчало его состояния. Он не понимал, почему ему так паршиво. Да, глупо гнать сотни демонов на войну, что разразится, из-за нескольких тысяч человек. Ведь будут уцелевшие. Будет Ной и его потомки снова заселят землю. И тогда можно будет…

Но почему-то он не мог заставить себя смириться. Он чувствовал, как у него отнимают собственность и просто уничтожают, обещая выдать что-то другое взамен.

–Но меня не устраивает, мой господин, не скрою, та лёгкость, с которой Небесное Царство отправляет своих же детей в погибель, не спрашивая нас и не советуясь с нами. Они как бы крадут у нас эти души. Так что здесь я разделяю ярость Азазеля…– на этих словах Асмодей глянул на Азазеля со смесью насмешки и сочувствия, – и полагаю, что мы должны действовать.

–Протест – наш законный повод! – тонко пискнул Вельзевул. – Согласно всеобщему…

–Надо сказать людям, – Марбас-умница! Понял, что сейчас Вельзевул опять попытается оседлать любимого конька, который, как видно, не понравился Люциферу, и будет настаивать. Потому и позволил себе перебить более сильного.

Вельзевул смерил его злым взглядом, но не посмел возразить. Люцифер заговорил с Марбасом:

–Объяснись.

–Мой господин, – Марбас был нерешителен и робок, но было видно, что прежнее его молчание было причиной задумчивости, во время которой он искал решение, – я согласен, что мы должны действовать, но протест… нет. Мы должны сказать людям.

–Людям, что потонут! – хмыкнул Вельзевул. – Мой господин, открытый протест…

–Закрой пасть, – посоветовал Элигор, верно уловив взгляд своего хозяина, – не с тобой говорят!

Вельзевул обиженно засопел. Он не понимал, почему не пойти бы законным путём? Хорошо, без ультиматума, но протест же! всё по договорам.

–Мы должны сказать людям, кто погубил их род, – продолжил Марбас.

–Людям, которых унесёт потоп? – поинтересовался Асмодей. – Оригинально.

–Нет! – испуганно зачастил Марбас, решив, что его неправильно поняли, – не этим людям. Не мёртвым людям. А тем, кто будет. Будет после…

Замолчали. Решение вырисовывалось. Да, было понятно, что официальным протестом многого не добьёшься. Если Владыка пошёл на потоп, значит, уж перед бумажкой, даже подписанной всем Подземным Царством не остановится. Но будущее можно было бы выгадать. И в этом будущем раскрыть Людскому Царству, что потомков их погубили не демоны, не сам Люцифер и его слуги. Совсем не они.

–Это хорошо, – промолвил Люцифер медленно, – мы получим разрешение на это. Потому что это правда. И мы попросим Небесное Царство написать эту правду и оставить её для потомков нового людского рода. Вельзевул, дорогой наш, сделай полезное дело, возьми перо и лист…

У Вельзевула дрожали руки, но он честно попытался выполнить требуемое.

–Помоги, – велел Люцифер Элигору, заметив, как дрожит лист в руках Вельзевула, – придержи ему лист.

Элигор радостно выполнил и от души могучей пятёрней приложился к листу. Вельзевул не поднял на него глаз, потому что знал, что не увидит в них ничего, кроме тени Люцифера. А ему хватило и живого присутствия Самого и страха за собственную участь.

Люцифер принялся диктовать:

–Подземное Царство к Царству Небесному. От сего числа, сего лунного месяца и года… Мы, обитатели Подземного Царства, служители того, что Царство Небесное признаёт порочным, жестоким, яростным и неблагочестивым, получив известие о готовящемся плане Владыки о всеобщем потопе, который должен повлечь за собой уничтожение многих людских душ, сообщаем:

Мы не возражаем против проведения подобного действа и имеем представление о человеческих жертвах;

Мы не желаем принимать участие в подготовке, проведении или расчистке последствий этого действа;

Мы называем себя невиновными и снимаем с себя всякую ответственность перед Людским Царством.

И, наконец, мы требуем, чтобы Небесное Царство, передавая эту историю потомкам уцелевшего рода и будущим людским родам было справедливо и не обвиняло нас в участии, подготовке или каком-либо вмешательстве в это действо. Мы выступаем за правду и не желаем быть связанными с тем, что должно произойти.

Мы, имеющие право на ультиматум, борьбу и противостояние, принимаем решение Владыки и просим не вмешивать наше Царство в то, что должно произойти… Всё.

–Потрясающе! – льстиво заметил Элигор, – пусть утрутся!

Люцифер взял написанное Вельзевулом, поставил быструю подпись и велел:

–Отправь это в Небесное. Только посмотри, чтобы обязательно поставили регистрационный номер на письмо, а то знаем мы их трюки. Остальным – спасибо, совет закончен.

***

–Чем ты недоволен? – спросил Люцифер, когда Азазель остался в зале. Ближний круг ушёл. Элигор ещё долго сам с собою восхищался решением Люцифера, но звучал искренне и даже не раздражал.

–Но те, кто живёт сейчас…– Азазель не верил в то, что Люцифер так просто решил тысячи людских судеб, – Люцифер! Они живут сейчас. Они принадлежат и нам, не только им…

–Сядь, – велел Люцифер устало. – Сядь и послушай меня. Ты слишком много думаешь о людях, может быть от того, что ты так близок к ним, а?

