Выйдя из комнаты, я вновь останавливаюсь перед мозаичным изображением геральдики, выложенными на полу.… И, зачем-то уступив дорогу скорее из вежливости, чем опасения, слабо различимым призрачным силуэтам двух симпатичных молодых женщин в военной униформе, провожаю их взглядом, нисколько не испугавшись и не удивившись их появлению. Дойдя до выхода из фойе в коридор, они тают в воздухе и через пару секунд вновь появляются за моей спиной и, вновь идут в сторону коридора, о чем-то беззвучно оживленно беседуя, пока вновь ни пропадают и вновь, ни появляются, чтобы опять раз за разом повторить зацикленную сцену. Я оглядываюсь по сторонам, с легкой печалью и досадой наблюдая за другими фантомами, которые входят и выходят из комнат, периодически оказываясь в зацикленном режиме или неподвижно зависнув на одном месте, мерцая, пропадают и вновь появляются. И тут же безошибочно определяю — этот феномен не признак некорректного наложения двух реальностей, а является остаточным явлением, возникшим вследствие резкого и внезапного прерывания процесса плавного сопряжения двух параллельных миров. Все еще занятые своими делами они не обращают на нас никакого внимания, словно нас с Орловым здесь нет, будто это мы являемся для них призрачными отражениями самих себя и совершенно нереальны. Но, изучив их, я уже хорошо знаю природу их происхождения и понимаю, что стоит мне закрыть глаза и поставить ментальный барьер как они сами исчезнут из моего поля зрения, а вскоре, спустя некоторое время, и вовсе остынет их энергетический след, оставленный ими в этом мире. …А мы с полковником никуда не денемся и так, и будет тут стоять, ибо мы пока еще обладаем материальными телами и не являемся ничьим визуальным эхом. Орлов понуро опустив плечи, терпеливо ожидает от меня выводов или хотя бы моих комментариев всему тому, что я увидел. Он не видит того что сейчас вижу я и этот факт отчасти меня радует, так как вид столь ярких и заметных теней наших погибших товарищей подействовал бы на него еще более удручающе чем вид разрушенных помещений. А я, без труда переключив свое сознание и грустно улыбнувшись, прощаюсь с видениями и продолжаю разглядывать гербы на полу. “Я есмь Альфа и Омега, начало и конец”, — читаю я символы искусно выполнение на гербе Сибирского Экспедиционного корпуса и размышляю над тем, как сильно изменился Орлов с той поры как мой Легион и меня объявили пропавшими и каким же жалким полковник выглядел сейчас. И нет, дело тут не только в его участии в не имеющей никакого смысла Первой Мировой войне и, даже, скорее всего совсем не в ней, а в том, что случилось здесь, в этих комнатах. В чьи двери вошли лучшие сыны и дочери человечества и, из которых никто из них в назначенный час не вышел и вопреки нашим напрасным ожиданиям никогда больше не выйдет. Нам стало горько и обидно, что мы потеряли их всех не в суровые дни очередной великой войны, а в мирный час и при обыденной для военнослужащих КНС процедуре пространственно-временного перехода. И, вдвойне горько, что у наших потерянных товарищей не было ни малейшего шанса избежать гибели, ни малейшей возможности использовать технические средства или собственное профессиональное мастерство, чтобы предотвратить эту трагедию, неизбежную и лишенную хотя бы слабых надежд на благополучный исход. “ Сколько раз мы стояли на краю всего лишь в шаге перед чертой разделяющей Жизнь и Смерть? Сколько раз ситуация складывалась не в нашу пользу и казалось, что все уже растеряло смысл и лишилось веры? …Но в самый последний миг происходило чудо, дающее единственный спасительный глоток воздуха, слабый лучик света и маленькую искорку, чтобы сделать шаг вперед и вверх”, — я грустно улыбнулся, осознавая, что для тех, кого мы когда-либо теряли при переходе через порталы, Всевышний не приготовил никаких чудес. Малейший сбой в синхронизации работы врат, малейшая ошибка при расчете точек сопряжения – это всегда неизбежная катастрофа и людская трагедия. …Сделав запрос в ЦИУ списка погибших офицеров и, ожидая обработку моего кода допуска, я бросаю сочувственный взгляд на Орлова и внезапно для себя осознаю, что одну фамилию из этого списка я уже знаю. И пусть он хоть и не попал в число тех, кого мы не досчитались, но в его сердце уже поселился мерзопакостный предательский страх, а значит, в конечном числе его тоже можно отнести к безвозвратным потерям личного состава КНС. Мне жаль, что это произошло с одним из моих друзей, но мне и не стыдно за него и его слабость. Я не глуп, чтобы не понимать, что фамилия весельчака и храбреца графа Орлова не оказалась в этом списке не по чистой случайности, а лишь по воле Небесной канцелярии. Можно сказать, что Бог предупредил его на этот раз, а на вопрос: для чего он это сделал — человек должен самостоятельно найти ответ и сделать для себя соответствующие выводы. Возможно, Орлову пора уйти на покой и провести остатки своих лет в тиши собственного имения в качестве своеобразной награды, а может быть это является для него отлучением от службы и знаком того, что он растерял доверие за какие-то старые грехи. Я не знаю ответа и не испытываю ни малейшего желания его узнать. Мне достаточно того что Сашка Орлов принял на себя командование в столь непростой ситуации и я ценю и уважаю его как командира и как друга и являюсь сейчас его заместителем. Сам факт того что ему Судьбой оказана такая честь, является для меня доказательством тому что Всевышний не просто уберег его от гибели руками близкого тому человека, но и назначил контрольную проверку для каких-то далеко идущих своих планов. Ведь, в конце концов, не всем же быть действующими боевыми офицерами и находится на передовой, но и кому-то суждено сидеть в штабах или стать преподавателями в учебных подразделениях и заведениях. Эта мысль согревает меня и я, бегло пробежав по присланному списку с именами и фамилиями и не обнаружив среди них никого из тех, кого мог бы вспомнить, от своих размышлений в очередной раз перехожу к решению более важных дел. Нам некогда унывать и мне кажется, что после всего, что произошло со мной прошедшей ночью, во мне снова произошли какие-то изменения. Но, к добру ли или худу? Этого я пока еще и сам не понял, но наполнившая меня позитивная энергия толкает вперед, пробуждает во мне повышенную деятельность и избавляет от излишней сентиментальности. Моя же самоуверенность передается и Орлову и, я с удовлетворением замечаю, как он берет себя в руки и взбадривается.
-Теперь Александр Юрьевич мы с тобой одни тут за все и за всех в ответе, а ведь мы боевые офицеры и не наше в том призвание сидеть в штабах и протирать дыры на штанах. …Вот только выбора то у нас с тобой нет и нет права расслабляться — я киваю головой на знаки орденов и обращаюсь к Орлову:
-Сестры то, что говорят по поводу всего случившегося?
Орлов задумчиво смотрит на меня и глухим голосом отвечает:
-Ничего не говорят. Только злобно смотрят друг на друга с плохо скрываемым подозрением и недоверием — обе готовы при первом же удобном случае вцепиться друг другу в горло смертельной хваткой,- он вскидывает глаза и прямо задает мне вопрос:
-А сам-то что об этом думаешь?
Я не спешу с ответом, а иду ко второй двери и, открыв ее, заглядываю внутрь.… Только для того чтобы убедиться что это дверь теперь ведет в тоже помещение которое мы пять минут назад покинули. А до того как случилась эта трагедия судя по сохранившимся планам, тут было несколько небольших комнат и оперативный зал, разделенных между собой стенами. Я интересуюсь у полковника, какие помещения, и в каком они состоянии находятся под нами и над нами. И, с интересом выслушав его, узнаю, что комнаты над нами стоят пустыми, так как являются резервными и на сегодняшний день являются абсолютно бесполезными для нас, хотя они совершенно не пострадали. А под нами находится транспортно-складской ангар и подсобные помещения, принадлежавшие ордену “ Терция вигилия”. И если с ТСА у них все в порядке, то незначительная часть подсобных помещений оказались поврежденными и стали непригодными к эксплуатации. “ Только надо понимать, что под названием подсобные помещения может скрываться все что угодно – лаборатория и пыточная, кельи для содержания рабов или целый ритуальный зал, перенесенный из их базового храма расположенного где-либо в далеких мирах Заземелья. Во время Призыва ни одно перемещенное помещение не является малоценным или бесполезным. Однако и слишком ценные и очень значимые комнаты и залы никто и никогда переносить тоже не станет из-за риска утерять что-то воистину уникальное или то, что может скомпрометировать и нанести какой-либо непоправимый вред самому владельцу, если эта вещь окажется не в тех руках”. Я на короткое время задумываюсь, перебирая возможные причины сбоя телепортационных контуров и, не найдя наиболее простых и логичных объяснений, задаю Орлову наводящие вопросы:
-В этом месте проводили замеры на выявление геомагнитных аномалий? Может, выявили какой-нибудь энергетический поток? Так надо сделать замер на его стабильное постоянство или спонтанную цикличность. …Про торсионные поля в этих местах я спрашивать тебя не стану, ибо в эту метафизику в сроду никогда не лез и вообще ни бельмеса не понимаю.… Но в орденах то кто-то же есть, кто разбирается в этом лучше нас с тобой, — видя, как полковник в растерянности разводит руками, я понимающе киваю головой и продолжаю задавать вопросы:
— Александр Юрьевич, ты хотя бы кого-нибудь отправил, в штаб корпуса, чтобы проинформировать о случившемся?
Орлов виновато опустил голову и, сморщив нос, вновь развел руками. После чего тяжело вздохнул и, качнув головой невесело усмехнулся:
-На второй день после того как мы сориентировались и более-менее организовали слаженную работу всех подразделений и служб состоялось закрытое совещание руководящих офицеров со старшими сестрами орденов, — Орлов осекся увидев на моем лице нетерпение и поспешил остановить меня от спешных вопросов: — Дмитрий Михайлович, обожди, не перебивай и выслушай меня – это важно для нас обоих,…для меня! – последние слова он выкрикнул в сердцах и замолчал. Пару минут молча постоял, с досадой уставившись на изображения гербов, и со злостью мотнув головой жестким голосом начал говорить:
-Мы прибыли сюда, не зная о точной дате активации ‘’ Поднятия Занавесы” и как впоследствии оказалось всего за три дня до ее внезапного и стремительно развивающегося начала. Первые тридцать часов пока синхронизировались переходы в новые помещения и прибывали люди, тут творился полный хаос и неразбериха. Впервые же часы мы заподозрили, что что-то пошло не по плану и, несмотря на то, что все выглядели взволнованными и встревоженными никто из нас не произносил ни слова вслух о своих подозрениях, вероятно посчитав, как и я, что наше тревожное состояние является следствием только что совершенного перехода. Обнаружить подтверждения или убедиться, что наши худшие опасения безосновательны, мы не имели возможности, так как в последующие пятнадцать часов ни у кого не было доступа в основные помещения технических и вспомогательных служб. И без генераторных установок мы тут копошились наверху в полутьме как слепые кутята, без света, связи и охранных систем — ожидая, когда прибудут командир со штабными офицерами и когда все службы окончательно завершат процедуру перехода. Силами уже прибывших военнослужащих и вспомогательного персонала потихоньку начали проводить внутренний осмотр здания и запуск в эксплуатацию систем жизнеобеспечения, в коридорах выставили посты для регистрации вновь прибывших, организовали охрану внутри базы и, аккуратно не привлекая к себе ничьего внимания, провели осмотр внешнего периметра и приступили к установке излучателей наружных энергощитов. На первый взгляд все проходило гладко и спокойно, не предвещая беды – это если не считать того факта, что после осмотра транспортных ангаров, мы не обнаружили ни одной единицы транспортных и боевых машин, кроме тех, что были созданы в этом мире. Да и то все эти машины уже стояли тут, когда мы прибыли и среди них не было ни одной тяжелой и столь же надежной как наши, привычной и проверенной в боях. Запрос в информационный узел подтвердил, что все эти машины являются дополнением и не входят в перечень основного транспортного или боевого обеспечения подразделений, …шайсэ.
