Потерянная душа глава 5 (черновик . часть 2).

Я провожаю ее с улыбкой, догоняю, обхожу всех, становлюсь ведущим и на ходу инструктирую и раздаю приказы:

-Я, Басура, Барин идем прямо до кольцевой развилки дистанция пятьдесят метров скорость пятьдесят – чистим дорогу, фиксируем разломы, проводим разведку. Вэлери, Волчица, за мостом сворачивайте налево и по центральной улице проходите через всю Сосновку до кольца. Проводите разведку и с кольца уходите вверх по дороге к нам – в бой не вступать без крайней необходимости. Конец связи.

Первые два километра мы проносимся без остановки – машин немного и центральная часть дороги относительно чиста, если не считать всевозможного мусора в виде домашнего скарба и нескольких тел уже изрядно разложившихся или раскатанных в кровавый блин под колесами других автомобилей. В своих многотонных машинах мы не замечаем, что попадает под наши ноги и лишь слышим чваканье и хруст, а вот приорессе приходится с этим считаться и ехать медленно и аккуратно. Ее это нервирует и она срывает свои эмоции на Каре, которой приходится постоянно останавливаться и ждать приорессу, что в свою очередь раздражает уже саму Волчицу и между ними периодически вспыхивают ссоры. А так как это происходит на общем канале, то неизбежно их перебранку слышат и все остальные и Басура с Барином  этим пользуются и подшучивают над обеими. После чего Вэлери с Карой на время забывают о своих разногласиях и, объединившись, начинают огрызаться…

Все шутки и недовольные возгласы внезапно смолкают, когда мы начинаем спускаться по дороге вниз – все медленней и  медленней и вконец останавливаемся ошарашенные видом гигантского затора состоявшего в основном из сцепленных в смертельном объятии и сожжённых машин. Наибольшее скопление автомобилей было ближе к мосту и видимо, на нем то и возник пожар, распространившийся в разные стороны и пожравший пойманных в огненную ловушку перепуганных и паникующих людей, основная часть которых даже не сумела вовремя покинуть свой транспорт. Относительно повезло тем, кто был с краю – они попытались разъехаться по полям и грунтовым дорогам, но застревали в грязи, сталкивались с другими и погибали от рук обезумевших или в лапах тварей.

-Тысяча двести метров до реки, пятьсот-шестьсот метров как минимум сплошное поле металла. Командир, тут БРЭМы нужны и час-два что бы разгрести и провести колонну,  — c досадой говорит Алексей, обходя и осматривая затор с правой стороны по берегу мелкой речки.

-А может на Букино рвануть, а оттуда уже пройдем до Сосновки на прямую? — предлагает Сергей.

— Два километра по бездорожью и там еще километра два с половиной, — размышляю я вслух  и спрашиваю его: — Ты места то те хорошо знаешь? Вэлери на своем мотоцикле проедет?

-У меня там теща живет…жила. Мы часто всей семьей к ним приезжали в гости, вместе по грибы и на Кондому загорать ходили – все тут облазили, — с легкой печалью ответил Сергей глядя на приорессу которая, запрыгнув на крышу брошенного междугороднего автобуса, рассматривала затор через прицел своего оружия и в раздумье спросил: — Сейчас земля после дождей сырая – до Букина на ее мотоцикле не проехать. Что с ней делать будем?

-Я бы тебе сказала Сереженька, что ты можешь со мной сделать, но это было бы не к месту. Да и время для этого нет ни минутки, —  серьезным голосом произнесла Вэлери, присев на край автобуса и кладя автомат рядом и, обратилась ко мне: — Командир, уходите, бросьте меня тут одну — одинешеньку и уходите. Я остаюсь. …Хнык-хнык, плак-плак.

-Не смешно, моя милая сестрица, —  язвительно укорила ее Кара.

— Я и не смеюсь. …А хочешь, Карочка, вместе останемся, пока мальчики в сторонке погуляют? — предложила Вэлери, тихо усмехнувшись своим очаровательным язвительным смехом. И томно произнесла: — Представь, сестричка, только ты и я!

Кара в ответ лишь молча ткнула стволом в, автобус от чего он несколько раз качнулся, а приоресса чуть не свалилась с него, но удержалась и возмущенно выкрикнула:

— Э, так не честно — я  же упасть могла и, что-нибудь сломать себе!

-Голову?! –  язвительно ответила Волчица и рассмеялась мечтательно произнеся: — Сестрица, обещаю, мы бы тебя похоронили в самом красивом месте….

Пока Кара с Вэлери продолжали наслаждаться своей очередной перебранкой мы с ребятами решали, что делать дальше, рассматривая карту местности и, пришли к выводу: Вэлери неспроста решила остаться — это могло означать только то, что она уже нашла для себя лазейку как пробраться на другую сторону. Нам же нужно было найти запасной и возможно единственный беспрепятственный и безопасный путь для провода колонны – через Букино. Все остальные маршруты мы посчитали “условно подходящими”, так как их нужно было еще разведать, а передвижение по Листвянской трассе мы отвергли, как наиболее опасный  из-за риска нарваться на военный дозор или патрулирующие вертолеты.

Оставалось решить последний вопрос: Кто останется прикрывать нашу приорессу? И тут же он решился сам собой — стоило всего лишь посмотреть как “мило беседуют” наши дамы. Но, кроме этого, вопрос решил, в первую очередь класс ‘’ Белой волчицы” ее ТТХ и вооружение. Разумеется, такое решение не понравилось Каре, но вызвал ликование Вэлери – она вскочила на ноги и, вздернув руки, вознесла хвалу небесам: Наконец-то мы с тобой моя сладенькая и горячая нямочка поговорим тет-а-тет, как взрослые люди.

На что Кара демонстративно крутанула ротором своего пулемета дав понять приорессе, что она готова поговорить.

— Вэлери, малышка, я тебе голову сверну, если будешь без меры рисковать. А ты, Карочка, головой отвечаешь за ее жизнь. Так что девочки не ссорьтесь, а лучше подумайте сообща, как не дать мне повод лишить вас обеих столь прекрасных частей ваших тел. Все, конец связи, — строго наказал я девочкам и, еще раз, с досадой бросив на затор взгляд, направил машину верх, по склону. На ходу  размышляя о том, что без предварительно проведенной разведки любой даже самый короткий путь теперь стал неимоверно долгим и длинным: “ Из тысячи дорог ведущих в город я знаю две тысячи. Но является ли хоть одна из них безопасной? Я не знаю. А это значит, что я не знаю больше ни одной, и мне опять придется знакомиться с ними с чистого листа. …И что за каждую из них нам придется платить такую же цену, что уплатили за, условно говоря, безопасный путь через Точилино? И не многовато ли будет не вмешиваться в дела точилинских “бешеных”? Вэлери говорит, что дальше железнодорожных путей им запрещено выходить и любое нападение на машины КНС повлечет за собой ‘’ акт возмездия с тотальным истреблением всех и всего по всему Точилино”. Взамен КНС не будет проводить никаких мероприятий в подконтрольном им районе без предварительной договоренности с ними, а также не станет нападать на них и вмешиваться в дела. Что есть не ново – управление “кнутом и пряником”. Взаимная выгода пока очевидна – это создание “естественного” заслона проникновения‘’ деревенских” через этот район и, безопасный выход из города для наших людей, в этом направлении.  Минус лишь в том, что среди ‘’ деревенских’’ много ‘’ чистых’’ и вероятно все из них, что попадут в руки ‘’ бешеных’’ примут лютую смерть.  И в этом есть какое-то лицемерие, с которым временами бывает сложно мириться.…Но кто и когда сказал, что КНС несет “добро” или “ зло”? КНС восстанавливает баланс  между ними. Чащи весов всегда должны находиться на одном уровне – это и есть гармония созданная Богом. Вэлери права говоря, что КНС уйдет и все эти “плохиши” соберутся в банды и будут обижать “хороших”. В постапокалиптическом мире ‘’ хорошие’’ и сами одичают – не все, но хотя бы часть из них и станут неотличимы в своем поведении от бесов. Так что разницы в том произойдет ли это на несколько дней раньше или позже нет абсолютно никакой. Мы пришли не защищать, а спасать и наказывать. Но всех не спасти и всех не наказать! Если “чистые” хотят выжить – пусть учатся защищать себя и выживать или пусть умирают.…Такова их судьба и она справедлива! Естественное продолжение сокращения человеческого рода, в очередной раз загнанного в каменный век. Выживает сильнейший – личность, род, общество, государство, Добро или Зло, Гармония и Равновесие.  Спустя годы этот процесс самоуничтожения замедлиться, остановится и начнется обратный процесс – увеличение рождаемости и восполнение вида. Возникнет новая цивилизация! А дальше? Этот обновленный мир или подвергнется новому очищение или войдет в состав миров лишенных порчи и разложения. Кто знает. На все Воля божья…точнее воля искры божьей, что заложена в каждом из его созданий ”.

Мы бежали, как древние могучие исполины  не выбирая пути, давя кусты и ломая деревья. Я шел впереди, сокрушая и сметая все, что попадалось под ноги, не обращая внимания на то и дело попадавшие в поле зрение автомобили, Барин и Басура следовали сразу за мной. Через короткое время, когда мы уже вышли на окраину и начали анализировать показания сканеров, Басура попросился добежать до дома родственников его жены – узнать что там и как, коль мы оказались в такой близости от них. Я оценив обстановку царившую вокруг дал разрешение и выйдя на перекресток дороги ведший в сторону Сосновки остановился.

-Село неплохо сохранилась, сгоревших домов раз- два и обчелся. Вот только автомобилей брошенных много и тишина. Как думаешь, тут еще есть, кто живой? – спросил меня Алексей, оглядевшись по сторонам.

-Не знаю, Леша, не знаю. Я слышу только лай собак и вижу стайку тварей, но это падальщики…, — ответил я, внимательно рассматривая каких-то созданий сидящих впереди по улице, ведущей на берег реки. Сложно было сказать к какому виду отнести этих существ, так как глядя на их  гротескные силуэты, было невозможно представить, как они могли вообще передвигаться.  Чрезмерно худые длинные  “ изломанные под разными углами” лапы и столь же худые тела, с маленькой грудной клеткой, но с невероятно большими животами и длинными крысиными мордами. Своей комплекцией, способностью неподвижно замирать на месте и сливаться с местностью они напомнили мне насекомых – страшилок, привиденьевых. Но в отличие от насекомых эти твари довольно быстро передвигались, имели всего четыре конечности и перепрыгивали через заборы, одновременно отталкиваясь и приземляясь всеми четырьмя конечностями. Как и у всех инфернальных созданий, они имели черную матовую шкуру, и вокруг их тел исходил легкий черный дымок, словно они только что вышли из огня.

-Какая мерзость! — произнес брезгливо Лешка: — В сравнении с ними скребуши выглядят милыми симпатичными зверюшками.

-Ты их в городе видел? –  со спокойным равнодушием спросил я Лешку, внимательно изучая на экране радара и вводя в базу данных  результат спектрального анализа излучения их ауры.

 -Нет, Дима, не видел. …Может просто не туда глядел или они так хорошо маскировались, что не замечал? – растерянно произнес он.

-Леша, а может ты просто “ саску” (СА СОО) не включал? Базу данных, когда в последний раз обновлял?  — с тем же спокойствием спросил я его и почувствовал, что тема становится интересной – даже в чем-то забавной.

-Чего? Какую базу данных? – удивленно и как мне показалось слегка обиженно начал говорить он, но я его тут же оборвал.

-Как и тепловой накопитель, ты “вечно забываешь” его включать? – по-доброму усмехнулся я и тут же попросил, что бы он передал мне изображения панели управления СОО и экрана спектрального радара через камеру своего шлема. Он промолчал на мой вопрос, но запрашиваемые изображения передал.

