Потерянная душа (черновик 1-2 главы).

Глава первая: “Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной..”

“ Заснеженные, промерзлые на пять метров  вглубь земли арктической зоны некогда прекрасные своей безлюдной пустотой и бескрайними ледяными просторами обезобразились многочисленными воронками от снарядов, остовами сожженной техники и тянувшихся на сотни километров руин бетонных защитных сооружений. Пушистые хлопья снега, непрерывно падающие с неба, не успевают укрыть все это  уродство своим белым саваном от обилия сажи и пепла, поднятых в воздух, и тают на металле раскаленных орудийных стволов, злобно шипя и стекая черными струйками на землю, на лица убитых. И от этого, кажется, что даже мертвые заплакали от горечи одних и отчаяния других. Атакующие солдаты молча наступают, теряя товарищей одного за другим, обороняющие молча умирают, разрываемые реактивными снарядами скорострельных авто пушек и объятые пламенем напалма и ни у кого не осталось сил даже на то что бы закрыть глаза и упасть. Все вымотались и смертельно устали от затянувшегося штурма последнего оплота Федерации – огромной цитадели построенной сотню лет назад, что бы надежно охранять эти Северные земли и морские пути. Ее высокие башни ПВО уже давно умолкли, бесчисленные доты и артиллерийские позиции на подступах к ней превратились в горы вздыбленного бетона и скрюченной арматуры, но она все еще упорно огрызается огнем. Доблесть ее защитников вызывает уважение, но милосердия к ним все равно не будет. Так решено свыше, такова их Судьба.  Они об этом уже догадываются и продолжают из последних сил цепляться за жизнь. Тем самым все более вызывая  гнев и ярость противника, что с нечеловеческим упорством и высочайшим профессионализмом взламывает одну  неприступную линию обороны за другой. Люди устали, а их оружие нет. Оно не требует кровавых жертв и не жаждет славы, оно хочет лишь одного – что бы наступила тишина. И однажды эта минута наступила. В момент все замерло, смолкли выстрелы, будто кто-то вырубил рубильник движения времени  и тысячи глаз и сенсоров с обеих сторон линии фронта устремили с тревогой своей взор к небесам. А там вспыхивали и тут же гасли бесчисленные звезды, превращаясь в черные, сверкающие и стремительно летящие вниз капли смертоносного дождя.  Взвыли сигналы предупреждения бортовых систем и взревели сирены противоракетных установок, но остановить неизбежную катастрофу уже ни у кого не было сил, да и нечем…………”.

Тьма породила яркий свет, ослепительный и обжигающий, от которого я проснулся  в холодном поту и еще не успевшей подсохнуть пеной слюней на губах. Сердце учащенно билось в груди, увеличивая пульсацию крови в голове, от чего та страшно болела, и было неспокойно на душе. Мои уши все еще слышали удары металла об металл, сливающий в воинствующий музыкальный ритм и мерзкое шипение системы жизнеобеспечения повышающей давление, но ослепительный свет перед глазами уже померк. “ Тот же сон. …На этот раз более детальный и продолжительный чем раньше. …И все-таки это был всего лишь неприятный сон”- облегченно вздохнул я и вылез из влажной от пота постели, стараясь не разбудить спящую рядом жену. На улице уже светало, так что пора было вставать и готовится к новому дню. А он обещал быть насыщенным и возможно интересным. Пять минут на разминку, еще пять минут на то что бы умыться и побриться, вскипятить чайник и налив себе большую кружку черного кофе выйти на балкон. Головная боль утихла, но сердце все еще продолжало идти в разнос, хоть и не так сильно как в момент пробуждения. Отбросив все мысли о ночном кошмаре, я принялся размышлять о делах более важных и занимательных. Накануне курьер, молодая и на удивление приятная девушка передала мне “приглашение” на собеседование. То есть 10 сентября, сегодня, в 10.00  прийти в “  Бюро по трудоустройству, кабинет такой то и все. И больше в нем не было ничего, что бы указывало на то, кто и зачем заинтересовался моей скромной персоной. Да и кому вообще в этой Стране нужен мужчина, которому стукнуло 50 лет? Таких как я “неудачников” Общество вывозит на отвалы, как бесполезный мусор, ежедневно вычеркивая из списков кандидатов на лучшую долю сотнями, нет – тысячами. Трудовой стаж сгорел, пенсионные отчисления разворованы. Да еще и осознав как все вокруг хорошо и замечательно желание приносить этой Стране, Обществу и правительству какую либо пользу ушло в минус. А заниматься тем же чем занимался ранее, уже не позволяло здоровье. Что поделаешь, коль времена такие наступили. Бездушный Капитализм, c признаками Феодализма и стремлением к Глобализации свел ценность жизни к нулю и привел к полному разочарованию. Мерзко, скучно и все предсказуемо. Траектория падения в пропасть никогда неизменна.  Я не в обиде. Тем более что любви взаимной мы не пытаем друг к другу с тех пор, как пал Советский Союз. Но все — таки, что бы все это значило и кто за этим приглашением стоит? …Или это очередная насмешка, что бы меня еще сильнее унизить, в очередной раз указать свое место в этой “пищевой цепи”? Очередная бредовая программа правительства – взять всех само занятых и безработных на учет? Программа переобучения? ….Не вижу смысла. Достойной работы даже молодым не хватает и с каждым днем ее найти им становится все сложнее. Значит, и ожидать чего-то там хорошего и мне не стоит. …. А ведь хочется же. В моем то возрасте. Вновь почувствовать уважение других, вновь ощутить свою значимость. Опять насладиться бушующим морем, бескрайним небом и бесконечной дорогой. Дышать полной грудью, любить всем сердцем. Творить добро и верить в чудо. ……А не сидеть на берегу и не смотреть на то, как мимо тебя проплывают трупы людей, чьи лица ты уже не в состоянии вспомнить. И ожидать, что однажды мимо проплывет твое собственное тело, поблекшими глазами взирающее на опустевший берег.

Возможно, мне стоило прожить другую жизнь. Быть как все, серым и безликим. Не жертвовать деньгами ради признания. Думать только о личной выгоде и никого не спасать, не помогать. Ведь так живет большинство и вроде рады этому. А я ничем от других не отличаюсь. ……. Просто был выбор и мой оказался неправильным. И сейчас мне предоставляется еще один шанс сделать верный выбор.  Зачем значение уже не имеет. Лучше ‘’ синица в руке” и желательно мертвая, чтобы не выпорхнула опять. Я пойду в Бюро, и на собеседовании постараюсь наилучшим образом зарекомендовать себя. Интересно же, хоть раз встать на колени и представить, что и ты ухватил кого-то за его золотые яйца”.

“Мир все больше погружается в Безумие и что бы в нем выжить нужно и самому стать таким же безумным. Или, уничтожить его” – безрадостно усмехнулся я.

И тут же ощутил, как по телу пробежал уже знакомый мне черный прилив сил и светлой решимости.

“ Божья благодать значит. Ага. Значит, еще не забыли в небесной канцелярии про меня. Ну-ну. Спасибочко!” – бросил я взгляд на небо и вздохнул про себя: “ Боженька Всевышний, ваш с Дьяволом стеб уже порядком мне надоел. Вы уж, как ни — будь, наконец, определитесь окончательно, кто из вас злодей, а кто за добро рулит”. Падший ангел и в аду все равно остается ангелом.

Если на Земле есть Ад то это  ‘’ Бюро Трудоустройства”. Столь много негативных эмоций и агрессивной энергетики нигде не встретишь как в этом месте. Длинные очереди отчаявшихся до крайней степени людей. Всем хочется вкусно покушать, а миска пусть и с самой дешевой похлебкой одна на сто человек. Ожидаемо что за ее дележкой последуют мольбы, слезы, драка. Того кому повезет сто раз проклянут, а то и на выходе втихаря придушат и займут его место.

Но мне повезло избежать и того и этого. И даже в очереди не пришлось сидеть. Пришел, на входе показал бумажку и меня сразу же отправили куда следует. То есть, в нужный кабинет. В котором из мебели было лишь два стула, стол и тетка за эти столом. Столь серая и неприметная, что тысячу раз пройдешь мимо и не заметишь ее. И это пока она глаза свои не подняла и ни взглянула на вас, сквозь вас и куда — то туда, сквозь стену в соседний кабинет. Страшная женщина! С красивыми глазами и убаюкивающим голосом. Очарование ангела, хладнокровие бестии. Горло перегрызет без малейшего угрызения совести. С такими людьми нет резона спорить и опасно ссорится. Слабые мужики от них убегут в ужасе, а сильные берут в жены и становятся счастливыми на всю оставшуюся жизнь. И хорошо, что таких женщин сейчас редко встретишь, но плохо, что и мужиков то сильных уже не осталось.

Ничего не объяснив и не прояснив, она внимательно пересмотрела все мои документы. Включая давно просроченный читательский билет в городскую библиотеку и фотографии моей семьи, что я носил в паспорте. Периодически то и дело что- то записывая себе в тетрадку, пока я заполнял анкету. После всего подсунула мне с десяток листов с вопросами и включила секундомер. Обычный тест на сообразительность и т.д. А когда же я ответил на все “сто – пятьсот идиотских вопросов”, из которых только десять ключевые, а остальные мусор, она лишь довольно хмыкнула и, сделав очередную отметку, спросила мой номер телефона. Любой телефонный номер для контакта.

“ Ну, вот и облом” – подумал я. И откровенно признался, что сам телефоном не пользуюсь, а чужие номера не было необходимости запоминать. К моему счастью такой ответ ее вполне удовлетворил. Теперь и мне осталось прояснить ряд вопросов:

-Вы так и не сказали. Кто наниматель и что за работу он предлагает?

Все время во время собеседования она внимательно наблюдала за мной, изучала меня и анализировала. Я чувствовал это, даже тогда когда не смотрел на нее. Но, сейчас она в раздумье смотрит в окно и тихо постукивает своими длинными ноготками по моей анкете. Пауза слегка затягивается. И наконец, она отвечает:

-Я не могу ответить на какие либо ваши вопросы, пока ни изучу …

И оборвав фразу, она снова бьет ноготками по тетрадке, буравя меня своим взглядом. А затем с холодным безразличием добавляет:

-Я рекомендую вам никуда не выезжать из города в ближайшие дни. С вами свяжутся. ….. Все. Прием закончен. До свидания.

Ну, я как — то ни на что особо не рассчитывал. Так что особо и ничему и не огорчился. Вот только неизвестность и ожидание всегда нагоняют на меня скуку. Хотя если надо то могу потерпеть — это  для меня не проблема. Тем более что каким-то чутьем почувствовал, что это еще далеко не конец. Если за вами прибегает курьер – значит вы кому — то позарез нужны. Если вас с порога не послали на три буквы – значит, вы все еще кому-то интересны. А если еще напоследок и рекомендации дают – это значит, что ваши шансы на успех выросли в разы. И если даже у вас ничего не срослось – то наплевать. Как в той поговорке: Если гора не пришла к Магомеду, то такая гора и даром не нужна.

Другими словами: Все что нам предначертано мы получим, хотим мы того или нет. А того что нам не дано, как бы мы ни старались получить, нам не видать как своих ушей. Это я уже сто раз проверил на своем личном опыте. Сам первое время регулярно в “ небесную канцелярию” с просьбами и жалобами обращался. И, все впустую. А потом когда узнал, что Бог то есть и перестал в него верить, то послал всех куда подальше и зажил счастливо. ……Ну, почти счастливо.  Это если осознавать что за свои долгие прожитые годы ты не сделал три вещи, которые должен сделать в обязательном порядке каждый уважающий себя мужчина: Не приумножил свой Род. Не построил дом, в котором было бы всем уютно и комфортно жить. И не защитил свою Родину, когда она так отчаянно в этом нуждалась.

Остается только сожалеть. Но я не люблю сожалеть о том, что сделал или не сделал. И никому не рекомендую заниматься такой ерундой. А коль появилась такое желание так лучше вместо этого сделать, какое либо доброе дело. Помощь требуется везде и всем. Желающих ее получить, даже искать не надо. Вот вышел я из здания ‘’ Бюро по трудоустройству” и вижу, что мужики дерутся. Бригада ‘’ само занятых” грузчиков с одной стороны и желающих под калымить с другой не поделили приехавшего за ними ‘’ покупателя”. Вначале ругались между собой, а после набросились на женщину, что попыталась их пристыдить. Ну вот, я заступился за нее – доброе дело сделал. А заодно и собственную самооценку поднял. Герой, мать ее.

Прошел еще, каких то тридцать метров, до перекрестка. А там ЧП. Черный джип ‘’ Порше’’ вылетает на красный свет и несется по тротуару  до входа к университету и, не сбавляя скорости, уходит дальше. Пока ни утыкается в дерево. Ну что сказать? Бывает, что вместо тормоза жмут на газ. И продолжают на него давить, потому что страшно вдруг стало, от такой неожиданной подлянки. А тут еще и пешеходы десятками под твои колеса кидаются. Большая перемена в университете, вот и повыскакивали все на свежий воздух. Сто, двести молодых парней и девчонок. Еще, каких то пять минут назад, они веселыми и беззаботными были, а теперь вот лежат, как поломанные куклы. И человек десять из них уже никогда не встанут, не откроют глаза и не скажут: Здравствуй, мама. Я вернулся.

Добрым делом с моей стороны было помочь пострадавшим. Благо, что приехавшие полицейские не мешали это делать. Стояли и лишь оберегали виновницу трагедии — водителя этого джипа, от того что бы над ней самосуд никто не устроил. А той так вообще на все было по барабану. Холеная и ухоженная дама, в дорогих вещах от известных модельных домов. Звонила по телефону, улыбалась и вела себя так словно это она потерпевшая. Поразительное самообладание и ни грамма раскаяния и сожаления. Красивая и сильная женщина. Как и все богатые в этой Стране. …Богоизбранные бесы!

Но не она меня заинтересовало. Пока я помогал ребятишкам, все ловил себя на мысли:  что- то тут не так. Я видел много аварий и последствий их. Разорванные в клочья автомобили, сгоревшие и искалеченные тела. Но я никогда не видел что бы машина, врезавшись в толпу, стольких убила и поранила, раскромсав их тела. Так не бывает. Мне даже захотелось подойти к джипу и заглянуть под днище, что бы убедиться, что там не приварены никакие лезвия и ножи. Место происшествие выглядело так, словно по людям прокатилась гигантская газонокосилка. Прямо чертовщина какая-то. 

Добравшись к вечеру домой и закинув свои измаранные чужой кровью вещи в стирку я поделился с женой всеми новостями. Она же, как действующий сотрудник полиции рассказала обо всем том, что происходит в городе, области и соседних регионах, отчего мои седые волосы поседели еще раз. И тому была веская причина. Количество преступлений по Стране выросло на конец прошлого и начала текущего года на 350 %.. По Кемеровской области : Хищение на 160 %, грабеж на 200 % и нанесение тяжких телесных повреждений повлёкших смерть и умышленных убийств на 156 %. Одновременно с этим значительно сократилась численность личного состава еще на 35%. Отменили надбавки и убрали льготы. Прибавка к зарплате составила в этом году всего 6%.

Молодежь в Полицию не идет, старики уходят на пенсию. Никто работать в органах не хочет, а на оставшихся нагрузка выросла в тройне. И что будет дальше, никто не знает и ни во что не верят.

— Слухи ходят, что война будет ? – шепотом спросила она.

— Говорят. Но я думаю, что скорее народ восстанет и устроит кровавый террор. Похлеще чем тот, что большевики в прошлом веке учинили.

-И ты все еще в это веришь?

— Хочешь честный ответ? Нет, я уже ничему не верю. Русский мужик лишился своих яиц, а без них никакую Революцию не сделаешь. Да и поздно уже ее делать в отдельно взятой Стране.

-Как все безнадежно, — с грустью вздохнула она.

-Мы сами в этом виноваты. Миллионы овец не смогли найти управу на десять баранов? Смешно, и одновременно страшно.

В тот вечер она много чего рассказала того что никак не хотелось укладываться в мое сознание. А под конец попросила не выкладывать эту информацию своим подписчикам и вообще ни с кем не делиться. Оно и понятно. Не хотелось ей иметь неприятности на службе. Да все что она рассказала, походила на безумную фантазию, в которую мало кто отважиться поверить. И как раз  “пакет депутата Моровой” и последующая за этим жесткая цензура  русского сегмента Интернета и были превентивными мерами Правительства, что — бы не дать хода для распространения подобных фактов. Граждане должны и дальше жить в потемках своих заблуждений и свете фальшивого благополучия. Любой, кто нарушает эти правила, будет наказан и наказывается “ со всей строгостью Закона”. Подобные же меры были предприняты  правительствами и других Стран.  Во избежание паники и излишнего ажиотажа. Брать на себя ответственность за то, что все вышло из- под контроля ни у кого смелости не хватило. А что бы избежать большой беды или начать исправлять нет ни силы духа,  ни ума. Опять же, возможно, что и не стоит их в этом упрекать. Если они сами намеренно создали все предпосылки и теперь окончательно добивают равновесие Добра и Зла. Безумцы, управляя Миром, не создают “безумный мир”, в котором с комфортом для себя намереваются жить, а лишь приближают его трагический конец. Хаос, что они породили и который вышел из- под контроля, в конце концов, уничтожит и их. Спрятаться и переждать до благоприятных времен в убежищах ни у кого не получиться. Потому что сердцем чувствую, что они пробудили не совсем обычное Зло. Мир не просто сходил с ума, а уже сошел. Внутреннее гниение прорвалось наружу и подошло к завершающему этапу – окончательному разложению. Никакие очищающие процедуры, никакая ампутация зараженных частей уже не помогут никак и никому. Поздно оживлять пациента – он умер, превратившись в плотоядного зомби. Осталось за малым – дождаться, когда он начнет свой кровавый пир. Инфернальный праздник порченой души и плоти!

Ночью, после любовных шалостей с супругой, я долго не мог уснуть, вспоминая лицо девчушки. Одной из тех, что попали под колеса. У нее раздробило всмятку колени, содрало кожу с них и вызвало сильное кровотечение, и я наложил ей жгуты, что бы остановить кровь. Девочка была уже на грани от шока. Но, фельдшер ‘’ Скорой помощи” вовремя подоспела и вколола ей обезболивающее, оказала первую помощь.

-Ампутации ног, скорее всего не избежать, – констатировала фельдшер.-  Но хотя бы жить будет.

 Я сделал доброе дело и ей повезло. А так ли это на самом деле? Может, ей лучше было бы умереть? Очнется вот завтра в палате, глянет вниз, а там пустота. И опять слезы, истерика, укол успокаивающего и понимание, что все – жизненный тупик. Никому она теперь не будет нужна. Даже на протезах, для приобретения которых вероятнее всего ее родителям придется опять влезть в большой кредит. Кредит на учебу в университете, кредит на полноценное лечение и реабилитацию, и кредит что бы вновь встать, хотя бы на протезах или купить каталку. А дальше что, как жить в этой клоаке, называемой Страной? Если тут ценность здорового и полноценного молодого человека свели к нулю, что ж говорить об инвалидах. Молодых инвалидах, чьи потребности гораздо выше и неполноценность воспринимается намного острее. Первое время им будут все сочувствовать, поддерживать морально, возможно и финансово. Будут кричать: Крепись. Не сдавайся. Жизнь на этом не закончилась!

А потом, начнут избегать, отвернут и бросят. Повезет лишь одной из тысячи, более-менее благополучно выйти замуж, устроится в жизни. Остальных же ждет печальная участь. Жизнь — что хуже смерти.

И Обществу нет до этого дела. Мы ведь сотворили Добро – не дали человеку умереть. Жизнь – это великий дар! …………Лицемерный псевдо гуманизм, вот что это такое. Таким он стал в реальности нашего сегодняшнего мира. Мы не можем дать человеку умереть, но и не в состоянии предоставить ему условия для того что бы хотеть жить. …Нередко, что бы удовлетворить свои духовные и материальные потребности девушки инвалиды идут работать в притоны для извращенцев или снимаются в порнофильмах. Там хотя бы платят и внимание уделяют.  И это приобретает массовый характер. Достаточно зайти в интернет и убедиться в этом. Это не их вина, а их беда. И это не предложение рождает спрос, а спрос извращенного и пресыщенного Общества толкает их предлагать себя. Как и педофилия, зоофилия и прочие гадости. В этом нет необходимости, а есть лишь потребность в острых ощущениях и новизне у Общества которое только и умеет что потреблять. Оно не способно давать, дарить и созидать. Оно способно лишь потреблять, гадить и извращать. Время, когда у инвалида была надежда и пусть и небольшие но все же перспективы, остались в другой жизни, далекой — далекой Стране и другом, далеком Мире. А здесь, если смотреть правде в глаза и не лукавить, они бесполезная обуза и никому не нужны. Добрые намерения одних зачастую только приносят боль и наносят вред другим. Добро и Зло это близнецы, которые человек использует бездумно, и не осознавая, насколько минимальна между ними разница и тонка грань. Человек давно забыл их истинное предназначение и так и не смог понять их природу. И это его фатальная ошибка.

 Если в стакан с чистой и вкусной водой по капле каждый день добавлять дерьмо, то наступит день, когда в стакане окажется только одно дерьмо. Мерзкое и непотребное.  Таким же образом морально нравственное разложение поражает членов Общества одного за другим, день за днем, каждый день без остановки. Вначале родителей, родители заражают своих детей, осознанно или бессознательно, дети вырастают и создают свои семьи, где этот процесс продолжается, переходя на их детей. Наступает момент, когда то, что порицалось каких- то десять лет назад начинают воспринимать как норму. Итак, шаг за шагом чистое и светлое  заменяется, подменяется грязным и мерзким. И это никто не замечает, потому что принимается и одобряется каждым членом общества. Последними падут самые стойкие, осмеянные и оплёванные. Падут неизбежно. И уже никто не будет помнить, и знать, как это было раньше и как это все исправить. Божественное украсится ‘’дьявольским металлом”, а бесы начнут расплачиваться серебряниками. И этот перевертыш уже произошел на наших глазах. А мы молчим, благосклонно воспринимая все как норму. Забыв, что организм  утративший иммунитет и инстинкт самосохранения  неизбежно погибает. ………. “ Нет. Это не правда. Это лишь сон. Мне нужно всего лишь проснуться”, — с унынием говорю я себе и закрываю глаза, что бы не думать о грустном и уснуть.

“ Бум-бум-бум, бум-бум. Словно кто — то бьет по огромным пустым металлическим бочкам. Удары сливаются в ритм, создавая воинственную и мрачную музыку. Ритм войны синхронизируется с ритмом сердцебиения. Посреди заснеженных суровых полей, среди остовов сожженных бронемашин и порушенных бастионов неподвижно замерли силуэты разбросанных на равном удалении исполинов. Они терпеливо ждут, как ждут и защитники цитадели. Ждут обреченно глядя в небеса. Они знают, что многочисленные всполохи среди высоких редких облаков породят дождь. Смертельный дождь из металла и огня, от которого никому и нигде не укрыться. Под истошный вой сирен и тревожный сигнал зуммеров исполины зашевелились, присели, встали на колени. Но не в мольбе о пощаде, а лишь в тщетном стремлении пережить этот дождь и последующий за ним огненный шторм. Все умрут, превратятся в прах, а они надеются пережить, должны пережить. Для этого они и рождены.  Что бы выжить, во что бы то ни стало и рассказать потомкам об их последнем и славном бое. В котором, сотни тысяч мужчин и женщин мужественно, с доблестью и героизмом,  с нечеловеческой яростью бились друг с другом, навсегда изменив ход истории этого мира.

Земля вздрогнула и загудела. Невыносимо яркие вспышки света пробились сквозь защитные фильтры, ослепив, ураганные ветра с силой ударили по исполинам, обездвижив, огонь  обжигал и плавил их тела и промерзлую землю под ними, погружая все глубже в кипящую грязевую жижу и пепел……..

Больно, больно. БООЛЬНО!”

Сновидения и осознанные сновидения ( управляемые). Если в них какой либо смысл, явный или скрытый? Или это больная фантазия, спонтанная и субъективная  реакция организма на раздражающие факторы, хаотичное нагромождение фрагментов, сложенных из обрывков навязанных воспоминаний, первичные признаки надвигающей обсессии?

Верующие люди говорят, что сны могут быть и вещими и к ним нужно прислушиваться. Творческие личности утверждают, что сон это результат контакта с информационным полем. И так как человек ничего уже не может самостоятельно “нафантазировать” то он неосознанно черпает свои мысли и образы из общего потока, чьих то воспоминаний. Служители всяких разнообразных культов же утверждают, что через сон человек общается с самыми  Божествами или демонами. Но признаться мне больше по нраву версия психиатров и прочих специалистов с приставкой ‘’ псих”: “Сновидения — это бред собачий. А если уж начал видеть сны, то пора бы к врачу обратиться. Вдруг ты “шизиком” каким начал становится. И ни ровен час, на людей начнешь кидаться”. Очень простое и правдоподобное объяснение от специалистов, у которых на любой, самый сложный вопрос всегда под рукой найдется ответ. Нет ничего более досконально изученного как психология человека. Работу мозга еще до конца не изучили, а вот как он управляет личностью, знают все. Гениально, я в восторге. Особенно от работ Фрейда. Отруби человеку голову и он все одно ничего от этого не потеряет. Потому что поведением человека и всеми мотивациями его управляет собственный половой член. В том числе оказывает влияние на сновидения. Голова не нужна, пока есть хер! И в чем — то он прав. А самое важное, что в обществе принято: мнение психиатра ( психотерапевта, психолога)- это абсолютная и неоспоримая истина. И это заблуждение меня забавляет.

Правда в некоторых странах считают, что абсолютное Зло – это адвокаты и психологи. Архитекторы Судьбы и Души. Возвращаясь к теме, хочется отметить, что есть наука изучающая механизм возникновения и формирования сновидений, с красивым названием — онейрология. Очередная ‘’ псевдонаука”, весьма посредственная и неглубокая в сравнении с предложенным Юнгом подходом в анализе сновидений. Однако Юнг затрагивает такие понятия как “душа” и “бессознательное”, что автоматически делает его метод спорным,  а предположения сомнительными.  Из всего выше сказанного следует, у “официальной науки” до сих пор нет четкого понимания, что есть сновидения  и как работает механизм их генерации. Потому и слова мистиков и богословов не стоит  считать ‘’ собачим бредом’.

-Ты опять неспокойно спал. Снова кошмары снились?

— Да. Прости.

— И что на этот раз?

— Смерть.

— Чью смерть, тех ребят? – с грустью в голосе спрашивает жена. И не дождавшись ответа, задает еще вопрос. – В интернете поди уже все по косточкам разобрали ?

— Вчера перед сном, — отвечаю я ей угрюмо и иду покурить. Потом оглянувшись, добавляю.- Суки, за два дня наснимали кучу роликов. На их трагедии только последняя собака не хайпанула. И опять наша “либерастия” во всем винит правительство и президента. Требуют отставки мэра города или губернатора.  

-А они — то тут при чем?

Я не хочу продолжать это разговор, молча жму плечами и выхожу из комнаты. Жена также молча провожает меня взглядом и меняет тему:

-Завтракать будешь? Мне суп греть на тебя? – кричит она мне вслед.

-Да, только немного. Что-то у меня аппетита нет, – кричу я ей в ответ.   

Я соврал, с аппетитом у меня все в порядке. Но я стараюсь меньше кушать, что бы ей и сыну досталось больше. Продукты питания в магазинах дорожают с каждым днем, и их ассортимент становится  скудным и качество упало уже ниже не куда. Но даже на это у нас катастрофически не хватает финансов. Большая часть их уходит на оплату непомерно возросших в цене коммунальных услуг. Вот и сегодня опять подняли оплату, раскидав часть долгов неплательщиков на тех, кто платит. Я, как и все остальные жильцы злимся, сетуем на несправедливость но, изменить что — либо в лучшую сторону, мы бессильны. Этот бессовестный грабеж населения царит по всей Стране. Коммунальщикам рубят головы, режут и стреляют, но им все нипочем. На место одного приходят семеро других, более наглых и беспринципных. Или приезжают полицейские и начинают качать права, так словно их это совсем не касается и им не приходится платить за коммунальные услуги. Также исправно платят на равных со всеми другими. И зарплата у полицейских не большая. Однако и они не могут ничего изменить, добиться справедливости. Нет у них на это прав и возможности. Люди берут кредиты, что бы расплатиться за кредиты. Берут в долг, что бы расплатиться с предыдущими долгами.  Этот сюрреализм давно уже стал для большинства обыденной реальностью. …Нежелание быть Рабами добровольно загнало всех в Финансовое Рабство. …Я восхищен. Браво! Попасть в замкнутый круг, да еще и на цепь – это надо еще умудриться сделать. А ведь ‘’ Сказку о Золотой Рыбке” в детстве все читали. Но видимо для большинства не дошел ее смысл………. “Не плачь, не бойся, не проси!”

После завтрака я собирался почитать книгу. Однако мои планы пришлось изменить, когда в дверь постучали, и на пороге появился незнакомый мне мужчина. Он поздоровался, и  вкратце изложив цель своего визита, вежливо попросил проехать с ним. Разумеется, я не отказался, так как морально, несмотря на некоторые сомнения,  уже был готов к  переменам. В дороге мы познакомились и обсудили несколько не очень сложных тем. Сергей оказался приятным собеседников, а наши мнения на обсуждаемые темы ни в чем не разошлись. Дорога оказалась долгой и мы  себя заняли тем, что стали обсуждать более сложные во всех отношениях проблемы и методы их решения. Он был на пятнадцать лет моложе меня, однако наши взгляды на ряд вещей оказались практически во всем схожими. Как и я, он был убежден, что Общество прогнило насквозь и уже ни на что не годно и что Революция ничего не изменит. Время для радикальных и положительных перемен упущено и простая смена Власти и Строя – это пустая трата времени и ресурсов.

