Рабочий день подходит к концу с результатом, на который я даже и мечтать не мог – все, что было запланировано с вечера и то, что было спонтанно спланированно уже сегодня — мы выполнили. Осталось лишь провести ритуал завершения обслуживания – отдать почести духу машины, и перевести ее энергетическую систему из активного состояния в режим ожидания. Я, забравшись в кабину, забиваю полученные в ходе проверок данные о состоянии брони в бортовой компьютер, попутно сверяя их с данными предыдущих проверок и, прихожу к заключению, что расхождения минимальны и не выходят за рамки погрешности. Сейчас важно не ошибиться ни в чем, так как для систем самовосстановления нужны точные цифры в качестве эталонных, и мне приходится разбираться с каракулями из записок Клары, потом сверять ее показатели с теми, что мы получили, а далее скрупулёзно учитывая всякие коэффициенты суммировать и выводит “среднее арифметическое”. Я мог бы поручить это нудное и совсем не интересное занятие Белогору, но лучше не перекладывать на других то, что можешь сделать сам. С другой стороны, это ведь лукавство, так как Белогор может все сделать намного быстрее и точнее, а я лишь хочу подольше побыть с машиной, посидеть в кабине на месте пилота, пообщаться с духом машины, насладиться ею сполна – также как мужчина наслаждается общением с любимой женщиной. “Да, это любовь и тут нечего стыдиться — я люблю Девятую и, если это чувство станет взаимным, то никакой враг нам станет, не страшен”. Мне остается лишь нажать кнопку ввод и получить подтверждение от машины, что данные приняты и сохранены, как в кабину вкарабкивается взъерошенный Иванька и взволнованно кричит, что пришла девица “карательница” и срочно ищет меня.
Он терпеливо ждет, что я ему отвечу, но я лишь молча дожидаюсь, завершения процесса ввода-сохранения и, убедившись, что все в порядке перевожу все системы в режим ожидания. Через десять минут машина самостоятельно обесточит лишние системы и встанет в спящий режим.
-Вот и все, — довольный собой подмигиваю я Иваньке и весело говорю ему: — Ну, давай, пойдем. Показывай, что за девицу к нам Бог прислал.
На этот раз ему не приходится карабкаться по лестнице восемь метров вниз – мы спускаемся на платформе подъемника.
-Вон она, лапушка карательница! – кричит Иванька, как только мы опускаемся вниз и, его слова громким эхом разносятся по всему ангару.
Но, я уже и сам вижу, кто это, потому что женщина выходит на свет и, задрав голову, с немым восхищением разглядывает Девятую. И пока она любуется машиной, я рассматриваю ее и то, во что она одета, ее новую прическу, и тот предмет, что она держит в руке. Кожаные штаны с поясом полу корсетом, высокие кожаные сапоги, белая блузка с жабо из полупрозрачной ткани, короткая кожаная куртка с тисненым рисунком – еще сильнее подчеркивают ее прекрасно скроенное стройное тело, чем та форма, в которой я ее увидел утром. А стянутые на затылке в одну длинную гриву волосы еще больше придают ей схожести с Сиеной, демонстрируя ее безупречные черты лица нормандской аристократки и оголив нанесённую на шею маленькую уничижительную тату символизирующую о пожизненном понижении статуса ее рода – позорное напоминание об участии и поражении в какой-то далекой войне.
-Кара? Что ты тут делаешь?
Но, та лишь молча передает мне длинный сверток и, подойдя к машине, с почтением склоняет голову и кладет свою руку на ножную бронеплиту.
-Я хочу выступить твоей защитницей на этом поединке, — негромко, но решительно говорит она, через какое-то время, смахивая слезу.
Ее слова, словно разряд молнии, пронзают тишину, вызывая у всех присутствующих оторопь и вздох удивления, и они, отложив свои дела, с недоумением смотрят на меня – я ведь никому из них не говорил о том, что произошло сегодняшним утром и что произойдет вечером уже через несколько считанных часов. Я посмотрел на Иваньку испуганно глазеющего на меня, перевожу взгляд на Луку Ильича, который словно ничего не услышав, чему-то загадочно улыбается и продолжает аккуратно складывать бумаги и чертежи и, обведя всех взором твердо говорю:
-Нет!
Мои слова раскалывают тишину звоном многочисленных осколков и тонут в нарастающем шуме реактора Девятой, в веселых ритмах трактирной музыки и оре подвыпившей солдатской толпы.
-Ты что сбрендил накануне вылета связываться с сестрами? – бросает в мою сторону Святогор и, рыгнув, с шумом опускает на стол только что залпом выпившую кружку темного таежного эля.
Я, опрокинув стакан кедровой водки, морщусь, и, зачерпнув прямо рукой пригоршню квашеной капусты с побегами молодой черемши, с набитым ртом отвечаю ему:
-А что ты мне брат предлагаешь, бежать, поджав хвост, отдав им на растерзание нашего товарища? – не дожидаясь ответа, я делаю глоток холодного молодого кваса и, заслышав радостный визг танцующих близняшек, кричу ему: — У нас осталось всего пара дней на отдых. Иди, танцуй, веселись и радуйся, — и, плеснув себе в стакан еще водки, хмуро бросаю взгляд на Волчицу, понуро сидящую в конце стола, а после низким голосом твердо добавляю: — Пока вы идете за мной, я иду за каждым из вас. Забыл брат нашу клятву?
Визг сестричек переходит в восторженный вой когда, скинув майки, они обнажают свои девичьи грудки и, запрыгнув на стол, в ритм синхронно отбивая такт каблуками, трутся ими друг об друга.
Кто-то из самых смелых и столь же пьяных тридцатого авиационного лезет к ним, что бы составить компанию, но не удерживается на ногах и под гогот товарищей с грохотом сваливается, опрокидывая лавки.
Волчица оборачивается и, бросив взгляд на них, лишь грустно улыбается и качает головой, а потом смотрит на меня с виноватым видом.
-Она из падших и ты это брат лучше всех знаешь, — подает голос Василиск. Чокнувшись со мной, он опрокидывает содержимое своего стакана и, утёршись рукавом, снова наливает себе: — Они все равно за ней явятся, не в этот раз так в другой. И то, что ты сделал ее старшой первого взвода и своим заместителем не спасет ее от суда.
-Командир, разве не ты говорил, что приказы нужно выполнять? – перебивая, встрял в разговор Святогор: — Ей нужно было выполнить этот гребанный приказ, а не подставлять тебя. Ничего, не маленькая, могла бы поступиться своей гордостью….
-И честью? – перебил я его, чувствуя, что меня охватывает гнев: — С каких пор она стала катом и начала выполнять чужую работу? Я ей такие полномочия не давал и без моего дозволения никто не имеет право принуждать ее делать то, что не входит в ее обязанности. Для этих целей в нашем легионе есть Байкал. …Но даже он никогда не взялся бы палить живьем детей, будь то проверенные или нет. Он взял грех за всех нас на себя, и никто иной — ему же крест сей нести. А выполнив такой приказ после вызвать на поединок чести — она лишена права. Увы. Статус ‘’ падших” не позволяет ей защищать свою честь подобным способом. Хм. А это единственное, что у нее осталось и, что все еще признается с первых “институций совести” и всеми нами. Разве это не так, братья мои?
-Так ты все еще считаешь, что ее подставили? – спросил Святогор, откусывая кусок от сочного оленьего окорока.
Я с минуту помолчал, разглядывая как сидящая рядом Касуми, высунув язычок, увлеченно вырезает, серебряным ножичком из спелых персиков фигурки животных и. залпом осушив свой стакан произнес:
-Если в том и была какая-то подстава, то не думаю, что совершенна она была по злому умыслу. У наших сестер из ордена хоть и нет сердца, но душа чиста и все что они делают, происходит от искреннего желания и безудержной жажды справедливости. Они что дьяволицы жаждущие крови и новых эмоциональных наслаждений испытывают потребность в исполнении своего долга и это нередко лишает их разума, терпения и выдержки. Они слишком прямолинейны и честны – чем я и хочу воспользоваться в своих целях.
Все за столом разом замерли и подняли свои головы, в тревожном предчувствии глядя на меня.
Я с шумом встал из-за стола, налил полный стакан бодрящей “кедровочки”, осушил его, не закусывая и, громко объявил своим товарищам что, выступая заступником Сиены, намерен вызвать сестру Велину на поединок чести. Шум в таверне стих, и все присутствующие молча уставились на меня.
-Сквозь тьму… — прорычал я, оскалив клыки и обведя всех присутствующих в зале пылающим взором.
-Сквозь огонь, — раздались робкие голоса со всех сторон.
-Все вместе, — решительнее прозвучало в зале многоголосие.
-До смерти! – c непоколебимой уверенностью одобрительно проорали все дружным хором.
-Ты не можешь на это пойти, — кричит мне с отчаянием вскочившая с места Сиена. Но ее голос уже заглушает шум возбужденных алкоголем голосов и тонет в ритмах задорной музыки скоморохов.
“ Могу. Я уже принял решение и оно окончательное”, — бросаю я взгляд в большие прекрасные глаза Волчицы и как ни в чем небывало присоединяюсь к застолью.
-Ты не можешь отказаться, — вскрикивает Кара с досадой.
-Могу, — твердо, со спокойствием говорю я и смотрю в ее прекрасные глаза наполненные слезами:
-Я еще утром принял решение и оно окончательное, — и как ни в чем небывало начинаю помогать Луке Ильичу, складывать разложенные чертежи и тетради.
Закончив с бумагами и отдав распоряжение, я поворачиваюсь к Каре и, спрашиваю ее с нарочитым безразличием:
-Зачем тебе это нужно?
Она задумывается, бросает взгляд на машину и, запинаясь, начинает говорить:
-Я,…я должна,…я.
-Понятно, — перебиваю я ее: — Ты проиграешь, ты уже проиграла. Потому что до сих пор не знаешь, за что ты будешь сражаться.