Орлов кисло улыбнувшись, замолчал, задумчиво глядя в одну точку постоял, погруженный в свои воспоминания и через какое-то время оглядевшись по сторонам, решительно предложил отправиться в ресторацию и продолжить наш разговор за завтраком. Это было разумное предложение, так как в этом месте не было смысла более оставаться, да и мой желудок начал подавать знаки, напоминая мне о том, что пора и ему уделить внимание. После выпитого мной за прошедшую ночь алкоголя и пережитого нервного стресса моему организму требовалась хорошая подзарядка и, было бы грехом не воспользоваться такой возможностью, если учесть, каким напряженным я уже успел спланировать свой план на день и каким он может еще стать, если возникнут какие-либо непредвиденные обстоятельства. Придя в общий зал, мы расположились на первом этаже в уютном зале похожим на обычный кафетерий, в котором обедают слуги и заказали себе ‘’ простой фирменный завтрак”. Мне было все равно, что есть, но принесенные милой официанткой блюда настолько меня приятно удивили, что я поинтересовался у нее: Является ли этот завтрак стандартным для слуг или она принесла нам еду предназначенную для служащих иных категорий?
Она виновато опустила глаза и смущенно ответила, что это обычный завтрак для низших категорий служащих и рабов ‘’ Терция вигилия’’ а она в точности выполнила нашу просьбу. Видимо она в этот момент ожидала, что как высший офицер я пожелаю ее отсчитать за какую-то совершенную ей ошибку и, судя по ее выражению глаз, она очень удивилась, что я не стал этого делать, а наоборот поблагодарил. Отчасти ее смущение меня слегка позабавило, так как у меня и в мыслях не было ее, в чем-либо упрекнуть. Но также неприятно напомнило мне о том, что эта официантка является представительницей этого мира, для которой посчастливилось, не только потеряв всех родных и близких остаться в живых, но и быть избранной для служения господам, вершащим судьбы миллиардов других людей. Смирившись с судьбой, она с рабской покорностью вознесла нас гораздо выше себя и при этом посчитала, что значит и мы, ее “хозяева”, должны будем рассматривать ее как нечто более низкое малозначимое и смотреть на нее свысока. Как, например, это всегда происходило в этом мире в отношениях между теми, кто внизу и теми, кто был наверху. Она нисколько бы не удивилась и, вероятно, услужливо встала и вылизала бы нам сапоги, получи от нас такой приказ при этом, нисколько не осознавая, что никто из нас никогда-бы не заставил ее этого делать, так как ‘’ вылизывать сапоги’’ не входит в ее должностные обязанности, а наши личностные морально-нравственные нормы и правила КНС не допускают подобные отношения ни к слугам ни даже к рабам. Впрочем, если она сама проявит инициативу и по каким-то своим личным причинам захочет “облизать мои сапоги” я тоже не смогу запретить ей этого делать. Ведь это будет проявлением ее свободы вольного выбора, за который она несет свою персональную моральную ответственность и сама определяет свою карму. Я в свою очередь могу лишь попросить ее этого не делать, независимо от того чем я в этот момент буду руководствоваться, холодным прагматизмом или нравственными принципами. И при всем при этом я не должен забывать, что сейчас практически все слуги находятся в подавленном после шоковом состоянии и, не смотря на принимаемые антидепрессанты, и прохождение ими необходимых психоневрологических процедур, период их полной адаптации к новым условиям будет болезненным и не быстрым. …Я трачу на оценку поведения девушки не более чем минуту, отмечая ее слегка замедленную реакцию, расширенные зрачки глаз и плохо скрываемую печаль в них, а также заметив, как периодически нервно вздрагивают уголки ее губ, еще раз благодарю и отпускаю, согласно рекомендациям общего положения служащим КНС. В которых прописано, что: “Не следует вести долгие разговоры с вновь поступившими служащими вспомогательных служб, в период прохождения последними процедур реабилитации до дальнейшей их интеграции в структуры подразделения”. Там же в общих правилах прописан и пункт, запрещающий общения вновь поступивших служащих на темы, не затрагивающие своих должностных обязанностей.… Но, это правило редко когда кто-то строго соблюдает и еще реже за это нарушение виновных привлекают к ответственности и применяют наказание. Вот и сейчас, отойдя от нас, девушка в компании еще трех своих подружек начинают о чем-то негромко и живо щебетать, с любопытством разглядывая нас с Александром Юрьевичем. Он, заслышав их тихий смех, оборачивается, бросает на них хмурый взгляд и грозно грозит им пальцем, после чего возвращается к своему рассказу, не забывая при этом с аппетитом уплетать овсяную кашу с дольками фруктов и ореховой крошкой. Я, несмотря на то, что каша действительно вкусная ем без особого аппетита и слегка отвлеченно от разговора, так как в моей голове в это время выстроилось несколько информационных потоков, которые я пытаюсь одновременно обработать. И моментами когда я натыкаюсь на что-то более сложное и требующее максимальной сосредоточенности, его голос отвлекает и действует на меня немного раздражающе, тем более что принимать пищу и при этом вести разговоры – это не только не очень культурно, но и чревато несчастным случаем. Однако в том нет вины полковника, так как у нас нет иного более подходящего времени для подобного разговора из-за плотного графика, а то, что он рассказывает, мне не является пустым на детали и вызывает во мне определенный интерес. И, я хорошо понимаю, для чего он мне все это рассказывает. В первую очередь, помимо введения меня в курс дела, он сам хочет выговориться, оправдаться за то, что мое назначение произошло не сразу, а спустя непростительно долгое время, в течение которого с его стороны были допущены тактические ошибки и организационные просчеты. И что является не менее важным, так то, что он и сам хочет до конца разобраться в том, почему все пошло наперекосяк и можно ли было в таких сложившихся условиях принять более эффективные решения. Ему нужна моя оценка, а пока я его не выслушаю, у меня ее не может быть — разве что я подамся эмоциям и рубану с плеча, заявив, что смог бы решить возникающие вопросы жёстче и решительнее. “Да, мог бы! Но, полковник ведь был прав, говоря, что я и Девятая это тот козырь, что смог бы вытянуть все на своих плечах и вытянул, когда возникла острая необходимость показать силу и пойти на отчаянный шаг, …хм. Я так рассуждаю, потому что привык решать все силой, используя мощь Легиона. Но ведь и он тоже решил бы все силой, будь у него его танки и вся та техника, что обеспечивала ему ранее победы. А когда нет ни того ни другого, чем он мог располагать в первые дни? Бронетранспортеры, с которыми он никогда не имел дел и не самые лучшие БШМ для противостояния с сильным противником, и их плохообученых операторы, не имеющие никакого боевого опыта? Катастрофический недобор и ужасающие потери личного состава в первый же день, гибель всех офицеров штаба и потеря связи с центральным командованием КНС? …Страшно себе представить что ощущает командир оказавшись в чуждом мире, один на один с множеством внезапно возникших проблем и в полном неведении того что творится вокруг. Можно держать оборону успешно, если хорошо знаком с людьми и той техникой что придана твоему подразделению, возможно, обороняться менее успешно, теряя личный состав и отходя на новые позиции под натиском врага. Но и в том и другом случае не стоит рассчитывать на проведение наступательных операций, успешных контратак и одержать вероятную победу не понеся при этом катастрофических потерь. Понимая свое безвыходное положение впору впасть в отчаяние и запаниковать, но офицеры КНС не теряют голову даже тогда когда видят, как враг поднимает свое знамя над городом готовый отпраздновать свою победу”.
-О том, что произошло что-то непоправимое и ужасное мы начали догадываться, как только произошла синхронизация порталов ‘’ Терция вигилия”. Спустя сорок минут после перехода их сестра обсервет сообщила в ЦИУ о разрушении части помещений на нижнем уровне и гибели нескольких человек. С ее слов орден не понес существенных потерь и, в допуске в их сектор нашей технической группы тут же было отказано…
Все остальное, что он изложил мне в своем коротком и малоинформативном рассказе о событиях первых дней их пребывания в этом мире, оказалось менее интересным и, скорее было наполнено эмоциями, чем рассудительной констатацией фактов. Действия прибывающего личного состава были предсказуемо верными, приказы присутствующих офицеров и его личные оказались безукоризненно выверенными и своевременными, а в поведении представителей орденов я не увидел ничего подозрительного и настораживающего. Огорчил лишь факт того что не удалось сразу же наладить бесперебойную связь со штабом корпуса а также весьма неприятным стало известие что при переходе погибло столько людей, независимо от того кем бы они ни были и какую из сторон ни представляли.
-А кто в ‘’Терция вигилия” погиб, они не сообщили? – поинтересовался я, подытоживая свои размышления над услышанном от полковника.
-Нет,- коротко ответил Орлов и спустя несколько минут, после того как он с задумчивым видом доел бутерброд с подсоленным маслом под тонким ломтиком сочного копченого шпика и, запив его ароматным чаем, тихо добавил:
-В тот же день, на вечерне они в полном составе своего темного сестринства провели ритуальную панихиду, а для стражей и слуг были заказаны блюда для поминального ужина – это навело на мысль, что они утаили о важности погибших персон. …Ты ведь хорошо знаешь их традиции и ритуалы, вот и выскажи свое личное мнение, оправданы мои предположения или нет?
Я усмехнулся, осознав, что над этой весьма любопытной информацией мне может быть и имело смысл бы как-нибудь на досуге подумать, но вот делиться с Орловым своими соображениями не стоит по целому ряду причин. Поэтому сделав вид что его слова не вызвали во мне никакого интереса, я тактично по-дружески ответил:
-Александр Юрьевич, я твой заместитель и твой друг – это бесспорно факт. Но, пожалуйста, учти, что при этом я еще и командор ‘’ Инферно Доминус” и не имею права обсуждать с тобой их внутренние дела. Если они решили не разглашать данные о своих потерях и статус погибших персон значит, на то есть причины. Понимаешь? Так что пойми меня правильно, но я даже не стану делиться с тобой своими предположениями касаемо этой темы.
-Вот как, — недовольно хмыкнул полковник. И развернув питательный фруктово-медовый батончик, который официантка подала к чаю вместо подсластителя начал его с задумчивым видом жевать.
-Обиделся что ли на меня Александр Юрьевич? – на полном серьезе спросил я его.
-Тайны! – с сарказмом ответил он и с досадой мотнул головой: — Фердаммтэ шайсэ! Кругом у всех одни тайны и секреты.… Надо же, даже у моего заместителя есть тайны от меня!
-Ну что же ты, Александр Юрьевич, ругаешься как второй мехвод при отступлении, да еще и обижаешься, словно юный кадет после незачета. Нет у меня от тебя никаких тайн и, никогда их и не было. А если хочешь узнать о ком — то больше так официальный запрос сделай или спроси напрямую у ихней матриархи. …Как там их повелительницу именуют, Криста же? Или ошибаюсь?
-Сделай, спроси. Советчик тоже мне нашелся. Как будто я без тебя не знаю, что мне надо делать, — вспылил полковник и, обернувшись, бросил взгляд на официанток, чтобы убедиться, что они никак не отреагировали на его выкрик и продолжали шептаться о чем-то своем. После чего понизив голос с досадой произнес:
— Не сомневайся, я спросил бы, если увидел бы ее. Вот только с момента их прибытия она ни разу не выходила из своего сектора, а на всех совместных совещаниях интересы ордена представляла приоресса Вэлери. Понимаешь, чертовщина какая, это твоя Вэлери там всем управляет и раздает остальным сестрам распоряжения, а те ее беспрекословно слушаются и по первому же щелчку пальцем несутся выполнять все, что она ни пожелает. И Благочинная Мария свои дела с орденом всегда ведет только через нее и с ней же согласовывает совместные операции…
-И что же тебя так настораживает? – со сдержанным интересом и равнодушием в голосе спросил я его и, не дожидаясь, когда полковник мне ответит, позвал официантку и любезно попросил убрать со стола грязную посуду и принести мне чашечку кофе. Пока девушка выполняла мою просьбу, я наконец-то обратил внимание на осторожные и мелодичные звуки какого-то смычкового инструмента, что вот уже несколько долгих минут доносились до моего слуха с верхнего этажа и поинтересовался у нее:
— Барышня, вы случайно ни в курсе, что там происходит?
На что она, моментально залившись румянцем на щеках и скромно улыбаясь охотно ответила:
— Это одна весьма талантливая демимонденка из “Зала удовольствия” репетирует на виолончели. Обещают завтра вечером устроить ее выступление на банкете в честь возвращения сестер из Кемерово.
Дождавшись, когда она на узорном подносе принесет мне чашечку горячего ароматного кофе с ломтиками горького шоколада в фарфоровой вазочке и когда она вновь вернется к своим товаркам, я обратился к Орлову с очередным вопросом:
-Не удивлен, что обслуживающий персонал знает больше, чем знаю я. Но хотел бы спросить у тебя, когда ты намеревался сообщить мне о возвращении сестер?