Мне интуитивно хватило не более трех минут  разобраться в кнопках его панели и с удивлением обнаружить, что на его экране кроме моего маркера нет больше никаких меток. “ Ой, матушка моя женщина, Алёшенька – дурачок, и ты после этого на меня наезжаешь, что я слишком умный и мне больше всех надо. Зараза! Чему же вас учили? Один жжёт турбины охлаждения, перегревая “ тепловой аккумулятор” и рискуя спалить машину в первый же день,  другой на его включение вообще хер забивает. Так еще вдобавок ко всему и с самой важной системой до конца не разобрался. Красавчик, ничего более ни прибавить, ни отнять”, —  с легким раздражениям подумал я, увидев его ошибку, но взял себя в руки, вспомнив что: “ Командир должен не критиковать и не орать, а спокойно объяснять и подсказывать. На то он и командир. Впрочем, иногда нужно не говорить, а бить в морду, так как ошибка одного это смерть для всего отделения, взвода и даже легиона. Было, проходили и не один раз. И мне приходилось, тумаки порой раздавать –  обижались, а потом приходили и спасибо говорили. Ответственность за свои слова и поступки, жизнь своих товарищей – это ценится превыше всего в легионе, превыше собственных желаний и чувств”.

Я скидываю ему собственную базу данных с поправкой на  значительные отличия в системах и объясняю, как ее принять  установить и активировать. Далее я спокойно и терпеливо объясняю ему,  в чем разница системы опознавания ‘’свой-чужой’’ и спектрального анализатора и заставляю его несколько раз повторить последовательность включения и выключение СОО с основными и дополнительными функциями. После чего прошу описать все, что он видит на экране радара. “В отличие от моей машины, на его Ирбисе всего один, но зато общий экран радара. Пользоваться им гораздо удобнее и проще, так как сразу видишь все метки и маркеры и, не надо проводить сверку между двумя-тремя экранами. Но зато мои системы созданы по технологиям “ предельных” миров, принимавших участие в древней “ Войне на Небесах”  – они грубы, архаичны, но вместе с тем очень надежные и способны обнаружить и в дальнейшем опознать любое “инфернальное или божественное” существо.

Десять минут  затрачено на все про все, что бы в очередной раз улучшить собственную самооценку и еще заработать еще немного уважения товарища. Но что крайне важно за десять минут мы сообща с Алексеем подняли живучесть нашего маленького отряда еще на порядок и на порядок увеличили наш шанс на выживание и победу в бою.  А это именно то, что необходимо каждому командиру и это его рутинная обязанность, за которую он не имеет права просить надбавку и не должен ожидать благодарности. Я и не жду…. Хм. И сейчас меня интересует другой вопрос, более важный”.

-Барин, треск железа со стороны реки. Ну-ка давай-ка метнемся туда, посмотрим, уж ни Басура там шумит, — выкрикиваю я и бегум несусь вдоль улицы, с треском и грохотом сталкивая с дороги автомобили и распугивая тварей:

-Басура, прием. Где ты, брат? – ору я по связи: “ Молчит, зараза!” И слышу со стороны реки глухие хлопки выстрелов и тихой жужжание реактивных пуль: “ Какого черта он стреляет из ручного оружия?”

Чем ближе к берегу мы подбегали, тем чаще стали попадаться уже обглоданных останков людей и хаотично брошенные в панике автомобили. Возникло ощущение, что именно сюда, к реке бежали люди…” Или возможно что-то гнало их сюда. Надеялись найти спасение в воде? Укрыться на острове?”

Выскочив на окраину деревни, я на миг остановился, не обнаружив маркера машины Басуры на радаре, но тут же увидев ее силуэт на берегу, быстро сблизился с ней, сминая попавшие под ноги Девятой автомобили. “ Красотка Басуры” стояла у самой кромки воды с поднятым стеклом кокпита, а сам Сергей тем временем стоял на ее крыше с  отрешенным видом и неспешно прицельно стрелял из своего пистолета по “ страшилкам” снующим туда- сюда по воде как какие-то “водомерки”. Его выстрелы были точны, и каждая пуля находила свою цель, с хлопком разрывая их толстые брюшки кровавым месивом.  Cсамим же тварям, вероятно, это доставляло не слишком много проблем- они тут же уходили под воду, хаотично болтая лапами, а уже через несколько секунд всплывали и снова встав на воду, стремительно уносились прочь.

Когда у него закончились патроны, он убрал пистолет и, не обращая ни на что внимание сел, скрестив ноги и понуро опустив голову. Я вплотную приблизился к его машине и, захватив бутылку с водой и  автомат, перебрался к нему, оглядываясь по сторонам и высматривая кого бы пристрелить. Но, тварюшки держались от нас подальше, лишь изредка замирая на месте, повернув  “безглазые” головы в нашу сторону, водили носами и, не почувствовав аромат нашего страха, с разочарованием теряли к нам интерес. После чего, беззвучно скользя по воде, отправлялись дальше по своим ‘’ темным делишкам” – копошась в многочисленных останках, что лежали на берегу и в воде и, зачем-то отгрызая и унося  куда-то с собой головы.

Я молча сунул Сереге бутылку и, вскинув автомат, через прицел осмотрел берег острова, противоположный берег реки, торчащие из воды крыши автомобилей и везде, куда бы я ни взглянул везде лежали или плавали тела или то, что от них еще осталось. “ Ничего интересного. Разве что вон тот автобус…”, — я заметил торчащий из воды выше по течению большой белый междугородний автобус и тут же постарался разглядеть в сгущающихся сумерках видневшийся вдалеке мост. Но у меня не хватило увеличение прицела, что бы подробно его рассмотреть и понять, что на нем происходит. Ясно лишь было одно: Этот автобус слетел с того моста и скорее всего там сейчас тоже затор.

-Пойдем, Сережа. Нас, поди, уже девчонки заждались, —  не повышая голос и с улыбкой обратился я к нему: — Да и пахнет тут не очень.…Пойдем?

Он встал, сделал несколько глубоких глотков из бутылки, прежде чем вернуть ее мне и, глядя на остров кивнул головой, мрачным голосом произнеся:

-Они там. Все там. Вся деревня. …Все!…Смерть загнала их туда, как в западню.

После этого он достал из кармана фотографию, бросил на нее взгляд и, тяжело вздохнув, молча передал ее мне, а по его щеке скатилась слеза.

Я увидел на ней, его с женой и детьми близняшками, в окружении немолодых приятных женщин и мужчин  и грустно улыбнулся, поймав себя на мысли что: “ за последние несколько дней я увидел таких фотографий уже сотню и везде одно и то же – улыбки, счастливые взгляды и,… Смерть! Маленькие крестики в уголках фотографий. Очередное маленькое кладбище личных воспоминай в масштабе огромной трагедии унесшей миллиарды жизней вот таких счастливых и улыбающихся людей. …И тут же у меня перед глазами  появилось изображение еще одной фотографии – пока еще без крестиков, пока еще живых.…. Живых?! И я должен найти их, что бы удостовериться в их смерти, отметить крестиками? …Не хочу искать. Не люблю, когда гаснут свечи”.

-Они все там, —  повторяет Сергей, когда я возвращаю ему фотографию. И растерянно вскидывает на меня глаза, когда я хлопаю его по плечу и, хищно сверкнув глазами, ободряюще говорю ему:

-Ошибаешься, брат. У тебя еще остались твои любимые близняшки. Вот и живи, зная, что тебя кто-то еще любит и  где-то ждет. Вперед! Иначе тут, совсем рядом, — я показываю ему в направлении Сосновки: — Случится еще одна трагедия.

-Ты же этого не хочешь?! – весело кричу я ему и, перебравшись в Девятую, наблюдая за тем, как Сергей оживился и, запрыгнув в свою ‘’ красотку’’ заводит ее.

-Басура, надеюсь, что ты накопители не включил? – с шуткой спрашиваю я его, бегом устремляясь вперед.

-Нет, командир, не включил, — слегка повеселевшим голосом отвечает тот.

-Молодец. Тогда, вперед. Барин за мной, Басура замыкает. Конец связи, — хвалю я его. Но не за то, что он усвоил урок, а за то, что быстро сумел взять себя в руки. И включив все фары, устремляюсь по улице, ведущей в сторону Сосновки – разрывая провода натянутые поперек улицы и, замечая на радаре, что помимо синеватых маркеров тварей и совсем маленьких меток указывающих на домашних животных, изредка попадаются более крупные и прихожу к предположению, что они принадлежат  выжившим людям: “ Значит, Басура ошибся, говоря, что они все там. Не все. И может быт Серега среди них остались в живых и твоя любимая теща. Но, лучше тебе об этом не знать, да и время выяснять их личности у нас больше не осталось. Впереди нас ждет еще очень длинный путь…сквозь тьму, сквозь огонь”. 

-Девятый, это Вэлери, прием.

Я обрадовался, услышав ее спокойный голос,…” Какой то слишком спокойный”. И тут же интересуюсь:

— Вэлери, слышу тебя. Где, Кара?

-Она плохо себя вела и, мне пришлось с ней поговорить. Так что командир можешь за нее больше не беспокоиться, — равнодушно отвечает приоресса.

-Волчица, прием, – вызываю я  Кару, но в ответ слышу лишь тишину. Мне сложно поверить, что между ними могло что-то плохое произойти но “чем черт не шутит”. Я с легким беспокойством прошу приорессу объяснить немедленно, почему Волчица не отвечает. Но в ответ слышу лишь тихий смех и объяснение, что  Кара не может мне ничего сказать.

Больше я ничего уже и не спрашиваю а, молча раскидав в стороны грузовичок с автобусом, сцепленных между собой за мостом через местную “речку гадюшку” выбегаю на улицу Калинина.

-Вы,… Ты где? — спрашиваю я  приорессу с раздражением.

-В грезах, — весело отвечает мне приоресса.

Мне не нравятся ее слова, мне не нравится что тут на улицах полный срач, где попало брошенные автомобили и вообще…мне весь этот “Армагеддон” уже в печенках. А еще у меня разнылись раны, оставленные накануне мечом викарии и самая глубокая из них еще в придачу и начала кровоточить – пришлось в ручном режиме активировать инъекторы бортовой медсистемы и принять порцию антибиотиков. Это процесс неприятный, а без обезболивающих препаратов еще и болезненный, словно под кожу загоняют расплавленный свинец, который стремительно растекается по всему телу, вызывая жар и тошноту. Но у меня нет времени, что бы ввести правильные дозировки, нет времени, что бы сменить повязки.… И нет времени что бы обращать на все это внимание – планы трещат по швам и делать они это начали  с того момента ка мы пересекли железнодорожные пути на Транспортной, в городе. Лимит резервных минут стремительно заканчивается и теперь любая непредвиденная задержка превращается в обузу, стремящуюся окончательно обрушить все. Ценность каждого плана это его вариативность, но как только пропадает возможность выбора остается только один неизбежный путь и риск не пройти по нему до конца увеличивается с геометрической прогрессией по мере его сокращения. Не важно, что ждет в конце важно, с чем ты сам туда придешь…..

Я вылетаю к перекрестку у памятника павшим в далекой священной войне некогда великого и уже забытого государства и останавливаюсь, не веря своим глазам – на парковке стоит огромный грузовой “КрАЗ” обшитый железом “с ног до головы” с большим отвалом на морде и весь утыкан приваренными обрезками арматур как ежик шипами. Ни дать ни взять самодельный броневик с дополнительными фарами на крыше, амбразурами и кольцами из колючей проволоки на бортах. А сразу за ним вижу торчащие ракетные установки “ присевшей” машины Волчицы. С осторожностью обойдя ‘’ шедевр сумеречного механика’’, я увидел еще один такой же  “ броневагон” и УАЗ ‘’ Патриот’’, рядом с которым стояли вооруженные АКМ два бородатых немолодых, но крепких мужика в застиранной пятнистой форме и старых тяжелых бронежилетах 6Б2. Увидев меня, они лишь на короткий миг испугались  и спешно отпрянули в разные стороны, опасаясь, что я на них случайно наступлю. После чего, не проявив никакой враждебности и удивления, подошли ближе  и задрали головы, с настороженностью и любопытством стали разглядывать Девятую. Я бросил взгляд на радар, отметив про себя еще как минимум два автомобиля с заведенными двигателями,  дальше по улице, еще двух человек во дворе за зданием, перед которым я стоял, и пять человек около полицейского участка.

-Внимание! Басура, оставайся на перекрестке, Барин, центральная улица твоя. Будьте готовы ко всему и сохраняйте спокойствие. Для начала нужно разобраться кто они такие и где наши  лисички-сестрички. Прием.

