« Pixe'r'Ella » Pixe’r’Ella c0

            Дорогой папа, спустя пять дней в дороге, сегодня я, наконец, прибыла в деревню на востоке наших владений. Здесь очень красиво и много различных животных. Жизнь такая активная и бурная, совсем не такая, какая в нашем поместье. Мне все так интересно и ново. Никогда не думала, что так можно жить.  У дяди и тёти своё стадо овец. Такие милые и красивые белые барашки, я сразу влюбилась, с первого взгляда! Кстати, дядя и тётя были очень рады меня видеть спустя два года. Они говорят я стала настоящей леди, и что все люди в деревне более простые, хотя и суеверные. Представляешь, они настолько суеверные, что даже приносят животных в жертву лесному чудищу, чтоб оно их пощадило! Завтра я надеюсь познакомиться со всеми в деревне. Несмотря на то, что мы с тобой не виделись всего две недели, я уже скучаю. Надеюсь, ты приедешь сюда как-нибудь, хоть я и знаю, что ты очень занят. Люблю тебя.

С Любовью, Форта Пикс

Графу Лоуренсу Пиксу

22 апреля, 1778 года

Глава первая: Зелёные глаза

            Бревенчатый потолок, запах дерева. За окном еще темно. Впервые в своей жизни, я проснулась от пения петуха. Несмотря на то, что вчера ночью я очень волновалась от прибытия в новое место, от ожидания новой жизни, от засыпания на новой кровати, уснула быстро и легко, страшно устав с дороги. В поместье я привыкла к каменным потолкам и стенам, к теплой комнате на четвертом этаже, поэтому сейчас, на втором этаже деревянного дома, где ночью холодно и приходится спать в одежде, хорошо укутавшись в одеяло и плед сразу, мне очень некомфортно.

            Конечно, я никому этого не скажу. Я хорошо понимаю, что это может затронуть чувства людей, которые живут так всегда. Скорее всего большинство из них даже не знает, что может быть по-другому, так что мне остается только смириться с тем, что ноги теперь будут мерзнуть ночью даже под одеялом, и ничего с этим не поделаешь.

            Что ж, пора вставать. Я с детства слышала, что в деревнях встают с первым криком петуха. Думаю, не стоит обременять людей и долго лежать в кровати.

            Глухой стук ног, обутых в носки из овечьей шерсти о деревянный пол. Приятный и уютный звук. Такого не услышишь, проживая в каменном замке.

            «Скрип» и окно распахнулось, впустив в комнату холодный, влажный утренний воздух, заставивший меня поморщиться. Зубы застучали.

            — Зачем должно быть так холодно?! Не хочу так жить. Хочу, чтобы тепло!

            С такими мыслями я полезла в сундук около кровати за теплой дневной одеждой и начала переодеваться, сев на угол кровати.

            Такого дискомфорта мне ещё никогда не приходилось переносить. Толстая вязанная одежда вместо легкого, тонкого платья, валенки, чтобы топать по грязи, вместо туфелек для танцев.

            — Остается только мужественно принять. Если бы это была не моя идея, я бы подумала, что меня прокляли, — подумала я и улыбнулась этой мысли, — Что же это, так это место действует на людей? Никогда не была суеверной.

***

                — Доброе утро, дядя, — улыбнулась я, присаживаясь за край стола.

            Когда-то дядя тоже жил с папой в поместье, но в итоге выбрал жизнь здесь. Характерная черта романтика. Наверное, я тоже немного романтик, раз мне захотелось так пожить, хотя и не настолько, чтобы здесь навсегда остаться.

В виду своего общественного статуса, дядя — главный в деревне, хотя я пока не поняла, как здесь можно быть главным? Все люди тут кажутся такими сильными и независимыми. Проблемы политики похоже далеки от этого места, что тут может решать «главный»?

— Доброе утро, Форт, — улыбнулся он в ответ по-доброму.

— Доброе утро, принцесса, — шутливо поприветствовала меня его жена.

«Ой», — похоже я, как и подобает юной графине, села за стол сложа руки. Не подумала, каюсь.

Резко подскочив с приподнятыми руками, я сделала шаг к тёте, и… они внезапно рассмеялись.

— Сиди уже. Если честно, мы с самого начала и не ожидали, что ты что-то будешь делать эти два месяца, — сказала тётя, помешивая что-то в казане.

— Нуу, я могу что-то делать, если меня научить. Да и я буду чувствовать себя неловко, если буду просто жить тут и ничего не делать, — сказала я, смущаясь и глупо улыбаясь.

— Да ладно, девицы в твоём возрасте должны просто веселиться и радоваться жизни. Считай, это твоя работа, — отвечал с улыбкой дядя.

Какими простыми и веселыми людьми они кажутся, никогда таких не видела.

Дядя Эрнст, выглядел моложе своих 40 лет, возможно, потому что был аккуратен и ухожен. Его коричневые волосы были аккуратно уложены на левый бок. Борода обрита, а усы придавали вид городского аристократа. Карие глаза излучали доброту и жизнерадостность. В этом его жена была на него похожа. Похоже это их семейная характерная черта. Жаль, слышала эта черта не передалась их сыну. Он вырос в дерене и уехал строить благополучное будущее в городе, вдали от своих родителей.

Тётушка Элла излучала такую же ауру, как и дядя. Мне даже кажется, они внешне чем-то похожи, хотя, похоже, её волосы, а, возможно, и глаза светлее что ли…

Сняв казан с огня, она поставила его на стол.

— Разливайте себе, — сказала тётя, усевшись за стол, передавая мне и дяде деревянные миску и ложку.

Похоже овощной суп. Никогда не начинала ещё утро с супа, привыкла к овсяной каше. Хотя не скажу, что недовольна. Скорее просто непривычно. И ситуация такая неловкая. Придется самой себе накладывать. Много положить я стесняюсь, но и ходить голодной потом, мне тоже не очень хочется.

Несмотря на все неудобства, я очень рада тому, что могу посмотреть на разные стороны жизни. Это — жизнь, мой опыт. У людей в этом месте нету возможности увидеть жизнь с моей стороны. С этой точки зрения, в моих глазах, их жизненный опыт не будет полным. Хотя, учитывая, что стать герцогиней, принцессой и уж тем более королевой мне не светит (но я не теряю надежды), даже мой жизненный опыт не будет полным. Не думаю, что есть хоть один человек, чей жизненный опыт можно назвать полным. Это и намного радует, и огорчает сразу. С одной стороны, это означает, что я никогда не смогу сказать, что мой жизненный опыт с данной секунды является полным. С другой стороны, и никто другой тоже никогда этого не сможет сказать этого с уверенностью, от этого становится немного легче. Не люблю я эту свою ревность, но ничего не поделаешь. Когда-нибудь я точно смогу от неё избавиться.

***

            Солнце только поднимается из-за горизонта, так что ещё достаточно темно, к тому же и пасмурно. Утренняя сырость заставляет воздух казаться холоднее, чем он есть нас самом деле.

            «Потерпи Форта ещё немного, днём точно будет теплее!»

            В слабой видимости, все деревья и какие-то непонятные предметы, разбросанные по участку, виделись лишь как силуэты. И все окружающее пространство создавало крайне мрачную атмосферу.

            Тяжело передвигаться. Мои ноги, привыкшие к каменному полу, ещё никогда не увязали ни в чем по щиколотку. Каждый шаг по такой земле стоил больших усилий, чем небольшая пробежка по коридору замка.

            «Точно прокляли»

            Выйдя за калитку, я повернула направо и стала прогуливаться вдоль дороги.

Колодец. Достаточно близко от дома дяди. Слышны шлепки и хлюпанья по грязи, кто-то приближается с соседнего участка.

Каждую минуту становится заметно светлее.

Неспешно приближаясь, к колодцу идет человек с двумя пустыми ведрами.

Скрип ручек пустых ведер, хлюпанье грязи, холодный влажный воздух. Люблю растягивать такие моменты до бесконечности. Хочу впитать всё. Насладиться каждой секундой этого обычного для каждого жителя этой деревни момента.

