Помощник официанта

Глава 1. Собеседование

Я листаю вакансии на трудоустройство официантом. За пару дней до этих отчаянных поисков я надеялся получить работу в книжном магазине. По собственным соображениям, которые я затрудняюсь высказать, я предпочел бы хорошие книги людям. Да и работникам скидку неплохую дают, а кто откажется от такой возможности экономии денег? Но так получилось, я не мог ждать звонка работодателя, поэтому принялся пролистывать вакансии в общепите.

Все окончательно решилось, когда я собрался на собеседование и ответил на звонок работодателя книжного магазина, который сказал:

— Извините, но на летнее время у нас все места заняты.

И ведь можно было сказать, соврать, что я готов устроиться на постоянный срок. Мне ж не впервой врать!

Было жарко. Единственное, чего хотелось, это сидеть дома, почитать детектив, который вскоре выйдет в кинотеатрах, досмотреть «Лузеров» или «Твин Пикс». В общем делать все, лишь бы не идти под солнцепеком по крутой лестнице в недавно открывшийся ресторан на заливе. Его можно было увидеть, спускаясь на Красную площадь, с любой точки. Ничем неприметное белое здание с зеленой крышей располагалось высоко над доками с лодками напрокат. Только сейчас я понял, что это за здание. Раньше оно вроде и было, но ты придавал этому никакого значения, или же было плевать. Здание, как здание, может музей какой современный. А нет, мотель и ресторан! Да еще какой и где!

Территория огораживалась забором из черных прутьев, наконечники которых были покрашены золотой краской. Главный вход представлял собой две колонны, которые держали вывеску: «Бутик-мотель. “Касл-Мэделин”».

Проходя через фасад, меня остановил охранник.

— Ты куда? – спросил он. Его глаза щурились от солнца, по лицу стекали капли пота.

— Я пришел по поводу работы официантом, — промямлил я, чувствуя, как мне становится неудобно перед мужчиной. Сидит себе спокойно в будке с телевизором, диваном, никого нет, и вот на тебе!

— А, тогда проходи, — кивнул охранник и улыбнулся.

В ресепшене было прохладно. Перед глазами находилась лестница наверх. По сторонам два номера и рядом с одним из них регистрационный стол, за которым сидела женщина с кудрявыми волосами. Она говорила по телефону, кажется насчет регистрации в номер.

Я решил не отвлекать ее от работы. Администраторша заметила меня и указала на диван, прошептала:

— Вы тут по какому поводу? – у нее был мягкий и чуткий голос.

— По поводу работы официантом, — ответил также тихо, как спросили.

— Подождите минуту.

Интересный дизайн. Само здание не было похоже ни на одно из тех, что находились рядом. Мотель больше был похож на дворец какого-то купца, который только поднялся из лужи грязи и сразу купил себе трехэтажный дом с террасой. Каменные рамы, в центре которых висели декоративные светильники, представляли из себя смесь ордеров из греческой архитектуры. Стены были желтоватого оттенка, шероховатые на ощупь, словно строители просто поставили стены и закрасили их убожество краской.

Прошла минута, но разговор между администраторшей и собеседником в телефоне не собирался заканчиваться.

Я пошаркал в рюкзаке, проверил, — все ли нужные документы взял с собой. Да, все с собой. Дневник. Пока есть время…

— Молодой человек, — позвала меня администраторша.

Отпрянув от дневника, я подошел к ней. Женщина протянула мне листок, дала ручку. Ее серые глаза смотрели на меня как-то странно. Конечно, ведь не каждый день увидишь семнадцатилетнего подростка, который хочет устроиться работать в ресторане. Слишком высокую планку взял, думал я, когда заполнял анкету. Ничего особенного: ФИО, образование, опыт, номер телефона, интересы (до сих пор не могу понять, на кой это нужно начальству) и так далее.

Я протянул заполненную анкету.

Администраторша кивнула:

— Хорошо, теперь спуститесь вниз – Роман ждет вас там.

Тут главная дверь распахнулась. В фойе зашла рыжая девушка, выше меня на пару сантиметров. У нее была неряшливая походка из-за каблуков на высокой шпильке.

— Привет, — сказала она женщине. Та сразу достала листок с именами рабочего персонала. Рыжая заметила меня: — А ты кто?

— Новый официант, — ответила за меня администраторша.

— Ань, — холодно ответила рыжая, — я его спрашиваю.

— Но я у него принимаю заявление, Танюша, — парировала Аня.

— Ладно, — кивнула рыжая, после чего посмотрела на меня и спросила: — На какой срок у нас?

— На месяц, — ответил. – Потом учиться надо будет.

— А где учишься? – спрашивала Таня, когда мы спускались на этаж ниже.

— Я только окончил школу. Сейчас поступаю в мед.

— О, а где будешь учиться?

— В колледже. Медфак стал недосягаем, когда я не стал сдавать химию на экзамене.

— Ого, я учусь в колледже! – Таня улыбнулась во все зубы. – А на кого будешь?

— Фельдшер, как батя.

— Охренеть, — Таня сложила ладони около рта, словно готовилась произнести молитву. – Я тоже на фельдшера иду!

В этот момент я не мог понять, это мир тесен, или только мой город?

— Таня! —  позвал рыжую мужчина в красной клетчатой рубашке. Он был чуть ниже меня и Тани. На острых скулах щетина. В глаза сразу бросилось кольцо в ухе. Давно я не видел, чтоб мужчины носили кольца или серьги в ушах. – Ты, какого хрена, так опаздываешь?! А если бы гости были, че тогда?

— Ой, Рома, — стала оправдываться Таня, — знал бы ты, как тяжело до сюда добираться на таких каблуках.

— Так не носи их, когда идешь на работу. Прям важная вещь, эти твои каблуки! Ладно, переодевайся и жди гостей, сегодня придут друзья у Михаила Сергеевича, и им нужно, чтобы ты их обслужила.

— А кому еще их обслуживать? Все остальные официанты уволились.

— А не надо было гонять их туда-сюда. Дала бы учить меню спокойно и все. – Тут он заметил меня, спросил: — Это ты мне сегодня звонил насчет вакансии официанта?

— Да, — кивнул.

— Хорошо, давай тогда усаживайся в ресторане. Сейчас мы с тобой поговорим.

Я прошел вниз по лестнице и оказался в ресторане.

Столы были накрыты скатертями. На одной из стен, смотрящих на ресторан, установлен герб, выточенный из красноватого камня. Тот же самый ордер по краям, не помню название. «М» выбита на щите, который держат два льва. Было бы неплохо вместо одной буквы выбить «Hear me Roar». Похоже, это такой стиль – прикреплять рамы к каждой стене, чтобы внутри был один светильник.

Широко-плазменный телевизор смотрел на четыре стола, все остальные обойдутся видом на барную стойку, за которой никого сейчас не было.

Против бара находилась дверь, из которой доносился глухой спор между Таней и Ромой. Я пытался разобрать, что они друг на друга орут, но в ушах только Гэри Жюль. Блин, надо бы, наконец, глянуть этого «Донни Дарко».

Тут вышел Рома. Сейчас он казался еще меньше в росте. Прыткости ему было не занимать, он проскакивал между креслами ко мне. Уселся напротив меня. Его оценивающий взгляд держал в себе множество вопросов, которыми можно было бы закидать такого овоща, как я. Такого, который имеет поверхностное понятие об общепите. Я же понимал, что стоит показать себя с лучшей стороны, да и выстроить из себя такой идеал, который возьмут хоть куда.

Рома рассказал об устройстве – о том, что и как будет происходить, когда я возьмусь за работу. Аванс, зарплата, премия. В виду того, что я ничего из себя не представлял, хоть и пытался показать, что это не так, Рома сразу назначил меня стажером. А выйти из этой личины я смогу только при условии, что выучу и сдам меню ресторана. В золотистой брошюре было много наименований, цен, на которые смотришь и плакать хочется. Очешуеть, да я за эти деньги смогу себе купить книг на один сезон! Никаких чаевых, никакой ходьбы к гостям, только из ресторана на кухню за блюдом, из кухни с блюдом на руках в ресторан. Это и будет мой маршрут на работе в ближайшее время.

Казалось, на все согласился, не против отсутствия чаевых и всего прочего, что мог позволить себе настоящий официант. Но тут Рома спросил:

— А почему ты решил, что это твое – работа в общепите? – у него был спокойный голос, но где-то там скрывалась серьезность и строгость.

Я не знал, что ответить. Мне, откровенно говоря, нужно было просто перекантоваться где-нибудь, заработать хоть какие-нибудь деньги. Можно было бы поработать разнорабочим, но мне не хотелось занимать такую нишу, хотел чего-то более достойного. Поэтому я и предпочел идти официантом, думая, что знаю, как все устроено.

Разумеется, я не стал говорить, что мне, собственно, все равно, главное – поработать и получить деньги, все остальное неважно.

— Мне с детства интересна эта профессия, — сказал, улыбавшись. Становится тяжело, язык не решается вертеть на себе ложь. Я продолжал: — Каждый день встречаешь разных людей, никогда не знаешь, кем он будет. Также интересна кухня…

— Так, погоди секунду, — перебил Рома поставив руку в качестве блока. – В любой работе приходится содействовать с людьми. Здесь, в общепите, самое главное – это уметь продавать то, что стоит дорого. А все остальное не имеет значение.

Слишком нагло звучит. Выходит, что человека хотят нагнуть даже здесь. Деньги. Все ради денег, как всегда.

— Но, чтобы вытянуть побольше денег, нужно уметь разговаривать с людьми, а мне, как будущему медику, это необходимо.

— Да какая разница? Гостю будет неинтересно, как ты с ним говоришь, ему хочется знать, чем можно отобедать в «Касл-Мэделин».

— Вообще-то это важно, — вмешалась в разговор Таня. Она стояла около барной стойки. – Я же, Ром, тоже на фельдшера учусь.

— Помолчи-ка, не с тобой разговариваю сейчас.

Я не знал, как еще показать, что у меня есть желание работать официантом, пусть и на малый срок. Смотря на свое начальство, я не мог открыто сказать: «Короче, я здесь на месяц, а работать официантом я хочу потому, что больше нигде себя в таком малолетнем возрасте не вижу!» Не мог я такое говорить взрослым. Хоть родители и говорят, что я тоже взрослый, они забывают говорить, что моя конфронтация с другими людьми до сих пор считается хамством. А как иначе в жизни? Не будешь хамом и лгуном – никуда себе дорогу не проложишь.

— Тогда мне нужно знать меню, — сказал я. – Но, чтобы знать меню, я должен быть официантом.

— Логично, — ухмыльнулся Рома. – Ладно, посмотрим на тебя, испытаем. Приходи в понедельник – там у нас небольшой банкет будет. Также, — он повернул голову к Тане, — ты будешь находиться под ее началом. Таня расскажет тебе, что да как. Если будут вопросы, то обращайся ко мне, если меня нет, то к Тане. Если что-то связанное с блюдами, то на кухню. Она, кстати, у нас ниже. В понедельник узнаешь, короче.

— У меня вопрос, — неуверенное промолвил я.

— Так, — Рома наклонился поближе. Его глаза проедали, я не мог смотреть прямо в них.

— Это касается насчет трудовой…

— О, она будет у тебя, только принеси документы. Этих, которые ты принес с собой, не хватит.

— Хорошо.

— Отлично, — Рома вскочил с кресла и протянул руку.

Обменявшись рукопожатиями, я стал подниматься вверх по лестнице.

— В понедельник к трем часам! – вслед крикнула Таня.

— Хватит орать, Таня, — сдержанно проворчал Рома, — лучше пробей мне заказ: салат с инжиром и том ям. Побыстрей, есть охота.

Я поднялся в ресепшен.

— Ну, тебя взяли? – спросила Аня.

— Да, — ответил. – В понедельник приступаю к работе.

— Ага, — администраторша задумалась. – Тогда сразу скажу, нас тут, сиделок в ресепшене, трое. В понедельник будет другая, так что не удивляйся, что меня тут не будет.

— Да, спасибо, что предупредили. До свидания.

— До свидания.

Я вышел на улицу. Охранник будто ждал, пока я выйду.

— Устроился? – спросил он.

— Да, — ответил. Было приятно осознавать, что меня взяли на работу. Хотя, это еще ерунда. Это не в какой-нибудь бизнес-центр устраиваться. Здесь без опыта и без ничего могут принять каждого, кто проходит мимо.

***

— Есть что-нибудь новое?

— Нет, но я работаю над этим. Думаю, в конце августа или середине сентября я приду сюда с готовой историей.

— Рад слышать это, но к тому времени меня здесь не будет.

— Почему?

— Надо выбираться из этого города. Он хороший, но можно найти более престижное место.

— И кому я буду показывать свои тексты?

— Не знаю, поэтому не оплошай перед новым редактором.

— Аминь, чтобы не оплошал. И куда вы?

— В Питер. Можно было бы в Москву, но меня тянет туда, где есть архитектура давних лет. Тебе, кстати, тоже не помешает отправиться куда-нибудь, авось начерпаешь вдохновения для своего романа, о котором ты говоришь, но не пишешь.

— Всему свое время. К этому надо… подготовиться.

— И как?

— Не знаю. Знаю только, что вы, скорее всего, будете одним из первых, кто увидит его.

— Какая честь!

— Maybe. Что ж, тогда я пойду.

— Да.

Глава 2. Банкет родственника

Одет, как пингвин. Черно-белый. Ну, почти. Таня наказала мне завязать фартук вокруг пояса.

Не успел я спуститься, оставить свои вещи в раздевалке, как Таня сказала:

— Наполируй пятнадцать роксов и столько же хайболов. На все про все – пятнадцать минут. Давай, шуруй!

Классно неделя прошла. Я успел понять, что, в большинстве своем, заказывают гости. Увидел, как готовилось блюдо. С поварами я был не многословен. Главный – шеф-повар – Олег, несмотря на тот факт, что я салага в общепите, относился ко мне, как к равному. И требовал столько же, сколько можно было бы требовать от опытного официанта.

— А че Таня тебя гоняет к нам? – спросил однажды Олег.

Он следил за процессом готовки, говорил, что ставить в приоритет, приказывал остальным заниматься тем или иным фрагментом готовки. Кому-то овощи на гриль поставить, кому-то заняться стейком, другому сделать салат.

— А что она должна делать? – спросил.

— Спускаться сюда сама, — заявил Олег. – Тот факт, что ты являешься помощником официанта, не обозначает, что ты обязан подниматься и спускаться снова и снова. – Олег повернулся к поварам. — Ребят, когда там вьетнамский салат будет готов?! Миша!

— Уже вот-вот, — ответил повар в кепке, Миша.

— «Вот-вот» это не в счет. Время, Миша. Нужно знать время! Там гости с голоду помирают, пока ты тут над салатом чахнешь.

— Вот, что в тебе и нравится, Олег, так это то, что ты не выходишь из себя. – Миша положил тарелку с салатом на стол, на котором происходила раздача блюд. – Вот, бери.

Много капусты, какая-то вьетнамская заправка. В меню были расписаны ингредиенты салата. Я должен был учить все, что было в меню. Только после этого я мог быть официантом и работать с людьми. Пару дней назад я попытался сдать меню. Но все пошло не по плану.

— Перечисляй, — сказал Рома, сидя за столом и слушая Криса Исаака в интернете.

Я набрал в грудь побольше воздуха. Вспомнил, что мне говорила мама: «Говори спокойно. Набери побольше воздуха и говори». Начал:

— Салат вьетнамский. Состоит из салата айсберг, салата романо, вьетнамской заправки…

— Что за заправка? – перебил Рома. Тут его взгляд уставился на меня. У меня же глаза уставились на кольцо в ухе. До сих пор не привык.

— Э, вьетнамская.

— Это понятно, а что она из себя представляет? Вот, допустим, гость спросит это, и что ответишь?

— Но я не знаю, что это, Рома. Я впервые вообще слышу об этом. Да и что это за айсберг, романо?

— Не ел, что ли?

— В моем рационе салатов все кружится вокруг цезаря и оливье, однако ем я только первый.

— А остальное меню?

— Что – остальное меню? – чувствовал, что не сдам меню.

— Так же будешь рассказывать? Смотрю на тебя и думаю, учить – учил, но знаешь ли ты внешне и внутренне состав. Я поймал тебя на заправке, и ты не дал ответа, что это. Это соус! Спросят и не ответишь на элементарный вопрос. Все – прощайте, чаевые! Прощайте, гость, надеемся вас увидеть снова здесь, хоть ваше недовольное лицо говорит об обратном!

Я молчал в тот вечер. Был уставший – нагоняли за всю смену, за едой для начальника моего начальника, Михаила Сергеевича. Это был бородатый мужчина со смуглой кожей. Всегда в солнечных очках. Иногда приходила его красавица жена. Блондинка. Нравятся мне они. Миниатюрное лицо с острыми чертами. Стройная, как Барби. С ним я не болтал. Говорил «здравствуйте», и все на этом. Он мой начальник, но чувствуется это косвенно. Не воспринимал я его, как начальника. Воспринимал, как постояльца этого заведения, который имел право спускаться на кухню, ходить по всем комнатам для персонала. VIP-персона, короче говоря.

— И что мне делать? – спросил у Ромы, не желая продолжать сдавать меню.

— Возьми листок и спускайся на кухню. Выдели для себя все, что тебе не понятно. Пусть Олег с остальными покажут, что да как, где и что.

Да я их по меню сейчас гонять начну! Выделить для себя, что не понятно. Мне ничего не понятно! Харчо из баранины. Ладно, это исключение. С этим супом я был знаком – дедушка, мамин отец, готовил по праздникам. Но все остальное… Что за Том Ям?! Бельдеме? И это было только начало.

Я начинал сомневаться, что это мое. Вернее, я знал это, но теперь заставлял себя через силу заниматься этим. Застрял здесь, упускаю лето…

— Ты меню-то сдал? – спросил Олег. Он смотрел на меня зеленоватыми глазами, а мой взгляд обращался к его «пальме» на голове.

— Нет, — ответил. – Не заучивается нисколько.

— А литок, в котором ты записывал все, что тебя интересовало? Он не помог, что ль?

— Нет, — соврал, потому что не использовал его. Записал, пошел домой после смены, выкинул листок в первую попавшуюся урну. Как камень с сердца!