Она вздергивает голову и с отчаянием кричит:
-А ты, ты сам- то знаешь, за что ты сражаешься,…за что идешь на смерть?
Я улыбаюсь и перехватываю взгляд Лука Ильича, в котором читается просьба быть к ней помягче.
-Знаю! И всегда знал, — и, глядя на Девятую тихо про себя добавляю: “ До смерти! До победы!”
-Ты не он! Ты погибнешь, — с грустью говорит она глядя в пол и встрепенувшись, уже бросает в лицо:
-Дурак! Дурак! Упрямый дурак! Позволь помочь тебе… Я должна. Пожалуйста,…Я должна, должна…
Мне было больно смотреть на ее слезы, на то, как ее плечи содрогаются в рыдании, но у меня не было слов, что бы утешить ее и, не было желания позволить ей драться за меня.
-Дмитрий Михайлович…
-Если это не касается работы, то ни слова больше, — спешно перебил я мастера Луку.
Он помотал головой и лишь тяжело вздохнул, с неодобрением посмотрев на меня. Я с легким раздражением огляделся по сторонам, заметив, что никто ничего не делает и, все стоят, понуро уставившись в пол.
-Нечем заняться? Все дела сделали? Тогда что вы здесь стоите, идите, отдыхайте. …Лука Ильич копии чертежей раздайте людям, пусть знакомятся с ними и завтра с утра приступают за дело. И, чтобы сегодня ни произошло со мной,….Девятая должна быть в полном исправном состоянии. Тебе понятно?
-Митяй Медведыч, — дернул меня за рукав Иванька, привлекая мое внимание.
Я присел перед ним и, заглянув в его огромные голубые глаза, в очередной раз, поймав себя на мысли: “ что всегда, когда я смотрюсь в них, я вижу иной мир, далекий, большой светлый и чистый и меня переполняет ощущение теплоты и …трепета”.
-Митяй Медведыч, почему эта карательница плачет? Она вас убить хочет?
Я улыбаюсь, осознав, почему он ее так называет:
-Иванька, ты опять все перепутал. Ее зовут не карательница, а Кара – это имя у нее такое. И эта девица совсем не хочет меня убить, а наоборот, пришла, что бы помочь.
-А кто тебя хочет убить? – в его глазах вспыхивает тревога: — Тебя же никто не убьет, ты, ты же сам всех убьешь, да?
Я прижимаю его к себе и, встав, держу его на руках, а он обнимает меня за шею и косо посматривает на Кару:
-Я не хочу, что бы ты умер.
Кара, услышав эти слова, вновь отворачивает лицо и по ее щекам вновь текут слезы, а губы дрожат и еще сильнее сжимаются, что — бы не издать ни звука.
-Сегодня, Иванька, никто не умрет, обещаю, — говорю я, пацану опуская его на пол. И не дожидаясь, когда он еще что-либо скажет, говорю ему:
-Все, беги. Время ужина. А нам с ней еще есть о чем поговорить, с глазу на глаз.
-Обещаешь, правда?
-Правда! Беги.
Я улыбаюсь глядя вслед мальчонке и поворачиваюсь к Каре, которая уже взяла себя в руки и, достав платочек, вытирает глаза.
-Это…для тебя, — говорит она, указывая на сверток.
Я кладу его на стол и развязав цветные тесемки, аккуратно разворачиваю расшитую узорами льняную ткань.
-Это же…, вскрикивает удивленный Лука Ильич.
-Нефилим! Оружие скованное айнскими кузнецами из сплава титана и карбидокремниевой моно волокнистой стали, металлов применяемых для постройки БШМ. Острый, идеально сбалансированный клинок, состоящий из семи слоев, молекулярное напыление ножен и рукояти, перетяжка из кожи глубинного ската, цуба с изображением волчицы, серебристо-пепельный цвет как отличительный признак хозяина меча, длина клинка 76 см общая 105см …. Особый заказ, между прочим!
Кара подбегает к столу и, облокотившись на него обеими руками, заглядывает мне в глаза:
-Откуда.…Как ты это узнал?
Я пожимаю плечами и с улыбкой уклончиво отвечаю:
-Вот лежит меч,…Я смотрю на него и вижу, что он из себя представляет. Чему ты удивляешься?
Она мотает головой и уже более настойчиво спрашивает:
-Нет, не это. Ты назвал его имя. Откуда ты узнал его?
Улыбка исчезает с моих губ, но лишь на короткое мгновение: “ Я помню тот день, когда Сиена назвала его этим именем. Я помню ее голос, когда она произнесла это имя. Я помню вкус ее поцелуя, когда она, произнеся это имя, обняла меня и поцеловала. У тебя Кара такой же цвет глаз, как и у нее,…был. Серебристо-пепельный. Бусинки слез.. Кара, я помню, как стоял над ее бездыханным телом, над “Белой волчицей” и надеялся что она еще со мной. Но, она ушла, все ушли…”.
-Эй, Девятый, ты слышал, о чем я тебя спросила? Не смей уходить от ответа…
Я снова улыбнулся…
-Успокойся, Кара, я слышал твой вопрос. Я не помню, что бы я произносил его имя. Но если это итак то, скорее всего я прочитал о нем в бумагах и по описанию определил что это тот самый Нефилим. А может я подумал так после того как узнал что твоя бабушка была из рода “падших”. Разве “падшие” и нефилимы это не одно и то же?
Она взглянула на меня с недоверием и, покачав головой сухо произнесла:
-На этот поединок он твой. Надеюсь, что мне не придется вынимать его из твоих хладных рук, — после чего развернулась и пошла на выход, бросив на прощание: — Удачи тебе Девятый.
Проводив ее взглядом, я снова завернул меч и, завязав тесемки, в раздумье посмотрел на молчаливо стоящего рядом Луку Ильича.
-Вы ей сказали неправду? – угрюмо спросил тот меня.
-Угу, возможно да, возможно нет, — равнодушно ответил я, не желая продолжать этот разговор. Потом протянул сверток ему:
— Вернешь ей после поединка.
Я снова огляделся по сторонам, вспоминая, куда мы положили стальной пруток, что использовали вместо ломика, когда в ручную переключали муфту шестерен ротора пушки.
-Вы что же не будете им сражаться?
Я наконец-то нашел этот пруток и, прикидывая, насколько он будет удобен в качестве оружия, лишь пожал плечами….” Два пальца толщина, метр длина, крепкая сталь.…Сгодится”.
-Я обещал Иваньке, что сегодня никто не умрет…от моей руки. Хм. Надо сдержать свое слово.
-Вы,…Вы, что это всерьез говорите или шуткуете так?
Я посмотрел, сколько время и поспешил на выход, крикнув на ходу:
-Лука Ильич, казатель ты мой хренов, думай не обо мне, думай о Девятой. И не забудь вернуть его Каре, с большой благодарностью от меня.
-Сами вернете, — недовольно выкрикнул он мне в след.
“ Молодец! С таким оптимизмом мы вместе далеко уйдем. До конца.…Спасибочко, голубчик Лука Ильич!” – подумал я и ‘’ шагнул на сорок лет в прошлое’.
Идя по коридорам, я старался не думать ни о чем, ни о плохом и ни о хорошем, но нервное напряжение все равно нарастало и, чем ближе я подходил к центральному входу, тем больше оно меня охватывало. Все больше и больше становилось людей пришедших посмотреть на поединок и то, как они на меня смотрели, не добавляла мне воодушевления, а наоборот давило, сгибая меня все ниже к земле. Кто-то смотрел на меня с любопытством, кто-то с недоумением и досадой, а временами попадались и те, кто глядел на меня с неприязнью или презрением. “ Леша. Хм. Что же Алёшенька я тебе такого сделал, что ты с таким пренебрежением смотришь на меня?” При моем приближении люди замолкали и молча расступались, а потом снова начинали вполголоса обсуждать каковы мои шансы, в чем я одет и что у меня в руках. Для большинства мое пребывание на этой грешной земле был уже решённым вопросом, и я уже ощутил себя покойником, ….которому уже больше нечего терять, а значит, нечего и бояться. Я тихо рассмеялся про себя, поняв, что именно это и успокаивает меня и наполняет меня силой: “ Мне нечего бояться и переживать не о чем. Отступать поздно, да и некуда. А если бы было, отступил бы?…Нет. Решение принято, а там…да наплевать, что будет там, дальше. Митяй не сдавался и я сдаваться, не намерен. Точка. Ха! “
Я уже почти дошел до дверей наружу, когда сзади раздалось:
-Митяй Медведыч, постой.
Я затормозил и, оглянувшись с удивлением обнаружив бегущего за мной Иваньку. Запыхавшись, тот подбежал ко мне и обнял за шею, когда я присел что бы поинтересоваться, зачем он здесь. Он был единственный ребенок среди нас, и его появление здесь для многих стало сюрпризом, вызвавшим не меньшее удивление. По толпе прокатились возгласы недоумения: Ребенок. Откуда он взялся? Чей это ребенок?
“ Мой! “ – улыбнулся я и ощутил пробуждение в себе зверя: “ Это мое самое сильное оружие. Мой нескончаемый источник силы и желания жить, что бы побеждать. И пока он смотрит на меня с восторгом, мне безразлично как смотрите вы”.
-Ты обещал, — тихо произнес малыш, с надеждой заглядывая в глаза.
-Обещал! – согласился Зверь, сверкнув своими острыми клыками.
-Вперед! – подмигнул я Иваньке и сделал шаг в промерзлую прохладу темного мертвого города.