— Доброе утро! – весело поприветствовала я, — Дайте мне одно ведро, я вам помогу.

— Не надо, — ответил женский хриплый голос, — пока я что-то делаю сама, я могу это делать.

Судя по голосу, это — старушка.

— Простите…

«Как себя вести с этими людьми, я совершенно не представляю, что можно говорить, а что нельзя»

Бабушка сделала несколько шагов, остановилась прямо напротив меня и прищурилась. Некоторое время мы так постояли.

— Зеленые глаза приносят несчастья.

«Ещё одно местное суеверие? Я вот вас совсем не вижу этими зелеными глазами, вот несчастье…»

— Мне говорили это ни очень частое, ни очень редкое явление, — попыталась я увильнуть от главной проблемы.

«И как на это реагировать? Я ещё никогда не слышала ничего настолько вгоняющего в ступор»

И на некоторое время, я просто осталась молча стоять. Во-первых, я поняла, что гулять в полумраке с моим зрением – это непозволительная роскошь. Во-вторых, я совершенно не поняла, что произошло. Если эту женщину взять за представителя этих людей, то ничего хорошего, похоже, мне это точно не обещает.

Простояв минут десять, я дождалась, пока станет ещё немного светлее (и пока старушка с вёдрами уйдёт), чтобы вновь продолжить прогулку вдоль моего нового «дома».

Теперь, когда я могу разглядеть проплывающие мимо домишки, начинает казаться, что все они старше дома дяди, хоть и не могу быть в этом уверена. С одной стороны, разглядеть их достаточно хорошо у меня не получается, с другой, даже дом дяди я ещё подробно снаружи не рассмотрела.

С левой стороны улицы, далеко впереди, слышится громкое шлёпанье нескольких быстро идущих людей.

Остановились.

Похоже дети, или подростки.

— Какая красивая! – проговорил кто-то из них.

Я улыбнулась в ответ и сделала шаг в их сторону.

— Доброе утро, — приветливо обратилась я к ним.

— У неё зелёные глаза! – сказал тот, что стоял посередине.

— И светлые волосы! Это и значит быть красивой, — добавила я с улыбкой, надеясь отвлечь их от цвета своих глаз.

— Ты накличешь беду, — сказал парень справа.

— За семнадцать лет не накликала…

«Я совершенно не могу понять, как можно судить о таких вещах по цвету глаз…»

Они продолжили бежать вперёд.

«И даже имя не спросили…»

***

Деревня оказалась намного больше, чем я ожидала. Больше 1000 людей и 400 домов, по последним подсчетам. Цифры, конечно, большие, но когда вот так шагами меришь эти улицы, то становится совершенно очевидно, что обойти это все за один раз едва ли возможно.

Больше ни с кем я так и не заговорила, и, пока прогуливалась, похоже на меня так никто и не обратил внимания. Может хорошо, а может и плохо.

Остановилась. Здесь, дорога сворачивает направо, а спереди начинается лес. Стыдно признаться, но я ещё никогда в своей жизни не была в лесу. Интересно. Место, в котором тебя окружают деревья со всех сторон и нету ни одного человека рядом. Место, где проживают дикие животные, с которыми люди вступают в неравный бой за право съесть, или быть съеденными. Эта территория не принадлежит людям, здесь мы чужие, и это заметно ощущается уже при приближении.

Я свернула с дороги и пошла в сторону будоражащего мою фантазию места.

— Стой, — услышала я сзади голос молодого человека.

Повернулась.

— Доброе утро, — произнесла я с поклоном и лучезарной улыбкой.

Он некоторое время просто молча смотрел на меня.

— Доброе… Ты не местная, пожалуйста, не иди в этот лес.

— Там обитает чудище?

— В этом почти нет сомнений. Иногда, у жителей деревни появляются непонятные точки на теле. На запястье, шее, или даже… ногах… А пару лет назад оттуда не вернулась девочка.

— У меня зелёные глаза, ни у какого чудовища против меня нету и шанса.

Парень казался ошеломлённым некоторое время, но, похоже, он мало того, что воспринял мои слова серьёзно, так ещё и согласился с ними. Принял решительный вид и молча кивнул в ответ.

«Уж точно не та реакция, которую я ожидала…»

«Что творится у них в голове? В лесу полно диких животных, есть целая куча причин, по которым из леса можно не вернуться, тем более маленькой девочке. Но не столько ужасно, что они не подумали об этом, сколько ужасно, что он на полном серьёзе уверен, что мне ничего не угрожает из-за того, что у меня зелёные глаза…»

Я развернулась и уверенно шагнула вперёд.

***

За двадцать минут прогулки по лесу не было замечено ничего странного.

«Как же уже хочется скинуть всю эту громоздкую одежду и переодеться во что-то лёгкое, лечь в ванну…»

Сухое дерево.

«Все деревья уже зелёные, удивлена. Не думала, что к началу мая можно встретить сухое дерево…»

И ещё. И ещё. И…

Внезапно, я поняла…

«Это кладбище растущих деревьев?»

Буквально через пару шагов, можно было очертить четкую границу на живую и мёртвую зону. Все за этой границей высушено. Сухие палки деревьев торчат из земли, неловко пытаясь имитировать своих зелёных растущих собратьев. Полное отсутствие травы…

«Это блеск! Как интересно!!»

Тут я в полной мере ощутила, что за этой границей действительно начинался лес. Вся моя дорога сюда была лишь прелюдией, перед этой событием.

Граница.

Сделать ещё один шаг, значит оказаться в лесу. Значит отдаться этим силам…

«Уверенна, что мне ничего не угрожает, но…»

Атмосфера этого места полностью отличается от всего вокруг. И без того мрачное небо стало казаться ужасающим. Вся зона кажется настолько неживой, что похоже там не могут существовать даже насекомые. Сердце застучало беспричинно.

«Я очень хочу сделать этот шаг. Очень хочу. Хотя бы пару секунд там постоять. Такое ощущение, что пока стою по эту сторону, есть хоть какая-то безопасность. Даже безо всяких суеверий это просто интуитивное восприятие. Возможно, именно отсюда пошли эти деревенские мифы, но…»

Я медленно подняла ногу, и волна панического ужаса тут же захлестнула сознание… нога возвращается на место.

«Нет, я буду стоять здесь, пока не соберусь сделать этот шаг!»

Шаг.

В тот самый момент, когда я не думала об этом. Незаметно для себя, чтобы не успеть отказаться от этого действия. И я внутри. Сердце рвётся наружу. Всё тело сопротивляется и выталкивается обратно. Но я иду. Вперёд. Вглубь. Стоп.

«Словно воздух стал плотным… словно опасность со всех сторон… даже если здесь ничего нет, можно умереть просто от того, что здесь находишься…»

Паническая атака достигла своего апогея, ноги подкосились, и я рухнула на колени. Сев на землю, я облокотилась о сухой ствол дерева, которое некогда было огромным, толстым дубом.

Оставшись сидеть так некоторое время, я быстро потеряла всякое самосознание. Мысли улетучились, и я отдалась новому чувству, которое в то же время, зародилось где-то внутри.

Приятная слабость теперь тяготила к земле и сильно захотелось спать. Но спать в лесу я себе позволить не могу… хотя……

***

— А эта область не очень большая, похоже я вижу зелень на горизонте. Хотя как далеко?..

Поражаясь тому, насколько мой голос звучит пусто, безжизненно и безынтересно, я испытала шок. Нужно идти отсюда. Ничего интересного больше не случится.

Медленно преодолевая страшнейшее притяжение к этой земле, я еле отрываюсь от места, на котором только что провела без малого пол часа. За эти пол часа, я словно корнями соединилась с этим местом, оно стало такое близкое… родное…

Теперь, когда мне пришлось встать, атмосфера тут же снова стала крайне враждебной. Всё пространство снова ополчилось на меня.

Оглядевшись по сторонам, я убедилась в своей безопасности и страх потихоньку начал стихать. Как только я окончательно успокоилась, вышла обратно.

