Плохой хороший вечер

По свежей весенней улице весело катил трамвай, громыхая на стыках и предупреждая звонком зазевавшихся пешеходов. Апрель стремительно взлетал в голубое небо зеленой листвой, решительно прорастал травой на газонах. Островки слежавшегося снега — оплот проигравшей зимы, рыдали ручьями. Под пронзительными лучами яркого солнца по тротуарам спешили улыбающиеся пешеходы.
Среди их разношерстной толпы выделялся высокий молодой человек с вьющимися каштановыми волосами. Он был одет в спортивный костюм с ослепительно-белыми лампасами на штанах и в такие же белоснежные кроссовки. На спине спортивной куртки юноши жирным контуром белел крупный знак рыбы — ихфис. Парень двигался праздным шагом, как вдруг подобрался и почти побежал к остановке, только что опустевшей после трамвая. Едва он достиг стеклянного павильона, в нем появились две девушки: рыжая и темноволосая.
— Привет, — улыбнулся юноша, переводя дух после стремительного рывка, — хорошая погодка.
Но его добродушное настроение девицы восприняли в штыки:
— От, блин! — буркнула рыжая и демонстративно выплюнула кусок жвачки, целясь в урну. Жвачка в цель не попала и расплескалась рядом в форме кляксы ядовито-зеленого цвета.
— Чем обязаны? — сухо процедила брюнетка. Смерив юношу неприязненным взглядом, она выудила из кармана пальто и нацепила на нос темные очки.
— Сегодня я весь ваш, — молодой человек нимало не смутился холодным приемом и продолжал приветливо улыбаться:
— Поэтому, готов обсудить планы на вечер.
— План Бэ — гаси пернатых! — выпалила рыжая, но вторая её удержала:
— Бесс, не стоит, он — сильнее. Наш план — избавится от шефства и потом продолжить вечер.
— Куда вы дели Фуфеля?! — не унималась Бесс. — Ему бы я точно наваляла!
— Действительно, — заметила темноволосая, — где же наш милый Фануэль? Неужели его последнее дежурство так сильно сказалось на здоровье, что прислали целого, пока еще, архангела? Кстати, с повышением, Уриил.
Юноша внимательно смотрел на пару своего отражения в её темных очках и скромно улыбался. Наконец, он подал голос:
— Благодарю вас, темнейшая княжна, храни вас….
— Шелл, я ему ща наваляю! — выпалила рыжая, но Шельме снова удалось сдержать её порыв.
— Позже, когда он будет рыдать и грызть крылья, — сердито прошептала она сестре на ухо, и тут же любезно улыбнулась Уриилу:
— Рассматривает ли светлоликий возможность сотрудничества?
Уриил перестал улыбаться, в расслабленной позе появилось напряжение:
— Возможно, — осторожно произнес он.- Но есть затруднение, вам нельзя верить.
— Многие верят, и многим из многих это принесло пользу, — возразила Шельма. — Но, я понимаю — архангел должен иметь только одну веру. Поэтому я предлагаю пари. Пари — это ведь разновидность договора, а договор мы исполняем. Не было случаев, чтобы обязательства оказались открыты с нашей стороны.
— Что-то подобное я и предполагал, — усмехнулся Уриил. Он оглянулся: живой весенний день застыл мертвым пейзажем. Даже солнечные лучи отдавали синеватым неживым оттенком.
— Вау, — смущенно пробормотал архангел, — как все серьезно.
— Разумеется, — мурлыкнула Шельма, явно довольная произведенным эффектом.
— Да пушто вы, першинги, шуток не понимаете, — фыркнула Бестия.
— То есть, вечер продолжится только по заключению пари? — уточнил Уриил.
— Заключению и исполнению, — уточнила Шельма, — мы не намерены тратить время на ангельские забавы.
— Можно подумать, я намерен его тратить на дьявольские, — пробормотал Уриил, но тут же широким жестом пригласил на скамейку:
— Присядем и обсудим договор!

