Пока, аисты!

Я бежал по проселочной дороге возле реки. Шел всего лишь второй километр. Из травы вспорхнул аист. Развернулся в воздухе и полетел параллельно мне. Я помахал аисту рукой. Аист ответил крылом. Я развернулся у солнечного участка дороги, побежал обратно, туда, где тень. Аист опустился почти вплотную к воде и тоже развернулся.

Я не удивился. Чего удивляться? Я часто хвалю аиста печатными буквами. Иногда рассказываю про аиста вслух. Именно про этого. Того, что живет на водонапорной башне, недалеко от моего дома. Так почему аисту не полетать рядом с его почитателем? Чего удивляться?

Между третьим и четвертым километром я кричу аисту.

– Лягушек сегодня много съел?

Аист умудряется кивнуть в воздухе.

— А птенцы вылупились?

Аист повторяет шейноклювный маневр.

Выдерживаю паузу, всё-таки бежать и кричать довольно тяжело. Плюс, не придумал пока следующий вопрос. Да и задавать стараюсь закрытые. Чтобы на них можно было ответить: да или нет. Лучше да. Я уже знаю, что аист может кивать. Не хочу ставить его в неловкое положение, оставив без возможности ответить.

Аист летит над берегом. Близко. Я выдумал вопрос.

— Птенцы скоро полетят?

Внезапно аист совершает маневр в мою сторону и летит уже в метре от меня. Пора бы и чуть-чуть удивиться. Но я не успеваю испытать легкую эмоцию. Аист поворачивает голову и на лету отвечает:

— Слушай, ну думаю где-то пару месяцев, не больше.

Шок. До полетов осталось пару месяцев! Так долго? Или так мало? Настоящее безумие! Ладно, конечно меня поразило не это.

Аист умеет говорить. Человеческие слова только что прозвучали из птичьего клюва. Ничего громадней в жизни не происходило. Но я держусь. Я стараюсь себя не выдать. Я бегу пятый километр. Придумываю продолжение диалога.

— А как вообще дела? – спрашиваю, но голову на аиста не поворачиваю. Стараюсь удержать эмоцию.

— Да хорошо! Полетать хочешь?

К черту! К черту воображать перед аистом. Странная и непонятная задумка – показывать, что для меня говорящий аист в порядке вещей. Видимо, высокий пульс мотивирует наугад.

 Я останавливаюсь, весь запыханный. Аист разворачивается в воздухе и тормозит крыльями – приземляется. Мы смотрим друг на друга.

— Ты говорящий? – спрашиваю я так, словно увидел говорящего аиста.

— Ну а что, не слышишь? Говорящий. Удивлен?

Я киваю.

— Так полетать хочешь?

— Хочу.

— Забирайся ко мне на спину.

— Так как? Я же вешу больше тебя, наверное, в десять раз. Да и равновесие как держать, за что держаться?

— Садись. По пути поймешь.

И вот мы летим над рекой. Подо мной деревня. Та, где живу. Над нами облака, такие же как с земли, только ближе.

— А куда мы летим?

— На водонапорную башню.

— В гости ведешь?

— Нет. Не к себе.

— Объясни мне, аист!

Мы летим быстрее, мимо проплывает уже другая деревня. Изгибается река, среди зеленого и густого мелькают лесные опушки.

— Ты же знаешь, что аисты приносят детей?

— Разве это не выдумка?

— Не совсем. Я отнесу тебя другой паре аистов. У них в этом году с птенцами не задалось.

— Но мне же тридцать лет, какой я птенец?

— А это не важно. Тебя всему научат.

— И летать?

— И летать.

— А осенью мы отправимся на юг?

— Да.

— А там будет море?

— Должно…

Приближалась осень. Я развалился в гнезде. С утра летал над деревней. Смотрел — как там мой дом? Стоит, никуда не делся.

Осень из приближающейся перешла в стадию наступившей. Пора лететь на юг, на море.

Аисты, мои новые воспитатели, сказали, что время пришло. И я понимал – пришло.

Уходить было просто. Море не повидаю, и что? К тому же я уже сильней скучал по родной земле, чем по какому-то там морю.

— Простите, аисты. Дальше без меня! В деревню пора. Печь топить и в окно смотреть. Летать хорошо, но ходить мне ближе. Умаялся я аистом быть. В следующий раз ищите кого-нибудь, кому земля приелась. А мне пора. Пока, аисты!

Еще почитать:

Новоселье

Творец

Депрессивный суицид

Я найду её