Получив подтверждение полученных команд, я дал отбой связи и, хорошенько обдумав возможный риск и свои дальнейшие действия, проверяю личное оружие и вылезаю из машины. Жизненный опыт и чутье подсказывает мне, что ждать неприятных сюрпризов нужно от всех с той лишь разницей, что от одних ты ждешь с первой минуты, другие же постараются преподнести их тогда, когда ты полностью  ослабишь бдительность и потеряешь осторожность, уверовав в их добрые намерения. Глядя на этих мужиков я не ощущаю пока опасности и не испытываю желания стрелять в них но и доверия у меня к ним тоже нет, что впрочем не имеет никакого значения так как дружбу заводить с ними я не намерен — по крайней мере сейчас. Если сверхосторожная Кара и проницательная Вэлери обладающая способностью считывать степень “загрязнения” по ауре души подпустили их столь близко до себя, значит, на то есть причины, и у меня нет повода для  напрасного беспокойства. И не будь я сейчас столь зол, то вероятно эти люди могли бы вызвать у меня любопытство и желание пообщаться, но вместо этого я лишь сухо здороваюсь с ними и интересуюсь своими барышнями. Время еще не позднее, но из-за сгустивших сумерек я ужу не в состоянии рассмотреть их лица – по крайней мере, заглянуть в их глаза, но по немолодым уставшим голосам определяю, что говорят они, открыто и добродушно. Один из них показывает мне рукой на дверь какого-то заведения, рядом с которой я замечаю стоящий мотоцикл приорессы и говорит что они там “ в грезах, разговаривают с их командиром”.

“ Кафе-кондитерская, магазин сладостей. Грезы!” – прочитал я на вывеске и тихо рассмеялся, поняв про какие ‘’ грезы’’ говорила Вэлери. Моя злость на моих сладкоежек моментально улетучивается, как только я переступаю порог и бросаю взгляд на два столика сдвинутых вместе на котором вижу поднос с остатками большого торта и вазочки с конфетами и прочими еще не успевшими испортиться сладостями. Я оглядываю помещение и  обнаруживаю, что царивший первые дни хаос обошел это заведение стороной. Окна кафе изнутри завещаны плотными шторами и заставлены фанерными листами и досками, под потолком висит переносная туристическая лампа и тут тепло и пахнет чем-то домашним и вкусным. Я окидываю взглядом присутствующих людей. Молодого парня сидящего в углу у окна, что с опаской косится на меня и нервно сжимает в руках АКСУ, вижу, как из двери в подсобного помещения с легким испугом выглядывает немолодая приятная женщина. “Вероятно хозяйка”, — предполагаю я. Обращаю внимание на чернявую женщину, сидящую  за общим столом и чье лицо мне кажется знакомым. “ Где я ее мог видеть раньше?” — я не смог припомнить, и вижу двух моих сестренок, с легкой настороженностью и любопытством взирающих на меня из-за стола, заставленного чайными чашками и блюдцами со следами сладкой трапезы и фантиками от конфет. У меня пропадает желание отсчитать Кару за то, что она покинула машину и не выходила на связь и нет желания оторвать Вэлери голову за ее двусмысленные слова, ведь она не сказала ни слова неправды.… И тут так вкусно пахнет, слишком вкусно, что бы вспомнить, что я чертовски голоден. Но, я все-таки пока еще командир, а мы не на прогулке.

-Ты, —  сухо говорю я и показываю пальцем на Кару: — Поблагодари хозяйку за угощение и бегом в машину. По центральной улице дойдешь до кольцевой и, соблюдая все меры предосторожности, проведешь тщательной сканирование местности, особенно меня интересует мост через Кондому.

Кара убегает, и какое то время я прислушиваюсь к шуму двигателя КрАЗа освобождающего ей путь и грузный топот ее машины, от которого дребезжит посуда на столе, а где-то в другой комнате падает что-то из кухонной утвари.  После чего обращаюсь к Вэлери:

-А ты, —  я достаю из кармана куртки упаковки антисептического бинта: — Перевяжи меня и доложи, что тут происходит и кто эти люди. И, Вэлери, пожалуйста, давай, без твоих язвительных подколов и ухмылок. Я сейчас не в настроении шутить.

-Вэлери, давайте я перевяжу вашего командира,  — неожиданно предлагает женщина и, встав из-за стола, она подходит ко мне и, пока я раздеваюсь, разрывает упаковку бинта и представляется:

-Меня зовут, Наталья Леонидовна Бондаренко. А вас, Дмитрий, верно? Девочки рассказали мне немного про вас…

Я вновь бросаю взгляд на ее симпатичное волевое лицо и, обращаю внимание, как она профессионально осматривает мои повязки и, попросив хозяйку принести немного теплой воды и чистое полотенце, обрабатывает рану на моем плече. У нее крепкие длинные пальцы, на ногтях которых все еще остался яркий лак и от ее волос все еще доносится легкий запах дорогих духов.… И я вспоминаю, откуда мне известно ее лицо. А после того как она назвала свое имя и фамилию я лишь утверждаюсь в этом.

-Главврач областного онкологического центра, обвиненный в хищении из больничной кассы и бывший депутат городского Совета, замешанный в коррупционных схемах. Верно? Мне тоже кое-что известно про вас, Наталья Леонидовна.

Она рассмеялась. И в ее смехе было больше грусти, чем радости. Сменив мне повязку и поинтересовавшись ‘’ не слишком ли туго’’ она посмотрела мне в глаза и, все еще сохранив на лице легкую улыбку спросила:

-Вероятно, Дмитрий, теперь вы захотите вывести меня на улицу и расстреляете?

В ее словах я уловил моральную усталость, и полное безразличие к тому, что с ней будет дальше. Она не цеплялась за жизнь, не пыталась найти слова оправдания и не боялась смерти. В ее голосе чувствовалось полная обреченность, и понимание что если я захочу это с ней сделать, то никто не сможет меня в том остановить. Сидящий в углу юноша нервно елозил на стуле, не зная, что ему предпринять, хозяйка заведения все так же с испугом и теперь уже и со слезами на глазах ожидала мой ответ, а Вэлери была серьезнее, чем когда-либо и задумчиво глядя себе в блюдце чайной ложечкой крошила остатки торта. Я посмотрел в глаза Натальи Леонидовны и улыбнулся, прочитав в ее глазах приговор самой себе. Я улыбнулся, потому что в ее взгляде прочел то, что подтвердило ту информацию о ней, которой я владел. Это был взгляд ответственного за свои поступки, но совершенно не виновного ни в чем человека.

-Вы будите жить, Наталья Леонидовна. И, я надеюсь, долго. Этому миру понадобятся такие люди как вы, — ответил я спокойным голосом под общий вздох облегчения.… И поймал взгляд Вэлери которая, оторвавшись от своего занятия,  посмотрела на меня с одобрением и скромно улыбнувшись, предложила чем-нибудь перекусить.

-У меня ребята голодные…. -Попытался я отказаться от ее предложения, но меня перебила Наталья Леонидовна.

-Мы сейчас и их накормим, не переживайте  Дмитрий за них, — и тут же обратилась к хозяйке заведения: — Правда, Екатерина Ивановна, накормим ребят? Приготовь им чего-нибудь горячего и вкусненького.

-Накормим, обязательно накормим, Наталья Леонидовна, — оживилась та и, посмотрев на меня сказала: — Зовите! Пусть идут сюда.

-Нельзя сюда, — покачал я головой и, увидев непонимание на лице хозяйки пояснил:  — Они сейчас стерегут нас от непрошеных гостей… Им нельзя покидать свои машины.

Хозяйка взглянула на меня так ….… Словно забылась на мгновения, в каком мире она находится, а я насильно вернул ее обратно – во тьму и безысходность. По ее лицу скользнула тень печали, тоски и боли, в глазах вспыхнул страх, тревога и вновь вернулась растерянность.

-Как же так, — тихо промолвила она, толи вопрос толи просто констатируя свою минутную растерянность но, быстро справившись с этим состоянием, она неловко улыбнулась и сказала:

-Я вам  и вашим солдатам приготовлю домашней лапши с тушенкой. Алтайское мясо, все натуральное, — она убежала на кухню и, тут же выглянув  из нее крикнула: — Пятнадцать минут. Пожалуйста, подождите. Мне нужно всего пятнадцать минут.

Я грустно усмехнулся поймав себя на ощущении того что если бы я сейчас стоял бы у прилавка, то у меня бы возникла иллюзия того, что я обычный покупатель, забредший в магазинчик, что бы прикупить что-либо сладенькое на чай для своей семьи. Голос хозяйки прозвучал столь буднично и приветливо, что  на миг в моем сердце  вспыхнула тоска и угасла – я не был покупателем, и у меня нет больше семьи и, тот  привычный пусть и безумный мир безвозвратно остался в далеком прошлом. Он так долго набирал силу, готовясь окончательно сойти с ума и, всего за считанные дни сгинул  как нашкодивший  подлый трус. …Оставив после себя лишь осколки самого себя и немногочисленные израненные души — бросив в  холодной тьме  заблудившихся перепуганных путников без свечей, фонарей, огня.

-Ты опять читаешь мои мысли? – спросил я Вэлери, почувствовав ее осторожное и мягкое присутствие в своей голове.

Она мило улыбнулась: “ Мне одиноко без тебя.… Но, если тебе это неприятно, то я не буду этого делать”.

“ Если хочешь, можешь оставаться — мне сейчас все равно. Я устал ”, — ответил я и произнес вслух: — Лучше пока свяжись с ребятами и узнай как у них дела.

Вэлери кивнула головой и, надев шлем, связалась с остальными и пока она это делала, я спросил у Натальи Леонидовны, что она тут делает вдали от Кемерово и чем сейчас занимается. Она чистосердечно призналась, что после скандала и ее отстранения от должности главврача она впала в депрессию и, продав квартиру, перебралась в Новокузнецк. Расследование и судебные тяжбы, во время которых ее постоянно травили во всех СМИ, подорвали ее здоровье и окончательно растоптали ее веру в  правосудие и справедливость – она убежала от всех, сломалась и сдалась – когда ее предал муж, один из чиновников в правительстве Федерального округа. Бывшие соратники по социалистической партии, в которой она состояла до того как марксистские и  социалистические партии объявили вне закона, помогли перебраться в коммуну ‘’ Серебряный бор”, где во время первых дней хаоса она сумела собрать наиболее адекватных и неподверженных безумию членов коммуны и организовать самооборону.

-Банальная история, в которой нет ничего интересного. Кому-то надо было сталь лидером, и вселить людям надежду на будущее, вот меня и выбрали, — закончила она свой печальный и, к сожалению, совершенно обыденный рассказ.

-Судя по оружию, что я видел у ваших людей и тем железным чудовищам, во что ваши люди превратили свои грузовики, вы неплохо потрудились. Осмелюсь предположить, что и в самой коммуне у вас оборона и быт устроены столь же основательно и продуманно, —  искренне похвалил я ее, без малейшего намека на лесть и дешевые комплименты.

-Да что вы, —  она за скромничала: — Нам просто повезло, что у нас мужчины оказались умными и смелыми, хорошими и умелыми мастерами на все руки, — она грустно улыбнулась и задумчиво добавила: — Без них, мы бы погибли в первый же день.

Сказав эти слова, она отвернулась и украдкой смахнула слезу. Потом вновь улыбнулась и сказала твердо и решительно:

-Слава богу, что самые страшные дни мы пережили с минимальными потерями. Мы многое сделали и, надеюсь, что справимся и с остальными трудностями, — она посмотрела на Вэлери, которая о чем — то весело переговаривалась с Карой:

— Сейчас вот ездим по округе, собираем тех, кто остался в живых, и….Занимаемся, как видите мародёрством. Запасаемся все необходимым пока не наступили морозы. Вы и ваша организация…КНС. Вы ведь тоже занимаетесь спасением людей? – спросила она меня.

-Это она вам так сказала? – кивнул я головой на приорессу.

Наталья Леонидовна бросила на меня настороженный взгляд и ответила: — Да, она. А разве это не так?

Я усмехнулся, на пару минут задумавшись над своим ответом и понял, что не хорошо и неправильно будет врать, но и с ходу объяснить, чем мы занимаемся мне тоже не удаться:

“Вэлери мне никогда не врала, она, вероятно, в принципе не умеет врать. Но, когда ей необходимо что-то утаить она легко это сделает благодаря своему острому языку и способности мастерски нагонять туман. Я не могу как она,  сказать все не сказав ничего”.

-Вэлери сказала правду…. Только и успел я произнести, как приоресса сняла шлем и, улыбаясь хитро глядя мне в глаза доложила, что все в порядке, все на местах, ничего подозрительного не происходит и что Кара скоро вернется.