Выйдя на улицу, я огляделся и сделал глубокий вздох. Воздух был достаточно чист, чтобы не ощущать запах тлена, который замедлили первые осенние морозы, а мелкий дождь был слишком мелким, что бы успеть намочить плитку под ногами, но достаточным, что бы приятно обжигать разгоряченные лицо и руки, остужая излишние в бою эмоции. Я скинул куртку, укутав в нее пацана и стянув с себя верх комбинезона, завязал рукава, на поясе оставшись лишь в одной футболке. После чего прошёлся по ярко освещенной площадке, проверяя, как скользит подошва обуви и насколько сильно ослепляет свет от прожекторов, если оказаться перед ними лицом и, пришел к заключению, что я выбрал вполне хорошее место для нас с викарией и для зрителей что собрались и обступили со всех сторон. Я даже и не ожидал, что сюда стекутся все, начиная от представителей орденов и офицерского состава и заканчивая техниками и слугами. Но, этого и стоило ожидать, так как в любом месте такое событие как “поединок чести” не может остаться не замеченным, тем более, когда в нем учувствуют такие неравные противники как какой-то ‘’ лошара’’ и сама сестра милосердия. А в своем рабочем комбинезоне и с металлическим прутом в качестве оружия я совсем не выглядел презентабельно и мог рассчитывать только на жалость или презрение. В последнюю минуту я вспомнил про пистолет, висевший на поясе и под легкий ропот, прокатившийся по толпе зрителей, я достал его и, разрядив, убрал обойму в карман, а само оружие отдал Иваньке. Возможно, что кто-то грешным делом или по незнанию правил поединка рассчитывал, что в крайнюю минуту я применю его, то теперь их надежды улетучились, как окончательно улетучились и мои шансы остаться в живых.
Неподвижно стоя в ожидании с опущенной головой посреди импровизированной арены я почувствовал, что я не одинок здесь помимо тех, кто симпатизировал мне явно или молча был еще кто-то. Я оглянулся и пробежался глазами по черным окнам высотки за своей спиной, но ожидаемо никого не увидел. Но, я знал, я был уверен, что там кто-то сейчас наблюдает за мной и этот кто-то желает мне победы.
Викария не заставила себя долго ждать, она пришла точно в назначенное время, бесшумно ступая и тихо шурша кожей. Скинув головной убор и плащ, она вышла на свет, представ во всей красе симпатичной молодой женщины. Как и у Кары, ее длинные черные волосы были стянуты на затылке в хвост, а из одежды на ней остались высокие сапоги, кожаные полу штанишки с корсетом и черная рубашка с длинными свободными рукавами. Дополняло ее наряд длинная тати – нестандартная для ее статуса и весьма удобная, что бы сражаться ею на открытой местности не особо утруждая себя, в чистоте выполнения ударов и выборе занимаемой стойки. Но прежде чем она обнажила свой клинок, я поднял руку и, подойдя к ней ближе громко произнес:
-Сестра, я благодарю, что ты приняла мой вызов и прежде чем мы начнем, хочу при свидетелях, что здесь присутствуют принести тебе свои извинения за то что, будучи расстроенным известным тебе событием я не сдержал свой гнев и не проявил в отношении тебя должного понимания.
Но кто-то в толпе среди зрителей оказался более не сдержанным чем я утром и выкрикнул в мой адрес: Трус!
Я, конечно же, узнал этот голос и грустью улыбнулся: “ Кто же тебя за язык то тянет идиот? Ведь когда ты все поймешь.…Захочу ли я протянуть тебе руку, брат?”
Мои слова и выкрик из толпы вызвали среди зрителей оживление и новые возгласы удивления. Но, я никого не собирался ничем удивлять – это было лишь часть ритуала поединка чести. Негласное правило, гласящее, что зрители должны знать из-за чего состоялся поединок и чисто формальное подтверждение своего взаимоуважения – вызов на бой из-за какой-то мелочной личной неприязни не принесет чести и портить свою карму никто, будучи в здравом уме не рискнет. Справедливость, какой бы она ни была это не девка, с которой можно шутить и играться, а на то что бы поднять свой клинок на брата или сестру нужна очень веская причина.
Юная викария была горячей и несносной, но глупой она никогда не была тем более, вероятно, старшие сестры слегка поучили ее уму разуму и она, сейчас выслушав мои слова, лишь кивнула головой и громко ответила:
-Я, прощаю тебя, брат. Прими и ты мои извинения за то, что я была неучтива с тобой и своими несдержанными словами оскорбила тебя. Знай же, я восхищена тем, как быстро ты провел расследование и как справедливо рассудил, что это был несчастный случай, — закончив свою речь, она поклонилась, вызвав очередную волну удивленных возгласов.
-Спасибо, сестра, — произнес я в ответ и поклонился: — Давай же теперь закончим со всем остальным.
Однако прежде чем разойтись я спросил у нее:
-Как тебя зовут, сестра?
-Любава! – смущенно произнесла она.
-Удачи тебе, Любавушка!
-И тебе удачи, Девятый! – бросила она мне вслед и вынула меч из ножен.
Схватка началась с того что мы просто кружили вокруг друг друга лишь изредка пытаясь нанести удары – изучая движения и тактику противника. Ей нечего было бояться, ведь у меня в руках был лишь металлический прут, отбить который она могла в любой момент, и даже если бы я ее задел, то вряд ли мог нанести какой либо вред. А вот мне приходилось быть крайне осторожным и внимательным, и если первое время я еще с лёгкостью уходил от ее ударов, то с каждой последующей минутой ее атаки становились все яростнее, а удары все точнее. Один раз кончик ее меча распорол рукав комбинезона связанный на моем поясе, один раз она черканула меня по левой руке, оставив неглубокий порез, но уже через несколько минут она, сделав ложный выпад, с силой нанесла удар, что стоило мне глубокого пореза на плече. Не увернись я вовремя то, скорее всего уже не смог бы вообще пользоваться этой рукой и тогда, исход боя уже стал бы предрешенным. Кровь, обильно оросившая мою руку и, моментально окрасившая рукав моей белой футболки воодушевил ее, и она ринулась в бой, вероятно уверовав в легкую победу. Но я, ухватив пруток за середину обеими руками, отбил удар ее лезвия и тут же одним концом с силой саданул ее по кистям рук, а вторым с той же силой ткнул ее в грудь, метя прямо в солнечное сплетение. Будь у меня желание ее убить, я тут же завершил бы этот бой – пока она перехватывалась руками и хватала, словно рыба воздух упуская спасительные мгновения. Но, я обещал, что никто сегодня не умрет и намерен был этого избежать. И надо отдать девушке должное – она тоже не намерена была легко сдаваться и, быстро отдышавшись, снова ринулась вперед, все еще удерживая меч обеими руками, несмотря на то, что одна ее кисть была повреждена. Она стала размахивать мечом перед собой налево-направо с такой быстротой, что я еле успевал отбивать ее удары и увариваться, когда мне этого не удавалось вовремя сделать. Один раз она оставила лишь маленький порез у меня на груди, распоров футболку, во второй раз чуть не отрубила мне пальцы и лишь резанула по запястье левой руки часть удара, которого пришлось на браслет. Размахивая мечом, она быстро стала уставать — заметив это, я воспользовался ее оплошностью и, уловив момент, сблизился с ней вплотную. Оказавши у нее за спиной, я ухватился одной рукой за рукоять ее меча, а пруток приставил к ее горлу и предложил ей сдаться. Но, она лишь усмехнулась, видимо, не расслышав мои слова или не поняв своего положения в данный момент и, ударив меня локтем в живот, отскочила в сторону и тут же бросилась вперед, намереваясь проколоть меня. Мне повезло, что она была уже не в том состоянии, что бы крепко удерживать оружие в руках обеими руками – ей не повезло, потому что она не успела понять, что я не стану уклоняться на этот раз и позволю ее мечу скользнуть по моим ребрам. Если бы ей удалось повернуть лезвие и сделать шаг в сторону, то она бы с легкостью распорола бы мне легкое, но сделать этого она уже не смогла и лишь тихо вскрикнула когда, перехватив рукой, рукоять меча я отбросил пруток и со всей силы ударил ее локтем другой руки в лицо: “ Прости, милая, но я обещал одному мальчишке, что сегодня никто больше не умрет”. Все еще пытаясь удерживать меч в руках, викария закатила глаза и начала оседать на землю. Вырвав оружие из ее ослабевших рук и, отбросив его в сторону, я бережно опустил девушку и громким криком позвал доктора. И, незамедлительно к нам тут же подбежали люди — сестру-викарию подхватили на руки и унесли, а мне на месте стали оказывать первую медицинскую помощь, усадив на лавку. А потом все, кто хотел, стали подходить и поздравлять меня с победой, но… Я вновь ощутил внутри себя бездонную пустоту, необъяснимую грусть и безмерную усталость и, мне просто захотелось побыть одному — ничего не слышать и никого не видеть, а просто побыть в одиночестве. Но, таковы лавры победителя – быть в центре всеобщего внимания и это я уже не мог никак исправить. Так что мне оставалось терпеливо сидеть, тупо улыбаться, кивать головой, отвечать рукопожатием на рукопожатия и морщиться когда кто — либо хлопал меня по плечу. “ Назвался груздем, полезай в кузовок”.
-Ты снова победил. Поздравляю! — с легким сарказмом прозвучал голос подошедшего доктора Галена.
-Спасибо, Лева, но как доктор ты первый должен был заметить что я не чувствую себя победителем. Нет, в том радости, поставить сопливую девчонку на место.
-И это говорит мне тот, кого эта девчушка только что пыталась убить? А ведь она на секундочку сестра милосердия – девица, которую с детства обучали этому ремеслу. А ты кто?
Я бросил взгляд на окна многоэтажки, а после, посмотрев доктору в глаза безрадостно усмехнулся:
-Ты лучше меня знаешь, кто я. Вот и ответь за нас обоих, — уловив в его взгляде легкую растерянность твердо спросил: — Так кто я, Лев Фридрихович?
Но, он не успел мне ничего ответить, так как, проталкиваясь свозь толпу, к нам протиснулся посыльный:
-Товарищ Девятый, вы как в порядке? Вас товарищ полковник срочно вызывает к себе.
Я посмотрел на доктора и рассмеялся:
-Вот видишь, Лева, каждый раз, как только я близко подбираюсь к ответу на этот вопрос, обязательно что-то происходит и отбрасывает меня назад. Видать еще не пришло мое время узнать истину, — и, покосившись на мед брата, делавшего мне перевязки, попросил его поторопиться.