Он, обернувшись, с любопытством взглянул на девушек, а после, пожав плечами, равнодушно ответил мне:
-Ты меня об этом не спрашивал и мы в обсуждении текущих дел пока еще не касались этой темы, — усмехнувшись, Орлов съязвил: — Что уже не терпится увидеть свою демонессу?
На миг я задумался над его вопросом и, сделав небольшой глоток кофе, ощутил прилив приятной теплоты незамедлительно растёкшейся по всему моему телу. А поймав вопросительный взгляд полковника, огляделся по сторонам и с необъяснимой неловкостью уклончиво пробурчал:
-В этом месте настолько уютно и окружающая атмосфера так расслабляюще на меня подействовала что, признаюсь, мне ни о чем ином думать не хочется. …Словно там за стенами не бушует Смерть, совершая свою кровавую жатву, и, не гибнут наши братья и сестры… А думать надо, в том числе и о наших с тобой, Александр Юрьевич, демонах. …Дай свой планшет.
Он продвинул мне инфопланшет и, глянув на то, как я вывожу объемную карту города достал из нагрудного кармана своего френча небольшой девайс размером с папиросную пачку, с округлыми краями и выкрашенную в черный матовый цвет:
-Ты у нас Дмитрий Михайлович постоянно в бегах, так что тебе это больше пригодится, чем мне. Это тактический…хм, …КПГ. Компактный персональный голограф офицера командного звена. В обиходе вещь крайне полезная, но пользоваться им, на мой взгляд, не привычно. Функциональность гораздо выше любого планшета, а вот удобства никакого – все информационные экраны выводится в голо проекции. Так что бери и пользуйся на здоровье.
Я с большим интересом взял предложенный полковником КПГ, выполненный в виде плоской металлической коробочки с узким дисплеем — излучателем и тремя сенсорными кнопками, и убедившись, что его ничем не примечательный внешний вид мне не расскажет ничего больше того что я успел услышать, с легким разочарованием засунул в карман.
-Подыщи на него подходящий наручный чехол, пригодится, — посоветовал Орлов. И немного помолчав, оживленно дал еще один совет: — Насколько я знаю – в этом устройстве встроен биолокатор со спектральным анализатором аналогичный тем внутренним сканерам, что применяют сестры для определения порочности душ. Размер шкалы погрешности я не знаю, так как никогда им не пользовался и никогда не видел его в действии. Но…думаю, что если в нем действительно встроен такой … уникальный сканер, то ты сам без труда сможешь самостоятельно провести все замеры и, лично убедиться насколько полезным он может оказаться для тебя. Единственное что я могу сказать уверенно так это то, что при подключении коммуникаторов людей находящихся рядом с тобой ты сможешь отслеживать их состоянии здоровья и связываться ними на прямую без использования дополнительных средств связи.
Я вновь достал КПГ из кармана, словно ожидал, что после того что сейчас рассказал Орлов, внешний вид этого чуда прибора как минимум мне что-то раскроет еще, а как максимум он волшебным образом измениться и станет не столь невзрачным и малоинтересным. Но нет, на моей руке лежала все та же легкая металлическая коробочка, с шероховатой прохладной поверхностью с узкой полоской дисплея и тремя сенсорными кнопками. Никаких крышечек, защелок и гнезд для внешней гарнитуры или подзарядки я на ней не заметил. Не было на ней и никаких надписей, кроме выдавленного на корпусе совсем неприметного и незнакомого мне символа. Я провел по нему кончиком указательного пальца, ощущая поверхностью кожи его рельеф и,… в тот же момент с удивлением ощутил на нем и очень слабый, еле уловимый, исходящий энергетический поток: “ Хм. Экстрасенсорный датчик с обратной связью?”
Периодически возникающий слабый укол в нервных окончаниях моего пальца был приятным, но когда он становился более сильным, то забавлял меня и немного смущал — так как непроизвольно возникающий во мне смех, по моему мнению, выглядел со стороны непонятным и глупым. Однако я постарался удерживать свои эмоции, настолько насколько это было вообще возможным и, приложив все усилия, попытался сконцентрироваться на своем восприятии изменений, что начали, очень медленно происходит вокруг меня. А в том, что изменения начались, у меня не было никаких сомнений, так как мелодичные аккорды музыкального инструмента, доносившиеся со второго этажа стали более четкими и громкими, а приглушенный мягкий свет светильников в помещении стал восприниматься более ярким и резким. Но вместе с этим голоса людей стали звучать глуше, а их силуэты расплылись, и их окутало слабое разноцветное свечение. А далее, спустя какое-то время, возникли неприятные ощущения, когда контраст между светом и тенью стал невыносимо сильным и я стал ощущать подступившую тошноту и нарастающее головокружение. Немногим стало легче, когда я, закрыл глаза, и совсем отпустило после того как я убрав почти онемевший от напряжения палец, неподвижно посидел в таком состоянии пару минут, приводя себя в порядок. Когда я открыл глаза, то с удивлением обнаружил Орлова спокойно попивавшего неизвестно когда и кем принесенный ему кофе и изучающе разглядывающего меня сквозь свечение голографической карты.
-Мне кажется, что прошло всего пару минут, но я не видел, когда тебе принесли кофе. Я что отключился? …И, надолго? — стараясь не показывать возникшее ощущение неловкости, сухо спросил я его.
Он показал пальцем на светящийся на карте циферблат часов и, улыбнувшись, произнес:
— Тебя не было двенадцать минут и тридцать семь секунд.… Как тебе твое новое приобретение?
Я на миг замер осознавая сказанные Орловом слова и честно признался:
-Интересная вещь, …если хочешь свои глаза выжечь. Или без мозгов остаться, — уловив запах кофе, я пошутил:
-А ты Александр Юрьевич, я смотрю, время зря не терял.
Он добродушно улыбнулся:
-Не терял. …И кстати, я и тебе тоже чашечку кофе попросил принести. Пей пока горячий и, …с возвращением тебя. Будем считать, что первый опыт заглянуть за грань реального мира у тебя прошел успешно.
Я, в своей манере подшучивания над ним, поблагодарил его за заботу и, с большим удовольствием отхлебнув большой глоток еще горячего крепкого кофе, задал ему прямой вопрос:
-Этот, как ты его называешь опыт, будет более успешным, если ты мне скажешь, откуда этот прибор у тебя появился и нафига ты мне его подсунул? Только, прошу, не дури меня и не говори, что этот КПГ теперь всем офицерам КНС налево-направо раздают.
Орлов хитро улыбнулся, тем самым дав мне понять, что все то, что он дальше расскажет, станет для меня сюрпризом. Возможно неприятным. И я уже почти ничуть и ни чему не удивился, когда он произнес:
-Никто в КНС не сможет воспользоваться всеми функциями этого КПГ, так как он настроен на “демонические” частоты восприятия спектральных излучений. Но, ты активировал сканер, а это значит, что у тебя уже все получилось и, тем самым ты выдал себя. …Я, Митя, обязан сообщить о тебе, сам знаешь, куда следует, — видя, что я сохраняю спокойствие и на моем лице не дрогнула ни одна мышца, он с той же хитрой улыбкой заговорщика спросил:
-И что ты теперь будешь делать, когда я раскрыл твою тайну?
Я нахмурился и, сделав вид что задумался, стал пить кофе, наслаждаясь его вкусом. Выдержав не очень долгую паузу и достаточную чтобы испытать блаженство от вкусного напитка, я очень спокойно, нарочито зловеще произнес:
-Как обитатель сей земли и в традициях этого мира я бы выбрал подходящий момент, чтобы лишить тебя жизни и надежно спрятать твой труп. Как вражеский лазутчик, умело внедренный в ваши ряды, я бы подстраховался и не стал бы тебя собственноручно убивать, но постарался бы хитро и подло скомпрометировать и, подвести под расследование и последующий за сим праведный суд сестер милосердия. В крайнем случае, пользуюсь своим в касте правом, я бы вызвал тебя на поединок чести и безжалостно срубил бы твою пустую голову. Тем более что ты, Александр Юрьевич, довольно посредственный фехтовальщик, несмотря на весь свой богатый опыт размахивания двуручным мечом.
Я замолчал, с холодной и без эмоциональной выдержкой сделав долгую паузу, внимательно разглядывал напряженное выражение лица полковника и неожиданного для него весело и громко рассмеялся, увидев, как у него от нервного напряжения чуть побелело лицо и на лбу выступили мелкие капли пота. Услышав мой смех, он заелозил на месте, кинув взгляд через плечо на официанток, зло дернул усами и сощурил глаза, а я, продолжая усмехаться ехидно продолжил:
-Сашка, я ведь просил тебя не дурить мне голову. Если бы ты хотел меня выдать контрразведчикам, то сделал бы это еще во время Пятого Левонского вторжения под Буриславом, — я с легкой досадой покачал головой и добродушно упрекнул его:
-Ну и у кого из нас возникли проблемы с памятью? …Идиот.
-Да нет у меня никаких проблем, — недовольный тем, что я назвал его нехорошим словом, буркнул Орлов и, с минуту помолчав, погруженным в воспоминания, возмущенно вскрикнул:
-Шуток ты не понимаешь. …Помню я ту ночь. И эту нечисть, с которой пили я тоже помню, — и, опустив голову смущенно тихо добавил: — Правда, смутно.
-Конечно, куда уж тебе ясность памяти сохранить, коль в ту ночь столько всего произошло, чего в иные дни можно было бы за чудо чудное посчитать. Вначале огромный бомбовоз на голову рухнул и чуть нас не прибил, а ночью на наш огонек “неприкаянный приблуда” явился, учуяв запах тел мертвых летчиков и авиационного спирта, которым мы свое нервное перенапряжение снимали, — я, перестав ехидничать, невесело усмехнулся, вспомнив подробности тех событий и что-то мне сразу же немного взгрустнулось:
-Веселые были времена. Не то, что сейчас.
Орлов кивнул головой и пустыми глазами глядя в одну точку согласился со мной:
-Твоя, правда, Митя, хорошие были деньки,…до усрачки в штанах, — он, кисло улыбнувшись, посмотрел на меня и смущенно произнес:
— Я тебе никогда этого не говорил, а теперь признаюсь. В ту ночь, сидя у костра с вами обоими и понимая, кто вы такие я чуть с ума от страха не сошел. Я ведь вначале-то не сообразил, почему вы с ним как старые знакомые так непринужденно общаетесь – думал, что ты настолько пьян, что не соображаешь кто он такой. А потом, когда до меня дошло, то тут же в штаны наделал, на секунду представив, что вы со мной сделаете, когда проголодаетесь.
Я как-то без особого веселья рассмеялся и пошутил:
-Да мы так и думали с тобой поступить. Все время тянули и ждали, когда ты вдрызг упьешься и свалишься с ног, — после этих слов я вновь ощутил легкий укол грусти и события того далекого дня ярко и во всех подробностях предстали перед моими глазами, так словно это были ни дела давно минувших дней, а произошло вот только что: — …Мда. Видишь, хотя с того дня почти триста лет прошло, ты все еще продолжаешь вспоминать о том, о чем я уже почти забыл. Только, я тебе тоже признаюсь. …В ту ночь я ведь тоже не знал о том, что во мне течет кровь полукровки. Догадывался? Да. Но, не был в том уверен…. Вот только в отличие от тебя я не испугался при его появлении, а просто почувствовал к нему интерес и, у меня возникло желание пообщаться с ним. Убить кого-то для меня ведь никогда ранее не представляло проблем, да только узнать и понять другого человека или разумное существо – это Сашка большое дело и полезное, для того чтобы получше разобраться в том, кто ты сам и для чего Всевышний сделал тебя таким какой ты есть. Я устал товарищ полковник, давно уже устал, от всех этих войн и насилия. Я устал убивать и хочу только одного – мира и тишины, гармонии сосуществования в наших мирах. …И, именно это желание заставляет меня продолжать сражаться и пробуждает во мне ярость, когда я вижу как эти создания, именуемые разумными, превращаются в бездушных лишенных воли тварей. Они не хотят жить сами и не позволяют жить другим. Они ненавидят саму Жизнь и не ценят Смерть. Они стремятся встать вровень с Создателем, но при этом как Великая Пустота ненасытно поглощают все вокруг себя. Ты, как и девяносто процентов представителей рода человеческого боитесь и ненавидите “ иных” тех, кого вы называете нечистью, и вы все …боитесь. … А попробуйте жить без страха?! Хм. Грустно. Вот и “иные” тоже бояться. Бояться и от того ненавидят людей, а там где этого не происходит, они все равно насторожены и с недоверием относятся к нам. Считают нас непредсказуемыми, эмоционально неуравновешенными и склонными беспричинно менять свое мнение.… Для них мы чудовища и злобные монстры. А я их не боюсь, Сашка, даже тогда когда они меня пугают, я их не боюсь. Это глупость когда разумным чудовищам приходится бояться других равных себе чудовищ. И двойной глупостью является тот факт что осознанно или бессознательно человек боится другого равного себе человека. Страх перестанет главенствовать над нами, как только мы осознаем ценность Справедливости Всевышнего данной нам как универсальный инструмент для нашего же удобства в жизни. …Мы все сражаемся ради ЖИЗНИ и, не имеет особого значения, какая из Сторон породила нас для этого. Так что Александр Юрьевич мне уже очень давно стало абсолютно все равно, какая кровь течет во мне… Можешь считать меня, …хм, представителем Третьей Стороны, стоящей между Светом и Тьмой. И если нейтральная позиция ВКНС определенная необходимостью, договорами и уставами, то моя роль в мироздании отведена мне самими Создателем и матерью Природой.