— Хм… Давай, забирай салат.

Я взял тарелку с салатом и пошел.

— И вернись за остальными! – прокричал вслед Олег.

— Беги, Форрест, беги! – добавил Миша.

Почему-то компания Олега и Миши, и остальных поваров, была мне ближе, что ли. С ними можно было поболтать, не то что с этой Таней. Стоило ей появиться в моем поле зрения, или услышать ее тяжелые неуклюжие шаги, я скрывался за углом, делал вид, что занят и меня нельзя отвлекать. Все, что угодно, только бы не слышать ее голоса, не видеть ее лица и выпирающих изо рта кроличьих зубов. Люблю рыжих, но не таких вот «кроликов».

— Что так долго?! – гневалась Таня.

Взяла тарелку с салатом.

— Другие где? – глаза горят пьяным огнем.

— Сейчас будут, — я не мог кричать, как она. Я не стал бы следить за этим, кричал бы, и все тут. Говорил слабо, словно сражаюсь с хворью, которая обеждает.

Спустился обратно. Этот затхлый воздух ударяет в ноздри неожиданно. Лишь изредка пахло хлоркой, но это когда мыли полы. Полы мыла та же, кто и занималась грязной посудой.

Это была старая женщина с седыми кудрявыми волосами. Как ни принесу грязную посуду, она жалуется. Но подобное можно было остановить, сказав: «Это последнее» или «там мало людей – мало посуды».

— Много людей-то сегодня? – спросила она за мойкой. Ела бутерброд.

— Не особо, — ответил. – Еду только относят, поэтому можно еще отдыхать.

— Ха, для меня всегда есть работа!

Я кивнул. А что еще можно было сказать?

— Просила же салфетки! – рассердилась Алеся.

Я растерялся, совсем вылетело из головы с этими подъемами и спусками.

— Я сейчас, погоди пару минут.

— Эй! – на этот раз Олег. – А салаты на кого? Давай-ка приоритетным становись, а то заказы не отдадим. Используй лифт – быстрее будет.

Подошел к серой двери. Я бы ее и не заметил, если бы Олег не сказал про нее. Олег подошел к лифту и нажал на кнопку.

Лифт начал спускаться вниз. Он издавал рев, который мог принадлежать чудищу, заточенному внутри. Рык прекратился так же неожиданно, как и начался. Загорелась кнопка с цифрой «1».   

Закатив тележку в лифт, отправил вверх и сам следом побежал наверх. Кроме меня ведь никто там не ходит. Мало ли, вдруг кто-то что-то закажет. Где же еще сорить деньгами, как не в ресторане!

— Что так, бля, долго? – рычала Таня. Я со счета сбился, как часто она это говорила. – Спускайся вниз, там стейк-суп забрать надо.

— Может, ты спустишься? – сказал, ощущая равнодушие к заявлениям старшего официанта. Да, она старше меня по рангу. Да, есть вероятность, что, когда я пойду в колледж, наши пути пересекутся, и она даст мне по затылку.

Таня удивилась. Достаточно времени работаем, а я сказал такое. Думала, буду дальше выполнять свою работу мальчика на побегушках. Устал. Хочу отдыхать, поэтому нет. Мы должны работать в равной степени. Пока я изматываю себя на лестницах, ответственен к заказам также, как и повара, когда их готовят, она только спрашивает, что будут гости. Может, я чего-то и не понимаю во всех этих тонкостях, но гости – обычно едят и деньгами за это не благодарят. С таким же успехом они бы пришли на чей-то день рождения и нажрались до отвала. Клиенты, посетители – вот как я называл всех этих людей. При первом таком заявлении, Таня ответила:

— Клиенты у шлюшек, а в ресторанах – гости.

Но они же пользуются нашими услугами – мы даем им меню вместо своего промытого заранее рта, подносим еду вместо естественных отверстий в теле. Не вижу разницы – там и там платить надо. Только у проституток есть рамки во времени, а в ресторане – сиди, пока не начнут выгонять.

— Ты не охуел ли случаем так говорить со мной? Не хочешь выполнять свою работу?

— Хочу, — ответил лениво. – Но хотелось бы равное разделение обязанностей. Или равное разделение чаевых.

— Не видать тебе чаевых. Эти люди – гости начальства, они ни за что не оставят чаевые. Они считают, что мы тут прислуга, нищий слой, у которого нет выбора, как работать здесь.

— Но ты же учишься на медика. Выучишься и, когда-нибудь, их несчастные жизни будут в твоих руках. – Мне показалось, что Таня сама была не в восторге от гостей.

— Я этим засранцам сразу воздушную эмболию сделаю.

Я не стал спрашивать, что это. Знал, что эмболия – что-то вроде закупорки, или так оно и есть. Посмотрев на время, я вздохнул и пошел вниз. Что бы там ни происходило, старшему официанту хватало по горло этих гостей, а заказы – просто доведут ее до срыва.

— Ну, гости у начальников такие, — сказал Олег. – Это, конечно, не наше дело. Наше – еду готовить и все. Остальное ложится на ваши плечи.

Я промолчал. Не знал, что сказать. Доработаю до сентября и все. Глядя на поваров, Олега, понимал, что я не буду скучать по ним. Ну, может, по Олегу и стану, и еще по Мише. Хорошие люди, которых неплохо иметь в списках знакомых.

— Стейк-суп, — сказала Алеся. Ее короткие каштановые волосы были спрятаны за колпаком. Она являлась сушефом на кухне. – Забирай. Быстрее, быстрее!

Взялся обеими руками. Такую тарелку, больше похожую на каску британского солдата прошлого века, одной рукой не понесешь нормально – обожжешься.

Поднял, поставил на браную стойку.

— А что сюда поставил-то? – спросил бармен, Егор. Брюнет не старше меня. – Разве не к гостям нужно отнести?

— Пусть Таня берет и заносит, — ответил. Холодная капелька пота течет по спине к поясу, тело липнет к одежде. – У меня перерыв. Я вниз, поем. Что там сегодня?

— Без понятия, — помотал головой Егор. – Сам хотел спуститься и поесть.

— Пошли.

— Не, в баре кто-то должен быть. Давай-ка ты первый поешь, а потом меня заменишь.

— Буду барменом?

— Будешь делать вид, что ты им являешься.

Кивнул и помчался вниз.

На кухне все занимались своими делами. Олег смотрел методичку по блюдам – чего и сколько класть в тарелку. Алеся протирала место для выдачи заказов. Миша, упиравшись о стол, спросил:

— Нужно что-то?

— Да. Поесть. Что сегодня есть?

— Ну, ты сам знаешь, что служебное меню у нас никогда не было обширным, особенно, под конец дня.

— Дай угадаю. Макароны?

— С мясом под расплавленным сыром. Ел когда-нибудь такой сыр? Он обычно такой тянущийся, как на пицце.

— Да, доводилось есть такой.

— Ну, хоть что-то ты ел, а то гонял меня по всему меню.

— Извини. – Вот чье время я не хотел отнимать. У остальных – это их работа, устроили меня сюда, так терпите меня. Однако смотрел я на поваров и думал, они ж дневного света толком не видят. Приходят утром, а выходят только ночью. Днем только покурить, а если не куришь? Так и проходят дни, вот она – взрослая жизнь, считал я.

— Да ладно, ты что. Тебе ж нужно сдать меню, так почему бы не помочь?

— Ну да. – Знал бы Миша, что я вышвырнул лист со всеми заметками в тот же день. Забрал время и выкинул.

Совесть мучила, но не тогда, когда я шел домой под покровом ночи. Когда на улице тихо, а прохладный ветер нагоняет сон, становится все таким неважным, ко всему относишься равнодушным. Всякая вещь теряет смысл, и ты идешь домой, понимая, что через какое-то время ты вернешься на работу.

Олег говорит, что я просто не вошел во вкус, не подхватил кураж всего, что меня окружает.

— Вряд ли я когда-нибудь войду во вкус общепита, — сказал я в тот раз. Тогда я впервые почувствовал боль в ногах, как их заливают цементом изнутри. Шел на скорость, держа в руках по две тарелки, а к груди прижимал хлебную корзину. Олег заметил это и пытался приободрить, а я ему…

Тогда-то и сплыл вопрос, который, наверное, задал бы каждый взрослый подростку, достигшему совершеннолетия.

— А кем ты вообще хочешь стать? – спросил он тогда.

Довольно спорный ответ вертелся в голове. Хотелось сказать, что я хочу быть тем и тем, но, чтобы достигнуть первого, нужно выучиться в колледже, а для второго – только собственное упорство, внутренний голос, который не должен затмевать собой историю, но и не пропадать. Знал, что такой ответ вряд ли станет нормальным. Олег – человек уже повидавший жизнь, имевший не малый опыт. А я… я не знаю, кто я. Есть цели, желания, хочу их достигнуть, но хочу всего этого добиться беспрепятственно – взять и все. Не делается это так, сказал бы Олег, и каждый взрослый. Сам это понимаю, поэтому и молчал. Не хотел казаться поверхностным. Мама говорила, что молчаливым я кажусь умнее. Это объясняло, почему в самом начале люди доверяют, а потом разочаровываются во мне. Не на того надеются просто.

Пикнула микроволновка. Живот приятно заурчал.

Я почти доел, как вдруг проскрипела дверь наверх.

— Я не поняла, — сказала Таня, сутулясь. – Какого хрена не работаем?

— Такого, что я хотел есть. Я не гость, но у меня тоже есть потребность в еде.

— Замолкни. Так и хочется отвесить тебе по затылку и лицу, да камеры всюду. Доедай живо и на кухню – стейк «Нью-Йорк» ждет.

— Да, мамуль!

Таня зло посмотрела на меня. Если б меня здесь не было, кто бы ей сейчас еду таскал? Серьезно, единственный официант, а уйду – останется одна. Бармен… по лицу Егора тоже нельзя было сказать, что он здесь надолго. Работает больше меня, но, видать, кураж тоже не ловит от этой профессии. А может от самого заведения, где только гости начальства приходят, да и то, чтоб кальян курнуть. Чтобы банкет устроить у какого-нибудь родственника, тут месяцами можно ждать подобное. День рождения или годовщина свадьбы – это можно и дома, затрачиваться еще на десятки косарей.

Забрал стейк на деревянном подносе. С краю маленький перец чили, вокруг куска мяса кристаллики соли и пучок укропа.

Аппетитно, наверное. Не дешевый стейк. Я плохо сдавал меню, но цены, как воспоминания прошлого. Смотришь и плакать хочется, заглядывая в кошелек, которого у тебя даже нет.

Дверь наверх открывалась в две стороны. Такая задумка чуть не стоила мне опрокинутого «Нью-Йорка».

Таня куда-то торопилась. Столкнувшись, она заскрипела своими кроличьими зубами, которые и так нельзя было скрыть во рту.

— Ну, извини, — сказал я. – У меня глаза не умеют сквозь двери видеть!

— Сделай так, чтобы видели! – рявкнула Таня. – Бля, я ненавижу их!

— А кому этот стейк? Давай облегчу жизнь – отнесу сам. Скажи только кому.

Таня недоверчиво посмотрела на меня. Конечно, я ж помощник, а не официант!

— Мужчине, — сказала она. — Лысый такой. Поймешь, к кому отнести – он бухой.

— Он тебя, что ли, довел до такого состояния?

— Да все они! Еще, главное, Сергей Кириллович гоняет по меню, мол, не знаю его нисколько!

— Бывает, — пожал плечами у пошел дальше.

С едой нельзя было подниматься по лестнице, которая вела прямо в бар. Надо было делать крюк – пройти по другой лестнице, оттуда через ресторан и только потом идти в зал. Говорили, что там туалеты и гости ходят, а им может не нравиться, что еду проносят там же, где они ходят.

Они еще и нажираются там до помутнения в сознании. Сейчас бы прийти к своему знакомому, который позволят праздновать праздники по старой дружбе и нажраться! Это ж как нужно вести себя, чтобы вывести старшую официантку, которая потом начинает срываться на мне?

Как бы я недолюбливал Таню за ее чрезмерную ответственность к работе, я с ней сотрудничал, мы, как бы странно это ни звучало, были одной командой. А вести себя нагло со страшим официантом, чтобы потом он срывался на помощника… не в этот раз. За все нужно отвечать.

Вкусное мясо. Не знаю, какое оно внутри, но жир и прожарка… хоть ими и питайся.

Зашел в зал. Нашел этого лысого мужика. У него был сонный взгляд. Он склонялся над пустой тарелкой, а в руке держал пустую опустошенную рюмку.

— Ваш заказ, — сказал я как можно галантнее, как это делают официанты в американских фильмах. – Стейк «Нью-Йорк» из тонкого края говядины.

— О, — радостно отозвался мужчина. – Благодарю!

Я вышел в бар.

— Можешь идти, — сказал я Егору. – Сегодня макароны, что не удивительно, и мясо под сыром.

— Хорошо. Ты тут постоишь?

Я кивнул.

В горле пересохло. Зашел за барную стойку, налил себе из крана фильтрованной воды.

Когда Таня вернулась, она ничего не сказала – устала и не хотела тратить последние силы на пустую болтовню. Ну и ладно, я же наслаждался оставшимся привкусом жира и мяса на языке. Камер в той части здания не было, поэтому страха как такового я не испытывал. По той лестнице могли ходить только официант и помощник официанта.

Гости заказывают и заказывают. Я спускаюсь с пустыми руками и прихожу с салатами или горячими блюдами. Паста Rabo de Toro. Медальоны из свинины в беконе. Миньоны из телятины. Такие маленькие порции! Три кругловатых кусочка мяса и все. Неужели этим можно наесться? И ведь не попробуешь за бесплатно – работа работой, а труд поваров расценивается отдельно. Хотя Рома сказал, что, выучив меню, мне могут дать попробовать всего понемногу, но в это верилось с трудом. Меню я точно уже не сдам, могу попытаться, но не сдам.

Началась грязная посуда. Или объедки. Столько денег уплачено, а ради чего? Ради того, чтобы один медальон съесть, а остальные оставить нетронутыми? Ну, конечно, может, я чего-то не понимаю. Я же не отпрыск из богатой семьи, которая готова швыряться деньгами направо и налево, недоедать, а оставлять все, как свиньи. Бабушка любит повторять: «Тарелка любит частоту!» Мне было интересно, как бы она обошлась с этими людьми, что бы она им сказала? Хотя, зачем? Проще скрестить пальцы и надеяться, что когда-нибудь эти буржуи будут дорожить каждым кусочком еды на столе, независимо, где они.

Спускаясь вниз, я не мог оторваться от оставшихся миньонов и медальонов. Они были остывшие и запах, который можно было учуять в самом начале, оседал где-то на дне.

— Стоять! – отозвалась Таня.

Я резко остановился. Не стал поворачиваться, не хотел видеть ее рыжую физиономию, в которую хочется чем-то бросить.

— Сейчас спустишься за десертами. Три чизкейка, птичье молоко десять штук, два шоколадных фондана. Понял? Эй, раб, слышь?

Я не поворачивался, продолжал спускаться вниз по лестнице. Слышал, но пусть, лучше, поднимается к этим недоедающим богачам эта рыжая бестия.

— Сказали по готовности подавать десерты? – спросил Олег.

Ничего насчет этого мне не сказали.

— Да, — ответил, надеясь, что гости будут браться за десерт, не дожидаясь, пока принесут всем.

Олег кивнул. Он осмотрел кухню. Миша занимался фонданами, Алеся птичьим молоком, еще один повар, Олег, которого характеризовал высокий рост и которого я так и называл Высокий Олег, занимался лаймово-мятными чизкейками.

Я ждал, смотрел на работу поваров. За интернетом не посидишь – кухня находится под землей и связь не ловит.

Я чувствую, как холодный пот стекает по лбу. Рубашка мерзко липнет к рукам, спине и животу. Холодная стенная плитка тормозит скольжение вниз. Негде посидеть. Олег сидел на табуретке, но это было его место. В третий день работы здесь, он сказал, что это место шефа, а не официанта. Я не стал говорить о боли в ногах. Я вообще не жаловался, внешний вид сам говорил за меня. Безразличный взгляд, снующий по сторонам, жажда, сухие, кровоточащие губы, потный от духоты и беготни.

— Ну, рассказывай, — неожиданно сказал Олег.

— О чем? – недоумевал я.

— Обо все. Работаем достаточно времени, а я тебя толком не знаю. Да и никто тебя здесь не знает!

— А может это хорошо, что вы меня не знаете?

— С чего вдруг? – усмехнулся Олег.

— Ну, мало ли.

— Не строй из себя придурка. Девушки это вряд ли оценят. Вернее, оценят, но не от такого, как ты. Вижу, ты смышлёный, просто тебе нужно учиться это подавать правильно.

— Что ты подразумеваешь под словом «смышленый»?

— То, что ты нормальный. Ты работаешь в престижном заведении, хочешь заработать денег. Многие в твоем возрасте хрен пинают на улицах и висят на шее у родителей.

— Но я же тоже этим занимаюсь. Не знаю, пошел бы я вообще работать этим летом.

— А что так?

— Олег, я бы тебе рассказал, однако это личное. Слишком личное и болезненно вспоминать. – Я прикоснулся к холодной щеке, делал вид, что чешу невидимую щетину.

— Ну, как знаешь. – Через минуту он спросил: — А чем ты хочешь заниматься в жизни, напомни.

Такой вопрос должен был возникнуть у Олега, и я готовился к нему, ждал. Пока готовились десерты я успел ему рассказать, что хочу быть медиком, как родители. Это не семейное дело, у меня не было широкого кругозора в профессиях. Только под конец учебы в школе, когда я понял, чем хотел по-настоящему заниматься. Но было поздно, было бессмысленно об этом рассказывать, плакаться об обрушившихся планах юных лет.

— Ну, ты не один такой, запомни это, — сказал Олег. – Однако стоит помнить, что, если не получилось с первого раза, можно попробовать во второй.

— А если страшно?

— Страшно заниматься тем, чем ты хочешь зарабатывать?

— Д-да, — соврал. Не к карьере относился вопрос.

— Ну, смотри, — Олег почесал бородку. – Если ты хочешь, чтобы неудача прошлого преследовала тебя всю жизнь до самой смерти, заставляла жалеть, а ночами рыдать в подушку, то ничего не делай. Но, если ты решителен, и хочешь избавиться от страха, – возьми и сделай. Будет и будет.