Доктор Гален ничего не ответил, а лишь пожав плечами, хитро улыбнулся и, предложив “ обязательно навестить его как-нибудь в ближайшее время” развернулся и ушел. А через пять минут, и мед брат радостно сообщил мне, что все в порядке, раны он все обработал и то и се. И тоже убежал.
Я оглядел себя, с равнодушием отметив для себя, что теперь и этот поединок оставил на моем теле свой отпечаток в виде новых шрамов и поежился, почувствовав, что замерз.
“ Куда- то Иванька запропастился с моей курткой и оружием”, — с досадой подумал я, поискав его глазами. Спросил у посыльного, не видел ли он мальчишку. Он сказал, что нет, но предложил поискать в фойе, напомнив, что меня ожидает полковник. Я не стал возражать и без промедление последовал за посыльным, разумно предположив, что нам так и так предстоит пройти через фойе и если там я не увижу мальчишку, то и искать более не стану: “ Иванька слишком ответственный, что бы потерять или отдать мой пистолет кому-либо. Да и кроме меня им, если что все одно никто не сможет воспользоваться”.
Нашел я его сидящим на скамейке в окружении шумной компании бойцов из первой роты. Они что – то у него спрашивали, он им что-то рассказывал, а потом все вместе дружно смеялись но, завидев меня, смолкли и расступились, а в воздухе повисло неловкое молчание. “ Хм. Уставились так, словно увидели ожившего мертвеца. Впрочем, в таком виде и окровавленной одежде я таким и выгляжу”,- подумал я, присаживаясь перед Иванькой. А он тут же, молча обняв меня за шею, прижался ко мне, уронив на пол пистолет, что прятал под курткой.
-Ты обещал, — с укором произнес он и зашмыгал носом готовый разреветься.
-Я выполнил обещание, — спокойно ответил я ему, одной рукой прижимая его к себе, а второй подобрал оружие и убрал в кобуру.
-Правда, правда, по — настоящему?
-Правда! Ничего с девицей не сталось и со мной как видишь все в порядке, — успокоил я его, улыбаясь.
В ответ, он еще крепче льнёт ко мне, сжимая мою шею своими не по-детски сильными ручонками.
Я обвел взглядом стоящих вокруг меня бойцов, выискивая знакомые лица и, приметив Ворона, подозвал его к себе, а потом обратился к Иваньке:
-Так, друг, слушай меня. Я очень спешу, поэтому ты сейчас вернешь мне мою куртку, а сам пойдешь с дядей Колей и расскажешь всем, что со мной все в порядке — ну, что бы не переживали за меня. Это приказ. Хорошо?
Он все еще шмыгая носом кивнул головой.
-Коля, не в службу, а в дружбу доставь, пожалуйста, этого человечка по назначению в целости и сохранности. А то меня видишь, к командиру вызвали….
-Да не вопрос, брат. Доставим в лучшем виде.
Иванька вернул куртку и по солдатский во все горло пообещал, что он обязательно выполнит мой приказ. А потом под одобрительные возгласы и смех окружающих схватил Ворона за руку и отправился “ выполнять приказ любой ценой”.
Вместе с посыльным мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, на котором я еще ни разу не был. И я отмечаю про себя, что здесь намного меньше коридоров и отделка выполнена в едином стиле с центральным фойе на первом этаже – такая же отделка стен, такие же бра ракушки на стенах и из украшений лишь живые растения в гранитных вазах. Однако тут есть еще и окна – самые настоящие окна, остекленные небольшими фрагментами из матового стекла словно витражи, длинные от пола до потолка и узкие, но сквозь которые льется дневной свет. “ Солнечный свет, как на закате в безоблачную погоду», — с удивлением разглядываю я лучи света исходящие из окон, и тут же начинаю испытывать тоску по солнцу, которого я не видел: “ Я уже и не помню, когда я его видел в последний раз. И сколько дней еще будет царить этот мрак, месяц, год, останется навсегда?”
-Входите, товарищ Девятый, — говорит мне посыльный, услужливо открыв передо мной большие дубовые двери. “ Канцелярия чего-то там”, — успеваю я прочесть на табличке и, почувствовав небольшое головокружение, прохожу внутрь.
“ Шикарно! Такую мебель и такой декор я видел лишь на гравюрах 17-18 веков. Убери отсюда все голографические мониторы и, одень присутствующих в платья и камзолы тех времен и, окажешься где-нибудь в кабинетной тиши Букингемского дворца. Хм. Теперь хотя бы буду не понаслышке знать, как это было в старину”, — продолжаю я удивляться, проходя через комнату, где работают две стройные девушки и один молодой мужчина, все как один с идеальной военной выправкой и столь же безупречной униформе отдаленно напоминающую униформу стран союзниц времен второй мировой войны.
Кабинет полковника Орлова предстал предо мной таким же шикарным, как и первая комната. И, так же как и в первой комнате и в коридоре в нем сквозь такие же окна пробивался настоящий солнечный свет.
-Здравия, желаю, товарищ полковник! По вашему приказанию прибыл, — докладываю я коренастому подтянутому мужчине, одетому в униформу немецкого офицера времен первой мировой без каких либо знаков отличия кроме небольшого “ крылатого” значка на лацкане кармана и ордена железного креста первой степени под ним.
-Здравствуй Дмитрий! – говорит он в ответ и жмет мне руку: — Вот значит ты какой, товарищ Девятый, — и, повернувшись кому-то сидящему в дальнем полутемном углу комнаты радостно и громко добавляет:
— А ведь похож, действительно похож.
Потом вновь поворачивается ко мне и показывает на один из стульев, стоящий у большого кабинетного стола приглашает сесть:
-Присаживайся, в ногах правды нет. Сейчас подтянутся другие и …. И будет у нас долгий разговор.
Я указываю ему на свои вид, на что он махнул рукой и произнес:
-Да это все пустое, стулья очистить можно…Главное, что сам живым остался, — и тут же задал вопрос, скорее риторический и заодно пожурил меня:
-Да уж, умеешь ты сюрпризы преподносить. Как же это тебя угораздило с сестрой.…Как ее там зовут-то? Вспомнил. Что же ты с сестрой Любавой не поделил то? Нехорошо получилось, да.
Он сел в кресло за стол и сложив руки перед собой, внимательно стал меня разглядывать.
-Вины за мной нет, правила соблюдены и оправдываться мне не к чему, — твердо заявил я, так же изучающе разглядывая его.
-Так-то оно так, тебя никто и не винит, — он подмигнул, склонил как заговорщик голову набок и, повысив голос полюбопытствовал:
-А что не убил-то? Коль начал надо было доводить дело до конца.
Я сразу понял, что вопрос был задан не для собственного интереса, а скорее для той, что сидела в тени, и которую я не мог рассмотреть, так как теперь сам сидел к ней спиной. Я догадался, что это могла быть только благочинная, матушка Мария, но ошибся.
Я слегка повернул голову и, бросив косой взгляд на сидящую фигуру угрожающе произнес: “ Тебе запрещено это делать сестра. Разве общие правила для вас не являются обязательными к исполнению?”
Она встала и, глухо цокая каблуками и шурша тонко выделанной кожей, направилась к нам, а я услышал в своей голове тихий смех и вопрос: “ Кто-то может меня заставить их исполнять?”
“ Ты можешь задать этот вопрос моему пистолету”,- ответил я и, потянувшись к оружию, почувствовал нарастающую боль в голове – сильную, но не достаточно сильную, чтобы она могла остановить меня.
“Сука!” – усмехнувшись, произнес я и, сжав зубы, вскочил с места, на ходу вынимая пистолет из кобуры и развернувшись, наставил его на приближающуюся женщину.
-Девятый, — вскрикнул полковник.
-Что здесь происходит? – раздался грозный возглас вошедшей в этот момент благочинной Марии.
Я боковым зрением увидел стоящих на пороге кабинета — благочинную, Сергея, Алексея и Кару и, почувствовав, как спадает боль, опустил оружие, не сводя глаз с незнакомки. Она откинула капюшон и, бросив взгляд на вошедших людей, с наигранным недоумением вновь глянула в мои глаза и тихо рассмеялась.
-Паенитет, сорор, ерат еррорем! (простите, сестра, произошло недоразумение)- произнес я, с фальшивой улыбкой продолжая прожигать ее взглядом.
-Тунк фратер сит скриптор коммиттитур аб инитио? ( Тогда брат давай начнем все с самого начала?)- приятным томным голосом предложила она и улыбнулась улыбкой “самой невинности” и протянула руку.
-Ми паенитет номен туум нон аудиви (Простите, я не расслышал вашего имени)- все еще продолжая жечь ее глазами, пожал я ее руку. На удивление рука была теплой, кожа нежной, длинные крепкие пальцы заканчивались аккуратными ноготками, покрытыми темно фиолетовым перламутром, и завершал это все великолепие большой изящный золотой перстень с темным зеленным камнем, покрытым серебряными прожилками как молниями в ночном небе.
-Сорор ноктис праесидио приоресса Вэлери! – представилась она.
-Дмитрий, я пилот БШМ Яростный ветер.…Простите, сейчас мою машину зовут Девятая, а мой позывной Девятый.
-Так вы, оказывается, знаете еще и русский язык?! Поразительно, сколько же в вас скрытых талантов, — с ерничала она не прекращая невинно улыбаться.
-Простите меня, нас…, — обратились мы к благочинной одновременно, и, осознав эту оплошность, посмотрели друг на друга и рассмеялись, тем самым еще и разрядив возникшую между нами напряженность.
Вэлери вопросительно посмотрела на меня дав понять, что на этот раз оно промолчит.
-Простите великодушно матушка Мария! День был напряженным для меня вот и сдали нервы, после того как наша уважаемая сестра приоресса неожиданно появилась из темного угла, где она сидела в кресле, когда я вошел в кабинет.
Я бросил взгляд на Вэлери, а она скромно улыбнувшись, качнула головой, подтверждая, что так все и было.
