Выйдя из Ресторации в превосходном настроении, я быстро произвожу самодиагностику и, обнаружив остаточные проявления “послестрессового состояния” решаю поднять свое самочувствие еще выше. Разумно предполагая, что перед выходом в город, в котором меня не ждет ничего хорошего, стоит получше распорядиться крупицами своего свободного времени и быстренько разделавшись со своими личными делишками, зарядиться позитивной энергией “под завязку”. “Но как же это сделать?” А для этого у меня есть сто один способ, и все они оказываются в шаговой доступности. Первым делом захожу в свою казарму и скинув с себя всю одежду связываюсь с братьями экономами чтобы прислали кого-нибудь забрать мои пропыленные вещи на чистку и заодно нашили на них знаки отличия как того требуют предписания. Вторым делом иду в душ и под упругими струями горячей воды без спешки с огромным удовольствием смываю с себя “ следы всех бед и печали”. Потом, одевшись во все кожаное, прочное и теплое, прихватив оружие и пару суточных сухих пайков, топаю к доктору Галену, чтобы пожаловаться на внезапные причуды своего разума. …У доктора посетитель — бледная как сама смерть молодая особа с суровым взглядом сестры милосердия и прекрасно скроенным во всех смыслах этого слова телом. В которой я с трудом узнал сестру Нане, письмоводительницу Благочинной, доставленную в госпиталь на второй день с начала “ Поднятия занавеса” в очень тяжелом состоянии. Девушка стыдливо прикрыв рукой обнаженные груди гневно зыркнула на меня, но как я сразу же сообразил, сделала она это не от того что кто-то посторонний увидел ее наготу, а то что я успел заметить как один из огромных шрамов, которыми было покрыто все ее тело, надвое раскроил ей правую грудь. Превратив в безобразный кусок плоти, от отталкивающего вида которого излишне впечатлительные девицы будут впадать в стопор, а мужчины начнут воротить нос или что еще хуже станут жалеть ее и выражать свои сочувствия. Для меня же видеть голых девок и подобные ранения было не вновь, так что я и бровью не повел, а лишь извинившись, что пришел не вовремя, присел на стульчик и стал наблюдать, как доктор аккуратно обрабатывает всякими “вонючими” мазями и лечебными бальзамами каждый ожог и шовчик на ее теле.
Уже вскоре сестра Нане сменила свой недовольный взгляд на благосклонность, услышав, как доктор тепло поздоровался со мной и поздравил с возвращением звания и, тут же навострив ушки, с интересом стала прислушиваться к тому, о чем мы начали с Левой беседовать. Когда же я рассказал доктору о своей встрече во Мраке с товарищами по Легиону, сестра удивленно ойкнула и вежливо поинтересовалась у меня:
— Вы, правда, командир Тринадцатого Потерянного?
Ее хриплый, булькающий голос приглушенный частым прерывистым дыханием прозвучал столь неестественно и пугающе в тиши операционной комнаты, что я на секунду насторожился и, приглядевшись, заметил торчащую из ее горла прозрачную трубку, на которую не обратил ранее внимание из-за большого пятна ожога, покрытого слоем серой лечебной мази.
-Вам все еще противопоказанно напрягать свои голосовые связки, сестра Нанеэль, — строгим голосом предупредил ее доктор Гален, отвлекаясь от своего занятия. И, заглянув ей в лицо уже мягко попросил: — Потерпите немного с разговорами. Если не хотите вновь оказаться на операционном столе.
Она виновато кивнул ему головой и, чуть улыбнувшись слабой измученной улыбкой, вопросительно вновь посмотрела на меня.
Я коротко ответил:
-Это правда!- и улыбнулся, поймав себя на мысли, что я восхищен силой духа этой хрупкой молодой женщины и той превосходной работой наших медиков, что не только сумели вырвать ее из цепких лап смерти, но еще и так быстро поставили на ноги.
-Я был здесь в тот день, когда вас привезли.… И, я рад, что вы снова с нами. Мать Мария может гордиться тем, что у нее такие мужественные и крепкие дочери как вы, сестра…
Доктор Гален тихо ехидно рассмеялся и, бросив на меня взгляд, покачал головой:
-Дмитрий Михайлович, голубчик, полноте вам своими пафосными речами морочить голову моей милой пациентке и пробуждать в ее девичьем сердце повышенное сердцебиение. Сейчас ей нужен лишь покой, — он, склонив голову, посмотрел в ее личико и повторил: — Покой и отдых, моя дорогая! — а когда увидел, что она попыталась ему возразить, то тут же поспешил добавить: — Тихо! Ни слова, ни звука. …Кроме стона, если будет где болеть. Иначе я вообще запрещу вам вставать с постели.
Она смиренно кивнула ему головой и с благодарностью одарив меня своей улыбкой, с досадой развела руками. Тем самым показывая, что ей очень хотелось бы со мной поговорить, но приходиться отказываться от такого удовольствия — так как, несмотря на свои ужасающие раны и слабость, радости от соблюдения строго больничного режима она испытает, куда значительно меньшее.
Дождавшись когда Лев Фридрихович обработает ее раны и поможет накинуть легкий марлевый халат обработанный антисептическим составом, она показала ему жестами что ей нужно что-то написать, а после того как он достал ей посменные принадлежности и бумагу немного подумав написала и передала мне записку с названием книги и коротким пояснением: “ Полковник, эта книга поможет тебе избегать временных петель и без страха заглядывать в тупики потоков. …Искренне благодарю, за доброе слово”.
После чего кивнув мне на прощание в сопровождении медсестры ушла в палату, погрузив меня на короткое время в легкое раздумье… “ Сложные и простые петли в узорчатом плетении многослойной материи пространства”, — прочел я название книги и, меня посетило смутное чувство: “Хм. Я уже где-то слышал это название, …Или даже видел, держал в руках?…Не могу вспомнить. Может, если узнаю, кто автор ее тогда и вспомню?.. “.
-Это можно назвать чудом, что она выкарабкалась…
-Что? — переспросил я, когда до меня дошло что Лева разговаривает со мной.
Доктор Гален подошел ко мне и без всякого предупреждения заглянул в глаза, светя тонким фонариком и оттягивая веки, а напоследок проверив пульс, цокнул языком и спросил:
-Хочешь ко мне в изолятор или микстурами обойдёмся?
-Обойдешься, — незлобно огрызнулся я слегка раздраженный таким бесцеремонным обращением и спросил:
-А вы врачи, все так резко с темы на тему перескакиваете или…-Скорее или. Так как, Дмитрий Михайлович, честно говоря, ты мне сейчас нужен больше чем я тебе. А времени у меня, да и у тебя вероятно, на всякие рассусоливания чрезвычайно мало… Но если хочешь все по порядку то давай. Во-первых, если мы говорим про сестру Нанеэль, то ей невероятно повезло, что ее вовремя доставили. Еще чуть-чуть и все. Мы были бы бессильны ей помочь, — задумавшись и немного помолчав, он продолжил: — Поднять на ноги мы можем любого, у кого пульс еще прощупывается. А вот поднять мертвых? В этом медицина бессильна, c этим надо обращаться за помощью только к некромантам. Да только вряд ли в сестринстве Благочинной это пришлось бы кому-нибудь по нутру, — взяв со стола планшет, он пробежался по нему глазами и продолжил далее: — Я вчера вечером посылал к тебе своего младшего зелейника пополнить лекарственные запасы в системе жизнеобеспечения твоей машины. Ты в курсе?
Я мотнул отрицательно головой.
Доктор понимающе кивнул, но спрашивать ни о чем не стал.
-…В общем, Дмитрий, там, на пакетах все расписано – по кареткам распихаешь сам. Только не забудь после загрузки корректирующие изменения в ПО внести. …А если что еще понадобится, то сегодня же подай заявку или пришли кого из своих людей. ..Завтра, а может уже сегодня к ночи, привезут тяжелораненых из Кемерово и у нас тут будет много работы, так что с вами надо будет уже сегодня все дела порешать и составить отчеты.
Лев Фридрихович вновь заглянул в свой планшет и, спешно пролистав несколько страниц, остановился на одной:
-Хм. Запоминаешь? …Это все важно, так что, пожалуйста, запоминай хорошенько. Сегодня весь обслуживающий персонал проходит плановый медицинский осмотр. Таков обязательный порядок и их гарантированное право – это я тебе подсказываю, на тут случай если ты не знал или по каким причинам вдруг забыл. …Твоих людей еще вчера предупредили, но думаю, не лишне будет, если ты им еще раз напомнишь, чтобы в 12.00 все явились в смотровой кабинет, без всяких опозданий. …И пусть мальца своего тоже прихватят.
Доктор сделал в планшете пометку и, отложив его в сторону, задумчиво и хмуро бросил на меня взгляд, а потом, тяжело вздохнув, решительно выдвинул из-под стола стул и сел напротив.
-Разговор будет к тебе, Дмитрий Михайлович. Серьезный. Коль ты теперь у Орлова в заместителях ходишь, значит, теперь тоже несешь ответственность за весь личный состав. И учти, я сейчас не прошу тебя, а категорически требую, …чтобы вы провели ротацию наших бойцов в Бызова и в обоих фильтрационных центрах. Орлов, несмотря на все мои просьбы и рекомендации еще ни один раз не проводил замену.… Объяснив тем, что у нас острая нехватка людей и потому нет возможности проводить регулярную ротацию личного состава.
Лев Фридрихович резко вскочил с места и, продолжая на ходу свою речь, прошел к высокому стеклянному шкафу, заставленному всевозможными склянками и бутылями:
— И я бы его еще как-то понял и поддержал, если бы мы сейчас вели боевые действия и находились в окружении. Но ведь мы сейчас ни с кем не воюем и насколько я знаю оперативную обстановку нам никто не угрожает крупномасштабным нападением…
Немного над чем-то там поколдовав, он вернулся с небольшой мензуркой доверху залитой жидкостью серо-буро-малинового цвета, вязкой консистенции и сильным смешанным ароматом трав и “ животной желчи”:
-Пей! – приказал он мне голосом, не терпящим возражений и не обещающим ответов.