Замолчав, я допил уже остывшее кофе и снова задал Орлову вопрос о природе происхождения переданного им мне КПГ.
Он с важным видом выпрямил спину и расправил свои густые усы, с серьезным взглядом через прищур своих, желтоболотного цвета глаз, посмотрел на меня и, ровным голосом произнес:
-Если бы я не знал тебя, Дмитрий Михайлович, столь же хорошо как знаю себя, то подумал бы сейчас, что после получения полковничьих регалий, тебя раздуло от чрезмерной собственной важности и самодовольствия. Но, ты ведь, сколько я помню всегда был таким,. Не от мира сего! Свой среди чужих и чуждый среди своих.
Видя, как что его слова резанули меня по живому, особенно последняя фраза, он нервно хлопнул по столу и поспешил жестким голосом попросить:
-Шайсэ! Не перебивай. Я тебя выслушал, теперь послушай ты меня. …Я до тебя уже всю утро пытаюсь донести то, что должно являться важной информацией в первую очередь для тебя. Но, из меня оратор итак никчемный так еще и ты меня постоянно сбиваешь с мысли, — увидев, что я не собираюсь ему возражать и лишь молча развел руками он, чуть успокоившись, продолжил:
-Я понимаю, что сейчас у нас много дел и возможно, что тебе не интересно слушать мою болтовню. Но…, — из груди полковника раздался рычание и он, указав на КПГ тихим доверительным голосом произнес: — Я дал слово чести не раскрывать тебе личность персоны, что передала мне эту вещь. Но, это очень известный, в том числе и тебе, и пользующийся огромным влиянием и уважением человек. Я должен был передать тебе этот КПГ только после того как со стопроцентной гарантией подтвердиться твоя личность и восстановится твоя память. Было сказано что эта вещь станет крайне важна для тебя после того как ты активируешь встроенный в него маячок и по достоинству оценишь все его функции. …
Полковник говорит мне эти слова с таким серьезным выражением на лице, что я невольно напрягся, в тревожном предчувствии того что его следующими словами будет сообщение о том что со дня на день грядет очередной вооруженный конфликт между мирами. Ну, или как минимум он сообщит мне о том, что я теперь вопреки своей воле каким-то образом оказался втянутым в круг высокопоставленных заговорщиков, готовящийся какой-то грандиозный мятеж. В иной раз я рассмеялся бы и не придал бы его словам особого значения, так как подобные интриги и заговоры меня никогда не прельщали, но я не был в КНС уже порядком добрых пятьдесят лет и я абсолютно ничего пока не знаю о том, что происходит в моем Родовом мире. Да и сейчас вокруг меня уже сотворилось столько тайн и возникло столько непростых вопросов, что вряд ли было бы уместным делать вид, что меня это не касается.
-Запретные технологии Заземелья, Инфернальных миров? – со скептицизмом усмехнулся я и, недоверчиво взглянув на Орлова угрюмо спросил: — Слово офицерской чести, значит. Ну и кто же эта таинственная личность, кто-то из комиссии по Этике, искатели Храма, Вэлери, или может быть майор Матолкин? Товарищ полковник, ты вправду думаешь, что я добровольно захочу повесить на себя какой-либо маячок, чтобы светиться яркой звездой на всех сканерах? …А вот фиг вам всем. Меня в этом мире хотели через чипирование лишить личности и привязать к сканерам – да ничего у них не вышло. И в КНС никто на меня ошейник не повесит и метку на лбу не набьет, — я положил голограф перед Орловым и жестко сказал: — Забери! Мне это не нужно….
Но, полковник, встав с места и облокотившись обеими руками о стол, тихим и твердым голосом перебил меня:
-Полковник Яш Мурза, я выполнил данное мной обещание и передал вам то, что меня просили сделать, а как вы далее этой вещью распорядитесь меня уже не касается. Можете выбросить, уничтожить – это на ваше усмотрение, — он погасил карту города и, взяв инфопланшет, вышел из-за стола, собираясь уходить. Однако задержавшись, вновь наклонился и тихо по-дружески произнес:
-Дурак ты, Дмитрий Михайлович, — и показывая на голограф добавил: — Чтобы ты с ним в поспешности ни сделал, обдумай хорошенько свои действия, как-бы потом не пришлось пожалеть. А по поводу Храма забудь – времена уже не те и никого из вас уже давно никто не преследует, и не клеймят как неблагонадежных. Тем более что ты теперь официально принят в состав ВКНС и за твою лояльность обеим Силам поручился кто-то из самого Вселенского Святого Собора.
И тут же, не дожидаясь, когда я что-либо ему скажу, он перевел тему разговора и сухо, тоном старшего офицера и командира поинтересовался:
-Ты, собирался сегодня выгнать свою БШМ на поверхность?
Я молча кивнул головой.
-Вот и хорошо! Прогуляйся по городу, осмотрись и заодно посети ФЭЦ. Нужно любой ценой и всеми доступными средствами завершать сбор и фильтрацию оставшихся людей. Так что право принятия крайних и разумных мер по отношению к выжившим я оставляю тебе. …И вот еще что – я отправил Волчицу, на нефтебазу к нашим парням — теперь подвоз топлива будем производить оттуда. А потом она отправится в “ Серебряный Бор”, чтобы наладить с коммунарами устойчивую радиосвязь и предупредить о том, чтобы они дали нам сразу же знать, если Барин надумает появиться у них. …Просто имей это в виду. А если встретишь где Барина то…, — он тяжело вздохнул и, отведя взгляд в сторону, жестко произнес: — действуй по обстоятельствам.
Сидя в затаенной тиши звуков и приглушенных источников света огромных залов ресторации, ожидающих начала обеденных часов, я безучастно и неподвижно разглядываю КПГ, изредка улавливая скромный шепот официанток, осторожные и печальные аккорды виолончели и периодически нагло пронизывающие эту идиллическую картину звуки, доносящиеся из глубин кухонных помещений. Многоканальные информационные потоки, текущие в моем сознании быстро проносятся в аналитических процессах, выстраивая очередные логические цепочки и корректируя старые, столь же стремительно распределяются по ячейкам памяти, сортируются или же безжалостно отправляются в долгосрочные архивы как отработанный мусор, не пропадая окончательно бесследно, но и не перегружая разум бесполезной информацией. Я размышляю — если говорить человеческим языком. Но сколько во мне осталось от человека и являюсь ли я вообще человеком? Я размышляю, как это делают люди, анализирую и обрабатываю информацию, как это делает Девятая, а в более точном определении процессы, протекающие в моем разуме, не имеют вообще никакого названия, так как имеют иную природу, лишённую привычного человеческого понимания. Когда я ощущаю, как кто-то прикоснулся к моей руке, то вздрагиваю и, переведя взгляд на подошедшую к столу официантку, за доли секунды успеваю сдернуть с нее форменное платье, нижнее белье, оценить формы ее обнаженного тела и состояние бархатистой кожи лишенной изъянов. За последующие мгновения я непроизвольно сдираю с нее кожу и, лишь мельком взглянув на тонкие жировые прослойки и проглядывающие на мышечной массе многочисленные паутинки капилляров и вен, продолжаю оголять ее дальше, извлекая органы и быстро бесцеремонно слой, за слоем удаляя мясо и сухожилия, дохожу до костей. Мой взгляд на короткое мгновение останавливается на слабом чистом свечении между ее оголенных ребер и, тут же начинает обратный процесс трансформации, чтобы уже через следующие мгновения надеть на ее прекрасное тело белье и платье и, окончательно остановиться на ее милом личике. А затем, щелкнув тумблер автоматического реле, изменяющий течение времени внутренних биологических часов, заметить в ее голубых печальных глазах вопрос:
-Вам что-нибудь принести? – спрашивает она меня глядя с ожиданием и почтением и на ее губах появляется слабая улыбка подкрепленная движением уголков ее глаз. На короткий миг я вспоминаю увиденную в ее груди божью искру и, улыбнувшись в ответ, качаю головой, а следом поблагодарив, прошу ее присесть, указав на место перед собой. Она нерешительно оглядывается по сторонам, так как это является нарушением ее трудовой дисциплины и, скользнув по значку на моей груди, немного успокоившись, послушно выполняет мою просьбу. Сев напротив меня и положив руки на стол, она нервно складывает пальцы в замок и замирает, в ожидании заглядывая мне в лицо и периодически бросая взгляд на мой статусный знак. Я протягиваю к ней руку, и она с той же не решительностью нежно кладет на мою ладонь свою ладошку, вздрогнув, когда ее пальчики прикоснулись к ней и, тихо вскрикнув, когда я накрываю ее ладонь второй рукой. Мир вокруг стола, за которым мы сидели, застыв, потускнел и, через минуту рассыпавшись стеклянными осколками, материализовал вокруг нас новое пространство – бескрайную заснеженную и абсолютно пустынную степь, наполненную морозным воздухом, гнетущим тревожным безмолвием и тихим завыванием резких порывов холодного ветра, подталкивающих нас в спину и развевающих ее волосы. Мы стояли, взявшись за руки и, молча глядели на охваченную всполохами энергетических разрядов и пламени Тьму, что царила вдалеке, на горизонте, где покрытый сукой травой и колючим снегом степь плавно перетекала в Небеса затянутые тяжелыми густыми облаками. Крепко вцепившись в мою руку девушка, вздрагивая под холодными и злыми порывами ветра, старательно, но тщетно пыталась свободной рукой поправить волосы и одновременно придержать подол своего платья и белоснежный фартучек. Я же, не обращая на ветер никакого внимания, хмуро глядел на темный горизонт и лишь раз бросил на девушку взгляд, когда почувствовал, что тепло исходящее от ее ладони ослабло, спрятавшись под плотную кожу женской изящной перчатки расшитой золотой нитью и бисером:
-Где мы? – спросила она мелодичным и до боли знакомым мне голосом.
Ощутив легкий укол в груди, я вновь бросил взгляд, на девушку ожидая увидеть ее глаза и совершенно не удивившись тому, что ее лицо оказалось скрытым в богатых черных мехах больших пушистых ворота и шапки, показал рукой на горизонт:
-Это Север! А где-то там наша потерянная Прародина, на земли которой мы все, словно с упорством рыбы идущей на нерест, бессознательно раз за разом стремимся безуспешно вернуться и ради которой с таким отчаянием продолжаем сражаться в этой бесконечной войне Света и Тьмы.
Она, скрипнув кожей и звеня многочисленными золотыми подвесками и кулонами роскошных украшений на своей одежде, оглядывается через плечо на приближающийся гул многочисленного войска. А я, протянув руку, глажу гриву нетерпеливого вороного коня остановившегося рядом со мной и, бросив взгляд на золотое полотнище знамя, с изображением мифического зверя, приветственно киваю головой воину, что удерживает его. В ответ, он, почтительно склоняет голову и, бросив суровый взгляд вдаль из-под своего остроконечного шлема украшенного вязью и конским волосом, тут же издав громкий гортанный крик, незамедлительно трогается с места, а затем, яростно пришпоривая коня, устремляется вперед.
-Разве Родина — это ни миф? — кричит она мне на ухо. То и дело, неловко поправляя брезентовую лямку старенького АКМ, упрямо сползающую с милицейского погона ее серого бушлата и стараясь перекричать ржание разгоряченных лошадей и окрики бесчисленного числа превосходно экипированных воинов, скачущих верхом на укрытых тяжелой кольчугой конях, или пробегающих мимо нас с ростовыми щитами и длинными копьями.