Конечно же, это была правда или полуправда или полу лож, смотря как посмотреть. Но вполне достаточное оправдание, что бы в нее поверили все, разумеется, кроме благочинной. Однако, что бы она ни думало, но я был уверен в том, что винить меня она бы не стала – слишком хорошо она знала представителей “темных сил”. А скажи я ей всю правду, то и в этом случае она бы не стала меня ни в чем винить, но и раздувать скандал она бы тоже не стала, а вот мои отношения с Ночной стражей могли бы подпортиться. И последнее, я ведь сейчас служу и тем и другим, что само собой разумеет, что отношения добрососедские, дружеские, я обязан поддерживать с представителями обеих высших сил.
“ Вэлери, какая же ты изворотливая сучка!” – с саркастической улыбкой подумал я глядя на приорессу.
“Дорогой ты мой, как же ты можешь обо мне так плохо думать”, — ответила она мне столь же очаровательной улыбкой и снова тихо прыснула со смеху.
Благочинная Мария строго посмотрела на нас и покачала головой, а после, задержав взгляд на мне спросила:
-Как ваши раны Дмитрий, надеюсь, вам не сильно досталось от моей викарии?
-Спасибо за заботу матушка, со мной все в порядке. А как там себя чувствует сестра Любава? Я надеюсь, что и ей не сильно досталось от меня.
Благочинная ухмыльнулась.
-С вашей стороны было благородно сохранить ей жизнь. Благодарю вас. А за нее не беспокойтесь — она уже пришла в себя. Пару дней отлежится, подумает о своем поведении, и присоединиться к нам, — ответив мне, она вновь с укором покачала головой и обратилась к полковнику: — Александр Юрьевич, коль с формальностями покончили, так может, перейдем к делам насущным?
Он окинул нас всех взглядом, немного обождал, пока приоресса познакомится с остальными и пригласил нас всех пройти в другой конец своего большого кабинета к огромному столу с голографической картой. По дороге он достал из шкафа новый браслет-коммуникатор и, передал его мне, на ходу кратко ознакомив с его функциями и сообщив категорию допуска.
Подойдя к столу, он предложил нам всем сесть на стулья, что были вокруг него расставлены и, выключив объёмную карту, вывел изображение Ирбиса.
-Начнем, товарищи, как говорится по порядку. Это БШМ класса Ирбис. У нас их три, две из которых сейчас находятся здесь и здесь же присутствуют их операторы – товарищ Сергей, позывной Басура и товарищ Алексей позывной Барин. Ваши машины полностью исправны товарищи?
Сергей с Лешкой сказали, что все у них в порядке и не о чем беспокоиться и Орлов кивнув головой, включил новое изображение, вызвав возглас изумления у Сергея и Лехи. Я грустно усмехнулся, увидев лицо Алексея и, вспомнил слова, что он говорил утром в мой адрес: “ Никто никого за язык не тянул. Что Леша, прикусил язычок?” – и тяжело вздохнул.
-Это “Яростный ветер” – уникальная машина легендарного “Потерянного легиона”, принадлежит роду Яш мурза — прямым наследником которого является, как мы предполагаем, наш Дмитрий и он же теперь и глава рода, и хозяин всего его имущества и людей, — он посмотрел на меня и попросил доложить в каком состоянии машина.
-Я уже докладывал вам сегодня товарищ полковник, что на этот момент я распорядился демонтировать автоматическую пушку по причине полного выхода ее из строя. Не могу сказать точные сроки окончания ее ремонта, так как оружейники возьмутся за изготовления новых деталей только завтра. Еще хуже обстоят с ее силовыми щитами. На тестовых испытаниях щита с полем временно – пространственного сдвига произошло полное выгорание двух электронных блоков, что привело к полному отключению всех силовых щитов и частичному отключение системы активной защиты.
-Уточните Дмитрий нашим товарищам, каковыми будут последствия отсутствия щитов на вашей машине, — попросил меня Орлов.
-Если говорить кратко то.…Это значит, что моя машина выдержит все, даже прямое попадание ядерного заряда, но я умру, скорее всего, от болевого шока. Это следствие того что на машине установлена двухсторонняя нейросвязь.
-Ого, — с удивлением воскликнул Сергей: — Ты чувствуешь состояние брони своей кожей?
Я кивнул головой:
-При синхронизации мы сливаемся в единое целое, так что да, ее броня это моя кожа.
-Ха. Фантастика какая-то. Разве это возможно? – скептически усмехнулся Алексей и посмотрел на всех. Но встретил лишь хмурые задумчивые взгляды.
-Возможно Алексей. Теоретически машина способна самостоятельно вернуться на базу даже в том случае если я погибну.
Он заерзал на стуле, замотал головой и рассмеялся:
-Ну и что это за предположения, полная ерунда – сказки тут нам заливаешь. В ней нет ИИ, и значит, она не может самостоятельно ни думать, ни действовать без радиомаяка. Возвращаться на базу сейчас уже любая самодвижущая телега может…
-Алексей, помолчите и послушайте, что вам Дмитрий говорит, — перебила его благочинная Мария. Потом она посмотрела на всех и продолжила:
-Эта машина уже один раз прошла сквозь пространство и время — уцелев при массированной ядерной бомбардировке и, вернулась с мертвым пилотом на борту. Как она это сделала без пространственных порталов, осталось загадкой. Кто ей управлял – это тоже неразгаданная загадка. За прошедшие пятьдесят лет Дмитрий оказался единственным пилотом, которого машина приняла с первого слова, и почему это произошло – тоже загадка. А вы нам ничего не хотите по этому поводу рассказать, может у вас есть ответы на эти вопросы? – она пристально посмотрела на меня и по ее губам скользнула едва заметная улыбка.
“ Ты, знаешь больше, чем говоришь, матушка. Верно?” – подумал я и тут же с раздражением взглянул на приорессу: “ Вэлери, я не хочу быть с тобой грубым, но дьявол тебя задери, уйди из моей головы”.
“Ну, чуть-чуть, пожалуйста….”
“Никаких чуть-чуть, вали на хрен”.
Она ушла, но как маленькая обиженная девчонка показала мне язык. И тут же сделала вид, что очень внимательно меня слушает.
-Простите, матушка, но мне нечего вам сказать по той причине, что я тоже ищу ответы и пока что нахожусь на полпути к разгадке этих тайн. И кстати, позвольте вас спросить, откуда вы узнали, что тело пилота было в кабине, когда машина была найдена? До меня, например, дошла другая информация – что тело в машине не обнаружили, и семья не смогла предать его прах земле.
-Правда? Как интересно. А мне сказали, что останки пилота сильно разложились, так что во избежание привнесения чужеродных вирусов их тут же сожгли со всеми мерами предосторожности. Впрочем, все подробности я могла и позабыть. У вас ведь тоже такое случается, что вы что-то со временем забыли или затерли другими воспоминаниями?
Я смотрел на матушку, и интуиция мне подсказывала, что она что-то не договаривает – но, что именно я пока не мог понять. Зато я подумал что: “ Мне нужно встретиться с ней. Она единственная кто может ответить на эти вопросы. Но где мне ее искать, и захочет ли она их дать?” – и тут же вновь поймал Вэлери.
“ Ты снова опять в моей голове шкода?”
“Агась”, — тут же охотно отозвалась она.
“Вэлери, я же тебя просил оставить меня в покое”.
“ Ну, прости, твои мысли такие яркие, что я не могла пройти мимо. Да ты и сам этого хотел, что бы я обратила внимание. Я ведь права?”
“Нет, не права. Это ты в моей голове как маленькая воровка копошишься, а не я в твоей”.
“Ай, ай, ай! Какой же ты грубый и не воспитанный. А может, это ты в моей голове топаешь как слон в посудной лавке?”
-Дмитрий, сестра Вэлери, вам не надоело еще делать вид, что здесь никого кроме вас нет. Может быть, хватит друг друга глазами пожирать? – прервал наш диалог властный голос благочинной.
“ Попались!” – подумал я и посмотрел на присутствующих. Орлов делал вид, что его это не касается, Сергей с Алексеем сидели с непонимающим взглядом, а Кара, насупившись, хмуро поглядывала на нас с Вэлери.
-Извините, я просто глядя на сестру приорессу размышлял о том, какое отношение она имеет ко всему этому.
-А я как представитель союзных сил имею полное право присутствовать на любом вашем совещании – если это касается наших общих дел. И имею право любого из вас разглядывать когда хочу и сколько мне угодно. Разве у кого-то из присутствующих есть на то возражения?
Сережка с Алексеем хором сказали: Нет!
Кара мотнула головой и продолжила хмуро сверлить нас с Вэлери взглядом.
Товарищ Орлов опять сделал вид, что он тут вообще “мимо проходил”.
А я неожиданно, вспомнил, что хочу кушать, спать и что мне просто становится скучно и что у меня еще куча дел и делишек и вообще – я, просто устал. И мне надоело, что кто-то без моего спроса ковыряется в моих мозгах, а кто-то от меня глаз оторвать не может – все смотрит, разглядывает как музейный экспонат, изучает.
“ Матушка, а вы меня слышите?” – спросил я у благочинной, которая в этот момент с улыбкой и нескрываемым интересом смотрела на меня.
“Слышу, слышу Девятый. Так что хватит тут с приорессой втихаря шептаться и скуку на себя нагонять, давайте лучше к делу вернемся”.
-Упс! – вырвалось у меня вслух. И это вызвало у благочинной искренней смешок.
-Возвращаясь к техническому состоянию машины, скажу лишь одно: Все системы, кроме пушки и энергетических щитов в полном порядке. План выполнения работ по ремонты пушки составлен. Что делать с восстановлением щитов пока не очень понятно, но подвижки уже наметились и в течение ближайших двух дней будет вынесен окончательный вердикт. Я верю, что наши мастера электронщики справятся с поставленными задачами.
-Это хорошо! – оживился полковник и в очередной раз переключил изображение:
— Последняя БШМ. Легкая разведывательная машина класса ‘’ Валькирия”.