Снова сев на стул он бросил короткий изучающий взгляд на меня и, увидев как я, задержав дыханье, залпом выпил предложенную микстуру, удовлетворенно кивнув головой.
-Какой мерзостью ты меня поишь, Лева, — поморщившись, буркнул я, ощутив, насколько долгое отвратительное послевкусие оставила во рту выпитая сладковато-горькая на вкус жидкость. Я дыхнул себе в ладонь и, принюхавшись, к своему утешению не ощутил никаких неприятных ноток в аромате.
— Не переживай, Дмитрий, к приезду сестер твое дыхание будет источать исключительно одно лишь благовонье фиалок, — усмехнулся Лев.
-Ага, — равнодушно пожал я плечами и, вспомнив про то, о чем он сообщил мне вчера на обеде, поинтересовался:
-Что-нибудь прояснилось про “безмолвную” в Кемерово?…хм. Как ты вообще узнал про нее, если радиосвязи с Кемеровским отрядом все еще нет?
Лев Фридрихович, пожал плечами:
-Ты прав, связи пока нет, — он задумался и через пару минут хитро улыбнулся: — Не буду тебя томить. Одна из карательных групп ‘’ истребителей” работающих в том районе вернулась. Заглянули ко мне за медицинской помощью, вот и поделились тем, чем могли. …Сам понимаешь, что никаких подробностей не будет, — выдержав паузу, пока из большого медного термоса разливал мне и себе чай в стаканы, которые достал из стола, он вновь уселся и уже более открыто продолжил:
-Ты ведь абсолютно ничего не знаешь о работе медицинской службы. Верно? Так вот у меня есть свои курьеры и посыльные. Есть своя вооруженная охрана и свои разведчики, что обследует местные больницы на предмет чего-то интересного и полезного для нас. У нас большие запасы необходимых лекарств и медицинских материалов — часть которых мы постоянно пополняем за счёт того что находим на местах. И кроме этого еще нас интересуют новые медицинские технологии, оборудование и методики в тех мирах, в которых КНС проводит свои текущие операции. Мы просто никогда не афишируем свои действия, а вы, как правило, попадая в больничные палаты, зачастую находитесь не в том состоянии, чтобы интересоваться, откуда и что берется.
-Понятно. Что же, спасибо, что рассказал мне об этом…, хм. А ведь действительно, я никогда не интересовался тем, как работает ваша служба, — сделав глоток чая, я задумался над словами доктора Галена и невесело ухмыльнулся: “ У каждого свои тайны значит?! …Ну, это, в общем-то, и не страшно — если о них узнаешь еще до того, как они становятся неожиданным и зачастую неприятным открытием. Хотя, что же это я удивляюсь? Ведь такова цена самостоятельности и глубочайшего доверия.… И все это приносит неоспоримо больше пользы, несмотря на то, что крайне усложняет управление и взаимодействие подразделений и служб. Опять-таки понятие ‘’ сложно” или “ трудно” – это крайне расплывчатые понятия, на которых в КНС редко когда акцентируют внимание”.-Вкусные у тебя напитки, Лева… Спасибо что угостил! – задумчиво глядя на жировые разводы, что расплывались на поверхности чая, поблагодарил я доктора Галена: — Хорошо у тебя тут. Тихо. …Хм. Безмятежно! …Я ознакомлюсь с твоими докладными записками перед выходом в город.
-Что-то серьезное случилось или просто прогуляться решил? — спросил Гален с интересом … “И явным подвохом. Словно ты не знаешь, что у нас случилось ЧП”, — подумал я и спросил напрямую:
-Мои — то дела самые что ни на есть простые. Пройдусь по ФЭЦ, да на все что там творится, взгляну своими глазами. А вот ты-то походу неспроста поинтересовался. Решил куда вылазку сделать?
-Угадал. Ха! Мое почтение твоей проницательности, — улыбнулся доктор Гален и немного подумав, с полной серьёзностью сказал: — Не разграбленный фармацевтический склад обнаружили в Кузнецке. Медицинское оборудование, лекарство – все лежит в упаковках, в целости и сохранности…
Он замолчал и нахмурился, задумчиво глядя в пол.
-Возникнут проблемы? Может тебе людей дать? — поинтересовался я, уловив его обеспокоенность.
Он бросил на меня взгляд и, помотав головой ответил:
-Людей для охраны у меня хватает. Я беру своих и… “ Терция вигилия” пятерых стражей выделила.
-Ого! – удивился я: — Я и не знал, что ты ведешь с ними дела без согласования с Благочинной Марией.
Он никак не прокомментировал мою реплику, но в свою очередь задал вопрос:
-Дмитрий Михайлович, машину дашь?
-БШМ? Не дам. Ты же знаешь, что объявлена красная угроза? …Но если хочешь, могу выделить бойцов.
Он покачав головой с легкой досадой буркнул:
-Людей не надо…, — подумав немного, он рассказал мне о присутствии рядом со складом, который надумал посетить большого гнезда скребушей и высказал свое опасение, что телепатическая сила тварей усиленная близостью к своему гнезду может привести к возникновению “разного рода плохо прогнозируемых эксцессов”: — Чем больше будет людей — тем сложнее станет контролировать ситуацию и тем выше вероятность того что произойдет что-то нехорошее. …Я не хочу рисковать людьми: — резюмировал доктор Гален, напряженно замерев на стуле и исподлобья поглядывая на меня в ожидании.
“ Взгляд как у кота на маслобойне ожидающего от молочника порцию лакомства, но уже давно решившего для себя в какую крынку сметаны он тут же сунет свою мордочку, как только хозяин выйдет за порог”, — невесело усмехнулся я глядя на Галена: “ Любопытно. Что же ты задумал, Лев Фридрихович?”
Доктор Гален отвел глаза и, отхлебнув из стакана, тяжело вздохнул в раздумье, уставившись на его содержимое.
-Проведение акции против гнездовища ты не рассматриваешь? – задал я наводящий вопрос и с облегчением выдохнул, ожидаемо увидев, как доктор мотнул головой.
“ Было бы великой глупостью нарушить сейчас негласный договор, о ненападении возникший сам собой между нашими людьми и тварями. Учитывая, что они не создавали нам крупных проблем ни в первые часы “ Поднятия занавеса” ни в дальнейшем – в то время когда мы проводили плановые зачистки территории и эвакуацию населения. Небольшие стычки с кочевыми стайками и пара уничтоженных нами свежих гнезд можно в расчет не брать – это все малозначимые события, возникшие вследствие царившего хаоса, ознакомления с ситуацией и распределения своих подконтрольных зон безопасного сосуществования. Все это совсем не значит, что мы теперь стали друзьями и можем расслабиться настолько, что начнем друг другу доверять и действовать сообща. Это означает только то, что наши отношения близки к нейтральным и между нашими людьми и разумными тварями не вспыхнула война на взаимное истребление. Было бы недальновидной глупостью нарушить этот статус-кво, учитывая то, что в гнездовищах уже отложены яйца и свиты коконы с молодняком, а все гнезда теперь уже связаны между собой сетью единого коллективного разума. Потревожь безопасность и спокойствие одного гнездовища, как об этом тут же узнают во всех остальных и каждый скребуша тот час посчитает это проявлением ‘’ бесчестья человека и вероломным актом нарушения мира”. Уж лучше сто раз схлестнуться и помериться силой на “охотничьих угодьях” и нейтральных землях, чем один раз вторгнуться в те места, которые твари избрали своим “ домом””.
Перед моими глазами на мгновения вновь предстала картина той пристанционной площадки в Кузедеево, на которой я совсем недавно бился с полчищами самых разнообразных существ. И, я хищно и зло улыбнулся, ощутив удовлетворение и нахлынувшее сильное желание вновь оказаться в том же месте и в то же время. В следующий миг, отогнав от себя эту мысль, я подумал что: “ Это было здорово! Но… я был на краю. И сражался только потому, что в том увидел крайнюю необходимость. Однако, что же тут лукавить – не приди ко мне на помощь Рыбак вовремя, то я бы тут сейчас не сидел, а сгинул бы бесславно. Чудо, сотворенное Всевышним, приведшим его ко мне вряд ли сотвориться еще раз, если я начну действовать бездумно. Равновесие сил и дальше должно сохраняться вопреки нашим желаниям и в рамках здравого смысла”.
— Жертвоприношение! – глухо и зловеще вырвалось из моей груди. И я непроизвольно вздрогнул, осознав тот час, какие слова произнесу далее. Задуматься и удивиться над тем как эта мысль возникла у меня в голове, не было никакого времени, так как она тут же стремительно из смутной идеи начала быстро кристаллизоваться, выстраивая четкий план, лишенный вопросов и сомнений. Доктор Гален настороженно и изучающе разглядывал меня, слушая и не перебивая, пока я излагал ему свой дерзкий и чудовищный план, а когда я, замолчал, переводя дух, понимающе кивнул головой. И, взглянул на меня так, словно увидел в первый раз — по всей видимости, окончательно осознав смысл моих слов. Он будто на миг испугался чему-то, но будучи не из робкого десятка быстро справился со своими чувствами и уже вскоре в его глазах я увидел азартный блеск того же решительного холодного и обжигающего огня что горел во мне. Впрочем очень скоро он пропал, как я того и ожидал и, на его смену пришла хладнокровная рассудительность.
-Ты уверен, что это правильное решение и что у нас получится с ними договориться? – сдержанно по-деловому спросил он меня.