Конечно же, я подстраховался и при разговоре с малознакомым мне человеком был не столь прямолинеен как обычно, однако он не дал мне ни малейшего сомнения в своей искренности. Наш разговор мог бы быть банальной проверкой ‘’ на вшивость”, очередным тестом. Я и это учел, оставаясь сдержанным и тщательно подбирая слова. Мне нужна была работа, и я не намеревался потерять шанс ее получить. Всегда лучше всего перестраховаться, чем потом сожалеть. Это правило порой не раз спасало мне жизнь, даже если приходилось чем- то поступиться. И я надеялся и дальше его придерживаться.   Особенно сейчас, когда в Стране как грибы повылезали всякие ‘’ пророки и святые” и организовались многочисленные секты и ‘’ народные’’ движения. От  самых безобидных “ кружков по интересам”, до самых безумных религиозных культов, практикующих  массовые сексуальные и кровавые  оргии. Наиболее одиозных участников, конечно, периодически отлавливают, судят и сажают за решётку. Но меньше их не становится, да и тем, кого ловят и судят, дают смехотворно малые сроки и выпускают на свободу досрочно, если за него внесут залог или вступится какой  либо покровитель из высшего эшелона власти. Жить в Стране стало значительно “веселея и радостнее” после введения электронных паспортов. И одновременно опасно для здоровья и особенно психики, после того как разрешили открывать частные  “ закрытые” клиники для психических больных, частные тюрьмы и ‘’ исправительные’’ колонии. Оказаться в “ белой палате”, в мешке для ‘’ биологических отходов” или в местах ‘’ куда вошел, но неизвестно когда выйдешь”  стало проще ‘’ пареной репы”.  Те, кто не принял такой порядок, бросились выезжать за границу, где столкнулись с тем же самым. Другие ушли в глухие места, тайгу и горы,  разбив там “экологические” поселения, вооружились ‘’ до зубов” и отгородились  от остального мира. А тех, кто попытался бороться, мирным или вооруженным путем попросту подкупили или  объявили “пропавшими без вести”. Всевозможные ‘’ социалистические и марксистки движения” на законодательном уровне  поставили‘’ вне закона” и их членам ничего не оставалось иного как смириться или уйти в ‘’ подполье”.  Мир каким мы его все еще помнили,  исчез не оставив после себя ни надежду ни веру на возвращение.

-Слухи ходят, что армия к войне готовится, — угрюмо буркнул я, когда мы, в очередной раз, сбавив скорость, медленно проехали мимо большой группы полностью экипированных  и вооруженных автоматическим оружием рос гвардейцев.

-Ну а что им еще остается делать, если правители довели мир до кризиса и не знают, как из него бескровно выйти. Приказ есть приказ, — также угрюмо отозвался Сергей медленно объезжая частично загородивший проезжую часть бронетранспортер.

Обогнув его, он прибавил скорости и спросил у меня:

-Ты случайно не в курсе какая муха этих опять укусила? С раннего утра все перекрыли.

-Операция “ Черное небо” у них. Ночью с ‘’Мотылька”, новой, двадцать девятой, все заключенные сбежали. Распотрошили всю охрану, перетрахали баб с женской половины, освободили всех “малолеток” и слиняли. Двести мужиков и тридцать баб вроде ушли, забрали все оружие, взяли в заложники несколько человек, а остальных кто не сбежал, подоспевшие гвардейцы уложили. В общем, как то так, если кратко.

Сергей кивнул и удивленно спросил:

— Ого, сколько всего и с подробностями. И из каких же источников?

-Полицейское сарафанное радио, — невесело улыбнулся я и немного помолчав, добавил: — Жене утром коллеги звонили, поделились новостями. Опять у всех будет “жопа в мыле“ забесплатно.

-Наверно хорошо иметь такую жену?

Я задумался и, улыбнувшись, ответил:

-Такую жену иметь хорошо. Ты прав, мне повезло. Но, оттого что она работает в полиции пользы никакой. Да и сама работа – врагу не пожелаешь.

-Да, я слышал, “ крышу” у них там так не хило рвет. Профессиональная трансформация, что ли.

Я промолчал, а он продолжил:

-А моя жена вот год назад бросила меня и детей и сбежала, с каким то московским гастролером. Приезжал консультант из головного офиса. …. Вот  и на консультировал. Теперь она “столичная тварюшка” стала настолько занятой, что детям ни привета, ни ответа, ни строчки написать не может. С праздниками, с Днем Рождения открыток не пришлет, не поздравит.  ……Скажи, разве так нормальная мать поступает?

-Кто у тебя?

-Близнецы, сын и дочь. Пять лет обоим. …Я их вывез отсюда. Друзьям, в деревню на Алтай. Коммуна ‘’ Солнечная долина”, слышал? Собрались приверженцы русских традиций, здорового образа жизни и натурального хозяйства. Светлые во всех отношениях люди! Хочу, что бы и мои дети могли потом также с гордостью сказать: Я человек!

Повернув на перекрестке и проехав немного по прямой мы завернули на территорию промзоны.  Сергей, немного пропетляв, между строений, большегрузных автомобилей и контейнеров заехал во внутрь отдельно стоящего двухэтажного здания и довольно сообщил:

-Все, мы на месте. Нас там остальные наверно уже заждались.

 Я вышел из машины и огляделся. Это был, какой- то старый и пыльный склад с подъёмными воротами, которые тут же опустились, как только мы въехали. На освещенной стороне помещения кроме автомобиля Сергея стояло еще три. И судя по мокрым следам от шин, они прибыли сюда тоже недавно. В углу у входа, прикрытый наброшенным выцветавшем покрывалом, пылился квадрацикл. Пара накрытых тентом контейнеров, на поддонах уложены коробки и деревянные армейские ящики. С десяток металлических бочек и в глубине, на неосвещенной половине старый армейский грузовик. На всем лежала вековая пыль создающая вид запустения и заброшенности.

В помещении рядом с дверью, ведущей на лестничную площадку, сидел крепкий молодой мужчина, в черной форме сотрудника ЧОП. Встав со стула, он за руку поздоровался с Сергеем и кивнул мне, после чего сообщил кому-то по рации о нашем приезде. Получив ответ, он открыл своим ключом дверь и снова ее закрыл, как только мы прошли.

-Волнуешься? –  с любопытством спросил меня Сергей, когда мы поднимались по лестнице.

-Есть немного – честно ответил я.

-Подожди, дальше будет интереснее – усмехнулся он, видя мою неловкость.

-Это ты меня так подбадриваешь? Спасибо!

-Всегда, пожалуйста, брат – ответил он, пожимая плечами.

Коридор, как и лестничная площадка, были полной противоположностью ангара. Здесь было чисто и опрятно, здесь было очень тихо, и горел приглушенный свет. Несколько кабинетных дверей, линолеум на полу и потолочные светильники были не новыми, но и не обшарпанными, как это обычно происходит в местах, где каждый день проходит много народа. Но и здесь осязался запах запустения, а опущенное жалюзи на единственном окне, не пропускавшем солнечный свет, еще больше усиливало это ощущение.  Чувствовалось, что помещения отремонтировали когда-то и очень долгое время не эксплуатировали. И вся эта обстановка и атмосфера давили, вызывая желание уйти.

“ Спокойно. Все нормально” – успокаивал я себя, испытывая нарастающий трепет.

В этот момент ближняя к нам дверь открылась и из нее вышла молодая миловидная женщина в белом медицинском халате, державшая в руке рацию и этой же рукой прижимая к груди несколько папок. Закрывая за собой дверь, она c любопытством обвела меня глазами, поздоровалась и с укором обратилась к Сергею:

-Сережа, что то случилось? Почему так долго?

-Гвардия перекрыла все дороги, ловят сбежавших зеков – спокойно ответил Сергей и спросил ее в ответ: — Все собрались?

Глянув на него, она довольно улыбнулась и молча кивнула головой. Перед следующей дверью она остановилась и, протянув мне руку улыбаясь приветливо представилась:

-Меня зовут Ирина!

Я улыбнулся и пожал ей руку в ответ:

— Дмитрий! Очень приятно!

В комнате, куда мы втроем вошли было светло и просторно. Два небольших окна были закрыты опущенными жалюзи.  А из мебели были вешалка для верхней одежды, небольшой стол в дальнем от двери углу, и с десяток складных стульев, расставленных в два ряда, перед большим жидкокристаллическим экраном, висевшем на стене. Перед ним стоял немолодой и невысокий коренастый, с военной выправкой мужчина, с густыми седыми усами и с короткой стрижкой также седых волос. На шее и его руках были видны шрамы от сильного ожога, а один глаз был явно искусственным и неподвижным. Одет же он был в простой вязаный джемпер, черные брюки и туфли. Дополнял его наряд револьвер в наплечной кобуре и небольшая рация на поясе.  Еще четыре человека сидели на стульях лицом к нему. Но когда мы вошли то все как один повернулись, рассматривая нас. Мы с Сергеем разделись, поздоровались со всеми за руку и уселись на свободные стулья, а Ирина положила папки на стол и села за нами во втором ряду.

-Ну что, все в сборе? Тогда начнем знакомиться – произнес твердым с небольшой хрипотой голосом стоящий мужчина. И кашлянув в кулак добавил: — Но для начала, каждый из вас распишется в соглашении о нераспространении информации, которую вы услышите и все что вы увидите здесь, является тайной. И должна оставаться скрытой от всех, включая ваших родных и близких. Никто, повторяю, абсолютно никто не должен ничего знать об этом месте и о том, что здесь происходит.

Один его глаз блуждал по лицам и стенам, второй, искусственный, неподвижно смотрел прямо на меня, прожигая насквозь. Это было неприятно и одновременно комично, а от его слов веяло таким пафосом и они были столь “ нереальными”, что я не выдержал и тихо усмехнулся. Видимо этим привлек к себе его внимание. Он уставился на меня уже обоими глазами и негромко, но жестко и почти угрожающе произнес:

-Желающие могут уйти сейчас. Вас проводят до выхода. А тех, кто подпишется, предупреждаю сразу и честно. За разглашение вы понесете суровое наказание.

“ Пуля в лоб, а тело в прорубь”, — пронеслось у меня в голове, и я вновь усмехнулся. Хотя сейчас уже было и не до веселья. Я взглянул на Сергея, который в этот момент рассматривал остальных, и оглянулся, ожидая, что в этот момент сидящая сзади Ирина целится мне из оружия в затылок. Но нет, никто мне не представил ствол к затылку, а Ира, взглянув на меня, лишь скромно улыбнулась и пожала плечиками.

“ Уйти или остаться? Я ведь ничего про них не знаю. И зачем им я? Кроме этого усатого здесь все  в рассвете сил, а мне уже полтинник. Староват я для активных дел. Может ошибка, какая произошла? Может им был нужен мой сын, а не я? Да нет, за три дня они бы уже давно обнаружили свою ошибку. А если так, как их выбор на меня то пал? Я давно разорвал все связи со всеми и  нигде больше не светился, на форумах не выступаю и на своей страничке пишу сдержанно, комментарии, если где оставляю то в нейтральном ключе.  Ну, ничего же не понятно, но очень интересно. Черт подери, нелегкий выбор. Была не была, хуже, чем есть уже не будет. Остаюсь!” – решил я, не найдя в своих размышлениях ни одного ответа и ни одной подсказки.

Я вновь посмотрел на Сергея, а он взглянул на меня и одобряюще подмигнул и кивнул головой.

Все остальные, как и я, тоже сделали выбор и решили остаться. Мы перестали ерзать и притихли в ожидании, уставившись на “усатого”. Он же обведя, всех присутствующих взглядом, улыбнулся и произнес:

-Замечательно. Теперь, товарищи, я буду называть ваши фамилии, а вы будете подходить и расписываться. А потом мы продолжим знакомство и перейдем к занятиям.

Через пять минут, когда мы закончили все дела с подписями он представился, назвав свое имя, отчество и должность. Наш инструктор, Федр Николаевич.  А также напомнил всем, кто не знал или забыл, что девушку зовут Ирина и что она на следующие  тридцать дней наш врач и ангел хранитель.

Официально и для всех мы все являемся экспедиторами в Сибирском филиале международной транспортно-экспедиционной компании “ Глобал ”, занимающейся перевозкой ценных и опасных грузов. А имя настоящего нанимателя мы узнаем по окончанию обучения, то есть через месяц. Программа обучения будет насыщенной и ускоренной, с применением экспериментальной системы схожей с системой нейролингвистического программирования, а также мы пройдем физическую подготовку и обучимся пользоваться разными видами стрелкового и холодного оружия. Спортзал и тир находится в этом же здании на нулевом этаже. И в самом конце он добавил, что всем положена оплата на время обучения и ее мы будем получать у Ирины в конце каждого дня. Если в начале было ничего не понятно и все сидели словно пришибленные, то от последней новости все заулыбались и заерзали.

-Ну что, вопросы есть? — спросил он, оглядывая всех. И видя, что ни у кого вопросов нет, задал еще один вопрос: — Медкомиссию все прошли?

Оказалось, что кроме меня прошли ее все. Я же поднял руку и сказал, что меня никто об этом не предупреждал, и никаких справок у меня нет.

 Он взял со стола мое личное дело и, перебрав несколько листков, лежащих в ней, снова положил на место. Задумчиво глядя на меня единственным и настоящим глазом он произнес:

-И фотографии тоже нет. И код “А” на вашем деле стоит. Не понятно. Но не беда.

И  уже оживленно обратился к Ирине:

-Ира, проведи Дмитрию осмотр и пожалуйста, сфотографируй его, — потом обратился к остальным: — Пока Ирина занимается с Дмитрием, устроим небольшой перерыв. Чай, кофе в комнате отдыха, туалет рядом, курить запрещаю.

Ира отвела меня в ту комнату, из которой она выходила, когда мы встретились в коридоре. Точнее это было три комнаты, переделанные из одной большой и имевшие общий выход. Одна, самая маленькая была санузлом, в котором едва умещались раковина, унитаз, душевая кабина и стиральная машина. Еще одна, боковая, выглядела как процедурная или кабинет практикующего врача. Такие же стеклянные шкафчики и полки с лекарствами и приборами, нераспечатанные коробки, стол с компьютером, три металлических стула и чья та постель на высокой кушетке, которую при необходимости можно было использовать как операционный стол. Вместо кафеля комната была обклеена белыми рифлёными обоями, а под потолком висела большая люминесцентная лампа слишком яркая для такого помещения. Центральная же комната отличалась от остальных тем, что только в ней были окна, мебель была еще советских времен, а в углу у окна расположилась большая раскладушка, с по-армейски заправленной постелью. Старый диванчик, древний канцелярский стол с дермантинованным покрытием, заваленный книгами и тетрадками, обычный деревянный стул и несколько книжных шкафчиков, шифоньер с одной оторванной дверцей. В комнате царил полумрак, и пахло также как и в коридоре затхлостью. Одним словом казенная обстановка приспособленная под временное жилье.

-Дмитрий, раздевайтесь до трусов,- распорядилась Ирина. И протянула мне небольшую колбу, взятую с полки: — И мне нужна ваша моча. Можете сходить прямо сейчас или сделайте это когда разденетесь. Мне без разницы. Туалетная комната там. Мне тоже было без разницы. Хотя ходить босиком по холодному полу мне не хотелось, а топать в ботинках и в одних трусах было бы глупо. Поэтому я вначале сходил и нацедил в склянку. А после вернулся и разделся.

Пока я ходил, Ирина достала тонометр, стетоскоп, пару мне не знакомых компактных прибора, похожих на инъекторы  с дисплеями на торце и приготовила шприц с какой то голубой жидкостью. Делала она все молча и  профессионально быстро. Спросила лишь всего один раз, когда последний раз делал прививки, есть ли хронические заболевания и болел ли я венерическими заболеваниями. Поучив от меня ответы, она тут же взяла кровь из вены одним из приборов, вторым взяла пробу мочи из склянки и, выждав пару минут, внимательно изучила данные на дисплеях. Занеся полученные результаты на электронный планшет, одела стетоскоп и провела диагностику сердца и легких. Измерила давление. И достав еще один, неизвестный мне прибор проверила зрения. Постоянно и скрупулёзно все занося в планшет.

После всех этих процедур она надела на одну руку медицинскую перчатку и попросила спустить трусы.

-А это обязательно было делать? – смущенно спросил я, когда она закончила.

-Нет, — ответила она с улыбкой, снимая перчатку и выбрасывая ее в мусорную корзину.

-Тогда для чего вы это делали?

-Хотела убедиться, что увижу только то, что должно там быть и ничего лишнего, — по-деловому ответила она и снова улыбнулась.

Улыбка у нее  была подкупающе приятной и искренней, она мне нравилось. Как нравились и прикосновения ее рук, когда она начала ощупывать мое тело, с любопытством осматривая каждый шрамчик. Ее пальцы, c ухоженными, но без лакировки ноготками были крепкими и одновременно нежными и теплыми. А слабо уловимый запах ее волос и тела, когда она приближалась слишком близко, будил фантазии и пробуждал желания.

-Что это? – указала она пальчиком на татуировку и любопытством  заглянула мне в глаза.

— Память об армейской службе, в одной очень далекой Стране.

-И что она символизирует?

-Она недоделана, поэтому нет в ней никакого символизма или смысла вообще.

-А что должна была?- не унималась Ирина.

-Ангельский удар,- с грустью ответил я. И, задумавшись тихо повторил: — Ангельский удар.

Перед моими глазами на мгновения предстала картина из моего сна. Вспышки на небе, летящие вниз боеголовки и следующие за этим взрывы, свет и огонь. Это был “ ангельский удар”- удар баллистических  ракет.

А в следующий миг я уже вновь вернулся в реальность, ощутив легкий укол в плече и давление

жидкости вгоняемой в мышцу. Это Ирина ввела мне ту голубую жидкость, и теперь отложив пустой шприц, приготовилась сделать снимок миниатюрным фотоаппаратом. Дождавшись, когда я оденусь и замру, она щелкнула фотоаппаратом и словно извиняясь, пояснила:

-Фотографию и результат медицинского осмотра отпечатаю позже.  Укол, что я сделала необходим. Состав его я не расскажу, слишком много всего там намешано. Да и вам это знание будет без пользы.  Минут через пятнадцать кровь разгонит его по всему телу, и вы почувствуете небольшое жжение и ломоту в костях. Возможно, появиться вялость и сонливость. Не пугайтесь, это ощущение быстро пройдет и никаких побочных негативных эффектов не останется.

Потом осмотрелась вокруг себя, взглянула еще раз на экран планшета. Убедившись, что все сделано как надо она довольно хмыкнула и предложила присоединиться к остальным.

Перерыв закончился, продлившись всего двадцать минут. Все уже вновь собрались и теперь  смотрели программу новостей, транслируемую одним из центральных каналов. Ничего интересного, очередное охаивание тех, кто за бугром, и пустая бравада перед теми, кто здесь. Горько-сладкий эль в уши запуганного и дезориентированного обывателя!

Поблагодарив Ирину за исполнительность, Федор Николаевич выключил ТВ, и мы все перешли в другую комнату — больше похожую на секретную лабораторию или пыточную. Из-за отсутствия в ней окон и ряда медицинских кресел с  ремнями для рук и ног это место выглядело зловещим и удручающим. Над каждым местом висели лампы, дающие яркий и небольшой конус света, который освещал лишь то, что находилось под ним. Остальное же пространство терялось в полумраке. У каждого кресла стояли высокие электронные аппараты,  с множеством кнопок, рычажков, мигающих лампочек небольших дисплеев и небольшие металлические столики на которых лежали какие-то приспособления, присоединённые длинными проводами к аппаратам. Рядом с дверью находился медицинский шкаф, стол со стулом и ноутбуком на нем, далее целый ряд компьютерных серверов и еще каких- то аппаратов с большими экранами. Больше в темноте мне ничего рассмотреть не удалось. Но и этого было достаточно, что бы ощутить тревогу и нереальность всего происходящего.

-Что же товарищи, проходите и рассаживайтесь за парты. Теперь это ваш класс и в нем вам придется провести много времени и многому научиться, — пошутил Федор Николаевич и, повернувшись, обратился к Ирине: — Ира, помоги ребятам, рассади по местам. А то видишь, как они робеют, так глядишь, чего доброго и сбегут.

Мы быстро разошлись по местам. Их было семь, а нас шесть. Так что одно кресло оставалось пустыми, как раз рядом с моим, последним. И пока остальным закрепляли, сдерживающими ремнями руки и ноги и подсоединяли к голове и шее приспособления, я терпеливо ждал и старался из всех сил не думать ни о чем. Воздух в комнате на удивления был свежим и немного прохладным, кресло было удобным, в меру жестким и теплым, шум от всей этой электроники был негромким и успокаивающим. Я посмотрел на девайсы, что лежали на столике, но ничего знакомого не увидел, хотя примерно догадался, что они из себя представляют. И когда подошла очередь и до меня, я лишь убедился, что мои догадки были верны. Пока Ирина пристегивала меня к креслу, Федор Николаевич по очереди запускал программы для других. Ни она, ни он не спешили и делали все тщательно, подбодряя нас и перепроверяя показания и настройки электроники.

Я вновь посмотрел на пустое кресло и обратился к Ире, которая в это время настраивала оборудование, периодически заглядывая в планшет:

-Почему это кресло свободное?

Она мотнула головой, бросила взгляд на кресло и сухо ответила:

-Седьмого не нашли. Пропал, как сквозь землю провалился.

Видимо поняв, что сказала, что то лишнее она недовольно фыркнула и, повернувшись ко мне с напущенной строгостью произнесла:

-Не отвлекайте меня, товарищ Дмитрий. Иначе я допущу ошибку  при вводе ваших данных, и система загрузит в ваш мозг совсем не то, что нужно.

-Я разве моя программа обучения не такая же, как у остальных?

Она глубоко вздохнула. Вновь о чем — то ненадолго задумалась  и,  встрепенувшись,  выдала спокойным, но твердым голосом:

-Конечно, нет. Все,  сидите и молчите.

Понимая, что она не собирается объяснять мне, в чем отличия программ я прекратил задавать вопросы и стал молча наблюдать за ее действиями.

Отвернувшись к аппарату, она пару раз нажала какие то кнопки. После чего на дисплее, на котором раньше читалось слово “ программа” засветились оранжевым цветом большая литера ‘’ A” и цифра “ 9”.  А9. Убедившись, что она вновь сделала все правильно, Ирина повернулась ко мне, с довольной улыбкой и, достала из кармана небольшую ампулу и ватный тампон. Отломив носик ампулы, смочила тампон ее содержимым и предупредила меня:

— Там где я обработаю этим составом, вы почувствуете прохладу, а после начнет неметь. Как от ‘’ новокаина”.

Быстрым движением обработала места на шее и, подождав минуту, смазала еще раз.

После этого надела мне на нее тугой и тяжёлый электронный “ошейник”, выступы которого, на его внутренней стороне, как раз пришлись на эти места.

Проверив, подключен ли он к аппарату, поинтересовалась у меня:

— Как ощущения? Нигде ничего не давит, не трет?

Я ответил, что все в порядке и обрадовался,  увидев что, наконец, и до меня Федор Николаевич добрался. Сверля меня своим искусственным глазом он, как и Ирина, минутой ранее, поинтересовался моим самочувствием и готов ли я. Получив от меня утвердительный ответ, попросил ее принести что-то, название чего я не расслышал. Но сразу понял, когда увидел, что она несет, прижимая рукой к груди что — то сферическое, похожее на шлем космонавта и водолаза одновременно. Только без каких — либо окон и стекла, с торчащими из него толстыми жгутами проводов и длинным гофрированным шлангом, а  другой рукой она катила за собой  тонкий и длинный баллон, к основанию которого были  приделаны колеса. Один конец шланга был прилеплен с боковой стороны ‘’ шлема’’ а второй к этому баллону, на котором было закреплен регулятор и миниатюрный манометр.  Одевать его себе на голову мне очень и очень не хотелось. Но меня никто и не стал спрашивать, хочу я или нет. Так же как без предупреждения закапали в глаза маслянистую жидкость, от которой слипались веки, и избытки которой стекали по щекам.  В следующую минуту я уже оказался в полной темноте и тишине. Когда его полностью закрепили, застегнув ремешок под подбородком, я смог оценить его вес и насколько комфортно мне в нем. В юности мне приходилось пользоваться мотоциклетными шлемами, в том числе и закрытого типа, так называемыми ‘’ интегралами”. Поэтому сравнить я мог только с ними. Мнение мое было конечно субъективное, но в сравнении со всеми другими этот был не так и тяжел, как я ожидал и гораздо удобнее. Несколько внутренних выступов упирались мне в виски и лоб, а на затылке я почувствовал что-то прохладное и скорее всего металлическое. Это все не раздражало, но скорее напоминало, что у меня на голове не простое пластиковое ведро, а сложный электронный девайс.  Еще веселее стало, когда щелкнули, а потом тихо зашипели встроенные динамики, и дышать в нем стало чуточку легче. Вскоре за этим вместо шума я услышал голос Федора Николаевича:

-Дмитрий, в этот шлем встроено переговорное устройство, так что мы можем общаться при необходимости. Как вы себя чувствуете?

-Благодарю! Дискомфорта пока никакого нет. Все в норме, —  бодро  отозвался я.

И так как я все еще не до конца осознал серьезность происходящего, а небольшой мандраж мне все же удалось перебороть, то я убедил себя, что все прекрасно и замечательно.

В динамиках снова щелкнуло, и раздался его довольный голос:

-Хорошо. Я вас понял. Перехожу к завершающей стадии. Сейчас я подам тестовую картинку на экраны перед вашими глазами и включу звук. Для вас это будет в первый раз, так что могут возникнуть  очень неприятные ощущения. Постарайтесь самостоятельно с ними справится.  После завершения теста, пожалуйста, доложите.

Голос смолк. Я закрыл глаза. Через несколько секунд вспыхнул яркий свет, и в динамиках раздалась какофония звуков. Свет стремился ослепить меня даже сквозь опущенные веки, а звук вызывал тошноту и головную боль. Все это продолжалось несколько минут, во время которых я делал частые глубокие вздохи и силился перебороть негативные эффекты. Когда свет потух, и появилось мельтешение, я осторожно приоткрыл глаза, а после открыл полностью. Было не столь неприятно как в первые моменты, и я уже стал различать некоторые фрагменты изображения идентифицировать их со знакомыми мне предметами и вещами. Тоже произошло и со звуковым рядом, хотя и в гораздо меньшей степени.

Когда все стихло и погасло, оставив на экранах лишь небольшое приглушенное свечение, динамики вновь ожили:

-Дмитрий, как ваше самочувствие?

-Неприятно, но терпимо. Вначале были небольшая тошнота и головная боль, а потом стало легче, — ответил я и спросил: — Ускоренный звук и частая смена кадра это так и должно быть? И еще, Федор Николаевич, можно воздуха немного побольше подать?

-Неплохо, все совсем не плохо. Вы, молодец. А теперь послушайте меня внимательно. Анализируя показания датчиков, следящих за вашим состоянием, система самостоятельно рассчитывает, когда и в каком объеме подавать вам кислород.  Тут уж извините, вашу просьбу я не могу удовлетворить. Звук и визуализация такими и должны быть, но иногда они транслироваться будут в привычном виде, то есть с нормальной скоростью. А также  у вас могут появиться галлюцинации. Так что постарайтесь не потеряться между реальностью и подсознанием.  И последнее, — он кашлянул:

 — Я должен предупредить вас о том, что на некоторые участки  коры вашего головного мозга периодически будут подаваться  электромагнитные короткие импульсы. Вы вероятно почувствуете  их воздействие  в виде  краткосрочной острой боли. Постарайтесь не пугаться этому. …. А теперь я начну обратный отсчет. Так что давайте приступим к основной фазе. …. Вы готовы?

“ Назвался груздем, полезай в кузовок” –  злорадно усмехнулся я, мгновенно осознав в кого, могу превратиться ели, что-то пойдет не так.  И незамедлительно сделав несколько глубоких вздохов и, настроив себя на то, что все пройдет хорошо, ответил с решительностью:

-Я готов! Хьюстон, взлетаем!

-Пять, четыре, три, два, один. Старт! – раздалось в динамиках. И…..

Я сразу же приготовился к тем ощущениям, что были во время тестирования. Картинки будут мельтешить перед глазами, разно тональные звуки сольются в единый шум, меня немножко будет мутить и может быть, почувствую  головную боль, о которой меня предупредили заранее. И все так и происходило, какое то время. А  возникшую  ноющую ломоту в суставах и жар в теле я посчитал за началом действия того укола что мне вколола Ирина. Я дистанцировался и сосредотачивался, пытался управлять и сопротивлялся. Я был готов, как мне казалось ко всему. Но, не к тому, что произошло в дальнейшем. Моя воля сломалась, и я перестал сам себя контролировать. Я был здесь и одновременно где то в другом месте. Я словно заново переживал всю свою жизнь. И каждый фрагмент моих воспоминаний сопровождался ощущениями, и эмоция соответствующими  тому, что происходило.  Ласковые руки мамы, улыбка отца, нежные поцелуи любимых женщин и боль от порезов и потерь. Запах паровозного дыма, солоноватый привкус океанского бриза, тревожащий аромат ладана и горящих восковых свечей……Старые, давно потерянные воспоминания, вдруг снова вернулись и ожили. Мне не хотелось их вновь потерять, хотелось остаться. Навсегда.

