— Adulta feminam… – профессор на вытянутой руке любовался экземпляром. – Прекрасно! Оцените, коллега!
Я подошёл поближе и надел очки. Действительно, экземпляр был великолепен – маленькая, сантиметров пятнадцать девушка с красивыми длинными волосами, правильными чертами лица и изысканной фигуркой. Профессор нежно держал её четырьмя пальцами, поворачивая то к свету, то от него. Она не реагировала на раздражители, во сне лицо казалось спокойным, расслабленным, чуть розовый румянец разлился по щекам.
— Точнее, feminam adulta, — меня распирало показать собственную значимость, — классификаторы требуют определения после существительного — самочка половозрелая.
Он посмотрел на меня с презрением:
— Классификаторы – сами по себе мужского рода, что они могут понимать в женщинах? – и интонацией выстраданной философии добавил. – Женщин нельзя вписать в правила, какие б те ни были…
Я не нашёлся, что ответить и в который раз начал рассматривать стеклянные шкафы, где профессор хранил свои коллекции. Их была бесконечность, так мне показалось, когда впервые здесь появился, так казалось сейчас. От пола до потолка, от стен к стенам шкафы тянулись, играя в витринах отражениями друг друга. Мягкий светло-голубой свет за стёклами окутывал идеальные, в половину наклона, ряды открытых полированных шкатулок, в бархатных ложементах которых на булавочках мирно покоились миниатюрные, как куколки, женщины.
