Плакса

Опарыши поедали уже подгнивший труп бродячего пса в сырой канаве. Ничто так точно не могло дополнить пейзаж начала весны. Кроме, разве что, маленького мальчика, взахлёб рыдающего от всего увиденного.

Неокрепший, детский разум в это мгновение лишился чего-то сокровенного — таинства перехода в загробную жизнь. Это единственная, тоненькая соломинка, через которую сквозь слезы мальчик был способен дышать.

— Все псы ведь попадают в рай, да, дедушка?! — прокричал, мальчик в бессильной истерике, в надежде на утешение.
— Нет, в рай попадают лишь достойные люди. Там нет места для зверей, тем более бродячих, — разбив сладкие грёзы юного, невинного создания, ответил дед.
— Тогда что же с ним будет? — наматывая сопли на рукав так, чтобы дедушка не заметил, спрашивает мальчик.
— Не знаю, просто пойдём уже, и что ты разнылся, как девка? Вытри слезы и будь мужчиной, — отрезал дед.

С раздражением, крепкой хваткой взяв за шкирку внука и оттащив от разлагающегося пса.

— Пойдём домой, уже давно пора делать уроки.
— Но собака ведь умерла, нужно её похоронить! — тщетно пытаясь не плакать, вскрикивал мальчик.
— Она не умерла, а сдохла, животные не могут умирать! — отсыпав внучку твердых подзатыльников, кричит дед, — придём домой, будешь у меня русский язык до ночи зубрить!

***

Лучи летнего солнца пробивались через окно, падая на неудобный, чёрный, школьный костюм. Вся рубашка взмокла от пота, голова болела, нечем было дышать. Спертый воздух во всем классе был невыносим, казалось, что вот-вот можно потерять сознание.

Мальчик сидел и думал лишь о том, что сейчас упадёт, а что потом? Будут ли его хоронить, а если в могиле его будут жрать черви, то никто их не остановит? Попадёт ли он в рай или в ад за то, что плохо учился? И, в конце-концов, что на это скажет его дедушка? Все его мысли слились в одну точку. В которую он пристально смотрел, не моргая, и лишь мысль о том, чтобы закрыть глаза и погрузиться в небытие, страшило его до самых мурашек. Он очень хотел заплакать, но пот застилал глаза и будто бы их осушил.

А Сабина Габиевна всё продолжала донимать своими заумными вопросами.

— Илья, ты будешь отвечать на вопрос или так и собираешься на меня смотреть? — И что ты теперь глаза отводишь, ты же умный мальчик, мы уже три урока разбираем одну и ту же тему на окружающем мире. — Ещё раз! Три агрегатных состояния?

Весь класс громко хихикал, особенно девочки за первыми партами. Терпеть было невозможно. И он попытался ответить.

— Нуу…
— Так, во-первых, встань. Ты отвечаешь перед учителем! — Во-вторых, вытри слезы, плакса.

Весь класс залился громким смехом, он оглушал Илью, так что тот не слышал больше собственных мыслей.

— Дети! Тихо! — Повторяю в последний раз. Три агрегатных состояния?

Илья встал со стула, его шатало в разные стороны и сильная тошнота застыла в горле, в ушах до сих пор слышны смешки и издевки одноклассников.

Класс погрузился в мёртвую тишину.

Илья робко и тихо стал отвечать.

— Три состояния — живой, мертвый и…

Илья всхлипнул и слезы стекали с его глаз ручьем, сопли не давали ему больше вздохнуть, но после секундного молчания он продолжил.

— … сдохший.