-И разве мы можем победить самих себя?! – громко раздается ее вопрос в возникшей тиши, когда огромная армия, состоящая из храбрых мужчин и смелых женщин многочисленных племен и народов, что минуту назад проходила мимо нас тает в воздухе словно призрак, оставив после себя лишь стремительно затухающее эхо из звуков и запахов.
Она, прячется от колючего ветра, несущего сухие травинки и острые ледяные кристаллики, поднятые в воздух движением прошедшей военной силы, за поднятым воротом бушлата и вопросительно заглядывает мне в глаза. …А я, видя ее такое родное лицо, хочу обнять ее, прижать к себе и наконец-то произнести слова, которые хотел сказать ей все эти долгие годы нашей разлуки, но, вместо этого, молча поднимаю взгляд к небу, по которому, пронзая свинцовые облака, бесконечной армадой плывут ровные ряды многомоторных бомбовозов. Любуясь силуэтами смертоносных машин, с мерным гулом летящих вперед и рассматривая звенья юрких истребителей прикрытия, что словно стайки перелетных птиц выстроившись клиньями, летят эшелоном ниже, я решительно кричу ей в ответ:
-Мы победим! Непременно когда-нибудь победим! И я знаю, что кто-то из нас обязательно вернется домой! Мы все вернемся — как только окончательно поймем, кто наш настоящий враг и что больше нет нужды понапрасну проливать свою кровь. …Главное верить! Главное ЗНАТЬ это!
Последние мои слова глохнут в пронзительном вое реактивных двигателей стремительно пролетающих почти над нашими головами штурмовиков и, тонут в гуле ползущих мимо нас с лязгом широких гусениц огромных танков и тяжелых бронированных машин, непрерывно ведущих огонь из своих дальнобойных орудий и ракетных установок.
-Разве пройдя сквозь Тьму, сквозь Огонь, преодолев Пространство и Время, одолев саму Смерть и обретя понимание Смысла своего Рождения, может быть иначе? Нет! ….Но, лишь все вместе, обретя силу Воли, мы сможем понять Его замысел, постичь Гармонию и найти покой нашему Разуму, находящемуся в вечном поиске простых ответов на сложные вопросы.
Мои слова ревом и с яростью “Яростного Ветра” пронзают пространство, заставив внезапно умолкнуть все остальные звуки и породив напряженную тишину — в которой остались лишь заунывные завывания морозного ветра, звонкое печальное позвякивание ветряных колокольчиков и отдаленные отголоски бушующей на горизонте зловещей бури. Я вглядываюсь вдаль на еле заметный темный силуэт огромной цитадели и, вздрогнув, улыбаюсь, когда неожиданно слышу знакомый нежный голос, с характерным акцентом айнов и восхищенные слова:
— Никогда не вселяя в наши сердца ложных надежд и, не давая невыполнимых обещаний, ты всегда умел воодушевить нас перед боем… Аригато, Митя-сан, мы снова все вместе идем за тобой!
Я бросаю взгляд на девушку, почему-то в этот момент похожую как две капли воды на ту Касуми, какой она предстала предо мной в тот день, когда получила назначение в наш Легион и, оглянувшись назад, вижу стоящие на равном отдалении друг от друга могучих исполинов Тринадцатого Легиона. Их вид пробуждает во мне гордость за тех, кто следует за мной, кто является моими братьями и сестрами и вызывает внутри меня прилив бушующей энергии, давая Силу и еще сильнее укрепляя Уверенность. Обведя ряды грозных машин взором, мой взгляд останавливается, заметив трепещущееся на ветру хорошо знакомое мне золотистое знамя с черным мифическим зверем и, через миг до моего слуха доносится вопрос, нерешительно заданный притихшим голосом, сквозь мелодичный звон осколков в очередной раз изменяющегося пространства:
-А что будет с нами?
Я отрываю свой взгляд от руки девушки, что все это время удерживал в своих руках и, подняв глаза, несколько минут молча разглядываю ее лицо: “ Минимум косметики постельных тонов умело наложенной подчеркнуть ее итак красивые черты лица. Очень чистый и доверчивый взгляд, несмотря на то, что в них сейчас отчетливо читается след от пережитого ужаса первых дней. Несколько морщинок в уголках губ и глаз говорят о ее некогда веселом характере, а еле заметная морщинка на переносице подсказывает мне, что она не глупа и весьма сообразительна”.
Привстав с места, я протягиваю свою руку и снимаю застрявшую в ее густых каштановых волосах сухую травинку, а тыльной стороной ладони заботливо смахиваю с белого накрахмаленного воротничка ее форменного платья капельки растаявших снежинок. После чего заглянув в ее голубые глаза, вижу как за доли секунд, стремительно и одновременно плавно перетекая из одного в другой, несколько раз изменяется их цвет, меняется форма, размер ресниц. …И, в конце, окунувшись в гипнотическую бездну черных, лишенных привычных человеческих белков глаз, наполненных инфернальными искорками и змейками электрических разрядов я, отпрянув от нее, сажусь на место и, задумавшись над последним вопросом, стал разглядывать колючий длинный листочек пожухлой буро-коричневой травы. Сейчас меня не очень-то интересует, что это за трава, где она произрастает и как она оказалась в волосах этой молодой женщины. На уровне подсознания я уже знаю ответы на эти вопросы, и лишь мысль о том, что сегодня я в первый раз из своего путешествие в иную реальность зацепил материальное доказательство своей прогулки, яркой искрой промелькнувшая в моей голове, не дает мне окончательно принять эти ответы и оставляет шанс на сомнения. Однако эти сомнения настолько неочевидные, что я неосознанно тут же переключаюсь на другую тему и, с удивлением и легким разочарованием обнаруживаю, что и те метаморфозы, что происходили с моей спутницей за время нашего путешествия, меня тоже почти не заинтересовали. “Я знал всех этих женщин и сильно желал встретиться с ними вновь – и эти желания исполнились, материализовав их во всех деталях исторических эпох и учтя все индивидуальные особенности их личностей. Что же тут может быть необычным? Внушить себе и загипнотизировать другого человека – это ведь совсем не сложно?!” Я, изучающе взглянув на девушку, протянул ей травинку и по выражению ее глаз отчетливо понял, что все, произошедшее минутами ранее, не было никаким внушением.… Но и судя по тому, как спокойно себя ведут ее товарки, что все еще без дела сидели неподалеку и, с безразличием посматривая на нас, негромко переговаривались между собой, назвать нашу “прогулку” за пределы этой реальности простой телепортацией тоже было бы неправильным. “Тут надо выбирать что-то одно из двух: Или мы, что маловероятно, без каких либо технических механизмов совершили телепортационных перемещение в границах координат реального мира. Или, только что произошел гипнотический сеанс, во время которого каким-то фантастическим способом материализовался инородный предмет – в данном случае, вот эта сухая пожухлая травинка, что произрастает только на Крайнем Севере. Но, насколько я наслышан о всевозможных разновидностях сингулярности, все мои предположения оказываются в категории “ невероятных и невозможных”, потому что я не умею манипулировать ни пространственной, ни временной сингулярностью и никогда не умел”. Придя к таким выводам, я к своему собственному неудовольствию констатирую что, только что, оказавшись в тупике логики и здравого смысла мне пока придется обойтись простыми и понятными ответами, а во всех этих моих “перемещений” или видений пусть разбираются “ душевные лекари” или “ хронометристы”. И то, это если мне когда-либо вообще захочется завести с ними разговор на эту тему.
-Вам принести горячего кофе? – с неожиданно согревающей улыбкой услужливо обращается ко мне официантка и, получив от меня ответ, с довольным видом убегает на кухню – оставив меня в легком недоумении от непонятных для меня причин ее столь радостного настроения. Я, проводив ее взглядом, подбираю со стола КПГ, что передал мне Орлов, и бесцельно держу его в руках, ощущая пальцами фактуру его шершавой поверхности. Расслабившись от того что мне не приходиться сейчас о чем-то думать, я терпеливо ожидаю возвращения девушки, и одновременно прислушиваюсь к мелодии, которую исполняет наверху виолончелистка. Музыка грустными аккордами разливается в тиши полутемных залах Ресторации, проникает во все его отдаленные уголки и, отражаясь от мраморных стен, эхом возвращается назад, угасая в журчании воды установленного посередине зала фонтана и оставляя невидимый след в душах немногочисленных присутствующих сейчас слушателей. Инструмент плачет и кричит, словно живое существо, как птица из клетки рвется вырваться из окружающей его реальности Апокалипсиса, тщетно взывает в мольбах к безответным Небесам пробудить погибших и, осознавая безуспешность своих действий, обреченно стихает, всхлипывая и постанывая. В этой музыке нет радости, нет упокоения и нет облегчения, в ней лишь боль, страх и отчаяние… Я крепче сжимаю зубы, когда замечаю, как мир вокруг меня вновь запестрел отражениями в многочисленных зеркалах и стеклянных фрагментах готовый расколоться новой реальностью. Я уже отчетливо стал различать вой ракет и рокот пушек, громовой рев Девятой и треск ее пулеметов, а перед моими глазами вновь стали возникать охваченные ужасом и огнем моего огнемета силуэты разбегающихся в разные стороны солдат …
-Ваш кофе! – прозвучавшие слова безжалостно возвращают меня в реальность Ресторации и грубо заставляют стихнуть все посторонние звуки. Внезапный переход в обратное состояние оказывается весьма болезненным для меня, но я облегченно выдыхаю и говорю ей слова благодарности. Девушка, мило улыбнувшись и скорее всего даже не поняв, что я ее поблагодарил вовсе не за эту чашечку кофе, а за совсем иное и очень важное для меня, кивает в ответ головой и сев напротив пьет какой-то горячий напиток из большой металлической кружки, что принесла для себя. Я отгоняю от себя отзвуки видения, моментально выстроив барьеры, для того чтобы этого вновь не повторилось, гляжу, как она обеими руками по-детски держит кружку и с какой жадностью делает частые маленькие глотки, по-доброму усмехнувшись, спрашиваю:
-Что замерзла? …Тут вроде бы тепло.
Словно маленький ребенок, поспешно сделав большой обжигающий глоток, она поморщилась, заелозила на стуле, забавно размахивая руками и широко открытым ртом хватая прохладный воздух, а после, отдышавшись, с виноватым видом глядя на меня негромко рассмеялась и кивнула головой:
-Там из-за сильного ветра было очень холодно! Я боялась, что если отпущу вашу руку, то он меня с ног собьет или вообще куда-нибудь унесет.
“ Там было очень холодно”, — повторил я за ней и, бросив взгляд на КПГ, который я все еще держал в одной руке, меня словно молнией пронзила догадка: “ Это не просто маячок, подобный тем спасательным маякам, что встраивают в персональные системы жизнеобеспечения личного состава – это самый настоящий пространственный якорь. Или, кому как будет угодно, маркер нулевых координат временных сдвигов, искусственная исходная точка физической сингулярности. …Хм. Я могу ошибаться, мне простительно, но лишь в терминах и совсем незначительно. Я совершенно не знаю что делает этот прибор из того о чем Орлов мне не рассказал и, не смог бы никогда рассказать. Но, я точно знаю, кто его мог создать и, судя потому, что я его сейчас держу в своих руках, всё-таки создал. …Вопрос только в том, для чего она мне его передала?! ”
Это утро началось для меня с отвратительно ужасных новостей и таинственных сюрпризов, от которых у любого неподготовленного человека легко мог бы взорваться мозг попытайся он осознать их природу и причины возникновения. И так оно, скорее всего и произошло бы, нибудь у меня за плечами многолетний непрерывный опыт контакта с представителями иных реальностей и их проявлениями. Мир, погруженный во Тьму, в своем уже ставшем привычным для меня ритме, стремительно обрушил на мою голову поток несвязанных между собой событий – тем самым испытывая меня на прочность и проверяя быстроту и ясность мышления. А убедившись, что мои расчёты и действия не выходят за допустимые ею рамки погрешности преподнес свой поощрительный и невероятно ценный приз — это всего-то совсем немного бесценных Знаний! Для право обладания, которыми требуется быть чуть больше чем человек, и достаточных, что бы дать ответы на одни непростые вопросы, подхлестнуть мою врожденную любознательность и породить новые и на этот раз крайне важные и более сложные вопросы. В этом и есть прелесть пребывания во Тьме, с ее непостижимыми тайнами и многочисленными загадками. Чем больше познаешь ее, тем глубже она позволяет проникнуть в себя и своим скрытым тайнам, и тем меньше она тебя пугает и становится совершенно обыденной. Но Тьма многолика, капризна и непостоянна. Помимо того что она укрывает все Знания что есть в мироздании она еще охотиться на слабых Духом сбивая с пути своими многочисленными лабиринтами и смертельными ловушками расслабившегося и потерявшего бдительность путника. В ней нельзя быть уверенным ни в чем, что вызывает хоть малейшие сомнения, но также нельзя медлить или суетиться, как только раскрываешь очередную загадку и познаешь очередную истину. Во Тьме необходимо постоянно двигаться вперед, активировав на максимум все свои органы чувств и электронные средства обнаружения. И, никогда, никогда не прибегать ко ЛЖИ…. Хотя, говорить ПРАВДУ она тоже никогда ни от кого не требует.
