Последний кошмар

I. Пробуждение

это было яркое утро, солнце светило во все щели, но ещё не успело нагреться.

на кухне меня ждал завтрак, как обычно моя мама готовила кашу и бутерброды с вареньем для меня, и с арахисовой пастой для младшего брата. в зале играл телевизор, в темно-зелёном кресле сидела большая и угрюмая спина. отец отвлекался на новости, когда переворачивал газету, «Смотри, сынок, компания из моего соседнего офиса закрылась, щас денежки то попрут», отец любил только деньги, и приятный запах денег. я с братом побежали наперегонки по лестнице. брат всегда умел быстро бегать, а я, хоть и не особо любил, упал с середины лицом на пол. я не заплакал, я удивился, удивился от внезапного желания схватить брата за ногу, что бы он вмазался об пол, так же, как и я. обиде не было предела, а маме не было дело до наших разборок, завтрак — важнейший момент за день, мы настраиваемся и заправляемся на новый день, так говорил отец, видимо, заправляя купюры в бумажник.

II. Ужас на дне

это был весенний день, ближе к лету, деревья расцвели и начали одаривать всех прохожих своим величием. «Деревья, вечные существа, которые всегда возвращаются, почему люди так не могут?». я застыл на несколько секунд размышляя о бесконечности, но вдруг услышал приближающейся поезд, я побежал к пункту приёма добровольцев на передовую. к счастью, мне удалось пробиться одним из первых и успеть расставить вещи в вагоне. к сожалению, никто из моих близких не смог явиться на мои проводы, лишь моя молодая жена оставила записку на холодильнике, «Люблю тебя всем сердцем, удачи, мой защитник». состав тронулся, колёса застучали, а из вагона ресторана повеяло запахом еды, нет, деликатесов. я пытался не думать ни о чём, лишь о прибытии, я горел желанием помочь своей родине. я уснул облакатившись на плечо парня справа, он меня и поднял, сказав, что мы прибыли. как я узнал в распределительном лагере, он попал со мной в отряд пехоты. он был невысокого роста, смуглый, с зелёными глазами парнишка. он увлекался астрологией, зачитывался фантастикой про путешествия по галактике, хорошо ориентировался по звёздам. он был Водолеем, я вымянял у него медальон на половину своего сухпойка. он был весёлым и никогда не унывал. когда я спрашивал, почему он пошёл добровольно, он лишь говорил что то не внятное про брата и сразу уходил от темы. я пробыл там уже почти год, вот вот должно было состояться возвращение в родные края. так сказать, на последок нас вывели на устои у одного из городов, наш небольшой отряд должен был просидеть в окопах сутки, пока не подоспеет подмога. была глубокая ночь, мы сидели около пятиста метров от густого леса, вдруг, как он сам себя назвал, вихрь, потому что сметает всё в столой, увидел что то похожее не дичь, мы не ели пол дня и в животах довольно сильно вурчало. спустя 5 минут отговорок он убедил меня сходить посмотреть, а то и поймать чего нибудь. чуть дальше, в метрах десяти от чащи были окопы противника, кровавые, гнилые и вонючие катакомбы, которые никто и никогда не вычистит. вихрь должен был пошуметь, а я из окопы активировать ловушку. на него выбежал заяц, серый, с погрызанным ухом и страхом в глазах. еле как успев дёрнуть за верёвку добыча оказалась в наших руках. он присел достать зайца из темницы, с ухмылкой и животным в руках он крикнул, «Гляди-ка!». я не смог ответить, я оцепенел от ужаса, голову моего товарища раздавила гусеница танка, его глаза лопнули, а из ушей полилась кровь в перемешку с мозгами. я застыл, но меня быстро привели в чувства выстрелы позади, слава богу, окопы были достаточно узкими, что бы по ним мог проехать танк. я бросил своих товарищей, я не смог спасти своего друга, я не предупредил, я во всём виноват. по возвращению на следущий день мои глаза не горели, сердце билось реже и реже, в голове промелькали выкрики боли и взгляды бешенства.

III. В погоне за лучшей жизнью

это была дождливая ночь в темном и мрачном помещении. меня начали мучать кошмары, моё сознание начало черстветь, самое ужасное, что начала проподать жалость. рассудок заполонили не мысли о гибели, а о мести, как мне всё исправить. мои конечности были покрыты кровью скорби под слоем грязи предательства. в руках я держал записку:

«Люблю тебя всем сердцем, удачи, мой защитник».

«интересно, будет ли она говорить также своему нынешнему мужу. будет ли она читать детям перед сном, будет ли готовить на завтраки глазнуью с поджаренным хлебом?». а впрочем, не важно. я не злился на неё, не пытался найти способ снова поговорить с ней, я принял это как факт. она больше не хочет видеть меня, да и думаю её человек сердца возражал бы этому. я его знал, он был её бывшим коллегой, когда она в спешке уезжала из квартиры, то по датам на письмах, которые она не забрала, я понял, что они строили планы ещё до моей службы. я старался отвлекаться на мелочи, петь в душе, читать литературу, но где то в глубине души было чувство, что мне её не хватает, как будто у меня забрали подарок, подаренный на время. отданный мне почувствовать себя счастливым лишь на 7 лет. у нас было достаточно ссор, многие из которых были по моей вине. я прекрасно её понимал, я бы тоже не захотел бы оставаться с таким человеком, но она единственная, кому можно было доверять. от общих знакомых я узнал где они купили дом.