И снова отдаленный ритмичный бой по пустым металлическим бочкам, громкое шипение нагнетаемого воздуха и тревожный писк зуммера……….. Я знаю, что за этим все смолкнет и последует яркий свет. Но вместо него перед глазами появляется расширяющее черное пятно, от которого исходит  словно живой инфернальный дым. И через мгновения из него  беззвучно вылетает  большой черный ворон и выпрыгивает такой же черный пес, словно призраки, окутанные черной аурой.

— Дмитрий! Дмитрий, вы меня слышите?- доносится до меня, откуда то издалека знакомый голос.

Я пытаюсь вспомнить, кому он принадлежит. Пытаюсь открыть глаза и увидеть его лицо, почувствовав, что кто- то трясет меня за плечи. Но вместо этого ощущаю лишь  бездонную пустоту. Опустошённость и глубокую тоску. Теперь я знаю, что такое Ад и где он находится. Только что в нем побывал. И это не котлы с чертями, не жар пламени и запах серы, не физическая боль. А хуже, несоизмеримо больнее и страшней. Ад – это наши воспоминания. Мгновения, места, люди, события, чувства, запахи. Все остается далеко где-то там позади, в другом мире, в другой жизни. Ускользает, как песок утекает сквозь пальцы, оставляя на них лишь пыль, как растворяющая в воздухе  вуаль из ароматов и запахов  навсегда уходящей любимой женщины. … Здесь остается лишь печаль и тоска. Тот, кто не умеет оценить прожитые мгновения, избегает воспоминаний – счастливый человек. Для него и эта жизнь уже Рай……….  У кого есть Совесть у того есть Душа. И попадая в замкнутый круг Совесть-Воспоминания-Душа, они обрекают себя на “ вечные страдания в Аду”. В своем персональном Аду, из которого они никогда не вырвутся, пока не разорвут этот круг.  И для этого им придется чем- то пожертвовать, что-то потерять. Худшее ‘’ наказание’’ для  бессмертной Души – это оставить ей все воспоминания,  накопленные на протяжении всех ее реинкарнаций. Для нее это ‘’ вечный ад”. Но Бог милосерден. Он “ прощает все  ” лишая ее памяти. Еще одна ‘’ великая лож” и еще одна жестокая, но необходимая мера.

-Федор Николаевич, может мне за нашатырем сбегать?

-Нет, погоди. Кажется, он начал приходить в себя.

Я, с трудом открыв глаза, фокусирую зрение, что бы рассмотреть разговаривающих людей и оглядеться. С меня уже сняли шлем и ‘’ ошейник’’ и, увидев, что я очнулся, освободили  из оков руки и ноги.

-Дмитрий, вы нас узнаете? Как ваше самочувствие? –  склонившись надо мной и, с беспокойством в голосе спросил меня Федор Николаевич.  Одновременно отстраняя рукой Ирину, которая в это время суетливо влажной салфеткой удаляла с моих век и щек остатки лекарства и слез.

-Спасибо, сестренка! – поблагодарил я Ирину и только после этого ответил на вопросы: — Ира, Федор Николаевич. Я с вами и со мной ничего страшного не случилось. Голова только ватная и пятую точку отсидел.

Мой ответ вызвал улыбку у обоих, но в их глазах все еще читалось волнение за меня. И напрасно, ясность ума и силы быстро возвращались ко мне, поднимая настроение. Думать о том, что могло бы плохого случиться и как мне это аукнется в дальнейшем, в эту минуту совсем не хотелось.

-Эффект от укола, что вы Ирина мне поставили походу догнал меня в самый разгар тренинга. Думал что все, умер. Когда вся жизнь перед глазами пролетела, —  живо выпалил я на одном дыхании в приподнятом настроении. И  подумав, стоит ли им говорить это или нет  продолжил:  — А перед тем, как вы меня начали тормошить вообще какая — то чертовщина  привиделась. Собака с вороной и ерунда всякая.

Они переглянулись. Ирина тихо хмыкнула и, не произнеся больше ни звука, покачала в недоумении головой. 

— Ладно, что нас не убивает, делает только сильнее,-  пошутил Федор Николаевич, протягивая руку.

-Вас — то? Да вас обоих из пушки не прошибёшь!- глядя на нас  нервно рассмеялась Ирина.

Мне помогли выбраться из кресла, но дальше нянчится со мной, не потребовалось. Стоять и идти я уже мог сам. Кроме нас троих тут больше никого не было, и я поинтересовался, обращаясь к ним обоим:

— А где остальные?

-Так они давно уже освободились.  Поди сидят на кухне и чаи гоняют,- подал голос Федор Николаевич.

-И насколько давно? – вновь спросил я, глядя на идущего впереди инструктора.

-Очень давно, — уклончиво ответил Федор Николаевич и, притормозив, обратился ко мне:- Наверно проголодались? Пока вы тут под наблюдением Ирочки лежали я там немного покашеварил. Будем нам на обед каша гречневая с домашней колбасой и салатик из огурчиков. Все натуральное и без  всякой химии.

-Звучит  аппетитно! А я с утра ничего не ел, так что не откажусь от предложения.

Комната отдыха, кухня и столовая, три в одном –  уют и комфорт, функциональность и весьма неплохой вкус тех, кто ее обставил. Помимо кухонного гарнитура,

с встроенной газовой плитой и холодильным шкафом, место нашлось и обеденному столу на десять персон и большому угловому дивану, рядом с котором расположился журнальный столик и на котором  мужики играли в  нарды. На стене у дивана висел телевизор и пара натюрмортов. Разумеется, что и здесь, как и во всех остальных помещениях, предположил я, установлена камера слежения.  Но  особенный интерес у меня вызвали три окна заложенных ровно на половину, пятилитровый медный самовар  и включенный большой советский радиоприемник ‘’ Ленинград”.  Глядя на окна я понял, что на улице уже стемнело и суда по всему давно. Окна заделали с таким учетом, что бы ни с какой точки находящейся на территории или за ее пределами, не возможно было бы увидеть, что творится внутри и при этом не забыли встроить кондиционер и вытяжку для плиты. Самовар сам по себе интересная вещь, тем более в исправном состоянии. А о таком радиоприемнике я в детстве мечтал.

С нашим появлением все ожили, зашумели. Все глаза были направлены на меня. Посыпались расспросы, на которые мне не очень-то хотелось отвечать, но все же пришлось.  Потому, что и рассказывать собственно было нечего, а отмалчиваться было бы некрасиво. За это время, пока мы обменивались впечатлениями, Ирина и Федор Николаевич вскоре накрыли стол и позвали всех рассаживаться. Уговаривать никого не пришлось, так как аппетит у всех разыгрался просто зверский тем более от вида и запахов продуктов и блюд. Как и было обещано, все оказалось натуральным, вкусным  и без каких либо добавок и ГМО. Поразительно было увидеть на столе болгарские и венгерские компоты и соления еще советских времен. Ароматный грузинский чай высшего сорта, шоколадные конфеты со складов стратегического запаса и хлеб домашней выпечки. По советским меркам стол был богат, а вот по меркам сегодняшнего дня так вообще фантастически шикарным.

“ Интересно.  Если эти люди питаются так в будничные дни, то, как же они накрывают столы в праздничные?”  — мелькнуло в голове.

Спрашивать сколько это стоит, откуда и как, никто не стал. Было итак понятно, что никаких ответов не последует. Да и честно говоря, мне лично было стыдно задавать такие вопросы. И суда по выражению лиц моих товарищей им, так же было неловко.

В Столице сметану из молока продают до двух тысяч за полулитровую банку, домашний хлеб до трех с половиной тысяч, за десяток яиц берут пятьсот рублей, за килограмм соли восемьсот. А еще есть комковой сахар, мед и карамель ‘’монпансье” и сотню других наименований простых и еще недавно самых дешёвых продуктов питания, за которых просят столько же, сколько за золото и алмазы.

“ То, что в Советском Союзе было самым дешёвым и доступным,  в РФ стало самым дорогим и дефицитным. И население этим довольно. Сюрреализм какой-то”, —  в очередной раз за этот  день с грустью вздохнул я: — “Боже, как же мне хочется  пробудиться  от этого кошмарного сна”.

За всеми этими размышлениями я и не заметил, как закончился ужин, и убрали грязную посуду со стола. Еще, какое то время мои товарищи вели беседу друг с другом, иногда спорили, над чем то смеялись. Я же сидел отрешенно и просто  молча и бесцельно разглядывал их. Меня разморило, и одолела усталость  столь  сильная, что даже думать о чем- то уже не осталось ни сил, ни воли. Понимание, что я уже в команде и никуда мне теперь от этих людей не деться уже укрепилось во мне. А со страхом  от мысли, что мне теперь целый месяц и каждый день придется по несколько часов проводить  в ‘’ пыточной” я смирился. Ведь главным становится то, что я нужен кому то и что я часть чего- то большого и таинственного.

Федор Николаевич снова прожигал меня своим искусственным глазом, одновременно разговаривая с другими. А Ирина что- то писала стилусом на планшете, периодически бросая взгляд в мою сторону с нескрываемым любопытством и настороженностью. Закончив писать, она вышла из комнаты и вернулась спустя пять минут с небольшим металлическим кейсом.

— Ну что товарищи, день закончился и нам пора расходиться. Вы все показали хорошие результаты. Молодцы. Но, сегодня  был ознакомительный день. А с завтрашнего дня начнутся интенсивные тренировки. Собираемся в семь, начало в восемь  и до позднего вечера выкладываемся по полной программе.  Кто далеко живет, пожалуйста, выезжайте пораньше и не заставляйте других ждать. Сергей, ты забираешь Дмитрия. Володя заезжает за Николаем, да?  Хорошо. Теперь получите у Ирины деньги и по домам, отдыхать, — не вставая с места, произнес Федор Николаевич. И взглянув на всех исподлобья, строго добавил: — Не забывайте держать язык за зубами.  Для всех вы экспедиторы в компании ‘’ Глобал” и только. Смотрите,  не подведите  самих себя и меня.

И опять возникла ситуация, уже вторая за вечер, когда я ощутил недоумение, которую сменил стыд. Если в первый раз виновниками этому были натуральные продукты питания, то на этот раз мне стало неловко при виде суммы, которую мне выдали. И вместо радости, которая бесспорно все- таки была, я опять  остро почувствовал нереальность происходящего.  

Получив деньги и оставив электронную подпись в Иринином планшете я распрощался и спустился в ангар где меня уже поджидал Сергей.

-Ты, в порядке? –  спросил он меня, выводя автомобиль в ворота, которые охранник поднял лишь тогда, когда все расселись по машинам, и он получил команду по рации.

 -Нет! – честно буркнул я и, дождавшись, когда мы отъедим подальше, огляделся и попросил остановиться: —  Тормозни, если не слишком торопишься. Хочу свежим воздухом подышать, сигаретку выкурить.

Мы стояли у машины, под ночным осенним небом, вдыхая свежий воздух, и разговаривали о чем- то далеком от реальности…..  А ведь еще сегодня утром я был просто простым дядькой, без работы, без денег, ненужный никому и позабытый всеми.  Ни о чем не мечтал и ни на что не надеялся, скромный и ворчливый старый дед. Бывший бунтарь и не состоявшийся революционер.  Доживающий свой век эмигрант, без возможности и права вернуться домой. И вот случилось такое, о чем я даже и представить себе не мог.  Удача и бесплатный сыр в мышеловке. И я, понимая это, добровольно сую  свою голову, как глупая и жадная мышь. ……Забавно.

-Походу брат тебя неслабо  досталось, когда ты под этим колпаком сидел. Дергался и кричал, так что всех переполошил, а потом смолк. Видел бы ты как Ирка с ‘’ Циклопом” вокруг тебя суетились.

-Циклоп значит, — усмехнулся я и, выбросив докуренную сигарету спросил: — А ты сам то, как давно с ними?

Сергей дождался, когда я сяду в машину, неспешно тронулся, постепенно набирая скорость и только после этого ответил:

— Это не секрет, могу сказать, что уже дней десять как  с ними.  Первые  время, пока они устраивались и обживались в этом здании, мотался везде по их поручениям.  По  конторам и базам разъезжал, один или изредка с кем — либо из них, и всякие дела делал. Им же запрещено, куда — либо  в одиночку отлучаться. Вот я и был для них и водителем  и грузчиком и телохранителем. А сегодня первый  раз на кресло попал.

-Ну и как, что они за люди, расскажешь?

Сергей вел автомобиль быстро, но  максимально аккуратно, что бы не вызвать излишнего внимание полицейских и рос гвардейцев  патрулирующих по городу и стоящих почти на каждом перекрестке. Иногда, по их первому требованию он останавливался и тогда у нас обоих проверяли документы, а местами еще и проводили досмотр автомобиля. Несмотря на плохо скрываемую нервозность  и наличие у меня бумажного, а не электронного паспорта, те, кто досматривал нас, действовали профессионально быстро  и корректно. Нам везло, а кое-кому нет.  Компания пьяных подростков, на дорогой иномарке возвращаясь  с клубной вечеринки, не остановилась на требование, и попытались скрыться. Так уже на следящем перекрестке попали под огонь крупнокалиберного пулемета  БТР и автоматных очередей. Тела и автомобиль в клочья, дети в раю, мамам горе. Проезжая мимо и глядя на их тела я подумал о том, что ведь среди этих мальчишек и девчонок мог бы оказаться мой сын. И что бы я сделал с теми, кто его убил? “ Око за око, зуб за зуб”. Конечно же, отомстил бы! И вовсе не потому, что он мой сын, а потому что это было бы справедливо. Нельзя баланс нарушать. …А что толку то? Желание выполнить  любой, даже самый безумный приказ лишает служивых  полного рассудка. Оно и понятно, приказы нужно выполнять. Но что хуже, невыполнение приказа или нарушение клятвы? Да и не война же сейчас, а мирное время. Но, даже если и война, то  с какого момента собственный народ стал расцениваться как враг? А если и враг, то почему на этой войне стрелять разрешается только одной стороне и в одну сторону?  Те, кто должен был решать причины, своим  слабодушием породил повод, свалив свою вину на других. А это непростительная подлость и безответственность. Нельзя путать причины со следствиями.…Глупость!  Какой смысл бить того кто не в состоянии понять за что их наказывают, таких надо  сразу убивать при необходимости, а бить или при возможности прощать  следует того кто осознает свою ответственность.  Только тогда  от этого будет польза, для всего общества и каждого его члена по отдельности.

…А в другом месте так вообще всех пассажиров междугороднего автобуса уложили лицом на асфальт. Чтобы не возмущались в следующий раз. И тоже винить некого и жаловаться бесполезно. Потому что законы теперь такие. У кого погоны, тот и прав. И чем больше звезды на этих погонах, тем больше “правды” у их обладателя… А так быть не должно. И так не бывает в нормальном и здоровом мире. Вот только приводить наш мир, в нормальное состояние больше  времени не осталось и уже некому.  Все, опоздали. Поздно молить Всевышнего, что бы тот дал сил и помог защитить Родину. Разве что мертвые восстанут, что бы помочь, а больше надеяться и не на кого.

Наконец мы добрались и до моего дома. Серега констатировал, что время уже десять часов, а на дорогу  со всеми остановками ушло минут сорок  и, повернувшись ко мне прямо глядя в глаза с полной серьезностью произнес:

-Ты спрашивал мое мнение о Федоре Николаевичи и Ирине? Так вот, — он замялся: — Хорошие они ребята, но странные. Словно с другой планеты прилетели. Понимаешь, есть в них, что то еле уловимое, бессознательное, что отличает их от нас…

-Короче, — перебил я его, с первых же слов поняв, что ничего  конкретного я от него не услышу: — Ты не можешь объяснить. Так?

-Ну, да, — смутился он и, тут же взяв себя в руки с любопытством спросил: — А ты когда ни – будь, уже встречал таких, ну необычных людей?

Я задумался над его вопросом, вспоминая всякие необъяснимые или плохо понимаемые события,  в которых сам принимал участие в той или иной степени вовлечения.

-Встречал, много раз. Последний раз такой случай произошел несколько лет назад. Зимой как- то раз пассажира подвез в Осинники. Странным человеком он был, не от мира сего. А может это был и не человек вовсе. Кто их знает, что блуждают по нашей земле, — вспомнив его, я невольно содрогнулся. И усмехнувшись ободряюще добавил: — Ладно, чепуха это все. Мало ли что могло мне предвидеться. Странных, на первый взгляд людей много. А потом стоит приглядеться и оказывается что это самые обыкновенные люди. Только  умнее и мудрее  нас. Еще встречаются всякие сущности, ожившие мертвяки, контролеры и наблюдатели с обеих сторон, скрывающиеся в человеческом обличии. Некоторых  может увидеть любой, если будет способен видеть, а других можно встретить только тогда когда они сами этого захотят. Человечество  – это же не вершина эволюционной цепи. И наши знания о мироустройстве – это лишь крупица того что нам позволили оставить. Тем чем владели наши предки в старину, мы оказались недостойны.   Но, как говориться, лучше с ними не встречаться и будишь меньше знать – крепче будешь спать.

“ Безымянные могилы и клиники для душевнобольных итак битком забиты телами тех, кто кого-то видел или обладал запретными знаниями”, — подумал я про себя и по- дружески хлопнув  Сергея по плечу и, пожелав доброго пути, распрощался с ним.

Первый шаг по новому пути, в новую жизнь всегда, как правило, нелегкий. И редко когда он делается без волнения, нерешительности  или даже страха. Но стоит  набраться решительности и сделать его как ощущение новизны пропадает и все становится простым и обыденным.  То, что скрывалось, обнажается, что вызывало любопытство, перестает интересовать, чужое становится своим, и течение жизни вновь переходит в автоматический режим. И тут важно понять, какой стимул заставляет  людей идти по этому пути, каким бы он ни был необычным или нелегким или даже “безумным”.  Однако стоит учесть, что глупые люди способны лишь сделать “безумный” шаг, толкнувший их на этот путь, именно по недоразумению или ввиду каких — то своих психических или моральных отклонений или даже по чистой случайности, и дальше они только плывут по нему ни на что, не влияя и ничего не контролируя. А вот умные люди делают этот шаг обдуманно и потом уже целенаправленно идут по нему, до конца. Они мыслят масштабнее, шире и глубже, а потому обычные стимуляции виде  материальной заинтересованности, жажды новизны или  потребность  в общении для них мало что значат или не значат вообще ничего. Их мотивирует идея, цель которой отдалена далеко вперед по времени и оттого непонятна и пугает, как и все не поддающееся простому объяснению.

Я и предполагать, что меня ждет, когда пришел на собеседование в ‘’ Бюро трудоустройства”.

Я терялся в догадках, когда в первый раз встретился с этими людьми и оказался в кресле.

И в какой то момент я поверил в то, что оказался, в какой — то революционной ячейке и принимаю участие в подготовки к Восстанию или Перевороту. Хотя за все время нашей подготовки никто и не раз не произнес таких слов и вообще ни единым словом не обмолвился о свержении правительства и смены строя. Мы разговаривали, хоть и крайне редко, о мировых проблемах, обсуждали наиболее громкие происшествия, но и во время их никогда не ставился вопрос о том, как это предотвратить или исправить. Складывалось впечатление, что все смирились и уже расставили все точки. Да и особо разговаривать, о чем — либо у нас попросту не было времени. А из-за  столь плотного и напряженного распорядка дня, и очень хорошей оплаты, со временем, даже думать о чем – то плохом расхотелось.  “Сходит  человечество с ума ну и пускай и дальше сходит. Точку невозврата уже прошли!”

Что бы ни ждало нас впереди, мне было уже все равно. И это не только от того, что я “заложил свою душу” Богу или Дьяволу, а потому что я стал ощущать,  что в моем теле и сознании стали происходить изменения. Заниматься  в тренажерном зале с каждым днем становилось все легче и проще, улучшились зрение и слух. И с женой  мы стали  чаще в постели уделять внимание друг другу. А по утрам, несмотря на то что время затраченное на сон сокращалось порой до трех часов я все равно вставал бодреньким и с ощущением того что выспался. Курить я так и не бросил, да и никто от меня этого и не требовал. Только вместо  “ваты и травы” что продавали в магазинах под видом сигарет, я перешёл на трубку,  а в запасах Федора Николаевича оказался настоящий табак, которым он со мной охотно поделился.  

Подъем в пять тридцать, до шести часов успевал умыться, просматривал  свежие новости в интернете, попутно завтракая и ожидая, когда Сергей заедет за мной. Около часа, когда как, мы тратили на дорогу. С семи и до восьми переодевшись  в спортивную одежду, пили чай, кофе, проходили инструктаж и ежедневный осмотр у Ирины, а потом  шли в  спортзал.  Далее следовал час на обед и после него и до шести, а мне на два часа дольше, приходилось проводить время в ‘’пыточной’’. У ребят ужин был в семь вечера, у меня и Ирины в восемь. И наконец, в девять вечера мы начинали разъезжаться по домам. Иногда распорядок дня менялся и вместо четырех часов на физическую подготовку два часа мы проводили в тире и два часа на обучения приемам самообороны. На эти занятия с нами специально приезжал мужчина, который  в первый же день представился как Александр, и по окончанию их сразу же уезжал. Он никогда ни о чем, ни с кем не разговаривал и ничего не спрашивал, если это не касалось темы. Но всегда охотно помогал, если нам было что — то непонятно или у нас что- то не получалось. А получалось у нас практически всегда все. Так как в нас все оказывается, знания основ уже заложены, а он лишь проверяет их и закрепляет на практике. К концу нашего обучения, как говорил Александр, мы будем встречаться чаще, и время на занятия с ним будет уделяться значительно больше. Тогда и начнется оттачивание нашего мастерства и  последующий экзамен.

В подвале помимо спортивного зала, душевой комнаты, генераторной  и небольшого склада, была комната охраны  и еще стометровый тир и комната для оружия. Самым интересным местом для всех нас, вероятно, была “оружейная”.  В которой хранился просто невероятно огромный выбор разных видов стрелкового оружия, начиная от древнего револьвера ‘’ Наган” и заканчивая новейшими видами ручных пулеметов. В основном оружие было отечественного производства, немного западных образцов. Однако несколько моделей автоматов и один пулемет я так и не смог узнать, несмотря на то, что всегда интересовался оружием. Предположил что это или экспериментальные или самодельные модели. А от вида “энергетического” так вообще впал в ступор. Слышал и даже видел на картинках, что в КНР уже принимают  подобное на вооружение, но подержать его в руках и тем более столь совершенное я даже и мечтать не мог. Но полностью оценить его достоинства у нас не получилось, не завезли ‘’боеприпасы’ – энергетические батареи и “ картриджи”.  Одну модель лазерной винтовки можно было подцепить через специальный переходник от “накопителя”  электросети генератора, но это все равно оказалось не совсем то, что хотелось бы. Зато из огнестрельного оружие настрелялись вдоволь. Патроны никто не жалел, но чистить нам его приходилось за счет свободного времени, то есть оставаться вечером допоздна. А  разобрать и собрать мы ‘’ умели’’ все, так как в нас опять же ‘’ знания уже вложили” и оставалось только в этом попрактиковаться. Чем мы с удовольствием и занимались не жалея времени, обмениваясь впечатлениями и обсуждая ТТХ. Как говориться: “Тяжело в учении — легко в бою”.

Каждый раз, когда мы погружались в кресло, нам в голову закладывали какие-то знания, какие и в каком объеме, а главное, для каких целей, нам, разумеется, никто не говорил. Возможно, и даже, скорее всего, настраивали и нашу психику,  корректировали восприятие и образ мышления. Через боль душевную и физическую, с помощью уколов и капельниц, содержимое которых нам было так же не известно, нас “ломали и переделывали”. Но если первое время нас, меня в частности, это хоть как-то тревожило, то вскоре стало абсолютно безразличным. Я был доволен изменениям, меня радовала высокая оплата и вкусная еда, мне нравились занятия, и люди что меня окружали. А каждое погружение в мир бессознательного, моих воспоминаний, меня притягивал как магнит. Оказалось что мой персональный Ад мне совсем не страшен, а наоборот приносит лишь наслаждения. Словно археолог, блуждающий в опасных дебрях джунглей среди древних руин в поисках сокровищ и неразгаданных тайн и открытий я с таким же трепетом и ожиданиями пребывал в своем виртуальном мире. И, как правило, мое пребывание в нем заканчивалось кошмарами и пустотой. Вероятно, это можно было бы объяснить тем, что я постепенно стал сходить с ума. Но стоило мне начать анализировать свое собственное восприятие реальности и тем более включить телевизор и посмотреть новости как я тут же мои подозрения пропадали бесследно.  Я оставался все тем же, но мир продолжал меняться и все стремительней падал в неуправляемом пике, готовился окончательно скатиться к глобальной войне. И чем больше говорили о войне и хаосе, тем безумнее вело себя население. Ему оставалось только начать соревнование между собой кто способен на большую подлость, низость и чудовищность преступления. Казалось, что все пороки человечества обострились во множество, раз и были выдуманы новые. Давно замороженные и утихшие конфликты вновь вспыхнули с новой силой, с большей яростью и кровью. Делили, вгрызаясь друг другу в горло все — язык, веру, социальное положение, материальные ресурсы и даже женщин. Абсурд зашкаливал, достиг максимума. Но, ума остановить это хотя бы в одной стране ни у кого не хватало.  Богатых беспокоило только накопление своих богатств любой ценой, а бедные не могли никак организоваться, да и не хотели. Привитые им гуманизм, пацифизм, потребительство и ложные понятия о свободе и воле пробудили в людях лишь инстинкты кроликов. Пожрать, что попадется под руку, посрать, где приспичит, потрахаться  неважно с кем и в случае ответственности сбежать и спрятаться. Но ко всему к этому “кроликам” добавились и жажда кровавых зрелищ и отсутствие инстинкта сохранения вида. Человечество пожирало само себя в прямом и переносном смысле,  одновременно,  словно чуждый паразит, уничтожая флору и фауну и ведя мир к  глобальной экологической катастрофе и очередному мировому конфликту.

“ Улыбайся и живи, улыбайся и бери, улыбайся и поглощай, улыбайся и убивай! Разве это не то чему  учат твои соплеменники своих детей? ” – вспомнил я в очередной раз слова своего давнего странного попутчика.

Но тогда я с ним не спорил, а лишь зло улыбался в ответ. Потому что, понимая, что он хоть и прав я все же верил, что мы однажды справимся, преодолеем, повернем все вспять и исправим все то, что превращало нас в нелюдей. В ту зимнюю ночь он показал мне то, что я воспринял как сон. Но теперь- то я осознал, что он приоткрыл мне завесу реальности, пробудив ото сна, который вселял в меня веру и давал надежду. Я увидел будущее, и этого оказалось достаточно, что бы рассеялись все мои иллюзии и из оптимиста я превратился в реалиста. Я перестал будить “спящих“, перестал призывать на баррикады, перестал спасать, а в моем сердце навсегда поселились тоска и печаль. Я потерял часть своей бунтарской души, взамен обретя спокойную жизнь и уверенность в том, что однажды мне придется станцевать на курганах своих врагов и друзей, с горестью и в полном одиночестве оплакивая их бесславную участь.  

Возможно, что уже тогда я начал сходить с ума. Ведь любая встреча со ‘’ странниками” это огромный риск для психики человека и он навсегда перестает быть прежним. А сегодня здесь и сейчас я окончательно подхожу к финишной черте. …Этого я пока не знаю, а лишь начал предполагать:

— А если я больной, то значит — окружающий меня мир здоров. Ведь не бывает, что бы психически ненормальное общество лечило психически больного человека. Или бывает?

Каждый раз, когда Ирина проводит наш осмотр, она не только смотрит на наше физическое состояние, но еще и интересуется нашим психическим и душевным здоровьем. Она ведь наш ‘’ ангел хранитель’’ и обязана знать о нас все, а мы должны докладывать ей обо всех изменениях в себе, которые мы ощущаем. И, как и все я, всегда и без утайки делюсь с ней всеми своими впечатлениями и опасениями. Так как очнуться однажды беспомощным “овощем” никто из нас не хочет. Да и любую болезнь всегда проще своевременно предотвратить, чем потом вылечить.

-Дмитрий, нет повода для беспокойства, вы абсолютно здоровый человек, — успокоила меня Ирина: — За десять дней, я не обнаружила в вас никаких отрицательных отклонений, ни в психическом, ни в физическом развитии. Все изменения имеют положительную тенденцию и, вскоре вы и сами их оцените на деле. Простите, но это пока все что я могу вам сказать.

— Вы сказали: пока все? Значит ли это что нам когда – либо наконец-то расскажут, для чего все это было нужным?

-А разве Федор Николаевич не говорил вам в первый же день, что в конце обучения вас полностью введут в курс дела? Если вас  что-то не устраивает, то обратитесь к нему. Он тут главный. Но я бы посоветовала вам запастись терпением и этого не делать. Своих решений он никогда не меняет и строго придерживается правил.

-А кто устанавливает эти правила? – не унимался я, решив воспользоваться ее хорошим настроением и разузнать хоть чуточку больше.

Она задорно рассмеялась и тем самым дав понять, что мой вопрос был излишним, а моя попытка с треском провалилась:

-Ваша прямолинейность делает честь вашей любознательности. Но не думайте, что я вам расскажу все тайны, даже если затащите меня к себе в постель. Мы, с Федором Николаевичем, не занимаемся тут благотворительностью и не устраиваем самодеятельность. Мы, как и вы, теперь, часть не просто чего-то большого, а частичка такого очень и очень огромного, размах деятельности которого вы себе даже вообразить не можете. Но, в конце месяца узнаете, если не наделаете глупостей.