Я, допив кофе, убираю КПГ в карман, решив для себя, что этот приборчик я непременно досконально изучу и уже собравшись уходить, вновь слышу тот же вопрос:
-Простите, что я вновь задаю вам этот вопрос. Но, что будет с нами, обслуживающим персоналом, когда все это закончится и, вы уйдете?
“ Милое лукавство”, — глядя на улыбающуюся официантку думаю я: “ Вначале попытаться всем своим поведением расположить к себе человека, войти к нему в доверие, а после выудить у него интересующуюся информацию. В девяти случаев из десяти люди так и поступают, даже если сами того не предполагают — в этом нет ничего зазорного, так как сама природа матушка сделала человека дружелюбным, честным и открытым. Вот только реальность повседневной жизни раскидала людей по разные стороны баррикад в тех многочисленных противостояниях, что они сами же себе и на придумывали. Тем самым упростив лучшие инструменты человека до состояния богомерзкого оружия, лишив их истинной ценности и породив между людьми взаимное недоверие и насторожённость. Честность и искренность с чудовищным извращением трансформировались в слабость, презираемые многими представителями человеческого рода в этом мире. Все лучшее, что дал Всевышний своим детям, было ими же испоганено и перевернуто с ног на голову, а что-то как, например Любовь, так вообще превратили в порок. …И даже Лож, что была оружием исключительно хитрецов и подлецов они сумели обесценить, мастерски сделав ее повседневной обыденностью для всех”. Я с минуту молча разглядываю девушку, по старой привычке, выработанной за годы жизни в этом мире, размышляя над тем, стоит ли ей говорить всю правду или нет. А потом, качая головой, рассмеялся, с облегчением осознавая, что те времена, когда незнакомый или малознакомый тебе человек воспринимался как потенциальный враг, доносчик и подосланный ФСБшниками “зверек”, слава Всевышнему, уже миновали и сейчас меня окружают только те, кому я могу верить и с кем могу разговаривать на чистоту. И уже через следующую минуту мне стало не столь весело, так как я осознал и то, что за все время, что я провел во Тьме или в окружении ‘’ нечестивых созданий”, я ни разу не встречал никого более лживого и подлого чем люди. …Нет создания хуже, чем невинное дитя, рожденная во лжи, воспитанная на лжи и боящаяся до дрожи своих коленей говорить правду и тем более абсолютно не осознающая что такое честь и совесть.
“ Не можешь или не хочешь говорить правду то и не говори, но никогда и не ври никому,… особенно самому себе”.
Я не хочу сейчас отвечать на вопрос девушки, которая, стеснительно улыбаясь, с такой надеждой и доверием заглядывает в мои глаза, хорошо понимая, что этот вопрос прозвучал пока еще слишком рано. Так как, насколько я знаю, тут еще никто не обсуждал дальнейшую судьбу этих людей. Хотя бы по тем причинам, что активная фаза операции еще не закончилась и, у нас еще не налажена связь со штабом экспедиционного корпуса. Если от командования придет приказ оставить их всех здесь, то они просто останутся в этом мире, предварительно получив продовольственные пайки на несколько дней, соответствующую сезонную одежду, средств самообороны и прочее необходимое, что может им пригодиться на первое время для выживания. Часть слуг, скорее всего, попадет в ордена, а единицы из них, вероятно, заберут с собой офицеры в качестве личных “трофеев”, любовниц или даже будущих жен (мужей). Ну а если приказ придет эвакуировать всех с собой, то, как правило, они все попадут в центры приема и содержания лиц еще не принявших подданство и ограниченных в гражданских правах.
Учитывая, насколько много предусмотрено вариантов того как решиться их дальнейшая судьба, я излагаю девушке лишь общие сведения, и видя как она приуныла, предлагаю в свою очередь набраться терпения и дождаться когда командование корпуса поднимет этот вопрос на обсуждение. А также рекомендую, обратившись к своему бригадиру или метрдотелю всей Ресторации узнать, есть ли у нее допуск в библиотеку, и если его нет, то обязательно получить. Ну а затем, посетив ее разузнать все поподробнее из более точных и подробных официальных источников.
Она, все еще стоя рядом со мной со смиренно сложенными перед собой руками и опущенной головой негромко и осторожно спросила:
-Говорят, мы все будем рабами у вас. Это правда?
-Да! Это правда! – честно ответил я. И, видя реакцию девушки, поспешил ее как-то успокоить:
-Я не знаю, как в других мирах относятся к рабам, но в моем мире раб – это самая первая ступень в трудовой карьере для таких как вы – людей только что прибывших в чужой для вас мир. Раб – это почти то же самое, что работник, не имеющий профессиональную специализацию и не состоящий ни в какой гильдии или официально не принадлежащий никакому хозяйству, не состоящий на службе и не имеющий отношения с Орденами и Храмами. Приобретя профессию и получив гражданские права, вы вольны будете уйти от своего покровителя, содержателя или хозяина, а можете заключить с ним договор и остаться. Наш подход к использованию всего доступного потенциала божьих творений кардинально отличается от той, что существовала в этом мире, а права и обязанности рабов определены справедливыми Законами и строго соблюдаются всеми без исключения. Так что вам нет особой нужды опасаться того что вас будет ожидать по ту сторону — если будет решение о вашем переводе.
Она, с недоверием глядя на меня вызывающе дерзко задала следующий вопрос:
-А все эти годы, что мы проведем в вашем так называемом рабстве, из нас будут выжимать все соки?
-Разумеется! …Бить баклуши и прохлаждаться без дел вам никто не позволит. Кто не приносит пользу Обществу тот и не ест, — честно и со спокойным равнодушием ответил я и грустно усмехнулся, припомнив, как Сиена по утрам врывалась в мою комнату и будила меня, обливая студеной водой…или одаривая нежным поцелуем. Ей всегда было весело, а мне не очень – так как по утрам всегда хотелось спать, потому что допоздна засиживался за книжками или с дозорный нукерами объезды совершал, когда на болотах начинался гон ящеров и они начинали выползать на пастбища. Но, больше всего мне нравилось вместе с Сиеной по ночам забираться на старую башню астролога и сидя на ней в окружении обитавших в башне котов и “полунников”, мы по огонькам бортовых огней гадали, что за корабли летят среди ночных облаков и мечтали о дальней дороге с приключениями на новых землях. А потом прибегал Прошка, домовенок обитавший в кабинете деда, усаживался у Сиены на коленях и засыпал, чтобы через некоторое время, проснувшись скороговоркой сообщить, что его послали за нами, но пока он бежал к нам, то забыл, зачем бежал. Польза от него как от посыльного была нулевой, так как память у него была до смешного дырявой, и он так быстро тараторил, что редко когда удавалось понять, что он вообще пытается сказать. Однако деда всегда посылал за нами только его, так как только он мог безошибочно и быстро найти нас с Сиеной, где бы мы ни были и на него никогда не обращали никакого внимания ни сторожевые псы, ни охранные системы. За то по дороге к нам, Прошка никогда не забывал заглянуть на кухню, где на пороге заботливые кухарки всегда оставляли для него чего-либо вкусненькое. И довольно кряхтя, он каждый раз приносил с собой котомку полную вкусной выпечкой и большую крынку молока – которыми неизменно делился и с нами и с обитавшими в башне существами и котами. …А когда закончилось наша с Сиеной юность и наши мечты стали реализоваться в явь, эту башню разобрали, переселив обитавших в ней созданий куда-то в другие места, а Прошка перестал покидать кабинет. Единственным его занятием стало — это целыми днями сидеть на книжных полках и с умным видом листать старые пропыленные книги – заботливо оберегая их от жучков и плесени.
…“Моя благородная невольница, белая молоденькая Волчица — суровая к врагам Воительница и беззаветно преданная своему Легиону Сестра — воспетая скальдами в балладах и ставшая достойнейшей дочерью своего народа!”- я тяжело вздохнул, признавая всю бессмысленность этих воспоминаний и следующих за ними переживаний и оценивающе взглянув на девушку подумал: “ Кто знает, может быть и эта маленькая, и испуганная мышка тоже принесет большую пользу своему новому дому и оставит свой яркий след в памяти людей?! Ведь пути Всевышнего неисповедимы и у него на каждого из его созданий есть свой замысел”.
-Если у вас есть еще ко мне какие-либо вопросы, так задавайте. А то мне уже пора идти – обращаюсь я к девушке все тем же спокойным и немного строгим голосом.
Она, нервно теребя кончик своего фартучка, немного нерешительно помедлила и, набравшись смелости, посмотрела мне в глаза и спросила:
-А я смогу там найти работу по своей специальности или меня все равно заставят переучиваться?
-Это возможно, но все будет зависеть от того какое вы получили образование и какой овладели профессией, – старательно подбирая слова чтобы лишний раз не травмировать ее
отвечаю я.
Она на минутку мечтательно задумывается, а потом в ее глазах вспыхивает искорка гордости:
-Я на отлично закончила обучение в Сибирском Институте горного дела, геологии и геотехнологий и восемь лет проработала гидрогеологом. Прекрасно разбираюсь в геофизике и почвоведении.
-Умеете, карты читать? – сухо перебиваю я ее и тут же задаю очередные вопросы: — Сможете найти источники геомагнитных аномалий, определить их силу и границы? Сможете рассчитать вероятность активации микро торсионных природных полей Акимова и Шиллера и составить график фаз их нарастания и затухания?
Меня интересует не только ее знания предмета, но и ее готовность отвечать на мои вопросы и та скорость, с которой она это сделает. По этим факторам я без труда смогу определить действительно ли она может похвалиться своими крепкими знаниями или ее ответы будут являться лишь ее желанием оказаться более полезной, чем она может быть на деле. Видя, как погасли огоньки в ее глазах, а на губах появилась кислая улыбка, я уже почти уверился в том, что пользы от ее знаний окажется немного и честно предупредил о том, что она рискует понести порицание, если плохо обдумает свои ответы. Однако мои слова лишь на секунду смутили ее и она, улыбаясь, взглянула на меня и, дерзко произнесла:
-Вы ни слова не сказали, ни об основоположнике теории торсионных полей Эли Картане ни о работах профессора Бартини или практических расчётах Шипова…
-Их работы признаны лженаучными, а самих ученых заклеймили шарлатанами, — перебил я ее опять и с легким удивлением и удовольствием хмыкнул, когда девушка, перебив на этот раз уже меня, с жаром произнесла:
-Верно! Только почему-то сразу же после их смерти спецслужбы изъяли и засекретили все их работы, оставив для общего доступа лишь основные поверхностные сведения, в которых ни словом не упоминается взаимосвязь энергетических полей и временных червоточин.
Я улыбнулся, испытав прилив симпатии к ней, так как уважаю увлеченных своим делом разумных людей и крайне ценю их живость мышления и понимание того что они делают. Но особенно мне пришёлся по душе сам факт того что она меня еще пока не разочаровала, а даже наоборот, вызвала еще больший интерес к ней. Слушая ее мне, сразу же стало ясно, что знания у нее есть и, похоже, достаточные чтобы обнаружить хотя бы геомагнитные аномалия. Что, в общем-то, от нее и ожидается. Но… когда я дружелюбно буркнул что-то о конспирологии, она тут же осеклась и, подойдя почти вплотную, заглянула мне с любопытством в лицо, прошептав:
-Ваше присутствие здесь – это и есть одно из весомых доказательств существования“ теории заговора” и подтверждение теории Шипова о наличии семи уровней реальности. …А тот мир, который вы мне показали так вообще лежит за гранью здравого смысла – я до сих пор помню его запахи, — сделав шаг назад, она прекратила улыбаться и с серьезным видом добавила: — Только не говорите мне, что это была всего лишь иллюзия. Я не маленькая девочка чтобы верить в разные фокусы.