-Спасибо, Вэлери! – произнес я сухо  и подумал: “  И ты снова выручила меня… Вэлери, если и дальше так пойдет, то мне и целой жизни не хватит расплатиться с тобой”.

Она мило тихо рассмеялась: “ Ты такой забавный. … Можешь не волноваться по этому поводу.  У нас еще целая вечность впереди и я хочу ее провести с тобой ”.

“ А ты знаешь, что я с тобой сделаю при первой же оказии?” – посмотрел я на нее строго.

“ Знаю. И мне это нравится” – прыснула она, словно скромница, прикрыв рот ладошкой.

-А вот и я! – раздался радостный голос хозяйки оповестившей нас, что у нее уже все приготовлено. Она внесла поднос, на котором стола большая глиняная чашка с аппетитной лапшой и большими дольками мяса и два глиняных горшочка накрытых крышечками: — Пожалуйста, Дмитрий, угощайтесь. Только простите,… Хлеба нет,  — она виновато улыбнулась и, поставив передо мной блюдо, достала из кармашка передника вилку.

-Леня, я тебе тоже наложила. Садись за стол я сейчас принесу.

Парень,  исподлобья поглядывая на меня, молча закинул автомат за спину и послушно пересел за наш стол.

Хозяйка принесла ему чашку с едой и спросила у остальных:

-Девочки, а вы, будете кушать пока все горячее?

Наталья Леонидовна и Вэлери вежливо отказались, сославшись на то, что сладкого уже наелись ‘’ на полное пузо’’,

После этого она с легкой растерянностью взглянула на горшочки, видимо ожидая, что ей кто-нибудь подскажет, что делать с ними. И тут же встрепенулась, когда Вэлери проявив в очередной раз инициативу, намерилась сопроводить ее до машин.

-Хорошенькая она у вас. Такая живая и неунывающая! – с умилением произнесла Наталья Леонидовна, когда Вэлери и Катерина Ивановна вышли за дверь и потрепав волосы паренька похвалилась не стесняясь того что у нее на глазах выступили слезы:

-А это мой! Защитник!…Если бы не он меня бы сейчас вероятно уже не было бы.

Она замолчала, крепко сжала губы, сдерживая себя, чтобы не разреветься и все же не удержалась когда сын, отставив чашку,  обнял ее, стараясь успокоить.

-Вы, кого-то потеряли из близких людей? – спросил я ее.

Она поблагодарила сына, сказав ему, что “с ней все в порядке и пусть он садится и продолжает ужинать, пока не остыло” и, вытерев платком слезы горько улыбнулась:

-У меня, Дмитрий, пять детей. Ленчик и Юлька старшие, а остальные погодки, младшенькие…Еще две дочки и сынок. В ту ночь к нам в дом ворвались люди, человек пять…. Они стали все ломать и крушить, угрожали убить всех.… У Лени друг гостил, одноклассник по колледжу – они не испугались угроз и бросились защищать меня с детьми. Вдвоем попытались их прогнать, выиграв нам с Юлей время, чтобы мы успели увести остальных детей в безопасное место. …Юля, вернулась к ребятам.

Я видел, что ей было больно вспоминать события той ночи  — им обоим было тяжело вспоминать. Леонид, понуро опустив голову, лениво ковырял вилкой лапшу не обращая внимание на то, что его слезы капают прямо в тарелку, а Наталья Леонидовна шмыгая в платок носом сбивчиво пыталась рассказать. … Я хмуро и молча слушал ее, понимая, что ей просто сейчас нужно выговориться и тщательно пережевывал лапшу, словно стремился перетереть ее в порошок, злясь на всех и все – особенно на тех, кто довел наш мир до этого состояния.

-Знаете, у нас  с соседями всегда были хорошие отношения. Наши люди никогда ни с кем не ссорились, и ФСБ нас не трогала.  А в те последние два дня наехало много чужих – кто сбежал из города. Было много напуганных, озлобленных и вооруженных людей. …Самое страшное началось ночью. Люди словно с ума все разом посходили. Начались грабежи и насилие.… И не многие кто сохранил рассудок стали потихоньку сбиваться вместе, оказывать сопротивление. Мне с детьми пришли на помощь другие, увели нас в безопасное место, где нас уже собралось много. ….Дмитрий, вы бы видели глаза этих безумцев. В них не было жизни, не было ничего человеческого.

Я вспомнил тот , последний день, и женщину с ребенком… Которую мы не стали спасать, увидев глаза тех кто на нее напал и поняв что в той ситуации мы оказались беспомощны что-либо сделать. “ Так было необходимо. Мне нечего стыдиться.… А если бы я знал, что с нами произойдет дальше? Если бы я знал, что у нас есть пулемет, есть куда ехать, куда увезти ее и ее ребенка.… Поступил бы я также? …Боже, я, что ищу оправдание себе, подвергаю сомнениям свой поступок? Нее. …Нет, нет! Я поступил бы также — бросил бы ее, оставил бы на растерзание. …Мне ведь наплевать было на нее. Я руководствовался лишь целесообразностью, хладнокровно, расчетливо. Как  и должен был поступить солдат КНС. Я действую как автомат –  просчитывая кому умереть первыми. Не жить, а умереть. …Мне, моим братьям и сестрам, всем этим людям которых я не знаю  — я  хладнокровно, с точностью до секунды просчитываю, когда умереть. И умираем, все, один за другим, лишь просчитав целесообразность сделать это сейчас или немногим позже. Мы бросаем их, позволив умереть и, мы же жертвуем своими жизнями ради них – поняв, что пришел нас час. Без угрызения совести, без страха и сожаления. Но разве мы лишены чувств, разве у нас нет души, нет сердца? Мы такие же, как и остальные! …Нет? Нет, мы солдаты КНС. Мы не должны руководствоваться эмоциями и чувствами иначе от нас не будет никакой пользы, иначе мы никогда не будем одерживать побед, иначе мы никогда не спасем больше ни один мир. Можно проиграть бой, защищая богатство олигархов, можно проиграть войну, выступив на стороне религиозных маньяков и безумцев и в этом нет греха. Но мы не можем, не имеем никакого морального права потерять мир, множество миров, потерять десятки миллиардов людей и существ, чьи жизни оцениваются Богом, оцениваются нами превыше смерти. КНС никогда не начинает войн, она их лишь заканчивает, с максимальной эффективностью, без лицемерного милосердия и  бесполезных угрызений совести”.

Слушая Наталью Леонидовну, я размышлял о своем и ее слова доносились до моего сознания, словно издалека, но тут она неожиданно очень громко сказала:

-Миша погиб, а у Юли были изрезаны все руки до костей….

И ее слова резанули мой слух, словно острый нож вспорол натянутую парусину. Я тут же спросил, стараясь скрыть волнение:

-Что вы сейчас сказали? Миша.… Какая у этого мальчика  была фамилия?

Наталья Леонидовна осеклась и вместе с Леней они посмотрели на меня:

-Коваленко. Да, Коваленко. …Вы, вы тоже кого-то потеряли? – участливо спросила она.

Я грустно покачал головой, почувствовав легкое облегчение:

-Жену и сына. Я…я не знаю, живы они или погибли. Я ничего не знаю об их судьбе. …Простите, Наталья Леонидовна, что я вас перебил.

Она немного помолчала, потом улыбнулась и предложила:

-А знаете, Дмитрий, давайте перейдем на ты. Зовите меня просто Наташа. Ладно? – увидев мой утвердительный кивок она, в последний раз шмыгну носом в платочек, предложила налить  всем чай.

В этот момент мы услышали приближающие шаги “ Белой волчицы” и одновременно распахнулись двери – вернулись  веселые и довольные Катерина Ивановна и Вэлери — впустив в душную комнату немного вечерней прохлады, свежего воздуха и отголоски мужского смеха. Вэлери опять блистала перед кем – то своим остроумием и ее задорный смех отозвался в остальных, поднимая настроения и высушивая слезы. Все сразу оживились и заулыбались, а Наталья, попросив хозяйку принести ее ‘’ фирменного’’ чая из трав сказала мне:

-Знаете.…Прости. Знаешь, я думала, что Вэлери твоя дочь.

-С чего это? – удивился я глядя на Наталью и тут же почувствовал, как Вэлери обхватив меня за шею, поцеловала в щеку с радостным воплем:

-Папочка, родненький, я столько лет тебя искала….ни на часок глаз не сомкнула, ни грамушечки хлебушка не съела, — она чмокнула меня и, отпустив “обиженно” надула губки: — Плохой папочка…Мерзкий старикашка!

Я лишь успел бросить на нее взгляд и буркнуть, чтобы не ерничала, как тут же в помещение спешно вошла Кара с планшетом в руках.

Бросив на Вэлери серьезный взгляд произнесла:

-Наша сестричка вертихвостка опять егозит? – и, игнорируя ответные реплики, протянула мне инфопланшет: — Посмотри командир на это. Это у самого моста. А это по дороге вдоль берега. Следы от мелкокалиберных пушек и предположительно НАРов.

Вэлери перестала шутить и, взглянув на экран планшета, преобразилось став вновь серьезной и сосредоточенной.

-У вас, что-то случилось? – встревоженно поинтересовалась Наталья Леонидовна:  — Может я или мои люди могут вам чем-либо помочь?

Мы с сестрами переглянулись и я, положив планшет на стол, вывел голографическую проекцию его экрана, значительно увеличив его. В глазах Натальи и Лени вспыхнул восторг в пересмешку с замешательством- то, что они могли увидеть раньше только в кино, теперь лежало перед ними, и оно не было никакой игрушкой или иллюзией. Никто из нас не стал объяснять им что это такое и как оно устроено я лишь разделил изображение на три отдельных экрана , оставив карту дорог Юга Кузбасса и выделив два видеоряда сделанных Карой .

-Мы ищем наших людей вышедших вчера утром из Таштагола предположительно тремя колоннами. Они должны были прибыть в Новокузнецк по этой дороге максимум сегодня утром. Но этого не произошло. Последний раз они выходили на связь в районе между Мундыбаш и Кузедеево. Докладывали о боестолкновениях с частями регулярной армии. Мы предполагаем, что это те подразделения, что принимали участие в сентябрьских военных учениях проводимых ВС на территории между Алтаем и Кузбассом. Но мы не знаем, что это за части, сколько их осталось. Не знаем ни численность их состава, ни то чем они вооружены. Возможно, там есть иностранные части или подразделения ЧВК.

Я тяжело вздохнул и кивнул на изображения нашей подбитой и сожжённой техники:

-Мы даже не знаем кто это, сколько их было, и когда они погибли. Так как на связь они не выходили, а разведку или какие либо операции за пределами городов, без особой на то причины мы не проводим. И, к сожалению, мы сейчас не можем задерживаться…

Наталья Леонидовна внимательно взглянула на изображения и угрюмо констатировала:

-Значит у вас с армией война.

И тут же обратилась к сыну:

-Леня, крикни, пожалуйста, Павла Анатольевича. Пусть срочно зайдет. ….Паша у нас бывший военный, человек бывалый и надежный, — пояснила она и, крикнула хозяйке: — Катерина Ивановна, несите чай и чашки. Военный совет держать будем.

-Шесть часов, — бросил я взгляд на часы: — Когда прибудем, будет уже восемь-десять. Нам будет сподручнее оперировать ночью, но за это время может произойти все что угодно. Медлить тоже нельзя, — посмотрел на Вэлери: — Ты-то на своем мотоцикле как, сможешь им управлять?

-Конечно же смогу. Или ты сомневаешься? Так прикажи.… Отращу себе крылья нетопыря или на метле полечу. Или ты, командир, хочешь свою маленькую любимую доченьку к себе в темную кабину затащить? — съязвила Вэлери, вызвав улыбки у всех, в том числе и у Лени…кроме меня.

-Доченька моя я сейчас сниму ремень и сделаю твоей милой попке атата. …Я ведь тебя серьезно спрашиваю.

Вэлери перестала улыбаться и посмотрела на меня серьезным взглядом:

-Товарищ командир я ответила вам с полной серьезности, что я все смогу. …Даже подставить вам свою попку, что бы вы смогли удовлетворить свои садистские желания. Приказывайте.

Я взглянул на Наталью Леонидовну, но то лишь покачала головой, опустив глаза и улыбнулась. А через минуту рассмеялась, когда услышала голос Кары и шлепки:

-Я тебе сестреночка вместо командира атата устрою. Так устрою, что ты потом неделю на нее не сядешь. Хочешь, Вэлери!