— Хочешь сказать, что главное — это просто сделать, а все остальное неважно?

— Ну, это единственный способ, который тебе подошел бы. Ты боишься неизвестного, и это хреново. Будь тигром, рычи на неизвестное, чтобы, когда ты ступишь за черту, оно уже было испугано не меньше твоего.

— Шоколадный фондан, — сказал Миша. – Два фондана ведь?

Я кивнул. Не говорил потому, что Олег накормил размышлениями.

Следующие пятнадцать минут я спускался с грязной посудой и поднимался с десертами в ресторан. По идее, гости должны были скоро уйти – на часах десять часов вечера. Еще, примерно, полтора часа и нас развезут домой.

Пока есть время, можно хлебнуть холодной воды. В ящике лежал служебный кофе, но я его не пил, предлагали, но я говорил, что не пил ни разу и не собираюсь. Странно смотрели на меня коллеги в тот момент.  

Жажда. Никогда еще вода не казалась такой сладкой на вкус, дающей второе дыхание. Пыл в груди остужался, голова приятно мерзла.

Из банкетного зала вышел лысый человек, тот самый, кому я дал стейк. У него был сонный, веселый взгляд. Он заметил меня.

— Вкусный стейк, — сказал он. – Я бы сказал это той официантке, но принес же его ты, да?

Кивнул.

— Молодой совсем, — продолжал лысый. – Я в твоем возрасте подобной хренью не занимался. Я в твои года стремился создать свой бизнес, вкладывал все, что было, во все, что теперь пользуется спросом.

Мне плевать. Я вижу, какой вкусный стейк – оставил две трети всего блюда, а я потом отнес его вниз. Что ты там затираешь о бизнесе?

— Надо зарабатывать, — говорил он. – А ты тут стоишь, подаешь еду. Это нормально, по-твоему?

— Ну, я же просто подрабатываю. В жизни я хочу заниматься медициной.

— О! И кем? Стоматологом? Они хорошо получают. Хирургом? Тоже вроде как деньги гребут лопатой.

— Фельдшером.

— Кем? – Лысый прищурился, словно впервые слышит такое слово.

— На «скорой» работать, в общем и целом.

— Э-э-э… И это дело? Возить бомжей, алкашей по больницам днем и ночью?

Да, а потом таких засранцев, как ты, с инфарктом миокарда спасать не понятно для чего. Видел бы я тебя впервые, будучи умирающим, держащимся последними силами за свою жизнь, может, я и помог. Но сейчас стою рядом с тобой, думаю, фельдшера ради вас через весь город будут ехать, чтобы спасти, а вы…

— Брат! – Лысый схватил меня за плечо. Еще немного и он его сдавит, сломает.

— Братуха! – Не брат ты мне, гнида буржуйская.

— Дорогой, — из зала вышла женщина, жена, кажись. – Давай-ка собираться, а то ты едва стоишь на ногах.

— Минуточку! – заявил лысый. Он повернул свой кочан на меня. – Дело твое, но деньги – вот, что дает тебе такой костюм, — он показал на свой костюм, — ужины в таких местах. Вот это, — обхватил грудь женщины. Большая грудь, обвиснет к старости лет. – Ну, все, бывай!

— Доброй ночи, — сказал я.

Через несколько минут люди начали выходить из зала. Последними вышел Михаил Сергеевич. Он остановился рядом со мной, подождал, пока все уйдут через ближайшую дверь на улицу.

— Вот, — он протянул мне тысячу. – Заслужил. Учись.

— За что? – не понял я. Ничего такого не сделал. Вернее, сделал, но за это не заслужил денег.

— Это премия, так что бери. И учись, есть потенциал.

Может, начальник моего начальника и был прав, просто сам я этого не хотел признавать.

Взял тысячу.

— Спасибо, Михаил Сергеевич.

— Эй, раб! – позвала Таня. – Я буду выносить тарелки в бар, а ты спускай! Понял? Слышь?!

Игнорировать. Молчать. Слышать, но не отвечать. Не убий.

Через полчаса я сидел в ресторане.

Тут подсел Олег.

— Ну, как оно? Гости довольные ушли?

— Да, вроде бы, да.

— Отлично. Слыхал, ты с каким-то гостем болтал. Че он тебе говорил?

— Ничего такого. Говорил что-то о бизнесе, предпринимательстве… Насчет последнего я не уверен – прослушал.

— Не любишь о таких вещах слушать?

— Нет.

— А читать?

— Книги про бизнес терпеть не могу. Выворачивает наизнанку. Мой давний… одноклассник говорил, что не видит смысла в таких книгах. Богатый человек вряд ли захочет, чтобы появились конкуренты, кто-то моложе и энергичнее. Зачем иметь врага, который, мало того, что победит тебя, так еще и мотивирован был твоими книжками об бизнесе. Пустая трата ресурсов.

— Ну, ты сегодня сам видел, как тратятся богачи.

Вспомнил. Столько еды. Я ею мог бы неделю питаться.

— А насчет бизнеса и прочего, — продолжил Олег, — можешь… ты знаешь такого автора – Теодора Драйзера?

— Слышал о нем. Хочу прочитать «Финансиста».

— Ого! Я как раз хотел посоветовать ее почитать. А еще, если понравится его стилистика, период времени, где происходят события, возьми «Американскую трагедию». Объемная, но, думаю, за месяц или чуть меньше осилишь.

— Ты прав. Такие книги, размером больше в пятьсот страниц, я осиливаю довольно долго. У меня как раз премия от начальника – куплю на нее.

Олег встал с кресла, поправил сумку и протянул руку.

— Ну, надеюсь, что ты прочтешь до момента, когда уволишься, — сказал он.

Обменялись рукопожатиями.

— Ты не поедешь на такси? – спросил я.

— Нет, а что?

— Тогда зачем ты присел здесь?

— А поболтать с одним из работников запрещено по какому-то уставу?

— Э, нет.

— На нет и суда нет. Бывай.

Олег поднялся на верхний этаж. Глухо я услышал, как он попрощался с Аней. Тоже стоит подняться, Аня должна знать, когда приедет такси.

Поднялся, но на кресле администратора сидела другая женщина. У нее были черные распущенные волосы, спускающиеся ниже плеч. Светлые зеленые глаза и розовые губы, к которым хотелось прикоснуться.

Я подошел к Гуле.

— А такси скоро приедет? – спросил я, чувствуя, как внутри все сжимается.

— С минуты на минуту, — ответила Гуля.

Она была не многословна. Я хотел бы с ней поговорить, однако храбрости не хватает. А может я просто боюсь сболтнуть лишнего и выставить себя идиотом. Перед красивыми девушками всегда начинал тупеть, один раз это уяснил, — теперь пытался искать изъяны в каждой, чтобы не оступиться во второй раз.

Глядя на администраторшу, хотел улыбаться. Я понимал, что тут нет настоящих чувств, это не то, что я чувствовал несколькими неделями ранее. И до сих пор чувствую. Просто я – парень, а она – девушка, все остальное – человеческая природа.

Взглянул еще раз на Гулу, вернее, на ее ладони. Не было кольца. Может, спрятала его на время работы. Такое милое создание не могло быть одно в этом мире, кто-то да стережет ее от всякого тряпья.

— Ты что? – спросила она.

— Э, н-ничего, — остолбенел.

— Пфф, и как всю ночь выдержать? Очень хочется спать.

— Посмотри что-нибудь в интернете. Сериал там, не знаю.

— Надо работать, смотреть на камеры наблюдения.

В ее голосе не было раздражения, сплошная усталость. Я, в какой-то степени, понимал ее. До сегодняшнего банкета в ресторан пришло четыре человека, если не считать начальство. Тишина была невыносима, и меня самого тянуло в сон. Упрешься о барную стойку и учись спать стоя. Так и работал.

— О, вот такси подъехало! – сказала Гуля, смотря на камеру, показывающую фасад.

Я кивнул.

— Доброй ночи, — сказал я.

Гуля улыбнулась и ответила взаимно.  

Глава 3. Меню

— Ты знаешь, почему ты здесь?

— Мне нужна помощь, да.

— Ты не хочешь говорить, что с тобой происходит. Это затрудняет мою работу и твои шансы справиться с проблемой.

— Да, возможно. И что мне делать? Раскрыться перед вами?

— Для начала нам надо понять, из-за чего начались изменения. Родители говорят, а вернее твоя мама, что ты странно ведешь себя. Ты запираешь в комнате, не идешь на контакт с семьей. Это связанно с твоей работой?

— Ну…

— Ай, я ошибся! Ты же начал ходить спустя день после того, как устроился в ресторан.

— Угу.

— Что же произошло? Ты можешь открыто рассказать обо всем, что тебя тревожит.

— Боюсь, вы не воспримите меня всерьез. Скажете, что я навязал себе все это, что проблем нет, а они останутся в голове.

— Я не способен рыться в твоем сознании, но ты можешь вытащить оттуда всю боль и направить ее в нужное русло.

— Некуда мне ее направлять, она сама меня ведет.

— И куда же?

— Скажу более мягко… в пропасть. Я знаю это, но не могу ничего с этим поделать, скоро, я думаю, некуда будет падать. Останется только лежать.

— Подобная меланхолия частый случай. Ты думаешь, что ничего не станет, как раньше, но ты ошибаешься.

— Не будет так, как раньше. Я тоже считал, что будет, а этого не произошло потому…

— Почему?

— Просто не произошло. Я сам в этом виноват, однако я схватился за последний шанс и подумал, может, все-таки удастся. А нет, нисколько. Лишь сделал так, чтобы не было очень больно. Не избавился от боли до конца, а дал ей повод грызть себя, меняя в не лучшую сторону. Я ограждаюсь от семьи, чтобы они не видели меня таким… настоящим.

— Настоящий ты – не плохой человек.

— Ошибаетесь. Знали бы вы, как я бегло разрушил все до основания в конце весны. Все, чем я дорожил, что любил, ушло. Ни время, ни обстоятельства. Здесь я приложил руку и слово. По-вашему, это нормально? Норма, что хороший человек разрушает самого себя? Я так не считаю. Плохой человек способен на это, добрый нет.

— М-да… у нас еще будет время. А пока тебе надо на работу, я прав?

— Да.

***

Полмесяца как будто и не было – все несется, движется на невероятной скорости. Вроде, только вчера пришел работать в ресторан, а сегодня уже аванс.

Находясь в ресторане, время течет медленно. «Касл-Мэделин», словно другое измерение, где все живет по иным законам. Время потеряет всякий смысл до наступления сумерек, поэтому, сказал Рома, учите меню! Да, учите. Пару дней назад в ресторан пришли еще два человека – тоже официантами – парень и девушка. Егор же ушел с места бармена, теперь этим занималась Таня, а когда ее не было – чаи, кофе, коктейли делал Рома.

Спокойно на душе, когда не было этой рыжей генеральши, которая докапывалась до Ромы. Мой начальник не ограничивал себя в словах и говорил все как есть. Не успокоится ведь, Ром. Доведет до срыва.

— И часто такое происходит? – спросила Кристина, новая официантка, когда в кабинете Ромы начался новый спор.

— Через день, — ответил я.

Кристина была младше меня на два года. Я только окончил школу, а ей предстоит начать учиться в десятом классе. Мне было интересно, почему старшая школа, а не техникум или колледж, но я промолчал. Кристина читала обществознание во время перерывов, а он у нас был всегда – люди не приходят, может, только под вечер – попить кофе и пойти дальше свой дорогой.

— А меню учить не надо? – спросил я.

— Я его сдала, — ответила Кристина.

— В какое время?

— Вчера. Ах да, ты же не был вчера!

В первые дни я слушался Рому, когда надо, тогда приду. Но теперь, когда усталость валила с ног каждый день, когда одного выходного было мало, я начинал наглеть. Так мне казалось, хотя на деле – Рома просто, заметив меня, восклицал с улыбкой на лице:

— Хера себе, я уж думал, ты только в день зарплаты придешь!

Я не считал Рому плохим начальником, но Таня… именно из-за нее я не стремился возвращаться на работу. Не ходил бы, но денег от этого больше не будет. А приходить домой с зарплатой в пару тысяч меня не устраивало. Поэтому продолжал ходить, терпеть Таню. Каждый день, когда нас отвозило такси, я надеялся, что не услышу голос этой рыжей до следующего рабочего дня, но каким-то образом она просыпалась в момент, когда такси привозило нас в мой двор. Таня говорила:

— Завтра в восемь часов!

Поблажка, ведь ей приходить в семь утра. Ресторан не имел такой популярности в городе, но с недавних пор начинал работать в полную силу – с утра до ночи. Это, конечно, хорошо, но опять же, кроме жителей мотеля, утром никого не было.

— Сегодня намечается какой-нибудь банкет? – поинтересовался я.

— Вроде бы нет, — замешкалась Кристина. – По крайней мере, Рома бы сообщил об этом. Кстати, когда вы уже сдадите меню?

— Я почти выучил, — отозвался Саша. – Думаю, еще денек подучить и сдать.

— Ага. А ты? – Кристина посмотрела на меня своими большими карими глазами.

— Сегодня, — ответил.

Где-то глубоко внутри я понимал, что мне суждено работать помощником официанта до конца лета. Меню. Меня трясло, когда я брался за позолоченную брошюру и начинал читать блюда. Их не так много, однако сам факт того что я должен знать все ингредиенты на лицо и на вкус, не давало мне покоя. Артишоки на гриле, я не имел представления, что это, а когда увидел и попробовал, чуть не выплюнул обратно. В другой раз попробовал все соуса, чем смог испортить себе аппетит и не поесть простой еды. Очень сладкие, кислые, успеваешь ими наесться.

Супы, горячие блюда – это все оставалось за гранью дегустации. Пока не выучу меню, не попробую ничего. Хотя, если верить по слухам бывшей официантки, которая приходила за деньгами, все было плачевно. Я не стал говорить это Олегу и кому-то еще из поваров. Пока сам не попробую, я ничего не скажу. Хотя, вспоминая стейк, на языке ощущался тот приятный вкус.

— И когда же ты его сдашь? – не успокаивалась Кристина.

— Вечером.

— Может, тебя проверить?

Я не знал, как будет проверять Кристина. Как ее проверяли, так и она меня? Или по своей технике, которую я осилю, а на настоящем «экзамене» провалюсь? Да и стоило ли оно того, пользоваться помощь друга по работе. Не хотел утруждать Кристину, вот и все.

Слабо слышится звон церковных колоколов на улице. Только четыре часа, кошмар! Еще несколько часов безделья. Ладно, глянем, что там нового в интернете. Wi-Fi ловило везде, кроме кухни, в ресторане приходилось искать место, где ловит лучше. В каморке, где мы оставляли вещи, ловило лучше всего, но проблема заключалась в том, что рядом был кабинет Ромы. Выйдет, скажет в сотый раз учить меню и начинаешь учить. Исчезнет с поля зрения и снова залипаешь в интернете.

Ничего нового, только новые анонсы, трейлеры и постеры с прошедшего Comic-con. Хорошая будет осень, да и зима, надеюсь, не подведет. Все выглядит многообещающе.

Дверь в кабинет Ромы открылась. Я вскочил с табуретки и спрятал телефон.

— Учишь меню? – спросил Рома, пристально смотря на меня, но не сбавляя шаг в сторону бара.

— Да, сегодня постараюсь сдать.

— Давай не старайся, а сдавай! Видно, что ты старательный парень, сможешь сдать.

Хотелось верить своему начальнику. Я, конечно, не знал, как он добился успеха – быть администратором ресторана, но путь определенно был немалый.

— И давай-ка поулыбчивей будь, — посоветовал Рома. – Смотрю на тебе, и мне кажется, что у тебя есть кошка, которая умирает каждый раз, когда ты уходишь на работу. Гостям не нравится подобное выражение лица, поверь мне.

— Ладно.

Рома зашел за барную стойку, сделал себе кофе. Сколько помню, я уезжал домой, а Рома оставался. Люди, с которыми я болтал насчет этого, говорили, что он отправляется домой только под утро. Спросив, во сколько это — под утро, — мне говорили, что, примерно, в четыре часа утра. Я не мог в это поверить. То есть Рома приезжает сюда каждый день, работает здесь до самой ночи, а то и до утра, и только потом отправляется домой? Как это возможно, я удивлялся, когда видел своего начальника, стоящего на ногах, бодрого, веселого, энергичного. По нему нельзя было сказать, что он не спин круглыми сутками.

С вопросом насчет меню, Рома также обратился к Саше. Тот ответил, что почти выучил, и что завтра уже сдаст его. Вот смотришь на человека и понимаешь, что он врет. С Сашей такое не проходило. Его сонные глаза смотрели куда-то вдаль, но не на Рому. У Ромы не было времени на нас. Если сказали, что выучили, значит, проверим. А до этого нужно заняться оформлением новых банкетов и приемом гостей.

— О, кстати, — Рома посмотрел на меня. – Тебе же трудовую надо оформить. Она тебе точно нужна?

Я кивнул.

— Было бы неплохо, — ответил.

— А ты принес все документы?

— Да. Только сегодня забрал эту… как ее… короче, то, что в налоговой выдают.

— Свидетельство, — подсказал Рома.

— Да, точно.

— Давай тогда все мне, я все организую.

Вытащил из рюкзака все, что нужно и отдал начальнику.

Рома скрылся у себя в кабинете.

Все снова стихло, и официанты продолжили смотреть в телефон. Я тоже решил не тратить время в пустую, посмотрю какие-нибудь статейки.

История давнего друга.

Сердце сжалось, затвердело, как бетон. Ноги слегка подкосились, и я присел на корточки.

Лазурная, чистая Волга текла по течению. Волны щекотали ногу своим прикосновением. Камера поднялась чуть выше, охватила противоположный берег реки.

Я знаю, где это. Тут в пятнадцати минутах шагом, на набережной, чуть левее от старого красного здания, которое казалось заброшенным. Оттуда начиналось бетонное ограждение, за ним резкий спуск к реке. Там-то она и стояла.