***

Явление Никодиму пришло неожиданно. Когда он пришел на свое место — недалеко от церкви и удобно расположился на куске картона, с колокольни пробили три четверти. Вечерняя служба начнется через четверть часа, и уже наметился поток горожан, идущих к храму. Никодим поспешил повесить на грудь табличку с надписью «слепой» и затряс жестяной банкой в искалеченной руке. В банке загромыхали мелкие камешки, создавая впечатление монет.
— Пода-а-а-й-те калеке во имя Господа нашего на пропита-а-а-ание, — завыл Никодим, из-под прищуренных век зорко поглядывая на церковную лестницу. Совсем недавно оттуда спустился батюшка и вразумил посохом по сопатке, что житиё подаянием не отменяет такую благодетель, как скромность.Вразумление оказалось внушительным, и неделю Никодим являл собой образцового скромнягу, но потом снова начал подавать голос и громыхать банкой.
И вот когда медь скрыла камни на дне жестянки, случилось Никодиму явление. То, что началось неладное, он сразу заметил — все затихло вокруг, словно где-то повернули ручку выключателя звука. Потом с неба перед Никодимом ударил столб света, в котором проявился ангел. Прекрасный и страшный одновременно — в белых одеждах, с золотым нимбом, но с черными волосами и, почему-то в темных очках:
— Здравствуй, Никодим, — ласково произнес ангел, — во имя отца и сына и святого духа…
— А-а-аминь, — согласился Никодим.
— Принес я тебе весть радостную, возликуй же сердцем, божий раб, — продолжил ангел, картинно разводя руками, — услышаны были молитвы твои о доли нелегкой, бремени тяжком земном….
«Ну, вот оно, домолился, — пронеслось в голове Никодима, — сейчас под фанфары и отправят прям туда! Епсись-провались!»
— Поэтому проси. Проси сейчас и исполнится прошение твое, ибо сказано — просите, и дано будет вам, и всякий просящий получает.
Ангел замолк и в ожидании уставился своими темными фарами прямо в лицо Никодима.
— А-а-а-а…. э-э-э… — заблеял тот, — а пожить еще можно?
Заметив некоторое недоумение, Никодим торопливо уточнил свое желание:
— Хорошо пожить, богато?
— Да будет так, — провозгласил ангел, и как-то тревожно засмеялся, совсем не по-ангельски. В ту же секунду на колени Никодиму упал черный кейс из дорогой кожи, по самую крышку набитый банкнотами европейской валюты.
— Живи, раб, Никодим! — ангел вознесся, столб света потух, и тут же ожил звук. Зашаркали прохожие, зачирикали в кустах воробьи, подул свежий ветерок.
— Охренеть, — Никодим, придерживая одной рукой крышку кейса, второй гладил пачки денег.

***

Уриил сидел на скамейке в мрачной задумчивости, когда с двух сторон к нему подошли сёстры-бесовки.
— Ты переврала все, что можно, — грустно заметил архангел, обращаясь к Шельме, — явления так не происходят.
— Это была импровизация, — парировала та, — тем не менее, первая часть пари — заставить набожного человека, которого ты укажешь, забыть о боге, выполнена.
— Да, я ошибся, — признался Уриил, — мне показалось, что его помыслы более чисты, чем на самом деле. Но, — он поднял голову и оглядел по очереди Шельму и Бесс, — осталась вторая часть! Заставьте этого несчастного вспомнить о Спасителе.
— Разумеется, мы сделаем это, — проворковала Шельма, — прямо сейчас.

***

«Отберут!» — страшная мысль вдруг пронзила Никодима. «Надо уходить, пока не…», — он воровато огляделся по сторонам, но вокруг было все относительно спокойно. Прихожане не обращали на него внимания, спокойно шли к церкви.
«Так, так, сейчас, сейчас, — бормотал про себя Никодим, трясущимися руками застегивая замки кейса, — сейчас пойдем, пойдем пойдем…»
Резкий, как удар хлыста, свисток, заставил замереть, ощущая, как легкие оторвались от грудины и проваливаются куда-то в пятки.
— Сержант Бесюков, ваши документы! — рявкнули над левым ухом.
Никодим обернулся: рыжий патлатый полицейский в черной форме росгвардии таращил яростные зеленые зенки.
— А-а-а-а…мэээ… бэ-э-э…
— Язык проглотили? — раздался второй голос и к Никодиму шагнул молодцеватый лейтенант в белой праздничной сорочке под новеньким отглаженном кителем. — Чем занимаетесь? Попрошайничаете? Пройдемте!
— Есть, есть документы! — выпалил Никодим. — Я уже ухожу, совсем, совсем…
Он, не рискуя отпустить заветный кейс, шарил свободной рукой по карманам, и как назло не мог найти заветной корочки паспорта.
— В отделении покажете, — строго произнес лейтенант, — заодно и осмотр вещей проведем, с описью. Что у вас в чемодане?
— Н-ничего,- пролепетал, холодея Никодим, — в-вещи…
— Запрещенное чего-нибудь?! — рыкнул сержант — Имеется?!
Никодим снова глянул в его сторону и обомлел — сержант скалил клыки, точно оборотень какой.
— Господи, сохрани! — выпалил Никодим, выпуская кейс и осеняя себя крестным знамением….

***

— Слышь, першинг, не тушуйся уж так, — Бестия легонько трепала Уриила за плечо. Архангел сидел на парковой скамейке, обхватив голову руками и не реагировал.
— Мож ему валидола дать? — поинтересовалась она у Шельмы. Но та только усмехнулась:
— Неужели тебе его жалко? Пусть грызет свои крылья до лопаток.
— Ну…. а чо? — Бестия мигнула. — Влип паря, теперь ему эту… гордыню впаяют, обратно разжалуют, в ангелы.
Шельма сняла очки и, подойдя к Уриилу, осторожно коснулась его плеча. Тот поднял голову.
— Пари всегда предполагает, что есть проигравший, — неожиданно мягко произнесла она, — держать удар это дорогого стоит.
— Да, пустяки, — бледно улыбнулся Уриил, — я… я поддался и выбрал не того.
— Предлагаю отпраздновать сегодня вечером, — вдруг предложила Шельма, — например, в кафе?
— Ты приглашаешь?
— Да. И притащи с собой это пернатое недоразумение — Фануэля. Его Бесс считает занимательным.