— Корпорация ‘’ Глобал”?!-  с ёрничал я.

-Верно!

После этого разговора с сестренкой, как я назвал Ирину когда — то и как к ней стали обращаться и все остальные наши товарищи, мои беспокойства, словно рукой сняло. И более того, стала крепнуть уверенность в своих силах и правоте собственных убеждений. А следом пришло понимание того что я стал более равнодушным или более ‘’хладнокровным’’ при виде чужих страданий и смерти. И это были странные и противоречивые ощущения, так как вид мертвых людей не вызывал во мне ничего, а вырубка  деревьев в заповеднике или массовая гибель стада оленей произошедшая по вине нефтяников пробудили во мне печаль за которого вспыхнуло чувство ярости. Цена жизни незнакомых мне людей, а также тех, чьи поступки были оценены мной как отвратительные, свелась к полному нулю. Нет, я не решал, кому жить, а кому умереть – мне это было безразлично. Я лишь определял, в какой очередности они умрут все, если на то будет воля божья. В схватке человека с животным, я выбираю нейтральную сторону и я нисколько не расстроюсь, если победу одержит животное. Но при этом, если мне суждено встать на защиту людей, то я их буду защищать во чтобы — то мне это ни стоило, даже ценой своей крови. А если после этого надо будет, что бы они умерли, то они умрут. Значит так нужно, значит, высшие силы так решили. И в этом я не ищу выгоды для себя, в ней нет мне нужды. Но я все еще способен злиться на кого-то и ненавидеть, презирать и,  в конце концов, смотреть на человека как на пустое место, если он таковым и является.

-Душа, если она у кого-то и есть, бессмертна. Праведная она или виновна в чем –  с этим разбираются в ‘’ небесной канцелярии’’ они же и решают, сколько ей находится в бренном теле и когда предстать на суд. Я лишь надеюсь на то, что исполнителем ‘’ его воли’’ буду не я, а если и буду, то не хочу испытывать угрызения совести. Я ведь не палач и не сотрудник силового ведомства и не священник.… Однако у Всевышнего свои планы на каждого из нас и каждому из нас отведена своя роль. А он, как известно великий шутник и игрок. И каждый раз, для всего человечества он выбирает самый наихудший путь его цивилизационного развития. Хотя, вероятно открою секрет, и Светлой стороне и Тьме чаще всего бывает вообще наплевать на людей и то, что они творят. Это словно так как  нерадивые мама с папой следят за своими чадами, то закармливая их до смерти конфетами то, поря с любовью и нежностью. А потом, взирая на своих горбатых уродцев с рожками и белоснежными крыльями, приходят к однозначному выводу, что во всем виноваты гены, учителя с врачами и правительство.

-Хм. Полет твоих мыслей столь стремителен и глубина их столь неохватно, что дух захватывает. Но при этом ты выражаешься самыми простыми словами, никогда не используя те слова которые бы более точнее выразили суть того что ты хочешь донести до других но которые известны лишь немногим. Это, на мой взгляд, не правильно. Так как тебя приходится не слушать, а вслушиваться и одновременно задумываться о том, что ты говоришь. Мне даже цикл твоих рассказов ‘’ Жизнь в перевернутом мире” пришлось перечитывать по несколько раз, что бы понять, что я ничего не пропустил. И каждый раз, перечитывая их я, открывал для себя что-то новое, и все описанное в них представало в новом свете, картинка менялась, словно в калейдоскопе. Там где не было на первым взгляд смысла он появлялся, но до смешного, терялся там, где был. Тебя никто не слушает и не читает. Все слишком просто и сложно одновременно, словно ты издеваешься над другими. Ты это специально делаешь?

Этот разговор не состоялся бы возможно никогда, если бы мы с Сергеем не простояли бы два часа в большой автомобильной пробке. Операция проводимая рос гвардией закончилась и, ее выводили из города. Так вот одна из колонн застопорила движение на Советской площади, когда входящий в ее состав большой броневик столкнулся с пассажирским автобусом под мостом. Кому- то что — то там прищемили, кого-то поломали, а кому то и медицинская помощь больше никогда не потребуется. Пустяки, в общем. Вот только нам хотелось поскорей добраться до дома и лечь поспать. А так как никто там под мостом уже никуда не спешил, а способы и средства уничтожения бронетехники и личного состава рос гвардии и полиции мы с Сергеем уже обсудили давно и на сто раз, то нам ничего не осталась как вести беседы о высшей материи и бесах. И вообще, в разговорах, которые мы вели во время наших ежедневных поездок  мы наконец-то стали обнаруживать расхождения во взглядах нате или иные темы. Во-первых, это различия в тактике и использование средств и боеприпасов, которые мы применяли бы в тех или иных случаях. Тут мы хоть и смутно, но начали догадываться, в чем разница программ обучения. Он не понимал, почему я использую более мощные и незнакомые ему боеприпасы, а я и сам не мог объяснить, почему их использование для меня было в порядке вещей и ничего иного и в голову не шло. Также возникли разногласия и в тактических маневрах ‘’ боевой группы”. Там где предполагалось действие группы до десяти человек мы сходились во мнениях, хотя и признавали и факт риска и затягивание по времени. И оба ощущали, что должно быть, есть, еще что — то, для большей эффективности. И на этом и начинались у нас расхождения. Которые и разрушали все наши планы, и вся логическая цепочка  загонялась в тупик. Он предполагал, что это самое ‘’ что-то’ должно быть легким и мобильным, но должно быть более мощным чем то вооружение, что есть у пехоты и при этом действовать неотрывно и также скрытно, как и остальные. А мне в голову приходила мысль о том, что вооружение должно быть еще мощнее, но обладать всеми теми качествами, о которых говорил Сергей. А это уже переходила в разряд фантастики. И мы приходили к выводу, что в нашей группе должны быть еще и боевые роботы типа ‘’ Нерехта 3м” или летающего ТБЛР ‘’ Хейлонг”. Вот только никто из нас не умел этими аппаратами управлять и никогда мы не слышали, что бы кто-то упоминал о них.

Во-вторых, он не любил Сандру, Ремарка, виски и никогда не понимал тех, кто тащиться от ‘’ универсалов”. А я в свою очередь никогда не понимал тех, кто перечитывает по сто раз Достоевского,  слушает хард-рок и не любит ‘’ домашний самогон’’. Хорошо хоть что мы сошлись в том, что классическая музыка и архитектура наших предков это лучшее что осталось нам в наследство и то, что  люди еще не успели опошлить и обгадить. Согласились с тем, что женщины это “лучшие творения божьи”, которые мужики и деньги превратили в животных. И пришли к выводу что грипп ‘’ испанка” – это самое таинственное событие, произошедшее на Земле за последнюю тысячу лет.

И наконец, в — третьих, он с чего-то взял, что я писатель и взялся меня критиковать. А я никогда им не был и не собирался им быть. Ну, изложил я пару мыслей своих в паре небольших рассказов и статей. Ну, так мне просто захотелось записать это все на бумаге. Да и описывал я то, что было и есть из своей жизни, а не то, что там, на придумают себе всякие писаки, от безделья или ради куска хлеба. И слушать и читать, а тем более задумываться, я никого не заставлял силком.

-Сережа, давай-ка я тебе попробую объяснить  все по порядку. А. Доказано учеными мужами, что животные думают намного чаще людей. Б. Доказано, что каждый человек на этой планете не думает ровно половину своей жизни, потому что половину своей жизни он спит. А девяносто процентов, как ты сам можешь убедиться на примере того что творится в мире не думает вообще никак, ничем и никогда. В. Я редко когда издеваюсь над людьми, а точнее настолько редко что бы ты или кто- то иной мог задать мне подобный вопрос. Хм. Иначе бы я работал на телевидении или писал сценарии для сериалов. Я, Сережа, не насилую ничей мозг. Люди сами это делают, когда пытаются задуматься и поразмышлять. Это сложно и для некоторых по — настоящему больно. Подумать о том, как и кому, сделать гадость – вот это легко, а вот стоит ли это делать и зачем это делать – вот над этим поразмышлять большинству, увы, тяжко стало. А ведь даже бесы и ангелы, прежде чем что-то предпринять сто раз подумают, чем поступят опрометчиво. И если они и совершают ошибки, то тут же исправляют их. А люди никогда, ну или редко и  делают это чаще всего с нежеланием. Потому что думать надо, а в начале придется осознать, потом поразмышлять, и в конце прийти и просто извиниться. Даже для того что бы сказать всего одно единственное слово приходится совершить столь сложный и долгий мыслительный процесс. И это только для того что бы это слово ни потеряла смысл и от него была польза. …Это только слово, а ведь есть еще и дело, для совершения которого потребуется уже сила духа.

Я, Серёжа, разговариваю с простыми людьми, простыми словами и учу их простым вещам, которые пригодятся им в этой и в следующих жизнях. И хоть это и прозвучит по театральному, но они соль земли и суть жизни. Они, а ни эти, что называют их баранами, а себя пастухами, прошлое и будущее. А с теми, кто считает себя интеллигенцией, ”высшим обществом”, всеми этими гуманистами и феминистами, онанистами и ‘’ кровью нации’’ мне разговаривать не о чем. Подавляющее их большинство – это пустышки заполненные гнилью. Самодовольная и чванливая, бездуховная и бездушная аморфная масса —  порождение перестройки и заполненная бесами и мертвяками. Абсолютно бесполезные и лишние создания, разве что их самки, более раскрепощённые в постели и знают,  как сделать в любое время и в любом месте классный минет. Сегодня они на вершине и у власти, а завтра их тела пойдут на корм свиньям и их головы станут украшением на кольях. Так было во все времена, так было в советской России и красном Китае и так будет всегда в будущем. Потому что наверху только одно дерьмо, поднятое трупными газами при разложении тела гниющего мира. Посмотри, что творится вокруг, и ты поймешь, во что вырождается элита. И этих “ цвет нации” нисколько не смущаются того  как презрительно и брезгливо смотрит на них народ. Но, увы, народ и сам с гнильцой. Безвластие, нужда и отчаяние толкает их на все тяжкие. Что бы выжить приходится идти на все. Таков закон природы. Но когда волки превращаются в падальщиков, а овцы сбиваются в стаи и выходят на охоту – это уже сигнал к тому, что баланс и гармония окончательно разрушены и приближается час расплаты. Впрочем, тут уже некого жалеть и некому сочувствовать. Мне уже все равно.

-А родные и близкие, их не жалко? Беспомощные, инвалиды и дети.

— Жалость — это всего лишь чувство дискомфорта и вообще растяжимое понятие. … Я слишком многих похоронил, что бы говорить сейчас о жалости. …Богу не было дела до моих слез. Да ему вообще нет дела ни до кого. Почитай о потопе и втором пришествии, милосердием там и не пахнет. Да и просил я не для себя, а как раз для тех о ком ты сейчас обмолвился. И как он отреагировал на нее? Их же первыми и пустил под нож. Ну что же, спасибо ему за урок — не проси и не плач! …А может, попроси я Дьявола, он оказался бы более милосердным к ним, как думаешь?

— Не знаю. Вид божьих храмов украшенных ‘’ дьявольским металлом” вызывает во мне когнитивный диссонанс. А те за кого ты просил, вероятно, были потомками атеистов-безбожников, что вели с ним войну семьдесят лет. Вот он и счел, что  чтобы победить в войне, нужно убить всех! Иначе выжившие одумаются, а дети подрастут и пойдут мстить за своих отцов. И война продолжится с новой силой! И убивать грех и оставить в живых нельзя.

-Нелегкий вопрос, правда? Знать, что он есть и верить в него — это не одно и тоже. А верить тем, кто призывает в него верить или отрицает его это вообще глупость. Убивать можно и в живых оставить можно. Все зависит от того что на роду написано. От кармы! Если твоему врагу суждено остаться в живых то ты его не убьешь, а если приложишь все свое старание и убьешь, то кто знает, сколько сам после этого проживешь. Потому- то опытные войны и проявляли милосердие к врагу, который опускал оружие и сдавался и не трогали убогих и детей. И если им и приходилось в разгар сражения убивать безоружных людей, то они чувствовали, как хищники кого им миловать, а кого нет. Как волки выходящие на охоту, никогда не испытывают злобы и ненависти к своей жертве, но всегда знают кто сегодня будет на обед а кого оставить на потом. Иначе никого кроме хищников в лесах не осталось бы. И ничего, природа гармонично распределяет на всех и ресурсы для жизни, и время для смерти. Да и большинство животных умирает же своей смертью. Если бы люди так, научились бы соблюдать баланс, жить в гармонии с окружающим их миром и  друг с другом.… Но, они выбрали другой путь  и потеряли дар чутья.

-А как можно без злобы и ненависти воевать?

-Вот и еще один непростой вопрос. Чтобы  выиграть войну нужно выиграть вначале бой. Войну выигрывают и благодаря случайности и останавливают без поражения и победы. Случайно можно одержать победу и в бою. Но эта победа будет для командира, который сидит в штабе и не бежит по полю боя. Солдата нужно мотивировать чем — то  идти вперед. Наемника — деньгами, защитника — долгом перед отечеством, захватчика – тоже какой-то материальной выгодой. Страх поражения тоже неплохо помогает. За что должен ненавидеть наемник или захватчик? У них нет чувства справедливости, нет такого желания, а значит, нет и ненависти. А у защитника есть, если кроме страха что проиграет, есть и чувство ответственности за своих родных, за Родину. Жажда справедливости и ответственность толкает его в бой и при равной силе с врагом, а иногда и при неравной силе защитник всегда одерживает победу. Потому что у него сильнее мотивация. Человек одержимый ненавистью продолжит сражаться, не думаю о том, что может потерять, что ему это даст или куда это в итоге может привести. Зато захватчик никогда не перейдет на сторону врага, если ему за это не заплатить. А наемнику так вообще все равно за кого воевать, лишь бы платили. Но зато защитник очень легко может перейти на сторону врага, при условии, что он перестал чувствовать ответственность, желать справедливости или если страх возобладал над всем остальным. Вот видишь, Сергей, как все просто и естественно устроено.  Ты не можешь возненавидеть врага только за то, что в честном бою убили твоего товарища. И ты не можешь возненавидеть врага только за то, что хочешь отобрать у него коня, женщину и сундук с золотом. Злиться можно, а ненавидеть нет. Но, злость, как и гнев, быстро проходят, а ненависть живет годами. Но для этого нужна веская причина. И нельзя вот просто так взять и перестать ненавидеть, можно лишь ее немного притушить и довести до уровня ‘’ не люблю”. Это как нельзя жаждать справедливости, а потом раз жаждать ее. Так не бывает. И как я тебе однажды уже говорил ненависть, и справедливость всегда идут рука об руку. Правда в некоторых случаях на место ненависти впихивают закон, но это уже искусственная подмена и, к войне она вряд ли может иметь какое- либо отношение. Вот теперь ты понял, к какому выводу я тебя подвел?

-Что бы заставить человека идти на смерть ему нужно искусственно привить ненависть или обезличить противника, ослабив факторы, удерживающие от агрессивных действий в отношении к нему. И тогда он начинает вырезать и женщин и детей, безоружных, лишая их своего милосердия и не испытывая угрызения совести. А применение дистанционного оружие так и труса и гуманиста способно превратить и в героя и в военного преступника с одинаковой легкостью. Но, знаешь, мне кажется что, страх, ненависть и злость, обезличивание и само обезличивание, корысть – это же все ненадежные средства. Людей нужно постоянно держать во лжи, что бы они хотели делать что – то противоестественное. Но обмануть можно всего один раз, на второй раз эту же лож уже не воспримут. Такова природа человека – учиться на своих ошибках. Так  что заставляет миллионы честных и порядочных мужчин и женщин вставать на защиту горстки подонков и гибнуть, отдавая за них свои жизни?

— Извини, но на этот вопрос я хочу, что бы ты самостоятельно нашел ответ, —  с грустью ответил я, осознавая, что и для меня этот вопрос загадка.

Сергей как — то растерянно взглянул на меня, но промолчал. И тронул автомобиль с места, кивнув головой в сторону моста:

-Кажется все, проезд освободили и можно дальше ехать.

Проезжая мимо разбитого автобуса и глядя на стоящие, на обочине машины ‘’ скорой помощи” я поймал себя на мысли что: “ Нет, жалость, милосердие и сострадание – это потакание своему эгоизму. Я чувствую дискомфорт при виде чужого горя и страдания потому должен прийти на помощь, оказать ее, что бы мне стало хорошо? Нет, так не должно быть. Для сильного и процветающего общества это лишнее. Предлагать помощь другим – это должно быть не желанием, а естественной обязанностью каждого гражданина. Люди должны ощутить свою ответственность за себя и за каждого. Как врачи, давшие клятву Гиппократа и ежедневно выполняющие свою работу. Они это делают не из жалости или сострадания и не ради выгоды. Хотя общество и оплачивает им их нелегкий труд. Как лесники, охраняющие леса и его обитателей. Как военные, жертвуя своими жизнями, прикрывают отход гражданских лиц. Пожарные, милиционеры, а те смельчаки что, не раздумывая бросаются на помощь другим, разве они все это делают из жалости и сострадания? Нет. Они ощущают ответственность, даже не осознавая порой этого….. И наша Родина погибла не потому, что мы стали бездушными, а потому что потеряли это чувство – ответственности! И пока мы этого не осознаем, мы ничего не вернем и ничего не сможем защитить. А осталось ли время на это у нас?”

Каждое возвращение домой для меня стало как маленький праздник, после которого приходится уходить до того как испортишь себе впечатление от него. Те деньги что привозил я отдавал жене не оставляя ни копейки себе. А она пыталась разумно их тратить, несмотря на сильные желания растранжирить их за раз на всякую ерунду при полном отсутствии контроля с моей стороны. Если первое время я и беспокоился о том, на что она их тратит, то со временем вдруг почувствовал что мне все равно, что она с ними делает. Она же поменяла мебель, купила новый большой телевизор, ноутбук и смартфон, набрала материал для ремонта квартиры и недоумевала, что я не хочу ничего покупать из вещей для себя или, хотя бы сделать апгрейд компьютеру который я долго планировал. Как мог я объяснил ей, что мне ничего не надо и что меня пока радует то, что она довольна всем и ей не приходится стыдиться тем, что я не в состоянии обеспечивать семью. Наконец-то ей улыбнулась удача и в ее жизни наступила ‘’ светлая полоса”. Но это была ее жизнь, а не моя. Дом вдруг перестал быть для меня родным, и я стал ощущать себя так словно я приезжаю в гости, в чужой дом, к чужой женщине. Мы еще пока не начали по- настоящему ссориться, но отчуждение друг от друга уже начало проявляться. Были тому виной столь резкие улучшения благосостояния нашей семьи или мое долгое и частое отсутствие стало тому причиной, сказать было сложно. И эта неопределенность продолжалась до тех пор, пока однажды утром я ни проснулся и ни сел за компьютер, что бы просмотреть почту и узнать очередные новости. Что я хотел увидеть, лучик надежды, просвет в безнадеге, что то доброе и хорошее? Но, как и всегда ничего утешающего ни в Стране, ни в мире не произошло. Опять в Большом театре состоялся балет в голом виде, опять подняли налог на глоток свежего воздуха, в очередной раз отрапортовали, что перекачали в КНР чистой воды из Байкала на миллион литров больше чем в начале года и в Ливии наши ВКС успешно разбомбили очередное террористическое гнездо. И такая же чернуха  царила в международных новостях. А вот в почтовом ящике кроме тонны спама оказалось кое- что любопытное — письмо от неизвестного с ником из абракадабры букв и цифр и пометкой “важно”. А кому должно было быть это ‘’ важно”? Открывать подобные письма не рекомендуется, но черт меня дернул это сделать и, я машинально его открыл. До меня не сразу дошло, при виде его содержимого. Несколько фотографий с голыми мужиками и бабами и короткий ролик, видимо в знак того что это не фотомонтаж. Домашнее порно — очередное модное увлечение, набравшее обороты пару лет назад уже никого не удивляло. Несмотря на видимость цензуры, этим хламом был забит весь интернет под завязку. И я в какой – то момент даже подумал что это какая-то ошибка или чья та глупая шутка. …Но, нет, это была не шутка, и не было ничьей ошибки. Одна из присутствующих женщин на фотографиях и в видеоролике была моей супругой.

“ Я никогда не видел тебя в чулках. Симпатично выглядишь “, — только и успел я подумать, прежде чем услышал, а потом почувствовал, как жена подошла ко мне сзади и поцеловала в щеку.

-Доброе утро! Что смотришь? – спросила она меня голосом, в котором не было ни капли смятения или наигранного благодушия.

“ Значит, ничего не успела увидеть”, — подумал я и со спокойствием ответил: — Да вот смотрю, что в мире твориться. Смотрю, у вас опять кого-то убили?

— Не у нас, а в ИФНС.  Убили двух сотрудниц прямо в отделении и еще троих в тяжелом состоянии в больницу отвезли. Напавшие отрубили девчонкам руки и головы и с собой унесли.

-Вас предупреждали, что будут, как куропаток бить. Не надо было на врага работать и свой народ грабить.

-А что ты меня к ним приписываешь? Я тебе много раз говорила, что мы к ним никакого отношения не имеем, — возмутилась она глядя на меня с неприязнью.

-Да мне без разницы. Вы все в одно министерство входите. Или ты думаешь, что кто-то вас будет сортировать, когда все полыхнет? Почитай, что творили с полицейскими в Петрограде, и сколько их погибло за первые два дня. Шестьсот человек, не считая членов их семей. Потому что на вас смотрят как на представителей Власти, которую все ненавидят и презирают. …И я не смогу тебя защитить. Потому что буду далеко.

-Хватит меня пугать, я не девочка и сама могу за себя постоять. И я тебе говорила, что мне осталось совсем немножко дослужить и все. Уйду на пенсию.

-Если успеешь. Эти девки c “налоговой” наверно тоже так считали. А теперь их в закрытых гробах будут хоронить. Блин, дурдом. Говоришь вам, говоришь, и как об стену горох впустую. Идиоты тупоголовые, — зло высказал я и пошел одеваться, услышав, что приехал Сергей.

Уже на пороге жена окликнула меня:

-Дима, ты компьютер не выключил.

-Я его для тебя включенным оставил. Загляни в мой почтовый ящик на Яндексе. Там кое-что интересное про тебя прислали, — ответил я с усмешкой и вышел за дверь. И уже выйдя из подъезда и бросая взгляд на окно своей квартиры подумал: “ А захочу ли я тебя защищать после всего, что ты сделала?”

Странным для меня показалось то, что я был абсолютно спокоен, и даже равнодушен к самому факту ее измены. Вроде бы в душе что-то всколыхнулось на мгновения, но тут же угасло, и наступила пустота, за которым последовало спокойствие. Словно я избавился от чего-то того что мешало мне но одновременно было жалко выбросить. Наши отношения всегда были ровными, хотя и случались ссоры и даже пару раз успели хорошенько поругаться. Но уличать ее в изменах – не было такого никогда. А сегодня видимо наши отношения умерли, как однажды умирает все хорошее, которое никогда не бывает вечным. Тихо, спокойно, без битой посуды и слез. И никто из нас не почувствовал ни какой боли, лишь облегчение и легкую грусть. Да и это у меня быстро прошло, так как с тренировками и обучением не было времени на то что бы заниматься глупым самобичеванием и гаданием что, почему и как так произошло. До конца месяца осталось всего десять дней и то, что меня ждет по окончанию меня интересовало намного сильное и больше всего остального, что в один миг стало чем — то очень мелким и не существенным.

— Серега, а что ты такой радостный?  – спросил я его вечером этого дня за ужином.

-Выходной у меня завтра. И кстати если хочешь то тоже возьми, хоть один день с семьей проведешь. Дел то, поди, домашних гора накопилась?

-Да нет у меня никаких дел. И желания сидеть дома, тоже нет. Ты мне только вот что скажи. Как я завтра из дома сюда добираться буду? И кто меня вечером заберет?

-Я бы выписал тебе доверенность, но вот как ты без прав то поедешь. М-да. Проблема нарисовалась, — задумавшись, почесал он затылок и, хитро прищурив глаза спросил: — Ну, может все-таки, возьмёшь, а? Я бы завтра днем заехал бы за тобой и ко мне махнули бы.

-Что-то ты хитришь, дружище, давай колись. Что ты задумал?

Он помялся, взглянул на сидевшую рядом Ирину, которая попивая чай с конфетами, внимательно прислушивалась, к нашему с ним разговору, и тоже с любопытством разглядывало его, и словно заговорщик произнес в полголоса:

-Я квартиру себе купил, двух комнатную. Мало ли что со мной случится, а у детей хоть в городе, если что крыша над головой своя будет. …И недорого, в районе “Коммунара”. Дом еще советских времен, толстенные стены, дворик тихий и ухоженный, вообще мечта. Все уже оплатил, оформил, документы и ключи у меня. Если поможешь мне с переездом, то завтра уже в ней ночевать останусь.

Вид у него был, конечно, счастливый, грех было отказать ему, да и не по-дружески получилось бы.

Я посмотрел на Иру и, зная, что она все слышала, поинтересовался насколько реально и мне взять выходной. Ответить она не успела, так как нам подсел Федор Николаевич. Он подозрительно оглядел нас всех троих и, пригнув голову, тихо поинтересовался, о чем это мы тут шептались. Я обрисовал в двух словах ситуацию и к своему удивлению узнал, что оказывается, за месяц мы имели право отдохнуть два дня, так что он не видит никаких проблем, если мы решим воспользоваться такой возможностью. Но сразу предупредил, что потом нам на физподготовке придется выложиться за двоих, а еще нам Ирочка должна будет сегодня вколоть по укольчику, коль нас не будет завтра.

Остальным Сергей решил не рассказывать об этом. Думал что после переезда “проставится” накроет стол или при возможности пригласит всех на новоселье.

Возвращались по домам мы в приподнятом настроении. Отдохнуть мне не помешало бы, тем более я давно не общался “в контакте” со своими знакомыми. С женой мы больше ни о чем не разговаривали. Так как она знала, какой я бываю в гневе и помалкивала, а для меня вопрос был уже решен окончательно, и поднимать его снова не имело ни желания, ни смысла. Я опасался что увидев ее во мне что — то колыхнется, но даже занявшись в эту ночь сексом я не почувствовал к ней ровным счетом ничего. А ночка выдалась крайне не спокойная, с воем полицейских сирен, со стрельбой и одновременными пожарами сразу в двух домах по соседству. Ближе к утру за ней приехали с работы и, пожелав друг другу беречь себя, мы расстались. Следующий день был мрачным и тревожным и здорово омрачил настроение. Хмурые свинцовые облака затянули небо, и весь день моросил противный холодный дождик. Опять где-то стреляли, и что-то горело, подростки сбивались в стаи и бесцельно бродя, били витрины, колотили автомобили во дворах  и задирали прохожих, а кругом с истошным воем сирен носились машины скорой помощи и пожарных. И не смотря на разгар рабочего дня большинство магазинов и все банки позакрывали, общественный транспорт ходил редко и никто из автомобилистов не соблюдал правило дорожного движения, отчего то и дело происходили аварии которые, как правило, заканчивались мордобитием. Забавную картину мы увидели у вокзала. Две молодых симпатичных  и прилично одетых  девушки,  сняв трусики и расставив ноги, стоя под аркой дома, предлагали себя всем желающим, чем и воспользовались три бомжеватого вида подвыпивших мужика, постоянных обитателей мусорных баков и коллекторов теплотрасс. Сергей попытался, было их приструнить, но девушки предложили ему либо занять очередь, либо валить на три буквы и не мешать ловить кайф.  Когда минут через двадцать мы возвращались мимо этой арки, там уже вовсю собрался народ, оживленно комментируя и бурно подбадривая участников оргии.  Но зато из обувного магазина расположенного неподалеку доносилась брань и отчаянный крик продавщиц, бессильно взирающих на то, как тетки и девки разбирают товар, без какого либо намека на оплату. Проще говоря, это был грабеж среди белого дня, который некому было остановить. И мы,  немного поглазев, тоже прошли мимо, не вмешиваясь. Гоняться за ополоумевшими бабами, разбегающимися из магазина, как тараканы, в разные стороны было бессмысленно.  Не обошлось без убийств и падения с крыш и верхних этажей многоэтажных домов. На наших глазах старая женщина выбросилась с пятого этажа, на пересечении улиц Кирова и проспекта Металлургов и всем проходящим мимо ее тела было абсолютно наплевать на нее. А на улице Оржоникидзе так вообще двое, парень и девушка взявшись за руки, сиганули с крыши. Посмотрели, как у входа в городской парк отдыха компания молодежи,  с радостью и до смерти, за пинала аниматора переодетого  медведем.  Бедолага до встречи с ними уж больно неубедительно призывал всех желающих бесплатно прокатиться на каруселях и проголосовать на следующих выборах за правящую партию. А когда он уже упал бездыханно вдоволь поглумились над его телом, под конец, засунув ему в задний проход бутылку от пива ‘’ Балтика — безалкогольное” и привязав к ней воздушный шарик с логотипом партии.  Уже вечером, сделав две ходки что бы перевезти весь Серегин скарб на новую квартиру мы подвели итог того что происходило на улицах города. Праздник всеобщего непослушания был веселым и шумным, безумным и большим размахом, с насилием, развратом и грабежами, а главное бесплатным. Именно таким, каким его традиционно устраивает народ, когда ему очень надоедает его беспросветная жизнь и правительство бездельников и дармоедов. И как оказалось, он состоялся не только в нашем любимом городе, но и прокатился по всей стране и более того по всему миру. Но что хуже всего, что  с приходом ночи он не закончился, а разгорелся с новой и более разрушительной силой. Работники полиции наглухо заперлись в своих отделениях, а подразделение гвардии, вышедшее из Бызова, уже на Запсибе закидали бутылками с коктейлем Молотова так что, потеряв один БТР и несколько автомашин, им самим пришлось  защищаться и прятаться по дворам, под лай бездомных собак и улюлюканье мальчишек.