Черт, она так близко. Эта щекотливая боль в груди снова возвращается. Как давно я не испытывал ее и не хотел ощущать вновь. То и дело, что вспоминалась школа. Казалось, только вчера выбрался оттуда. Только вчера я пошел на выпускной, и сейчас, будто с похмелья, приперся сюда – стоять, ждать гостей. Да кто меня хватится, кроме Ани (сегодня ее смена), только она увидит, что я убежал. С ней я договорюсь, нужно только прояснить всю картину происходящего. Если мне повезет, то я мог бы… Совесть, что такое? Почему я должен оставаться здесь, когда я этого не хочу. Как больно, нестерпимо больно! Сам довел себя до этого, добился не того, чего хотел, и теперь отвечаю за это.

— Ты чего? – спросил Саша. – Плачешь, что ль?

Глаза и вправду слезились. Я-то думал, что давно выплакал все слезы.

— Нет, — ответил. – Просто, когда зеваю, глаза начинают слезиться. Такое иногда случается.

— Ха, у меня то же самое, — поддержала Кристина.

Воспоминания сгущаются, превращаются в одну массу, которая уходит прочь, до поры до времени.

— А я чего-то не понял, — в какой-то момент сказал Саша. – А где твоя подруга? Она же была здесь вчера.

— Уволилась, — ответила Кристина.

— С чего вдруг?

— Ну, понимаешь, не ее это.

— Как и для нас всех, но мы же здесь.

— Если честно, сама толком не понимаю. Хотя, если брать в учет, что она больше рисовала на работе, то все очевидно. Творческая личность, кто их понимает.

— А мне кажется, что она просто осознала, что теряет здесь время, — вмешался я. – Сами подумайте, мы же тут с самого утра…

— Мы с Сашей, а не ты.

— Да, извини. Вы тут с самого утра стоите и ждете, пока придут гости. У вас рабочий день идет дольше, чем у фельдшеров на «скорой».

— В принципе да, однако мы не медики, — сказал Саша. – Хотя это странно, что мы работаем больше времени.

— Ну и нытики же вы оба, — вздохнула Кристина. – Пойду-ка на кухню, а то не ела уже полдня.

Так и протекал день. Мы говорили о работе, интересах, чем будем заниматься после всего этого. В какой-то момент Кристина сказала:

— Я тут ненадолго. Получу зарплату и уйду. В конце августа я хочу отправиться в небольшое путешествие с подругой и ее мамой – восемнадцати ведь нам нет. Маршрут построим сами, где жить закупаться, все это ложится на нас. Если мы где-то оплошаем, то это будет только наша вина, и мы сами должны будем выпутываться из этого. Довольно рискованно, но оно стоит того.

Кристина была целеустремленной. Ради приличной зарплаты официантом без опыта, она выучила меню в первые же дни и стала полноценным работником. Правда, это никак не освободило ее от гнета Тани. Старший, блин, официант. Но это не мешало ей принимать заказы, обслуживать, рекомендовать блюда, чтобы в конце на столе лежала пара сотен рублей.

В ресторан, где-то под вечер, спустилась Аня.

— Ребят, там постояльцу нужно будет ужин принести в номер, кто пойдет?

— Давайте я, — сказал. – А то сейчас помру, стоя на месте.

Спустился, поздоровался с Мишей, Алесей, а вот шефа, Олега, не было. Впервые такое замечаю.

— А где Олег? – спросил я у Высокого Олега.

Тот оценивающе посмотрел на меня и ответил:

— Шеф тоже должен отдыхать. С невестой своей сейчас где-нибудь расхаживает.

— Я думал, что он и так женат.

— Ну, интересовался бы чаще нами, то, может, узнал бы.

— Хм, наверное. – Я не лез в личную жизнь других. Давно от этого абстрагировался. Если человек захочет рассказать о себе, пусть говорит, мне до этого – все равно. Тут я заметил высокого парня, которого раньше здесь не видел. Спросил у Олега: — А это кто?

— Паша! – позвал юношу Олег.

Паша был высоким, юным на лицо. На голове кепка козырьком назад. Он посмотрел на меня исподлобья.

— Звал? – спросил он басом у Олега.

— Тут с тобой хочет познакомиться наш официант, — доложил Олег. – Да и сам ты, думаю, будешь видеть его чаще, чем остальных.

— Почему это?

— Я помощник официанта, — отозвался я.

— Значит, ты будешь уносить отсюда еду гостям?

— Да.

— Тогда подожди пару минут. Сейчас дорадо приготовится – заберешь.

— Ну, ты чего так серьезно? – недоумевал Олег. – Вон, с тобой человек хочет познакомиться. А ты ему так.

— А у тебя время свободное появилось, Олег? – В голосе Паши не было агрессии, злости, просто чувство ответственности, которое будто перекинулось с моего знакомого шефа на нового повара. – Давай-ка проверь, сколько всего по сколько осталось.

Олег кивнул.

— Я, в общем, заместитель шефа – сушеф.

— Как Алеся? – спросил я.

— Вроде того. Но Алеся иногда уходит пораньше, и тогда остаюсь я – продолжаю руководство. А вот и заказ.

Паша положил на стол тарелку с рыбой и зеленой жижей, которая именовалась соусом.

— Давай только быстро, пожалуйста. Хреново будет, если гостю придется есть остывшую рыбу.

— Это постояльцу, — поправил. В первый день я побаивался поправлять кого-то – им виднее. Но когда шеф, Олег, сказал, что необходимо разговаривать друг с другом, чтобы понимать друг друга, быть единым коллективом, я не упускал возможности вставить слово, однако это – только при уверенности, что я не получу по шее.

— Тогда тем более. Давай, иди.

С обонянием у меня было хорошо, но запах рыбы я не чувствовал совсем. Ощущал лишь, как ладони, держа дно тарелки, становятся теплыми, еще немного, и они сварятся.

Поднялся в ресепшен.

— И куда мне это? – спросил я у Ани.

— В первый номер, сюда, — Аня показала на дверь справа от меня. Я хотел открыть дверь, но тут Аня прошипела: — Постучаться. Не забудь постучаться!

Правда, где ж мои манеры?

Постучался, с другой стороны донеслось:

— Войдите!

Ладони горят, еще немного, и я уроню тарелку.

Номер был небольшой, не больше моей комнаты и зала вместе взятые. Одна кровать занимала сколько места. Ближе к окну стоял стол и два кресла, лакированные позолоченным узором. На одном из них сидел мужчина больше пятидесяти лет. Он был еще в самом расцвете сил, по нему это было видно. В его больших, крепких руках был инсулиновый шприц.

Я поставил тарелку на стол. Наконец-то!

— Благодарю, — сказал мужчина, посмотрев на меня, а потом снова на шприц.

— Вколоть хотите? – спросил я.

— Да, надо бы.

— Помочь?

Мужчина поднял свои серые глаза на меня. Он не был уверен, правильно ли он меня понял.

— А ты умеешь? – спросил он, странно усмехнувшись.

— Доводилось, — ответил. – Если вы не против, тогда дайте мне шприц, скажите на какую единицу поставить, и я вколю вам инсулин.

Мужчина отдал шприц, сказал:

— На цифру «3».

Покрутил верхушку до тройки. Мужчина в это время поднял рукав до плеча.

Спиртовой салфетки или любого другого средства, чтобы обработать место введения, не было. Но это не волновало человека, он был готов принять инсулин.

Я сложил кожу на плечевой части руки в складку. На глазок прикинул двадцать пять градусов.  

— Готовы? – спросил я. Через секунду я ввел шприц в складку.

На верхушке шприца было что-то вроде кнопки, нажав которую единица спадала на одну цифру. Когда дожал до нуля, подождал десять секунд. Вытащил шприц.

– Готово, — ответил я.

— Откуда такие способности? В семье у кого-то то же самое?

— Нет. Сам, ради интереса, посмотрел, как вводить инъекции. Я просто в медицинском буду учиться, хотелось бы прийти туда хоть с какими-нибудь знаниями.

— Правильно.

— Я могу идти?

— Да… спасибо еще раз.

Я кивнул и вышел из номера.

Прочитать-то прочитал, но практиковал я только внутримышечные инъекции. Разделить зад на четыре четверти и вколоть в верхний наружный квадрант – не так уж и трудно. Жопа ведь не твоя – не тебе будет больно.

После того как постоялец отужинал, у меня в кармане лежало пятьдесят рублей. Первые чаевые за такое долгое время.

Был вечер, а гостей не было. Ни одного за день! Черт, бывает же такое! Рома говорит, что ресторан еще не раскручен, что гости начальников приходят сюда отведать еды, оценить обслуживание, а потом рассказать о ресторане. А кому рассказать? Таким же людям с карманами, рвущимися от денег? Больше некому. Приходит элита и говорит элите:

— Вон там есть ресторан на заливе. Идти вы, конечно, заебетесь, однако на своих дорогущих тачках будет самое то! Насчет нищебродов, которым не так крупно повезло питаться каждый месяц в красивых местах, не беспокойтесь. Заплутают, проголодаются, а там – наткнутся на ресторан.

Мне так казалось.

Нас отпустят домой, но такси не вызовут в течение часа. Пешком идти – фигня. Расстояние для меня никогда не имело значения, пройду столько сколько потребуется. Но покой мне не давало меню.

Я сидел напротив кабинета Ромы. Сейчас там сидели мой начальник и Саша. Паренек сидел спиной ко мне и выдавливал из себя по слову, связывая все в кусок меню.

Не сдашь, куда лезешь? Не перечь Роме, ты ж еще даже зарплату не получил, куда так на рожон?

— Так, все, — сказал Рома, — давай-ка подучи нормально и сдай чуть позже.

Не будет ведь учить, Рома.

— Ты готов? – заметил меня он.

— Давай рискну, — сказал я, заходя в кабинет своего начальника.

Было боязно, но в то же время равнодушно. Мне ничего не будет за это, просто потрачу свое и Ромино время.

— Начинай, — сказал Рома.

Я начинал хорошо, закончил перечислять салаты, перешел на супы.

— Плохо идешь, — заметил Рома.

Ну да, снова не понимаю, что я должен толковать про ингредиенты! Вот, блин, люди приходят сюда поесть, с шансами, что им навесят лапши, обдерут, принесут еду, которая, возможно, им не понравится, хотя на словах она пиздец какая шикарная! И как тогда объясняться? Простите, но мое дело трепать языком так, чтоб вы мне денежки несли, а примут ли еду ваши желудки, меня не колышет. Деньги отдали? – Отдали. Вот и жрите, что красиво описали, и вы повелись!

Я еще мог понять, когда Рома спрашивал, острое ли это блюдо или нет? Тут да, стоит позаботиться о том, чтоб аллергик не навернулся.

— Бывало такое однажды, — вспоминал Рома. – Не здесь, конечно же, но я видел собственными глазами. Официант принес еду, а у гостя оказывается аллергия на что-то в блюде. Отвернулся официант – пробить счет, — а там гость с опухшим лицом на полу дергается.

Понимал Рому, пытался, а может просто думал, что пытался.

Кое-как добрался до горячих блюд. Я ощущал себя паршиво. Половина всего вылетает из головы. Точность. Ингредиенты. Откуда их доставляют на кухню? А по какому рецепту готовят? Что за прожарка у свинины, свою можно попросить? То есть фаланги краба просто окунают в кокосовое молоко, а потом подают на тарелке?

Вот бы сейчас утопиться в этом самом кокосовом молоке…

— Вроде и лучше сейчас сдаешь, но ты мне чуть меньше половины только рассказал, — сказал Рома, видя, как я утрачиваю все надежды успешно сдать меню, настроение, силы, смысл здесь сидеть.

— Но этого ведь недостаточно! – заявил я. Зачем я стараюсь, Рома, ты же видишь перед собой немощь, которая приперлась в этот ресторан, чтобы подзаработать, а не работать здесь, потому что ему нравится обслуживать людей. Я хотел это сказать, но продолжил так: — Думаю, это не для меня, Рома. Ты сам видишь – я не предназначен для этой работы.

— Я вижу, что ты просто побаиваешься, но я не понимаю, чего именно. Я тоже боялся в свое время. Я работал в одном заведении, так там меня не брали официантом потому, что в то время – парень официант – это было довольно странновато. Вот и говорили мне, чтобы я полировал бильярдные шары и помалкивал. Но вот однажды гостей было столько, что один официант не успевал брать заказы от всех столиков. Это было рискованно, но я взял и пошел брать заказ сам. Пятьдесят на пятьдесят, что мне бы по шапке надавали. Но увидев, что я чего-то стою, что во мне есть потенциал работать в общепите, меня повысили до официанта. Потом, когда я набрался достаточно опыта, ушел оттуда. Пошел в другое место, а потом и оттуда ушел. Всего понемногу набирался, пока Михаил Сергеевич не предложил быть админом здесь, в ресторане. Столько лет ушло на все это, но оно того стоило! Теперь у меня хорошая квартира со всякими удобствами, кошка, работа.

— Но я не ты. – Умел бы я острить, то, может, подколол бы насчет дома без женщины, но с кошкой. – Я же не намерен работать официантом или связывать свою жизнь с общественным питанием…

— Ну да, ты же хочешь ездить на «скоро» и драться с дворовой алкашкой и бомжами. Предельная планка!

Как же, черт, достали эти подколки насчет «хлеба» фельдшера. Хочу, чтобы кто-нибудь из людей, этих шутников, подыхал от сердечно приступа, блевал или ссал кровью, а потом вызывал «скорую», когда уже наступала терминальная стадия. И умрет человек, думая, что не успели медики потому, что бомжа отвозили в больничку. А сами медики будут писать отчет, что спасли одно засранца, который стебал «скорую», и не успели спасти второго, такого же полудурка. Это не было бы так смешно, если бы людям в белых халатах давали выбор, кого спасать. Встать между умирающим и Им – всегда найдется случай. А может не стоит? Кто этот человек, хотелось бы мне знать. Может, у него семья, которую он пытается прокормить, работая на нескольких работах, и отсюда осложнения со здоровьем? А вдруг этот человек скинхед-расист, наркоман-насильник или педофил? Что, тоже тянуть его обратно к живым, а не подталкивать его в Ад?

— Да, такая у меня будет работа, — сказал я. – И она такая же, как и работа официанта. Мы все будем обслуживать людей.

Только вот одни за бабло накормят человека, а другие попробуют спасти его, пока кишечник испражняется остатками ресторанной еды.

Я ничего не хотел отвечать Роме. Устал.

Хватит с меня. Сам буду решать, когда буду приходить, когда отдыхать. Меню не выучил – черт с ним, помощником, хамящим старшему официанту, останусь. А когда меня не будет на месте, официантке самой не помешает размять ноги, бегая вниз и вверх.

— Ладно, выучи еще раз меню и сдай, — напоследок сказал Рома.

Нет, Рома, хватит с меня этих салатов, стейк-супов, харчо из баранины, медальонов, миньонов, стейков, пюре, битых огурцов, соленьев, антипастий, креветок на шажках, хлебных корзин и десертов.

— Хорошо, — соврал и вышел из кабинета.

— Еще скажи Ане, чтоб такси вызывала! Гостей все равно уже не будет, закрываемся.

Поднялся, выполнил последнее задание на сегодня.

— Все поедите? – спросила Аня.

Что-то щелкнуло в голове.

— Нет, — ответил я. – Я пойду пешком.

— В такое время? – удивилась Аня.

— Мне не впервой.

— Ну, как знаешь.

Я спустился в ресторан, сказал остальным, чтобы собирались.

— А как же ты? – спросила Кристина.

— Не хочу дожидаться такси, — ответил я. – Хочется подумать, подышать воздухом.

— Ой, да не выделывайся ты! – отозвался Саша. – Давай-ка я тебя подвезу. Если хочешь подышать воздухом, окно откроешь.

Да, хорошая идея.

Кристина проводила нас, махая рукой около ворот.

— Как она тебе? – спросил Саша.

— Э, она хорошая девушка, — замешкался, не знал, что еще ответить. – Но, если ты об отношениях, тут… не мой вкус.

— Ха, так и знал!

Мы спустились по склону, к одной из старых церквей. Там стояла «ауди».

— Как давно ты водишь? – поинтересовался.

— Со вчерашнего дня.

Чего?!

— Шучу, — сразу ответил Саша. – Уже давно. Я ж курьером работал раньше. С машиной-то в сотни раз лучше развозить еду и все такое.

Сели в машину. Довольно уютно, даже свободнее, чем в отцовской «джентре». Старая магнитола переливалась из красного в зеленый, а из него в синий, и так по кругу.

Машина завибрировала, когда Саша завел ее. Чувство, будто ты находишься внутри какого-то кнопочного телефона – еще одна вирирующая волна, и тебя разорвет на части. Хотя спина от этого расслаблялась. Да, скоро я вернусь домой, упаду на кровать и засну. Хоть бы было что попить дома, глотка пересохла.

— Так значит, ты тоже не сдал меню, — подытожил Саша.

— Нет, ну и пусть. У меня нет сил учить меню. Скоро я уйду оттуда и забуду об этом ресторане.

— Не будешь в него ходить? – усмехнулся Саша.

— Ты видел, какие цены на блюда? Нам, простым смертным, которых ждет учесть работать до гроба, нечего швыряться деньгами на еду, которую можно было бы приготовить дома.

— Ну, был бы рецепт, то – да, готовили бы сами.

— А ты сам? Ты меню будешь пересдавать? – Может, Саша более целеустремлен, чем я.

— К черту. Я смог запомнить все, но побочные вопросы, которые спросит только кулинарный задрот, — это за гранью моих возможностей. Поработаю до зарплаты, а потом уйду в закат.

— И куда подашься?

— Обратно курьером.

Мы подъезжали к остановке рядом с городской ярмаркой.

— Можешь оставить меня здесь, — сказал я.

Саша остановился, и я вышел из машины.

— Хорошая машина, — сказал я. – Вибрирует прикольно.

Глава 4. Тишина в “Касл-Мэделин”

Похоже, это наша учесть – быть в ресторане, в который никто не ходит. Это можно оправдать будними, когда все люди с утра находятся на работе, а под конец хотят побыстрее вернуться домой. Однако в пятницу или выходные – вырисовывается та же картина. Это оправдывали недостатком рекламы. Да, с рекламой очень туго. Только недавно, когда меня отпустили пораньше домой, я заметил небольшой банер мотеля. Он так сочетался со стенами здания, так слабо освещался по вечерам, что задумываешься: «А этот плакат только сегодня повесили, или он здесь уже давно?»