-Хм, — усмехнулся я: — Во Тьме вы увидите еще и не такие иллюзии. Но, вы правы я не дешевый фокусник и гипнотизер,… В прочем это сейчас не является темой нашей беседы, — почувствовав в этот момент легкое головокружение, я смолк и смутной тревогой огляделся, ожидая появления признаков изменения реальности. Однако, ничего не обнаружив успокоился, приняв возникшее неприятное ощущение остаточным последствием принятого мной прошлой ночью дешевого алкоголя и легкого отравления организма частицами осыпающейся извести и праха, коими надышался, пока гостил в склепе, что когда-то называл своим домом. Некачественный спирт еще никогда и никому не прибавлял здоровья, а от пыли все еще першило в горле и, ощущался сладковато-затхлый привкус тлена.
-Вы знакомы с работами профессора Грайфсвальдского ганзейского университета в земле Мекленбург Ганса Шиллер? – спросил я девушку и, увидев ее замешательство продолжил: — Он провел многие годы, исследуя торфяные болота и тундровые зоны путешествуя по всему миру на предмет обнаружения следов смещения энергетических потоков в древние времена и, неожиданно для себя обнаружил деактивированные пространственные порталы, соединяющие параллельные временные потоки. Часть из них сохранили следы техногенного происхождения, другая часть имела характерные признаки их природного образования, но обнаружились и такие, чью природу возникновения определить ему не удалось, так как просто элементарно ему не хватило знаний. Ведь он не был посвященным, не занимался ранее ни хронодинамикой, ни хронотроникой и опасался за свою репутацию. Так что, осознав, что все те случайные открытия, что он сделал во время своих изысканий, оказались для него неподъемным грузом он постарался скрыть от своих коллег свои находки и вернулся к явлениям ему более понятным — по которым к тому времени уже были в научном мире определенные наработки и опубликованные труды. Вскоре он представил миру свою теорию о существовании фаз активности геомагнитных потоков. А еще спустя несколько лет открыто заявил о существовании фаз макро и микро, торсионных полей в природе четырехмерного пространства и, представил математическую формулу для их расчетов.
Девушка, молча внимательно слушала меня, но услышав слово ‘’ четырехмерное” вздрогнула и попыталась что-то сказать, но лишь хмыкнула и задумчиво уставилась в пол. Я невольно усмехнулся, увидев ее реакцию и на миг представил, как сильно она удивиться, услышав продолжение и одновременно с этим, к своему неудовольствию, вновь почувствовал головокружение, к которому добавилась еще и тошнота:
-Вы не единственная кто был удивлен, услышав о ‘’ четырёхмерной модели мира” Шиллера. Его публикация тут же вызвала фурор в научном мире, породила горячие диспуты и вызвала множество гневных и негодующих возгласов. От профессора потребовали немедленных обоснований, но он по-хитрому ушел от прямого ответа, заявив, что при печати материалов в типографии допустили опечатку и что определение четырехмерный стоит читать как ‘’трехмерный’’. В ‘’ теории струн старшей размеренности” в те годы уже допускали существование до двадцати измерений и никто уже не удивлялся многомерности модели пространства, так как теоретиков и до Шиллера и во время его жизни было много. Но никто из них еще не представлял ничего из инструментария, какой можно было бы применить на практике — а он это сделал, хотя и не стал, признан настоль же сильно как были знамениты Риман или Нордстрём.
-Я ничего не слышала ни о Шиллере, ни о его работах, — задумчиво произнесла девушка, и, подняв на меня глаза скромно похвалилась: — Но мне известны работы Акимова и Шипова. И для обнаружения геомагнитных полей мы используем, именно их формулы и таблицы, как самые точные и имеющие минимальный разброс погрешности.
Голос девушки стал заметно глуше, когда я вновь ощутив внезапно нахлынувшую слабость, за которой последовало головокружение вынудившая меня одной рукой опереться на спинку стула. А когда на миг в моих глазах все потемнело, мне пришлось вернуться и сеть за стол. Сделав несколько глубоких вздохов, я смог перебороть очередной приступ тошноты, с досадой подумав, что мне теперь еще придется забежать к доктору Галену и, перехватив растерянный взгляд девушки невозмутимо произнес:
-Вы и не могли негде узнать эту фамилию, так как имя профессора Шиллера была вымарано из всех архивов, а все его дневники изъяты НКВД.
Девушка в крайнем удивлении подняла брови и хмыкнула, но, молча, не перебивая меня и не спрашивая ни о чем, продолжила слушать.
-По официальной версии, военнопленный Ганс Шиллер умер в сентябре 47 года от туберкулеза в санблоке одного из отдельных лагерных пунктов Южкузбасслага. А по неофициальной, он в качестве иностранного специалиста принимал участие в осушении заболоченной местности во время строительства жилых районов Сталинска и летом 32 года бесследно пропал без вести вместе с тремя другими геодезистами из его партии. Какому из этих заявлений верить сейчас уже не имеет значения. Однако и в том и в другом случае, как вы уже верно поняли, сотрудниками спецслужб были изъяты все его личные вещи и бумаги, а его имя ….
Сильный приступ тошноты и головокружения накрыл меня внезапно и стремительно. Силясь справиться с ним, я собрал все силы, делая глубокие ровные вздохи, и зажмурил глаза, когда контраст между светом и тенями став невыносимо резким больно резанул по ним. Кто-то или что-то большое и темное медленно надвигалось на мое сознание, сметая барьеры, которые я стремительно выстраивал, суетясь и паникуя. А потом также внезапно все пропало и я, почувствовав прежнюю легкость, осторожно приоткрыл глаза и посмотрел на девушку.
-С вами все в порядке? – с испуганным видом спросила она, склонившись надо мной и участливо заглядывая в глаза.
Я кивнул головой, с тревогой подумав о том, что мне совсем не нравится то, что происходит со мной и что пора как можно скорее закругляться с разговорами и топать к доктору пока не стало слишком поздно. Вот только объяснить самому себе, что значит для меня “поздно” я тоже не смог. Таким крайне удивительным был контраст между тем состояние, в котором я был минуту назад и тем, в каком прибывал сейчас. Мне показалось что я на мгновения даже испытывал радость, граничащую с блаженством, от того что прилив очищающей энергии, непонятно откуда взявшись, растекаясь по всему моему телу наполнял его новой силой и делал ясным мой разум.
“Странно!” – подумал я: “ Ощущения знакомые, так словно сливаюсь с Девятой, и одновременно это что-то новое и, … тоже мне хорошо знакомое. Как после объятия теплых маминых рук, как в тот день, когда одинокий тонкий и невероятно яркий луч Солнца что, пробив занавесу облаков, осветил купола храма, как тот день, когда я вновь увидел Яростный ветер…”.
“Живи и всегда храни душевное тепло тех, кто поделился им с тобой”, — вспомнил я фразу той, что говорила прошлой ночью голосом моей жены.
“ Спасибо!” – прошептал я, ощущая, как энергия продолжает растекаться по мне, проникая и заполняя каждую клетку, и бросив взгляд на девушку, улыбнулся такой улыбкой, от которой она вздрогнула, испугано отпрянув от меня:
-На чем мы остановились? На исчезновении Шиллера в Моховом болоте. …Хм. Профессор Ганс Шиллер, когда я его в последний раз видел, был жив и здоров, а все его теории давно уже проверены на практике и принесли огромную пользу человечеству. Однако одну свою работу он так и не успел завершить, и я хочу, чтобы вы за него это сделали. Мне нужна карта местоположения геомагнитных аномалий на территории этого города, с подробным описанием и расчетами их частотных и фазовых модуляций. Будет неплохо, если вы найдете и эту дыру, через которую профессор Шиллер со своими товарищами покинули этот мир. Готовы вы к такой непростой работе? Значит хорошо, приступайте прямо сегодня. Если нет? Хм. Тогда возвращайтесь к своим прямым обязанностям…
-Я смогу…, вскрикнула девушка с отчаянием и пугливо глядя на меня кивнула головой.
-Вы твердо уверены, что справитесь?
-Да! Я справлюсь! …Если…
-У вас будет все, что вам понадобиться, — резко перебил я ее — поставив тем самым точку в нашем разговоре, а через минуту обдумывания следующих своих шагов, поинтересовался, сколько ей лет. И немного был удивлен, когда узнал что ей уже тридцать лет, так как для своего возраста она выглядела куда моложе. Она в свою очередь поспешила сообщить, что это все благодаря тому, что она много времени проводила в экспедициях на свежем воздухе, не пользовалась косметикой и не ела все подряд, что продавали в магазинах. Как говориться, жила под лозунгом: ‘’ В здоровом теле – здоровый дух!”
-А как вас зовут? – поинтересовался я, слегка укорив себя в том, что не сделал это раньше.
-Ирина! – ответила она и, сделав реверанс, радостно улыбаясь с гордостью добавила: — Ирина Шипова! Внучка академика Георгия Ивановича Шипова!
“ Шипова?!” – повторил я про себя и, не успев даже удивиться такому ‘’ везению” меня вновь внезапно накрыло. На этот раз эффект был настолько сильным что если бы я сейчас ни сидел а стоял то тут же рухнул бы от слабости и головокружения на пол. Силуэты людей расплылись в темную кляксу и разукрасились в преобладающие оттенки зеленого цвета, а их голоса стали тихими и настолько тягучими, что не возможно было понять, о чем они говорят. Но зато стали различимы иные звуки, тихий бессвязный шепот, чьи-то прерывистые и сбивчивые голоса, отчетливо различимое скольжение кончиков пальцев виолончелистки по струнам инструмента, чьи-то всхлипывания и до боли острый треск чьего-то ментального воздействия. На этот раз я не просто ощущал приближение не имеющего имя Мрака, но и видел его столь четко, словно он обладал материальным телом. Описать его форму не имело никакого смысла, так как он постоянно изменялся и зачастую приобретал такой вид, какой я еще никогда не встречал и даже не понимал что это вообще такое. Но зато я тут же без сомнений осознал, что он невероятно очень древний, так как испускал вокруг себя такие миазмы и источал такую ауру что невольно и без промедления вызвал во мне трепет и безропотное почтение. Сомнения в том, что доползи и прикоснись, он поглотит меня моментально, у меня не возникло ни на секунду но, сумев хоть и с трудом, побороть в себе ужас я понял, что теперь вряд ли мне стоит его более опасаться.
“Вначале была Тьма, и Тьма была всюду, и всё было Тьмою. Всё началось через Тьму, и без Тьмы ничего не началось, то, что началось. Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы”.
И я шагнул навстречу. Сделал шаг, второй, третий, не ощущая страха и сомнения, и…побежал. А когда он окутал меня то сбавив шаг я огляделся, не увидев ничего, ничего не услышав и не чувствуя ни холода ни жары. Не сбавляя шаг я шел вперед, ничего не чувствуя и не думая ни о чем. Я просто ЗНАЛ, что надо идти вперед, и я уверено шел вперед, не задумываясь о том, куда и зачем я иду. Мне просто было легко идти, и я шел. Если бы мне было тяжело идти, то вероятно остановился бы, но я даже и не подумал ни разу тяжело ли мне или легко. Я не ощущал время и не отдавал себе отчет, сколько его уже прошло и шло ли оно тут – я просто двигался вперед. Или назад, а может быть в сторону – этого я не знал и ни разу об этом не подумал. Один раз я посмотрел себе под ноги, несмотря на то, что у меня не было фонаря, и здесь кругом царила лишь черная тьма, я видел их и видел, что они несут меня куда-то прямо, вперед. Быть может, если бы они двигались по-другому, то я бы понял что я иду не вперед. Но они двигались, так как двигались бы, если бы человек шел прямо – понимание этого мне было достаточно, чтобы считать, что я иду туда куда ЗНАЮ. А потом я осознал, что все делаю правильно и улыбнулся, почувствовал радость и ликование. Мне захотелось что-то сказать, и я произнес:
-Пока во мне есть искра, данная мне Всевышним, никто и ничто не отнимет ее у меня, а значит у меня, во мне всегда есть Свет. А это значит, что я всегда знаю, куда я иду, и мой Путь всегда будет освещен светом Его. Ничто не способна погасить Его свет, если я его сам не погашу. И никто не погасит его, будучи в здравом уме, ибо он единственное, что никто не способен у нас отнять. Он не продается и его нельзя купить ни за какие блага, ибо то, что бесценно не имеет цены. Он согревает меня, он дает пищу уму моему и лечит душу мою, он делает меня таким, каков я был, есть и буду через тысячи лет.