Я с интересом слушал что рассказывал полковник об этой машине и в какой-то момент ощутил какое-то противоречие от того что я слышал и видел перед собой и того что я знал про эту машину.
“ Тут какая-то ошибка. Это не Валькирия”.
“ Что ты такое говоришь?”
“ Ты уверен, что он ошибается?”
“ Да, я уверен на все сто. В моем легионе я каждую машину знал, как свои пять пальцев. …Стоп! Эй, вы, что обе здесь?”
Я посмотрел на приорессу Вэлери, на матушку Марию – обе с любопытством нагло пялились на меня и обе хитро улыбались. “ Прямо как сестры близнецы. И весьма красивые. Может у них мама была одна на двоих?”
Я покачал головой и тяжело вздохнул:
“Девочки, вы хотя бы понимаете, что у меня от вас голова раскалывается? Ну-ка давайте ка обе брысь отсюда. И учтите что это мое последнее предупреждение…”.
“ Фи. Как некультурно дамам угрожать”.
“ Ой-ой-ой, какой ты недотрога”.
Как из тумана вновь послышался нарастающий голос полковника Орлова, словно кто- то опять вывернул регулятор громкости по максимуму:
-Учитывая все вышеизложенные аргументы и по просьбе сестры Кары, я решил предложить ее кандидатуру в качестве оператора этой БШМ. Каковы будут ваши мнения товарищи?
Вопрос был адресован в первую очередь нам троим – Сергею, Алексею и мне. Но, если они тут же радостно выразили свое согласие, даже не попытавшись его обсудить, то я не был столь поспешен и прямо заявил что в этом вопросе не стоит спешить, а нужно все взвесить и обдумать. То есть, требовалось сделать, то на что я в этот момент был совсем не готов и, оказался совсем неспособен, так как в ту минуту, когда я произнес последние слова две симпатичные и излишне любопытные особы тут же юркнули в мое сознание и, начали там хозяйничать, выискивая аргументы “за и против”. И мне ничего не оставалось, как наказать их – правда для этого мне пришлось переключиться от дел насущных и врубить в своем сознании представления сцен попадающие под категорию три икса восемнадцать плюс. Это оказалось не так то и сложно сделать, учитывая, что они обе сидели практически напротив меня и были достаточно милы, что бы я их смог возжелать, кроме этого я еще и обладал досочным житейским опытом и, будучи творческим человеком, мог вообразить себе самые невероятные и сладострастные моменты. Сложнее мне было контролировать желания собственного тела и не на шутку разыгравшуюся головную боль. Девочки оказались не из робкого десятка и не выставили блоки даже после того как я в порывах безудержной страсти стал срывать с них одежду игнорируя многочисленные пуговки, крючочки и завязки — но они все таки попытались сдержать меня не успев понять того что чем больнее мне тем яростней я становлюсь. А после того как во мне пробудился Зверь их попытки обуздать меня стали совершенно тщетны так как я успел раззадорить их страсти и неконтролируемое любопытство и выстроить вокруг себя блоки из изысканной и изощренной порнографии. Теперь мне даже не приходилось прикладывать практически никаких сил, так как они сами стремились вперед и, натыкаясь на выстроенные мной барьеры, попадали в ловушку уже собственных фантазий. Находясь за барьерами, я мог в какой-то степени подумать и о текущих делах, хотя мне приходилось все же выглядывать наружу, что бы подлить меда и поддать огня, не давая девочкам вырваться из западни и не позволяя остыть их страстям. Это была, безусловно, жестокая игра, как и любая иная в которые играл Зверь, но она была справедливой. “Зверь любит игры – ему не важен результат, он наслаждается процессом”. Могли ли остальные участники совещания догадываться, что происходит – не имело никакого значения для меня. И это отличительная черта пробужденного Зверя – если он принял решение и начал процесс он уже не станет считаться ни с чем и ни с кем, кроме членов своей стаи. Своего легиона. ….Я крепче сжимаю зубы и обвожу всех ничего не видящим взглядом. Еще немного, еще самую малость и я вновь почувствую запах пироксилина и горелого мяса, обжигающую прохладу и погребальный вой арктической вьюги. Зверь уже не ластится, не нежиться в потоках похоти, он уже рвет нежную женскую плоть, вгрызается в нее своими острыми клыками, слизывая обильно льющуюся кровь с женских грудок и упругих бедер. Я сквозь барабанный бой крови в висках кричу ему, что бы он скорее завершал он рычит мне в ответ, что бы я крепился, продержался, не сдавался. Я слышу, как шипят насосы системы жизнеобеспечения, от которых у меня поднимается давление крови и та, разрывая повязки и скрепы, с силой начинает хлестать из ран оставленных клинком викарии Любавы. Я слышу сквозь завывания ветра, приглушенные еле сдерживаемые, чтобы не перейти в крик, стоны боли, стоны страсти, скрежет зубов и хруст поврежденных механизмом, я слышу сотни узнаваемых звуков. Я слышу, что кто-то обращается ко мне и пытаюсь рассмотреть кто это. Лицо чему-то удивленного Сергея, растерянный взгляд Алексея, внимание полковника Орлова, хмурый взгляд Кары терпеливо ожидающей моего решения.
-Нет, — почти с визгом вскрикивает покрасневшая и разомлевшая благочинная. Она обводит всех виноватым взглядом и тут же просит извинить ее – пояснив, что ненадолго задумалась о чем — то своем. Но, ее напряженное тело выдает ее – его все еще продолжают сотрясать волны оргазма которые она изо всех сил пытается сдержать, закинув ногу на ногу и сжимая кулачки.
-О, да! – раздается тихий томный голос сестры приорессы, которая отвернувшись в сторону, тут же прикрывает ладонью рот и начинает радостно и почти беззвучно смеяться. И она также как и матушка напряжена и, закинула ногу на ногу так, словно и ей срочно потребовалось сходить в женскую комнату.
“ Хм. Зверь справился с обеими. Что ж надеюсь, что в следующий раз они подумают над тем стоит ли им так бесцеремонно вваливать в чужое сознание – мое сознание. Забыли видать, что если долго вглядываться в бездну — бездна начнет вглядываться в тебя. Но и мне досталось тоже не слабо. Опять этот провал. Почему я постоянно вспоминаю именно этот бой? Я испытал психологический шок – это понятно. Но с какого момента пошло блокирование воспоминаний и что послужило тому причиной? Я не могу вспомнить.… А может, я зря ломаю над этим голову? Просто при перепрограммировании произошло повреждение какого-то кластера на жестком диске или на чем они там хранят информацию. А как они вообще получили эту информацию, если тело пилота со слов благочинной было сразу же уничтожено – потому что процесс разложения зашел слишком далеко. Ну, из сгнившего мозга они точно не могли бы ничего извлечь – это факт. Может, сняли их с информационных ячеек самой машины? А это вообще возможно сделать? …Но машинный код не может передать тактильные ощущения, воссоздать запахи. Или может? Мм. Говорила мне мама, что бы лучше учился, а я вот не послушался и теперь ничего не могу понять и ни с чем не могу разобраться. Уже месяц прошел, как я вижу эти видения, но я, так и ни на шаг не приблизился к разгадке”.
Я осмотрел свои повязки, аккуратно пощупал их и, убедившись, что никакие раны не открылись и не кровоточат, вернулся к обсуждению вопроса перевода Кары из ЦИУ к нам.
-В первых, хочу напомнить всем, что эта машина не относится к классу Валькирия. Товарищ полковник просто перепутал все или его неправильно информировали, — сказав эти слова, я посмотрел на полковника, который, задумавшись, лишь кивнул головой. Я не понял, что он этим хотел сказать и не стал уточнять у него, а продолжил:
-Это относительно старая, но удачная конструкция разведывательной машины класса “Гончая”. В свое время на ней устанавливали самые продвинутые электронные системы РЭБ и РЛС, голо-поле и систему активной защиты с элементами поля пространственного сдвига в качестве базовой комплектации и более лучшей разведывательной БШМ, чем она не было. Что сейчас представляет собой эта машина я, увы, не знаю, но если есть на нее компоненты, то из нее можно сделать конфетку.
Я снова оглядел всех, в ожидании каких либо реплик или вопросов, но их не последовало. Все смотрели на меня с заинтересованностью, как ученики смотрят на своего учителя. Даже Алексей, который, меня недолюбливал, смотрел с должным уважением.
Глядя в светящиеся от счастья и предвкушения глаза Кары я продолжил:
-Но сейчас собственно речь идет не об ошибки товарища полковника и не о ТТХ машины, а о том, что у нее есть свой оператор – это Седьмой.
Эти слова подействовали на Кару так, словно ее облили кипятком. Она вздрогнула, перестала улыбаться и растерянно начала оглядываться по сторонам в ожидании кто что скажет. Недолгая минута молчаливого раздумья закончилась возгласами недоумения и репликой полковника:
-Дмитрий, разве вы забыли, что Седьмого не нашли? Может, он уже мертв.
-Может это так, а может, нет. Я придерживаюсь мнения, что он жив и где-то скрывается. Вопрос только в том, как нам его найти и вернуть.
В кабинете снова повисло напряженное молчание.
-Матушка, позвольте задать вам вопрос? – нарушил я тишину.
-Я вас слушаю.
-Ирина, Федор Николаевич, люди, которые нас обучали…
-Я ничего о них не знаю, — нервно перебила она меня.
-Данные зашифрованы кодами сестер милосердия. Вы должны знать.
-Я ничего не знаю, — уже с раздражением перебила она меня снова.
Я встал со стула посмотрел на каждого из присутствующих и твердым голосом спросил:
-Значит, никто из вас ничего о них не знает. Так?
-Тебе же уже ответили. Что ты опять нарываешься? – громко и грубо бросил в мой адрес Лешка.
-Заткнись, Леша…
-Что ты сказал? – подскочил он с места.
-Ого, становится уже интересно, — кинула с издевкой приоресса.
-Я сказал заткнуться и,.. Сядь на место. Пожалуйста, — не отрывая взгляда от благочинной ответил я ему сдержанно и твердо.