Вроде был давно, но заметит это, наверное, только работник того заведения.

Со временем я начал понимать, что стратегическое положение ресторана очень плачевно. Люди скорее пойдут в кафе недалеко от порта, или в другой ресторан рядом с Волгой. А тут – вид на город, и все. Другие заведения бросались глаза просто потому, что люди проходят мимо них, они знают, что там подают, по какой цене. А мой ресторан – тихое место, где время протекает медленно, и ты жалеешь, что не взял что-нибудь почитать. Время пролетело бы быстрее.

— Сегодня только ты на смене? – спросил я у Кристины. Мы стояли за барной стойкой, бармена не было, нет желающих работать.

— Да, — кивнула Кристина, — и еще завтра. Три дня подряд! С самого утра!

— Ну, завтра банкет, нечему удивляться, что ты будешь работать.

— Вот бы еще меня на банкет поставили. Сколько уже было праздников, когда я работала… четыре, примерно. И меня всегда отправляли сюда, в ресторан. Не справедливо.

— Ну, посмотри с иной стороны. Ты можешь обслужить гостей, заболтать их дорогими блюдами, а потом, при должном обслуживании, получить на чай.

— Ага, было у меня такое. Пришла молодая пара, сделали заказ. Я приносила все по готовности, уточняла, подходит ли прожарка, хотят ли они еще чего-нибудь. Когда они собирались уходить, то сказали, что им ничего не понравилось, ожидали большего! Ни на чай, ничего не оставили.

— А они все съели?

— Под чистую.

— Значит, понравилось. Не понравилось бы – не стали съедать все до конца, что здесь является редкостью.

— А может голодные были?

— Были бы голодные – поели дома. Дома всегда знаешь, чего ожидать, что получается готовить, а что нет. В ресторанах же – ты рискуешь наесться, а потом пребывать в состоянии интоксикации.

— А домашняя, словно никогда не вызывает отравление?

— Вызывает, но там ты сам виноват. Что-то не дожарил, не доварил и так далее. Здесь – ты отдаешь деньги, ешь за эти деньги, а потом травишься.

— У тебя все упирается в деньги?

— Да, иначе бы не работал. На прошлой неделе я работал с одним пацаном, студентом-историком. Поработал два дня и свалил. Я спросил у него, заберет ли он деньги. И знаешь, что он ответил? Сказал, что не в деньгах счастье! Черт, меня так это раздражает в людях. Не в деньгах… А пусть они вспомнят, благодаря чему у них дома электричество, горячая вода, да и вода в общем и целом? Счастье… Думаю, деньги играют главную роль в этой жизни.

— Сомневаюсь. Пример, ты здоровье не купишь за деньги.

— Но ты купишь лекарство, благодаря которым можешь повысить иммунитет, заглушить очаговую боль, где угодно. А будет ли человек счастлив, если у него будет болеть голова, когда у него начнут болеть зубы, появится любой другой недуг с телом. Что, будет он чувствовать, как хорошо жить?

— А как же семья?

— Здесь уже более глубоко нужно думать. Здесь нужно смотреть под разными углами. Но я не хочу об этом говорить.

— Больная тема?

— Нет. Просто сейчас начинается какая-то драная философия.

— И это плохо? Мы же просто обсуждаем, в чем счастье?

— Может, подумаем еще, в чем смысл жизни? – усмехнулся я.

— Ой, не хочешь – не надо. Я пойду вниз, скоро четыре часа, а я не обедала до сих пор.

Я кивнул.

Кристина ушла спустилась вниз, и я остался один.

Как же достала эта однообразная музыка! Уши вянут.

Сейчас бы просто выйти из ресторана на улицу. Погода теплая, не жаркая. Самое то, чтобы просто просвежиться. Гостям все равно придется входить через главный вход, а я как раз смог бы увидеть их приближение. Все жители мотеля съехали еще на прошлой неделе, никого нет.

Август плох лишь одним – это конец лета. Конец всех планов, которые ты строишь, выполняешь, не успеваешь, смиряешься с их провалами. Но хуже тем, кто работает в это время, они не видят солнечного света, уходят в работу с головой, чтобы не думать о лете. Завидую этим людям. Их головы чем-то заняты, а в этом мире голова всегда должна быть чем-то занята. Сидеть в тишине, когда ты находишься на работе, невыносимо. Твоя голова не отдыхает, она думает, чем себя занять. Это сводит с ума. Ты смотришь в точку на стене, мысли пролетают перед глазами, исчезают, а ты все сидишь. Лето уходит, вернется и снова уйдет.

Я вышел на улицу, поднялся на крыльцо мотеля.

— Ты что вышел? – спросила Гуля у меня за спиной.

— Голова побаливает, — ответил, повернувшись к ней. Она была одета в белую рубашку с бантом, через которые просвечивались лямки лифчика на ее худых плечах, в темно-синие штаны. Она выглядела, как школьница, которая давно уже окончила школу.

— Почему?

— Думаю, поэтому и болит, что жара. Может, АД подскочило.

Как бы я ни хотел посмотреть на Гулю, мне хотелось сбежать домой.

— Слушай, а ты был на банкете в начале августа? – спросила Гуля.

— Да, был.

— Знаешь, кто выкинул мусор в бак, принадлежащий церкви?

— Помню, что доверил это дело тому, кто теперь здесь не работает. Я думал, он знает, куда надо выкидывать отходы.

— Видать, не знал. Под утро женщина, работница в церкви, взяла и стала выкидывать бутылки на фасад. Блин, я даже не сразу поняла, что происходит.

Да, это хотелось бы видеть. Тем более что это я сказал тому пацану выкинуть мусор в тот бак, мол, наш заполнен.

— Но все ведь обошлось, — обнадеживал.

— Да.

Гуля зашла обратно в мотель. Хорошо сидят штаны на ней.

Вернувшись в ресторан, я увидел, что Кристина уже вернулась. Она пила воду со льдом.

— Ты где был? – спросила она, только завидев меня.

— Подышал воздухом. И мне надоели эти песни на повторе.

— Но гостям, кажется, нравится.

— Мне тоже нравятся. Но вся фигня в том, что гости уйдут до того момента, как песня начнет играть во второй раз. А мы тут слышим их по пять раз на дню. Тебя саму это не раздражает?

— Ну, я как-то привыкла к этому.

— Тебе бы работать здесь на постоянной основе.

— Нет, нет, нет, и нет! Больно нужно. Да и как я буду работать, если я еще учусь в школе?

— Зачем ты вообще решила работать? – Меня это интересовало с самого знакомства.

— Хочу отправиться в путешествие. Я же говорила вам с Сашей.

— Ты понимаешь, что фиг тебе, а не нормальная зарплата, чтобы отправиться в путешествие. Куда ты вообще собираешь отправиться?

— О, много куда! – Кристина засветилась. – Почти всю Европу хотим покорить. А ответственность, как я говорила, вся на нас.

— Довольно рискованно. А если что-то произойдет?

— Надеюсь, что нет. Да, может пойти что-то не так, можем выбиться из графика и все пойдет иначе. Но оно того стоит, надо попробовать пройти через то, через что другие не осмеливаются. На самолете на море и обратно – это все путешествие. Я так не хочу, надо хоть раз попробовать рискнуть!

Самоотверженная девушка, думал я, глядя на Кристину. Поставила цель и идет к ней, утроилась на работу, чтобы накопить денег на цель. А я… мне просто нужны деньги, чтобы не брать у родителей. Так себе цель. Но так и живем – идем работать в молодом возрасте, чтобы в какой-то степени быть независимым, показать родителям, что мы не раздолбаи, какими они нас считают.

— И долго будет длиться твое путешествие? – спросил я.

— Пару недель, а потом обратно в школу.

— Да, хотел бы я вернуться на 24 часа обратно в школу, — я не заметил это, на лице появилась улыбка. – Не учиться, конечно. Учеба в школе – пустая трата времени. Мне хочется просто бродить по коридорам, говорить с одноклассниками, с друзьями. – Сердце защемило. Схватился за грудь.

— Ты что? Все нормально?

— Да, — сказал, массажируя грудь в области сердца. – Просто иногда сердце болит. Сейчас пройдет.

— А встретиться с одноклассниками не пробовал? – спросила Кристина, когда боль ослабла.

— Нет.

— Почему?

— Не знаю, может они уже считают меня мертвым. Кто ж знает?

— Ты всегда так негативно думаешь?

— Замечаю за собой, что все чаще так и поступаю. Но это пройдет, я знаю.

— Хорошо тогда.

Время пролетает, и вот мы уже собираемся домой.

— Так, адреса я ваши записала, — сказала Гуля, — сейчас вызову такси.

— Погоди, — отрезал я. – Можешь вместо моего адреса записать железнодорожный вокзал?

— А домой? – недоумевала Гуля.

— Там до моего дома совсем недалеко. У меня просто есть дело.

— Ночью?

— Так получилось, — пожал плечами и надел шапку. Голова мерзнет.

Я вышел из мотеля. На скамейке сидела Кристина, ждала такси. Я присел рядом.

— Так себе день, — сказал я.

— В пустую, — добавила Кристина. – Придешь завтра?

— Да, ведь будет банкет, а это лучше, чем приходить в ресторан и ждать гостей, которых может не быть.

Тихо, холодно. Вдалеке слышны клаксоны машин, гонящих по дорогам в СЗР, или в центр города. Мошкара слеталась на свет ламп, плодились на стенках мотеля, как монстры в фильме «Мгла». Там тоже какие-то насекомые слетались ночью на свет в магазине.

Когда такси приехало, из мотеля вышла Алеся. Она тоже должна была с нами ехать.

Всю дорогу в телефонах. Одна, Кристина, смотрит истории своих друзей, а Алеся болтает со своим мужем. Один я поглядываю на время, как бы не опоздать…

— Кто из вас выходит на вокзале? – спросил таксист, не отводя взгляд с дороги. Мы уже проезжали мимо памятника Гагарина.

Я сказал, чтобы меня остановили около главного здания вокзала.

***

Она прощалась с друзьями из школы, с родителями.

Я стоял далеко от них, на самом краю станции. Хотелось подойти, но где-то в глубине говорил себе:

— Не подходи, хоть сейчас не порть момент человеку.

Посадка заканчивалась. Забежала в вагон с чемоданом на колесиках. Вот и все – еще один человек ушел из твоей жизни. Остались воспоминания и фотография с выпускного вечера.

Поезд тронулся, а я шепотом произнес:

— Прощай, школьная любовь, в добрый путь!

Глава 5. Невеста и родственники шеф-повара.

Была солнечная погода, однако шефа Олега это не устраивало. Он был взбудоражен с самого утра.

— Ты уверен, что, когда они придут, мы не окажемся под самым солнцепеком? – спросил Олег.

— Да, — пожал плечами. – Смотри, — указал на солнце, — твоя семья и ее семья прибудут через час. Сейчас солнце под углом, примерно, семьдесят градусов. Через час оно будет под сорока пятью. А где у нас начинается сорок пять градусов? Верно, вот здесь, — я показал на листву. – Солнце пропадет, но будет хорошо светить еще ближайшие два часа. Поэтому, я считаю, что поставить столы почти в самом эпицентре террасы – это самое то!

— Ладно, ладно, — хмыкнул Олег. – Ты расставишь столы на двенадцать человек?

— Спрашиваешь еще – гостей все равно нет, поэтому я помогу. Обязан помочь.

— Верно рассуждаешь, иначе, если все пойдет не по плану, в этом будете виноваты вы все.

В груди ойкнуло. Олег был настроен серьезно. Я бы тоже волновался, если бы доверил каким-то детям обслуживать мою семью.

— Все будет хорошо, — сказал я. – Мы с Кристиной справимся.

— Сегодня только вы?

— Вчера были остальные. Сегодня наш черед, да и бросать тебя я как-то не хочу. Надо помогать, если есть возможность.

Олег кивнул и спустился вниз, на кухню.

Столы были железные, покрашенные черной краской. Терраса напоминала спортзал – от одного переноса столов и стульев туда-сюда можно было неплохо подкачать руки. Расставил столы ближе к ограждению, чтоб было видно залив, расставил стулья по сторонам.

На террасу вышла Кристина.

— Плед будем доставать? – спросил я.

— На каждый стул, — сказала она. – А я пока вытащу салфетки и начну сервировать столы.

— Так, а я?

Прошла добрая половина августа, мечты о том, чтобы стать полноценным официантом давно исчезли, меня устраивала должность помощника официанта, хотя я это называл «звено». Я чувствовал себя важным элементом в системе, без которого все полетит к черту. Повара готовят еду, я поднимаю еду наверх, официант отдает еду гостям. Да, без меня можно обойтись, можно заменить, или официант сам спустится за заказом, но пока я есть – всегда будет звено.

— Спустись на кухню, когда закончишь с пледами, — ответила Кристина. – Все, пора работать.

На кухне творилась суматоха, в принципе, как обычно, когда надвигается банкет. Я посмотрел на часы – скоро должны прийти родственники Олега.

— А Олег, случаем, не говорил вам, когда нужно будет поднимать еду? – поинтересовался я у Миши.

— Говорил, — сказал Миша, — но для уверенности свяжись с ним по рации. Будет неудобно перед его и ее семьями.

— Он собирается сделать предложение сегодня?

— Нет, этот момент давно прошел. В конце недели Олег женится, и на банкетах его заменит Паша. А теперь свяжись с ним, пока не забыл.

Миша дал рацию.

— Олег, — сказал я в рацию, она пахла пластиком.

— На связи, — отозвался шеф с обратной стороны.

— В какое время выносить еду? И каким способом, по готовности?

— Выносите по готовности, с шести часов.

— Принял.

До шести часов еще сорок минут, что делать? Не знаю.

— Нам нужны соусники! – объявила Алеся.

Что-то подобное я ожидал. Не может быть такого, чтобы я, находясь на кухне, мог ничего не делать.

— Не спи, — сказала Алеся. – Сходи на склад и принеси, — она мысленно начала перебирать нужно количество соусников. – Давай штук двадцать.

— Но гостей будет двенадцать, — возразил я.

— Ну, смотри сам – гостей двенадцать, тут ты прав. Но если гостям потребуется еще какой-нибудь соус, что делать?

— Принести его им.

— Верно, — улыбнулась повар. – Поэтому торопись. Учитывая, как ты находишь тарелки и все прочее, я беспокоюсь, что мы отдадим соусы по отдельности.

— Сейчас все будет.

Я поторопился с выводом. Стоило мне пропасть на пару дней, или даже на день, все коробки оказывались в разных местах. Я помнил расположение всего, но стоило мне вернуться потом, — я путался. Так и сейчас, я не мог найти нужную коробку. Снова забросили в глубь, до которой не добраться просто так.

Отбросил одну коробку из-под тарелок, вторую из-под графинов. Нет. Куда ее могли засунуть?

— Соусники! – услышал я Алесю.

Блин, блин, Fucking fuck!!!

Как же это раздражает. Ищешь, говоришь, что ничего нет, и они сами идут искать, а возвращаются с нужными им вещами. Как это возможно? Я тоже хотел это найти, так почему не нашел?! Иногда мне казалось, что я чего-то не знаю. Будто я недостаточно проработал, чтобы мне раскрыли тайну, как найти нужную посуду.

Забежал на мойку. Соусники есть, но их всего пять штук, и то большие, которые сейчас нельзя использовать.

— Где соусники?! – я увидел Алесю, ее лицо покраснело.

— Я не могу их найти, — виновато ответил я. – Они точно есть?

— Если бы не было, я бы не просила их принести. Пошли посмотрим.

Алеся пользовалась тем же алгоритмом, что и я – расшвырять пустые коробки, аккуратно убрать занятые и понять, что ничего нет. Нет никаких соусников.

— Сообщи Роме, — сказала Алеся. – Время на исходе.

Да, админ всегда знает, что и где лежит. На то он и админ, как я понимаю. Получал бы я по пять рублей каждый раз, как обращаюсь к Роме за помощью, накопил бы больше полтинника.

— Что там опять не можете найти? – спросил Рома, заметив меня у себя в кабинете. Он пил фанту из банки и разбирал стопку документов.

— Соусники. Даже Алеся не нашла.

— Сейчас спущусь, погоди немного.

Я знал, что Рома спустится, но, когда это произойдет, – не знал никто. Понятно, что у него дела и все такое, но тут у шеф-повара семья приезжает, здесь нет места приоритетам.

— Семьи пришли? – спросил я у Кристины в баре.

— С минуты на минуту придут, — ответила она. – Как там на кухне?

— Все нормально, однако соусников нет. Вернее, найти не можем.

— У них там всегда бардак с коробками – ничего не найдешь.

— Да, бывает такое. Скорей бы склад сделали, а то ведь скоро банкеты три дня подряд пойдут.

— И не говори.

— Весело будет, я чувствую это!

Как же мне нравится притворяться, что все хорошо, когда на деле это не так.

На кухне уже были готовы вьетнамские салаты. Если я не ошибался в цене, то это был самый дешевый салат из всех, а самый дорогой – был салат с мясом камчатского краба. В голове до сих пор всплывают те вопросы, которые якобы могли задать гости.

А камчатский краб – это действительно краб из Камчатки? А я уже пробовал его, что-то не похоже, чтобы он был прямиком из Камчатки. Скажите, а вы сами пробовали камчатского краба, ощущали себя в заднице России, где одни холода?

Нет, я не знаю, правда ли это камчатский краб, прямо из Камчатки. Но я чувствую, что дырка вашей жены ничем не отличается от дырки всех других женщин. Насчет краба считаю также. Краб он и в Африке краб.

— Что сказал Рома? – спросила Алеся.

— Сейчас спустится, — ответил я.

Без пятнадцати шесть.

— Так, поднимай пока салаты, — сказала Алеся. – Мы займемся горячим. Надеюсь, соусники мы найдем.

Найдутся, Рома найдет. Только вот когда?

Олег сказал выносить по мере приготовления – буду поднимать блюда самостоятельно, без помощи лифта. Только после того, как я отнес все салаты, я понял, что все тарелки можно было уместить на тележку и поднять на лифте, тем самым не грузить себя. Да, не люблю я думать, прежде чем делать.