-Лев Фридрихович, ты ведь не хуже меня понимаешь, что во Тьме нельзя быть уверенным на все сто процентов в подобных делах. Так для чего ты задаешь такие вопросы? – спокойно ответил я, отдавая себе отчет в том, что планировать всегда легче, чем воплощать в действиях. И что нередко даже самый продуманный и просчитанный план может с лёгкостью провалиться из-за
непредвиденной мелкой технической случайности или крохотной человеческой ошибки. В качестве примера я мог бы вспомнить тысяча подобных случаев, так как на них всегда обращаешь свое внимание. Однако вряд ли сейчас я мог вспомнить хоть один из безупречно воплощенных в жизнь планов из-за их многочисленности и моего отношения к ним как само собой разумеющимся и совершенно обыденным. Непросто вспомнить то, что из разряда обрабатываемой информации уходит в архивы долгосрочного хранения и оседает на уровень подсознания как усвоенный положительный опыт. И, к сожалению не всем жизненным опытом и далеко не всегда можно поделиться с другими – иначе умные люди не совершали бы столь много досадных просчетов, если бы обучались исключительно на чужих ошибках, а ни своих. Но, …в том и азарт жизни, и максимально получаемое наслаждение от нее. « Кто не рискует тот не пьет шампанское, …живет как мышь под плинтусом и голосует всегда »за» тех по ком топор палача плачет».
-Скребуши коварные твари, но одновременно трусливы и жадны. Я рассчитываю воспользоваться их невероятно развитой способностью к творчеству и сыграть на их живом воображении. …И я сделаю это максимально открыто, чтобы одновременно и в остальных гнездах об этом узнали.
— А если у тебя ничего не получится? – настороженно поинтересовался Гален.
-Тогда они разорвут меня в клочья. …Или я уничтожу их всех и выжгу все их гнездовище. Или…или, честно говоря, я сейчас понятия не имею, что может произойти, — с полной серьезностью ответил я. И, хищно улыбнувшись, твердо добавил: — Пока мы не начнем что-либо делать, мы не узнаем, что нас ждет впереди. А начав, нам останется лишь контролировать ситуацию, вводя своевременно корректировки, сохраняя при этом благоразумие и осторожность. Так что давай, Лев Фридрихович, сейчас обдумаем детали и оговорим время и место нашей встречи.
Спустя пятнадцать минут закончив планирование с доктором Галеном, я отправился в ангар с двойственным чувством от какой-то недосказанности и неудовлетворенности, возникшим во время нашего с ним расставания. Мне пришлась не по душе затея Галена подобраться слишком близко к гнездовищу тварей и сейчас меня в первый раз посетила мысль, что и моя столь внезапно возникшая идея теперь не кажется мне чем-то нормальным. С другой же стороны, я хорошо понимал необходимость пополнения запасов и прекрасно осознавал, что у меня не должно быть сомнений в правильности своего решения, пусть даже оно и граничило с полным “безумием” и выходило далеко за рамки моих полномочий. Еще раз, рассмотрев все стороны этого вопроса и прислушавшись к своему подсознательному, я признал, что этот случай после успешного завершения задуманного станет для меня новым опытом, а в практике проведения операций КНС так вообще окажется уникальным. По крайней мере, насколько бы я ни силился припомнить что-то подобное и дерзкое, но так и не смог ничего вспомнить. Однако это не значило, что никто и никогда из людей не использовал тварей в своих целях. Во время своего участия в так называемых ‘’ демонических” войнах я неоднократно видел, как вражеские колдуны и “бесовки” гнали всевозможных “ инфернальных созданий” вперед себя в огромных количествах, а для этого требовалось хоть какое-нибудь маломальское взаимопонимание и осознанное сотрудничество.
Спустившись в ремонтные ангары, я повстречал Орлова стоящего в окружении старших мастеров и который с довольным видом счастливого ребенка, которому насовали полные карманы конфет, показал мне исправную “ Армату” со 152мм пушкой и похвалился тем, что наши техники уже притащили пару таких машин. Показал “Терминатор”, парочку “Уранов”, “Курганец” и рассказал что: “ сегодня завтра приволокут еще технику, которую можно и нужно будет быстро восстановив использовать с большей эффективностью, чем это сделали те, которых ты разгромил под Николаевкой”.
Встреча с Орловым отвлекла меня от моих раздумий и слегка подняла мое настроение еще на пару процентов. Но вызвано это было вовсе не видом наших неожиданных приобретений. Так как во мне все еще свежи были воспоминания о том ночном бое, в котором они, тщетно стараясь убить меня, участвовали и потерпели сокрушительное поражение. Меня радовало ликование Сашки Орлова. …Вероятно все еще не до конца осознавшего тех фактов, что у нас для всей этой боевой техники нет ни экипажей, ни боеприпасов, а проблемы с бесперебойной и своевременной доставкой огромного количества ГСМ станут еще острей. И я ничего ему не стал по этому поводу говорить, чтобы не омрачать его ‘’ праздник’’, а лишь отвел в сторону подальше от чужих ушей и, припоминая просьбу доктора Галена, процитировал положение устава гарнизонной службы: “ …В положениях гарнизонной службы прописано, что служащих задействованных в фильтрационно-эвакуационных мероприятиях следует сменять, через каждые двое-трое суток, в зависимости от строгости характера проведения карательных акции. Начальник, злостно или непреднамеренно превысивший предоставленные ему должностные права, несет более суровую ответственность в дисциплинарном порядке или по товарищескому суду, нежели подчиненные ему лица. Предание дисциплинарному осуждению лиц среднего, старшего и высшего начальствующего состава может быть произведено только с разрешения комиссара Военного Трибунала или уполномоченного представителя Согласительной комиссии, не отменяющих применение мер, но рекомендующих строгость наказания вплоть до высшей меры без проведения расследования и свершения судебных действий. Заместители и помощники командиров (начальников), а равно начальники штабов пользуются дисциплинарными правами на одну ступень ниже тех прав, которые предоставлены их командирам (начальникам), соответствующим представителям Орденов, старшим инспекторам Верховных комитетов, комиссий. …И далее по возрастающей цепи управления регулярных и иррегулярных воинских структур ВКНС”.
Осознание того что сказанные мной слова, которые Орлов безусловно в какой-то мере заслуживал, прозвучали слишком жестко пришло ко мне намного позже и то на короткий миг. В котором я на еще более короткое мгновение ощутил легкое сожаление и успел удивиться тому факту, что с самого утра я веду себя не как обычно, а мягко говоря, как-то не “по-человечески”. Очередные перемены, что я ощутил в себе, непонятно, как и почему произошедшие, меня немного насторожили но, немного поразмышляв, я не увидел в них ничего предосудительного. От чего следовало бы отказаться. Наоборот, меня они устраивали, так как подобное состояние я постоянно испытывал когда, создавая нейросвязь с Девятой, сливаясь с ней в едином сознании, лишённом переживаний и малополезных для машины человеческих эмоций. Но при всем при этом я все еще оставался человеком и нисколько не ощущал себя отчуждённым от своих братьев и сестер.
Какими бы жестокими не были мои слова для Орлова, вопрос с ротацией был решен за считанные минуты и приказ командирам первой и второй рот тут же был незамедлительно отправлен, вместе с распоряжением к вечеру составит поименный график прохождения медицинского осмотра после каждой смены. Разумеется, исходя из возникшей на данный момент ситуации и объявленной ‘’ красной угрозе” для перемещения личного состава были предприняты дополнительными меры безопасности — что вызвало ряд трудностей. Но коль это долгожданное для наших ребят решение уже было принято, то и откладывать его выполнения ни я, ни Орлов не стали – понадеявшись, что если при побеге Барин так никого и не поранил, то и сейчас нападать на наших людей он тоже без причины не станет.
Остался нерешенным вопрос с заменой пилотов БШМ, Волкодава и Барсука, но к нему мы договорились вернуться после того как я сам побываю на местах и лично пообщаюсь с парнями. Последней и очень болезненной темы, как нам тогда обоим казалось, мы коснулись стоя у ног “Скорпиона” и разглядывая, с какой живостью, вновь созданная из таштагольских техников бригада занимаются его ремонтом. Было больно видеть этот “ тяжелый шагоход” в таком состоянии и еще горестней осознавать, что вскоре его удастся все же восстановить, но посадить на него мы уже никого не сможем. Нас даже посетила шальная мысль привести из учебного центра, в котором до ‘’ Поднятия занавеса” обучался его прежний пилот все оборудование и подготовить нового. Но хорошенько подумав, мы тут же поняли, что это мера вряд ли сможет решить проблему.… А значит, машина, оказавшись в полной исправности и будучи боеготовой, так и простоит здесь до конца без пользы “мертвым грузом”. …“ Когда не остается никаких надежд стоит уповать на чудо”.
Наш с полковником разговор, касаемо дальнейшей судьбы этой прекрасной машины, прервали одновременно поступившие сообщения, от майора Матолкина и от дежурного офицера “Центра связи и телеметрии” докладывающие о выполнении заданий. Полковник, тут же включив инфопланшет, вывел проекцию карты города и, активировав индикацию маркеров охранных камер и датчиков удовлетворенно хмыкнул, оценив расстояние обзора и широту секторов их обхвата. Я тоже оценил, хотя и не выразил никаких эмоций, ибо четко знал, когда предлагал и именно этих результатов и ожидал. “ Хочешь добиться положительных результатов – просто начни действовать. А далее правильные решения сами придут”. Мы с полковником тут же решили не останавливаться на достигнутом результате и продолжить расширять радиус обнаружения и мониторинга, попутно изучая возможность использования установленных по всему городу станций мобильной связи и многочисленных камер наблюдения. Эта была непростая задача, так как все эти системы были подключены к городской энергосистеме, которая пришла в негодность еще в первые дни из-за пожаров на подстанциях и повреждений трансформаторных будок. Однако если вопрос с энергопитанием наши техники еще могли как-то решить, то специалистов по местным коммуникационным системам у нас не было. “ Но когда нас отсутствие возможностей останавливало?” – фыркнул я и немного опешил, приняв от побледневшего Орлова протянутый мне дрожащими руками планшет.