— Ты еще спрашиваешь,…Конечно же, Карочка хочу – с первой минутки как увидела тебя так сразу же и размечталась об этом. Но что наш товарищ командир о тебе подумает…

-Спасибо скажет…

-Нелегко с людьми работать – у каждого свой характер, каждому подход нужен, — глядя на сестричек произнесла Наталья Леонидовна.

Я молча кивнул в знак согласия и про себя с горечью подумал: “ У меня их было девяносто…почти сто. Смелых, горячих и гордых. И к каждому нужно было иметь свой подход, знать тонкости их языков, знать и чтить традиции и культуру их народов, знать привычки, особенности воспитания и характера, учитывать их чувства, желания, потребности.…Любить их всем сердцем, безгранично доверять во всем и искренне верить в них. И это помогало нам преодолевать любые невзгоды, взламывать любые укрепленные линии обороны, никогда не боятся ни тьмы, ни огня ….и побеждать. Всегда побеждать!”

Девушки утихли и, после того как помогли хозяйке убрать грязную посуду со стола и, принесли чайник  с чашками и вазочки с карамельками, уединились в уголке обсуждая свои девичьи делишки.

-У вас в коммуне много людей осталось? – поинтересовался я у Натальи, попивая с превеликим удовольствием ‘’ фирменный’’ чай нашей гостеприимной хозяйки, и одним глазком поглядывая на голографическую карту, в попытке увидеть что-то особенное, какую либо подсказку или само ‘’ чудо’’.

Наталья Леонидовна, как и я, неспешно отхлебывала чай, из чашки удерживая ее обеими руками и, как и я задумчиво смотрела на изображения, решая какие-то свои задачи.

-Осталось сто двадцать восемь человек…много детей, много раненых. Люди умирают, уезжают.

-А кто-нибудь из “выживших” приезжает к вам, остается?

-Приезжают! Те, кто ищет, где что для себя урвать. В основном из соседних деревень. Сейчас ведь никто не думает о других, каждый сам за себя. А те, кто ищет лучшей доли, место для нового дома.…Как только узнают о правилах нашей коммуны тут же уезжают. Свободы хотят, воли, не хотят нести никакой ответственность, — она горько усмехнулась и, взяв чайник, подлила еще чая мне и себе – еще раз похвалив хозяйку за ее вкусный чай.

-Свободы, говорите, хотят? Я, вам Наталья, расскажу о тех, кто обрел эту свободу и волю.

И, я рассказал ей все, что мы увидели на пути сюда — поведал про “бешеных”, про то, что они делают с теми, кого ловят.  Рассказал ей все, что твориться в городе и предупредил держаться от этой “каменной ловушки” как можно дальше. Она с нескрываемым ужасом смотрела на меня и внимательно слушала, не проронив ни слова. Когда я закончил рассказывать, в комнате на какое-то время воцарилась полная тишина, прерываемая лишь приглушенными всхлипываниями хозяйки и бурлением кипящей воды на кухне.

-До нас доходили слухи, о том, что твориться в городе но. …В это было сложно поверить, — раздался мужской чуть хрипловатый голос. Мужчина зашел не через главную дверь, а со двора и поэтому его никто не заметил ранее. Теперь же он вышел на свет и уселся напротив меня, повесив свой автомат и плащ — палатку на спинку стула. Бросив удивленный взгляд на голограмму, он протянул мне руку и представился, а когда я назвал свое имя привстал что бы лучше рассмотреть мое лицо и тихо повторил мое имя:

-Димка?! ….Не узнаешь?

-Серый Зайка, где ж ты был? На базаре водку пил, — не веря своим глазам, повторил я первые слова из стишка сочиненного нашим армейским фельдшером после того как мы с ‘’Зайкой «переночевали в милицейской кутузке.

-Ну, да.…А еще мы на всю камеру орали гимн советского Союза и требовали немедленно нас расстрелять…

-Приехал замполит и сказал, что он сука нас сам расстреляет ,  только в начале за яйца повесит.

Мы радостно рассмеялись и, не обращая внимание на голограмму обнялись через стол. После чего ему налили чай, а он обратился к Наталье Леонидовне и доложил, что все медикаменты, что им удалось выгрести в местной аптеке, погрузили в фуру “под самую завязку” и теперь начали выгребать местный фельдшерский пункт.

Наталья поблагодарила его и, вкратце рассказав о наших проблемах, попросила его посмотреть на все, что он видит на экранах.

-Значит вот что грохотало.…А мы думали, что грозы идут, —  задумчиво произнес он, хмуро разглядывая разбитые машины, — Их атаковали сегодня под утро. Но вот вертолеты мы еще ни разу не видели и не слышали.

Я коротко объяснил ему, откуда вертушки могли прилететь и про себя порадовался, что кроме этих, что базируются в аэропорту, больше ни у кого нет, ни самолетов, ни вертолетов. Ударные и разведывательные БПЛА мы в расчет не брали, так как о том, что они есть у вояк, мы не сомневались, а вот о том, что они применяются ими мы не пришли к общему соглашению. Подняться слишком высоко им не дадут воздушные твари, которые все еще планировали в облаках, а низко летать нет никакого смысла. Но кроме этого оставался еще и фактор наличия аномалий,  мешающий радиосвязи на дальние расстояния, что тоже не способствовало нормальному  управлению беспилотником.

Впрочем, спорить мы не стали. Он пообещал на следующий день тщательнее проверить место, где погибли наши люди, взамен попросив оставить ему все, что он с парнями обнаружит – снаряжение, оружие, машины, если они будут пригодны к восстановлению. Приоресса как представитель высшего эшелона управления дала ему свое разрешение сделать это.

По поводу наших людей вышедших из Таштагола он ничего не смог прояснить. Но посоветовал обследовать подземные бастионы старой заброшенной системы ПВО, что в советские годы защищала Новокузнецк и была так успешно уничтожена с приходом РФии – оставив город без воздушного прикрытия. И еще он сказал, что накануне днем и сегодня ночью со стороны Николаевки слышался непродолжительный периодический грохот и его люди видели зарницы примерно в том районе.

Посидев еще немного, мы начинаем собираться в дорогу. Катерина Ивановна нам накладывает в пакеты перекусить  и наливает большой термос чая. Кара уходит прогревать машину. А мы с “Зайкой”, Пашей Зайцевым, выходим на улицу – хочется поговорить, вспомнить дни минувшие, но у нас только получается молчать. Я не могу ему все рассказать что его интересует, а он дает понять, что ему очень не нравится сам факт того что мы воюем с армией. Для него они все-таки ‘’ русские парни’’ – свои! А для меня они враги, которых я должен или заставить сдаться или уничтожить. Он еще надеется, что оставшиеся в живых военные смогут принести пользу, защитить выживших, а я лишь жажду мщения за пролитую ими кровь моих товарищей. Однозначно мы слышим друг друга, осознаем слова сказанные друг другу, но мы не можем принять противоположное мнение. Бог, другие миры, баланс сил и справедливое возмездие – это все для него абстрактные слова. Пустые слова для того кто пытается выжить в этом мире, сохранить хотя что-то от безвозвратно ушедших времен…. Он все еще не может поверить в то что НЕТ больше того мира и в обозримом будущем никакого цивилизационного развития на этой земле больше не будет. С этими переменами он еще не может смириться, он, как и большинство выживших еще на что-то надеются. Но, нет больше ничего. НЕТ! Весь мир в огне, во тьме. Весь! Он умер, несколько дней назад. ….Я уже не говорю я кричу ему эти слова и тем самым привлекаю внимание остальных. И все слушают и все молчат. Они ненавидят меня, они готовы разорвать меня, распять на кресте – потому что я говорю им правду. Правду, которую они пережили, увидели своими глазами и в которую они до сих пор не могут поверить. Это жестоко, очень жестоко, что за ними никто не придет, и никто не спасет, не протянет руку, не защитит. Это жестоко, что их одних бросили на руинах, во тьме. Но, я смотрю на них и вижу, что они все еще ждут от Бога милости, не осознавая, что он им уже ее оказал – сохранив их жизни. И я говорю им как проповедник, яростно, убежденно, а они молча слушают, понуро опустив головы. Я обрекаю их расстаться с иллюзиями, надеждой, верой, и тем самым пытаясь пробудить новую веру, обрести новую надежду – в себя! “Стройте новый светлый дом, новый чистый и красивый город, новое здоровое общество, новое могучее государство. Карайте порченных и оскверненных еще до того как они начнут сеять свое семя в других, уничтожайте тех кто предал вас и впал в пороки несущие вред всему обществу, выжигайте каленым железом раковые опухоли своего мира пока они не уничтожили весь организм. Создавайте мир, чистый и здоровый, справедливый и красивый и….Не ждите когда этот день вновь повториться, не ждите гнева божьего, не ждите когда солдаты КНС постучаться  в ваши дома, уведут ваших жен и детей, что бы спасти или уничтожить. Мы не ведаем милосердия и не знаем пощады — это наш крест, это воля божья. Вы построите могучие крепости – мы их уничтожим. Вы создадите могучее оружие – мы преодолеем его огонь и уничтожим его. Мы неизбежное и неминуемое Добро и Зло, что придет к вам, за вами, сквозь тьму и огонь – как день неизбежно приходит на смену ночи, как свет, отбрасывающий свою тень, как время, течение которого невозможно остановить, так и мы идем вперед, до конца. Прислушайтесь, и вы услышите бой наших боевых барабанов, приложите руку к земле и, вы почувствуете, как содрогается она под ногами наших боевых машин, поднимите свои глаза к небесам и, вы увидите многочисленные призрачные следы наших бронированных штурмовиков. Проснитесь и  принюхайтесь, и вы услышите среди многочисленных знакомых ароматов один, от которого ваши глаза расширяться от ужаса, а ваши руки ослабнут в дрожи – это запах вашей смерти. Смерти всего, чем вы дорожили и что было для вас святым, смерти ваших родных и любимых. И если вы не способны жить в любви то живите в страхе, что однажды мы придем к вам, за вами”.

Все с ужасом смотрят на моего боевого спутника, Зверя, что неотступно следует за мной по мирам, сквозь пространство и время. Цвет его глаз вселяет в их сердца смятение, блеск его больших крепких зубов страшит их души, скрежет его острых как бритва когтей заставляет замереть их на месте, а он смотрит на них с безмятежным равнодушием и зевает от скуки. А потом он бросает взгляд на Наталью Леонидовну, на Вэлери и уголки его губ вздрагивают, по ним проскальзывает улыбка – ему нравятся волевые, уверенные в себе люди, ему нравятся честные и умные, свободные от лживых догм и предрассудков. Он, любит равных себе. И он видит их Зверей.

А потом он покидает меня, оставив один на один с моим старым армейским товарищем – таким близким и таким далеким. Судьба свела нас вместе, но мы оказались не готовы к этому. Мы не пришли к согласию и каждый остался при своем мнении. И я лишь понадеялся, что он понял меня также как, я понял его.

-У вас рации есть? Радиосвязь с другими коммунами и общинами поддерживаете? – спросил я его.

-Рации то у нас есть, но они слабенькие и батареи быстро садятся. Так, баловство одно. Но на безрыбье и рак рыба,  — шутит он. И просит меня подсобить с этим делом. Хотя бы позволить в городских магазинах что-либо поискать.

Я не обещаю ему, а он особо и не надеется. Зато я надеюсь, рассчитываю, что удастся разжиться тем, что отберем у военных. Но я ему пока об этом не говорю – не хочу раньше времени обнадеживать. Уже через пару месяцев город и все его ‘’ богатства” станут доступны для всех – мы уйдем. А пока нет, нельзя. Через пару месяцев “выжившие” по всему миру схлестнутся в беспощадной кровавой схватке между собой, деля имущество и территорию, стремясь урвать кусок, пожирней – такова природа людей этого мира. Алчность и старые пороки захлестнут всех, даже самых стойких и чистых душой. Праведники будут продавать тела своих юных дочерей, святые превратятся в лжецов и тиранов, щедрые станут жадными, честные освоят профессию аферистов. Те, кто пережил трагедию Великого Советского Союза увидят все то же самое дерьмо только на этот раз в мировом масштабе. Круг замкнулся – зло порожденное в 90х возвратилось тем, кто его породил. Справедливость восторжествовало! Что бы победить чудовищ нам самим  пришлось ими стать. Иначе было нельзя. Такова плата….