Пересекая незримую границу снова, я ощутила невообразимое облегчение, словно у меня забрали тело. Рухнув без сил на колени, я взглянула на небо.

«Вот это опустошение…»

На этой лирический ноте, мои философские размышления закончились… Любые размышления закончились… Похоже драматизировать было больше нечего. Я просто встала и пошла обратно.

***

Выход из леса. Всё тот же парень работает на своей земле. Заметив меня, выходящую из леса, он спрашивает:

— Что это с тобой?

— А?

И только после этих слов, я обратила внимание на то, что мои штаны до колен в грязи. Руки в уже засохшей грязи. Лицо немного тянет, похоже я к нему прикасалась грязными руками.

«Интересно, как же я сейчас выгляжу со стороны?»

— На меня напало чудовище.

«Потрясающе, слава Богу! С чувством юмора у меня пока что всё в порядке.»

— Даа, наверное, мне стоит попросить у вас прощение. Оно действительно существует, и оно поистине ужасно.

«Он что, паникует?»

— Даже мне стоило многих усилий убить его. Но не переживай, я убила его наверняка.

Сказала я и просто пошла вперёд. Обратно. Домой. Не буду больше отвлекать человека, думаю ему нужно всё обдумать.

***

По мере того, как я продвигалась обратно к дому, проходя через «центр» деревни, мне показалось, что все жители как-то странно реагируют на моё приближение. Хотя, вроде они просто смотрят.

— Действительно, зеленоглазая красавица, — послышался грубый мужской голос из толпы.

«Похоже только мой цвет глаз меня и спасает от этих мужчин.»

Но мне уже было всё равно кто на меня смотрит и как на меня смотрит. Ноги ноют от усталости. Я едва их волочу. В ботинках сырость и грязь. Брюки совершенно сырые. В руках грязь, на лице грязь. Сознание почти отключилось, устав от такого дискомфорта. Ничего кроме постели больше не имеет смысла. К такому судьба меня ещё не готовила. Каждый шаг — это целая вечность. Я не знаю сколько ещё идти до дома, просто знаю, что идти прямо, и что это когда-нибудь закончится, ведь я не могу туда не прийти. Нужно просто идти вперёд и не думать и когда-нибудь я приду.

«Сколько же поводов для слухов и сплетен я им сейчас даю, разгуливая в таком виде… в таком состоянии…»

Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг.

И так очень долго. Очень очень долго.

***

Дом. Хотя похоже, у меня больше нет сил порадоваться этому.

Открыв калитку, я направилась вперёд.

— Пару часов назад, ты казалась мне более энергичная, — заметила тётя, выполняющая какую-то работу.

Не могу разглядеть, что она точно делает. Может стирает. По звуку плескающиеся воды можно сделать такой вывод.

— В детстве папа, за неподобающее обращение со мной мог серьёзно наказать прислугу. Интересно, наказал бы он сейчас меня за неподобающее обращение с собой?

Похоже тётя нашла забавным моё замечание.

— Как хорошо быть молодой и энергичной, — улыбнулась она, — Похоже твои амбиции шире твоих возможностей.

— Я просто физически не была готова к такой длинной прогулке.

— Ты же просто шагала. Люди здесь работают с утра до ночи.

— И это я тоже обязательно попробую.

— А твой отец не накажет нас потом?

— У вас выносливости больше, он вас не догонит.

— И то верно, — ухмыльнулась она, и мне показалось, что её глаза, как-то светятся. Красиво играют на солнце, не могу разглядеть получше.

«Хотя мне не важно…»

Только сняв ботинки, я поняла насколько они стали тяжёлыми от налипшей на них земли. Под кофтой всё мокро. И то самое состояние, когда жарко и холодно одновременно.

«Как же я хочу помыться!»

Поднимаясь в комнату, я продолжала быстро избавляться от тонны верхней одежды, и как только вошла внутрь, тут же оставила этот грязный ком на полу, рядом с дверью. То, что ещё вчера вечером казалось неудобным и неуютным, сейчас представляло собой предел всех моих мечтаний.

Я просто рухнула на кровать и закрыла глаза и…

«Боже, как же сильно я хочу в туалет.»

Но больше совершенно нету сил вставать и спускаться вниз.

«Нужно просто быстро уснуть.»

И я уснула быстро… и мучительно.

***

Проснувшись, я ещё некоторое время продолжала лежать, не давая себе отчёт о своих мыслях, но они мало по малу прояснялись. Всё тело теперь такое тяжелое и неудобное.

«Дайте пожалуйста другое…»

Стоило только голове начать работать в штатном режиме, как сразу одна мысль одержала верх над остальными и ничего другого мне не оставалось.

Медленно поднявшись с кровати, я неохотно ковыляла к двери, у которой оставила одежду с утренней прогулки.

«Ничего другого и не приходится…» — подумала я, начав распутывать этот неприятный комок шерсти.

«Никогда ещё не надевала не стиранную одежду обратно, тем более в таком состоянии. Точно, у меня ещё и на лице земля, по-моему,» — вспомнила я и докоснулась до лица. Хотя его уже и не тянуло, там действительно был шершавый кусок, ровно как и на руках.

«Вот так вот.»

***

Выйдя из туалета, я направилась к вёдрам с водой, и поливая себя из деревянного кувшина, умыла себе руки и лицо.

«И ведь совсем не чувствую себя посвежевшей…»

Едва закончив гигиеническую процедуру, я услышала скрип калитки. Даже прищурившись, я всё ещё не была уверенна в том, кто вошёл на участок.

— Тебе уже получше?

Услышала знакомый женский голос.

— Не намного, — ответила я, отдавая себе отчёт в том, насколько эти слова плохо описывают реальную ситуацию.

— Будешь обедать?

— Не стану отказываться.

***

«Не могу поверить, что на обед то же самое, что и на завтрак.»

— Мне вот очень интересно, зачем же такая нежная графская особа решила провести себе такое испытание на храбрость?

— Я не графиня, — коротко ответила я на вопрос, давая понять, что это исчерпывающий ответ.

— Но всё это время ты росла как маленькая графиня. Не похоже, чтобы твой отец заботился о тебе меньше, чем о своих… законных детях, — произнесла тётя, немного запинаясь на предпоследнем слове, как бы анализируя, насколько оно подходит.

— Просто он любит мою мать больше, чем свою жену. Похоже все это понимают. С его статусом, ему всё равно никто не может ничего сказать. Эта любовь распространяется и на меня. Остальные дети просто принимают факт того, что я есть. Меня ни любят, ни недолюбливают. Из-за такого поведения отца, с детства я оказалась в очень выгодных условиях. Живу как графиня, хоть я и не графиня. Не обязана жениться по расчёту, потому что официально я не ребёнок его семьи, такой брак был бы оскорбительным для того, за кого бы я вышла замуж.

— Но в таком случае мне ещё интереснее, зачем тебе всё это.

— А что мне ещё делать? От меня никто ничего не хочет. В наследство всё останется старшему брату. Я не знаю, станет ли он меня содержать в будущем, или отправит на все четыре стороны. Выйти замуж за кого-то с высоким статусом, мне тоже скорее всего не светит. Остаётся только найти за это время, что у меня есть, чем бы я хотела заниматься. Пока у меня есть время на это, это то, что нужно сделать. Тем более жизнь так становится интереснее и живее. Может даже в конечном счёте я буду счастливее, чем мои статусные братья и сёстры.

— И ты узнала, что брат твоего отца самостоятельно от всего отказался и счастливо живёт с простой девушкой в деревне.

— Именно так.

— Чёрт побери, как интересно. Ты, в самом выгодном положении на свете и думаешь о будущем.

— Я просто выполняю свою работу. Веселюсь, и радуюсь жизни, — сказала я с улыбкой, заедая оставшиеся голод хлебом.

— Сейчас твой дядя будет пасти овец. За зиму овцы застоялись в загоне, вести их пасти первый раз в году очень важное занятие. Они ждут этого с нетерпеньем. Не хочешь посмотреть?