Это было донесение Мента, который вернулся, посетив и проведя обыск на квартире Барина. Несколько фотографий. Довольно длинный видеоролик. И предварительная аналитическая записка Матолкина. Тщательно изучить пакет данных, у меня сейчас не было ни времени, ни желания, так что я просто быстро пробежался по “аналитической записке” и лишь равнодушно пожал плечами. Орлов никогда не жил в мире, где лож была на официальном уровне поставлена во главе всех видов человеческих взаимоотношений и предлагалась как единственное правильное и полезное средство для “ счастливого” существования. Я же “ родился” и прожил долгие годы в таких условиях и, для меня уже давно не стало удивлением никакие проявления ни маленькой, ни большой лжи. Что бы понимать, о чем говорит мой враг, мне пришлось выучить его “язык’. Что бы свободно разговаривать со своими врагами мне пришлось в совершенстве овладеть их ‘’ языком”. А что бы побеждать своего врага мне приходилось его искусно обманывать, лгать, лукавить и блефовать. И я делал это всегда с большим удовольствием — ведь только так я мог выразить все свое безграничное презрение, что испытывал к своим “презренным” врагам. Неважно насколько дорогим было сукно их модных пиджаков и абсолютно неважно насколько большими были позолоченные звезды на их погонах… Ничтожные лживые выродки заслуживали такого же обращения к себе, с каким все эти мрази относились к тем, кто по “ статусу”, в ими же выдуманной “ пищевой цепи” находился ниже.
Невозможно говорить лож тому, кого ты уважаешь, любишь и ценишь.… Это просто НЕВОЗМОЖНО сделать! Остальным можно. Но лучше, сразу же без слов и сомнений, выстрелить в их рыло, пустить пулю в лоб и, напоследок презренно плюнуть на их издыхающее, но уже давно прогнившее тело.
Я не люблю, когда меня обманывают. Но и стараюсь при возможности не спешить со скоротечными выводами. Взглянув еще раз на одну из фотографий с изображением двух бородатых мужчин, я возвращаю планшет Орлову и, с невозмутимым спокойствием обращаюсь к нему, переводя разговор на другую тему. Меня не интересует сейчас Алексей – меня интересует, как полковник распорядился Ириной. С материалами на Барина я ознакомлюсь в дороге, а вот девушку нужно задействовать как можно скорее, предоставив ей все необходимое для ее изысканий. И Орлов меня прекрасно поняв еще в Ресторации, сообщает, что все идет по плану, а девушку он временно пристроил во взвод к нашим разведчикам. Решение на первый взгляд не самое лучшее, но так, по крайней мере, она быстрей ознакомится с положением в городе, научиться владеть оружием и получит навыки выживания. Приятно слышать, что все пока контролируется и все идет четко по плану. От этого настроение на несколько процентов поднимается еще выше, и я начинаю светиться от удовольствия — а это значит, что мне пора двигаться вперед во Тьму. Окунуться в самые ее глубины и увидеть дно, усыпанное многочисленными человеческими черепами, оскалившимися в последнем застывшем крике немого отчаяния и ужаса. …“ Не хочется. Но надо”.
Расставаясь, мы обмениваемся рукопожатием и я, заглянув в его глаза во второй раз за этот день ловлю себя на мысли что этот Призыв станет для графа Орлова последним. В его глазах я вижу уставшего старика, который многое повидал и которому давно пора на покой. Он все еще хорохорится, стараясь выглядеть моложе и бодрей но.… Это уже не тот Сашка Орлов, никогда не унывающий “безбашенный” танкист и дамский любимчик, с которым мы прошли “огонь воду и медные трубы”, с которым целых три месяца находясь в окружении, защищали из последних сил подземный транспортный узел, ставший убежищем для несколько тысяч беженцев. Тогда я принял командование Легионом, а он…вместо наград и почестей попал под трибунал. Суровые были времена, таковыми же были дисциплинарные меры. Быстрые, безжалостные, зачастую лишенные логики и несправедливые. …Да только те, кто отсиделся в тылах, и впоследствии подвели Орлова под Трибунал, не учли что ставшие “братьями на крови” своих товарищей никогда в беде не бросят. Когда машины второго и третьего штурмового отделения Тринадцатого Легиона вышли на площадь перед зданием Совета, в котором в этот день проводилось судилище над Сашкой и его офицерами, и я потребовал от комиссара Военного Трибунала провести более тщательное и справедливое расследование, тот лишь усмехнулся и пригрозил. Что и меня, несмотря на заслуги, тоже привлечет к ответственности. За мятеж!
Но когда в город вошли оставшиеся машины, первого ветеранского и четвертого командирского отделений вместе с мотопехотной ротой боевого охранения в новенькой тяжелой моторизированной броне, желание смеяться у всех пропало. Однако все же нашлись отдельные слишком горячие и абсолютно пустоголовые парни что, расценив это за измену и мятеж, надумали оказать вооруженное сопротивление. Но, всего лишь несколько выстрелов из крупнокалиберных орудий и свежеструганная виселица на пять персон быстро утихомирили несмышленых торопыг. Я сразу же показал, что не намерен терпеть неповиновение и, с теми, кто желает развязать вооруженный конфликт, устроить лиходейство, я не стану церемониться. Командиры расквартированных в городе подразделений проявили должные понимание выдержку и оказали содействие в соблюдении законности и порядка. А те части, что были стянуты
к городу даже не стали совершать оперативное развертывание, когда узнали, с кем им предстоит воевать и мои намерения. “ Герои войны, еп.! Как же так, еп.? Против своих что ли? Да ни в жизнь не поверю!”
И как всегда, в таких случаях, народу всякого набежало, понаехало. Репортеры c модными фонографами и портативными камерами кругом бегают, вспышками магния бездомных кошек шугают да репортажи горячие делают. Синематографисты, в окружении любопытных мальчишек и горемычных попрошаек без устали “запечатлевают для истории” все подряд, что движется и лежа в собственной блевотине не движется. Вертопланы и моторные планеры один за другим прилетают, улетают. Над городом день и ночь “корректировщик ” среди торговых кораблей и цепеллинов кружит. Пиво и мед рекой льются, бордели гудят от наплыва посетителей, цветочницы только и успевают свои корзины чайными розами и полевыми гладиолусами пополнять, еще немного и торжественные салюты с бенгальским огнем на старых башнях ПВО устроят. “ Праздник, еп.!” Чему люд радуется, непонятно. Ведь война то еще не закончена. Но всем весело и все счастливы! …Комиссару и его парням, чтобы с голоду не пухли с ближайшего трактира мальчишки-половые вина и жратву корзинами таскают. А он забаррикадировался в здании Совета и сидит не выходит – видать гордость свою показывает, да напившись как дуралей фигу через окно всем в рыло сует, от переговоров отказывается. Так бы, наверное, и сидел бы в тепле и комфорте до самого Дня Победы. Только на первую же осьмицу фельдъегерем — мотоциклетчиком из штаба фронта депеша была доставлена от самого командующего генерал-аншефа Георгича Жуковского со строжайшим приказом “командирам Тринадцатого Легиона и отдельной 574 мотопехотной роты незамедлительно прекратить самовольство, вывести боевые машины за городскую черту и весь вверенный личный состав вернуть на место временной дислокации”. Комиссару… (Ах ты блин!…Забыл, как этого губошлепа звали) провести дополнительное расследование с максимальной точностью и должным усердием до конца текущего месяца сия лета. А в самом конце приписка: “ Сынки, я вам обоим бубенцы вырежу, коль посмеете ослушаться меня, и нарочными вашим благоверным отправлю с соболезнованием о кончине вашей геройской. А эти причиндалы, мол, все, что от тел ваших бренных осталось коих на клочья вражьими снарядами посекло. Не гневите Всевышнего, испытывая мое терпение. Т. Я М”. Понятно дело, что весь тот балаган, что мы тут с комиссаром устроили, пришелся не по душе в штабе и отнесись там серьёзно к этому делу, так не сносить было бы нам голов. Повесили бы обоих тут же на площади, на той виселице, что сколотили мои люди для острастки любителям повыпендриваться. “ Высшие силы” уберегли нас (у которых, судя по приписке, были вполне конкретные имена). И, конечно же, хорошо, что никто серьезно не пострадал за эти дни. …Кроме одной старой кобылы, которую на смерть пришибло в первый же день кирпичом вовремя взрыва снаряда. Остальным, которых поранили, мои ребята из пехотной роты сгоряча бока помяли да носы поразбивали, чтобы не смели в следующий раз оружие на своих товарищей поднимать. …А этот комиссар на деле классным мужиком оказался. Гордым и упрямым. Говорили, что в том деле мстил он Орлову, за то, что тот якобы его сестренку младшенькую любимую обрюхатил — пообещав наивной деве “возможно когда-нибудь обязательно на ней жениться” и, конечно же, не женился. Зная Сашку, я ничуть не удивился бы, если эти слухи оказались бы правдивыми. Но Орлов никогда о своих многочисленных барышнях ничего не рассказывал и своими подвигами не хвалился, а я никогда и не спрашивал. Так как воспитаны мы были на иных ценностях, чем мужички с большими яйцами в карманах из некоторых миров. Бахвалятся, бахвалятся, а дай пинок по их драгоценным яйцам так звенеть будут также как и пустоголовые головы их владельцев. Ибо пусто в них как в солдатском барабане. Бум-бум, и все, других звуков он не издаст. … А через месяц на этом участке прорыв фронта случился, и в городе вспыхнули жаркие бои — так этот комиссар солдат отчаянно повел в штыковую и погиб как герой. Правда, вместе с ним в той атаке еще сотня-две солдатиков полегло, за просто “нафиг”. Но так кто же сейчас об умерших плохое слово скажет? Никто… м-да. А что до Сашки Орлова, так оправдали его, с формулировкой: “отсутствие состава злонамеренных действий, изменнического умысла и воинской не компетенции”. И вскоре он уже на новеньком пехотном ‘’ Соколе” уже вовсю месил гусеницами раскисшую от крови землю по всему нашему сектору, ничуть не прячась по оврагам и, не страшась вражеских гренадеров и бронебойщиков. Со смертью играл и, доигрался. …Отомстила она ему самой лютой местью, вселив страх. А такого наказания и врагу не пожелаешь. Ведь смотришь – жив человек, а приглядишься — так он давно уже как мертв. Только сердце еще тихо так стучит, робко, а в глазах, словно на лунной поверхности испещрённой кратерами как воронками от снарядов и усыпанной серой космической пылью будто прахом, безжизненный холод и пустота. …И слезы, скупые слезы старого воина, за которые совсем не стыдно и которые никто никогда не увидит. Ибо настоящие мужчины никогда не плачут, даже если слезы ручьями, словно кислотно-щелочные реки прожигая кожу на щеках, оставляют на них глубокие шрамы…