-Ну…Ладно Паша, пора прощаться. Я был очень рад с тобой встретиться….

-Мне тоже было радостно тебя увидеть. Жаль только что это произошло в такое время и при таких обстоятельствах…

Зайка смотрит на меня и моих товарищей также как смотрели на меня вчера, когда я шел на дуэль. Как на покойников.… А я вижу перед собой глаза Иваньки и слышу его голос: “ Тебя ведь никто не убьет?”

“ Сегодня никто из нас не умрет. Обещаю!”

Мы прощаемся с доброй хозяйкой Катериной Ивановной. Обнимаемся на прощание с Натальей Леонидовной. Я по-мужски жму руку Лене с наказом беречь мамку. И молча киваю головой Вэлери: “ Трогаемся?! Береги себя”.

-Внимание! Выступаем. Порядок движения – Приоресса и Кара впереди. Остальные за мной. Басура замыкающий. Конец связи.

Мы стремительно преодолеваем расстояние до основного кольца и уходим на Бийское шоссе. Не снижая нигде скорость, проносимся до самого Торгайского кладбища, где Кара обнаруживает сразу два “разлома” почти у самой дороги и стайку тварей, – которые перерыли все кладбище нарыв подземные ходы в поисках пищи.

Следующие два километра мы идем неспешно, тщательно сканируя местность в поисках каких либо следов пропавших колонн, но все что находим так это лежащие в кювете легковые автомобили и один убитый в хлам большой автобус, который судя по всему слетел с дороги и перевернулся  задолго до того как наступило ‘’ Поднятие занавеса”.

“Белая волчица” идет в стелс поле Якосамы, Барин и я врубаем голо поля, СОО, РЭБ, анализаторы и вычислители – ничего не забыто и мы готовы к любой неожиданности. Но, пока нас встречает лишь пустота  наполненная звуками, не имеющими отношение к тем, что мы стараемся обнаружить.

-Волчица, прием.

-На связи командир!

-Твоя первая задача: Сейчас уходи на юг, в сторону реки Кимерки. Вдоль реки продвигайся  на восток, в сторону села Николаевка. Ориентировочно в семи километрах от этой точки находится объект, который меня интересует.  Он находится в удалении от села ориентировочно на один километр. Не могу сказать точно, что он из себя сейчас представляет, поэтому смотри внимательно и соблюдай максимальную осторожность. В бой не ввязывайся. Сохраняй радиомолчание. Все понятно?

-Задачу поняла. Прием.

-Следующая задача будет посложней. Как только закончишь разведку объекта пошлешь мне проверочный сигнал. Если будет связь устойчивая, проведем синхронизацию систем и скорректируем наши действия. Если этого не произойдет то.… Обойдешь аккуратно Николаевку с южной стороны и двинешься на север вдоль трассы 366 до перекрестка с дорогой ведущей на Калтан. Там и будешь нас ждать. Тебе понятно?

-Так точно. Все поняла.

-Хорошо. И еще…Кара, давай, пожалуйста, без героизма. Береги себя. …Все. Конец связи.

Волчица уходит и я глядя ей вслед активирую таймер. “ Двадцать – тридцать минут c остановками и соблюдая все меры предосторожности, ей придется обходить разломы и избегать визуального обнаружения. Через десять минут она отключит стелс щиты  и скинет тепло накопленное в тепловом аккумуляторе, что на короткое время сделает ее более заметной на экране РСО и тепло-телевизионными сенсорами, если же включит голополе, чтобы избежать визуального обнаружения, то время охлаждения накопителя увеличится. Как ни крути, но ей придётся точно рассчитывать время движения и  тщательно выбирать место сброса тепла.  Касуми в таких случаях скидывала тепло и просто “глушила” машину укрывшись от сенсоров в руинах или складках местности.  У Кары боевого опыта поменьше и местность слишком открытая – укрываться негде.… И сейчас она лезет, как я предполагаю, в самое сердце “волчьего логова”. Я вижу маркер ‘’ Белой волчицы” и замечаю смену сигнатуры ее отображения с одновременной остановкой  машины – вместо сброса тепла она перевела энергию на голополя. “ Молодец!”

Вернулся Барин и доложил, что находящийся в двухстах метрах от нас старый подземный ангар ПВО пуст. Уже пуст. На месте он обнаружил лишь  воронки от снарядов, гильзы от крупнокалиберных пулеметов, сгоревший остов БТР и обломки предположительно крупного ББР (боевой радиоуправляемый робот). Кому принадлежали машины, и  чьих людей останки он обнаружил —  определить не удалось. И я тут же вспомнил про бронежилеты и оружие у людей из коммуны ‘’ Серебряный бор”: “ А я ведь так и не поинтересовался, откуда у них АКМы… Зайка со своими разведчиками уже побывал здесь. Или… Кто-то из солдат, что выжили после этого боя, добрались до коммуны? Если они укрывают выживших солдат это не беда. …Гораздо хуже если там у них или по соседству расквартировались военные. И поэтому их так насторожило, что мы воюем с армией? …Но ведь Паша сам посоветовал начать поиск с этого места. Что бы это значило? Глупость? Засада? Попытка отвести войну подальше от своего дома, чтобы не быть втянутыми в наш конфликт? Интересно.  …В любом случае — Паша и Наталья Леонидовна знают больше, чем говорят. И если подумать, то по большому счету мне их и упрекнуть то не в чем. Они мне не доверяют и правильно делают — я бы тоже был бы на их месте осторожным. Ладно, с ними я поговорю потом,…а пока проверим весь район от Ключей до Малышева Лога и Николаевки”.

-Вэлери, прием.

-Слушая вас, товарищ командир.

-Вэлери, тут у меня на карте строения на севере от дороги. Вы с Басурой проверти их, а мы с Барином пока в Ключи зайдем, осмотримся. Поняла?

-Сделаем командир. Басурчик, слышал приказ? …Вперед, в номера!

“Дуреха! Никак без шуточек обойтись не может”,- усмехнулся я и, глядя на Ключи подумал: “ Что-то мне туда совсем не хочется идти…”.

-Барин, прием.

-Да, Девятый!

-Обойди Ключи с Севера и если все будет спокойно, то поднимайся по склону наверх вдоль дороги. Только держись от нее подальше. … Встретимся наверху. Как понял?

-А если там засада?

-Леша, а для чего я тебя в обход пускаю? Весь удар я приму на себя, а ты главное поднимись на вверх и постарайся, чтобы тебе не обнаружили раньше времени. …Все пошли. Конец связи.

На окраине небольшого лесочка в двухстах метрах от крайних  разрушенных домов я остановился, ожидая пока Барин обойдет село и начал рассматривать склон на противоположной стороне поселения. Точнее говоря Ключи, раньше были поселением, маленьким, милым и нафиг никому не нужным, потому что поблизости не было никаких предприятий и одному богу было известно, ради чего люди тут вообще поселились. Сейчас же от него практически ничего не осталось – дома на въезде с западной стороны превратились в горы жженых деревяшек и раскрошенных кирпичей — словно огненный ураган пронеся. С десятка два автомобиля превратились в бесформенный искорёженный металлолом, а центральная и, пожалуй, единственная улица с названием ‘’ Задорная’’ просто исчезла перепаханная воронками от снарядов.

“ Пизда, дороге”, — с досадой подумал я, глядя на то во что ее превратила артиллерия ‘’ доблестной”  армии РФии. “ Надеюсь, население Ключей, что пережило первые дни хаоса, не забыли предупредить о том, что  их милому маленькому поселению кирдык придет от “защитников Отечества? “ Конечно “забыли”.  …Что за глупые вопросы я задаю”.

-Девятый, у меня для тебя подарок. Нам тут  за последним домом сюрприз приготовили в виде БРР” Уран”. Прием, — раздался в наушниках веселый голос Барин.

-Неактивный. А операторов не засек?

-Угадал, активности ноль. Оператора пока не вижу. Что делать с ним будем?

-Хм. Дальность управления 3-5 километров. Раньше операторская кабина устанавливалась на КАМАЗы. А вот на чем сейчас?.. Не знаю. Вот и подумай, что с ней делать, где может находиться оператор и, сколько еще таких БР тут натыкано?

-Наверху. …Я говорю наверху, в конце подъема по шоссе. Попробую обойти их с тыла. Как понял Девятый?

-Как только выйдешь на позицию дай сигнал. Я вызову огонь на себя и тогда ты всех и увидишь. Леша, не думай, что все будет так легко и просто. Поэтому выноси только расчет БР и уноси ноги. Давай поиграемся с ними, и поднимем всех на уши. Чем больше засветим, тем легче нам будет потом  люлей им отвешивать. Понял?

-Хороший план. …Все понял, приступаю к выполнению. Конец связи.

Я бросил взгляд на радар когда пискнул зуммер СОО. По дороге ко мне двигалась ‘’ Красотка” Басуры. Одна. Не дойдя до меня метров сто, Сергей вышел на связь:

-Командир, хорошие новости. Мы, с приорессой нашли наших людей. Вэлери осталась с ними, меня отправила к тебе.

-Все?

-Нет, только часть. Да и то все изрядно потрёпаны…

Пискнул таймер. Волчица должна была выйти в заданную точку.

-Так, Сережа, помолчи ка немного.…Сейчас тут минуту на минуту веселье начнётся. На связь должны выйти Барин и Кара. Кстати, тут в конце деревни Барин Уранчика в режиме ожидания нашел. Мы его трогать не стали что бы раньше времени не вспугнуть вояк – так что имей это ввиду.

Сергей немного помолчав вновь вышел на связь и предложил:

-Девятый, а давай я его на голову переверну, а то вдруг он активируется в самый неподходящий момент и ударит нам с тыла.

-Давай, Сережа, сходи, посмотри. Если сможешь, без шума это сделать то сделай. А если не сможешь, то лучше оставь его и возвращайся.

-Понял. Конец связи.

Где-то далеко на юго-востоке затрещал крупнокалиберный пулемет и следом ухнул пушечный выстрел. Еще очередь и снова наступила тишина. “ Напряжение нарастает. Пошел обратный отчет. От Кары ничего нет… Видимо это из-за того что нас разделяет гора. От Барина тоже ничего нет. Ждем-с”.

Вернулся Басура, доложил: Все отлично. Уран стоит кверху жопой. Видел маркер Барина за холмом – стоит неподвижно.

-Я его тоже увидел. Забыл, что наши системы обнаружения связанны между собой в единую сеть? …Молодец, тихо провернул дельце. А теперь давай перейдем к серьезным делам.

Я объясняю ему, что он должен сделать сейчас и что он будет делать, когда начнется замес. Сейчас мне важно наладить связь с Волчицей, а для этого кому-то нужно пройти в южном направлении, чтобы гора не была помехой. Сергей все прекрасно понял и уже через минуту растворяется во тьме. А еще через минуту Барин докладывает, что вышел на позицию и готов начать охоту.

“Что-ж вот и наступил момент истины. Сейчас я и посмотрю, на что способна Девятая и на собственной шкуре проверю, что такое обратная нейросвязь. Волнительно, однако.… Все, пора!”