она любила Конана Дойла и Агату Кристи, её любимые произведения были «пляшущие человечки» и «убийства по алфавиту», символично было начать проживать на Бейкерс Стрит. у них были железные ворота, выполненные в стиле 17-18 века. их дети резвились на заднем дворе играя в прятки, словно она играет со мной, не желая вести диалог. мои руки больше не привязанны оковами любви, а сердце не слушается устава чувств.

идти мне было некуда, поэтому, единственное спасение я нашёл в жестокости.

я принял решение вернуться в армию.

IV. Мертвецы не прощают

мой пеший отряд вот-вот должен был начать контрнаступление. пару лет назад я бы оказался там, но когда мне поручили командовать целым батальоном радостии не было предела. разведка доложила, что враг ослаб, но по неизвестным причинам не начал отступать. нас было около тысячи, а их две, три сотни. мои ребята были вооружены до зубов. это была холодная ночь, я в тихой комнатке разрабатывал план нападения. наступило утро, бойцы ринулись в бой, я наблюдал из окоп с биноклем. оставалось около ста метров до вражеской базы, мы должны были разбить вражеский батальон, но в один момент из рация донеслось такое истошное и пугающее «Засада!». рассудок помутнел, «Надо отступать», подумал я, но если не отзывать их, то подкрепление успеет подоспеть. в то же время жертвовать тысячей, слишком большое число. самолёты начали бомбардировку. я стоял и смотрел, смотрел, как погибают мои товарищи, слышал крики ужаса и мольбы о спасении. их всех перебили, всех до единого, спастись не удалось никому. подкрепление пробило линию обороны и смогло противостоять врагам, но какой ценой. в ту ночь я наглухо закрылся в командной комнате. на столе были рассыпанны пули, словно их конечности на земле. я буквально слышал, как ломаются их кости под гусеницами танков. их внутренности остаются на осколках снарядов, а кровь, отныне, никогда не смоется с моих рук. «Я во всём этом виноват, если бы я только приказал отступать». ведь я был в тот день, в день набора в батальоны, видел ведь плачущих матерей провожающих сыновей. они и подумать не могли, что они умрут по моей вине. я ушёл в отставку и начал пить таблетки, но всё равно, каждую ночь я вижу каждого из них указывающего на меня пальцем.

«Убийца», шепчут они…

V. Потухший пожар

…»На фронте всё хорошо, мы смогли продвинуться за линию обороны врага, на горячие точки меня пока не посылают, это и к лучшему, ведь я так хочу вернуться к тебе, зарыться в твои нежные волосы, окунуться в бескрайние прекрасные глаза и потерять сознание от приятно дурманящего аромата». 

я сидел в холодной квартире держа в руках помятый лист бумаги,он уже начал желтеть от многих лет в комоде. сложно подумать, что это письмо, когда то, я с огнём в глазах отсылал своей возлюбленной. правильно люди говорят, люди забудут все ваши благодеяния из за одной ошибки. хотя, и без ошибок потерять много чего можно.

я всем вру, что мне уже безразлично на неё и её новую семью, новый дом и детей, которые никогда не увидят и не услышат обо мне, но всё ещё по ночам надеюсь, что это очередной кошмар. обещания больше не греют, слова любви не имеют смысла, а все ночи вместе, которые мы проводили в мечтах о будущем словно лёд — на долго не остаются. я верил, что когда нибудь, обязательно подарю ей луну, что бы она спрятала её, и всегда было светло. кусая фильтр сигареты и зажигая спичку я понял, что эта луна существует только для меня. я стоял перед окном желая выбросить всё не нужное из головы вниз. или проще самому туда прыгнуть?…

VI. Отчаянный ход

устав от давящих стен я решил развеяться, вдохнуть воздух новой жизни. по всему городу расстилались небоскрёбы без вершин и трущобы с неисчерпаемыми проблемами. людям нету дела до других, думал я, их заботит иллюзия преуспеваемости, как бы купить вещь, которой не у кого нету. во время того, как я завис на одном из ярких баннеров меня отозвал парнишка. «О, вы служили вместе с моим братом, крутяк!»

подняв взгляд я увидел смуглое лицо и зелёные глаза. на секунду я подумал, что я все ещё ловлю зайцев, а вся моя жизнь это просто дурной сон, но сквозь громкие мысли дослышалась до боли знакомая фамилия, как раз такая, как и на обратной стороне моего медальона. я еле сдержал крики. этот мальчик даже и не знает, что, по его мнению, герой, который выжил и позвал на помощь, убил его брата. из за лёгкого дуновения ветра и шоковой слабости я отшагнул назад. через боль я смог выдавить «Парень, мне жаль, что так случилось», я старался уйти как можно дальше, лишь бы никто мне не напоминал о моём кресте..