Я бы сейчас не вспоминал события тех далеких дней в таких подробностях и не думал бы ни о чем. Но, что мне еще остается делать когда, оказавшись в кабине Девятой, я ожидаю, когда прогреются все ее системы и закончится их диагностика? Что мне делать, если я вижу перед собой все то же что видел в те дни? Я нахожусь в той же машине, пристегнут к тому же креслу, и смотрю на все те же кнопки, индикаторы и мониторы. Пока электрические потоки растекаются по всем искусственным волокнам тела БШМ, упорядочено пробуждают каждый диод и конденсатор в электронных схемах и устанавливают нейросвязь с биологической нервной системой ее пилота, я думаю о том, о чем мне приятно вспоминать. Уже скоро я сольюсь с машиной в едином Сознании и, мне уже будет совсем не до сентиментальностей. Я перестану быть человеком и начну получать удовольствие совсем от других мыслей. Холодных, без эмоциональных, лишенных сопереживания и милосердия потоков битов, байтов. И мне это будет безумно нравиться. … Сидя в машине я тщательно проверяю показания датчиков и провожу корректировку ПО системы жизнеобеспечения, как того рекомендовал сделать доктор Гален. Все лекарственные порошки и зелья, пасты и суспензии загружены в соответствующие емкости машины еще до моего прихода Лукой Ильичом — за что я ему выразил свою безмерную благодарность. Боеприпасы загружены, а баки огнемета залиты под самую горловину. После самовосстановления наружного слоя и барельефов на нем покраска немного пострадала, да и номер машины, что был нанесен прежде, теперь оказался совершенно неуместным на фоне узоров и завитков орнамента. Так что пришлось вновь перекрашивать все элементы корпуса, учитывая обновленный вид Девятой. Ребята, восхищенные тем как она преобразилась, предложили вернуть ей прежнее имя “ Яростный ветер” но я попросил их не спешить с переименованием, честно признавшись, что как то уже привык к ее новому имени и мне будет его не хватать. И это на удивление действительно так, потому что, зайдя и увидев все эти орнаменты, я просто опешил пораженный изменениями. Это схоже с тем как если бы, какой индийский храм взял и тронулся бы с места, величественно шагая вперед и ввергая всех в шок своим фантасмагорическим видом. А каким станет ее облик, если восстановить всю ее позолоту? Хотелось бы когда-нибудь это вновь увидеть. …И символично, что золото, будучи легкоплавким металлом в том ядерном урагане стекло с раскаленной поверхности умирающего ‘’ Яростного ветра” каплями драгоценных слез – сокрушаясь над телами павших братьев и сестер.
“Проверка всех систем закончена. Все основные системы активированы и находятся в норме. Исправно. Исправно. Исправно…”, — прочел я на экране центрального монитора и пробежался глазами до конца по всему длинному списку основных и вспомогательных систем, когда пискнул зуммер, сигнализируя об окончании диагностики.
Прежде чем сделать запрос в “Центр связи и телеметрии”, я поднял “левую руку” со встроенной в нее роторной пушкой и внимательно осмотрел оружие. C двумя установленными, под массивным защитным кожухом, дополнительными магазинами, пушка выглядела немного громоздкой, и на короткий миг электронного импульса, субъективно показалась тяжелой и неудобной. Но опустив щиток шлема со встроенным в него информационным экраном и, взглянув на мелкие, но хорошо читаемы цифры рядом с уже знакомыми мне индикаторами тепловых датчиков оружейных систем, я удовлетворенно хмыкнул. Десятки новых для меня датчиков сигнализировали пилоту обо всех возможных неисправностях оружия не просто простыми и интуитивно понятными символами, но и выводили точные цифровые значения, учитывающие арифметические погрешности, скорость ветра, температуру и химический состав окружающей среды. Не нужно обладать большим опытом, чтобы сразу же по достоинству оценить насколько это удобно для неавтоматического контроля над состоянием оружием и корректировки личных действий пилота в разгар затяжных и напряженных боев. …Удовлетворившись оценкой и придя к выводам, что все, что я должен был до этой минуты сделать сделано и ничего не забыто я щелкнул тумблером связи и, запросив разрешение у дежурного офицера ЦСТ начал движение и подъем на поверхность.
Я спешу скорее покинуть территорию базы, так как не испытываю никакого желания ни с кем общаться и, любая задержка сейчас вызывает во мне лишь неприятие всего происходящего вокруг меня и, еще сильнее усиливает желание побыстрее убраться отсюда куда подальше. Я с холодным безразличием игнорирую людское столпотворение и обилие бронетехники вокруг меня, но внимательно и непростительно долго всматриваюсь в темнеющие проемы окон стоящего напротив дома. Несмотря на то, что сейчас на меня с удивлением, восторгом и трепетом уставились сотни любопытных глаз, я ощущаю на себе лишь один пристально изучающий меня взгляд, и он исходит как раз, откуда то из тех окон. Марево, исходящее от энергетических щитов, установленных по всему периметру базы, размывают изображение на моем визоре и делают бортовую систему СОО практически бесполезной на таком расстоянии и я, не имея никакой возможности инструментальными средствами ни подтвердить, ни опровергнуть свое подозрение решаю послать туда бойцов, чтобы осмотрелись на месте.
Взяв из взвода охраны отделение, мы выдвигаемся к тому дому, в котором как я предполагал на пятом или шестом этаже в угловой квартире скрывался таинственный наблюдатель. Архитектура интересующего нас дома достаточно простая, но из-за того, что этот дом соединен с перпендикулярно стоящим к нему другим домом пристройкой, образующие невысокую арку для прохода во двор, мне приходится обходить его вокруг. Сумерки сегодня не такие темные, как обычно и видимость относительно хорошая, но я все-таки включаю фары опасаясь вляпаться в “плесень” или что еще хуже зацепить “вуаль”. И, в то время как парни уже скрываются в подъезде, я все еще продолжаю, внимательно осматривая каждое дерево и висящие над головой провода, двигаться вдоль этого многоподъездного дома. На экранах СОО и СДО не вижу ни какой настораживающей активности, ничего из того на что следовало бы обратить внимание – на экранах кругом светятся лишь маркеры наших машин и бойцов. Без интереса отмечаю изредка встречающиеся небольшие пятна “плесени” и пару раз фиксирую небольшие группы каких-то тварей. Сойдя на обочину и, пропустив несколько бронемашин, везущих наших парней на смену тех, кто охранял все эти дни ФЭЦ в Центральном районе я, наконец-то, заворачиваю во двор. И останавливаюсь, размышляя над тем как мне лучше обойти брошенные во дворе автомобили, многочисленные начисто очищенные от плоти человеческие кости и завалы всякого хлама, вытащенного мародёрами из квартир во время всеобщего безумия, что предшествовало ночи наступившего Армагеддона. Я бросил взгляд на следы многочисленных пожаров, выжженные дотла балконные секции со второго до последнего этажа и, живо представил себе как толпа беснующих тут громила автомобили, поджигала квартиры и била стекла, убивая и калеча, их владельцев и друг – друга: “Наверно им было очень весело и радостно? Ведь все-таки как-никак целых тридцать лет ждали этого дня – когда можно будет счеты свести за все свои страхи и унижения. …И как всегда происходило в этом мире – убивать начинали с самых слабых и невиновных. А как очередь доходила до “злодеев” то у “рабов божьих ” как правило, или патроны заканчивались или накал “праведного гнева” стихал. Вот и весь сакральный смысл “беспощадного русского бунта” – все делать не вовремя, бессмысленно и максимально жестоко. Грабь награбленное! А после нас хоть потоп.…По хер!” Я глядя на весь этот срачь не испытываю ни жалости, ни горечи, ни радости и нет во мне злорадства. И даже проходя мимо того что когда-то было детской площадкой и видя сложенную в песочнице пирамиду из больших и маленьких черепов, я не испытываю никаких эмоций, а лишь констатирую факт: “Кто-то собрал и сложил все черепа взрослых и детей в одну кучу. …Когда, кто и зачем?”