–Я не…

–Я не спасу ни тысячи, ни десятка, ни даже одной жизни в этом замысле, – продолжил Люцифер, не дав возразить Азазелю на замечание о себе. – Не спасу не от того что я не могу или не желаю конфликта с Небесным Царством, и не потому что я боюсь гнева Владыки. Я вообще не боюсь ничего. Ни смерти, ни пустоты, ни поражения, ни победы. Это, кстати, утомляет… но речь не обо мне. И не о тебе. И даже не об этих обреченных. Я не спасу их, потому что мне это не нужно.

–Это же потенциальные души! – не понял Азазель, – и грешники, и черти… там есть и невинные, и уже опороченные.

–И что? – поинтересовался Люцифер, – тысячей больше, тысячей меньше… грешники были и будут, без клиентуры не останемся, без тех, кто проклят, тоже.

–Я не понимаю! – Азазель потёр виски, у него болела голова. – Я совсем ничего не понимаю. Неужели ты не хочешь щёлкнуть по носу Владыку? Напомнить ему, что он не прав?

–Зачем мне это делать? – Люцифер искренне расхохотался, серебром зазвенел его смех в пустой мрачной зале совещаний, отозвался от непрошибаемых стен мрака, и снова собрался в центр, где истаял. – Зачем, Азазель? Он сам сделает это. Он сам себя щёлкнет по носу. Он сам создал этот мир. Их ошибки – его ошибки. Он себя не простит. Возможно, он даже хотел бы, чтобы мы взбесились и пошли против, и тогда он отдал бы нам часть жертв… а мы не пойдём. И не спасём. Мы заставим его нести этот груз на плечах до конца его эпохи. Мы заставим его помнить, что он сделал со своими созданиями и видеть, как он бессилен в будущем. Мы заставим его помнить… а ещё мы заставим помнить людей, что это не мы, гады такие, подняли воду и утопили всю землю, не мы совсем, а те, кого они называют добродетельным и милосердным. Это его ошибка, не наша. А вот наша задача – держаться в стороне.

–Но мы могли бы оповестить живых… они бы молились, просили бы прощения, – неуверенно предложил Азазель.

Ему было страшно. Не за себя, не за людей. А за Люцифера, который, как теперь оказалось, обыграл того, кто его низверг. Люцифер смотрел далеко вперёд и считал справедливой ценой за страдания владыки тысячи смертей.

–Люди помнят как мы упали, – покачал головой Люцифер, – строго говоря, это действо, этот потоп, и нам нужен. Но владыка разочаровался в людях, а мы нет. Мы не возлагали на людей надежды, и потому мы теперь не разочарованы.

–Нам?

–Нам, – подтвердил Люцифер. – Они помнят что мы были ангелами. Помнят, что были его рабами, что созданы были им. А грядущие поколения будут принимать нас как данность, как силу, что возникла в противовес его силе. В будущем, мой друг, всё слишком смешается, нам дадут сотни имён и десятки обличий, и забудут наши происхождения. Видишь, как владыка полезен и нам? Надо это принять. Люди будут. И мы будем. Другими. И будет правда – это не мы устроили массовую гибель. Мы не при деле…

Азазель помолчал минуту, пытаясь осознать всё, что услышал, и, наконец, кое-как совладав с собою, спросил:

–Почему ты так откровенничаешь со мной?

–Владыка всегда твердил архангелам о своём замысле, и они верили. Я пошёл против, потому что захотел узнать правду, а не получать отговорку, мол, это всё для замысла, который непостижим. Поплатился.

–Я не пойду против, – заверил Азазель и даже поднялся со стула, – Люцифер!

–Не суди о том, чего не можешь обещать, – посоветовал он и улыбнулся, – у меня есть ещё одна причина. Мне просто надо с кем-то иногда поделиться своим планом. А то так нет ощущения величия. Но, к несчастью, большая часть либо не поймёт, либо примет к сведению и возьмет на вооружение, либо начнёт трепаться.

Азазель прижал ладонь к сердцу:

–Я никогда…

–Не обещай, – напомнил Люцифер, – но упаси тебя тьма от неверного и глупого шага. Тогда уже будет моё разочарование.

Люцифер направился к выходу из залы. Он мог пройти сквозь пространство, но почему-то всегда предпочитал проходить через двери, как проходил бы любой смертный. Этим и задал моду высшим демонам, которые были недовольны тратой времени, но раз так поступал Сам, они покорялись и тоже ходили, по крайней мере, в его присутствии, через двери…

–Мой господин! – окликнул Азазель, и лёгкая полуулыбка из горечи и прозрения оттенила его бледность.

Люцифер замер, но не обернулся.

–Мой господин, а как так получилось, что Владыка всерьёз не стал оповещать Подземное Царство официально о своём намерении? Нет ли здесь какого-то сговора? Простите мою дерзость, господин, просто помнится мне одна история… об архангеле, который однажды, наблюдая за рождением жизни, сказал, что жизнь должна умереть там, где началась – в воде.

Люцифер обернулся, на этот раз абсолютно серьёзный и даже мрачноватый:

–Вода опаснее и страшнее, чем пламя, потому что пламя – это орудие и тьмы, и света, пламя бывает добродетельным и бешеным. А вода равнодушна. Ей плевать, какой силе она служит. Всё это понял тот бывший архангел, и всё это сказал однажды владыке…может быть, он вспомнил сам. Может быть, ему напомнили.

И не дожидаясь ответа, Люцифер вышел прочь, оставив Азазеля в горечи осознания и в бессилии перед неизбежным. Люцифер разложил ему всё логически и подробно, но Азазель понимал – его самого долго ещё будут долго терзать мысли об обречённых душах, весь грех которых был в одном – они были от людского рода, что разочаровал своего создателя.