Проверяю,  в каком режиме находится медсистема, убеждаюсь, что активная защита машины почти никакая, если не считать функции установки электромагнитных помех и дымовые гранатометы, система автозахвата целей – все в режим авто. Временно вырубаю голополе и, начав движение, подаю звуковой боевой сигнал  — рев сотен органных труб — утробный звук самой Гайи. Не знаю, какой там всадник Апокалипсиса должен после этого призыва прискакать, но мертвые точно уж должны из могил повыскакивать от такого рева. Мне уже ничего не страшно и не волнительно – я морально готов ко всему. Пройдя половину пути вдоль бывшей “задорной” улицы с удовлетворением начинаю отмечать, как на экране радара СОО один за другим начинают вспыхивать метки вражеской техники: “ Предсказуемо — именно там где я вас и ожидал увидеть”. Появляется отметка активированного БР Уран, которого Серега поставил “кверху раком”, за ним еще такая же с правой стороны но.…Где-то на горе раздается “шипение” импульсного гатлинга, тявкает мелкокалиберная пушка, стреляют из автоматов и взрыв – что-то вспыхнуло и горит, сильно горит. Стрельба на горе стихла столь же внезапно, как и началась, метки БР застыли на одном месте. “ Значит, сейчас примутся за меня”, — предполагаю я и не ошибаюсь. Где-то вдалеке раздается артиллерийский грохот, Девятая успевает определить, откуда стреляли и тут же нас накрывает. Три разрыва, интервал пять секунд и еще три разрыва. Поздно “пить боржоми” я уже бегу верх по дороге, выходя из зоны обстрела. И тут же перед глазами на расстоянии каких-то триста метров ярко вспыхивает пушечный выстрел. И еще один, чуть выше. И еще ракету пустил. И еще из мелкокалиберных пушек лупят. “ Что же так мало? Давайте еще, всей толпой. Позовите на подмогу”, — кричу я, получив ‘’ в морду’’ оба снаряда. Девятая стонет от боли, я тоже стону – это действительно неприятно. Очень неприятно, но терпимо. Ракета, выпущенная из ПТРК, уходит с курса и взрывается где-то среди деревьев. “Бедные русские березки, простите, что из-за меня досталось и вам”. Интервал четыре секунды и еще два снаряда впиваются в Девятую. Они догоняют меня, когда я ухожу с дороги в лес и врубаю голополе. Теперь начнется праздник! На ходу определяю что первой машиной была Армата, вторая что-то помощнее, БАМ с 152мм пушкой, а “пукалка” с авто пушками скорее всего какой либо Терминатор или “ Пятнашка”, не суть важно.

По ярким вспышкам на тепловом радаре замечаю что “ Красотка” показала свои зубки – выпустив одна за другой три ракеты. Ожидаемо что две из них на заходе сверху были отстреляны системой КАЗ вражеских боевых машин и совсем неожидаемо, что на их месте через мгновения после уничтожения вспыхнули два больших огненных облака, накрывшие обе машины жарким пламенем. “Бинарные ракеты, наполненные измельченными в порошок пирофорными металлами”, — определяю я и прикидываю через сколько минут на вражеских машинах начнет плавиться металл, прикрывающий электронные компоненты установленные снаружи. Можно уже не спешить скоро обе машины станут абсолютно слепыми и глухими и никуда не смогут сдвинуться – разве что механики высунут свои головы из люков, если получится их вообще открыть. Про третью машину можно уже и не вспоминать – на ее броне уже что-то начало взрываться, видимо огонь добрался до пусковых установок ПТР. Но пока оба танка еще ведут огонь по мне, каждые четыре секунды посылая в мою сторону снаряд за снарядом. Армата, горя и пятясь задом, попадает в меня лишь один раз, и то тогда когда я появляюсь перед самым ее носом. Девятая ловит выстрел в ногу – я ощущаю резкую боль в коленной чашечке и морщусь, ожидая, что сейчас начну хромать и волочить за собой ногу. Но, нет, медсистема молчит, а система восстановления Девятой лишь издала один короткий писк, предупреждая, что повреждения незначительные и вскоре все будет исправлено. А вот вторая вражеская машина попадает куда чаще, и ее снаряды доставляют мне куда больше ‘’ удовольствия” чем эта расхваленная в свое время уродина Армата. А вообще странно как-то, вся советская бронетехника была не только практичная, но еще и красивая, а Т14 и все остальное ‘’РФовское” как через задний проход пропущенные страхолюдины. Видимо с уходом СССР ушли и все художники с дизайнерами. Ушло из РФии искусство и красота.…М-да. Впрочем, зря я ругаю четырнадцатую это не ее разработчиков вина, что она столкнулась с машинами из других миров. Да и т14 это наследие советских ученых и инженеров, прямой потомок объекта 195 к которому “коммерсанты и менеджеры” ( сука, какие блядские названия) РФии никакого отношения не имеют, кроме как лишили ее шарма и очарования. Моя Девятая вот тоже не красавица, в сравнении с “Черным Ирбисом” или “ Серафимой” и ничего – я ее люблю и другой мне не надо. Могли ли знать разработчики четырнадцатой, что ее накроют ракетами, которые даже пилоты сверхтяжелых БМ опасались?! Нет. Их для того и создавали что бы старые системы КАЗ преодолевать и энергетические щиты перегревать. А в этом мире еще до недавних пор большинство населения, включая российских правителей и олигархов, жопу пальцем вытирали не то, что бы ума хватило энергетические щиты изобрести или компактную ядерную батарею. …Впрочем, и здесь я буду не прав, если вспомнить, сколько талантливых ученных и изобретателей “вдруг внезапно ушли” из жизни, будучи молодыми и здоровыми. Стоило им что-либо изобрести такое прогрессивное и необычное как бац, и “ушёл” мужик “туда, где олени непуганые ходят”.  В КГБ над этим бы задумались, а в ФСБ… И опять я не прав. КГБ защищал интересы Государства, а ФСБ защищает интересы корпорации – разница ощутимая Может быть, ФСБшники и рады были бы служить Государству, да только не было на современной Руси никакого государства, от слова вообще НЕБЫЛО.  Вот и эти, горе воины армии РФии. Вроде бы не дураками были, вроде бы даже геройские поступки совершали и сейчас вот брыкаются.… А ведь тоже морда тяпкой и вперед ничего не понимая и не осознавая. Отчизна в опасности – насрать. Враг у порога-насрать. Враг уже всех раком поставил и ебет их жен и дочерей – насрать. Им было на все НАСРАТЬ. На Родину, на народ, на честь свою и совесть! А теперь мне НАСРАТЬ на тех, кого мы сейчас поджариваем в их же Арматах, Ка-53 , Су-58 и прочих чуда машинках “российского военпрома”. “ Долг платежом крашен!” Аминь.

БАМ с 152мм пушкой еще продолжает стрелять, иногда попадая но в основном все улетает куда-то далеко, а вот несчастная Армата стрелять теперь может только в небо. Я догоняю ее и ухватившись за ее морду задираю его вверх, ставя машину на корму. Двигатель ее ревет, машина мелет гусеницами воздух, а ей в спину один за другим прилетает от БАМ. Бам-бам-бам…и хрясь, что-то сломалось. Один выстрел ее КАЗ все-таки отработал, а вот следующие два 152мм снаряда влетели куда я, и хотел, укрывшись за ней. Это игра “ господа-товарищи”, без обид. Дальше будет веселея. Я, скрипя мышцами Девятой, опрокидываю Армату на спину и стремительно бегу к БАМ, которая все еще продолжает гореть и обтекать металлом, как шлюха после группового заплыва по волнам страстей. Ловлю еще один снаряд в плечо и усмехаюсь: Глупышка, эта машина ядерную бомбардировку пережила,…Что ей твой комариный укус?

Хотя, на самом деле это было действительно больно. Это примерно как костяшками кулака ткнуть в плечо, можно не сильно – если знать, куда бить. И это было еще и неприятно. Так как сразу же после этого подсистема РХЗ врубила насосы, повышая еще не на много давление в кабине и, принудительно врубила внутреннюю рециркуляцию воздуха.

-Девятый, Барин уходи… сквозь шум систем РЭБ доносится обрывок фразы сказанной Волчицей, и следом весь район накрывает огненный шквал РСЗО.

“Пофиг на своих. Вызываю огонь на себя. Ну…Герой!” – оглядываюсь я по сторонам когда обстрел прекращается и наступает зловещая тишина. Что может еще гореть горит, что уже не может гореть представляет собой печальное зрелище. …”Все погибли. Все кто жил в этом лесу погибли. Сотни птиц, миллионы муравьев, десятки сусликов и бурундуков. Трава, деревья, грибы и ягоды… А ведь был такой красивый лес! “

БАМ уже никуда не стреляет, развороченная в хлам, Армата… “ А где тут у нас лежала Армата?” Потерял я четырнадцатую. … Через несколько секунд или минут, а может и часов слух возвращается ко мне, а боль Девятой проходит и меня охватывает гнев: “ Зря вы суки пришли на мою землю и уничтожили мой лес”. Я еще что-то там недовольно бурчу за бурундуков и вспоминаю, кто чью маму имел и в какие места пока восстанавливаю свои познание об окружающем мире, разглядывая экраны радаров и систем и вслушиваясь, где кто и чем шумит. Пока мои познания скупы – надо подняться до самого верха. И как только я это сделал меня, тотчас захлестнули информационные потоки. Барин ведет бой. За Николаевкой идет бой. Басура вместе с неизвестной мне БШМ пробиваются к Николаевке. Участок дороги где я сейчас стоял почти не пострадал, но время понять что-тут уцелело, а что превратилось в труху уже нет. Я лишь замечаю несколько слабых меток подсказывающих, что это вероятно уцелевшие и убегающие солдатики, что сидели тут, в машинах ли, в танках  — мне все равно и мне до них уже нет дела. Я бросаюсь к Барину и уже скоро вижу, что он и сам неплохо управился с двумя БТР и завалил еще один Терминатор.

-Девятый, живой? Я думал, тебя накрыло, — говорит мне Барин, когда я выхожу к нему, на ходу распилив своими пулеметами бортовой КАМАЗ.

-Ага. Я тоже рад тебя видеть. Что думал мне уже хана? – спрашиваю я его и даю очередь из пулеметов по “Бумерангу”,  который толи от страха направление перепутал, а толи просто между деревьев застрял.

-Думал, брат, думал. И сейчас так думаю глядя на тебя. Кыш нечистый дух, свят, свят, свят! — смеется он и указывает мне на две яркие метки:  — Танки?! Займемся ими или деревню “по девкам” прогуляемся?

-По девкам Басура с БШМ Таштагольцев пошел. У его “Красотки” такие гостинцы, что огонь бездны гиены огненной домашним очагом покажется. Так что мы с тобой прогуляемся по парнишкам, а то уйдут в Калтан бед наделают.… И с Севера пройдем в Николаевку.

-Пидор! – незлобно обозвал меня Барин.

-За оскорбление командира товарищ объявляю тебе неделю наряда в бабском сортире. Вернемся, доложишь полковнику. …Или ты можешь искупить свое прегрешение геройским поступком, — сухо произнес я и запустил пару противотанковых ракет по БМ противника.

-Триста метров. Какую возьмёшь?

-Беру обе.

-Сдурел? Как же я геройский подвиг совершу? – возмутился Лешка, с ходу открыв из гатлинга огонь по ближайшему танку.

-Уходи за меня. Держись это 152 миллиметровки, — успел лишь выкрикнуть я, как оба танка одновременно открыли по нему огонь. И оба мимо. Вот что творит “живительная сила” голополя. Вроде ты здесь и вроде ты там или там или тебя здесь никогда и не было. А если ты еще и прыжковые двигателя врубил и ушел вверх, да еще и в ночное время.… Самый прикол приземляться на голову врага. Хрясь и ты уже стоишь и в упор всаживаешь очередь за очередью в “хребет или голову”, отсекая “конечности и хвосты”. А он крутит башней, водит стволом и только и молиться своему невесть кому ‘’ спаси и сохрани’’. Бесовские язычники! …Ничего он не может с тобой сделать. Главное за перегревом своего оружия и щитов следит. Но,…Похоже, Барин не уследил, слишком увлёкся. Одна из машин влупила ему снаряд с близкого расстояния и тот, прихрамывая, стал отходить в овражек неподалёку.  Так что оба танка тут же переключились на меня. Мы, как и положено, по уставу держались на расстоянии друг от друга не ближе сто метров, потому на несколько секунд я задержался с началом атаки и успел словить оба выстрела, в плечо и “брюхо”.  “ Больно. Или мне уже наплевать на это чувство?…Да, пожалуй”. Я уже не обращаю внимание.…Все одно, все мое тело это одна сплошная рана, все тело болит. Как во время хорошей драки, когда избыток адреналина приглушает все подряд , включая и инстинкт самосохранения.

Вблизи мне удаётся рассмотреть, что это за БАМы. Те же самые Т14 с башенным модулем под 152мм пушку и пару 30мм автоматов. То чем четырнадцатая должна была стать при рождении но не стала.…Впрочем, я что-то опять полез туда, куда лезть совсем не хочется. Все эти воспоминания, что было, что было бы да если бы и как – это уже все осталось в прошлом. Кому надо было бы услышать мои слова критики и предупреждения уже никогда не услышат, а мертвецам что-то рассказывать это дохлый номер. Они никогда не слышат, что им говоришь, да еще и воняют.