Я шел, вперед чувствуя Желание и испытывая Волю идти. И Свет вокруг меня становился все ярче. И во тьме я увидел другие искорки, других идущих во Тьме и громко радостно крикнул:
-Сквозь Тьму…
Где-то совсем не далеко от меня вспыхнула маленькая искорка и, разгораясь, послышался густой бас со смутно знакомой хрипотцой в голосе:
-Сквозь Огонь, брат!
И теперь мы уже шли в одном направлении. Прямо вперед.
А потом, через миг, секунду, часы, столетия вокруг стали появляться и разгораться другие искры, идущие в том же направление что и мы, и громким эхом разнеслось в пространстве многоголосие:
-Все вместе!
-До Смерти!- вернулось эхом из далека.
— а вот фигушки, — озорно раздалось где-то, и послышался игривый смех двух егоз близняшек. И тут же от туда же прозвучало хоровое и звонкое:
-До ПОБЕДЫ!
А потом мы уже все вместе вновь громко проорали наш девиз. Девиз Тринадцатого Легиона! И теперь как в былые времена, растянувшись в длинную цепь, мы шли все вместе в одном направлении. Вперед! И теперь, мы все ЗНАЛИ куда идем. Свет Всевышнего освещал нам Путь, а плечо брата или сестры, идущих рядом, указывало каждому из нас верное направление.
Я не знаю, сколько прошло времени, как я увидел впереди неподвижно стоящий силуэт человека. И я не знаю, как далеко он стоял от меня, так как при попытке его рассмотреть у меня возникло тоже ощущения, как если бы я попытался, увеличив зум систем оптических датчиков взглянуть на него. Я увидел человека закутанного в длинный плащ с наброшенным на голову большим капюшоном и сразу же определил, что это стоит женщина. Но я даже не удивился и не задался вопросом, что она тут делает, почему никуда не идет, кого ждет и каким источником света освещена ее фигура. Я просто продолжал идти вперед, и я знал ответы на все вопросы, которые могли у меня возникнуть в этот момент. Слыша, как перекликаются мои братья и сестры, я продолжал идти навстречу неизбежному, желанному и одновременно тревожному. И я в первый раз за то время как шагнул во Мглу, ощутил предательский укол страха. Испугавшись, я бросился вперед, навстречу той в чье присутствие я испугался ошибиться и бежал, злясь на то, что так медленно бегу, хотя на деле я ощущал, что несусь с невообразимой скоростью.
-Мама! – тихо вырвалось из моей груди.
Женщина словно услышала меня, вздрогнула, подняла голову прислушиваясь.
-Мама! – на этот раз громко крикнул я и ускорил бег.
На это раз женщина услышала меня и вначале медленно, а затем, ускоряясь с каждой последующей секундой, устремилась мне навстречу. Капюшон соскользнул с ее головы и, ее густые черные полосы цвета вороного крыла разметало словно вуаль, обнажив родное мне лицо.
-Мамочка,- с радостью прошептал я довольный тем, что предчувствие меня не подвело.
Раскинув руки она бежала мне навстречу, и я уже хорошо мог рассмотреть тонкую изящную диадему на ее голове, изысканную заколку на ее плаще, блеск ее глаз и цвет помады на губах. Когда вдруг между нами раскололась тьма и, появился ослепительно освещенный белым светом проем, в который я, не успев затормозить по инерции вылетел.
Когда я открыл глаза, то с удивлением обнаружил Орлова спокойно попивавшего неизвестно когда и кем принесенный ему кофе и изучающе разглядывающего меня сквозь свечение голографической карты.
-Мне кажется, что прошло всего пару минут, но я не видел, когда тебе принесли кофе. Я что отключился? …И, надолго? — стараясь не показывать возникшее ощущение неловкости, сухо спросил я его.
Он показал пальцем на светящийся на карте циферблат часов и, улыбнувшись, произнес:
— Тебя не было двенадцать минут и тридцать восемь секунд.… Как тебе твое новое приобретение?
Я на миг замер осознавая сказанные Орловом слова и ловя себя на смутном предчувствии что “ это все уже когда-то было”.
-Интересная вещь, …если хочешь свои глаза выжечь, — произнес я и, снова ощутив дежавю, хмуро добавил про себя: “Или без мозгов остаться”.
Я попытался вспомнить все, что со мной произошло, но одновременно осознал, что у меня совсем нет желания этого делать.
“Разве что пустить слезу от нахлынувшей грусти и тоски”, — подумал я и не весело усмехнулся
уловив запах кофе, я затем пошутил, нисколько не переживая о том что в моих собственных ушах эта шутка прозвучит глупо:
-А ты Александр Юрьевич, я смотрю, время зря не терял.
Он добродушно улыбнулся:
-Не терял. …И кстати, я и тебе тоже чашечку кофе попросил принести. Пей пока горячий и, …с возвращением тебя. Будем считать, что первый опыт заглянуть за грань реального мира у тебя прошел успешно.
Я, в своей манере подшучивания над ним, поблагодарил его за заботу и, с большим удовольствием отхлебнув большой глоток еще горячего крепкого кофе, задал ему прямой вопрос:
-Этот, как ты его называешь опыт, будет более успешным, если ты мне скажешь, откуда этот прибор у тебя появился и нафига ты мне его подсунул? Только, прошу, не дури меня и не говори, что этот КПГ теперь всем офицерам КНС налево-направо раздают.
Орлов хитро улыбнулся, тем самым дав мне понять, что все то, что он дальше расскажет, станет для меня сюрпризом. Возможно неприятным. И я уже ничуть и ни чему не удивился, когда он произнес уже знакомые мне слова, которые я, молча синхронно повторял вместе с ним:
-Никто в КНС не сможет воспользоваться всеми функциями этого КПГ, так как он настроен на “демонические” частоты восприятия спектральных излучений. Но, ты активировал сканер, а это значит, что у тебя уже все получилось и, тем самым ты выдал себя. …Я, Митя, обязан сообщить о тебе, сам знаешь, куда следует, — видя, что я сохраняю спокойствие и на моем лице не дрогнула ни одна мышца, он с той же хитрой улыбкой заговорщика спросил:
-И что ты теперь будешь делать, когда я раскрыл твою тайну?
-Сашка, я ведь просил тебя не дурить мне голову? – с равнодушием пробурчал я в ответ, так как мне было абсолютно наплевать на то что “ моя тайна “ будет кем — то раскрыта. И на то были две причины. В первых я знал, что Орлов никогда бы меня не предал. А во вторых, я опять же уже знал, что теперь никто таких как я не разыскивает. Да и если бы кто-то вдруг надумал разыскать, то у него ничего из этого не получилось – я военнослужащий КНС, а за мою лояльность обеим Силам поручился кто-то из самого Вселенского Святого Собора.
-Товарищ полковник я даже не стану спрашивать у тебя кто тебе передал эту вещь, так как знаю, что ты дал слово чести не выдавать личность той “уважаемой и очень влиятельной персоны” — поверь, я вам обоим очень благодарен за этот подарок. …И, Сашка, я отдельно благодарю тебя за то, что ты сохранил свое дружеское отношение ко мне.
Я хотел еще что-то произнести, что-то наверно очень важное, но лишь с досадой помотал головой. “ Не все можно передать словами и даже тогда когда все-таки можно это сделать, то будет всем лучше, если вместо слов прозвучит тишина. Слишком много непонятного и запутанного произошло за это утро… Очередное почти обыденное утро во Тьме!”
Бросив случайный взгляд на сидящих неподалеку официанток, я обратил свое внимание на девушку, что безучастно сидела в сторонке и с задумчивым видом смотрела в нашу сторону, и ощутил легкий когнитивный диссонанс. Я вспомнил, как ее зовут, вспомнил тему нашего с ней разговора, но я никак не мог логически встроить наш диалог в ту цепь потока событий, что складывалась в моем сознании. Ему просто не находилось места во временных интервалах ни до ни сейчас, …и тем более после.
-Александр Юрьевич ты знаешь, как зовут эту барышню, что обслуживала наш столик?
Он, обернувшись, кидает беглый взгляд на девушку и, пожав плечами равнодушно ответил:
-Нет, не знаю. А что?
-Хочешь, познакомлю?
-Зачем? – с недоумением спросил Орлов и, обернувшись, вновь посмотрел на девушку.
-Чуть позже объясню. Поверь, тебе это понравится. А пока давай быстренько прикинем, кто, чем сегодня займется, — встав с места и склонившись над картой, я показываю полковнику места расположения двух автозаправок, с которых как я ‘’ помню’’ наши бойцы уже скачали все топливо, и предлагаю уже сегодня подвести на них горючку: — В первых наши парни на этом будут экономить время. А во вторых, у нас под рукой будет резерв, если не дай бог что случится на нефтебазе.
Орлов охотно соглашается и заикается мне про Кару, но я тут же, в целях экономии времени останавливаю его, честно предупредив, что все, что он скажет, я уже знаю и полностью с ним согласен. Далее мы переходим к столь же короткому обсуждению моей прогулки на Девятой по городу и, уточнив план действия наших парней, что сейчас устанавливают в городе датчики систем обнаружения, обсуждаем принятые меры обеспечивающие оборону базы и ФЭЦ. Я не вижу смысл держать всех бойцов на улице и тем более не вижу пока никакого смысла гоняться за Барином – припоминая старую поговорку, гласящую что ‘’ хороший стук сам наружу вылезет’.
И напоследок я вкратце описываю Орлову свои планы относительно Ирины и прошу пристроить ее к какой-нибудь службе и ввести в штат КНС хотя бы в качестве вольнонаемного служащего. Орлов соглашается со мной, прекрасно понимая, что та работа, которой девушка займется должны заниматься инженерно-саперные подразделения, которых у нас по понятным причинам нет, как нет и высококлассных специалистов связи, ‘’ мастера сопряжения’’, офицеров аналитического отдела и вообще: “ На каждую непредвиденную ситуацию специального человека не поставишь. Так что все проблемы всегда приходиться решать теми силами, что есть в наличии и делать это необходимо с максимально возможной эффективностью, скоростью и своевременно”.
-А ты уверен, что она справиться? – с сомнением спросил меня Орлов, с любопытством и оценивающе разглядывая девушку: — И вообще, а когда ты с ней успел познакомиться и все обсудить?
“ Мне тоже любопытно было бы получить ответ на этот вопрос. Вот только вряд ли мы сейчас его услышим”, — подумал я со смутным чувством, что мне вовсе не нужен этот ответ, так как, скорее всего я его уже знаю.
Я окликнул девушку по имени, и попросил подойти к нам, и когда она подошла и присела на предложенный Орловым стул, прямо спросил ее о том, помнит ли она тему нашего разговора.
Она посмотрела на Орлова, а потом взглянула на меня с таким выражением глаз, что все, что последовало за этим, не оказалось для меня неожиданностью… Я даже успел крикнуть полковнику, чтобы он ее подхватил, так как уже через минуту она, закатив глаза, потеряла сознание и, если бы Орлов не был к этому готов, то девушка просто грохнулась бы на пол. Не дожидаясь, когда сюда сбегутся остальные слуги и пока ни приведут Ирину в сознание, я под укоризненный взгляд Сашки Орлова оставил ее ему на попечение и весело усмехнувшись, оправился на выход. Этот маленький инцидент нисколько не испортил мое хорошее настроение, так как я знал, что все с ней будет в порядке и что полковник Орлов галантно позаботиться о ней со всей педантичностью старого прусского офицера. А самое главное в этот момент я уже твердо знал, как и при каких обстоятельствах познакомился с ней и в каком временном отрезке должен быть расположен наш с ней диалог – и это для меня оказалось открытием в очередной раз перевернувшее мое восприятия мира.
Остановившись у самой двери, я вновь услышал, плачь виолончели мечущийся по огромным залам Ресторации в поисках утешения и грустно улыбнулся: “ Скоро я увижу Вэлери.…Но ведь это целая вечность?! Проведённая во Тьме! Встречу ее… И что я ей скажу?…Не знаю. Ведь впереди целая вечность, во тьме”. В последний раз, обведя взглядом полутемные залы, я потянул бронзовую ручку двери и вышел, поставив многоточие в не имеющей ни начала, ни конца невероятной истории произошедшей в этих стенах.
Еще почитать:
Святоград
Бесплодный цветок — Бесплодный цветок. Глава V
Большой Остров — Конец Связи. Предисловие
Балет
«
»
17.06.2020