Негромко пискнул зуммер СОО, сенсоры звука улавливают шум и крики из подъезда, в который зашли бойцы, и я, уже не выбирая дороги, устремляюсь к ним. Чтобы тут же неожиданно столкнуться “ нос к носу” с человеком, который в этот момент соскользнул по веревке вниз на землю и ослепленный светом мощных фар Девятой на короткое время потерял ориентацию. …Но быстро придя в себя и подобрав с земли оружие, он вначале метнулся в одну сторону, крепко зацепился лямками небольшого рюкзака, что держал в другой руке, за разломанную скамейку и, бросив его, развернулся и, слегка прихрамывая, побежал, пригибаясь и ловко лавируя между машин. Поставь я перед собой задачу остановить его, то беглец уже через пару секунд лежал бы на асфальте грудой обезображенной кровоточащей плоти. Но у меня ни на миг не возникло желания открыть по нему огонь, как не возникло и желания броситься за ним в погоню. И в моем бездействии не было никакого проявления акта гуманизма, промедления и ошибочных выводов – в нем вообще не было ничего человеческого. Фиксация датчиков систем наведения произошла за доли секунд, как только мои глаза и электронные системы Девятой увидели этого человека. Еще секунда ушло на активацию функции опознавания, анализа и захвата цели. На подъем оружия или поворот корпуса машины ушло бы не более двух-трех секунд, а после того как человек преодолел расстояние три-пять метров отходя от меня, автопушка и пулеметы Девятой открыли бы огонь гарантировав стопроцентное поражение – на что ушло бы не более трех-пяти секунд с учетом скорости перемещения цели. За это же время СОО уже успела бы проанализировать предварительные поступившие вводные оценочные данные и начала производить предварительные арифметические расчеты вероятного поведения цели, независимо от того поступила бы команда открыть огонь на поражение или не поступила, или по каким-либо причинам ее невозможно было бы выполнить. Чем крупнее и заметнее цель, тем легче в бою прогнозировать ее поведение, с учетом постоянно поступающих больших пакетов вводных данных и непрекращающейся корректировкой уже сделанных ранее заключений. И про все на все уходят секунды, доли секунд, и мгновения которые человеческий мозг даже не успевает осознать или прочувствовать (если сейчас разговор идет про нейросети с обратной связью). С повышением опыта пилоты (и операторы БМ) в конце концов, просто вообще перестают над чем-либо задумываться и действуют исключительно по наитию, на уровне подсознания. В этом у них есть свои преимущества перед менее опытными товарищами, так как в бою каждая секунда, потраченная на обдумывание – это непростительно потраченное время и упущенная возможность. Но, с другой стороны в таком состоянии легко впасть в раж и выйдя из боя с удивлением обнаружить, что твоей машине требуется долгий сложный ремонт, а пилота просто приходиться выносить на руках, так как он сам из-за физического и нервного истощения уже не в состоянии идти самостоятельно. Все тело покраснело — посинело от внутренних кровоизлияний, кости ноют и болят, глаза стали красными от перенапряжения разбухших в них сосудов, а из ушей и носа без остановки сочиться кровь – неприятное зрелище (несложно представить, на кого мы бы походили не будь в наших машинах систем жизнеобеспечения). И если свои парни и девчонки прекрасно понимали твои действия в бою, то для молодых пилотов и союзников подобное поведение кажется проявлением нашего безрассудства или вообще безумия. “ Они правы – мы безумны, но считать нас безрассудными – это несусветная глупость. Мы всегда знаем, что мы делаем, …но иногда слишком увлекаемся, когда возникает возможность лишний раз насладиться боем”.
“ Беги!” – беззвучно обращаюсь я беглецу: “ Беги до того фургона впереди. Остановись за ним и, прислушиваясь к звукам, издаваемым преследователями, сделай пару глубоких ровных вздохов, насыть свою кровь кислородом, закидывая оружие за спину. А потом, укрываясь за этим фургоном пробеги немного вперед и резко метнись к дому за тем густым кустом. Можешь забежать в первый же подъезд и, заскочив в квартиру выбраться через окно на другой стороне дома. Можешь, укрывшись в тенях пробежаться до следующего подъезда и также пробежав через квартиру выбраться в окно. Можешь, если слишком смышлёный и дерзкий, забраться на чердак и, пробежав по крыше оказаться у преследователей за спиной. Я бы дал тебе еще пару подсказок, если бы ты и я были бы уверены, что никто тебе вдогонку не станет прицельно стрелять. …В любом случае я не сомневаюсь, ты уже изучил тут все ходы и выходы, подготовив для себя пути отступления. И ты, конечно же, не останешься в этом квартале, а возможно на время, уйдешь из него, недалеко.
Кто ты такой и что за Сила оберегает тебя? “
Мне интересен это человек, но я быстро переключаю свое внимание с него, видя насколько его действия, оказались для меня предсказуемыми, на практически не заметное стремительное движение тени, возникшее с правой стороны на границе моего периферийного зрения. Это видение можно было бы расценить как игру светотени от движения облаков в затянутом мглой небе или как проявление усталости глаз напряженно всматривающихся в непривычные для них сумерки. Это движение могло быть и просто игрой воображения человека ожидающего в любой момент появление врага. Но чем бы это ни было во Тьме никогда нельзя игнорировать подобные факты и прежде чем успокаиваться следует всегда их перепроверять и еще раз перепроверять с максимально возможной тщательностью. …И нет, не нужно становится полным параноиком – иначе рано ли поздно тебя охватит паническое состояние и тем самым привлечет к тебе внимание уже не “ кажущихся’’ врагов, а вполне реальных.
Щелкнув запалом огнемета, я внимательно разглядываю экран спектрального анализатора, стремясь среди ярких меток заметить малейшие еле заметные пятнышки. Многочисленные ярко светящие маркеры наших машин и людей, блокирующих подступы к базе сильно затрудняют поиск подозрительных сигнатур, вызывая во мне неудовольствие и тревожную обеспокоенность. Я отчего-то сейчас уверен что “что-то видел” но это “что-то” показавшись еще раз и оставив слабый ментальный след в моем сознании, никак не зафиксировалась никакими сенсорами и датчиками СОО Девятой. Я не знаю, что это было и, несмотря на то, что в поведении этой ‘’ невидимой твари” не было никаких проявлений агрессии — мне эта встреча пришлась крайне не по душе.
“ Каким бы сильным и угрожающим ни был твой враг, смертельно опасным он становится лишь тогда, когда ты перестаешь его видеть”.
Связавшись с базой, я делаю запрос на проведение оперативно-силового мероприятия на данной территории, а после получения подтверждения запроса и в ожидании прибытия оперативно-розыскной группы спускаюсь к своим бойцам. Все что они мне рассказали — так это то, что беглец провел их как щенков, умело уйдя от преследователей через заранее пробитые проемы в стенах и полах закрытых квартир. Он знал, что за ним идут, и действовал быстро, ловко с осторожностью, успевая создавать отвлекающие шумы. Как мной и предполагалось, он на шестом этаже в одной из сожжённых квартир устроил себе наблюдательный пост и, поставив в глубине комнаты кресло на стол через зашторенное тюлю окно наблюдал за базой. Подобраться к нему бесшумно при всем желании не представлялась возможным, так как между вторым и третьем этажами был устроен большой завал на лестничной площадке. Кругом были расставлены, бутылки банки кастрюли. Пару раз на пути бойцов попалась натянутая проволока в виде “растяжки”, но это были лишь “обманки”. …И в подъезде все еще много закрытых квартир, которые они, разумеется, не осмотрели. Да и самого беглеца, как выяснялось, кроме меня никто толком не рассмотрел. “ Видели кого-то в грязном балахоне. Вроде как показалось, это был подросток. Невысокий, вроде худощавый. На голове темный платок, завязанный на манер, так как это делают мусульманки. Лицо прикрыто…”.
Мы достали из-под лавки брошенный истрепанный рюкзак с притороченной к нему катаной плотно завернутой под самую цубу грязной тканью и туго перетянутой тонкой бичевой. Такой же грубой бичевой, только черного цвета, была перетянута и рукоять меча, носившей на себе следы не очень умелого ремонта. Не увидел ни на простой гарде, ни на навершия рукояти никаких узоров или клейма указывающих на мастера или мастерскую изготовивших это оружие я, было, посчитал его “дешевкой” не заслуживающей моего внимания. Тем более что к нам уже приближались высланные для прочесывания бойцы во главе с майором Матолкином и прикрывающие их бронемашины. Но когда свет фар осветил нас, на рукояти меча блеснула серебристая декоративная муфта, вновь привлекшая мое внимание к оружию. Не то чтобы мне это было как-то особо любопытно, да и времени отвлекаться на всякую ‘’ мелочь’’ уже не оставалось, но что-то на уровне подсознания вновь подогрело мое внимание к этому оружию, рюкзачку и их владельцу. Приказав своим бойцам вернуться на базу и разъяснив, Виктор Семеновичу поставленную перед ним и его парнями задачу, я предупредил их о присутствии в этом районе “ какой-то невидимой твари” и, забрав вещи беглеца собой в Девятую, напоследок просканировал еще раз местность. Прежде чем отправиться на ФЭЦ Центрального района мне следовало лишний раз убедиться в том что я не оставил после себя никаких недоделанных дел, которые могли бы хоть как-то помещать выполнению уже запланированных дел, так как вернуться обратно у меня уже не будет возможности довольно продолжительное время. На экранах спектрального анализатора, СОО и РСДО не обнаружив ничего подозрительного, я отвожу машину на открытую местность и, приведя все оружейные системы в полную боеготовность активирую щит АВПС — медленно выводя его на полную мощность. Возникшая легкая тошнота быстро пропадает, как только я позволяю Девятой поглотить мое сознание, но вместе с этим меня окутывает полная холодная безэмоциональность. Не глядя на мониторы я знаю все о состоянии систем машины, знаю какая температура воздуха снаружи и какова скорость ветра. Бросив взгляд на монитор, я тут же считываю сигнатуры всех маркеров и узнаю их ТТХ, две яркие движущиеся неподалеку метки мне не знакомы. Но, я тут же посылаю сигнал на узел связи и уже через минуту получаю обновленные данные своей СОО. А через несколько последующих секунд я уже знаю, что за машины движутся по дороге. Видя на экране метки тварей и разломов, я тут же моментально просчитываю, кому и какую опасность они могут представлять и при каких обстоятельствах это может произойти. Мне нравится это состояние своего сознания – потому что это увеличивает состояние внутреннего спокойствия, потому что я осознаю то, что чем меньше я буду тратить время на обработку поступающей информации, тем выше моя боеспособность. Это состояние не избавляет меня от чувства испытывать боль, но освобождает от чувства бояться этой боли. В таком состоянии происходит принудительное подавление инстинкта самосохранения, вызывающий страх и панику свойственные живым существам, и перевод его из зависимого от субъективных эмоций формы поведения, в зависимость от объективных точных арифметических расчетов.
Простояв неподвижно на одном месте с включенными щитами и послав закодированный сигнал определения “свой чужой” на узел связи я, таким образом, обновил базу данных сигнатур наших охранных систем и зарегистрировал ее в обновленном виде в ЦИУ. Через несколько минут ЦИУ опять же через узел связи автоматически разошлет мои данные по всем машинам, оборудованным СОО или простейшими определителями цели — это избавит их и меня постоянно запрашивать подтверждение моего статуса, снизит риск возникновения ошибок опознавания и сводит до минимума шанс попасть под “дружественный огонь”. Теперь, даже намеренно выпущенные по моей машине самонаводящиеся снаряды и ракеты, оборудованные ОЦ автоматически определив ее статус “ свой” отклонятся от цели и не причинят ей никакого вреда.