Кристина не успевала, она была занята приготовлением лимонада. Заметив меня, она сказала:

— Отнеси все на террасу. Скоро еще горячее подавать, блин!

— Значит, будем выносить вместе, — сказал я.

Взяв блюда, я пошел к лестнице, ведущей на террасу.

Тень от деревьев падала на столы, тем самым скрывая гостей от солнца. А залив продолжал терпеть жару.

Гости вспоминали прошлое, так мне казалось. Олег сидел рядом со своей будущей женой. Она была красива, молода. На ней была черная блузка, ожерелье, свисавшее с ее худой шеи, было подарком родителей жениха, сережки в виде обручей переливались золотом. Девушка выглядела такой хрупкой и миниатюрной по сравнению с Олегом, что я подумал, будто это его сестра, которая в свою очередь сидела рядом с родителями.

— Где Кристина? – шепотом спросил Олег, когда я ставил его тарелку с салатом.

— Она занята лимонадом, — ответил я. – Я принесу все остальное.

— Хорошо. Давай только как настоящий официант – ходи, смотри, что можно убрать со стола, — делай то, ради чего работаешь.

Я кивнул и ушел в здание.

Горячее уже было выставлено на выдачу. И оно остывало.

— Так, — услышал я голос Ромы, — не запрягайте его! Сколько вам это говорит? У него своя обязанность – уносить еду отсюда наверх, а вы его еще соусники заставляете искать!

— Ты понимаешь, Ром, — донесся голос Алеси, — как меня раздражает, что он стоит и ничего не делает.

— А ты не смотри, что он делает. Бери и занимайся своей работой.

— Поняла.

Я стоял за спинами коллег, слушал их разговор. С одной стороны, это было хорошо, что Рома хочет, чтобы я занимался только своими делами. Однако подводить поваров я тоже не хотел. Может, это завышенная самооценка, которой учил меня психолог, но я хотел быть необходимым, незаменимым в работе. Поэтому я не отказывался от заданий. Олег говорил, что мы все – одна команда, так почему бы это не оправдывать, пусть и занимаясь не своими делами?

Когда Рома вышел на улицу через заднюю дверь, я спустился на кухню. Алеся посмотрела на меня холодным взглядом. Все двадцать соусников стояли перед ней. Чистые, белоснежные.

— Я подниму горячее на лифте, — сказал я. – Кристина не успевает, я должен присоединиться к разносу.

Алеся кивнула.

Не по себе как-то от ее взгляда, словно я наговорил на нее Роме, и он спустился сюда, чтобы припадать ей нравоучений. Нельзя так, — чтобы из-за одного косячного идиота огребал другой.

Я поднимался и спускался, приносил и уносил. К такой карусели я привык давно, сейчас я не замечал ни времени, ни того, что солнце скрылось совсем. Олег и его невеста фотографировались на память на фоне ночного залива. Вспоминался день, когда я днем поднимался к памятнику Матери и дожидался вечера. Я тогда был с друзьями, так получилось, что пути пересеклись, и решили просвежиться вместе. Мы не дождались вечера, пошли в НЮР пешком, а там еще одного другана повстречали. Хорошее было время, жаль, что не ценил его, или не ценили все.

Лимонад, сделанный Кристиной, был вкусный. Натуральный, из свежевыжатых лайма и лимона, с добавлением газированной воды. Освежает и жжет в горле.

Я собирал тарелки из-под десерта. Скоро гости уйдут, а через час другой мы сами.

— Сфотографируй нас, будь добр! – попросил меня Олег.

Олег и вся остальная родня встали в одну кучу. У них были счастливые лица, еще бы ведь свадьба на носу! Давно я не был на свадьбе. Вернее, на работе-то я был, но не как гость, а как клерк, который таскался с подносом белого шампанского во флюте. Гостем я был лет пять назад, когда тетя выходила замуж.

— Улыбаемся, — сказал я, стараясь взять фон.

Сделал несколько снимков, но узнать, есть ли у меня потенциал быть Питером Паркером не довелось.

Гости уходили, Олег тоже.

— Идите сюда, — позвал он нас с Кристиной в ресторане.

— Ну, как мы справились? – спросила Кристина, ее глаза горели любопытством и волнением.

— Хорошо. Вы неплохо поработали сегодня, ребят. Честно говоря, я думал, что все пойдет через жопу.

— Как видишь, все прошло хорошо, — сказал я. – Ты уезжаешь сейчас?

— Да. Надо сестру на вокзал отвезти – она же не здесь работает.

Мы обменялись рукопожатиями с Олегом и разошлись.

В ресторане вновь стало тихо. Мы не знали, чем себя занять. Все тарелки отнесли вниз, столы расставили по местам. Хоть сейчас бери и уходи домой. Такая возможность представлялась каждый вечер, за исключением тех дней, когда приходили друзья у начальства.  Да, не только банкеты, но теперь еще и друзья, приносили хоть какую-то прибыль заведению.

Спустился на кухню напоследок, сообщить, чтобы повара собирались домой.

— Алесь, — сказал я, — если что нужно будет, я принесу.

Я не знал, что еще сказать. Нечего сказать, ведь пройдет этот день, и меня продолжат гонять за посудой вновь.

— А ты думаешь, — сказала Алеся, — я дам тебе стоять здесь, пока мы трудимся?

— Нет. Олег же говорил, что мы команда, и я хочу, чтобы это оправдывалось.

— Оправдывай, принося все вовремя.

Я кивнул и ушел в ресторан.

Аня уже вызвала такси, осталось только ждать. Рома выключил музыку. Тишина. Вот она – настоящая тишина. Музыку воспринимаешь, как фон, который перестаешь замечать, но отключив ее – как шумный системный блок компьютера – все утихает.

— Знаешь, а я уже привыкла ко всему этому, — сказала Кристина. – Я даже не особо устала.

— Да, я тоже. Но вот интересно, хватит ли у нас сил работать три дня подряд на банкетах?

— Не мы же одни будем. Саша, Таня, может, еще кто будет?

— Ты о наемниках?

— Грубо звучит, — скривила губы девушка.

— Нормально. Они ж сюда по найму придут, значит, они наемники. Но даже это не утешает.

— Почему?

— Я буду один на разносе. Пятьдесят, даже сотню гостей, я смогу обслужить один, но в один из дней у нас будет около двухсот гостей. Пожалуй, возьму себе пару выходных до начала.

Глава 6. Полируй!

Я не мог бросить Сашу одного. Он верно решил, что уйдет после трех банкетов. Ему это надоело, не его это, поторопился парень с этой работой.

Мы сидели в большом банкетном зале, который был рассчитан на 300 человек. Зак Снайдер был бы доволен.

После двух коробок с банкетными роксами, я забил на качество полировки. Мне это приелось, а ведь мы только начали! Впереди двадцать коробок со всем остальным: роксами, которых осталось около пяти коробок, хайболами, флюте, рюмками. Рома сказал, что, отполировав все, — мы можем уходить сразу же, отдохнуть перед началом банкетов. Первым будет день рождения на девяносто человек, вторым – свадьба на сто двадцать гостей, третьим – корпоратив банка на двести человек. Да, после этого я точно не появлюсь на работе ближайшее время.

Третья коробка роксов отполирована, теперь беремся за четвертую.

Руки болят от постоянного верчения стакана. Бесконечный алгоритм – достать стакан, окунуть в воду с уксусом и начать промывать, чтоб было без разводов. Меня учили этому в первый день, и я справлялся с этим, но теперь мне как-то… равнодушно.

— Слушай, — сказал я Саше, — а почему ты решил работать здесь?

— Я был тут раньше, — сказал Саша, окуная рокс в ведерко для льда, в которое залили уксус, — еще в мае, если не ошибаюсь. Тоже праздновал банкет, и вот подумал, а почему бы не пойти сюда?

— М-да конечно…

— Не, а что ты хотел услышать? – перебил Саша.

— Я ничего не говорил. Пришел сюда и ладно. Просто у нас разные мотивации здесь работать.

— Интересно, а в чем твоя мотивация?

— Я начал с низов. Все известные начинали так. Например, официантом был Деннис Лихэйн, а теперь он известный писатель, написавший «Остров проклятых», «Общак» и «Закон ночи».

— Хочешь сказать, поработав здесь, ты чиркнешь что-то такое, что захотят снять в виде фильма?

— Нет, — широко улыбнулся, — я хочу повысить ставку. Хочу сериал!

— И это высшая ставка? – удивился Саша.

— Да, ведь кино – это один раз. Да, там деньги, сборы. Но сериалы – это что-то большее. За один сезон можно было бы показать каждую мелочь, деталь, которую фильм не смог бы себе позволить из-за хронометража. Люди не будут платить за сериал, это верно. Но любовь зрителей не выясняется деньгами. Любовь зрителей – это просто любовь к этому миру, который существует благодаря им. Вон, «Универ», «Воронины» и прочая скатившаяся хрень до сих пор идет. Да черт, «Воронины» в книгу рекордов Гиннеса попали! Это как вообще? Почему не «Санта-Барбара» — серий ведь более двух тысяч!

— Но шлак же.

— Да, но почему-то такой шлак живет годами, пока хорошие сериалы закрывают после пары сезонов.

— Я сериалами толком не интересуюсь.

Я этому не удивлен.

— Так значит, ты пошел сюда, потому что считаешь, что можно вдохновиться, стать таким же известным и талантливым.

— Мне бы и первого хватило. Люди каким-то образом вырываются из толпы, оставаясь неучами. Чем я хуже? Ничем. Такой же бездарный, но терпеливо идущий к своей цели.

— Ну, идешь – уже хорошо.

— Ха, да, верно.

Мы отполировали роксы за час. Примерно по стольку уйдет на все остальное стекло. Саша взял первую попавшуюся коробку – оказались рюмки. Самое легкое.

— Вот уйдем мы отсюда, а что станется с этим местом? – риторически спросил я, хотя знать хотелось бы.

— Будет работать дальше? – пожал плечами Саша. – А вообще, пофиг. Работает – хорошо, нет – бывает, что не судьба.

— Тут ты прав. Однако я думаю, «Мэделин» будет существовать еще долгое время. Однажды на мою долю выпал банкет, вас тогда еще не было. Таня тоже отдыхала в этот день. И знаешь, мне кажется, что с уходом этой рыжей, уйдет вся удача ресторана. Вот тогда придется сушить весла, да. Наемники не справлялись с работой, они шарахались из одного угла в другой, думали, когда можно пожрать. Рома этим не занимался, сидел у себя в кабинете, как обычно. Ну, я взял и наорал на всех. Я не хотел, чтобы все прошло через жопу и вышло из… ну ты понял, откуда – также, как дети рождаются.

— Этой рыжей бестии стоило бы поуважительней относиться к нам. Слишком много о себе думает. Или просто не удовлетворена девчонка.

— Не понял?

— Половой жизни нет, если тебя смущает обычный жаргон.

— Откуда ты можешь знать это?

— Парень, мне уже двадцать лет, а мальчиком я перестал быть в шестнадцать. А там по ходу начал разбираться в женщинах.

— Черт, у меня такое чувство, будто все давно перетрахались друг с другом, и я один остался девственником.

— А тебя это так напрягает?

— Э, немного. Я столько наслышался историй о том, что кто-то там, где-то там на выпускном поимел школьницу из параллельного класса, что удивился тому, почему у меня такого не произошло.

— Забудь об этом, друг. Да, это потребность человека – спать с другим. Но не стоит торопиться с этим, а то будешь хотеть, хотеть и хотеть, а как придет время – оп-оп, а ты уже все, и прошло от силы минут пять.

— Тогда лучше сразу к сексологу идти, — хмыкнул.

— Ха-ха-ха!

Опускались сумерки, Саша вышел в коридор – включить рубильники, которые зажигали свет в зале.

— Мне это надоело, — сказал я. – Лучше бы не приходил сегодня. После завтра начнутся банкеты, а завтра… мог бы сегодня сидеть дома.

— Оставил бы меня одного! Я тут до самой ночи полировал бы.

— Вот поэтому я здесь.

— И это хорошо.

Рюмки отполировались чуть меньше чем за сорок минут. Осталось самое сложное.

— Черт, до донышка хрен доберешься, — сказал Саша.

— Я туда только двумя пальцами пролезаю. В баре не было никакой палки, чтобы завернуть тряпку и просто вертеть ее внутри?

— Вроде не было. Была там одна, но она, кажется, использовалась для размешивания лимонада и прочего.

— Так, я больше не могу! Я пойду поем, а ты полируй, потом пойдешь ты, если захочешь.

Вечер только начинался, еще три часа будем полировать, а это только минимум. Почему не пришли другие официанты? Бывшие официанты. Один раз я видел целый отряд рабочих – все они когда-то работали в ресторане, а теперь ушли. Все они были студентами, и только один был зрелым, полноватым мужчиной. Говорили, что он обслуживал самого президента России, жил несколько лет в Европе. А что он забыл в такой жопе? Я думал, что в Чебоксары можно вернуться, если провалился в других, более высоких по значимости, городах.

— Вы, молодежь, — говорил он, — думаете, что в Европе так хорошо жить, однако это не так! Люди там с трудом выживают на свою зарплату. Если сравнивать Россию с другими странами, то у нас не так плохо.

Тебе, может, было тяжело, и ты свалил. Однако есть отличие, которое играет ключевую роль, — ты ебаный официант, мужик! Тебе уже никакая телка не даст, колобок долбанный! А ты еще пытаешься своими выпендрежами затащить кого-то из официанток в постель. Я не говорил с ним, он постоянно ходил с девушками. Таня дала ему отпор, как бы косвенно намекнула, что ничего ему не светит. Отстал, но не сдался, — пошел к другой клеиться.

И ладно, допустим официант из него топовый. Но лицо. Чувство, будто вся кровь, которая приливает к лицу, сейчас выпрыснет из глазниц, изо рта, ушей и носа. Такой румяный, как свекла.

Другие официантки говорили с ним, но старались держать его на расстоянии, при возможности уйти. Со мной не контактировали. Да и сам не хотел – так себе формы, лицо, курение в столь юном возрасте, сленг, — мат через каждое слово не только отпугивал, но и вызывал тошноту. В этой стране нельзя без мата описать всех чувств, которые держишь внутри, но, бля, не при всех же!

— Что там подают? – спросил Саша, когда я вернулся.

Сказал, что гречку с языком (я это узнал только тогда, когда Паша спросил, как получился язык). Мясо как мясо, даже не ощутил разницы.

Саша ушел на кухню, я остался один.

Пальцы не достают до дна хайбола, а ведь еще осталось несколько коробок с флюте.

Разводы остаются после тряпки, которая уже насквозь стала сырой. Можно было бы спуститься вниз, на кухню, попросить еще тряпок, но лень. Я очень ленив, но трудолюбив с хорошей мотивацией.

Продолжая полировать, я не заметил, как протер последний хайбол. Займусь флюте, когда придет Саша. А пока…

Я смотрел на сцену. Там выступали музыканты, исполняли кавер-версии известных песен. В один день, когда у маленькой дочки Михаила Сергеевича был день рождения, приехали аниматоры в образе Эльзы и Анны из «Холодного сердца». Эльза пела ту песню, чей мотив охренеть как застревает в голове. Я иногда появлялся в зале, смотрел, как проходит праздник. Подарки (игрушки, машина, которой можно было управлять), веселящиеся дети, жующие картошку-фри и нагетсы с соусом к мясу, родители, сидящие где-то с краю и обсуждающие свои проблемы и дела. Девушка, исполняющая роль Анны… боже, эта женщина, такая, ради которой хочется завести оленя и заниматься льдом. Странная она, любовь к рыжим.

А вообще хотелось подняться на эту сцену…

Take me to church

I’ll worship like a dog at the shrine of your lies

I’ll tell you my sins and you can sharpen your knife

Offer me that deathless death

Good God, let me give you my life

— Ты чего распелся? В «Голос» попасть хочешь? – Саша стоял у меня за спиной.

— Твою мать! – испугался. – Нельзя так подкрадываться к людям!

— Прости, но у нас тут еще несколько коробок с бокалами. Давай ты будешь петь, когда закончим с полировкой.

— Да, конечно.

Руки болят, я перестаю уделять внимание, есть ли разводы или нет. Если надо, пусть другие завтра приходят и занимаются этим заново. Просто хочу домой. Я столько теряю, находясь на работе. Хочу уйти, но не могу – я должен выдержать, получить деньги и показать родителям, что я не ленивый бездарь, который будет висеть на шее до окончания колледжа. Я чувствую, как меня тянет в сон, в глазах расплывается.

— Эй, ребят! – позвал нас Рома, зайдя в зал. – Давайте закругляйтесь и идите домой. Вам нужно отдохнуть, ведь вы еще четыре дня будете здесь находиться.

Очешуенно.

Мы прикончили одну коробку из четырех и поднялись в ресторан.

Это невероятно – нет гостей! Черт, я думаю, что такое будет еще не единожды. Люди не придут сюда из-за чувства голода, они будут здесь только при условии, что они будут гостями на банкете, или гостями самого начальства.

Иногда мне кажется, что я, именно мое появление, привело к такому. Куда бы я ни шел, всегда что-то не так. Я иду в старшую школу – учусь как могу, сколько хватает желания что-то учить, — а страдают родители от такого плохого ученика. Я встречаю новых людей, с которыми отважился заговорить, но боялся, — они всегда были жизнерадостны, а с знакомства со мной, поняли, что ходить злым и обиженным на весь мир, это их любимый настрой. Ресторан – не человек, но он может быть пуст внутри. Ресторанам незачем существовать, если гостей нет. Пропадает смысл. Когда я пришел сюда в первый раз, спустился по ступеням в небольшой, но уютный ресторан, ощущалась та самая атмосфера, где тебя вкусно накормят и отнесутся с уважением, даже если ты этого не заслуживаешь (многие гости те еще сволочи, которым сморкнуться в тыквенный крем-суп мало). Раньше я умирал от скуки, от пустоты этого места, а теперь – как угодно, но увидеть гостя. Хотя бы одного, пусть хоть кофе закажет, выпьет его и уйдет.

— Как давно построен этот ресторан? – спросил я у Ромы, когда он брать фанту из холодильника.

— Не так давно, как хотелось бы. Мотель работает давно, больше чем ресторан.

— И это нормально?