прошло несколько дней, некий курьер вручил мне письмо и положенным к нему счёту, который достался мне от моего отца. он любил деньги, в отличии от умения здраво мыслить. сумма была не маленькая и в одиночку мне было её попросту не закрыть. я обратился к своему старому товарищу, с которым вместе спал в роте, он успел отъехать, перед тем днём. «Друг мой, я и так на воде с хлебом живу, ещё и ты со своими долгами». «А что ты мне предлагаешь сделать, пойти закладки раскладывать, мне нужно достать деньги до завтрашнего вечера». «Ну, не знаю, продай пистолет, который ты у меня оставил». точно, меня осенило. мать не учила меня плохому, но я был вынужден. 

я накинул капюшон и добежал до ближайшего продуктового. как бы это было неожиданно, но продавщица претворно выложила деньги, только я не учёл одного:при ограблении никогда не стоит опускать дуло ниже головы. кассирша схватив железную банку ударила меня по голове с размаху. из за того, что я потянулся за деньгами, на мушке окозался район печени. женщина упала за прилавок. мне ничего не оставалось, как закончить дело, я выпустил все 7 пуль ей в лицо. мне нравилось смотреть на деформации её лица, мне хотелось бы засунуть туда маленькую петарду, что бы посмотреть, как разлетится её голова. положив деньги в рюкзак послышалось самое ужасное за сегодня, полицейские машины.

VII. Час расплаты

я прибежал обратно к своему другу.

«Чувак, ты ахуел, зачем начал пальбу, нас же всех загребут». он бросился на меня с яркими агрессивными глазами. «Да успокойся ты, мы оба будем впорядке, просто дай мне время», пытался отговориться я. в дверь неожиданно постучали, я выключил везде свет и аккуратно подошёл к двери поглядев в глазок. «Вы обвиняетесь в жестоком убийстве, ограблении и поджога здания, все вами сказанные слова будут использованны против вас в суде.»

что, поджог, я же точно помню, что не совершал ничего такого.

меня охватила паника, пистолет в моих руках казался лучшим выходом. либо я, либо меня. думаю, лучше себя. шрамом на виске, от когда то брошенной отцом бутылки в меня я почувствовал холод метала и лёгких аромат пороха, аромат, который так и шепчал, «Выстрели..», аромат, который напоминал все смерти на моих руках, аромат, который одурманил мою голову.

«Эээ, ты чего, не делай глупостей…..так, нам просто надо переждать какое то время». стоя на холодной и хмурой крыше дома я дрожащими руками протянул пистолет. «Это полиция, руки за голову и лягьте на пол». что…..»Подожди, ты чего, ты же сам дал мне пистолет, ты не можешь меня арестовать», воскликнул я.

«Прости, друг, мне предложили слишком большую сумму за тебя».

всё в этом мире покупается, жаль, мне было не по карману новая жизнь где нибудь в Италии на берегу моря, как мечтала моя мама. все эти мечты покойника пронзил короткий щелчок, а за ним удар от свинцового война, прямо в грудь. упав, будто в замедленном времени я заметил две волнистые линии с дыркой по середине. пуля прошло между рёбер. кашляя кровью я услышал слегка заглушенное «Ты все равно мертвец, иди, прогуляйся напоследок.»

VIII. Словно в первый раз

«герои же так не умирают», думал я, «я ведь в книжках читал, герои не умирают».

я смотрел вниз с крыши прогнившего дома, машины и огни света в окнах были похожи на маленькие звёзды, а люди словно космический мусор существовали без должного смысла. шёл снег, снежинки таяли на ресницах и можно было подумать, что я плачу, но моя жизнь была не так уж насыщенна, поэтому, думаю мне не стоит жалеть о не совершенном. в груди таилось чувство, что я вот вот проснусь, что это сон, но с каждым моментом и болью становилось ясно, что смерть реальна. а ведь ещё какое то время назад, я и подумать не мог, что буду тихо умирать, а все, почти 8 миллиардов людей, даже и не узнают, что я существовал. в глазах начало темнеть, дыра в груди не затягивалась, кровь не затекала обратно, а страх лишь наполнял меня. «это конец?», сказал я про себя, хотя, и начало то толком не было. одно мне известно точно, в каждом человеке, где то глубоко, под коркой чувств сидит их загадочная душа. веки тяжелели, руки опускались и я почувствовал лёгкую невесомость, словно в полете, предо мной мелькали огни многоэтажек, беззаботно идущие люди. мне предвиделась она — бесконечность. открыв глаза я увидел дерево, а где то вдали прибывал поезд…

Еще почитать:

Фотография — 2 глава

Веточка Лаванды

Фелония. Тяжкое преступление.

Помните о нём