Закончив это дельце, я перехожу к следующему – начинаю испытание щитов в пассивном режиме ручного управления.
Щиты, мерно гудя, раскалились до яркого ровного бледно-голубого свечения, осветив пространство вокруг машины на несколько метров, существенно снизив видимость и нагрев излучатели до приличных 70и градусов. Я, заприметив стоящий невдалеке остов сгоревшего внедорожника, подхожу к нему вплотную, так что бы щиты начали разрывать его металл и, контролируя температуру на излучателях с легким любопытством наблюдаю, как от гордости ‘’ немецкого автопрома’’ в разные стороны с хрустом разрываемого метала и потрескиванием электрических сполохов разлетаются ошмётки. Большая часть кусков исчезла в голубом зареве моих щитов в неизвестном направлении, часть обломков усеяла землю вокруг машины, а самые мелкие раскалились настолько сильно, что “потекли”, разбрызгиваясь каплями жидкого металла. Зрелище очень красивое, процесс очень опасный — для всех кто находится в непосредственной близости от БШМ, а система управляющая щитами очень умная – обрезать себе ‘’ конечности’’ никак не получиться.
Выключив щиты, я тут же включаю их снова на максимальную мощность, имитируя обстрел – один сегмент, другой, третий, …вкруговую, полный щит. Повторив эти процессы несколько раз, я удовлетворенный результатами делаю предварительное заключение: “ Температура на излучателях поднимается до 160-230 градусов под нагрузкой, а после выключения не быстро, но равномерно снижается до температуры конструктивных элементов машины, на которых они расположены. Тревожных запахов указывающих на недопустимый нагрев в электронных блоках не обнаружено. Запущенный диагностический процесс системы с учетом погрешности не выявил никаких отклонений от заданных параметров. Требуется дополнительное испытание системы в боевых условиях”.
“ Требуется… в боевых условиях. …Требуется”,- с какой-то самоотрешённостью повторяю я слова, пытаясь осознать, уловить, подобрать нужное слово.
“ Требуется.…Нет? …нет, не так. … Может, …Необходимо? …жаждется!” – погруженный в себя перебираю я слова в поисках того слова что более точно описал мое желание, потребность, мечту.
“ Стражду оказаться снова в бою, …жарком, смертельном, оставляющем мизерный шанс на победу!” – хищно оскалив клыки в злорадной ухмылке, думаю я, над произнесенными словами, ощущая, как мое сознание окутывает кровавый туман: “ Тьма. Огонь. Жатва смерти! …дым”.
Тяжело дыша, я не без труда переборов себя возвращаюсь в реальность и, откинув щиток шлема, подношу свою руку ближе к лицу – успевая заметить, как вокруг моей ладони развеиваются маленькие завитки черного смолянистого дыма. Равнодушно хмыкнув, я вновь опускаю щиток на лицо и в миг, слившись сознанием с машиной “ глазами” сотен датчиков, сенсоров и камер оглядываюсь вокруг себя, не сделав ни единого движения головой или телом. Угол поля зрения Зверя составляет всего лишь 250 градусов, угол моего зрения еще меньше – всего-то 160. Девятая же смотрит на мир одновременно в радиусе 360 градусов, что для меня “ привычно” оказывается крайне “необычным” и поначалу вызывает болезненные ощущения – когда мозг, увидев панорамное изображение, начинает упорядочивать искаженные проекции, восстанавливая равномерную четкость воспринимаемой картинки и верно просчитать расстояние до объектов, их истинные пропорции и размер. Если бы машина не перехватывала большую часть поступающих в мозг визуальных потоков, то он, начав интерпретировать “увиденное” просто ‘’ взорвался бы’’ не в силах справиться с такой нагрузкой. Так как для человеческого мозга находясь в не экстремальных условиях, не составит проблем “увидеть картинку в 360 градусов” но, безошибочно обработать ее – это очень сложная задача даже для самых натренированных пилотов, умеющих управлять течением реального времени. Оказавшись в боевой обстановке у пилота резко возрастает скорость реакции но также резко снижается его эффективная боеспособность из-за значительно возрастания количества ошибок. Поэтому то, что хорошо в разведке или при организации засад совершенно не приемлемо во время боестолкновения. Командиры могут себе позволить и во время боя находиться в состоянии такого “видения” для наблюдения за его ходом , если сами не принимают в нем активного участия и, для них самих нет никаких угроз. Но кто же из них позволит отказать себе в таком удовольствии как самому ни окунуться с упоением в пекло, в то время как его братья и сестры разделывают супостатов?”…
Очень внимательно и медленно я осматриваю окружающую местность, окутанную глубокими тенями, выискивая на ней хоть малейший намек на присутствие той неопознанной твари, что носясь вокруг меня оставляет в моем сознании затухающие ментальные следы — словно самолет кружась в небесах оставляет за собой белые инверсионные полосы.
Сейчас слух бесполезен – тварь движется бесшумно, а само эфирное пространство плотно заполнено ‘’ мусором’’ исходящим от многочисленных машин и людей. Переключение зрения в диапазоны излучения невидимые человеческому глазу в обычных условиях лишь вызывают реакцию системы ПЖО, моментально запустившей программу диагностики моего состояния и переведшую медицинские дозаторы в состояния повышенной готовности. Я уже чувствую на своей коже неприятное и осторожное прикосновение кончика выпущенной ими тонкой иглы, готовой по первому же сигналу впиться в мою руку и по которой уже стекла капелька дезинфицирующего средства. Я чувствую, как медленно, но уверено стал возрастать дискомфорт при визуализации в диапазонах терагерцевого излучения, и вижу что слишком яркие свечения разломов, пробивая фильтры, создают “засветку” картинки, мешающую различить мельчащие детали очень слабых сигналов. Мне кажется, что я что-то увидел — еле заметное голубовато-серое пятно. “ Кажется?! Это хорошо! …Когда кажется – креститься надо. Очень правильная поговорка! …Хм. Если, кажется – значит, там действительно кто-то есть”.
То существо, что мне могло просто привидеться, не сидело на одном месте, а двигалось очень стремительно, перемещаясь рывками на расстояние значительно большее, чтобы не посчитать ее движения прыжками. Тварь словно совершала телепортационные переходы, в которых не было никакой закономерности – тем самым не оставляя охотнику или своей жертве, в зависимости от того кого и кем считать, ни малейшей возможности просчитать когда и где эта тварь окажется в следующее мгновение. На миг в моем сознании мелькнула мысль, что все это мне причудилось и, там никого нет. Я подумал, что в своем воображении создал идеальный образ существа, которого не может существовать на яви из-за своего совершенства. Но… я тут же на уровне близком к подсознанию понял, что это были не мои мысли. То, что я видел, ощущал в своем сознании, что подсказывала мне интуиция против того что попыталась внушить мне тварь, создало легкий когнитивный диссонанс, — тем самым и выдавший ее присутствие. Теперь, когда я уверовал в том, что кроме меня здесь еще кто-то присутствует, мне захотелось, во чтобы-то ни стало выяснить, что это за таинственное существо обладает такой способностью столь сложно и умело маскироваться. Однако чтобы устроить ‘’ охоту на охотника’’ мне нужно было еще немного время, которого у меня, к сожалению уже не оставалось. Составленные перед моим выходом планы, с учетом непредвиденных обстоятельств, которые могут, возникнут на каждом из отрезков моего пути, были расписаны строго по минутам. И то ‘’ резервное время’, ‘ что я потратил на поиск беглеца, истекло — не оставив мне более ни минуты на новое “непредвиденное обстоятельство”. После ФЭЦ Центрального района я намеревался добраться до вновь организуемого ФЭЦ в Кузнецком районе, и этот путь был долгим и относительно более опасным из-за наличия множества пустынных мест и разросшегося до огромных размеров Кузнецкого кладбища. Но именно на этот отрезке своего маршрута я не ожидал никаких неприятностей и потому был готов продолжить нашу с тварью игру в прятки – если конечно она последует за мной. А в том, что мы еще встретимся я ничуть не усомнился, когда в очередном медленно затухающем ментальном следе, стремительно, но осторожно и аккуратно оставленным в моем сознании, услышал тихий озорной смех. …Так, по крайней мере, мне показалось.
До ФЭЦ расположенного на Арене кузнецких металлургов я добрался очень быстро, несмотря на автомобильные заторы — которые более-менее расчистили для движения транспортных средств, но без учета того, что по этим дорогам предстоит двигаться еще и таким громоздким БШМ как моя Девятая. Проложить себе путь мне не составило проблем и не отняло много времени, но подняло много шума переполошившего блуждающих по продуктовым магазинам тварей и падальщиков вдоль городской речки-гадюшки. В одном месте я задержался, когда мое внимание привлек какой-то мелкий скребуша целеустремленно ‘’ теребонькающий’’ женский манекен, который я вначале принял за человеческое тело. Скребуша был настолько увлечен своим делом, что не заметил, как я подошел, а когда заметил, то просто подняв мордочку, бросил на меня недовольный взгляд и, оскалившись как обезьянка, издал несколько неприятных аккордов. После чего снова отвернувшись, продолжил свое бессмысленное для меня занятие. Судя по количеству свежей стружки, этим делом он занимался уже достаточно долго, а судя по следам волочения, оставленным на асфальте и валявшейся в стороне руке манекена, он был далеко не первым и скорее всего, будет не последним ее незадачливым “ ухажёром”.