— Что именно?

— Что гостей, без всяких банкетов, свадеб, друзей начальства, нет целыми днями. Это разве нормально для такого заведения?

— У нас просто нет раскрутки. Сейчас начнем пиар и все пойдет, как по маслу.

— Хочется верить в это… Потому что я уйду после банкетов. Насовсем.

— Ты чего? – удивился Рома. – Ты же хотел работать до конца августа.

— Хотел, но я не могу. – Я не мог сказать, что ухожу просто потому, что хочу отдохнуть в заключительные дни лета.

— Таня достала? Так ты ей скажи, чтобы заткнула свой рот. Дело в то.

— Нет, не из-за нее. Она, сама по себе, хорошая девушка. Я просто хочу уйти. Не мое это, понимаешь?

— А надо пробовать! Ты просто не вошел в кураж происходящего.

— Не думаю. Если я не вошел во вкус сразу, — я не войду во вкус никогда.

— Ты просто слишком молод.

Молод?

— Тебе всего сколько? Восемнадцать? Да, помню. Ты еще многого не повидал, чтобы так думать. Не всегда можно ощутить вкус сразу, надо дать ему время раствориться на языке.

— Я тебя понимаю, Ром. Но такое не работает со мной. И мое решение окончательно.

— Как знаешь. По крайней мере, ты работаешь здесь не так мало, как Кристина или Саша. А об остальных я вообще молчу – один сломался после двух дней работы, вторая ушла, потому что, видите ли, ей на работе не разрешают рисовать. Это, скажи мне, что, может ты знаешь?

— Насчет первого я не уверен, но насчет второй… Я не разбираюсь в девушках, но, может, дело в ее роде занятий? Художники имеют много странностей, знаю не понаслышке.

— Сам художник, что ль?

— Нет. Друг один со школы. А вообще, трудно работать, когда задницей сидишь в детстве.

— Хочешь сказать, ты уже повзрослел?

— Я просто думаю. Думающие дети тоже существуют, и иногда они превосходят многих взрослых. Я не отличаюсь умом, однако знаю свои пределы, не лезу туда, куда не нужно. Теперь.

— Ха, а ты куда-то лез, куда не стоило? – Рома допивал фанту.

— В жизнь человека считается?

— Ну, ты задвинул… конечно!

Я ничего не ответил, промолчал.

— Давай-ка не раскисай, — посоветовал Рома, уходя из бара в кабинет. – Тебе не идет физиономия «серьезного кота».

Это мое базовое лицо. Я всегда хожу таким «жизнерадостны», даже когда нахожусь наедине со своими мыслями.

Сегодня Саша торопился в другой город, что-то произошло. Я остался в ресторане еще на час, пока повара не освободились, и не приехало такси.

Родители спят, я не могу. Они не стали просыпаться, что-то промычали, чтобы убедиться, что это я открыл дверь.

Я смотрю на пустое поле на экране. Историю ждут, но вот вопрос: а какую историю они хотят от меня услышать? В голове протекают воспоминания двух лет в школе, еще немного и меня отрубит от перегрузки. Это хорошо. Надо думать, продолжать думать, чтобы заснуть!

Болезненное чувство возникает у меня в груди при каждом ударе о клавиши. Слова текут и текут, но я вижу не то, что хотели другие. Я хочу показать им другую историю. К другой они не готовы, не то время, чтобы вспоминать об этом. Хотя, кому-какое дело? Только жители родного города будут вспоминать об этом времени, а другие, те, кто живут в Москве, Питере или где-то еще, воспримут это, как приключенческий роман, где главные герои – простые школьники. Я не хочу писать много воды о прошлом, не намерен стать Толстым и сочинить новую «Войну и мир». Этому миру не нужны глубокие мысли и отсутствие нормального сюжета. Им нужны страсти, поданные простым языком, простыми словами, чтобы кровь носом не пошла от глубокого смысла.

Спааааать…

Глаза неприятно колит, но я должен дойти до конца. Я не лягу, пока история не сделает первый шаг, первую главу.

Старые боги и Новые, что я пишу? Это не примут в газету, да вообще в какое-либо издательство. Я немощен в этом деле. Вошел во вкус, но я один не ощущаю запах дерьма, которое прет из каждой моей мысли. Все ощущают, один я продолжаю грезить о прекрасном, о возможности, которая стала смыслом жизни. Медицинский или нет, я хочу заявить о себе. Мне не нужна спокойная и размеренная жизнь, которую выбрали мои родители. Они упустили свое время, я не могу пойти той же дорогой. Надо становиться чем-то значимым. Быть примером для тех, кто хочет добиться чего-то, или стать предупреждением – показать, до чего можно докатиться, если много думать о своем, и думать, ничего не добившись, что весь мир крутится вокруг тебя, как Луна вокруг Земли.

Глаза слипаются, стук о клавиши отдается в ушах, как эхо.

Спааааааать…

В глаза лезет плена, все, как в тумане, — не ясно, не имеет четких границ, мерещится.

В горле сухо, жажда.

Черт, а кто ноут вырубил? Не я, помню, что не я. Батя, что ли? Проснулся, как обычно, по среди ночи, посмотрел, что за свет в комнате. А текст?

Ничего не было. Были старые рассказы, но ни одного нового. Может, я и не писал ничего, а если и писал, то только набор слов.

Глава 7. Три дня.

— Эти старперы с двух часов дня бухают, — поражалась Таня, сидя в коморке, небольшой комнате в конце банкетного зала. – Это как вообще?

— А как давно они должны были уйти? – спросил Саша.

— Мы уже час как должны были приступить к расстановке столов к следующему банкету. Их надо прогнать, пусть свалят отсюда!

— Так иди и скажи, что ты тут сидишь-то?

— А давайте-ка решим, кто пойдет их прогонять. Эй, раб-один, иди сюда!

Я подсел поближе, и мы начали решать вопрос, как цивилизованные люди – начали играть в «камень, ножницы, бумага».

У Тани был камень, у Саши тоже, у меня ножницы.

— Я даже не удивлен, — сказал я и вышел в зал.

Гости праздновали с двух часов, поэтому я пришел раньше. Кристины не было на банкете, она сообщила Ане, что приболела и не придет. Рома нанял трех официантов, и они, видя напившихся гостей и их желание остаться здесь подольше, допить весь алкоголь до дна, спустились на кухню и сидели там. Им не было разницы, уйдут или останутся гости, им важно, — когда им дадут зарплату. Рабочая сила оценивалась админом в тысячу рублей, иногда, если происходит такой казус, что гости сидят больше положенного, добавлялось пятьсот рублей. Таня говорит, что в новогодние праздники можно хорошо подзаработать. Кампании хотят устроить праздник для своих офисных червей, так почему бы не отправить всех в ресторан? Хорошая идея, и хорошее время для официантов.

Гости собрались вокруг одного стола, туда они сложили все, что недоели, недопили. Музыканты тихо продолжали играть старые песни на своих инструментах.

— Извините, — обратился я к возможному виновнику торжества, — но время подошло к концу. Нам необходимо, чтобы вы освободили зал, и мы могли подготовиться к зав… сегодняшнему банкету.

Женщина только усмехнулась, другие поддержали. Конечно, кто будет воспринимать молодого официанта, тем более помощника, всерьез. Люди продолжали пить. Их лица расплывались в улыбках, а глаза перестали показывать какие-либо признаки вменяемости. Еще немного, и гости уснут здесь.

— Вы слышите меня? – не унимался. – Прошу вас выйти из зала. Если вы этого не сделаете по моей просьбе, то это сделает директор заведения, а он не станет просить вас так, как я.

Женщина — эта старая баба, которая скрывает свои морщины за макияжем, а обвисшую грудь держит в корсете, — только расхохоталась и как бы невзначай толкнула меня в сторону, тем самым сомкнув круг из гостей. Старперы алкогольного стола, блин.

— Ну? — сказала Таня, когда я вернулся в коморку.

— Они меня не слушают, — ответил я. – Они слишком пьяны, чтобы что-то понимать.

— Давай еще раз.

— Но…

— Молчать, — указала Таня пальцем. – Давай, сделай что-нибудь полезное на конец дня.

Дверь коморки захлопнулась за спиной, и я не знал, что делать. Сразу Рому позвать, а может Михаила Сергеевича, который сейчас сидит со своей женой в ресторане?

— Разлейте нам еще виски! – позвал меня мужчина с густыми усами и толстым животом. Еще один представитель из рода буржуев?

Сейчас я тебе налью вискарь, сейчас, бухарь долбанный, погоди минутку.

Я делал так один раз. На своем дне рождения. Тогда батя неплохо напился, чем выводил меня из себя. Меня всегда бесило, когда кто-то из близких не знал меры. Такое случалось только по праздникам, но даже здесь я был ярым ненавистником алкоголя. На работе – ладно, я этих людей не знаю и плевал я, что там с ними будет.

В общем один раз батя сказал, чтобы открыли еще водки. Так получилось, что я убирал ее подальше, чтоб никто не нашел. Но если батя захотел бахнуть еще, то его не остановить. Я открыл бутылку и, как бы случайно, пролил все на землю (мы праздновали на природе). Это немного расстроило отца, но он уже привык к моим косякам и хмурому поведению и выкрикам типа «Скажи “нет” алкоголю!».

Странноватый запах ударил в ноздри, когда я открывал бутылку виски. Я открывал ее при всех гостях, чего раньше никогда не было.

Иногда надо забыть о нравственности, о правилах, о том, что ты вроде бы хороший человек. Но, сука, я хочу домой! Я должен приезжать сюда еще два дня!

— А-а-а! Судорога, проклятье! – Я заорал, подняв руку с открытой бутылкой вверх. – Больно, больно! – Бутылка полетела вниз и разбилась в дребезги, а содержимое разлилось по полу.

Гости злобно посмотрели на меня, а я продолжал играть на «Эмми».

— Ай! Гы-ы… х-э-х… Простите, прошу вас, простите меня.

— Ты знаешь, сколько стоит эта бутылка?! – заорал мужчина. – Да я тебя сейчас…

Его крепкая рука взяла меня за воротник рубашки.

Так, а это уже можно считать за самооборону.

Я нащупал флюте, полное вина, и полоснул бокалом по лицу человека. Звонкий звук от удара заставил сердце сжаться, неужели я это сделал?

Вино стекало на дорогой костюм, осколки валялись под ногами. Длинная кровоточащая линия на подбородке и ссадины на скуле – итог моей самообороны.

Человек сразу ослабил хватку, и я отстранился от него. Мужчина схватился за подбородок, провел по ране, чтобы оценить, как сильно его ударил какой-то подросток. Нормально, до смерти заживет!

— Уходите, — сказал я, перескакивая глазами с одного гостя на другого. – Мы закрываемся!

Мужчина хотел подойти, но тут другая дама в платье кофейного цвета схватила его и увела из зала. Гости холодно смотрели на меня, уходя наверх. Мне не было стыдно, наоборот, мне стало… легче на душе. Я не понимаю, что со мной.

Я должен об этом поговорить, пока не пойду на работу.

— И что теперь? – спросил я Рому, прежде чем уеду домой.

— Я не заплачу тебе половину за сегодняшний банкет, — ответил Рома. – Следовательно, штраф и вычета из самой зарплаты.

Лучше, чем быть уволенным.

— Зачем ты так поступил? Что за пиздец?!

— Я не знаю.

***

— Ты хотел этого?

— Нет, нисколько! Я… я, меня схватили! Что я должен, по-вашему, был сделать?

— Точно не вредить человеку.

— Он бы навредил мне.

— После того, как ты разбил его виски, за который он заплатил, и имел право пить.

— Он сам виноват. Они должны были уйти еще час назад, а они оставались и выпивали дальше.

— Такова работа, я считаю. Вы обслуживаете гостей и ждете, пока они будут удовлетворены. Но раз уж все обошлось одним только штрафом, то давай вернемся к корню наших проблем, тех, из-за которых ты сюда ходишь.

Я удивился, увидев толпу. Свадьба, 140 гостей. Они ходили по фасаду, пили шампанское, синий сироп и ели мороженное из пластиковых стаканчиков. Наемники стоят около столов, разливают по бокалам питье, убирают грязные флюте в коробки. Один из них – парень с недельной щетиной на скулах и подбородке, — остановил меня.

— Можешь отнести коробку с флюте, — сказал он, — а потом принести коробку обратно?

— Да, сейчас, — сказал я. Я только зашел на территорию мотеля, как меня нашла усталость в ногах. Ноги продолжают болеть, я не могу нормально ходить. Каждый шаг отдается болью в бедрах.

На мойке было аж четыре мойщицы. Две нанятые. Одни наемники, ни одного постоянного работника.

Расставив грязные бокалы на столе, я побежал обратно на улицу. Гостей становится больше, а жених и невеста где-то в мотеле, готовятся сделать шаг в новую жизнь. Поднимаясь в ресепшен, я заметил этих возлюбленных. Так себе пара, если честно. Жених, одетый в малиновый костюм, был низким, полным, почти лысым. Денни Девито для бедных. Невеста тоже не была примером неописуемой красоты, не была чудесным мгновением в глазах. Она была выше будущего супруга на голову, лицо смуглое, глаза, как у азиатки. Так себе пара, еще раз скажу.

Гости стоят в своих кругах, под ногами мешаются дети. Голоса смешиваются в один большой гам, из которого ничего не понятно. Молодые парни, мужчины, были одеты в выглаженные черные костюмы, у кого-то был серый или синий в клетку. Девушки, в сто раз лучше, чем невеста, одеты в яркие наряды, смешные прически.  

— Если будет время, — сказал наемник, — приходи сюда. Я не могу разделиться и таскать коробки вниз.

— Надейся, что у меня будет время, но ожидай, что меня запрягут на кухне.

Таня, Кристина, шесть наемников-официантов – это все, кто будут работать в зале. Саши не было, никто не знал, где он – трубку не берет.

— Процеживай морс, — приказала Таня. – Как закончишь, немедля поднимай все наверх. Теперь иди!

Что я ненавижу в подобные моменты, так это процеживание.

Возьми бидон с морсом, возьми еще один, куда будешь сцеживать, прихвати дуршлаг и несколько графином (штук 40). И все это сразу, чтоб Алесю не раздражала беготня туда-сюда.

Не знаю, сколько прошло времени, возможно, двадцать минут, но пришло время отправлять закуски наверх. Хотел подняться в зал, сказать кому-нибудь, чтоб подняли за меня, но тут одна из мойщиц сказала:

— Отправляй закуски, мы тут закончим, и ты отправишь морс следом.

Вот так помощь! Обычно приходилось делать все самому.

— Так, ребят, — обратился шеф к своим коллегам, — помогите ему, а то выбьемся из графика!

— Идемте, ребят, — сказал Высокий Олег. – Вперед, вперед, выгружай!

— Сейчас мы тебе поможем! – подхватил очередной наемник-повар.

Надеюсь, в каждом ресторане бывают такие дни, когда приходится прибегать к помощи незнакомых людей. И если повара сами по себе, и я не могу смотреть, как они занимаются готовкой, то за официантами я наблюдал каждый раз. Они какие-то странные, невменяемые. Вроде и слышат, что ты говоришь, но думают, что это не к ним, вам надо – вы и идете. А потом под руку попадаюсь я. Поэтому я предпочитал сидеть внизу, приносить посуду поварам. Тем более, склад наконец сделали, поэтому все там, на своих местах.

Позже, когда морс и закуски были подняты в зал, а следом еще и алкоголь, я попросил у Олега листок со свадебным меню, где было отмечено, во сколько начинать отправку еды.

— Держи, — сказал Олег, протянув листок с множеством заметок.

Уже вот-вот, сейчас начнется веселье, но я к нему готов…

— Лифт сразу опускайте!

— Смотри, можно и так поставить тарелки.

— Не упадет?

— Не должно. Давай ставь! Быстрее, ребят. Сколько еще салатов?

— Достаточно, примерно, двадцать.

— Торопись! Вытаскивайте тележку и спускайте лифт вниз!

— Быстр-р-рее, тут еще достаточно еды!

— Ха, вот так вот их. Тигром будешь теперь!

— Давай, Тигр, загружаем дальше!

Через полтора часа, когда свадьба набрала обороты, пришла пора подавать горячие закуски. Спасибо, что не просто горячее, — дел было бы больше.

— Смотри внимательно, Тигр, — протирай края.

— Где этот лифт, бля?! Лифт вниз, сейчас все остынет!

— Смотри, это жениху с невестой, давай сюда поставим.

— Сейчас еду для молодоженов отправим, смотрите, не перепутайте.

— Погоди, не забирай. Смотри! Лук, где лук?!

— Забирай! Края, края протри!

— Отправляем.

— Сейчас, Тигр, помогу, а то не закатишь все сам.

— Отлично, ребят. Свою часть мы выполнили.

— А торт будет?

— Не знаем. Но если он будет, тут и два повара справятся. Спроси у Ромы, он-то должен знать.

Я поднялся наверх. Краем глаза посмотрел через стеклянную дверь в зал. Молодые танцевали, старые отдыхали, если, выпивали. Молодые сидели за главным столов, над белой аркой.

— Какой в жопу торт? Ты чего? Торты уже давно не в теме! – говорил Рома, сидя в кабинете. Он ел пасту.

Странно, а почему на предыдущей свадьбе был торт? Или там пара из прошлого века? Торт был хороший, высокий. Вкусный. Тогда празднество подходило к концу, и оставалось нарезать торт. Миша нарезал торт так, что нам досталось по кусочку. Я чувствовал вкус лимона, Кристина же говорила, что вкус манговый. 

— Там гость один напился, — сказала тогда Кристина. Она только начинала работать, и к ней в ресторан пришел один из гостей. – Просит торт.

— Сейчас, — сказал Миша, — сначала гостям в зале нарежем.

— Мне нужно сейчас, он там уже в зверя превращается.

— Настолько все плохо?

— Да он поднялся непонятно как в ресторан, а потом начал на меня орать, мол, тащите торт.

— А что ты оставила ресторан-то? Иди скорее туда, мало ли, что он там сейчас делает. А торт тебе принесут.

— Скорее только. Ты же принесешь? – обратилась ко мне Кристина.

— Разумеется.

Торт был таким вкусным, а кусок, который я нес, был отрезан так… грамотно, аккуратно.