-Девятый, с вами все в порядке? Может вы переутомились и вам нужно отдохнуть? – холодно произнесла Кара.
-Вы правы, Кара “ Перхта” внучка Инегельда и Сиены фон Мундевиль, я устал, и я за прошедший день еще не обедал и не ужинал. Я устал – от недоговорок.…А теперь, я услышал еще и слова, которые мог бы расценить как …противоположные правдивым. Сегодня я сделаю вид, что не расслышал, но завтра я устану и от них, — все также спокойно и холодно я ответил Каре и обратился к Орлову: — Товарищ полковник, разрешите мне покинуть вас. А вопрос о переводе Кары…решайте без меня.
-Постой… вскрикнула Кара.
-Подождите Кара, — остановила ее благочинная и, спросив разрешение у полковника, обратилась ко мне:
-Какая связь между сестрой Эреной, которую вы называете Ириной и Седьмым?
-Когда сестра Эрена погибла?
Благочинная с недоумением посмотрела на меня и, улыбаясь, спросила:
-А с чего вы взяли, что она погибла? Я вам такого не говорила.
-Матушка Мария, при всем моем уважение к вам не стоит считать меня дурачком, — я посмотрел на приорессу: Я вас обоих прошу. Не пытайтесь сейчас проникнуть в мое сознание. Иначе мне придется потребовать, что бы вас обеих арестовали за нарушение правил и положений.
Не обращая внимания на оживление, я вновь обратился к благочинной с вопросом:
-Так, когда она погибла и при каких обстоятельствах? Федор Николаевич…тоже погиб. Так? я вас, спрашиваю?
Она промолчала, но по выражению ее лица и хмурому взгляду полковника я все понял и в сердцах выругался.
-Дима, о чем ты говоришь? Откуда тебе знать, что они погибли? – вскрикнул Сергей.
Я проигнорировал его вопросы и, глядя на благочинную понуро стоящую с опущенной головой продолжил:
-Они не успели уйти — внезапно начавшиеся светопреставление застало их врасплох. Тогда они не дождавшись охраны, попытались добраться самостоятельно до базы, но так как они очень плохо ориентировались в этом городе, то сбились с пути и попали под волну тварей. А поиск их тел ничего не дал, верно? Нам же вы не хотели говорить, потому что сами не были ни в чем уверены и продолжали надеяться…
Я оглядел присутствующих. Приоресса, как и стоило того ожидать с равнодушием разглядывала стены, а остальные сидели и стояли опустив понуро головы.
-Они, погибли! …Не надо больше надеяться и искать.
-Ты уверен? – спросил Алексей.
-Да! О том, что они погибли, я узнал еще в первую ночь. Но понял это только сегодня когда вы матушка и вы уважаемая приоресса бардак в моей голове устроили.
-Как? От кого ты об этом узнал? – поинтересовалась Вэлери.
-В этом нет секрета сестра, — и усевшись снова на стул, рассказал им все, что со мной произошло в ту ночь, не утаив даже то, что мне приснилось в машине.
-Так, эта Баюнка, твоя какая-то знакомая? – непонятно в серьез или шутку спросил Алексей.
-Возможно, что это повзрослевшая Муля.
-Муля? Та, голая маленькая девочка с длинными волосами на твоих рисунках – это она? – удивленно спросил Сергей.
По глазам матушки и приорессы я понял, что они знакомы с этим существом, но они обе лишь задумчиво улыбнулись и промолчали.
-Расскажешь? – спросила Кара. Ее поддержал Алексей. Но я лишь покачал головой и ответил:
-Это долгая история, а я сегодня как ты Кара уже верно подметила — очень сильно устал.
-Хм. Так скажи нам Дмитрий, какая связь между сестрой Ириной. Прошу прощения. Какая связь между сестрой Эреной и Седьмым? – спросил меня полковник Орлов.
-Да, какая? – с любопытством посмотрели на меня все остальные.
-Мы искали Седьмого, верно? А надо было искать Седьмую! – я оглядел всех и, видя в их глазах недоумение пояснил:
-Сестра Эрена напомнила в ту ночь, что Седьмого не нашли. Что он как сквозь землю провалился. А потом мне Баюнка сказала, что она еще никого не убила и, что бы я нашел ее. Я тоже не мог тогда понять, что происходит и кого надо найти. Я предполагал вначале, что надо мне найти Ирину. Но Ирину я видел мертвой, с разодранным хребтом – характерная рана оставляемая скребушами. И Ирина говорила о Седьмом. Но дело в том, что я в тот день ничего не знал об этих существах и тем более не знал какие следы остаются на теле после их нападения. И там же в классе помимо мертвой Ирины я встретил и Баюнку, которая не пыталась меня убить, а даже наоборот вступила со мной в разговор. Так же девочки как мы с вами сегодня… И вот теперь я понял, кого мне сказала искать Баюнка. Не сестру Эрену, а Седьмую. Она же мне сказала и то, что Седьмая еще жива.
-Эта твоя драная кошка поубивала наших… вскрикнул возмущенно Алексей.
-Нет, Леша, эти существа очень опасные хищники – это правда. Но тех братьев не она убила и не она убила Ирину и Циклопа. Позволь я объясню тебе. Твое представление о созданиях Тьмы на уровне рядового обывателя или религиозного фанатика. Вы слышите слово Тьма и, уже рисуете в своем воображение монстров и чудовищ, преисполненных жаждой крови и злобы. Если вы слышите слово Зло, то оно сразу же ассоциируется у вас с силами Тьмы. Но мир намного сложнее устроен. Сейчас ты видишь, сколько Зла несет в себе очищение божьим воинством, и ты прекрасно видел какое Зло, творили люди, в том числе и те, кто называли себя наместниками Бога на земле. Религиозные войны, Крестовые походы, инквизиция и многое-многое другое. Что есть Добро и что есть Зло, не путаешь ли ты их местами, не видишь ли ты в них только то, что сам хочешь видеть, но не то, что есть на самом деле? Вот перед тобой стоит Кара, в которой течет кровь нефилимов, вот сидит Вэлери, не знаю кто она в своем мире, демонеса, дьяволица или еще кто. И мы, люди, у которых руки в крови по самые плечи. Да, были времена, когда мы яростно воевали друг с другом.… А сейчас вот, сидим в одном кабинете как союзники, как боевые товарищи, как братья и сестры, и называем друг друга по именам. Значит что-то связывает нас вместе, объединяет, значит мы может найти общий язык и сосуществовать не испытывая потребности воевать друг с другом. Но если мы начнем вторгаться в личное пространство, начнем угрожать безопасности друг друга, начнем посягаться на права, свободы мы схватимся за оружие. И так живут и остальные существа во всех мирах. Даже самое милое и доброе создание превратиться в твоего самого злобного и смертельного врага, если ты нарушишь его границы. А самое злобное и смертельно опасное может стать твоим союзником, возможно, другом, если будет что-то что объединит вас.… Например, партнерство ради выживания. Подумай на досуге, для чего нас всех создал Бог и быть может, истина откроется тебе.
-Какие хорошие и правильные слова. Как же ты Димусик красиво все разложил по полочкам, по ящичкам и горшочкам – что меня аж на слезу пробило. Только я ничего не поняла из всего, что ты тут наговорил. Как в той позе….Мария, ты не помнишь, как она называется? Ну, где друг у друга… Толи она у него сосет, толи он у нее лижет. Ничего не понятно, но приятно.
Тирада Вэлери рассмешила всех кроме благочинной, та лишь улыбнулась и слегка пожурила приорессу и посоветовала ей быть хотя бы чуточку серьезнее.
-Да ладно тебе, Мария, мы уже не один год с тобой знакомы и ты прекрасно знаешь, что все размышления мужиков, о чем бы они ни думали, всегда оканчивается на нас. Вот и на этот раз все закончилось тем, что вместо Седьмого нужно было, оказывается, искать Седьмую. Как говориться: Шерше ля фам.! – съязвила она в ответ на замечание благочинной и, сменив голос, словно строгая учительница обратилась к остальным, сделав ударение на последнем слове:
-И как же у вас так получилось, что вы пол перепутали, товарищи?
-Да как, очень просто, — возмущенно ответил за всех Сергей. Так как в поисках людей он тоже принимал участие, еще, будучи сотрудником ФСБ. Он немного помолчал, раздумывая и продолжил:
-У нее могло быть двойное имя. Или иностранное имя, редкое, имя противоположного пола…
-Ну да, мальчика Марией не назовут, — снова съязвила Вэлери и, ехидно улыбнулась бросившей на нее укоризненный взгляд матушке.
-Ну почему же не назовут, назовут. Например, Эрих-Мария Ремарк, хотя вначале он именовался как Эрих Пауль Ремарк. Или вот пример: кому принадлежит имена Женя, Слава, Сима, Валя, Шура девочке или мальчику? – закончил Сергей и развел руками.
Вэлери пару минут раздумывала глядя, куда- то сквозь Сергея, а потом радостно вскрикнула:
— Вау! Я все наконец-то поняла: это он у нее сосет, а она у него лижет. Приятно стало вдвойне! Спасибушки, Сережа, за внесение лучика ясности в беспросветную тьму неизвестности! – и уже через секунду она вновь стала серьезной и задумчивой:
-И где же нам теперь искать этих Эрихов-Мариев-Паулей? – потом недобро сверкнув глазами, перевела взгляд на Кару и с сарказмом спросила:
-А самое главное: С Карой то, что нам теперь делать, может сжалиться и в расход пустить?
После этих слов мы все посмотрели на Кару, которая, пряча лицо от посторонних взглядов, тихо шмыгала носиком, периодически утирая платочком слезки.
-Действительно, мы все забыли о том, что сейчас решается вопрос с ее переводом. Пока мы будем искать Седьмую, и еще не известно, сколько у нас на это уйдет времени и найдем ли мы ее живой или мертвой, машина будет простаивать без дела, — произнес Орлов. И посмотрев на меня спросил: — Разумным ли будет такое решение?