Немного посидев и не затягивая до ночи, мы с Сергеем распрощались, договорившись встретиться на следующий день. Перед моим уходом он дал мне ПМ, сказав, что ему так будет спокойней за меня и что у него есть еще, чем защищаться и попросил меня дождаться его дома, что бы ни случилось в городе. В своем районе я знал все тропки, потому добрался до дома, без происшествий избежав встречи с хулиганами. Правда уже в подъезде мне пришлось одному слишком “борзому” сломать нос и ногу, но это было мелочь, на которую я и внимания особого не обратил.

Сходив в душ и налив себе вкусный трав из трав, я с удобством расположился перед монитором компьютера, надеясь перед сном посмотреть какой-либо хороший фильм. Но планы мои изменились ожидаемым отсутствием сети и внезапным отключением электричества по всему району, и пришлось  лезть в постель, от которой все еще веяло нежным ароматом духов жены. Уснуть под непрекращающийся шум народного гуляния было не просто, тем более что ближе к полуночи я почувствовал сильное и необъяснимое  беспокойство и тревогу и, ужасно разболелась голова. Приняв обезболивающее и пару таблеток димедрола, я к своему удовольствию отметил, что за окном людской шум сменился шумом сильного ливня, а моя головная боль стала проходить.  А затем я погрузился в сон…

“ Промозглый ветер разгоняет редкие снежинки, по бескрайней степи шурша пожухлыми стеблями сухого ковыля и развевая гриву моего смирно стоящего коня. А я, сидя в высоком потертом седле то и дело бросаю взгляд на хмурое затянутое свинцовыми облаками небо, сквозь которые  украдкой пробиваются тонкие лучи холодного солнца и всматриваюсь в одинокую фигуру женщины идущей в мою сторону. Цвет ее одежды сильно выделяется на окружающем фоне, белый ситцевый платок, простая синяя кофта, черная юбка. …Я с радостью узнаю ее и, с шумом соскочив с коня бегу ей навстречу, спотыкаясь и поскальзываясь на ледяной корочки тонкого снега, на ходу отстегивая и отбрасывая в сторону свой меч. Подбежав поближе, я на миг останавливаюсь, что бы взглянуть ей в глаза и, громыхая пластинами на своей кольчуге, преподаю на колени к ее ногам:

-Мама!

Обняв ее и уткнувшись в ее подол лицом, я чувствую, как мои глаза заполняются слезами:

-Мамочка! Родная! Мне тебя так не хватало.

По моим обветренным щекам стекают слезы, а она, молча нежно гладит меня по голове своими теплыми руками. Я поднимаю голову, смотрю ей в лицо, вижу ее голубые глаза, добрую улыбку на губах и мне так много всего хочется ей сказать, но позади меня уже слышится отдалённый  призывный бой боевых барабанов:

-Мама, я боюсь.

Она смотрит на меня с удивлением:

-Ты же с детства никогда и ничего не боялся, ни Света, ни Тьмы. Чего же ты сейчас испугался?

-Боялся мама. Всегда боялся безысходности и непоправимости. А сейчас, я знаю, что завтра наступит именно этот момент. И ничто уже не будет как прежде. Прости меня.

Ее глаза наполнились печалью:

-Это не твоя вина. Ты сделал все, что мог, что бы предотвратить то, что случится. А сейчас ты оружие в руках обеих сил и они выбрали тебя, зная, что ты поступишь справедливо.

-Но…

-Иди! – перебила она меня. И улыбнувшись, снова погладила меня по голове: — Они ждут тебя. Успей спасти хотя бы тех, кого можно еще спасти. А я, никуда не денусь, я всегда буду рядом с тобой.

— Я люблю тебя, мама, и буду помнить всегда. И прости, если я был, когда плохим сыном, — произнес я вставая. И улыбнувшись на прощание, развернулся и пошел прочь.

И когда услышал:

-Я тоже люблю тебя, сынок!

Обернулся.

Но там уже никого не было.  Лишь ветер продолжал  шуршать в  сухой траве, играя с одиноким лучиком Солнца.

И тогда я, ускоряя шаг, пошел, а потом и побежал к терпеливо ожидавшему меня коню.

Подобрав и вновь повесив на пояс меч, я запрыгнул в седло и, развернув коня, решительно поскакал в сторону возвышающейся на горизонте  среди заснеженных просторов бескрайней тундры древней цитадели.

-Вы хотите войны? Вы ее получите. Вы сполна умоетесь своей кровью и, каждому воздастся по его заслугам.

“Раз враги не ценят нашего дружелюбия, пусть не удивляются нашему негодованию” (слова имперского офицера произнесенные им во время одной очень далекой войны).

Бум-бум-бум… Бум-бум-бум.

-Дмитрий! Дмитрий! Откройте…

Я открываю глаза и, кинув взгляд, на окно резко откинув одеяло, соскакиваю с постели.  Схватив со стола пистолет, передергиваю затвор и бегу к входной двери, которая сотрясается от сильных ударов в нее. Стоя сбоку от нее кричу:

-Кто там?

-Дмитрий? Откройте. … Это срочно, брат!-  раздается чей-то  взволнованный мужской голос за ней.

“ Брат? …Значит кто-то из своих ”,-  открываю я дверь, в которую тут же вваливает  мужчина в  знакомой черной униформе.

Увидев ствол, направленный на него он не испугался, а лишь поднял обе руки и на одном дыхании выдал:

-Дмитрий? Спокойно, мы свои и приехали за вами. Объявлен общий сбор, так что  быстро собирайтесь и берите все необходимое – документы, личные вещи. Оружие, если есть.

Опустив руки и оглядевшись по сторонам,  задержал взгляд на иконе, висевшей в прихожей, и понуро добавил:

— Возьми фотографии,… если хочешь.

Внезапно в этот момент я понял что все. Вернуться сюда, домой, мне уже не суждено. Старая, привычная жизнь, мой маленький и уютный в этих стенах мир, семья, друзья, кошка, мои книги и фонотека  – все растворилось, осталось в прошлом. Как сон. Перед глазами пронеслись мгновения, проведенные в этих стенах — счастливое выражение на лице жены, когда она хвалилась, показывая мне новую мебель.  …И как радость сменили слезы на ее глазах, когда она вскрыла посылку с “красивым постельным бельем” и обнаружила что прислали какие-то грязные подушки.  …Ее восторженное ликование, когда я в первый день принес ей деньги за ‘’ обучение” и радость сына, когда мы с мамой подарили ему новый ноутбук.  Радужные планы на будущее, в нашем жестоком и умирающем мире иллюзий, которые изначально были обречены  стать неисполнимыми. Проходя мимо постели, я на миг вновь увидел  манящее обнаженное тело своей жены, услышал ее тихий стон…… Призрачное прошлое, несостоявшегося счастья. И поморщился когда ощутил ноющую боль в груди.

“ Не хочу больше чувствовать эту боль. Никогда”, — собравшись, зло прошептал я про себя.

-Сергей. Он просил дождаться его…

-Сергей? А, мы были у него, сказали, что заберем тебя. Сейчас сотовая отключена, а радиосвязь плохая — сплошные помехи. Так что брат приходиться задействовать весь транспорт,  что бы собрать “наших”.

-А что он не мог за мной заехать, а вы за остальными?

-Мог. …Но надо с Ильинки забрать людей, а он лучше знает те места, чем мы. Извини, — и добавил, вытаскивая что-то из кармана: — Кстати, вот держи. Федор Николаевич просил передать.

Это оказались ‘’ личные жетоны’’  выполненные из легкого и прочного металла. Машинально я надел их пока одевался и обувался. И огляделся, что бы еще раз удостовериться, что ничего не забыл.

“Окна закрыты… Постель не заправил, но и черт с ней. Кошке насыпал корм на ‘’всю жизнь хватит” – c голоду не сдохнет. …Сумка с вещами готова. Что еще? ”.

На глаза попалась книга Сапковского, положил в сумку. Достал из шкафа зимнюю ‘’ Аляску”, решил прихватить с собой.  Немного поразмышляв, снял со стену фотографию жены и сына.… И грустно вздохнув, положил на стол. …Погладив крутящуюся в прихожей кошку и щелкнув выключателем в электрощите, пропустил вперед посыльного и сам вышел за ним следом за дверь.

“ Все. Обратной дороги больше нет”, — подумал я, пропуская мимо себя быстро спускавшуюся по лестнице с криком голую Любку, соседку с верхнего этажа и резко и ощутимо нанес удар в лицо полуголому  пьяному мужику, который с обезумившими глазами нёсся за ней следом. От неожиданности он сел на жопу, а потом, уставившись на меня что-то проревел, типа ‘’ убью” и попытался встать.

-Усни, черт! – с холодным спокойствием произнес я и нанес ему удар, в челюсть, вложив в него всю силу какую можно было вложить, находясь в стеснённых условиях лестничного пролета. Может я его ударил слишком сильно, а может он был, не смотря на алкоголь слишком умным и притворился, но он завалился набок и обмяк.

-Ты всегда с ними так жестко разговариваешь? – спросил меня посыльный, с презрительной усмешкой глядя на мужика.

В ответ я лишь молча ускорил шаг и, выйдя из подъезда огляделся. Небо было затянуто темными облаками, в которых  как я предположил, отражался свет от многочисленных пожаров. Отчего оно выглядело мрачным и окрашенным в серо-черно-бардовые цвета. Над крышами соседних домов поднимался  черный дым и такой же чадящий вонючий дым валил из мусорного бака стоящего неподалеку и, из которого неподвижно торчали чьи-то перепачканные грязью ноги. Над городом стоял многоголосый визг сигнализаций и вой полицейских сирен, звон оконного стекла, глухой треск сминаемого  автомобильного железа, хлопки выстрелов, крики и еще черт знает чего, чью природу я не мог и не хотел определять.  

Я слегка вздрогнул, когда неподалёку с треском распахнулось окно, и из него появился немолодой мужчина. Он осмотрелся и кряхтением выпрыгнул, а следом показался конец большого двухкамерного холодильника.

-Эй, мужики, помогите! – крикнул он нам. И видя, что мы не собираемся это делать, ухватился за него и, пыхтя, не удержав  с треском, опустил на землю. Следом за холодильником вынесли мешок с чем-то громыхающим, блестящий электрический чайник и кухонную раковину с торчащим из нее краном и “вырванными с корнем» трубами подводки воды. Вслед за скарбом на улицу вылезли две немолодых дамы. Зло глядя на нас и, тихо проклиная, они все, втроем распределив кому что нести, поволокли свою добычу в соседний подъезд.

-Хоть потоп, хоть пожар, все едино — для одних горе, другим время для обогащения. Чума на ваш дом!- зло выругался посыльный, провожая троицу взглядом.

Не успели эти пропасть из вида, как снова раздался громкий звук открываемого окна. С пятого этажа с жалобным писком вылетела кошка. Кувыркнувшись в воздухе, она неровно приземлилась в грязную лужу, издав шмякающий звук и, мяукая, оглядываясь на нас испуганными глазами, спотыкаясь и то и дело, заваливаясь на бок, утопала в кусты.

-Гребанные суки,- тихо ругнулся я. И спросил, обращаясь к посыльному: — Это наш? – кивнул я головой в сторону стоящего неподалеку бронированного ‘’ Тигра”.

-Да, – последовал краткий ответ.

Я вновь бросил взгляд на облака, поднял воротник куртки и, перехватив сумку в другую руку, направился к машине.

Мерзко моросил дождь и столь же мерзко гулял холодный ветер, разгоняя вонь по всем дворикам и улицам, попутно сбивая последние пожелтевшие листья с деревьев.

“ Осень. Мое любимое время года! Время, когда все умирает ”, — улыбнулся я. И, распахнув тяжелую дверь, вначале забросил на заднее сидение сумку, а следом влез и сам. В салоне машины было тепло, пахло маслом и терпким “ Тройным одеколоном”.  

-Дмитрий, — поздоровался я, с водителем протягивая руку.

-Иван,- ответил  он мне рукопожатием.  

-Что заждался? – спросил его посыльный и, мотнув головой на работающую рацию поинтересовался: — Что у них там, не очухались еще?

Иван молча покачал головой. И выведя машину со двора на улицу, нажал на газ, объезжая брошенные прямо на проезжей части дороги разбитые автомобили и остывшие тела их пассажиров.

-Что, все так плохо? – обратился я к обоим. Хотя после нескольких перехваченных нами разговоров, за этот короткий промежуток времени, что я находился в машине, было итак понятно, что в эфире царит паника и полная неразбериха.

Проехав мимо горящей машины ‘’ Скорой помощи”, десятка разбитых и искорёженных легковых автомобилей и грузовиков, мимо междугороднего автобуса с заляпанными и забрызганными изнутри кровью окнами, мимо повешенных на столбах и застывших на балконах и в окнах сгоревших квартир тел, мимо толп безумцев гоняющихся за кем-либо задавать подобный вопрос не было необходимости. Город горел, город кровоточил, город плакал и источал зловоние, город был охвачен жаждой насилия, наживы и похоти. Сменились декорации, но в остальном город не изменился, остался таким же каким был последние двадцать лет – умирающим.

На перекрестке у “Южкузбассугля”  Иван притормозил, пропуская несущийся “как угорелый” седельный тягач без фуры. Одно заднее колесо уже было изодранно по самый обод, лобовое стекло было плотно покрыто паутиной трещин и сколов, а на белой и хорошо помятой поверхности кабины были отчетливо видно кровавые следы рук. Машину заметно швыряло из стороны в сторону, но тот, кто ей управлял, не обращая на это внимания, на полной скорости проскочил перекресток и, добавив газу, рванул дальше, раскидывая другие автомобили и давя тела, лежащие на дороге.

“ Далеко не уедет”, — равнодушно констатировал я и переключился на появившуюся компанию перевозбужденных подростков. Человек двадцать пацанов лет десяти — пятнадцати, вооруженных битами, с набитыми в них гвоздями, и кусками труб и арматуры, измазанных в крови и саже они выскочили на дорогу из-за сгоревшего остова автобуса. И видя, что мы медленно объезжаем обугленные тела, они бросились к нам, что-то выкрикивая и размахивая своим импровизированным оружием. Ударив несколько раз по капоту кулаками и палками, они потеряли к нам интерес и бросились в сторону, даже не заметив, что один из их товарищей угодил под колеса нашего шести тонного броневика.  Их внимание привлекла молодая женщина, с опаской перебегавшая дорогу  с  совсем еще маленьким ребенком на руках. Завидев их, она завизжала и бросилась со всех ног, продолжая крепко  прижимать к себе свою ношу.

“ Не уйдёт. …Если не бросит ребенка”, —  с каким – то  злым азартом предположил я. Хоть мне и хотелось, чтобы она сумела убежать, но чутье подсказывало что исход этой погони предрешен. И он действительно оказался таковым. Преследователи быстро догнали ее и, несколько раз ударив по голове, повалили на землю. Самые младшие вырвали из ее рук ревущего ребенка и, бросились с ним во дворы. А  те, что постарше стали срывать с нее одежду то и дело, нанося ей удары кулаками, когда она пыталась позвать на помощь или сопротивлялась.

-Генка, может, вмешаемся? –  жалобно обратился Иван к посыльному и, обернувшись, вопрошающе посмотрел на меня.

Геннадий тоже обернулся и хмуро посмотрел на меня. Вместо ответа я лишь помотал головой, достал пистолет, проверил, сколько патронов в обойме и, сняв с предохранителя, открыл на ходу тяжелую дверь и выстрелил в воздух. На насильников это не произвело почти никакого эффекта. Они лишь на минуту остановились, посмотрели на нас и, что-то проорав в наш адрес, продолжили свое грязное дело. Но вот их глаза произвели впечатление на меня. Нет, не испугали, а скорее вызвали легкую оторопь и пробудили инстинкт охотника. В них не было ничего человеческого и ничего от животных – это были стеклянные мертвые глаза. И это не были глаза живых мертвяков, хотя я и сталкивался всего один раз с одними из них, но нет, это было что-то иное, незнакомое.

-Мы могли бы перестрелять их всех, если бы хватило патронов. Найти малыша, если бы нашли живым, потом перестрелять еще кого-либо кто набежит на шум выстрелов. И на этом наше геройство бы и окончилось. Ведь нам вести в безопасное место их некуда, а искать по всему городу такие места, нет времени.  И хорошо было бы если бы никто из нас не получил бы ранения, что мало вероятно… Нужно знать, когда нападать и нужно знать, когда отступать, пожертвовав другими. Иначе ничто не будет иметь смысла и лишь ухудшит  положение дел. Заниматься спасением, если возникнет необходимость, мы будем тогда когда поймем, с чем имеем дело.  Пока мы не знаем, что за чертовщина твориться и кто нам враг, а кто друг.  Все что нам известно так это то, что мир сошел с ума и что объявлен общий сбор, —  твердо высказал я товарищам свое мнение и, хлопнув Ивана по плечу, попросил его прибавить ходу.

-Страшные вы люди, —  тихо буркнул Гена, бросая косой взгляд в мою сторону и, задумчиво глядя на дорогу задал риторический вопрос: — К чему же вас там готовили?

“  Мне все равно. Теперь только вперед”, — безмолвно прошептал я. И ощутив запах жареного мяса проникшего в салон, когда открывал дверь, вспомнил, что еще не завтракал: “ Есть хочу. Сейчас бы чашку кофе и парочку бутербродов”.

-Далеко едем? – поинтересовался я у ребят.

— Скоро приедем. Сейчас до вокзала, а там завернем на Бардина  и все, рукой подать, — охотно отозвался Иван.

-Куда на Бардина?

И в этот момент машина резко остановилась, словно ударившись  об невидимую преграду, зад приподнялся и всем корпусом ее стало разворачивать. Словно игрушку ее подбросило вверх и вперед.  От удара меня силой швырнуло вперед, и я почувствовал тошноту и головокружение, как в тот день, когда я впервой оказался в кресле  “пыточной”, вслед за которым в глазах потемнело и меня накрыло.

Глава вторая: “Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого ”.

-Милая Белка, я вам, когда- либо рассказывал старую притчу про ангела, беса и дурака?

-Нет, уважаемый Ежик. Но я бы с удовольствием вас опять бы послушала.

— Фи. Полноте вам. Наш уважаемы колючий друг на ходу придумывает  новые истории и выдает их за старые. Вот и сейчас он, вероятно, опять что-то сочинил, нагнал на себя важности и начнет нам втюхивать свою заумь, выдавая ее за величайшую мудрость. Хрю!

-Дорогой наш мистер Свин, вы бы посидели бы и помолчали бы и дальше молча. И вообще, ваша привычка рисковать собой сейчас может привлечь к нему излишнее внимание. Спускайтесь вовнутрь.

-Да, дорогой Поросенок, уважаемый Ежик абсолютно прав. Молчите молча. А я хочу услышать новую притчу.

-Ну вот, значит, слушайте. Едут ангел, бес и дурак на джипе и хвалятся друг перед другом. Ангел говорит, что если он будет делать добрые дела и спасать праведников, то вернется домой в Рай. Бес говорит, что если будет делать злые дела и спасать грешников, то вернется домой в Ад. А дурак лишь усмехнулся и промолчал.  Ангел хвалился, что когда вернется, то будет каждый день пить нежный и сладкий эль и у него будет сто девственниц. Бес хвалился, что когда вернется, то станет каждый день принимать серные ванны и мучить сто рабынь. А дурак опять усмехнулся и опять ничего не сказал. И вот так они ехали и хвастались друг перед другом, а дурак только усмехался, молча слушая их. А потом их джип  врезался в стену, и ангел умер и, его душу  забрали в Рай, бес умер и, его душу забрали в Ад. А душу дурака  никто не забрал и поэтому он не умер и остался жить  дальше в этом мире.

-Да, да, а сейчас вы скажите, уважаемый Ежик, что дурак  спасал всех или никого не спасал и делал или вообще не делал  ни добрых и ни злых  дел. Поэтому его душа оказалась никому не интересна. Или потому что у него не было души, потому ее никто и не забрал, — разочарованно хрюкнул Поросенок.

-Хм. Нет, дорогой Поросенок, наш уважаемый Ежик никогда не дает простых ответов. …Тут подумать надо. …Хотя, что же тут думать. Этот мир был его домом и в нем он и остался. Зачем же куда- то уходить из него?! …А душу он мог и потерять, между прочим.  Жалко мне его, если это так.

-Ха-ха-ха, хрю! Потерять душу. Скажите  же вы, милая Белка. Может он ее просто отдавать никому не захотел? Да и что делать — то в этих Раю и Аду, скучные места, одна тоска и безнадега. Ангел с бесом стремились попасть домой, потому и умерли. Дурак хотел остаться дома потому и остался в живых.

— Так каков ваш, верный ответ, уважаемый Ежик?

-Ни какого однозначного ответа пока нет, мои друзья. А вы оба правы и неправы одновременно в своих поспешных выводах.  “Дурак” лежит перед нами, и его история пока еще пишется, быть может, в конце ее мы и узнаем чем все закончится. …Милая Белка, я бы хотел попросить вас. Мы сейчас с Поросенком покинем вашу компанию, а вы ни будете ли так любезны, разбудить его как вы обычно умеете это делать.

-С превеликим удовольствием я это сделаю! Ступайте же, я вас вскоре догоню.

Мое пробуждение было тяжелым и весьма болезненным. С трудом преодолевая головокружение и борясь с приступами тошноты, я приподнялся и сел. Спинка моего сидения была опущена, хотя я не смог вспомнить, когда я ее разложил, и машинально  дернув за рычажок, я привел ее в вертикальное положение и огляделся. В полумраке салона, озаряемом лишь отсветом пожара царила тишина, и стояли вонь от машинного масла, солярки и проникающий с улицы запах горящего пластика и мяса. Рядом, на соседнем сидении  проломив его спинку, лежал большой армейский ящик, моя сумка и зимняя курка оказались между сидениями на полу, а спинка сидения переднего пассажирского была запрокинута вперед под неестественным углом. И никого кроме меня в машине больше не было. Я вспомнил, что произошло с нами и, тут же вновь услышал низкий и громкий протяжный звук, такой же, как и перед тем как машина попала в аварию. Тревожный и зловещий гул исходил сразу же, из-под земли, c неба, отовсюду, словно огромного размера лист металла разрывают пополам.

“ Всего лишь подвижка плит земной коры”, —  успокоил я себя: “ Только откуда в сибирской плите разлому взяться — она цельная. Может так шахты обрушаются? Не знаю, никогда не слышал”.

Кто – то или что-то пробежало по капоту, с тявканьем и отвратительным нечеловеческим смехом. Сквозь щель в приоткрытой водительской двери донеслись отзвуки балаганной музыки и пиликанье шарманки. Они то нарастали, то затухали, то вновь появлялись, словно кто — то пытался настроить радиоволну.

-Ненавижу клоунов, — недовольно пробурчал я и попытался достать свои вещи. И тут же громко выругался, когда ощутил  режущую боль под ребрами и еще большую боль в плечевом и локтевом суставах левой руки.

“ Только бы ничего не сломано было. Хрен уйду, если что-то случится. Блин, как же мы так вляпались. …Черт, черт, черт, где остальные? Бросили! … И где я? Почему  уже ночь? “ – размышлял я пока доставал и пытался одеть на себя ‘’ Аляску”. С трудом мне удалось протолкнуть в рукав поврежденную руку и надеть, поверх той кожаной и короткой что уже была на мне.

“ Так будет теплей. М-да. Что у нас тут? Минус рука, возможно ребро, ссадина на голове —  но, кровь из нее уже свернулась, калено правой ноги – жжёт, но цело. С тошнотой справлюсь – мне просто свежего воздуха не хватает. В кармане есть обезволивающее – ничего, пару таблеток без воды съем — терпимо. Жрать хочу, пить хочу. …Оружие, один ПМ? Смешно. Надо поискать. …Ха! А что дальше? Куда идти? …Безопасных мест я не знаю. Да их и нет! …Если ‘’ Тигра” на ходу, то можно попытаться пробиться до “своих”- Ирина подлечит меня. Если они все еще там и не перебрались на новое место. Вот только соляркой воняет, и ехать придется через весь город. Ну, если что можно же найти другую машину. А если нарвусь на гвардию или армейцев?  Но недаром же я мальчишкой весь город облазил — все тропки знаю. Не прорвусь через мосты, придется возвращаться домой. ”, — раздумывал я, обследуя салон в поисках чего-либо необходимого.

В ящике оказался пулемет, все еще завернутый в промасленную бумагу и совершенно бесполезный для меня. Зато нашел аптечку и небольшую бутылку с остатками минеральной воды — на пару глотков, карту города, инструкцию по эксплуатации и обслуживания “ броневика”, инструменты, грязный рулон бинта и упаковку с патронами двенадцатого калибра. Две коробки с лентами для пулемета и огнетушитель, могли бы представлять какой- либо интерес, но не в данном случае, а все остальное оказалось бесполезным хламом. Негусто, но и не пусто. Оставалось только  осмотреться на местности и убедиться что машина на ходу. И вот тут- то я понял что “приплыл”.  Первое что я увидел —  это была тварь, большая и черная как пантера и которую я вначале и принял за представителя семейства кошачьих сбежавшую в суматохе из зоопарка “на Садовой”. Ей, мне тогда показалось, очень здорово досталось в огне, так как от ее шкуры свисавшей лохмотьями  на спине, все еще шел дым. Да и красный цвет ее глаз меня тоже не смутил, так как у моей кошки подобное я видел много раз. И даже тогда когда она грозно и совсем не “по-кошачьи” рыкнула, увидев, как я вышел из машины, меня не испугало, а лишь насторожило: “ Ну, жрет она там кого-то ну и пусть дальше жрет – я ей не мешаю, да и ей походу до меня пока тоже дела нет”. А вот потом мне стало не по себе. Мне хватило лишь беглого взгляда, что бы понять, что случилось с моими товарищами. Их разорвала на куски, вывернув грудные клетки наизнанку и, теперь с чавканьем дожирала вот эта миленькая “кошечка”. У которой при более внимательном рассмотрении оказались еще и что-то похожее на щупальца на спине, которые я вначале принял за лоскуты кожи.  Но  особо остро чувство нереальности я ощутил после того как мимо пробежали, попав в радиус отсвета от горящего передо мной двух этажного дома несколько существ, похожих на шестипалых обезьян или собак или черт их там поймешь кого. Они тоже были черными как сажа, дымились и “смеялись”. Весело так смеялись, почти как гиены или клоуны, которым совсем не хочется выходить на сцену, а приходиться и в таком состоянии крутиться перед публикой — мерзко и противоестественно. И снова эта музыка, обрывки, фрагменты и ошметки. Мне захотелось вновь вернуться в безопасное нутро машины и, закрыв все двери, вновь погрузится в сон. Или проснуться.

“ Пока эта киска здесь никто более не подойдет. Ну, разве что есть еще более сильные и грозные охотники. А  ей до меня пока дела нет, судя по тому, сколько вокруг ее уже навалено тел. Да и что я могу ей сделать? “ – прикидывал я, заглядывая под днище автомобиля и убедившись, что  там уже натекла большая лужа топлива и что-тот “оторвало ”, присел у колеса на ‘’ подумать”.  

Мерзкое состояние — когда надо что-то делать, а ты не знаешь что делать. Судьба товарищей теперь известна – помощь они не приведут. Куда они меня везли, осталось загадкой. В городе все еще стоит шум и гам и все также стреляют, только на этот раз добавились еще и новые звуки – рев,  визг и “смех”,  уханье авто пушек и крупнокалиберных пулеметов. Где-то совсем недалеко, вниз по улице, гудели двигателя тяжелых машин  и перекликались люди. Я посмотрел на черно-бардовое небо, что бы успеть заметить как какой — то реактивный самолет, фыркнув соплами двигателей и сделав несколько фигур высшего пилотажа, вспыхивает и, кувыркаясь огненным метеором, летит вниз. Следом на форсаже уходит от кого-то еще один, но вскоре и он взорвался и, развалившись на куски, упал где-то в городе. Я не видел, с кем они сражались, так как не было никаких следов от выстрелов или запуска ракет. Но мне показалось, что я заметил  многочисленные темные силуэты, которые то сбивались в кучи, то рассеивались по небу. Хотя возможно  там и не было больше никого, а все увиденное было лишь плодом разыгравшегося воображения.

Я вновь посмотрел на пожирающих моих товарищей тварь, которая не отвлекаясь  от своего занятия неотрывно следила за мной, с того момента как я вылез из машины:

—  Насытилась?!

-Ем, ем, еще ем, — неожиданно раздалось в моей голове. И это было крайне болезненное ощущение, чужеродное, колюче-режущее, словно кто-то полоску наждачной бумаги продирал сквозь мой мозг, стремясь разорвать нейронные связи и вызвать кровотечение.

-Ты их убила?

-Убила, убила, возможно, убила, — снова вспыхнуло резкой болью и угасло эхом.

-Теперь убьешь меня?

Она не ответила, а тихо урча, продолжила есть.