— Очень хочу! Но прежде. Скажите пожалуйста, тётушка Элла, насколько жители серьёзно относятся к суевериям по поводу зелёных глаз?

— Так быстро это заметила, значит… — теперь она казалась немного расстроенной, — Когда ты вчера вечером вышла из кареты, и мы с твоим дядей увидели тебя первый раз за последние два года, то сразу поняли, что будет очень непросто. Если бы мы знали об этом заранее, такого бы не произошло.

— Вы бы не согласились меня принять.

— Не больше, чем на пару дней. Все суеверия этой деревни имеют очень основательные корни. Нам всем теперь будет очень тяжело. И возможно, тебе в любом случае придётся скоро покинуть это место.

— Я не буду сдаваться, только из-за цвета глаз.

— Со всеми может произойти несчастье…

— Понятно. Ладно, тогда я пока пойду к дяде.

— Он сейчас на равнине. Выйдя из калитки, поверни налево и иди до конца участков, оттуда ты увидишь и загон и равнину.

— Спасибо. Мы вернёмся вместе, — сказала я с улыбкой.

«А что мне ещё остаётся сказать? Похоже они скорее докажут мне, что я приношу несчастья, чем я им, что это не может иметь никакого отношения к цвету глаз.»

***

Когда я только подходила к краю деревенской дороги, уже сразу услышала блеяние барашка.

«О Боже!! Прекрасные белые барашки!!! Чтобы может быть восхитительнее, чем погладить прекрасную белую барашку к концу тяжёлого дня?»

— Дядя Эрнст! – крикнула я, громко шлёпая по мокрой земле.

Похоже уже привыкла к этому.

— Где наша милая девочка? – крикнул он в ответ, поворачиваясь ком мне. И… похоже был неслабо удивлён.

Его милая девочка была по колено в засохшей грязи, и вся в свежих каплях, разлетающихся от бега по мокрой земле.

— Где ты так запачкалась?

— Это длинная история, — наконец подбежала я к нему и окинула взглядом стадо.

Он улыбнулся в ответ и тоже перевёл взгляд на овец.

— Это не все. На первый, пробный выход в этом году, я взял некоторых, чтобы посмотреть, как они сейчас себя поведут.

По равнине гуляло овец тридцать. Стоило отметить, что равнина плавно перетекала в лес. А перед лесом стояло что-то деревянное. Отсюда не разглядеть.

— Тут вы и приносите жертву?

— А? Ты слышала?

— Да. Что тут есть чудище, которое вы сдобриваете. Что народ здесь очень суеверный, я уже по отношению поняла.

— Мы сегодня должны зарезать одну овечку и оставить там, — сказал он с печалью в голосе.

По его характеру можно было понять, что ему скорее жалко саму овечку, чем приносить её в жертву.

— Обычно мы делаем это в первой половине дня. Но сегодня уже пора начинать их пасти, и я решил совместить это.

— Понятно.

Я решила подойти к одной овечке, но она внезапно развернулась и поковыляла прочь.

— Это точно потому что у меня зелёные глаза.

Но нет. Они все начали суетиться.

— Дядя! – крикнула я, чтобы обратить его внимание, — А почему они все так странно себя ведут?

Казалось, он только обратил на это внимание, и теперь растерялся. Я взяла это на себя и стала наблюдать внимательнее. Шевеление идёт из головы стада, которое ближе к лесу. Я пошла туда.

!!!

Одна. Две… Барашки лежали окровавленные.

Одну из бегущих овец догоняет… собака?

— Шакалы! – услышала я крик дяди, — Беги отсюда, Форт!!

Надо что-то сделать. Нужно срочно что-то предпринять, иначе прекрасные овечки!..

— Что делать?.. – начала я, но он схватил мою руку и рванул назад.

— Тут столько овец, они не нападут на человека в таких условиях, нужно что-то придумать! – протестовала я.

— Это стая шакалов, ты ничего не придумаешь!! – почти прорыдал он, — Те овцы, которые сбегут – спасутся, вот и всё!

— Но шакалам не нужно тридцать овец, каких-то можно успеть…

Бесполезно. Дядя паникует больше, чем овцы.

Я бы продолжила протестовать, но в моих глазах лежащая разодранная овечка. Я совершенно не смогла разглядеть в каком состоянии она была, но это ещё хуже. Теперь моя фантазия дорисовывала за меня.

Один очередной шакал уверенно обгоняет нас и вцепляется в ногу паникующей спереди овечки. Это блеяние. Этот стон умоляющей пощады овцы. Такое же блеяние, как и обычно, но сколько печали в этих словах умирающей белой кудрявой животинки. И ведь я могу сейчас пополнить их стадо в каком-то роде.

Ноги проскальзывают по мокрой земле.

Ещё шаг, и мы на главной деревенской дороге.

— Шакалы вышли из леса, все, прячьтесь дома! – кричал он, пока бежал, всё ещё удерживая меня за запястье.

— Давай укроемся у кого-нибудь!

— Нет, мы не можем!

«Мои глаза? Серьёзно?! В такой момент?!»

— Стой, — полушёпотом сказала я, — Стой… Остановись!!!

…………………………………………………………………

Я крикнула, и он остановился.

— Глупо дальше так бежать, — спокойно сказала я, — Они не побегут за нами, у них там стадо овец. Глупо с их стороны бежать за людьми. Тем более мы достаточно далеко убежали.

В моих глазах не осталось ни грамма счастья, которое я испытывала буквально только что. Всё, что у меня осталось от этого тяжелого дня улетучилось. Во мгновение ока, вся тяжесть, которую я затолкала глубоко во внутрь себя, все переживания, все страхи и неуверенности хлынули в моё сознание. Под их тяжестью я еле смогла устоять на ногах. Но стояла. Чудеса женской стойкости, я всё ещё держусь, хотя и не могу больше заставить себя сдвинуться.

Кап. Кап. Кап…

Я плачу? Нет, это дождь капает на руку, которую всё ещё держит дядя. Я смотрю ему в глаза. Своими большими и красивыми зелёными глазами. И я тоже…  тоже помогаю дождю… сделать эту почву ещё чуточку более влажной……

***

— Это всё потому что ты приютил этого зеленоглазого ублюдка этого напыщенного графа! – слышался грубый мужской голос снизу.

— Не говори так о дочери моего брата!

«Когда я пришла домой? Не хочу ни о чем думать.»

Буду просто лежать на кровати, вся потная и грязная, после энергичной пробежки в дождь. Мне больше ничего не надо, я ничего больше не могу и не хочу.

Даже слушать их не могу, этой глупостью уже сыта по горло.

— Если ты сейчас же не выкинешь её отсюда, мы сами её вышвырнем. Ты можешь хотеть держать её здесь сколько угодно, но нам она никто! Может эта шлюха и не от него вовсе родила!

Да, может. Всё может быть. Это настолько же вероятно, как и то, шакалы напали на стадо, потому что у меня зелёные глаза.

— Ты должен был оставить её там, на алтаре! Если бы не дочка графа, так бы сразу и поступили!

А вот это уже слишком.

— Знаешь, что? А именно так мы теперь и поступим!

Не не не не не не не не не…

Только сейчас я заметила, что рухнула на кровать в грязной одежде и ботинках.

«Внизу какая-то суета…»

— Сделаешь ещё хоть шаг… — голос дяди.

А вот теперь я чётко осознаю, что моей жизни эта ситуация угрожает больше, чем стая шакалов. Кто бы мог подумать…

«Кто бы мог подумать, что я – родная дочка графа Лоуренса Пикса, в один день буду убегать от стаи шакалов, а… а потом ещё раз…»

Я резко вскочила на ноги и подбежала к двери.

«Бегом к окну… Ни черта не видно, ещё и льёт как из ведра. Плохо. Объективно плохо, никакой оптимизм не вытащит из такой ямы!»

И я побежала вниз, что есть силы.