Все тут же обратили свой взор на меня в ожидание, что я отвечу. Я же после небольшого раздумья взглянул на Кару, которая все также пряча свое лицо, косилась на меня, прислушиваясь к возникшей напряженной тишине, и задал ей несколько стандартных вопросов: Где училась, где трудилась, на каких машинах обучалась и практиковалась?
Она отвечала на все вопросы быстро и без запинки, словно заранее приготовилась к такому экзамену. Ну а я быстренько в своей голове раскладывал все по “полочкам, ящичкам и горшочкам” уже не обращая внимания, на что в ней вновь шмыгали две маленькие любопытные и осторожные на этот раз мышки: “ Тобольский механический институт “имени хана Иоанна”, Томский университет информационных технологий, пять лет службы в армии, три года в разведке. Гончая, Вепрь, Соболица. Десять лет на войне. Второй призыв. Два ранения, одно психо-душевное очищение и восстановление. Наказаний и нареканий нет. Статус ‘’ непрощенная”, бессрочное поражение в правах. Не замужем, детей нет, домашних питомцев нет. Любит секс — с тремя грязными мужиками и одной горячей и страстной девицей. Заветная мечта – мужики. Много мужиков!.. Очень много мужиков! …Миллион….Стоп! Что?”
Последние слова Кара произнесла шёпотом, таким страстным, что не услышать его было просто невозможно. Однако никто это не заметил, особенно две особы, у которых на лицах читалось наибольшая концентрация сосредоточенности и внимания. Но стоило мне вновь перевести свой взгляд на Кару, как мышки вновь юркнули в мое сознание и на этот раз они вцепились, друг в друга, катаясь и кувыркаясь, то ли дерясь, то ли играясь. Я вздохнул с облегчением, поняв, что пока они заняты друг другом, я могу, не беспокоится о них и послушать, что рассказывает Кара.
-Кара, ты говорила, что была на войне. Прости за любопытство, а какой у тебя боевой опыт? – поинтересовался у нее Алексей.
Кара слегка стушевалась, посмотрела на полковника, потом на меня словно спрашивая разрешения можно ли об этом говорить и натолкнувшись на наше молчание, решила вкратце рассказать:
-Я участвовала в приграничных конфликтах на периферийных мирах и два года провела на войне ‘’ вознесения’’.
Мышки тут же угомонились и, Вэлери поинтересовалась, где именно она воевала в войне ‘’ вознесения”.
-Северо-западный фронт, освобождение и очищение Брунвельда и Вергена в составе одиннадцатого легиона девяностой штурмовой дивизии орденов ‘’ Святой девы’’ и ‘’ Кровавой девицы Луизы”.
-Вот как. Маленькая ты дрянь! – негромко произнесла приоресса и зло, прищурив глаза оскалилась: — Значит, это ты, сучка, выжигала моих сестричек святым огнем, разрывала их юные тела тяжелыми бластерами и лишила меня моего милого Гуслава? А я- то смотрю, что мне твое лицо кажется таким знакомым, — приоресса вскочила на ноги, уперла руки в бока и грозно уставилась на Кару. И, в этот момент, вид у нее был хоть и пугающий, но какой-то чересчур артистичный, от чего я рассмеялся и посмотрел на обескураженных Сергея и Алексея, на снисходительно улыбающуюся благочинную. Взглянул на полковника, который опять ‘’ мимо прошел’’ и на этот раз правильно сделал. Бросил взгляд на напряженную Кару — в глазах которой не было страха, но пылал огонь. Мне было весело глядеть на этих двух милых созданий готовых подраться из-за какого-то “пустяка”, но которые гарантированно этого не сделают.
-Девоньки, Кара, Вэлери, сядьте и успокойтесь — свой пар в спортивном зале выпускать будете, — спокойно произнесла благочинная и усмехнулась: — Вэлери, ты уже на сто раз оплакала своего Гуслава и перед тобой уже сто раз извинились, что убили его по ошибке. Надо было голубушка свою собачку на поводке держать или хотя бы без ошейника не выпускать, так что сиди и помалкивай – сама виновата.
-А я перед ней извиняться ни за что не стану, — выкрикнула Кара, гордо вскинув голову и, обижено надув губки.
-Сиди, тебя никто и не просит извиняться, — махнула на нее рукой благочинная и выразительно посмотрела на приорессу: — Правда, ведь, сестра Вэлери?
Приоресса снова села и словно актриса изобразила обиженную девицу, а после махнула рукой и снисходительно произнесла:
-Ты права, Мария, я не сержусь на уважаемую Кару. Эту пустоголовые дуры сами виноваты и без моего позволения как члена согласовательной комиссии их никто бы не посмел и пальцем тронуть. Но, они нарушили перемирие, за что и поплатились. А вот моего милого песика я никому никогда и ни в жизнь не прощу. Ты хотя представляешь Мария, сколько мне стоило усилия поймать приручить и вырастить его? Я его из сосочки кровушкой кормила, когда он маленький был, на ручках носила и нянчилась с ним как с малышом, когда у него от переедания животик болел…
-Будя тебе, Вэлери, ты мне уже тысячу раз это говорила, все уши прожужжала им, и каждый раз чуть что, ты нюни начинаешь распускать. Хватит! Или заведи себе другую тварь, в конце концов, и успокойся.
-Да что же ты такое говоришь, как же ты можешь быть такой бессердечной…
-Вэлери! – отдернула ее благочинная.
-Ладушки, все, забыли! – приободрилась приоресса. И словно ничего только что не произошло, она беззаботным голосом предложила: — Давайте, товарищи, скорее решим участь нашей Кары и разойдемся. Что-то я в конец проголодалась.
-Разойдемся, — охотно согласился Орлов и, сурово взглянув на всех сухо произнес: — Когда решим этот вопрос и тот, ради которого мы собственно тут сегодня и собрались.
Он вывел на экран, висевший на стене статистические данные, при виде которых у меня внутри все похолодело. Я и раньше предполагал, что все сложилось плохо, но что сложиться настолько плохо я даже в самых худших своих пессимистических прогнозах не мог допустить.
Потери КНС по всему миру за первые пять дней этого призыва превысили 58 миллионов человек и из них лишь 800 000 человек составили боевые потери, а остальные даже не успели прибыть в места формирования и дислокации основных сил. По Кузбассу цифры были столь же ужасающими – мы недосчитались 280 человек, из которых 7 человек были пилотами и операторами БШМ, 14 инструкторов и координаторов. Невосполнимые боевые потери составили 120 человек, 6 человек покончили с собой, 3 человек по решению суда были казнены за недостойное поведение, 2 человека сошли с ума, 18 человек погибли от дружественного огня, в лапах тварей, сгинули в аномалиях, судьба 5 человек неизвестна – пропали без вести ( 2 сестры предположительно находятся в плену). Недостача личного состава, по беглым подсчетам составила 42 процента, и восполнить его численность было абсолютно невозможно.
“ Активная фаза, во время которой идет тотальное уничтожение крупных очагов сопротивления составляет всего девять ней. В нашем распоряжении осталось еще четыре дня. Этого достаточно при наличии полного состава и комплектации, но этого очень мало в нынешней ситуации. Далее последует этап сбора и сортировки “биомассы” и полной ликвидации всех особо разыскиваемых. Сорок дней – огромный срок, что бы закончить все дела и перейти к стадии стабилизации и формированию нового послевоенного общества, вывода основных сил и сооружений, а далее следует закрытие порталов и рассредоточение наблюдателей и контролеров, назначение новых управляющих “ очищенного мира”. Но, это все в идеале.…А у нас все получилось через жопу. Почему? Какая-то страна испытывала новое оружие или это все из-за работ на большом адронном коллайдере? Как бы то ни было, наблюдатели КНС не успели предотвратить катастрофу.…И мы пока проигрываем эту войну и не успеваем спасти всех ‘’ чистых”. Погибнут еще миллионы хороших людей, потому что МЫ НЕ УСПЕВАЕМ! Зараза!”
Я посмотрел на Сергея, Алексея, на побледневшую Кару, внимательно изучающую статистические данные и понял, что из них троих она единственная кто понял истинное положение дел. Ребята видят лишь потери, а она же увидела то, что последует за этим и ее, как и меня это ввергло в ужас и причинило душевную боль.
-Кара, — позвал я ее мрачным голосом и, увидев, что она обратила на меня внимание, тяжело вздохнув, решительно качнул головой:
-Я даю свое согласие. Можешь с утра идти и принимать машину.
В ее глазах блеснула искра радости и тут же угасла. Она безрадостно улыбнулась на поздравления ребят и, подойдя ко мне, присела передо мной, положив свои руки на мои колени и, заглянула в глаза. Я покачал головой с грустной ухмылкой и спросил:
-Какой позывной выберешь себе?
Она также как и я, минутой ранее грустно улыбнулась, качнув головой и, в ее глазах появились слезы:
-Если ты будешь не против, — она бросила взгляд в сторону, снова грустно ухмыльнулась и тихо ответила:
-Я хотела бы,…Что бы вы называли меня Волчицей! Как бабушку.
Я покачал головой, безрадостно рассмеялся, а потом глядя в большие красивые глаза Кары увидел Сиену и, с силой сжал зубы, почувствовав, как на моих глазах предательски выступили слезы: “ Как же мне тебя сейчас нахватает. Как же мне вас всех, сука, не хватает. ……ммммммм….Ребята”.
Вытерев рукой слезы, я снова посмотрел на Кару и злобно улыбнулся:
-Добро пожаловать в Легион Волчица! Пришло время вместе поохотиться!
-До смерти! – сверкнула она звериным оскалом высшего хищника и одобрительно кивнула головой, блеснув отсветом инфернально-божественного огня в своих глазах: — До победы!
Еще почитать:
Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного — Обделенный жизнью: Голос Мертворожденного. Глава II
Да начнутся прятки — Да начнутся прятки Глава 3
Великая игра — Глава 1 «Начало игры»
Балет
«
»
19.02.2020