Я зло усмехнулся, попытался встать  и, почувствовав  резкую боль в плече — громко рассмеялся. И опять сполз на землю.   Тварь  снова промолчала, а лишь подняла голову и перевела взгляд с меня в темноту за моей спиной, прислушиваясь к приближающему шуму двигателя. Боковым зрением я успел увидеть, как в метрах двадцати от меня что-то большое с невероятной силой отбросило автомобиль и, с металлическим шумом  завернув за угол дома, скрылось во дворах, а следом появился БТР. Он, медленно двигаясь в нашу сторону, повел стволом пулемета и, сделав короткую очередь, остановился ровно на столько что бы десант, сидевший на нем, успел спрыгнуть. После чего включив фары, тронулся вверх по улице, а люди  бегом направились к нам, держа оружие на изготовке.

Пули, выпущенные из его пулемета, щелкнули по асфальту  в считанных сантиметрах от моих ног, поднимая фонтанчики раскрошенного асфальта, несколько просвистели совсем рядом, и как минимум одна попала в тварь, отбросив ее в сторону. Но та лишь недовольно рыкнула и, встав на лапы, развернулась и стремительно рванула в темноту.

“Какая же ты живучая”, —  восхищенно мелькнуло в моей голове, прежде чем я услышал топот ног и грубый окрик:

-Оружие на землю.

Я только сейчас заметил, что все это время держал в руке пистолет. Бросив его, я поднял голову, что бы рассмотреть кто это. И отвернулся ослепленный светом фонарика, что бил мне в лицо.

-Вторую руку.

-Не могу, сломал, наверное.

-А кто такой? И что тут делаешь? – раздался все тот же голос.

-Человек, блять! На машине вот с товарищами катался, а она возьми и сломайся, — ответил я раздраженно.

Кто-то присел рядом и, бесцеремонно пошарив у меня на шее достал из под одежды жетоны. C минуту по рассматривал их, и снова засунув обратно крикнул остальным:

-Наш! Нашли! – и, приказав не светить в лицо,  встал и громко позвал санитара. Его команду тут же продублировали где-то в отдалении. Я снова попытался встать – мне помогли.  Хотя меня изрядно тошнило и, все еще кружилась голова, но я устоял и огляделся. С десяток вооруженных кто — чем и как говориться ‘’ до зубов’’ молодых мужиков, в разнообразной униформе, но все с навороченной амуницией и электронными девайсами. Прокопчённые лица, только глаза и зубы сверкают, особенно глаза – безумным блеском. Мне хватило немного, что бы ошалеть от нереальности происходящего, им  же пришлось увидеть больше, да еще и повоевать.

Двоя остались,  что бы проверить в каком состоянии машина и охранять меня, остальные разошлись по периметру, не выходя за радиус освещения.

-Дайте воды, — попросил я у парней.

Долговязый  крепкий боец, в каске “морпехов” времен Вьетнамской войны на голове  и обвешанный пулеметными лентами как новогодняя елка гирляндами поправив пулемет, похожим на немецкий MG, протянул мне пластиковую флягу. И, оглядываясь  на останки  хмуро спросил:

-Ты видел, как мужики погибли?

-Нет. Я очнулся позже, —  ответил я и поморщился и от того что вода была с привкусом лекарства и от того что вспомнил лица ребят: — Ты их знал?

-Ванька был моим младшим братом, — c грустью тихо ответил он и, поправив пулемет, висевший на плече, уже совсем тихо добавил: — Не уберег. …Мамке обещал и не уберег.

Я отпил из фляги еще пару больших глотков  и,  вернув обратно, выразил соболезнование:

-Он был хорошим человеком. Она может гордиться им.

Он молча кивнул головой и отошел, уступая место запыхавшемуся санитару – бородатому мужику с большой сумкой через плечо, короткоствольным “Калашом”  и двумя белыми импровизированными повязками, на плечах, сделанных из отрезков бинта. Тот тут же задал пару вопросов и, получив ответ, попросил снять куртки и кофту. Протерев ссадину на голове куском выты, предварительно смочив его в чем- то жгучем и едком, он осмотрел плечо и ощупал ребра, заглянул в глаза. Профессионально и быстро, жестко и без лишних слов, как и свойственно военным медикам, он вправил мне плечевой сустав и, вколов обезболивающее и противостолбнячное  сказал, что у меня, скорее всего, ушиб локтевого сустава и возможно трещина ребра, легкое сотрясение — которое через пару дней пройдет. Ничего страшного, в общем. Помог одеться и, сделав перевязь больной руки, вновь убежал, объяснив это тем, что у него там куча раненых, толпа истеричек и плачущие дети. Из его слов я мало что понял, да это уже было не интересно, так как на единственный вопрос, что тут происходит, он только развел руками, дав понят, что и сам ничего не понимает. … Народу  и техники с каждой минутой  вокруг нас становилось все больше.  По параллельной улице проехал еще один БТР, и теперь они вдвоем с первым  короткими очередями лупили в два ствола где-то за зданием. Рядом с нами остановился еще один “ Тигр”  с пулеметчиком, торчавшим в крыше, из которого вышли три бойца. Подъехали, в сопровождении двух больших трехосных бронетранспортеров и встали неподалёку две огромные фуры битком набитых людьми, на которые сразу же направили свет фар и окружили бойцами для их охраны. Группа бойцов, два из которых были в экзо скелетах и огромными огнеметами за плечами пригнали большую группу перепуганных и истерящих гражданских, в основном женщин и детей. “Гражданских” усадили в кучу, неподалеку и пригрозили, что если не успокоятся, то еще сильнее навредят себе. Не знаю, что это могло бы значит, но прозвучало угрожающе, хотя на большинство эти угрозы все одно не подействовали. Еще сильнее они заголосили, когда мимо пробежала большая стая “шестипалых”. К этому многоголосому хору прибавился, и ор тех, кто находился в фурах.   Бойцы из охранения открыли по тварям огонь, но это был скорее заградительный огонь, так как все лупили по-большому счету “от пояса” и те, потеряв от силы пару своих собратьев со своим мерзким “смехом” удрали во дворы и откуда сразу же раздался звон битого стекла и крики.

При виде всего, что тут творилось, могло бы показаться, что царит полный бедлам, и неразбериха, но это было не так. Бойцы действовали слажено и четко, “огнемётчики” подожгли несколько квартир на первых этажах и брошенные машины, так что бы создать вокруг нас периметр из огня и света, а пулеметы на бронемашинах имели каждый свой наиболее эффективный сектор обстрела и готовы были открыть огонь в любую секунду. Но мне все еще было непонятно что происходит и кто у нас враг, а кто союзник. Я пытался расспросить товарищей, но толком никто мне ничего не объяснил. Получилось так, что твари и наши враги и наши союзники одновременно, а “гражданских”  мы спасаем и не спасаем также одновременно. Все кто оказывает сопротивление или нападает на нас или тех гражданских, что находятся под нашей опекой, независимо от того кто они такие и какого пола, подлежат немедленному и беспощадному уничтожению.  Откуда взялись твари, тоже никто толком не знает, хотя об их появлении всех проинструктировали.  На вопрос как наша машина и я оказались на Запсибе мне сказали лишь то, что мы попали в какой-то пространственный разрыв и что в полночь произошло какое-то ‘’ Поднятие занавесы”. А проще говоря, наступил  обещанный библейский “Последний день”, когда всех здорово лупануло по голове психической энергией и у основной массы людей произошел сбой в голове — “ с ума посходили ” и начался полный ‘’ звиздец”. Не пострадали лишь те, кто был в “защищенной зоне” или как я прошел специальную подготовку. Первичное задание всех действующих в эту ночь подразделений и оперативных групп было полное уничтожение любого организованного сопротивления, если таковое будет обнаружено и параллельно – поиск меня и моих товарищей. Вторичное – определение степени поражения от фактора ‘’ Поднятия занавесы” и сбор и эвакуация в  безопасные места наиболее адекватных граждан. Никаких специальных действий по уничтожению  остальных гражданских не предусматривается, то есть они оставляются на произвол судьбы. Оно и понятно, учитывая как лихо, они сами друг друга потрошат и режут и огромного числа тварей, которые только тем и занимаются, что охотятся на людей и при этом не нападают на животных.

От такого количества информации,  шума, дыма и смрада у меня разболелась голова, а адреналин лил из всех ушей непрекращающимся потоком. Я ничего не понимал и, сознание мое просто впала в полный ступор. Увидеть столь разрекламированный Армагеддон собственными глазами, да еще и сталь одним из его участников была сверх моего ожидания: — “ Одно дело читать об этом в библии и говорить что это все сказочки для лохов, а другое дело ощутить на своей шкуре — как одна Реальность резко перетекает в другую. И нет никаких  сопливых “исправить и потом”, а есть лишь одно “неизбежное” и “необратимое” Зло. Впрочем, про Зло это я загнул. Если Бог сказал быть Армагеддону во имя Мира и Добра, то кто я такой что бы с ним спорить”.

Но, как бы то ни было, но мне хотелось поесть и поспать. Поэтому я,  наскоро перекусив  выпрошенным  у бойцов куском консервированного витаминизированного хлеба, забрался в поломанный “Тигр”, предупредив парней, что я ушел спать и, укутавшись в ‘’Аляску” задремал, несмотря на стрельбу и крики. Все одно до рассвета никто никуда не двинется с места из страха вляпаться в “разлом” и от того что ‘’ гражданских” набралось слишком много, а место для их “размещения и фильтрации” еще пока подготавливают.

“ Я открыл глаза и сел, вслушиваясь в тишину, которую ничего не нарушало кроме размеренного звука капель. Электроника в ‘’пыточной” была отключена, а свет горел только над моим креслом и креслом “ седьмого,”- в котором неподвижно лежала голая Ирина, безжизненно глядящая на меня. Я слез с кресла и подойдя к ней, увидел кровь, растекшуюся под ее спиной и  гулко  медленно стекающую тяжелыми каплями в лужу на кафельном полу. Решительно перевернув ее тело на бок, я отпрянул, увидев до костей разодранную когтями спину и позвоночный столб из которого выдрали часть позвонков. Положив  ее снова на спину и закрыв глаза, сделал пару  шагов к выходу и снова вздрогнул, когда услышал за спиной ее тихий спокойный голос:

-Седьмого не нашли. Пропал, как сквозь землю провалился.

Почувствовав в груди нарастающую боль, я уже было, готов был вскрикнуть от досады, но лишь  мотнул головой и, сжав кулаки обернулся. Однако там никого не было. Лишь на пустом кресле растекалась лужа крови и гулким эхом капала на пол. Но комната не была пустой, я чувствовал чьё-то присутствие и через мгновения услышал  уже знакомое урчание. Тень у двери ожила, шелохнулась и села, уставившись на меня своими горящими инфернальным огнем глазами.

Я зло усмехнулся:

-Что, не успела меня сожрать там, у машины, так явилась за мной сюда?

Тварь, не сводя с меня взгляд, снова шелохнулась и молча улеглась.

-Молчишь. …Ты убила и ее? – все еще сжимая кулаки, зло поинтересовался я.

-Убила, убила, нет, не убила, — резануло в моей голове так сильно, что мне пришлось поморщиться и крепче сжать кулаки, борясь с еще одной болью.

-Убила, убила, никого еще не убила. Убью! Найди. Спеши. Спаси!

 За моей спиной с глухим треском погасла лампа, погрузив  комнату в еще больший мрак. Я машинально на мгновения бросил взгляд за спину, что бы успеть заметить, что свет горит только над моим креслом и вновь попытался разглядеть в темноте тварь, но не увидел  ее глаз,  а вместо ее урчания послышался гул нарастающих оборотов дизельного мотора ”.

— Здорово! Проснулся? А мы тут твою колымагу отремонтировали, —  радостно сообщил мне чумазый боец, сидящий за рулем.

-Ага, рад за вас. На самом интересном разбудили, — буркнул я добродушно и вылез из салона стараясь не потревожить больную руку.

Оглядевшись по сторонам, свистнул от удивления и, поспешно достав платок, прикрыл им нос и рот. Сюрреализм во всей своей красе!

Несмотря на то, что уже рассвело — видимость была не больше десяти метров. Все затянуло смрадной пеленой, и свет от фар и догорающих пожаров  вяз в ней и не мог пробить, как не могли пробиться сквозь тяжелые черные облака лучи Солнца. Фуры уже уехали, а вместо их стоял ‘’ Тайфун”,  возле которого толпились не задействованные в охране  бойцы – человек пятнадцать, что-то бурно обсуждая и смеясь. Один БТР  торчал на углу догоревшего за ночь двухэтажного здания, периодически  хищно водя стволом пулемета, второго не было нигде слышно. Не было нигде видно и двух тяжелых броневиков.  Третий трехосный броневик, приехавший ночью, оказался, судя по обилию антенн “командирский” и вокруг его тоже было оживленно, и  урчал двигателем “Тигр”. Останки перед зданием уже убрали и все расчистили,  сдвинув мешавшие остовы сгоревших автомобилей в стороны, и там расположились  с десятка два гражданских.  Им кто-то натаскал шин для костра, что бы было теплей и теперь они, свернувшись в комочки по два три человека, спали прямо на асфальте под присмотром  задремавшего в автомобильном кресле бойца.

Проходя мимо,  я несильно пнул  его по ноге и полюбопытствовал:

-Спим на посту? Не боишься, что разбегутся?

Он поднял голову и, приоткрыв один глаз, взглянул на меня и равнодушно ответил:

-Пусть бегут, там их уже дофига таких бегунов лежит, —  мотнул головой в сторону здания. И сплюнув, предупредил меня: — Ты бы не орал тут. Они только утихомирились – пусть спят. А иначе самому продеться, с ними нянчиться. Задрали.

-Что, брат, совсем худо?

Он молча достал фляжку и, сделав несколько глотков, протянул мне:

-Всю ночь на этой дряни сидим – энергетик какой-то адский. Спать не хочется, жрать не хочется, сил много, в голове ясно, а в душе пустота. Смотришь вот на это все и, вроде жалко как-то становится их, а подумаешь так. … Сами они виноваты, не надо было доводить до этого. Ну, до того что Бог вмешался. Жили бы по совести, так нет же.… Ну и ладно, ну и поделом их. Они никого не жалели и их никто оплакивать не станет. Жили как свиньи – как свиньи и сдохнут.

-Ну а ты то что, не один из них? Судить то других всегда легче, чем на себя посмотреть.

-Верно, брат, судить легко. Но мы- то с тобой здесь, а они по ту сторону. Их уже осудили, а нас еще нет – а это значит, что мы с тобой по-другому жили, наверно по-человечески. Нас выбрали, а их нет.

-Нам просто повезло. Ты так не думаешь?

-Повезло? Тебе повезет штаны через голову снять и с ушами остаться, а в “божьем помысле” нет никакого везения.

-А ты, значит, веришь в Бога? – перебил я его.

Он усмехнулся и опять сплюнул:

-А ты этих тварей видел? Как думаешь, из какого зоопарка они сбежали? А ты видел, что творилось? Матери резали своих детей, варили их живьем в кастрюлях, отцы резали горло и насиловали своих мертвых дочерей.… Таких ужасов, что успел насмотреться я и в кошмарном кино увидеть не мог. Неспособен был наш разум такого на придумывать. …А теперь меня и мертвые восставшие с могил уже не удивят. И ничто не удивит, не напугает.

Я сделал несколько глотков сладко-кислой непонятно из чего сделанной мутной жидкости и, поблагодарив,  вернул  фляжку бойцу:

-Ладно, береги себя, брат. А я пойду, пройдусь маленько да отолью лишнее.

Он тяжело вздохнул и молча кивнул головой в ответ, провожая меня взглядом.

С опаской косясь на БТР, я прошел мимо его и, завернув за угол здания,  остолбенел от увиденного, а внос ударил резкий и невыносимо тошнотворный запах сырого мяса, крови и содержимого кишок. Я плохо знаю эту часть Заводского района, но мне сразу же подумалось что это именно парк или сквер Первостроителей или Первопроходцев, не знаю уж. И насколько хватало видимости, он был битком забит останками мертвых людей. Разорванные и расчлененные, обглоданные до костей и почти неповрежденные и голые они устилали все как большой цветастый ковер, а впереди в тумане между деревьев кто-то еще и сложил их в большие кучи.  С трудом сдерживая тошноту, я справил нужду но, не удержавшись все — таки блеванул и, застегнув штаны, направился назад. Нет, сам вид мертвых меня уже не напрягал, за свою жизнь я уже достаточно на них насмотрелся, но это – это было что-то другое. Массовая бойня, каша из костей и плоти мужчин и женщин. И неприятнее всего было видеть тела детей, особенно совсем маленьких: “ Мне на взрослых наплевать – жалко лишь детей.  Но если их родителям наплевать на своих родных детей, то почему я, чужой человек должен их жалеть? …Потому что у малышей совсем не останется никакой защиты! А это не справедливо и так быть не должно,… даже если этого хочет Бог. А может он этого и хотел от нас, что бы мы сами делали свой выбор. Проверяет, сумеем мы и дальше оставаться человеками, даже находясь в таких нечеловеческих условиях. Не знаю, …но ломаться я пока не собираюсь ”.

-Брат,- окликнул меня боец, высунувшись из люка БТР: — Ты не выходи за периметр, если хочешь остаться в живых. Там тварей и этих, бешенных полно. И… вроде бы тебя там по рации искали. Иди к ‘’ Булату”.

Я поблагодарил и направился к ‘’ командирскому”  броневику по дороге рассматривая, что за движение вокруг происходит.  Туман все еще стоял, но он был уже не таким густым и все потихоньку стали собираться в дорогу. Подогнали большой автобус с разбитыми окнами, в который заталкивали всех гражданских и решали, кто с ними поедет для охраны. Внизу по дороге стоял шум двигателей и крики, что-то большое погрузили на платформу для перевозки тяжелой техники и, теперь там формировалась колонна. Начавшийся дождь ускорил процесс и, все разбежались по машинам, кроме тех, кто стоял в оцеплении. Мой “Тигр” тоже стоял заведенным и на него уже установили пулемет и посадили человека. Откуда — то вернулся второй БТР, за которым  следовал самосвал с высокими бортами, кузов которого битком был забит перепуганными и усталыми гражданскими. Некоторые, самые смелые высовывали головы поверх бортов, с настороженностью и злостью рассматривая нас, другие же сидели и, то и дело слышалось, что – кто ни будь, начинал громко реветь или ругаться.

-Ну-ка все сели и заглохли. И что бы сидели как мыши тихо, а иначе выгрузим и пойдете тварей кормить,- крикнул им кто-то из оцепления. Головы любопытных пропали, но плач не прекратился а, кажется, только усилился. Но это было и не важно. Через несколько минут самосвал тронулся следом за автобусом и оба в сопровождении БТР спустились вниз по дороге.

Я уже был рядом с ‘’ командирским” когда из него вышел немолодой мужик в форме ВС, но без знаков и шеврон и командирским голосом отдал команду ‘’ по машинам”.

Кивнув мне вместо приветствия и  переговорив с кем — то по рации  он обратился ко мне:

-Поедешь с нами? Заходи.

Я заглянул вовнутрь и, увидев, что там все заставлено аппаратурой, тесно и окошечки маленькие мотнул головой:

-Моя ‘’ Тигра” на ходу. Никто не против, если я поеду на ней?

Он недоуменно взглянул на меня, видимо, пытаясь понять, о чем это я, бросил взгляд на мой броневик улыбнулся и кивнул головой:

-Давай! – и сухо добавил: — Что бы ни случилось в дороге — держитесь за нами, след в след. Сейчас “разломов” немеряно, а мы уже итак до хрена потеряли.

Мне опять предстояло ехать на той же машине чему я, честно говоря, был рад. За прошедшие сутки она стала мне уже как родная. Да и ехать в нагретом и тесном салоне “ Булата” мне совсем не хотелось, в нем было, как говорится —  много шума мало воздуха.

Теперь у меня был другой водитель и в люке торчал пулеметчик. Поломанное переднее пассажирское кресло более-менее починили и, я теперь расположился на нем с лучшим обзором, но меньшим комфортом из-за того что спинку сидения пришлось намертво закрепить в одном и не очень удобном положении.  Подобная мелочь в дороге порой сильно раздражает, но она вряд ли могла сейчас испортить мое настроение. Одна мысль о том, что я наконец-то уеду отсюда и доберусь до места назначения, бодрила и подстегивала отправиться в путь невзирая ни на что. Через пару минут мы пристроились за ‘’ Булатом” и, спустившись вниз, на улицу 40 лет ВЛКСМ заняли свое место в колонне. Сразу за нами оказался  обычный  импортный тягач с  многоколесным тралом,  на котором укрытой камуфляжной сетью находилось что-то огромное.

-Что это? – спросил я своего водителя, которого как, оказалось, звали Николаем.

Но он лишь пожал плечами и ответил, что видел его только мельком и не успел разглядеть в темноте, но это “что-то” огромное и быстрое, вооруженное и он никогда ничего подобного не видел, так что и сравнить его не с чем. Володя, тот, что был за пулеметом, тоже ответил, что не знает что это такое. И это нас здорово рассмешило, так как мельком его или ее видели все, так как оно всю ночь крутилось где-то рядом, но никто толком ее не разглядел. И о нем мы сразу же забыли, как только разведка, в очередной раз, доложила, что путь чист и можно выдвигаться. Как я понял из разговоров по рации необходимость с определенной периодичностью проверять дорогу связанна с тем что “разломы” не постоянны, и они то пропадают, то вновь появляются и каждый раз в новых местах, чаще на больших открытых пространствах и совсем редко рядом со строениями или на узких улицах.  Эти пространственные аномалии прозвали так потому, что они чаще всего исходят прямо из земли и рвут асфальт под собой, оставляя трещины. Реже встречаются, аномалии, которые не соприкасаются ни с чем, а висят в воздухе, но все равно не выше  одного-трех метров над землей. При приближении к аномалиям начинает  кружиться голова и появляется тошнота, сужается обзор и если смотреть прямо на нее, то можно заметить дрожание как при мареве. Пока это все были лишь предположения и в теории и, хотя ребят и проинструктировали, но на практике изучить их прошло мало времени. Поэтому впервые же ночные часы отряд потерял несколько человек и пару машин. Говорили, что кого-то нашли другие отряды, но точных данных не было из-за отвратительной связи. За ночь кроме тех, кто пропал в аномалиях, двое погибли, попав в лапы тварей, один сошел с ума и застрелился и еще один предположительно погиб или при обрушении горящей крыши или задохнулся в дыму.  Человек десять получили ранения различной степени тяжести, а остальные надышались всякой дряни и чертовски измучены как физически, так и морально.

На выходе с улицы 40лет ВЛКСМ колонна притормозила для того что бы из нее отделились  самосвал с автобусом и “Тигр” разведки с БТР. По кольцу они ушли под мост, а затем дальше вниз, в сторону Тереза.

-Куда это они? – поинтересовался я у Николая.

-Кто? А эти. Гражданских на стадион повезли – сдадут и вернуться. Одних без охраны нельзя отпускать и без разведки нельзя. Вот и приходится каждую машину сопровождать, что бы твари на ходу не порвали. …Вот же, суки, в наглую, никого не боясь, вырывали из толпы, можно сказать прямо из рук. Или если охрана хотя бы на секунду зазевалась, так врывались в автобус и все, потом лопатами выгребай – сплошное месиво.

-А убить то их хоть можно?

-Тварей то? Да можно, убивали. Правда, вначале попасть надо суметь. Чересчур шустрые они и живучие, заразы. Но, огня бояться. И тел после себя не оставляют — сразу разлагаться начинают. Через пять минут уже, в какую- то засохшую кашу превращаются – на золу похожую.

-Интересно. …И много их, разновидностей то?

-А вот этого я, брат, тебе не скажу, –  кисло усмехнулся он: — Много ты чего в темноте разглядишь? Это же тебе не зверинец, где каждую зверушку в клетке можно во всех подробностях рассмотреть. …Ну, вот шестипалых видел, у которых четыре руки и две ноги с длинными когтями. Морда узкая и шумят как гиены. Мужики говорили, что большую кошку видели. Ну, ты ее наверно тоже видел – про тебя говорили. Еще говорили, что какие- то собаки или не собаки есть, никто толком не смог их разглядеть. Так представляешь – они сквозь стены проходят! Вот так-то. На рассказывали много всякого разного, а где, правда и где вымысел не разберешь — мало ли что ночью привидеться.

Дождь усилился и перешел в ливень, а мы “черепашьим шагом” двигались по Заводскому шоссе в ожидании, когда нас догонят те, кто уехал на стадион. Минут через пятнадцать вернулись разведчики, одни, и, обогнав колонну, ушли вперед. Николай говорил что БТР “ чужой” так что никто не обратил внимания, что его нет. А вокруг нас царила “ гробовая” тишина, которую изредка нарушал одиночный выстрел или отдаленный крик. Может холодный ливень всех разогнал по норам, а может оставшиеся в живых еще не отошли от шока и отсыпались, но мы, доехав до моста через Томь, не встретили ни одной живой души – лишь ошметки и обглоданные до костей тела тех, кого смерть застигла за рулем или в общественном транспорте.

-Дорогу еще ночью расчистили, скинув все, что мешалось по пути на обочину. Завалы из машин были местами огромные — думали, что до утра придаться разгребать. Но нет, оказалось, что командиры и это предусмотрели — пустили вперед БРЭМ да эту дуру, что на трале везем. Они вдвоем мигом управились, нам даже из машин выходить не пришлось. Сейчас хоть без остановок домой доберемся, — пояснил Николай, заметив с каким любопытством, я кручу головой по сторонам.

-Жарко было?

-Ага. Не то слово. Лупили через бойницы из всех стволов и даже с огнеметов. Тут же и мертвых и живых в машинах много скопилось, так твари сбежались со всех сторон — на пир и кишмя кишели. Это, черт, был натуральный ад! Все орут, все стреляют, все взрывается, все в огне, кровища с руками ногами во все стороны разлетается, и дышать нечем. Хорошо хоть все машины бронированные…м-да. Повезло нам. А потом на верх поднялись от Садовой так полегче стало. И машин меньше было и твари реже попадаться стали. Зато народ толпами носился, под колеса кидался. Черт, что же они там творили брат, ты не поверишь.

-Ладно, ладно, расслабься, самое страшное уже позади,- подбодрил я его, видя, что ему нелегко вновь переживать случившееся. И что бы сменить тему спросил: — А БРЭМ то где потеряли?

-А хер его знает. На стадион вероятно ушел. Мы же двумя группами шли, вначале вместе двигались, а после Садовой разошлись — мы поверху, а они вниз ушли. И вроде мужики говорили, что потом на Бызова пойдут, там военная часть какая-то находится и что если не сильно пострадает то, скорее всего на ней окопаются.

Уже отъехав на значительное расстояние от моста, я непроизвольно обернулся, внезапно вспомнив, что все время, что мы ехали по нему под нами проплывали, словно бревна на лесосплаве тела мертвых людей. Течение медленно несло их нескончаемым потоком, прибивая к берегам и наваливая их горками на отмелях. А я, слушая Николая, все это время смотрел на них и не осознавал то, что видят мои глаза.

“Видимо уже настолько быстро привык к виду мертвых, что перестал их замечать. Хм. А может это и к лучшему — включил защиту от стресса и живи дальше. Да, хотим мы этого или нет, но теперь нам всем придется с этим сталкиваться на каждом шагу и жить с этим. Завтра, послезавтра, через неделю – те, кто отсиделся в своих норах, начнут приходить в себя, вылезать из всех щелей на улицу в поисках провизии и воды. И начнется борьба за выживание и еще одна проверка на крепость духа и воли. А впереди сибирская зима – ледяная смерть в холодном, погруженном во тьму городе… Блин, ну что же вам люди не жилось то по-человечески?” – горестно размышлял я, глядя как пара  шестипалых  скаля свои мелкие зубки и размахивая лапами, ссорятся  в окровавленном салоне дорогого внедорожника  рядом с которым мы сейчас проезжали.

-Скорей бы доехать, — произнес я, вслух поглаживая себя по больной руке и отмечая, что колонна свернула на улицу Наградская.

Я устало и с безразличием рассматривал стоящие дома и брошенный транспорт. С легким удивлением обнаружил, что эта часть города выглядит ну почти неплохо, несмотря на немногочисленные следы от пожаров и периодически попадающие на глаза тела повешенных, вот только хлама и мусора оставленного мародёрами и грабителями было уж чересчур много. Вероятно, что тащили все и все, начиная от брошенных на проезжей части бытовой техники и кончая книгами и детскими игрушками.  Окна распахнуты или разбиты на первых и вторых этажах буквально через одно и совсем не много мертвых, если учитывать что кругом стоят многоквартирные высотки.  

Усмехнулся когда в голове пронеслась шальное:

-“ А все- таки, какой же ты красивый город – мой любимый Новокузнецк! Был, есть и останешься в моем сердце навсегда”.

Я видимо так сильно увлекся любованием пейзажами, что не обратил внимания на легкий приступ головокружения и тошноты и не заметил, как мы проехали ворота огражденной высоким бетонным забором территории площади Торжеств и остановились. Вмести со всеми, из машины вылез и я, оглядываясь по сторонам.

“ Вот как, значит, все это время это находилось у нас под носом?!” – удивился, обнаружив, что наша база это здание бывшего торгового центра ‘’Сити”. Весной его закрыли на капитальный ремонт и горожане были очень недовольны, когда его обнесли бетонной стеной, прихватив площадь перед ним и всю территорию площади Торжеств. А все окна и двери самого здания наглухо заделали с наружных сторон и с торца установили огромные и высокие ворота. Никто до сего дня не знал, что собираются здесь сделать и говорили, что внутри вообще никаких работ не ведут, но зато стройку и огороженную территорию очень хорошо охраняли.… Теперь- то все стало понятно — здание с весны готовили к “концу света”.