Страшно. Вот сейчас действительно страшно. Даже убегая от стаи шакалов мне не было так страшно. Даже тогда в лесу… Я прекрасно понимаю, что эти люди из себя представляют, я могу только бежать. Быстро, по ступенькам, как только возможно. Тихо, как только возможно. На кухне целых три незнакомых мужика. Это невозможно.

Комната дяди и тёти.

— Она здесь! – послышалось сзади.

Но я уже около окна. Из щели между рамой и окном сочится вода.

«Под лежащий камень вода не течет.»

Похоже оно достаточно подвижно и открыть его не составит труда…

«Шурх», оно готово меня принять.

Сердце колотится как бешенное.

Один из мужиков, быстро побежал за мной и успел даже коснуться меня, едва. От этого меня охватил такой ужас, что дальше я уже ничего не соображала. Наверное, это и называется животный страх.

***

Когда я начала приходить в себя, то я всё ещё бежала. Дом на углу перед местом, где я первый раз заходила в лес.

«Я так далеко убежала?!»

И больше не могу бежать. Нет, это больше невозможно. Сколько я бежала? Я ничего не помню.

Ливень. Я вся уже мокрая насквозь.

Куда мне идти?

Хлюп хлюп хлюп хлюп…

Нет, нет!!! Они ещё бегут! Конечно, они же столько работают! Я сейчас выплюну своё сердце, просто умру, если сделаю ещё шаг.

И я просто молча сижу посреди этого дождя. Слушаю звуки приближающихся хлопков.

— Да, если я сделаю ещё хоть шаг, то умру. Но если не сделаю, тоже умру! Ещё более жестоко и ужасно, гарантированно умру на этом жертвенном алтаре, буду похоронена рядом с этими прекрасными овечками и хорошо, если в земле!

В конечном счёте у меня просто не осталось выбора.

Снова бежать. И я заставляю себя встать.

Под восторженные визги ветров и аплодисменты дождя я продолжила этот головокружительный марафон.

Едва я успела подняться на ноги, один из мужчин уже успел подбежать вплотную ко мне. Чудом, в последнюю секунду я успеваю рвануть сразу с места сидя, но он успевает коснуться меня!

Опять, то же самое. Только на этот раз всё намного хуже. Нас больше не разделяет окно, он уже почти держит мою руку.

Боже, что я могу сделать?! Неужели я проиграла в момент, когда села? Но я больше не могу бежать! Да и всё ещё еле могу дышать, у меня нет ни единого шанса в беге против крестьянина.

«И ведь точно, в беге ни одного!»

Я резко разворачиваюсь на одной ноге и бью его точно в голень.

Своей слабой графской дамской ножкой… сбиваю его с ног!!

!!!

Он действительно падает. Земля ведь и без того скользкая!

А вот теперь уже остаётся только бежать. Просто вперёд. Ведь они не пойдут в лес. Они точно не могут зайти в лес. Никто из них не перейдёт его границу, я клянусь!

Как я до сих пор не упала? Как в моей голове до сих пор не появилось ни одной мысли. Ничего.

«Мох растёт на север. Если идти на восток, то можно выйти в город. Я хорошо помню план этой местности. Не могу же я ехать не подготовленная.»

Как же я хвалю себя за это. Ну девочка просто молодец!!

И снова. Это чёртово место. Как невовремя, я не могу пересечь его снова. Чёрт, как же страшно. Снова этот страх. Я не могу заставить себя это сделать, я не могу снова пересечь эту черту! Не надо было тогда идти обратно, я должна была всё это предугадать! Да как я могла всё это предугадать?! К чёрту! Как меня это всё достало, я не хочу туда!!!

— Я не хочу! Как же я не хочу!!! Больше всего на свете сейчас я не хочу туда!!!

Но мне ничего не остаётся. Снова это хлюпанье. Снова эти шаги.

Я медленно поворачиваюсь. Мееедленно, очень медленно.

— Я УБЬЮ ВАС К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!!!

Они остановились.

«В самом деле, выход всё это время был так близко. Они же и так боятся меня как огня. Как же мне сразу не пришло это в голову?!»

И как же мне уже всё равно что произойдёт дальше. Плевать. Честно. Любой человек, доведённый до такого состояния впадёт в апатию. Это и есть полная апатия. В таком состоянии я действительно могу сделать всё что угодно. Да, просто потому что мне уже действительно всё равно. Всё…

Совершенно всё. Даже шагнуть туда, назад.

Шаг назад. Другой… Третий… Снова этот приступ дикого ужаса этого места. Неужели даже апатия от всего произошедшего не способна побороть атмосферу этого места?

Тем лучше. Вот и гарантия, что за мной сюда уж наверняка никто не пойдёт.

И последний шаг. Самый медленный. Самый вдумчивый. Последний. Я растягивала это удовольствие как могла. Удовольствие от демонстрации им, как я сюда захожу. Я хотела, чтобы они насладились каждой секундой этого масштабного события. Да что там греха таить, я и сама хотела растянуть удовольствие от этого.

Боже! Как же это всё ново всё свежо. Сколько же всего нового. Меня не хватает, чтобы всё это воспринять. Я хочу стать всем этим. Я хочу больше времени. Эти жалкие мгновения слишком ничтожны, чтобы запечатлеть мой триумф!

— Урааааа!!! Я внутрри!! И ккто тепперь сделлает ххоть шшшшакк??

Я вся дрожу. И потому, что холодно. И потому, что сыро. И потому, что мой эмоциональный сосуд больше не способен удерживать всё в себе.

Похоже я всё-таки плачу. А прекращала ли я плакать? Я рыдаю.

Они смотрят на меня. А я в домике.

И больше не страшно, более мне совсем не страшно. Ещё днём, я никогда бы ни за что в жизни не подумала, что это место может наделить таким чувством защищённости и безопасности внутри.

— Нет, она не знает, что творит, — сказал кто-то из них запыхаясь.

А я уже спокойно дышу. Я уже совершенно успокоилась, развернулась и пошла вперёд…

Глава вторая: Жёлтые глаза

Проснувшись, я обнаружила себя лежащей свернувшись под деревом.

«Немного першит горло. Похоже спала долго, ведь уже светло. Не менее 10 перед полуднем, полагаю…»

Сырая одежда так и осталась сырой.

«И ничего лучше, чем идти 70 миль на восток, я придумать не могу.»

Поднявшись из лужи под деревом, я ощутила лёгкий приступ тошноты.

«При худшем раскладе, 70 миль это где-то 3 дня. Даже если есть нечего, я не умру».

Упёршись спиной в дерево, я посмотрела на небо.

«И ведь не вижу его.»

От соприкосновения с деревом, спина отчётливо чувствует холодную, сырую кофту. И уже совсем не ясно, как лучше, в сырой одежде, или без неё. Обувь предоставляет хоть какую-то защиту для ног, а всё остальное только охлаждает и без того прозябшее тело.

В конечном счёте, взвесив все за и против, я направилась вперёд в одежде. В конце концов, в руках нести её ещё менее удобно, а появиться в городе голой уж как-то совсем неудобно.

И шаг за шагом, я начала измерять этот лес своими ногами.

«Как же сложно ориентироваться по этому мху. Он везде растёт по-разному. На некоторых деревьях вообще со всех сторон.»

И шаг за шагом, я продолжала хлюпать вперёд. Хоть и не совсем ясно куда идти. Идти хоть куда-то всё равно лучше, чем просто глупо стоять.

Хлюп. Хлюп. Хлюп. Хлюп.

«Не долго я поиграла в деревенскую девочку.»

Чавк. Чавк. Чавк. Чавк.

Всё тело прошиб озноб. Теперь, когда я стою, моё тело стало намного более уязвимо к ветру, чем, когда я лежала в луже.

«Какое чудо, что меня не съели ночью. Как же могло бы всё просто закончиться и мучениям конец!»

Просто идти вперёд и всё. Ещё вчера, возвращаясь с прогулки я не могла себе даже вообразить, что мне ещё хоть раз в жизни придётся пройти подобное испытание. Я шла домой и знала, что осталось идти не больше часа. Сейчас же, мне идти не менее двух дней. И кроватью даже не пахнет. Пахнет сыростью и травой…

«Шурх» — послышалось сзади.