Я слушал, как мужчина орал бессвязные слова. В руках у него – полупустая бутылка из-под водки. Где-то на донышке переливался этот горький и жгучий яд.

Надеюсь, пелена в твоих глаза не позволит увидеть, что крем немного слизнут с поверхности. Обычно я не ем крем, но этот был со вкусом лимона, или манго. Я не ел манго, поэтому не знаю…

Шел ливень, и как на зло, наемники, работающие днем на фасаде, не убрали бутылки из-под шампанского. Рома попросил меня выйти на улицу и убрать все. Сам он побежал на террасу, собирать флюте.

Дождь был теплый, но это не исключало того, что я закончил задание мокрым. Вся прическа испортилась.

Я зашел за барную стойку и взял сухую тряпку, которой полировали стаканы.

— Ну, взбодрился немного? – спрашивает Рома.

Я киваю, зубы стучат.

Гости забежали в ресторан, они пили вино. Рядом с ними Михаил Сергеевич.

— Хорошая погодка, — говорит он с улыбкой на лице. – Дождик теплый, сам под ним немного постоял.

Че ж вы тогда такой сухой? Я тоже не так много был под дождем, но теперь выгляжу, как половая тряпка. Почему вы так не выглядите, почему с вас не капает вода, рубашка сухая и не липнет к рукам и торсу?

Гости уходят, наемники складывают нетронутую еду в ланч-бокс. Декорации в банкетном зале снимают рабочие, музыканты собирают инструменты в сумки и идут к запасному выходу, там ждал их грузовик. Однако многие, большинство молодежь, остались и продолжали кутить на террасе (дождь к тому моменту закончился).  

Рома предупредил, что гости будут здесь еще несколько часов, а некоторые до самого утра, поэтому он выплатил нам деньги, и отправил домой.

***

Родителей нет дома, есть время. Они не видят разницы между моей целью и бездельем, страданием херни. Я должен доказать им обратное. Себе я докажу тогда, когда придет время, когда оценят другие, признают меня. Но чтобы это случилось, я должен стараться. Везде нужно прикладывать старания. Я пошел официантом, но затем понял, что я не тот, кто хочет быть мальчиком на побегушках. То принеси, это унеси, посоветуй, что поесть. Нет, я, как говорила однажды мама, заслуживаю лучшего, и я к этому должен стремиться. Я хочу оставить после себя память, и я это сделаю!

У меня не удастся покрыть ошибки прошлого, я буду жалеть о них всегда – пусть будут напоминанием, как я не должен поступать с человеком, который мне дорог и которого я по-настоящему полюбил.

Время подходит к концу, сегодня я схожу на корпоратив банка и пропаду из ресторана на пару дней. Больше всего я жалел коллег. Особенно Таню. Я буду всегда говорить, что на работе – она зверь, которого лучше не злить, а если давать отпор, то только при условии, что твои пути с ней больше не пересекутся, — однако она заслуживала большого уважения. Работать с семи часов, уезжать ночью, и так по кругу. Терпеть подъебы от начальства, когда к ним приходят друзья, и они делают заказ. Не каждый выдержит. Я не выдержу. У меня еще будет время, когда я буду сутками находиться на работе, но до этого еще далеко. А терпеть унизительные подколки… У людей не будет выбора. Я пойду учиться туда, где пациенту лучше не шутить, ему вообще стоит хвататься за жизнь, пока перед ним не появится медик. Фельдшер.

Фасад пустовал, наверное, решили не рисковать из-за погоды. Однако столы решили оставить, что очень умно. А вдруг незваные гости придут поесть, а столов нет? Прям при них расставлять?

— Процеживай морс, — сказала Таня, — потом подними алкоголь. Тут у нас гостей двести человек, так что вперед и с песней, бля!

«Мать твою, Джонни, поднимай морс! Гости уже на подходе!»

И почему я ржу с таких мемов про Вьетнамскую войну?

Наемники были те же, которые работали вчера на свадьбе. Два пацана, несколько девушек, которых и лицом, и голосом, и формами природа не наградила.

Я поднялся наверх, посмотрел на гостей. Одни женщины, мужчин, от силы, девять-десять человек, среди которых нашелся очкастый задрот, втыкающий в экран планшета. Дайте мне одну девочку, заверните с собой! Дамы были симпатичны. Много зрелых, но и много молодых, которые только начали карьеру. У некоторых были такие откровенные платья, что стоит дернуть лямку, и можно увидеть грудь, а то и оставить целиком в том, в чем мать родила. Красивые тети пришли на корпоратив!

Работая два дня подряд на чужих праздниках, имея за спиной не мало таких же банкетов, я перестал замечать время. Когда говорили поднимать еду, я приступал к погрузке, и все теряло значимость, были только я, повара, которые начинали меня стебать своей помощью, и еда. Все остальное неважно.

Мы и не заметили, как все отдали наверх. Вот и все, моя работа в какой-то степени выполнена. Остается принимать грязную посуду и отвозить ее на мойку. Но до этого у меня есть время поесть.

Вкусно было.

— Давай рассказывай, — сказал Высокий Олег, садясь за стол.

— О чем? – не понял я, может, опять какая-то тупая шутка или стеб.

— Да просто – расскажи что-нибудь.

— Э, я не знаю, что рассказать. Э, я начал читать «Бойцовский клуб» Паланика.

— Хороший роман. Что еще?

— А почему ты о себе ничего не говоришь?

— Не любитель о себе говорить.

— А с чего вдруг такая уверенность, что я хочу рассказывать о себе?

— Видно по тебе, что хочешь внимания. Так почему бы и нет? Поэтому рассказывай, Тигр, все, что можешь рассказать.

Нечего рассказать. Если расскажу, Олег не поверит, скажет, что у меня хорошее воображение, и все. О прошлом тоже нечего было говорить, потому что я не помню, как окончил девятый класс, что там происходило в заключительные дни, что было раньше в предыдущие года. Помню, что получил по русскому «2» за четверть, а потом сказал родителям, что переправил ее, но я этого не сделал потому, что исправлял химию, за которую тоже получил «2». Все остальное, как в тумане, уходит далеко, оставаясь слабоватым пятном вдали. Скоро оно полностью пропадет из виду, и я не буду сожалеть. Вот бы избавиться от последних двух лет также просто… Жизнь была бы хорошей, если бы человек мог избавляться от плохих воспоминаний. Но мы помним их, должны, потому что, забыв, мы наступим на те же грабли. Лучше так.

— И много ты читаешь? – спросил Олег.

— Так, бля, — раздался голос Тани, спускающейся вниз. — Какого хрена не выгружаем посуду из лифта, бля?

— Сейчас все будет, — сказал я, вскакивая с табуретки.

— Быстрее, бля! Я хочу поскорей закончить с этим!

— Скажи наемникам спуститься. Хотя бы тем парням. Большего я не прошу.

— Ладно, сейчас. Но Сашу я тебе не отдам.

— Любимчик твой?

— Вы все любимчики, аж в морсе утопить хочется.

Лучший комплимент за все время работы, думал я, идя к лифту. Тут навстречу идет Гуля.

— Меня тут кто-нибудь накормит сегодня? – спросила она.

— А на кухне никого нет, что ли?

— Есть, но они заняты. Боже, я так хочу есть!

— А тебе кто-нибудь говорил, что тебе идет это платье?

Гуля удивилась. На ней было темно-зеленое платье, подчеркивающее ее стройную талию.

— Н-нет, — ответила она.

— Тогда я это говорю самый первый. Гуля, тебе идет это платье, очень красиво.

Ты красива сама по себе, ты такая милая, а я малолетка, который думает, где бы лишиться девственности!

— Спасибо, — улыбнулась Гуля.

Я улыбнулся в ответ. Давно мне не улыбалась женщины. Вернее, мама и тетя улыбались, но, как я понял, они не в счет.

Гуля прошла мимо, после этого она ни на кого не набрасывалась.

Посуда. Одно слово, а в ушах этот звон бокалов, скрежет тарелок с объедками, который повара называли гарбич. Начинался первый этап: грязная посуда, которую отдают гости. Берут и показывают, мол, уберите этот срам, он портит мне аппетит.

С этим я справлялся легок в виду малого количества тарелок. Мойщицы распределились по раковинам и начинали мыть посуду. Одна моет круглые тарелки, вторая берет овальные, третья разбирает объедки и хлебные корзины, четвертая занимается тем и тем. В мои обязанности входила выгрузка посуды, отправка тележки обратно, и последующее складирование вымытой посуды по коробкам.

Веселье началось, когда пошел второй этап: грязная посуда, чье количество намекает, что гости скоро уйдут. У мойщиц был тот же самый алгоритм; мой же изменился лишь тем, что я был не один. Наемники помогали мне складировать посуду.

Я так выбит из сил, постоянно работать на скорость.

— Тебе сколько лет? – спросил высокий наемник с детским лицом.

— В июне исполнилось восемнадцать, — ответил я.

— Ай-ай.

И что? Что ты этим хочешь сказать, а? Что это за «ай-ай»? Хочешь спеть «Руки вверх», песню «Ай-ай, девчонка»? Ну давай, я тебя только больше зауважаю, хоть и имя твое не запомнил, наемник.

— А тебе сколько? – спросил я вместо этого.

— Семнадцать.

— Ай-ай, гигантизм, что ли?

Нет, ну какой еще диагноз мог у него быть с таким ростом, в таком возрасте? Я, по сравнению с ним, хоббит, Фродо из Шира!

Второй тоже не особо отличался умом. Странный тип. Я хотел кого-нибудь побесить, вывести из себя, чтобы тот свалил подальше от меня. Решил накинуться на наемника с короткой стрижкой и щетиной на скулах.

Вот зачем я это сделал? Этот парень сам выводит меня из себя. Где же Таня, пусть она появится! Я хочу уйти наверх, мой рабочий день закончен, наемники сами справятся.

Третий этап: стеклянная посуда. Вот он – знак, что гости уходят.

Я оставил тележку с флюте, рюмками, засунутыми в роксы, и хайболами на мойке. Все, дальше вы сами, а я отдыхать.

Рома не спускался вниз просто так, поэтому был не частым гостем на кухне. Заметив меня, он спросил:

— Вы там все уже?

— Я да, — ответил честно, поскольку считал, что свои задачи выполнил. – Другие еще заняты, но скоро освободятся.

— Хорошо. Подожди, пока другие поднимутся, и вызывайте такси.

— А деньги за это получим?

— Ясен хрен, что получите, — хмыкнул Рома.

Я сидел в ресторане. Рома зашел в бар и начал мастерить кальян. У Михаила Сергеевича пришли друзья, которые помогают ему с рекламой ресторана. Хорошо иметь в друзьях таких людей, а мне найти того, кто «Windows» сможет переустановить, да «Word» лицензированный даст установить.  

Мы должны были уехать еще полчаса назад. Мойщицы уехали, повара уехали, одни официанты остались сидеть в ресторане из-за того, что кто-то слил водку на виду у гостей. Гениально! Я думал, это я, отвезя на мойку нетронутую еду, начинаю уламывать чиабату за обе щеки, закусывая мясом с тарелки с закусками. Но нет, нашлась какая-та сука, которая слила водяры на целую полторашку!

Рома сказал, что это нужно решить сегодня же, иначе никто не получит зарплаты. Мне было все равно, я терпелив, подожду.

— Охуительная у вас подруга! – ворчала Таня. – Притворилась, что болит живот, а потом взяла и тайком слила водку, и ушла. Это что за наглость? Вас сюда наняли, а вы тут такое разводите!

— Не ори на нас. Мы тут вообще не при делах.

— Подруга ваша, поэтому отвечаете за нее вы.

— А где Саша? – спросил я у Кристины. Мы сидели на соседнем диване, подальше от разборок.

— Он уехал, говорит, что у отца день рождения, — ответила Кристина. – Ты придешь завтра?

— Нет. В ближайшие дни я точно буду отлеживаться дома. Приду на пару дней, а там и зарплата.

— И потом уйдешь?

— Это же очевидно. Поработал, подзаработал, теперь можно отдохнуть в заключительные дни лета.

— Ха, верно. Только вот домой нас не отпустят.

— Сейчас все будет. Я не намерен проводить здесь всю ночь, если, конечно, мне не предоставят номер.

Я вышел на террасу. В шатре сидел Михаил Сергеевич, его друг и Рома. Они курили кальян, обсуждали маркетинг.

— Рома, — позвал я его.

Когда он подошел, я сказал, что не мы сливали водку, что он нас знает достаточно, чтобы понимать, мы тут ни к месту, и что мы хотим уехать домой.

— Собирайся, — сказал он, — и Кристине скажи. Вы можете ехать домой, остальные пусть сидят.

Вернувшись, я сказал Кристине, что мы уходим.

— С чего вдруг? – не поняла одна из наемниц, полноватая бабенка с прыщами на щеках.

— Мы здесь работаем, а ваше дело о слитой водке еще не закрыто. Сидите. Идем, Кристина.

Мы подъезжали к моему дому, меня всегда привозили первым.

— Тебя там же оставить, сосед? – спросил таксист, который жил в соседнем доме через дорогу.

— Да, там же, — ответил я.

— Так, а мои там спят? – водитель посмотрел на многоэтажный дом. – Не спят. Вот, че она там делает, а? Опять ногти красит?

— Завтра тоже отдыхаешь? – спросил я у Кристины.

— Да, — кивнула она, — а потом опять на работу. Надо бы побольше часов поработать, чтоб денег побольше было.

— Хороший план.

— Таня, кстати, предлагала тебе прийти завтра?

— Ага. Говорила, что могу просто сидеть и ничего не делать, только вот у меня самого дела есть на день.

— Какие?

— Личные, Кристина. Лучше тебе их не знать, даже несмотря на то, что мы с тобой, – друзья по работе.

— Как Тор и Халк?

— Тоже «Рагнарек» ждешь?

— А то! Мне нравится смотреть на супергероев.

— Эх, была бы ты рыжей или блондинкой, а еще свободной, то, может, я бы позвал тебя в кино.

— Вряд ли мы еще пересечемся после работы.

— Что верно, то верно. – И с этим ничего не поделаешь.

Эпилог

Ни одного гостя за день, хрен с ним. Я здесь в последний раз. Сейчас в кабинете Ромы Кристина, получает свою зарплату, после чего, через день, она отправится в тур. Саша ушел еще в начале вечера, сказав, что у него дела.

В ресторане, напротив меня сидит Таня. В какой-то момент она оторвалась от экрана телефона и спросила:

— Что читаешь?

— «Финансист», — ответил я. – Олег порекомендовал. С выдачи премии взял и купил.

Не понимаю, зачем она это сказала, но она это сказала:

— Ты не переплюнешь меня в чтении, — это звучало так холодно, дерзко, будто перед ней сидит какой-то бедный человек, который впервые взял в руки книгу.

Хотя, я не обижался. Не в первой слышать подобное. «Ты просто еще не дорос до этих книг, поэтому не понимаешь», — сказали однажды. Не дорос? В каком это смысле не дорос до какой-то подростковой сказки о ведьмаке (да, мне не понравился «Ведьмак»), книге, которую, на мой взгляд, переоценивают только за счет игры. Однако, слушая таких людей, я сомневался в надобности с ними общаться. Посоветовал человеку, не понравилось ему, так отстань, что ты принижаешь его способности и срешь на его вкусы.

— А я этого и не говорил, — огрызся я.

— В любом случае. Я столько книг прочитала за свою жизнь, что ты столько не осилишь.

Да, не осилю. Потому что выбираю, что читать. Я не стану смотреть сериал, зная, что он с первых серий будет скучен.

— Ага, — буркнул и продолжил читать дальше. Надо же, Фрэнк изменяет своей жене с другой, вот засранец!

— Отвлекись от чтения и иди за деньгами, — сказала Кристина, рухнув на диван.

Аванс – 1500; премия – 1000; штраф – 500. В итоге получил 5800, если не брать аванс, премию. Черт, мало. Даже на пальто не хватит. Ладно, я все равно не бросаюсь деньгами.

— Значит, уходишь? – спросил Рома.

— Да, я сломался.

— Ну, ты мог бы приходить иногда на банкеты, получал бы косарь каждый вечер. Просто ты лучше других знаешь, как там все на кухне устроено, а учить нанятых официантов, сам понимаешь, времени нет.

— А Таня? Пусть она стоит на раздаче.

— И доверить все остальным? Нет уж. Таня говорит, ты однажды сказал ей, будто без нее «Manor House» пропадет. Она, блин, после этого весь день хвасталась мне об этом.

Но раз уж так и есть. С завтрашнего дня она опять будет одна, и что это еще должно означать, как ни опору всему ресторану.

— Поставь ее на место, Рома. Ты же умеешь это делать.

— А сам?

— Попробовал бы, да как-то страшновато.

— Ха, ну как знаешь. Хорошо, хороший был потенциал у тебя. – Рома протянул руку. – Надеюсь, что увижу тебя тут в качестве гостя.

Аминь, чтобы этого не произошло.

Я вернулся в ресторан.

— Эй, раб-один, — сказала Таня, — налей-ка воды со льдом, пока я получаю денежку.

Мой любимый фрагмент в «Бойцовском клубе» — Тайлер работает в ресторане и всячески портит еду гостям. Я не буду таким. Да, я облизывал еду, бывало, что я ел сухарики с Цезаря, пробовал на вкус соусы, пока шел в ресторан, но это же не сравнится с тем, что Тайлер делал с супом.

Хорошо, Таня, сейчас будет тебе вода. Жаль, конечно, что насморк прошел. С соплями, наверное, вкуснее, — гости, которые раздражали тебя и Кристину, относились к вам, как к нищему слою общества, не жаловались.

Таня выбегает из кабинета Ромы с десятью тысячами, а может и больше. Ее глаза сверкают радостью, а я тушу их ледяной водой и твердыми кубиками льда. Прямо в лицо.

— А-а-а-а!!!

— Саша сказал, что хотел это сделать с тобой, но я решил сам! Прощай, рыжая! Ха-ха-ха!

На улице тепло, воздух дует прямо в лицо, пока я сбегаю вниз по лестнице на залив. Где-то за спиной слышится крик Тани, ее угрозы.

Я продолжаю бежать с улыбкой на лице, с почти шестью тысячами рублей в кармане.