Натужно гудя двигателем, мимо прополз и встал в дальнем углу тягач с тралом. Меня, несмотря на ливень, потянуло подойти к нему, что бы понаблюдать за разгрузкой, но от входа задания ко мне уже бежал молодой боец, криком привлекая к себе внимание:

-Девятый! Девятый!

Сменив бег на шаг, он подошел ко мне и вопрошающе глядя в глаза спросил:

-Вы же Девятый? – видя, мое недоумение, он пояснил: — Ваш личный жетон – на нем должен быть ваш позывной.

Я с накинутым на голову капюшоном пригнулся от брызг дождя и, достав жетоны в первый раз внимательно на них взглянул. И точно, помимо всего прочего большими буквами там было выгравировано и слово ‘’ Девятый”.

“ Значит Девятый. Ну а что, мне нравится” – кивнул я утвердительно и подтвердил вслух: — Да, я — Девятый!

-Пойдемте скорее, меня за вами прислали.

Забрав из машины свою сумку и попрощавшись с Николаем и Володей, который уже вылез из своего “вороного гнезда” я вновь бросил взгляд на трал. Там уже собрался народ, и начали снимать сетку, но …Нехорошо заставлять себя ждать, да еще и под проливным дождем. Поборов свое любопытство я направился вслед за посыльным и тут услышал со стороны трала:

-Димка!

Я развернулся и увидел бегущего ко мне радостного Сергея. Не помню, когда я так последний раз кому-то радовался но, увидев его у меня внутри все защемило, а на глазах появилась “скупая мужская слеза”. Мы тепло пожали друг другу руки и …обнялись:

-Сережка, как же я рад тебя видеть.

-А как я- то тебя рад видеть. Мы же с парнями тебя успели похоронить.… Когда узнали, что вы пропали. Вас же по всему городу искали, чуть ли не каждый двор осматривали. С такими- то шансами да в живых остаться – ну точно ты заговоренный. Как же ты выжил?

Я на миг вспомнил тварь: “ Забавно, но получается, что благодаря ей меня не сожрали другие. А потом и ребята подоспели вовремя”. Негромкий кашель посыльного отвлек нас.

-Потом Серж. Теперь- то я точно никуда не денусь, — виновато ответил я и кивнул на посыльного.

-Да, точно. Но если что, запомни мой позывной – Басура! Ну…Ладно, побежал я коня в стойло заводить, — глянул он на меня, на посыльного и побежал опять к тралу.

-Девятый! Мой позывной – Девятый – крикнул я ему вслед.

-Знаю! Тебя теперь все знают!

Я глубоко вздохнул ему вслед, а затем, подобрав сумку и в последний раз обведя взором вокруг, улыбнулся и, решительно отправился вслед за посыльным.

В торговом центре ‘’ Сити” за все его существования я был всего один раз и смутно помню, каким он был до дня его закрытия. Однако войдя во внутрь я сразу же понял, что здесь все изменилась самым кардинальным образом. Словно те, кто занимался его реконструкцией, просто взяли и выпотрошили все его нутро – все стены и перекрытия, лестницы и эскалаторы исчезли, а на место их поставили новые стены и  лестницы. Фойе, в которое мы вошли, через большие стеклянные двери было большим с мраморными полами и с высокими потолками, на которых висели многочисленные круглые плафоны, дающие мягкий приглушенный свет. На стенах висели бра в виде морских раковин, а из мебели пара скамеек и несколько тумб с живыми растениями. В лево и вправо от входа отходили длинные коридоры, а на дальней торцевой стороне виднелся лестничный пролет и пара дверей лифта, возле которых стоял хорошо экипированный вооруженный охранник. Кроме него здесь были еще люди. На одной из скамеек сидела немолодая женщина, с электронным планшетом в руках и в наряде, представляющем причудливую смесь одежды аббатисы и настоятельницы православного монастыря сшитым из хорошо выделанной черной кожи. Стоящие напротив ее две высокие стройные девушки были одеты столь же необычно и походили на католических монахинь, но с той разницей, что вместо рясы носили кожаные плотно облегающие комбинезоны и кожаные плащи с большими капюшонами. Обе были вооружены не хуже, какого ни будь самурая древней Японии. Только самые длинные мечи у них висели за спиной, а не на поясе, на котором как я успел разглядеть, имелись еще и кобуры для стрелкового оружия.  Заметив нас, они замолчали и посмотрели на меня –  сидящая женщина с любопытством, девушки  настороженно и колко. Я молча поздоровался с ними — кивнув головой, женщина ответила мне тем же, а вот девушки даже не шелохнулись, но во взгляде появилась еще большая жесткость, если не сказать злость.

“ Красивые! И сочетание черного с белым лишь подчеркивает их красоту”, – подумал я и, свернув в один из коридоров, обратился к сопровождающему меня бойцу:

-Кто эти женщины?

Он бросил на меня взгляд, в котором я четко уловил  напряжение и тихим голосом ответил:

-Благочинная Мария и ее предстоятельницы милосердия. Я советую вам держаться от нее как можно дальше.

Я не успел больше ничего у него спросить, так как мы уже подошли к широкой двухстворчатой двери, рядом с которой на стене висела табличка, написанная сразу на пяти языках, один из которых был русским — “Нозодохиум”. Из приемной, в которой мы сейчас оказались, можно было спокойно все разглядеть благодаря ее стеклянным стенам и яркому, но мягкому освещению, исходящему прямо из потолочного покрытия.  Больница была большой и светлой, обставленной и укомплектованной самым совершенным медицинским оборудованием, которое я вообще, когда- либо видел. Две операционные, на столе в одной уже кто-то лежал накрытый с головой прозрачной пленкой, еще одна комната похожая и на кабинет и на операционную, в которой вместо стола находилась нечто похожее на ванну и, в которой погруженным по шею в желтую жидкость, лежал сильнообожжённый мужчина. Из приемной ведет коридор в еще три комнаты.

-Спасибо, вы свободны, — произнес лысый мужчина в круглых очках и белом халате доктора, обратившись к посыльному. И не отрываясь от изучения содержимого инфопланшета, бросил в мой адрес: — А вы, Дмитрий, вынимайте все из карманов, складывайте содержимое на этот стол и полностью раздевайтесь догола. Вещи свои скидывайте на пол, он чистый.

-Это что так необходимо? – неуверенно поинтересовался я у него: — “Глупый вопрос – учитывая, что все мои вещи провонялись смрадом и дымом и были испачканы кровью и сажей”.

— Необходимо, — буркнул он, не отрывая взгляд от экрана.

-А что вы собираетесь делать с моими вещами? – насторожился я раздеваясь.

-В постирочную отправлю, — взглянув, как аккуратно я сложил обе куртки на стоящий рядом стул, он поднял глаза на меня и уже более дружелюбно  пояснил: — За вещи не переживайте. Вернуться в лучшем виде, как новенькие будут.

Увидев, что я полностью разделся, положил планшет в карман халата, мое оружие тут же убрал в ящик стола, не забыв  вынуть обойму и разрядить,  и провел меня по коридору в другую комнату:  

-Это “ изолятор”- пока какое-то время побудете здесь, отмоетесь, отоспитесь, а я за это время вас подлечу и понаблюдаю за вами…

-И как долго? – перебил я его, чувствуя нарастающее раздражение.

-А это зависит от вас, — неожиданно жестко ответил он: — И от того как ваш организм пережил ‘’ Поднятие занавеса” находясь в незащищённой среде.

“ Сука!” – зло выругался я и пошел принимать душ.

“ Изолятор” представлял собой большую светлую комнату с высоким потолком, на котором висела камера наблюдения и, как и в остальных комнатах, свет исходил прямо из потолочного покрытия. Огромные внутренние окна  делали ее похожим на аквариум, но в остальном это была самая обычная больничная палата правда без окон на улицу, что, в общем-то, было и не столь критично. Клаустрофобией я не страдал, а созерцать мертвый город не было особого желания. В комнате на стене были регуляторы света, запаха и звука – можно было выбрать и включить музыку, изменить аромат воздуха, например на таежный или морской, включить ионизатор и обогреватель. Из мебели тут стояли три регулируемые кровати с прикроватными столиками, небольшой шкафчик с предметами личной гигиены и полотенчиками, стол с тремя складными стульями и пищевой автомат с утилизатором остатков пищи и грязной посуды. В смежной комнате находился душ, раковина для умывания и обычный унитаз. Ничего лишнего и все функционально.

Приняв с большим удовольствием душ, я надел тапочки, длинный больничный халат который висел в душевой и вышел к ожидавшему меня доктору:

-Простите меня, что заставил вас ждать.

Если честно сказать я, стоя под струями воды, вообще забыл о нем. А была еще и ванна — так лег бы и уснул.

-Дорогой вы мой, если бы мне не нужно было бы составить отчет о вашем состоянии в высшие инстанции,  я бы обколол вас уколами, поставил бы компресс и уложил бы спать. А завтра бы с утра оправил бы нести службу, — с ёрничал он, делая пасы руками, как экстрасенс и, внимательно разглядывая каждый сантиметр моего тела, предварительно  попросив снова раздеться:

-А пока давайте ка вы поведаете мне все и во всех подробностях начиная с того момента как ваш автомобиль въехал в разлом. Хорошо? –  потребовал  он не переставая “ размахивать руками”,

Мне ничего не оставалось, как рассказать все в малейших деталях, а когда закончил рассказывать спросил его какова цель столь пристального внимания к моей скромной персоне. Чутье мне подсказывало, что все не так просто как могло бы показаться на первый взгляд.

Он хитро посмотрел на меня и, наклонившись к самому уху, стал допытываться:

-И вы же и сами обо всем догадались, верно? Мутации, метки ‘’дьявола”, изменения в психике, появление новых способностей. Может шёпот в голове? Вы же разговаривали с ‘’ баюнкой”, с черной кошкой? Вы мне все рассказали и ничего же не утаили?

-Нет, доктор, я рассказал вам все. Даже описал вам свои визуальные и слуховые галлюцинации,- покачал я головой.

-Ну, вот и чудненько! Скрывать вам нечего, да это и не в ваших интересах. Внешних следов я не обнаружил и с энергетической аурой у вас все в порядке. Сейчас осталось еще кровь на анализ взять и, можно будет переходить к лечебным процедурам.  Сделаем МРТ, а на ночь подключим вас к  электроэнцефалографу – посмотрим, что у вас там, в голове по ночам твориться.

Я ожидал, что сейчас начнется долгая и нудная “тягомотина с голой жопой по холодному кафельному полу и обязательным потягиванием кота за яйца” – как это обычно происходит в поликлиниках и больницах. Однако этот доктор действовал крайне профессионально и быстро, но без спешки и суеты — на все про все ушло совсем немного времени. Предварительный диагноз, подтвердился – ушиб локтевого сустава и одного ребра, трещина во втором, совсем слегка ударился головой и, как и большинство бойцов надышался сажей и пеплом. Доктор пообещал, что за три дня все пройдет и буду как новенький. Видя как он, самостоятельно смешивая ингредиенты, готовит мази и составы для компрессов и уколов, не поверить его словам было сложно. Корень мандрагоры, листья зверобоя, вербена и плевра “вшкирка”, кроводерка и пыльца ромашки и еще сто – пятьсот наименований которые он бубнил себе под нос, занимаясь алхимией. Никакой химии! Наверно.… Впрочем, я уже ничему тут старался не удивляться. Потому что это можно было делать бесконечно долго, здесь все было не привычным — как в кино или книжках.

Когда он закончил “варить зелья”, поставил компрессы, уколы и, заставив выпить пару очень горьких настоек, отвел меня  обратно в изолятор.

-Док, как вас звать то? А то вы столько времени потратили на меня, а я до сих пор не знаю ни вашего имени, ни фамилии. Не хорошо это как-то, не по-человечески.

-Лев. Генрих — Лев Фридрихович фон Гален. Лейб-медик Второго имперского дивизиона  Сибирского экспедиционно-исполнительного корпуса ВКНС — Высшего Координационно Наблюдательного Совета. …Для вас просто Лев! – с нарочитым пафосом представился он. Хотя, возможно мне это просто показалось.

-Угу, — растерянно мыкнул я, пытаясь собрать в единую кучку свои разлетевшиеся в очередной раз мозги. И кое- как, собрав, протянул ему свою руку: — Рад знакомству…Лева.

Не знаю, сколько было сейчас на часах время, но меня тянуло ко сну и невероятно хотелось есть. А в комнате стоял пищевой автомат, и я попросил доктора  объяснить, как им воспользоваться. Что он охотно и сделал,  акцентируя  мое внимание на том, что все ингредиенты блюд, похожих на разноцветную пасту, состоят из натуральных продуктов. Но тут же посоветовал — не есть те блюда, названия которых мне не известны. Но это и не обязательно было делать, так как знакомых названий оказалось много и тем более под каждым из них шло описание, из каких продуктов они состоят. И то же самое было и с большим выбором напитков. Я обещал себе ничему не удивляться, поэтому не стал бурно проявлять свой восторг ни от ассортимента, ни от превосходного вкуса. Та еда, которая должна была быть подогретой таковой и была и, разумеется, то, что должно было быть охлажденным —  было охлажденно. Просто выбираешь на сенсорном дисплее блюдо и жмешь на кнопочку и через минуту поднимаешь крышку и достаешь вакуумную упаковку похожую на привычную порцию с ‘’ Доширак”. Ничего сложного… Главное не жадничать.

Перед  тем  как уйти  он принес, по моей просьбе, томик Сапковского, что я прихватил, уходя из дома.

-Любите книги читать? – спросил он меня, с интересом разглядывая ее. Получив утвердительный ответ  и спросив у меня разрешение — ознакомиться с ней в то время пока я буду спать, доктор удалился, активировав замок на двери изолятора.

“ Война войной, а обед по расписанию”, — подумал я, расставив заказанные блюда и приступая к еде. Сегодня на обед был” морс из калины”, “украинский борщ с сухариками, свежим укропом и молодым луком” и “гречневая каша со свиными котлетками”. Вместо хлеба сгодилась паста ‘’ Ржаной каравай с тмином”. А вот полакомится “томатным мороженым с клюквенным сиропом ” я решил в следующий раз. Хотя мне так сильно хотелось поесть  “лакомство из моего детства” но.…Нет, не в этот раз. И никакого спиртного — с “поломанной башкой” это противопоказанно категорически. А выбор то был богатый! ….Укорять себя в том, что где-то там гуляет смерть, а я тут сижу и брюхо набиваю деликатесами мне как-то и в голову не пришло. И о своей семье я вспомнил лишь мельком — один раз и тут же постарался не делать этого больше: “ Мне еще не хватало в депрессию впасть. ….хм. Интересно, что бы сказал Олег — глядя на все происходящее? Наверное, одним из первых записался бы добровольцем в отряд палачей-карателей – отлавливать чиновников и прочую падаль из правительства. Да, сейчас многие бы поступили также. И убивали бы, убивали бы не покладая рук, без сна и усталости. Нет, не убивали бы, а казнили бы! Мучительно, сантиметр, за сантиметром медленно сдирая  с живых кожу — также медленно как эти нелюди убивали нашу Родину. Ну, ничего, Олежка, спи друг спокойным сном – время возмездия наступило. Мы отомстим, обязательно их переловим и покараем – за всех, за все, за нашу Страну. Это все еще наш дом – мы останемся в нем жить, а они умрут. …Всевышний, услышь меня. Я благодарю тебя, за то, что ты внял нашим мольбам. Продли милость твою к знающим тебя и правду твою к правым сердцем.  Да не наступит на нас нога гордыни, и рука грешника да не изгонит нас:  там пали делающие беззаконие, низринуты и не могут встать. И Ты обратил сетование мое в ликование, снял с меня вретище и препоясал меня веселием, да славит Тебя душа моя и да не умолкает. Господи, Боже мой! буду славить Тебя вечно. Благодарю тебя и смиренно принимаю то, что ты выбрал меня быть оружием в твоих руках. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Буду радоваться и веселиться о милости твоей, потому что ты призрел на бедствие мое, узнал горесть души моей  и не предал меня в руки врага; поставил ноги мои на пространном месте. Так, благость и милость твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Всевышнего многие дни ”.

После сытного обеда я приглушил свет в комнате и улегся спать в очередной раз, отметив для себя — как же все тут  продуманно и комфортно все устроено, и вероятно стоило безумно больших затрат. А также я предположил, что я увидел сейчас только часть больничного комплекса — ведь где-то должны были быть и общая палата и кабинеты для специалистов и процедурные комнаты и прочее-прочее из чего состоит каждая больница. Доктор Гален ведь сам говорил, что раненых и тех, кто нуждался в медицинской помощи, было много, а здесь за весь день я увидел лишь двоих. …А потом, во всем, что я увидел, было что-то необычное – какое-то чуждое. Я попытался представить себе из какой страны могли бы завести все это оборудование, где могли бы изобрести такой пищевой автомат и кто мог бы быть композитором музыки, которая тихо играла в комнате в качестве музыкального фона…. Но все мои размышления закончились ничем и я незаметно для себя уснул.

“ – Александра, егоза-дереза, ну-ка вылезай из машины. Еще не ревень час коней испугаешь или амбар опять порушишь.

-Ну, тятенька, родненький разреши еще маленечко. Я обещаю более не ускорять ее и сигнал торбасы не включать. Ну, пожалуйста, пожалуйста…

-Что милый Митя, трепетно на душе видеть, как она взрослеет и становится прекрасной кыз рода ЯШ МУРЗА? Ты можешь гордиться ей – вся характером в великого бабай Тита пошла, а дерзости с тебя пример взяла.

-И столь же статная и прекрасна как ты,  любимая хайне! Но сердце мое полниться  беспокойством – что если и она однажды  откликнется на большой призыв? Станет ли она батыр сугышчы или сгинет в Заземельях бесславно? Не хочу я для нее доли такой, юна больно и озорна – первый же лютый гыйфрит на куски порвет и не подавиться. Уж лучше бы пошла как ее мудрая асанне Клара в науку, а не совала нос в военное ремесло и политические сношения.

-Успокой душу свою, Митенька – тебе не удержать ее и не тебе решать, коль воля Всевышнего на то будет. …Завтра ведь ты и сам в ставку  хана летишь – верно? Гонцы говорят: “ всех ортжи отозвали и за воеводой  Кузнецким послали “ – неужто  война опять случиться?

-Да! Правитель собирает всех на курултай — из ВКНС призыв пришел. Славная битва намечается! …А где ихтирамлы мурза Тит, почему я его сегодня на утренней трапезе не видел?

-А разве он тебе ничего с вечера не сказал? …Ах, да – прости меня. Ночью нежданно хава корабле пушечный за ним пришел – погрузили  его ‘’ Владыку” и вместе с лучшими нукерами из дружины и механиками отправился в Грустину!  Просил в ноги тебе кланяться и не серчать,  что спешно покинул не попрощавшись.

-Вот как. Погода не для лета – гроза будет. Добрались бы они без оказий. …Сашка, ядреный пень, не смей включать автопушку без ротации и оставайся всегда со мной на связи. …Эх, ей бы еще с курчаклы играть и жеребьим кобылам гривы заплетать, а не бегать наперегонки с ветром. Ну что мне с этой лисой семихвосткой делать, хоть хворостиной моченой лупи, а все равно будет вдаль глядеть и о длинном пути мечтать. М-да, учеба в университете ничему ее не вразумила — видать пора приданное  готовить и жениха достойного искать, пока от рук совсем не отбилась…  

— Митя…Митя……Дмитрий…..Дмитрий……Девятый! Девятый просыпайтесь – пора уколы ставить”.

-Доктор, вы разбудили меня в самый неподходящий момент, — недовольно ворчу я и, с трудом возвращаясь в реальность ото сна, накидываю халат и сую ноги в тапочки.

-Ничего, ночь длинная и вы еще успеете досмотреть и этот сон и все остальные – мне нужно лишь сменить вам повязки и поставить укольчик, — добродушно говорит доктор и тянет меня за собой.

В операционных царит полумрак и тишина – половина ламп погашено и лишь в комнате с обожжённым мигая лампочками, мерно гудит аппаратура.

-И что же вам снилось на этот раз? – интересуется доктор, колдуя надо мной.

-Не знаю Лев, сказка какая-то. Лиц не различишь – только голоса. Чей-то малопонятный разговор — вроде бы как кто-то обсуждали будущее какого-то ребенка, — спешу я пересказать ему свой сон, но содержимое его с каждой минутой рассеивается словно туман: — Помню только имя – Саша, Александр или Александра.…Нет, не знаю точно – девочка это или мальчик.

Я гляжу, как он заканчивает со мной возиться и с довольным видом убирает за собой склянки и инструмент и, с легким недоумением отмечаю, что у него с чего-то такое приподнятое настроение:

-Доктор, что-то случилось?

-Все прекрасно Дмитрий, не волнуйтесь, —  перебив меня, отвечает он, уходя от прямого ответа и продолжая чему-то улыбаться неожиданно спрашивает: — Давайте вместе поужинаем — я сильно проголодался, да и вам пора подкрепиться. Как говориться — Медикус курат, натура санат.

“ Врач лечит, а природа исцеляет!” – вспоминаю я древнее изречение – кажется, с латыни и молча киваю головой в знак согласия.

Я выбираю “травяной чай с лимонником” и “ козий творог со сладкой пудрой и сметаной”. Лев Фридрихович тоже набрал себе  и мы, расположившись за столом, приступили к ужину и завели разговор о монстрах вселенной Сапковского. Как оказалось, доктор успел бегло просмотреть книгу, пока я спал и теперь с живостью дискуссировал о реальности таких существ. За разговором мы покончили с едой и, развалившись на кроватях, плавно перешли к обсуждению существ, которых я встретил уже в нашем мире:

— Вы назвали черную тварь “баюнкой”, вам уже знакомо это существо? Расскажите мне все, что вы знаете о ней.

Он ненадолго задумался и удобнее усевшись, начал рассказывать:

-Существо что вы мне описали, подходит под описание только одному семейству — Баюнам. Это несколько видов и подвидов и все они от больших до малых похожи на кошек. “Баюнка” сильное, быстрое и ловкое существо, приходящее из нематериального мира при переходе обретает полу материальное тело и, как и все остальные, является злобным и коварным хищником. Однако были и такие случаи, что оно не нападала, а наоборот выступала в роли защитника. По каким критериям она делала свой выбор остается неясным, так как контакты с ней в большинстве случаев заканчиваются смертью. Сами понимаете кого. И смерть наступает от обширного кровоизлияния в мозг. Отсюда и считается что свою жертву она, таким образом, и убивает – “убаюкивает”. Но может  использовать и свои острые клыки, четыре верхних и два нижних, острые очень крепкие когти на лапах и три своих хвоста, на концах которых в бою она выпускает крюкообразные коготки. Чем являются длинные наросты на ее шее и загривке не известно. Увы. Вы говорили, что у существа, с которым вы повстречались, было два красных глаза? Скорее всего, вы не заметили у нее еще четыре или она держала их закрытыми. Они черного цвета и служат ей предположительно для обнаружения биополей других живых или неживых организмов мира, в котором она охотиться и имеющих иной спектральный цвет. А вот обнаружить ее в отличие от большинства других существ, включая тех, что обитают в самых крайних божественных или инфернальных мирах практически невозможно. У нее острый слух и обоняние, развитая интуиция и ум, крепкая кожа поглощающая свет и ускоренная регенерация — идеальный сумеречный охотник! И кстати, “ Баюнка” одно из немногих существ, кто активно использует аномалии ‘’разлом”. Как она определяет координаты обратного выхода остается загадкой.

— Значит идеальный охотник. Или идеальный наблюдатель! …А может надзиратель?! – озвучил я вслух внезапно появившуюся догадку. И решив  сложить пазлы в единую картину спросил: — А зачем ей было проникать в мой сон и подсказывать, что я должен сделать? И кого я должен искать?

Он задумчиво протер платком свою лысую голову и немного помолчав, ответил:

-Интересный вопрос и вероятно, что ответ скрыт в вас самом. Предлагать вам искать “иголку в стогу сена” – это не логично и она бы не стала этого делать. Значит, вам надо самому о чем-то вспомнить – поискать в глубинах своего подсознания.… Вот только “почему она вас выбрала” – это как раз тот неизвестный фактор, о котором я уже говорил. Тут уж извините меня, но я вам помочь ничем не смогу.

-А что из себя представляют шестипалые?

-Скребуши? Ваши товарищи, кажется, уже придумали им новое название – спиногрызы! Хм. Премерзкие создания, трусливые и злобные, со слабыми телепатическими способностями и склонностью к звукоподражанию. Предполагается — что связанны они между собой в один коллективный разум. Охотятся в одиночку, реже парами, но вблизи гнездовищ или во время кочевания сбиваются в стаю. Так что, не смотря на свою экипировку и вооружение, не стоит без лишней надобности лезть в их логово даже малой группой. Свою жертву они могут преследовать без устали, постоянно донимая ее и выматывая, все время, оставаясь в тенях – и когда та ослабнет, то внезапно нападают со спины и, крепко удерживая ее четырьмя своими передними лапами, задними начинают быстро сдирать одежду и плоть, оголяя, таким образом, позвоночный столб. Ну и как вы уже догадались — выдирают позвонки и добираются до спинного мозга, – которым и питаются. Если смогут найти человека с разбитым черепом, то поедают и головной мозг. Убить их крайне сложно, так как они достаточно быстрые и верткие создания, высоко прыгают и очень хорошо умеют взбираться по отвесным стенам на большую высоту, — он снова задумался и видимо ничего не вспомнив спросил: — Ну что я удовлетворил вашу любознательность?

— Хорошо, спасибо Лев! Однако у меня есть еще один вопрос к вам. Вы знаете молодую женщину по имени Ирина? Она была у нас врачом и под ее наблюдением мы проходили подготовку.

-Ирина? Ирина, — задумался он и, помотав головой, достал планшет и начал быстро листать, просматривая страницы. Остановился на одной и снова помотал головой: — Нет, не это. …Вот, нашел. Ого, так значит вы из механизированной группы — высший приоритет! …Вам мой почет и уважение! …Так. Программы подготовки – АБ и А9, ВП. Обучение завершено на предфинальной стадии. Активация заключительного  психологического триггера не произошла по непредвиденным обстоятельствам. Допуск к боевым операциям рекомендован под особым контролем членов наблюдательного совета и сотрудников  лекарского отделения. Стандартный отчет и ничего  настораживающего в нем нет… Так, вот это уже интересно. Имена исполнителей и кураторов  закодированы  криптографами “ Дев милосердия” – узнаю их код.  Возможно, что только они и знают какова судьба  вашей Ирины. … На этот раз “ Поднятие занавесы” для всех союзников оказалось неожиданностью, состоявшейся раньше запланированного срока, и  все подготовляемые группы не прошли финальную активацию. Но, слава Всевышнему контроль над ситуацией не был утерян и потери в нашем секторе не вышли за пределы  запланированных норм. Мы все превосходно справились с “переходом” и началом активных действий. Особенно вы, Дмитрий. …Но, что это я вас нахваливаю раньше времени — вы “темной лошадкой ” были на начало призыва и вами уже тогда заинтересовались люди из КНС, а теперь и сама Благочинная обратила свое внимание. А это, скажу я вам прямо — очень нехорошо.  

-Лев, прошедший день был самым долгим в моей жизни — я столько много увидел, что перестал ощущать реальность происходящего. Скажите мне — я сплю или сошел с ума? Кто вы такие? Кому я служу? Что мы вообще здесь делаем? Почему все так боятся этих девиц милосердия? Я не глупый человек и могу поверить в самые невероятные вещи… Мне важно сейчас понять — стоит ли мне верить своим глазам, важно понять, где реальность, а где сон. И тогда уж поверти —  я сам выберу, кого мне опасаться, а кому бояться придется меня.

-Дмитрий, а вам ни кажется, что вы сейчас не в том состоянии, что бы искать ответы сразу на все свои вопросы? Всю прошедшую ночь вы глушили боль в вашем теле только адреналином и держались на силе собственного духа.  Да и сейчас вы еще не до конца отошли от шока. …Да, несомненно, вы сильный человек, если пережили без особых последствий для себя ментальные атаки существа из другого мира. Но не пытайтесь перегружать свой организм сверх меры – сломаетесь, и медицина бессильна будет вам помочь. Я как врач настоятельно рекомендую вам отдохнуть хорошенько и эта комната прекрасное на то место.

-Если ваша диагностика не обнаружит во мне никаких отрицательных последствий то.… Не рассчитывайте, что я здесь буду валяться и коптить потолок, пока там мои товарищи рискуют своими жизнями. Там, за стенами, осталась моя семья, мои друзья и родственники.…Там гибнет мой мир…мой город… мой дом.

Он тяжело вздохнул и укоризненно вскрикнул:

-Не будьте глупцом, вы — оператор тяжелой боевой машины и если вы не сумеете с ней создать нейросвязь то станете бесполезны. Вас просто отправят в фильтрационный центр и на этом и закончатся все ваши поиски и душевные метания, — он вышел из-за стола и сухим тоном произнес: — Подумайте, какие силы стоят за всем этим и, какое высокое доверие вам оказали. …Перестаньте забивать себе голову всякими ненужными мыслями и ложитесь спать, а я сейчас вас подключу к аппарату и поставлю еще укол, что бы крепче спалось и что бы ваши кости быстрей срослись.