«Только не это…»

Но там никого нет.

И я продолжаю идти вперёд.

«Я бы слышала чавканье земли, если бы тут кто-то топал, в конце концов.»

И тут я оцепенела.

«Я совершенно забыла про змей!»

Резко развернувшись, я начала пристально вглядываться в землю, но тщетно. Ничего не получается разобрать на этом зелёном ковре.

— Простите, вы заблудились?

!!!

Я закричала, как не кричала ещё никогда. Визг, переходящий в писк. Горло уже не просто першило, оно уже неслабо так болело.

— Я вас напугала, простите, — сказала незнакомка улыбнувшись (как мне показалось).

— Да, как в моих условиях попадаешь в лес, не ожидаешь встретить тут кого-нибудь! – выпалила я.

— В каких условиях?

— Меня вышвырнули из деревни из-за цвета глаз.

И она рассмеялась. Громко, звонко, невинно, как ребёнок.

— Да, они так поступают периодически, — с долей иронии, произнесла незнакомка.

— Понятно. А я уже возомнила, что особенная.

— Да вроде нет, — с лёгкой издёвкой произнесла она и сделала шаг навстречу.

«Хочу взглянуть на неё.» — подумала я и сделала несколько ответных шагов в её сторону, пока мы не приблизились достаточно, чтобы я смогла её разглядеть.

Девочка не очень высокого роста. Не выше пяти с половиной футов. Не старше четырнадцати-пятнадцати лет, но уже с оформившиеся женской фигурой. Длинные волосы по пояс, яичного цвета и такого же цвета глаза.

— Какие красивые глаза, — сказала я, крайне удивлённая таким необычным явлением.

— Завидуешь? – с надменной улыбкой спросила она, — Такие передаются по крови, – заявила она, пристально разглядывая меня, и, время от времени меняя положение головы, словно разглядывая под разными углами, — Но у тебя тоже очень красивые, — сделала вывод девочка и улыбнулась ещё шире.

— Спасибо.

***

— Что ты здесь делаешь? – задала я вопрос, как только мы закончили обмен любезностями.

— Я, как и ты, из деревни. Правда, заблудилась вот тут.

На ней надета безразмерная роба, которая, на самом деле, не выглядит очень тёплой. Подол весь испачкан грязью. На ногах сапожки, высотой дюймов шесть.

— Мне кажется, или твои сапожки из дерева? – спросила я недоумевая.

— Верно. Они высечены из цельного дерева. Так удобнее передвигаться. Они очень легкие и плотные, и едва ощущаются на ногах. Ощущаются, скорее, как продолжение ног.

— А мозоли? Они, наверное, очень сильно натирают.

— Если хорошо подогнать размер, то совсем нет. Да и особой нежностью, деревенский народ не отличается, — сказала она с толикой превосходства в голосе.

— Если сейчас пойдешь в противоположную от меня сторону, то через пару часов будешь в деревне, — сказала я, но, если честно, мне очень не хотелось терять единственного, только что обретённого собеседника.

— Нет-нет, ты меня совсем не поняла. Я оттуда, но совершенно не собираюсь туда возвращаться.

— Почему тогда ты в лесу?

— Отсюда можно прийти в город и без денег и намного быстрее, чем в обход. Правда, я совершенно не помню, куда идти.

— Я собираюсь сделать то же самое.

— Возможно, но, по-моему, ты тоже движешься не туда. Деревня где-то на юго-западе. Город на востоке. А ты идёшь на северо-восток, углубляясь в лес.

«А она точно заблудилась?»

— Спасибо, — я вежливо приняла топографическое поражение.

— Хорошо, — желтоглазка снова мило улыбнулась, — Значит, с этого момента, пока мы вместе, будет безопасно. Меня зовут Море’Эль.

***

— Их вера, это старая байка, — говорила Мора, пока мы медленно шли по лесу.

Она шла спереди, словно ведя меня за собой. На самом деле у меня и не возникало чувства, что она заблудившиеся ребёнок, но, к сожалению, другой информации об этом человеке, у меня всё равно не было.

 — Они верят во что привыкли, потому что это просто. Гибкое сознание обладает пластичностью, способно принять любую форму и адаптироваться к любой ситуации, но это не про крестьян, они привыкли жить просто, как говорят, как привыкли.

— Но мои глаза привели меня сюда, разве это не то, о чём они говорили?

— Ух ты. Не думала, что после всего, что ты мне рассказала, ты скажешь что-то в таком духе, — она повернула ко мне голову, не сбавляя темпа, — Они сами накликали на себя эту беду. С момента, как ты появилась, вся деревня ждала несчастья. Они действительно просто все сидели и ждали. Когда столько людей сидят и ждут несчастья, они его притягивают, а не чьи-то зелёные глаза, — девочка говорила уверенно, похоже она хорошо понимает, о чём говорит, — Раз в неделю они приносили на «алтарь» овечку или ещё какое-нибудь крупное животное. Стая шакалов, проживающая неглубоко в лесу, достаточно скоро смекнула это и уже через пару таких кормлений, они стали сидеть и ждать, когда же им принесут еду.

— И всё так просто?

— Конечно. Как думаешь, что будет, если один раз не положить им туда еду вовремя?

— Похоже на то.

«Как же болит горло, больше не могу. Эта сырость уже просто доконала!»

— Ты чего-нибудь ела? – спросила Мора внезапно, остановившись и повернувшись ко мне.

— Вчера обедала…

— Тогда мы сейчас в хорошем месте. Эту траву можно есть, — она опустила голову и поковыряла что-то носком своих сапожек, — Она так же обладает целебными свойствами, — заявила эта желтоглазая девочка, опустившись на колени и начав срывать руками влажную траву.

Я нагнулась, чтобы ей помочь, но с моим зрением совершенно не могу различать эти травы.

— Не переживай, я вижу, что ты в этом не разбираешься, — произнесла она не поворачиваясь.

«Немного не удобно выходит…»

— Почему ты ушла из деревни?

— Можно сказать, по схожим с тобой причинам, — мелодично проговорила Море’Эль, улыбаясь, — Наши взгляды с деревенскими, разошлись как-то.

«У неё такая грамотная и поставленная речь.»

Через пару минут она встала и протянула мне деревянную чашку, с болтающиеся там деревянной ложкой.

— Поешь. На самом деле это не так плохо на вкус.

— Там же грязь!

— Не грязь, а земля. Грязь исходит от людей, а земля чистая. Просто мокрая, она становится такой.

«Убедительно…»

Я зачерпнула ложкой зелёную жижицу и положила в рот.

Вкус был действительно неплохой. Изрядное количество дождевой воды в этой импровизированной каше придаёт ей свежести и, действительно, как-то восстанавливает что ли…

— Смотрю тебе нравится, — ухмыльнулась она, — Давай отдохнём, посидим, поговорим.

Произнесла девочка и громко шлёпнулась на задницу, облокотившись спиной о дерево.

— Теперь ты тоже вся в грязи, — выдохнула я, оставшись стоять.

— Это твоя Матушка-Земля, ты на ней живёшь, почему же ты так её брезгаешь? А это всего лишь вода и земля. В крупной луже обычно можно умыться, а в мелкой смочить ноги…

«Это, наверное, деревенский тип мышления.»

— В этом, ты сейчас ничем не отличаешься от жителей деревни, — продолжала она.

— В каком плане?

— Твоё сознание тоже не гибкое. Ты считаешь, что многое можешь понять, принять и согласиться, но, например, сейчас, ты совершенно не готова обдумать мои слова серьёзно.

«А она умеет поддеть.»

— Если я сяду на мокрую землю снова, мои штаны опять станут мокрыми и продолжат долго сохнуть.

— Резонно.

«Резонно? А крестьяне точно так разговаривают?»

— Но ты не можешь простоять весь привал также. В конце концов ты уже и так на своём пределе. Идти ещё добрых пару дней.