Ему не было дел до меня, так как я не намеревался ему мешать и не собирался занимать очередь. Спасать манекены не входит в обязанности военнослужащих КНС… И кроме того в эту минуту со мной на связь вышел майор Матолкин — которого я с большим интересом выслушал одним глазом равнодушно посматривая на существо и с быстротой баллистических вычислителей анализируя доклад офицера. Со слов майора поисковая группа, взломав дверь в одной из закрытых квартир обнаружила ‘’лежку’’ беглеца, еще один рюкзак и “ вероятно его личные вещи” постиранные и развешанные в ванной комнате. Однако из-за обилия мужских и женских вещей найденных в квартире выяснить пол ‘’ нашего беглеца’’ не представилось возможным. Но зато по многочисленным целым и использованным упаковкам антибиотиков и несвежим бинтам нам удалось понять то, что этот человек или имел ранее сильное ранение или все еще находился в таком состоянии до сих пор. …Кроме медикаментов и бинтов еще был найден патрон, предположительно от армейской винтовки, обильно украшенный искусно нацарапанными узорами и фигурками животных. Который, по предположению Матолкина, не был ни нечаянно потерянным, ни забытым предметом, а являлся этаким посланием, намеренно оставленным беглецом на самом видном месте, для тех, кто придет сюда его искать. …И на этом наш разговор и завершился. Так как ни найденные в квартире старенький пистолет Макарова 1973 года выпуска без патронов, ни новенькая портативная радиостанция ‘’Моторола’’ с потекшей батареей, ни автомобильная радиостанция, вырванная из какой-то полицейской машины и подключенная к автомобильному аккумулятору, не представляли для нас никакого интереса из-за своей бесполезности. Мне не было нужды давать офицеру какие-либо советы и рекомендации, ибо майор прекрасно знал свое дело – потому мы распрощались, и я отправился далее – бросив напоследок взгляд на скребушу все еще терзающего “мадам” и незлобно усмехнулся, услышав, как он завел свою балаганную серенаду. “ Терпеть не могу клоунов и, мне не нравится цирковая музыка. Но во Тьме, орды носящихся по городу “клоунов” – это хоть и страшное, но одновременно еще и “прикольное ” зрелище. …Особенно, когда они выходят на охоту!”
Вторая моя остановка произошла когда, спустившись по наклонным плитам набережной городской “ гадюшки” я намерился перейти ее вброд — чтобы своим весом ненароком не повредить мост. …На короткий миг я ощутил как в мою обувь “проникает” холодная вязкая и отвратительно вонючая вода, вызвавшая во мне волну брезгливости и желание скорее выбраться на противоположный берег. Но это было субъективное ощущение, так как мои ноги остались сухими, а Девятой было абсолютно безразлично в какое дерьмо я ее завел сам того не ожидая. В сегодняшнем своем состоянии речка оправдывала свое название более чем когда-либо за всю свою историю — преобразившись в почти что студень, привлекший внимание ‘’ плесени’’, многочисленных ворон и падальщиков. Свезенные из ФЭЦ и сваленные на набережной, в непосредственной близости от воды, огромными гниющими и тлеющими кучами, обувь и предметы одежды десятков или даже сотен тысяч людей были уже по большей части сгоревшими. Но также их немало оказалось в речке и, зацепившись за коряги и столкнутые в реку автомобили, они замедлили ее течение — подняв уровень воды на пару метров. А протянутые от ФЭЦ трубы заполнили и без того грязные воды нечистотами и биологическим материалом из ‘’ секурис каро” превратив Абу в зловонную клоаку. Усеянную вдоль своей грязно серой пенистой кромки все еще лениво копошащимися миллионами миллиардов жирных опарышей и личинок невесть, каких насекомых, которых еще не успели склевать пережравшиеся птицы и поглотить ненасытная “плесень”.
Когда сполохи огня, периодически под давлением прожигающие сливные трубы от непрошеных гостей, вырвались из отверстий, тускло осветив эту фантасмагорическую картину, я на миг вновь с горечью ощутил весь ужас происходившей на планете катастрофы, но в следующий же миг последовало равнодушие. И я подумал о том, что: “ Это неизбежное зло вскоре закончится и весной природа возликует, увидев отсутствие людей и, приступит к очищению и самовосстановлению. Мир вновь оживет – только на этот раз в нем не будет самых страшных и безжалостных врагов Жизни. А те из них кто все же останутся, будут “по уши” заняты своим излюбленным занятием – истреблением друг друга. У Природы и всех ее детей вновь появится шанс не дать себя уничтожить и вновь ожить. Разве это плохо? Разве кто-то из нас должен горевать при виде Смерти и чувствовать угрызения совести? Нет, и еще раз нет! ”
Оглядываясь по сторонам, мой взгляд зацепился за неподвижно торчавшую с глупым видом из воды куклу, прижатую медленным течением темной вонючей жижи спиной к серебристой матовой поверхности какого-то элемента явно летательного аппарата. Взглянув в ее голубые бусинки глаз, я тепло улыбнулся и, наклонившись, подцепил ее пальцем силового кулака и отбросил в сторону. Мне не было до нее никакого дела – меня заинтересовала эмблема ВС РФ на том куске металла, за который эта кукла зацепилась.
Определить по торчащему из воды оперению модель беспилотника для меня труда не составило никакого. Аналогичный ему мы с Сергеем видели кружащим в небе в тот день, когда прогуливались по городу накануне “прихода писца” этому миру. И такой же разведывательный аппарат восставшим парням удалось сбить в Новосибирске.… Как и когда это аппарат упал и оказался в Абе меня не волновал, а вот содержимое его системы “архивации и хранения информации на борту” вызвало у меня большое любопытство. Установленные в него информационные накопители могли (должны) были содержать все что он ‘’ увидел’’ и зафиксировал с момента своего взлета…
Ухватившись за хвост аппарата, я потянул его на берег, но он обломился. Тогда я ухватился за его силовую установку, …и она тоже отвалилась. Это могло бы стать печалью, если бы я не знал, что в середине его семиметрового фюзеляжа ни расположены топливные баки, которые к моему удовольствию оказались пустыми настолько, что смогли приподнять середину БПЛ над водой. Перебив последнее, уцелевшее при падении крыло я без труда выволок аппарат из реки и, бегло осмотрев его носовую часть, связался с Орловым, чтобы сообщить ему о своей находке. Оставив ее координаты, я вновь спустился к воде. Мое внимание было направлено на мост. А точнее на то, что висело под ним с обеих его сторона. Эту гирлянду из изрубленных, иссушенных тел переплетенных черными густыми нитями и стеблями‘’ вуали’’ я приметил еще тогда когда только подошел к реке. Но только сейчас у меня появилось время более детально их осмотреть. Подвешенные за ноги или шеи, с отрубленными кистями рук или отсутствующими головами они все еще сохраняли маломальский вид, по которому можно было бы опознать их личности и определить к какому ведомству они относились. На большинстве из погибших, все еще сохранилась изорванная и задубевшая от крови и гноя униформа (чего не скажешь про тех немногих женщин, на которых остался только лифчик или одна юбка) а их тела не сгнили и не были обглоданы тварями. Очень худые, с содранной до костей плотью на руках и ногах и обтянутые серо-желтой испещрённой мелкими дырами кожей они просто походили на мумии… или высосанных досуха мух, запутавшихся в паутине и попавших на обед к мерзким голодным паучкам.
Взглянув на противоположный берег, на котором застыли сожженные и разбитые ведомственные автомобили и микроавтобусы и, заприметив среди них будку “автозака” я вновь перевел взгляд на тела под мостом. Чтобы словно бесчувственный патологоанатом, увеличив зум визора еще раз осмотреть каждое тело, отмечая для себя каждую деталь и по крупицам воссоздавая картину их гибели. Наверно мне совсем не нужно было этого делать, а наверно среди этих тел я кого-то искал. “ Хотел найти…? Кого? Зачем? …Я не знаю!”
Щелкнув запалом огнемета, я повел стволом оружия вначале вдоль одного ряда повешенных, а после, обойдя на другую сторону, также поджег второй ряд, вместе с ‘’ вуалью”. Вспыхнув тела, горели с тихим треском и плюхались один за другим в воду, когда перегорала удерживающая их веревка. А потом, на минуту погрузившись в темную жижу, медленно всплывали и, попав в узкую стремнину посредине реки, медленно проплывали мимо меня, покачиваясь и переворачиваясь…
«Если тебе причинили зло — сядь на берегу реки, и ты увидишь, как по реке проплывут трупы твоих врагов», — сказал когда-то какой-то мудрый китаец, которому в этот момент было абсолютно нечего делать. Может быть, ему было интересно смотреть на проплывающие мимо него тела, и может быть, он даже получил от сего созерцания удовольствие. Я же не испытал ничего. Ни радости, ни грусти. Мне не было жалко этих людей но я не испытывал к ним и ненависти. Я не вообще не думал в этот момент о том кем и какими они были. Я просто молча смотрел на них, а они просто молча плыли мимо меня. И лишь когда мимо проплыло женское тело, в моей голове, вспыхнувшей и тут же погасшей слабой искрой, промелькнула радостная мысль:
“Ее нет среди них…
Хм …давно,….очень давно уже нет ”.
p.s.
“Милый, ты должен отпустить меня”.
“Да…должен”.
“ …..?”.
(тяжелый вздох) “..пусть земля будет тебе мягче лебяжьего пуха. …Прощай”.
Машина словно исполин с фасетчатыми глазами обвела взглядом пространство вокруг себя сотнями датчиков, сенсоров, камер и удовлетворенно издав грозный рев, решительно шагнула в темную зловещую как сама Тьма воду, следуя поставленной ее пилотом задачи. По ее расчетам план маршрута движения на данном участке был нарушен с задержкой не более чем на двадцать три минуты сорок семь секунд, которые она с лихвой может наверстать если.… Но “если” не последовало так как, преодолев речку и поднявшись на берег, и она и ее пилот увидели то, что их ждало впереди.
Еще почитать:
Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного — Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного. Глава IX
Аберрант. Истоки.
законы волчьей стаи — законы волчьей стаи
Сборник пазла судеб — Просто безумие
«
»
03.07.2020