Через полчаса я уже лежал в кровати с подключенными к моей голове датчиками и размышлял, подводя итог дня. Выводы для меня оказались не утешительными – Чем больше я задавал вопросов, тем меньше получал на них ответов. По крупицам, мелкими фрагментами и слишком медленно складывалась картинка. И это меня огорчало: — “ Информация поступает быстрее, чем я успеваю ее обработать и принять. И это недопустимая роскошь — промедление, в то время когда все так стремительно вокруг происходит и меняется. Жаль, что наша учеба так внезапно прервалась — получи мы вовремя все необходимые знания сейчас было бы гораздо легче ориентироваться в информационных потоках. …Однако доктор прав – мне нужны силы. Без них я просто перегорю и стану беспомощным. А это значит, что мне придется смириться, хотя бы на время и попытаться осознать то, что уже есть. ….Мне надо найти эту киску — баюнку”.

Ночь прошла без сновидений, и я отлично выспался. С утра доктор Гален заглянул ко мне, что бы забрать электроэнцефалограмму, сменить повязки, угостить очередной дозой микстур и уколов и сообщил мне приятную новость, что мое обследование не выявило никаких “следов порчи” и процессы восстановления моего тела протекают гораздо быстрее, чем он ожидал:

-Сегодня вы еще побудите здесь, а завтра я выпишу вас, если не поступят особые распоряжения.

После завтрака и до обеда я провалялся с книгой в руках, а в обед началось столпотворение – привезли сразу нескольких тяжелораненых, которых оперировали сразу две бригады хирургов до самого позднего вечера. Вечером прибежал взволнованный Сергей — я видел как он о чем — то бурно спорит с медбратом, но его не пустили ко мне. А поздней ночью доставили еще одного тяжелораненого – женщину из подчиненных Благочинной.

-Письмоводительница  правосудия, сестра Нане, — рассказал мне медбрат, который пришел вместо доктора Галена: — выехали утром на переговоры, и попали в засаду – разведке удалось вытащить ее только сейчас.  Судебная викария сестра Инна и эконом-приоресса сестра Вария предположительно погибли вместе с пятью товарищами, состоявшими в их охранении.  Нарушено “ Согласие” — а это неслыханное святотатство и дерзость… Черная неблагодарность!

— Подробности знаешь?

Он мало что мог рассказать, так как знал только- то о чем шептался медперсонал. Но и того что он рассказал мне хватило хотя бы приблизительно сложить картину разыгравшейся трагедии.

Выяснилось, что в  аэропорту окапались военные, а вчера вечером с ними вышли на связь и предложили переговоры и те согласились встретиться. Но ночью на очень низкой высоте прилетели три вертолета и планы  в одностороннем порядке поменялись. С утра наши вновь с ними связались, что бы получить подтверждение достигнутой договоренности и получили  разрешение.  Но на подходе по ним внезапно открыли огонь из всех стволов.

“Судя по титулам и чинам — девы были не простыми сестрами и ехали уже, будучи уверенными в том, что те, кто засел в аэропорту проявят благоразумие и сдадутся. …Что же пошло не так? Кто-то один случайно или из страха выстрелил, а затем и все остальные открыли огонь? Возможно, но маловероятно. Иначе нашим дали бы возможность сразу же вывезти тела раненых и убитых – по любому стороны связались бы после этого инцидента по радиосвязи для получения объяснения и принятия извинений, а переговоры возобновили бы сразу же. Или кто-то прилетел из высших чинов и перехватил командование? Скорее всего, так. И если он приказал открыть огонь по делегации переговорщиков – значит он или слишком глуп, что не редкость, и не понимает с чем имеет дело или слишком умен. То, что вертолеты летели на малой высоте — уже косвенно этому подтверждение.…Хотя, отдавать приказ открыть огонь —  само собой  проявление не далекого ума — эти самым он сжег все мосты к примирению. …Но нельзя скидывать со счетов предположение, что он хорошо обо всем осведомлен и рассчитывает отсидеться — выжидает время. Для чего? Ждет подкрепления? Откуда? И что он намерен делать дальше, без разведки? За пределы аэропорта, подступы к которому, скорее всего, заминированы, его люди не выйдут – сразу же погибнут или от руки наших товарищей или в когтях тварей. Вертолеты будут сбиты сразу же, как только появятся на окраинах города. Не помогут ни дроны, ни робототехника. Помимо военных в аэропорту еще сотня человек из персонала и до тысячи  тех, кто пытался улететь. Даже если предположить самое худшее что могло там происходить в первые дни – в живых могло остаться человек пятьсот как минимум. Это много так как пища и вода у них не бесконечные — значит продеться выбираться на их поиски. А это не проблема под прикрытием вертушек зачистить окрестные многочисленные деревни, садоводческие общества и окраины Прокопьевска. Не знаю, с какими опасностями они там могут столкнуться, но предполагаю, что тварей там должно быть гораздо меньше. … Это  относительно безопасно и добыча будет богатой. Урожай собран, и подполы с подвалами забиты под завязку. В частных домах раздобудут и все остальное необходимое для  повседневного быта. …  Да и до первых заморозков проблем с тем, где взять воду не будет – наберут в деревнях в цистерны пожарных машин. Ну а с приходом холодов будут топить снег — главное, что бы зима была снежная. Так, с бытовыми вопросами разрешили… Проблем с ГСМ тоже не должно быть – авиационный керосин найдут в аэропорту, топливо для наземной техники и генераторов наберут на ближайших автозаправках и нефтебазе … в Спиченково или Калачёва? Не помню. А неподалеку есть еще и база для ремонта и перевозки тяжелой техники. …Радиосвязь  и системы слежения есть… Удобно  же они расположились  — я бы так же поступил и держал бы оборону там бесконечно долго.  Главное что — бы хватило боеприпасов, и люди не сошли с ума и держаться как можно дальше от городов – которые сейчас превратились в смертельную ловушку для всего живого. …А что дальше? При отсутствии центральной власти выжившие начнут сбиваться в банды и будут пытаться организовать общины. И тут преимущество будет у тех, кто обладает большей военной силой и знаниями. А вот каким будет это общество зависеть будет лишь от личных качеств самого главаря общины. Сделать из зверя человека гораздо сложнее, чем человека превратить в животное. Последние десять лет прожитых в этой Стране тому отличное доказательство – когда десятки миллионов, в общем-то, неплохих и думающих людей деградировали до уровня блеклой биомассы. Которая ни на что уже не реагировала и, ничто ее более не могло потревожить. Жила по принципу ничего не вижу, ничего не слышу и ничего никому говорить не хочу”, — я налил себе горячего кофе и, глядя через стекло своей палаты на то, как хирурги борются за жизнь сестры, продолжил размышлять: “ Медбрат сказал, что предположительно погибли еще две сестры. Значит разведчики не нашли их останков или среди погибших не смогли опознать? Вероятно, если они сильно обгорели или не было возможности пересчитать все тела. Но если машина сгорела, то где обнаружили раненую? Тем более что  я увидел и не почувствовал следов указывающих на это? …. А что если сестры не погибли? Вокруг аэропорта открытые места – спрятаться просто негде, а уйти не дадут снайперы.  … Взяли в плен?…Хм. Подлость людская даже на краю пропасти не знает своих границ.  Еще одно доказательство тому, что прогремевшие выстрелы не были случайностью, и никто не собирается возвращать их – даже после того как под пытками выведают из них всю информацию. …Ну что же если враг не оценил нашу добросердечность, то пусть готовится познать всю ярость нашего негодования. …Вот только чем вас оттуда выкурить?”

Я рассмеялся, когда внезапно осознал, что у меня уже готов ответ на этот вопрос. Решение было непростым и чертовски  дерзким и жестоким, но это было наилучшим разрешением  вопроса. Сегодня жизнь моих братьев и сестер стоила  несоизмеримо выше, чем жизнь тех, кто сам добровольно привел этот ад в мой город, на мою землю и ради всего, что было мне дорого, я был готов пойти на любой риск.  “Справедливое возмездие должно стать неизбежным наказанием виновным”.  Но для воплощения этого плана, если я учел все ошибки, мне еще предстояло многое сделать – что могло бы не понравиться командирам и самой Благочинной. Один шанс из тысячи, что я не ошибся и десять из десяти на победу без какого либо риска для других…кроме меня.

 Довольный собой я лег спать —  даже не дождавшись, когда  из изолятора уйдут две разговорчивые молоденькие  санитарки пришедшие делать влажную уборку. Правда, я ни слова не понял, что они говорят, а они не понимали меня. … А  рано утром меня навестили доктор Гален с Сергеем. Пока доктор проводил осмотр и составлял последний отчет, я узнал, что операция закончилась успехом, и жизни раненой сестры больше ничего уже не угрожает.  Ну а я могу забирать свои выстиранные вещи и “катить на все четыре стороны” —  с условием, что первые несколько дней не буду перенапрягать свои косточки и вообще —  буду беречь себя. После этих слов он ушел, а мы с Сережкой расположились за столом позавтракать  и поговорить. Точнее завтракать буду я а он выпьет чего ни будь ‘’ холодненького” и вкратце введет меня в курс дела. Разговор оказался долгим и первое что я от него узнал, было столь невероятным, что я даже чуть не поперхнулся от такой новости. Как оказалось, мы служим некоему Высшему Совету Миров, точнее сказать сразу же обеим высшим силам – сторонам Света и Тьмы.  И то, что сейчас происходит в нашем мире это совместная их операция при поддержки “ всего лишь 36 миров нашей планеты”. Дела, творимые в нашем мире, привели к нарушению некой мировой гармонии и баланса сил и стали представлять большую опасность для близлежащих миров и рвали пространственно-временные границы…. Что бы предотвратить глобальную катастрофу —  виновников решено было наказать. Как говориться “отсеять зерна от плевел” или “прополоть сорняки на огороде” или как по- нашему ‘’ принудить к миру и согласию”  во всех странах одновременно. Сколько при этом погибнет людей нашего мира, значения для  ответственного за мероприятие Координационно Наблюдательного Совета не имело.  Мы лишь должны были эвакуировать  из крупных населенных центров максимальное число тех, кого признают  “чистыми” и всех детей от года до трех лет. То есть, подразделения ВС КНС собирают всех выживших людей в городах, кого найдут, и доставляют в фильтрационные центры, где ‘’ по делам их и путям их’’ представители “небесной канцелярии”  судят и выносят приговор. “ Крайнее вылюдье ”  разрешено уничтожать на месте. Других “ порченых” и всех “чистых” переправляют через порталы…. Наверное, распределяют в других мирах, для всеобщего планетарного баланса. Ценность жизни “чистых” велика столь же ‘’ как наша” а жизнь ‘’ порченных’’ ничего не стоит. Но если “чистые” оказывают строптивыми или встают на защиту “порченных”, это касается в основном армии и прочих силовых структур’’ то в их отношении разрешено применение любых средств, в том числе летальное оружие.  В случаях применения летальных средств рекомендовано  использования огнеметного оружия,  а после  завершения операции  необходимо уничтожать тела. ‘’ Честные и добрые  овцы, и бараны, защищающие ценой своей крови и жизни  монстров  — не достойны снисхождения и должны быть освежёваны!”

“ Пожалуйста, позовите мне доктора или скажите, что я все еще сплю!” – думал я, внимательно слушая Сергея в попытке ничего не упустить и одновременно не подавиться “ сырниками с вареньем из юрги и ежевики” когда он слишком сильно начинал засыпать меня фактами, граничащими с фантазией безумца или сказочника.

-Сергей, прости, ты сам- то отдаешь отчет тому, что ты говоришь? Я лично предпочитаю думать, что все это устроили какие- либо масонские кланы – мировое правительство. Они же хотели почистить территорию и оставить в живых около пятьсот миллионов – вот и устроили этот “конец света”. Тем более учти что мы — то  с тобой начали проходить программу подготовки еще за месяц до того как это началось, а этот торговый центр так вообще поставили на реконструкцию еще весной. Неужели ты думаешь, спецслужбы не заметили, что кто-то скупает  экспериментальное оружие, боевую технику, супер современное оборудование, продукты питания со складов стратегического запаса и прочие ништяки? Без поддержки спец служб и масонов никто не смог бы даже чихнуть.

-Дима, я понимаю, что ты мне не веришь. Да я порой и сам не верю, тому, что услышал и увидел. Но… Я ведь даже и половины тебе не рассказал – не смог. Понимаешь тут все так сложно и невероятно устроено, что уже от одной мысли начинает пухнуть голова. Но я ведь не ты — я простой мужик, бывший опер ФСБ…. А вот ты- то философ и мыслитель – тебе проще понять нелогические вещи и связать между собой несовместимое, понять суть и увидеть природу движения. Я даже более, честно скажу тебе, что порой я смотрел на тебя и задавал вопрос: Кто же ты такой? …Ты такой же, как Циклоп или Ирина – не от мира сего.

-Не говори глупости, —  вспылил я: — Я такой же, как и ты – продукт нашего мира. Я хорошо помню своих маму и папу, своих дедушек и бабушек. Я помню детство, школу, армию. Я помню Советский Союз и то, как и кто его убивал. Я видел своими глазами, как погиб Старый Мир. …

— Это могли быть ложные воспоминания, искусственно внедренные в твое сознание.

-И кем же это интересно спросить? И что важнее всего — когда?

-Давай предположим, что твое внедрение в этот мир произошло на кресле в ‘’ пыточной”. Что ты на это скажешь? – хитро прищурив глаза, спросил он.

-Возможно.… Но это твоя очередная глупость. Ты ведь был у меня дома, видел мою супругу. Хочешь сказать, что они тоже не реальны — подставные жена и сын?

-Да, это я и хочу сказать. ….Тем более вспомни, когда ты рассказал мне о том, что начал чувствовать к ними отчуждение. Жена тебе изменила, но ты даже не обратил на это никакого внимания, но обратил внимание на то, что на ней были чулки. Про сына ты вообще никогда не рассказывал. И про своих живых друзей никогда не говорил – вспоминал только мертвых. А когда мужики обсуждали женщин, ты никогда не принимал в них участия. Никогда не рассказывал где и кем работал. Зато только ты один видел тех существ и людей, которых никто  из нас не встречал ни разу. Мы улыбались, слушая тебя, а вот Федор с Ириной никогда этого не делали и всегда внимательно прислушивались к твоим словам. Почему? Может потому что между вами больше общего,  чем с остальными.

-Да, да, сейчас ты досчитаешь до пяти, щёлкнешь пальцем, разбудишь и, дав подписать показания, уведешь в камеру. Верно  гражданин капитан? Ну, все, поймал ты меня, расколол, молодец, готовься новенькие погоня примерять, — холодно пошутил я недобро глядя в глаза Сергею.

-Не верно, — обижено пробубнил он и тяжело вздохнул: — И уже не капитан я вовсе. И…я к тебе как к другу,…помочь хотел.

-Лучше бы помог проснуться. …. Ладно, не обижайся, извини. Голова итак раскалывается — так ты еще добавляешь. Никак не можешь избавиться от своей профессиональной привычки загружать людей? Ты читал мои статьи и книгу мою читал — сам же хвалился, что нашел меня именно ты. А теперь что же получается что я не реальный человек – пришелец из созвездия Ориона?

-Извинения принимаются. Только ты не ерничай больше, а сам хорошенько над всеми странностями подумай. В твоих рассказах и статьях было много чего …что, потом случилось. Твои “предсказания” заинтересовали мое руководство и, мне на стол попала толстая такая папка с твоим досье, в котором было все про тебя и твоих предков. Оказалось, что и они были не простыми людьми и находились “под колпаком” у спецслужб.  А потом ты пропал на целый год – никакой активности в сетях и ни одной статьи где-либо. Мы уж там предполагали, что ты умер — но тут в продаже появилась твоя книга с новыми  рассказами и полностью переработанными старыми.  А спустя несколько дней со мной связались “странные” люди и сделали предложение, от которого нельзя отказаться — они тоже интересовались тобой и при этом хотели, что бы вся поступаемся информация дальше меня никуда не уходила.

Я убрал со стола и, дождавшись, когда уйдет медбрат — который принес мои вещи из чистки, стал переодеваться  и продолжил разговор:

-И  добросовестный исполнительный офицер ФСБ пошел на сделку без благословения своего начальства? И чем же они тебя подкупили? …Во сколько ты себя оценил? Ну-ка, ну-ка, не спеши, дайка подумаю — это произошло как раз после того как тебя с детьми внезапно покинула жена, дети начали капризничать  а ты впал в депрессивное состояние и взялся переосмысливать свои взгляды на жизнь. Пробудился что ли?  Осознал, что жизнь дерьмо, а правительство что совы не те, кем кажутся? А может наконец-то у тебя совесть проснулась —  о чести вспомнил?

Он достал из нагрудного кармана небольшую вырезанную из кости фигурку свернувшийся в клубок лисы с одним поломанным ухом и с грустью  глядя на нее произнес:

-Этот талисман мне подарила моя дочка на прощанье.… Уже тогда я почувствовал, что больше не увижу своих детей снова. Нет, как раз за них- то я был полностью спокоен, — он тяжело вздохнул и выдавил из себя: — Неужели ты думаешь, что мы там все одни мерзавцы и подонки?

Я уже полностью оделся и налив себе еще один стакан кофе сел напротив:

-Прекрати, — твердо сказал я не испытывая никакого желания ему сопереживать: — Не будь ты моим братом и другом я бы набил тебе морду  сразу, как только ты признался, что ты фсбшник. Гибель нашего мира и кровь всех наших сограждан лежит исключительно на вашей совести. Ты и твои коллеги, сотрудники МВД и военнослужащие – вы повинны во всем.…Только вы! И ты даже не представляешь — насколько сильно я презираю вас за это. Нет, сука, я бы вас даже судить не стал, а сразу же пустил в расход. Миллионы наших сограждан умирали здесь, на этой “войне”, пока вы воевали где-то там, на чужих войнах – ради интересов наших врагов. Мои родители умерли, моих друзей и любимых здесь убили…Мое Государство, мою Родину грабили и насиловали.…А вы…Вы  равнодушно на это смотрели и даже не пытались ничего предпринять,  что бы остановить этих  выродков. Вы ведь все знали, были в курсе всех происходящих процессов  и были в силах выполнять свой долг. Это же была единственная ваша обязанность перед народом, перед Страной…Ничего от вас более не просили, не требовали кроме одного — защищать нас. ….Вы обязаны были делать то единственное ради чего вы жили, служили – быть  защитниками. …Почему я должен был прощать вас? Почему я должен понять вас? Разве можно простить тех, кто предал, кто нарушил священную клятву? Подумай, Сергей, смог бы ты простить подлость и предательство, смог бы ты простить тех, кто так  верно и преданно  служил убийцам родных тебе людей?!  Нет, не смог бы…и я не могу. Однако Высшие силы выбрали нас обоих быть исполнителями их воли и поэтому мы здесь, а не там, на улице и поэтому ты мой брат и я разговариваю с тобой, а не целюсь тебе в лоб. Я должен доверять тебе …должен простить тебя. …Но если я хоть раз почувствую, что в твою душу вползла скверна – я убью тебя без промедления.

Я был зол, на него, на себя, на Бога.…В моей душе  вспыхнула и забурлила ярость – адским огнем выжигая из меня всю человечность. Перед глазами проносилась вся моя жизнь, я слышал голоса давно умерших, видел их глаза, слезы, улыбки. Я видел, как началось падение моей страны в пропасть и, как она облепленная бесами долго летела в нее, со стоном обливаясь кровью. А десятки миллионов ее граждан стояли, смотрели и смеялись ….И даже когда она упала бездыханная они смеялись, тыкали в нее палками – не понимая, что ее гибель стало  приговором им. А потом, когда их по одному, десятками, сотнями перемалывали в “мясорубках” они вдруг вспомнили о той кого собственными руками убили. Осквернили и распяли – как иудеи распяли Христа. Богом избранный народ убил сына Бога. Я долго в это не мог поверить, не мог этого понять – это не укладывалось в моей голове. А потом я все понял – когда увидел, как “советские люди” убивают Советский Союз. То были не люди – то были бездушные и бездуховные твари – безмозглые выродки. Им никто не помешал, и они придумали себе новое ‘’ государство” и даже вытащили из каких-то богом забытых архивов  пронафталиненное имя для нее – Россия! Но вскоре они и это псевдо государство возненавидели и пустили под нож – расчленили на множество мелких. Для которых даже не смогли придумать никаких названий и поэтому обозвали просто – федеральными округами. И в каждом округе выбрали себе правительство. А потом и это им надоело, и они стали объединяться – ‘’ огнем и крестом”, воевать друг с другом.  От добра — добра не ищут! – говорили наши предки. Но, наши предки были человеками, а ни выродками, были патриотами и знали что такое совесть, честь, гордость. …Не гневите бога, не оскверняйте святое!- говорили им умные люди. Но, безмозглые выродки продолжали и дальше смеяться и дуреть. И Бог обратил на них свое внимание. И теперь меня разрывает ярость, и я смеюсь, зло ликую. …… Но разве этого Я ХОТЕЛ, ХОЧУ?  ….А теперь я стал бросаться на своих товарищей. Не хорошо это, не правильно. Мы уже потеряли много хороших людей. А сколько нас останется в конце живых? Ради чего? …….Но точно не ради себя.

Мы молча сидели так несколько минут пока я ни сказал:

-Я никогда не считал, что в силовых структурах не осталось порядочных людей. С моей стороны это было бы глупостью так думать. Но это не снимает с вас ответственности за случившееся, а наоборот лишь отягощает вашу вину.  Вы должны были бороться до конца, до последней капли крови, пока вас было много и пока вы были организованы. Но, вы сложили оружие, и ушли, добровольно отказавшись от своего долга. Вместо того что бы побеждать стоя вы выбрали умереть на коленях ….А впрочем, какое это уже имеет сейчас значение. Извини брат, я не должен был все эти слова говорить …  Справедливость Высших сил не знает  границ,  а их гнев  не ведает милосердия. При всем желании уже ничего не исправить – пришло время воздаяния! Теперь наша очередь  нести на Голгофу этот тяжкий крест и уводить за собой тех, кого можно еще спасти. Боюсь, Сережка, мы на этой войне потеряем свои души или погибнем сами. Готов ли ты хотя бы в этот раз выполнить свой долг?

Он посмотрел на меня, убрал талисман и протянул руку:

-Спасибо тебе брат за откровенные слова… Наверно тебе нелегко было жить с этой болью все эти долгие годы глядя на всех нас…. Сжимая кулаки и сдерживая ярость в бессилии что-то изменить. …Ты ведь с самого начала знал, чем все закончиться, ведь правда, же, знал, что это случиться?

Что я мог сказать человеку, у которого  в глазах стояли слезы.…Сделать ему еще больнее, что бы он еще сильнее ощутил, что он живой или подбодрить …зачем? Я лишь молча и крепко пожал ему руку, глядя прямо  в его глаза. Не надо слов, достаточно одного открытого взгляда, что бы человек понял все. Глаза – зеркало души, в отличие от слов они никогда не обманывают.

-Так кто же ты  все- таки такой? —  произнес он, когда мы вышли в приемную и уже собирались покинуть  больницу.

— Я человек, рожденный женщиной, сын своей страны и горжусь этим!  Ну а теперь давай, пошли, покажешь мне, что тут да как устроено.

-Да, конечно. Тебя надо вытаскивать с этого курорта, а то иж ты в комфортной палате отлеживаешься – пока мир в тартары летит. Только я должен тебя вначале предупредить, то есть спросить. Ты почувствовал головокружение и тошноту когда мы на территорию въезжали и тут, внутри? – оживился он.

“ Хм. Вопрос с подвохом. Значит, на въезде не было по соседству никакого разлома и признаки его присутствия не были следствием моего болезненного состояния. Догадываюсь. Но дай-ка послушаю, что он мне скажет” – подумал я и ответил:

-Да, было пару раз. А почему ты спросил об этом, решил, что ли в доктора податься?

-Мы сейчас находимся в другом измерении! –  улыбнулся он.

-Ты хочешь сказать, что в нашем мире этой комнаты нет?

-Нет. Вообще ничего нет, кроме пустого здания торгового центра и такой же огороженной пустой территории вокруг его. Но и это еще не все. Этой комнаты нет в том пространстве, где находится территория, на которую мы въехали через ворота – они находятся в разных мирах. Как и все комнаты в этом здании….

-Стоп, — перебил я его, начав и сам догадываться, что он мне дальше поведает: — Все комнаты в этом здании могут находиться в разных мирах и скорее всего так оно и есть, а двери между ними это временные порталы. Поэтому и появляется тошнота и головокружение, …потому что происходит  моментальная синхронизация времени. И поэтому на въезде такая длинная “кишка”, тамбур в котором должна целиком уместиться такая большая машина как тот тягач с трейлером. А иначе время схлопнется  и разорвет ее на части. И заезжали мы с интервалом в несколько секунд, что бы в коридоре не было одновременно две машины,…потому что он действует, грубо говоря, как декомпрессионная камера. Я, верно, все понял?

-Ты и это знаешь? – удивился Серега и рассмеялся: — Не хочу на тебя давить и пытать тебя не стану, но когда и как ты об этом догадался?

-Нет, нет, гражданин начальник, не надо меня пытать. Я все вам чистосердечно расскажу и все явки выдам – и всего- то за тридцать серебряных монет, — пошутил я и, подумав начал ему объяснять то, что любой бы наблюдательный человек мог бы увидеть и сообразить: —  Тут нет ничего сложного.  Развивай абстрактное мышление и во всем ищи взаимосвязи. Потому что даже в отсутствии логики тоже есть логика. А ключом для понимания стала аномалия разлом. Вот  так все просто и коротко.

-Хочешь сказать, что посиди ты тут еще немного и смог бы самостоятельно во всем разобраться?

-Возможно. Я тут вчера часа два сидел, и пищевой автомат в своей палате изучал — все никак не мог понять принцип его работы. А потом вспомнил про разлом и разобрался и с ним и со всем остальным. Ну, правда еще оставалась какая-то неуверенность, но ты пришел и все расставил по местам. Спасибо!

Я огляделся, высматривая доктора Галена, что бы поблагодарить за все и забрать свой пистолет, но кроме нас двоих больше никого в помещении не было. Пришлось уйти не попрощавшись.

-У доктора мой пистолет остался, твой Серега ПМ. …Ладно, позже зайду. Заодно из какого-нибудь книжного магазина подарок ему принесу, если их еще не спалили.

— Нового друга нашел?

-Скорее еще одного любителя художественной литературы,  в которой много букв и мало картинок и напечатанной дедовским способом на бумаге. Книги, Сергей, это не только кладезь знаний, но и великий дар человечеству.

Сергей усмехнулся и достал из нагрудного кармана небольшую книжицу:

-Ну, коль любишь книжки читать — то вот держи, прихватил для тебя из канцелярии. Думаю, что тебе это будет  очень интересно.

“ Правила и нормы допустимого поведения  служащих всех рангов и категорий  из подразделений и орденов КНС” – прочитал я и поблагодарил Сергея: — Хороший подарок! Мне он сейчас как раз очень даже пригодиться.

По пустым коридорам мы прошли до большой и  с высоким потолком комнаты,  которая судя по наличию в ней многоярусных кроватей и многочисленных шкафчиков вдоль стен, являлась казармой.  Удобные модульные кровати в три яруса с лестницей и шторками стояли вдоль стен, а посередине комнаты были расставлены металлические столы с такими же металлическими лавками. На входе в комнату длинные ряды шкафчиков для одежды и личных вещей, регуляторы систем отопления и освещения и…..большая доска для объявлений вся обклеенная фотографиями членов семей и родственников  моих товарищей. Тут же подвощённым на шнуре висел черный маркер, которым ребята отмечали тех, чья судьба оказалась трагической.  Я остановился возле ее, хмуро взглянул  на многочисленные черные крестики в уголках фотографий и немного помедлив, достал фото  своих….  Сергей,  шедший впереди, оглянулся  и, бросив взгляд на меня,  молча с пониманием, отошел в сторону.

“ Как давно же это было – пять, десять лет назад? Я уже и забыл… Эту фотографию мы сделали когда все втроем ездили к родственникам  в Омск. Сын не хотел фотографироваться, но я настоял, сказал, что на память… хм. А мы даже не планировали и не готовились к этой поездке. Просто однажды проснулись утром, и кто-то предложил прокатиться, куда — либо подальше из города — и мы сели в машину и тронулись в путь. Тогда еще страна не распалась и, можно было относительно безопасно разъезжать по междугородним трассам. Кто же тогда мог предполагать, что это будет в последний раз, когда мы всей семьей куда- либо  выберемся все вместе. …А потом все понеслось и поехало – и все хуже, безумнее и страшней.  …И мы перестали улыбаться, радоваться жизни…и перестали фотографироваться. А теперь, ничего не осталось.…И оказалось, что ничего уже не имело никакого значения  — кроме тех дней, когда мы были все вместе. Единственная истинная ценность в этой жизни – это семья. Это единственное что ты будешь вспоминать до конца своих дней…когда останешься один….посреди опустевших улиц мертвого города. Какая злая ирония – мы спасаем чужих людей но не смогли спасти тех кто был близок нам и дорог….Но нет, мы не избранные и никаких нам льгот и поблажек не было и нет. Вот такая она божья справедливость.… Быть ответственным и не просить для себя”, — маленьким кусочком скотча я прикрепил фотографию и, подобрав сумку, отправился обживаться на новом месте.

Еще почитать:

Пифагореец — Глава 13. Везде хорошо, а дома лучше.

Сталкер — Сталкер Выдра. Часть 13

Черта пяти миров — Черта 2. Глава 7. Ошибка, которую не исправить

Броня