«Эта улыбка мне совершенна непонятна. Она полностью доминирует надо мной и кажется, ей это нравится. Совершенно ничего не могу возразить ни одному её слову.»

— Моё платье…

«Она называет это платьем?..»

— … очень плотное и хорошо сшито, оно не сильно пропускает влагу. Если сложить его несколько раз, а потом сесть, будет самое то, — говорила она, пока собирала безразмерно большой подол и складывала его в несколько раз. Уложив его рядом с собой на землю, девочка пригласила меня присесть.

«И теперь если не хочу подтвердить её слова, то я вынуждена сесть. Она с самого начала собиралась так поступить? Я не могу назвать это своим выбором, потому что выбора у меня и нет. Это полное поражение в обоих случаях. Крах…»

И мои силы начали меня покидать. Эта ситуация изрядно меня измотала. И мне больше ничего не оставалось, кроме как всё это молча принять и подчиниться.

***

Земля всё так же чмокала под ногами, с каждым шагом впитывая мою ногу и не желая потом её возвращать. С того момента, Море’Эль не проронила ни слова. Как только мы достаточно отдохнули, она молча попросила меня со своего «платья», встала и пошла вперёд.

Шли мы с тех пор добрые несколько часов. Похоже мой организм уже достаточно привык (или смирился) с такого рода прогулками, и теперь я хотя бы не чувствую себя изнеможённой, хоть усталость и дискомфорт никуда не делись.

Я услышала шорох и хлюпанье шагов в кустах слева.

Мора остановилась.

— О, это же прекрасно! — воскликнула она и направилась к источнику звука, — Не иди за мной пожалуйста.

И не было её достаточно долго.

Когда же эта обладательница более редкого цвета глаз, чем мои, снова появилась, у неё было что-то в руках.

— Ну вот, приятного нам аппетита, — заявила она, уселась у одного из деревьев, и я услышала какой-то неприятный хруст. Подойдя к ней поближе, я увидела на земле белое пятно. Нагнувшись, я разглядела в нём кролика. Мне показалось, что на его шерсти был опечаток чьей-то пасти.

***

— Как тебе? – спросила Мора, медленно перемалывая зубами жаренное мясо кролика.

— Не так часто мне раньше приходилось есть костровое мясо. Думаю, неплохо, — ответила я опасливо.

С того момента, я очень боялась сказать что-то, что может стать поводом меня поймать. В её присутствии опасно проявлять какую-то неосторожность.

Если честно, я до сих пор не сообразила, как она развела костёр. Она просто отошла куда-то и почти сразу подозвала меня. Там уже искрился огонь.

— Какая-то ты стала подавленная, тебе что-то не нравится?

— Нет, просто думаю много. Ты, конечно, деревенская девочка, но я никак не могу взять в толк, как ты поймала двух кроликов и разожгла огонь после дождя.

«Лучшая защита — это нападение.»

— Мне просто повезло. А ты сомневаешься в моих способностях?

«Ох, нет! И я снова вынуждена оправдываться. Хотя нет, нужно успокоиться. Ничего я не должна!»

— Нет, что ты. Вы все такие удивительные. Вы столько всего можете, о чём мы, аристократические особы, даже не помыслим! Просто ты так уверено со всем справляешься, что создаётся такое впечатление, словно ты живёшь в лесу достаточно давно.

— А я никогда не говорила, что ушла из деревни недавно.

«Это как?»

— Прости, в самом деле, — я глупо улыбнулась, — А как давно ты заблудилась?

Я начала переживать. Мне стало немного страшно. Нет, не немного, мне стало очень-очень страшно. Словно я взбудоражила спящего волка.

— Скажем, года четыре назад.

Паника. То же чувство, что и у мёртвой зоны.

«Всё становится на свои места. Они ни черта не заблудилась. Она прекрасно ориентируется на местности. Она точно знает, где выход из леса, где город и как до него дойти…»

— Люди… — начала Мора, но я уже едва ли что-то соображала.

«Мы глубоко в лесу. Я не могу никуда сбежать. Да с моим зрением, я тут не проживу и дня. Может…»

— … боятся только того, чего не понимают. Задумайся, боялась ли ты когда-то чего-то совершенно очевидного для тебя? Например, ты боишься диких животных, потому что не знаешь, как себя с ними вести. Если ты сможешь пообщаться на одной волне со стаей шакалов, то поймешь, как они рассуждают. Ты поймёшь, как избежать конфликтов с ними и как поддерживать отношения. Они больше не будут пугать тебя. Что до меня. Мой образ жизни и мысли остаётся для тебя загадкой. Ты стоишь передо мной с таким взглядом, полным отчаянья, потому что не знаешь, чего от меня ожидать. Более того. Деревенские тебя заразили сказкой про монстра, и я уверена, теперь, под действием моих последних слов, вся эта сказка отображается на меня, не так ли?

«!!»

«Действительно!»

— Твой эмоциональный возраст не догоняет твой интеллектуальный. Ты способна действительно трезво рассуждать большую часть времени. Как они к тебе относились? Что о тебе говорили? Ты до последнего ни на кого из них не держала обиды и зла и просто всё приняла как есть. Но вот начинает сказываться усталость, дискомфорт, страх. И что дальше? Ты начинаешь терять способность рассуждать.

Ошарашенная, я подняла взгляд. Как бы неловко мне не было, я хотела посмотреть ей в глаза. Улыбка. Ликующая улыбка человека, который только что одержал победу. Ни грамма обиды или злобы в этой улыбке. Только ощущение превосходства в этой ситуации.

«Она…»

— А теперь ведь всё наоборот, в твоей голове я стала положительным персонажем, — торжество.

«Она всё-таки читает мои мысли!»

Мора выждала паузу.

— Я не могу читать мысли.

«Врёшь!»

— Но я могу спровоцировать тебя думать в нужном мне направлении. Ты со своим открытым и всеобъемлющим мировоззрением остаёшься открыта к атакам внушения. За эти пару часов, что мы провели вместе, ты, от крайнего дружелюбия, сначала перешла к раздражению, а потом к подчинению, потом к агрессии, затем к страху и в конце концов, к обожанию меня. И в этих рассуждениях нету ни одной твоей мысли, они все мои. Такие люди как ты, как правило трусливы и их легко запугать. Стоило тебе действительно осознать, что в лесу может быть чудовище, как ты тут же затряслась от страха. Я спрошу у тебя: монстры существуют?

Пауза.

«Она ждёт моего ответа? Но я не знаю…»

— Ты не можешь ответить не потому, что не знаешь.

«!!»

— Ты просто не думала об этом. В твоём мире в этом месте огромная дыра. С одной стороны, это намного лучше, чем мир, забитый хламом. Так ты хоть не относишься предвзято к вещам, о которых ты мало чего знаешь и готова всегда принять что-то более не менее объективно. Как, например, существование чудовищ, которых на самом деле существует. Но готовность объективно воспринимать мир не означает, что в твоём мировоззрении должны быть дыры. Из-за этого, когда тебе приходится думать о чём-то, что находится в твоей дыре в мировоззрении, ты внезапно начинаешь прикидываться дурочкой и делать вид, что не знаешь или не понимаешь. Или ещё хуже, тебе приходится быстро пересматривать всё, что ты знаешь и делать моментальный поспешный вывод, как сейчас. И тогда все твои поспешные выводы становятся ещё хуже, чем если бы ты с самого начала была предвзята.

— Что из всего этого следует?

И её улыбка стала ещё шире, демонстрируя мне ликование высшей степени.

«Почему она так…»

— Да потому что это ровно то, о чём я только что говорила. С твоими умственными способностями ответить на этот вопрос проще, чем сложить две цифры, но он находится в дыре в твоём мировоззрении. Ты можешь ответить на любой вопрос, который ты себе задашь, я тебе это гарантирую. Но ты не хочешь себе задавать эти вопросы, потому что для тебя это означает отказаться от простого мира, в котором ты оказалась. Ты думаешь, что это открытое сознание, но нет, это перекладывание ответственности на случайность события. Человек, который принимает на себя решение по поводу того, чем является что-либо, входящее в его мир тут же принимает на себя ответственность за это решение и с этого момента лишь он виноват в том, что что-то пошло не так, а не случайность.