Первая Армата или супер Армата получила закрутку хобота в бараний рог – получилось забавно. ….И можно теперь за угол стрелять не высовываясь. Членам, от слова член, экипажа такой дизайн пришёлся не по вкусу, и они попытались слинять с поля боя, не сказав ни спасибо, ни прощай. Но вернулся Барин и прожог им в моторном отделении большую такую дыру. Надо признать что, несмотря на все старания Алексея, получилось не очень эстетично — три года художественного семинария ему на пользу не пошли. Со второй машиной получилось еще  интереснее,…  Я просто несколько раз постучал им прямо в люк – тук-тук, тук-тук. Но, дома оказалось никого. Я обиделся и переломал все, что можно было сломать. Прямо как какой-то “Кинг-Конг и граната”,…то есть танчик. Разумеется, Барин тоже руку приложил к этому акту вандализма – пытаясь своим гатлингом что-либо поджечь, …”Или прожечь?! “ Впрочем, какая теперь разница. Членам обоих экипажей как-то резко поплохело и мы от них больше не услышали ни звука. Может они умерли, а может они просто оказались умными и притворились что “дома никого нет” – мне уже было до них все равно. Будь они из Кантемировской или Таманской дивизий, чьи танки расстреливали Верховный Совет в 1993 году,  то я их обязательно вытащил бы из “консервных банок” и, такое “спасибо” сказал бы, что бесы в аду от увиденного  в ужасе содрогнулись бы.

“ Врага своего следует уважать!” – гласит древнее правило воина. Когда он достоин уважения. Предатели такой чести лишены. Никогда, за всю историю людских больших и малых войн ни одна армия мира не уважала предателей. Их кормили, поили, в попы трахали и терпели до поры до времени, а потом просто или бросали в самое пекло или выдавали победителям. Предатель – это мерзость недостойное ничего кроме отхожей ямы. Как в далекие двухтысячные годы шутили: Плюнь в “россиянина” и ты попадешь или в либерала или в предателя. За двадцать лет немногое изменилось. Люди стали просыпаться , исправляться, взялись очищаться но.… Не успела “критическая масса” набраться, чтобы предотвратить необратимые концовки.… “И теперь эти же предатели носятся по моему Кузбассу и еще пытаются меня убить. Меня убить, а моем же доме? И я их должен уважать? После всего что эти ‘’ защитники отечества” сделали с моим Отечеством, после всех ужасов, что произошли за последние дни в моем Отечестве, Я ДОЛЖЕН ИХ УВАЖАТЬ?”

-Басура, Волчица, прием!

-шшшшшшш…вятый….шшшш…слышишь? шшшш…

-Басура, Волчица, как слышите меня прием?

-Девятый…шшшш. Нам нужна…шшшшшшш. Отход….шшшш.

-Басура, Волчица, отходите на Север. Мы идем!

-Барин, хватит похабные слова на броне этих засранцев выжигать. Басура с Волчицей в беде.

-Слышу, командир слышу. И моя машина быстрее твоей, так что я добегу вперед тебя.

-Барин, иди наперехват нашим, а я загляну бесу в задницу. Как понял?

-Приказ понял. Конец связи.

“Три километра по прямой, два километра по Югам, и километра полтора на Север – это как два пальца…в жопу самому себе. Будь у меня пушка и щиты – я бы и не парился бы. Но у меня лишь пулеметы, восемь противотанковых ракет и немного смеси в баках. …А один как говориться в поле не воин”.

На подходе к селу вижу наших и вижу просто туеву кучу вражеских меток. С десяток больших, с десяток средних около пяти больших идут с западной стороны и всего три маркера наших машин. Через минуту или две подойдет Барин но , у нас нет крупнокалиберного вооружения ни одной единицы. Импульсный гатлинг Барина не может существенно повлиять на течение боя и тем более итог. Нужно отходить и вытягивать супостатов из деревни…

-Внимание всем, отходите немедленно…..шшшш.

-Понят….шшшш.

Теперь, когда мои товарищи начали отходить я могу уже не волноваться за них, а спокойно устроить рейд по тылам. Меня успели засечь, но пока не могут пристреляться – слишком быстро перемещаюсь, меняя направление, слишком умело использую всевозможные укрытия и слишком часто создаю ложные цели.

“Эх, мне бы сюда Барина. Зараза. Мне бы всех сюда”, — с досадой ворчу я видя что передо мной открылось и понимаю что я принял не лучшее решение оставшись один на один с такими вкусными целями. “ Глаза завидущие, руки загребущие”, —  сарказмом посмеиваюсь я и, с ходу вылетаю на позиции РСЗО Торнадо и САУ Мста. Первым под мой “крепкий” кулак попал  одинокий “Панцирь” стоящий в сторонке от всех машин. Красивая машина…была. И стала еще красивее когда вдруг что – то ударило ее с огромной силой протащила метров десять и опрокинуло на бок, а после всего еще и шарик огненный в кабину запустило. Следом пошли РСЗО на базе Уралов – четыре машины, четыре жарких костра. Что там еще попутно взрывалось, но это уже мелочи. Немного дольше провозился с “самоходками” завязывая их стволы в бантики – зато столько было веселья, когда поднялась паника и все стали разбегаться и разъезжаться как тараканы. А кругом огонь, и кругом разбросаны снаряды и ракеты…  Земля сырая, все распахано колесами и траками, люди вязнут, колеса вязнут, машины застревают – только одна Девятая носится, сломя голову не разбирая где и на что наступать. Где хрустнуло, где пискнуло, что-то сломалось, что-то разбилось. Прямо как слон в посудной лавке…и в полной темноте. Первое время еще кто-то пытался по мне пострелять, а потом когда кругом все заполыхало, всем стало уже не до меня. Кто-то кричал, что твари пришли но “я тут не стоял” так что не видел их. Зато увидел, как какой-то Тигр попал в разлом. Со стороны наблюдать оказалось интереснее чем изнутри – правда его, почему то еще и перевернуло верх колесами, прежде чем он пропал в аномалии. Но, это уже и не важно, главное что увидел, как это происходит и ладненько. В общем, шухер на позициях супостатов я навел приличный. Как в том кино, где Иван Иванович менял профессию: Два портсигара золотых, три кунга, два бензовоза, четыре магнитофона,…Перечень поломанного и утерянного безвозвратно будет солидный. Солдатиков, кажется, я не обижал –  с пулеметов стрелял во что-то, с огнемета поливал, но за солдатиками не гонялся. Нет, не было такого. … Просто  с такой большой высоты, на какой находится кабина Девятой, люди в темноте как-то не очень были заметны. Я старался вывести из строя БМ, расстреливая и поджигая кабины и выводя из строя моторы и ходовую часть. …Признаюсь, вначале было действительно весело, был какой-то азарт, а потом стало скучно и как-то совсем обыденно. Особенно когда я увидел импровизированные виселицы с повешенными.…Это были наши, два брата и сестра – видимо захваченные в плен раненными.… Вот тогда — то меня  обуял гнев и пошло поехало. Бой…Бойня была долгой, до самого утра. То, что я устроил под Николаевкой, вынудило вояк прекратить преследование моих товарищей и вся эта свора из танков, Терминаторов и прочих БМ ринулись на меня. Они вероятно думали что сейчас, мол, постреляем из всех пушек, запустим в него все ПТР и наступит счастье. Да только их никто не учил воевать с БШМ, которые создавались для войн в самых крайних мирах, на Небе и в Аду. И никто из них не знал что у Девятой боевой опыт в сто крат больше чем у всей армии РФ за последние тридцать лет. Да они бы только от одного вида сверхтяжелой Химеры или Тогучина обосрались бы, а Девятая будучи ‘’ Яростным ветром’’ рвала эти машины, как тузик Вэлери рвал серафимов в клочья. И мне после увиденных тел замученных этими нелюдями братьев и сестры уже не куда было спешить – переклинило, планка упала, и врубился вычислитель кому, во сколько и за какой срок умереть. Я заставлял их гнаться за мной до самого Тайлепа или уводил в Рябиновку и рвал, по одному, парами. Я уходил и снова возвращался, водя их, как Ваня Сусанин водил по кустам и болотам. Я их просто выматывал, навязывал свои правила боя,  игрался с ними,  а они даже не пытались осознать, что я всего лишь один и я никуда не уйду пока ни покараю их всех.  Не знаю, о чем думали или что чувствовали эти вояки, когда видели, как неумолимо приближается их неминуемая смерть. Может, им было страшно, может они звали своих мам или молились своим богам.… Да мне вообще было наплевать, что эти твари чувствовали и думали. Я получил то, что я хотел – я остановил войну.

А когда стало рассветать, я еще раз убедившись в том, что все БМ военных деактивированы или уничтожены, связался с остальными, связался с Вэлери, связались с коммуной ‘’ Серебряный бор”. Наехало множество машин и прибыло множество людей, сестры из ордена приорессы пригнали “мясорубку” и пошла зачистка, всех кто носил форму. В первый раз я увидел, как работают приорессы и как вершиться отбор и правосудие. Всех пленных, что мог стоять на ногах и кто не успел убежать, согнали в центр поля, приорессы проверяли чистоту ауры души и, всех чистеньких отводили в сторону и под охраной они там сидели и ждали своей участи.  Всех  остальных заставили стаскивать трупы, выгребая их из домов, машин или земли, куда их втоптали ногами и колесами в суматохе  ночью и, закидывать в “мясорубку”.  После чего уже их самих по двадцать человек стали загонять на верхнюю раздвижную площадку мясорубки и…. Этим уже, конечно же, занимались не приорессы, а другие люди, но и приорессы в стороне не стояли и рубили на кусочке тех, кто был ранен и не мог ходить. Опять же надо отдать им должное, каждый раненый был осмотрен на предмет порчи души и степень ранения, а вот тяжелораненых все же всех без проверки закинули в переработку.  Это зрелище было не для слабонервных, поэтому люди из коммуны прибыли в оговоренное время только после того как закончилась очистка и тех счастливчиков что оказались с чистой душой тоже держали вдали, чтобы “не травмировать лишний раз их душевное равновесие”.  Мы же хоть и находились поблизости от места проведения мероприятия, от голода и усталости уже и не реагировали на то, что там происходит. Нашли большой кусок от брезентовой палатки, расстелили его около какого-то горящего грузовика, что бы тепло было, накидали под жопу какие-то солдатские фуфайки и разложили все, что нам Катерина Ивановна в дорожку приготовила. “ Спасибо ей огромное. Особенно за термос с все еще горячим и вкусным чаем”. И уселись завтракать, с аппетитом поглощая все без разбора — не обращая внимания на крики и  мольбы осужденных,  треск и хруст костей перемалываемых шнеком большой черной машины. Да мы даже не в состоянии были обменяться мнениями по поводу событий прошедшей ночки , не то чтобы переживать о ком-то или горевать над чем-то. Я после трапезы так вообще ту же упал и уснул и проснулся  тогда, когда пришла Вэлери с ног до головы забрызганная кровью и разбудила меня сладким поцелуем. После этого она снова упорхнула “рубить головы и вырывать сердца”, а мы с Серегой пошли знакомиться с нашим новым братом из Таштагольского отряда и его боевой “каракатицей”.  Нашего нового товарища звали Парфентий или просто Паша, позывной Рыбак, немолодой мужик под сраку лет, но с большим чувством юмора и недюжинным умом он мне сразу чем-то напомнил Вассермана. А чем я так и не понял. Просто напомнил и все. Особенно после того как он на полном серьезе заявил что мы живем на плоской Земле и поэтому в нашем мире у 99 процентов людей оказались плоские мозги и что это доказано наукой. Что именно доказано, какой наукой и когда я, разумеется, спрашивать не стал. Просто молча понял, что в нашей палате на одного пациента стало больше, а значит, жизнь налаживается и скоро наступит рассвет цивилизации обезьян, у которых  как доказано наукой мозги круглые как Земной шар. Потом мы долго, минут пять обсуждали практическое использование темп оральных полей в условиях низкочастотных гравитаций эмпирических преткновений плоско земельного мужчины и кругло грудой женщины. И поняли, что мы абсолютно здоровые индивидуумы, у которых просто долго не было интимных отношений с  культурно воспитанными барышнями и, рассмеявшись над выражением лица ничего не понимающего в женщинах Сергея, пошли рассматривать и изучать четырёхногую БШМ класса ‘’ Тарантул”.

Еще почитать:

До расставания одна встреча

На исходе

Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного — Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного. Глава XI

3052 год