«Я начинаю злиться…»

— И я совершенно не понимаю, как это относится к моей нынешней ситуации. Ты хочешь сказать, если бы я лучше думала, я бы не оказалась в лесу сейчас?

— Однозначно. Ты злишься. Как думаешь, почему?

«Да потому что ты несёшь непонятную ерунду!»

— Нет, — проницательный взгляд, улыбка, — Потому что я ругаю тебя за то, что ты считала в себе главным достоинством. Более того, ты со мной согласна и теперь ругаешь себя, но сорвать злость на себе достаточно сложно. А тут я под рукой.

— Но я никогда ни на кого раньше не злилась.

— Потому что разозлить умного человека может только более умный человек. Это чудо, что тебе посчастливилось не встретить такового раньше. Ты настолько образцовый пример ребёнка и члена общества, что тебя и ругать то было не за что. Ах да, ты ешь. Мы сегодня пока прошли только 20 миль. Я понимаю, что ты устала и возможно уже хочешь спать, но такими темпами за три дня мы не доберёмся. Неплохо было бы пройти сегодня и завтра по 30 миль. Тогда к середине третьего дня, ты будешь уже в городе.

«Она действительно печётся о том, чтобы мы вышли из леса.»

Жевание.

«Не похоже, что у неё какие-то проблемы с тем, чтобы отсюда выйти. Тогда что она здесь делала? Она что, живёт в лесу неподалёку от того места, где я вбежала и случайно застала меня там? Хорошо, если это так, но как же маленькая девочка столько времени одна жила в лесу?»

Жевание.

— Ого, ура! – восторженно воскликнула она, подпрыгнула и хлопнула в ладоши, — Похоже ты наконец-то начала делать то, что должна была сделать с самого начала!

И улыбка. Довольная. Как у ребёнка, который играется с новой игрушкой.

«Моя вина. Действительно моя вина…»

Я откусила ещё немного мяса с кости и внезапно поняла, что, похоже, уже давно сыта.

— Мора, — начала я, как только пришла в себя и вернула свою искренне дружелюбную улыбку, — А с чего ты решила, что для меня прийти в город это выход из ситуации?

— Это ты так решила. Я наблюдала за тобой некоторое время и поняла, что ты пытаешься выйти к городу. Решила составить компанию, раз уж мне всё равно делать нечего.

— У меня нет с собой ни цента. Мне ведь никто там не поможет…

— Но меж тем, ты сама приняла такое решение. И неужели ты не задала себе ни одного вопроса, по мере принятия решения?

— Идти больше некуда, какие ещё вопросы?

— Почему. В твоём случае, ответ очевиден. Потому что тебя выгнали и идти больше некуда. Перед принятием решения, если ты спросишь себя, почему ты стоишь перед этим выбором, ты прекрасно распишешь себе все за и против, для каждого из вариантов выбора. Этот вопрос докажет тебе необходимость принимать решение. Если ты задаёшься вопросом, почему ты что-либо делаешь, значит тебя это уже не устраивает.

«Вопрос, почему…»

— Зачем – второй вопрос. Когда ты себе ответишь на этот вопрос, ты чётко осознаешь, чего ты хочешь добиться этим решением. Какую цель ты хочешь достигнуть, принимая решение. Отвечая себе на первые два вопроса, ты сделаешь картину кардинально чище. Всё встанет на свои места и прояснится, — Мора посмотрела на меня очень серьёзным взглядом, пытаясь осознать, насколько хорошо я понимаю, что она говорит.

«Похоже, она ждёт, что я что-то скажу или добавлю…»

— Всего два вопроса?

Разочарование на её лице.

— Нет. Когда ты приняла решение, спроси себя: «Станет ли от этого хуже?». Это самый важный вопрос. Этот вопрос ставит твой разум перед твоими беспочвенными страхами. Ответ на этот вопрос почти всегда – нет.

— Я не согласна, необдуманными поступками, зачастую можно что-то испортить!

— Мы сейчас говорим об обдуманных, осознанных действиях. Ты ничего не испортишь. Если после ответа на первые два вопроса, ты пришла к какому-либо решению, оно не может что-то испортить. Потому что у тебя есть причина и то, чего ты этим хочешь достичь. Значит что-то тебя настолько не устраивало, что ты начинала себя терзать вопросами. Это и называется: «Всё плохо».

« Что-то я не совсем…»

— Если ты не можешь сделать хуже, значит?.. – девочка вопросительно посмотрела на меня.

— Значит, либо ничего не изменится, либо станет лучше?

— Ха-ха, — саркастический смех, — Ты думаешь, что наш мир настолько прост, что в ответ на твои действия может ничего не измениться? Это невозможно. Что-то всегда изменится! – она ликует, она довольна, она играется с ситуацией и… со мной.

— Ты хочешь сказать, что, если возникла ситуация, в которой я вынуждена принимать решение, любое решение, которое останется после ответа на эти три вопроса, сделает ситуацию лучше?

— Совершенно точно. Есть более и менее эффективные действия, но все они сделают лучше, я тебе обещаю. Бездействие не сделает ни лучше, ни хуже. В ответ на отсутствие действия, отсутствует реакция.

— Но есть полно ситуаций, в которых бездействие сделает хуже.

— Нет, если тебя что-то не удовлетворяло с самого начала, хуже не станет. Тебя это будет всё больше и больше выводить из равновесия, но хуже не станет, — Море’Эль самодовольно улыбается правым уголком рта.

— Например, если у меня рана, а я не останавливаю кровь…

— Ничего не меняется. У тебя течёт кровь. Ты начинаешь терять много крови и умирать, соответственно начинаешь больше паниковать. Если ты изначально могла умереть от этой раны, ты изначально умирала и бездействие совершенно не изменяет эту ситуацию.

— …

— Если тебе не нравится вопрос: «Может ли стать хуже», задай себе «Может ли стать лучше?». Теперь ты не можешь поспорить, ответ на этот вопрос всегда – да. Это более радикальная точка зрения. Даже если шансы на успех крайне малы, и даже если меньше одного процента, человек, который задаёт себе именно такой вопрос, всегда ответит – да. Его уже не волнует, что с огромной вероятностью он может потерпеть крах. «У меня есть шанс на успех!», говорит он, и это причина для действия. Но ты то понимаешь, что шанс на успех есть всегда? – заинтригованная улыбка, — Люди, которые делают такие ставки, одерживают самые крупные победы. Чем больше ты ставишь, чем меньше шанс на успех, тем больше ты можешь получить…

И с каждым новым словом, она всё больше ломает мой мир.

— А это одно и то же. Это и означает, что любое действие, сделает лучше. Если ты не способна согласиться, с тем, что нельзя сделать хуже, то просто поверь: нет ничего хуже, чем топтаться на одном месте. Если ты задаёшь себе эти вопросы, значит ты уже чем-то недовольна и всё уже плохо, напомню. Самый худшее действие после этого – топтаться на одном месте.

Я наконец успокоилась и улыбнулась.

— Но сейчас я уже приняла решение, которое похоже ничем мне особо не поможет…

— Ладно, раз уж ты начала успехи, я поддержу тебя. Хотя, ты сама должна была до этого додуматься, — сказала «золотая рыбка» с суровым серьёзным взглядом. — У тебя не будет проблем в городе. Ты дочь любимой любовницы графа в графских владениях. Тут каждый знает историю о красавице блондинке с зелёными глазами. Я уверенна, в городе точно кто-то узнал, что ты направлялась в деревню. Из этого скорее всего тут же пошли слухи о том, что отец тебя выслал из поместья или что-то в таком духе. Люди любят это, особенно светские. Как только ты выйдешь из леса полуживая, и заявишь, что ты дочь графа Пикса, каждый подумает, что ты сбежала из деревни, в которую тебя сослал отец.

— Но это значит, что они совершенно точно не станут мне помогать. Если отец сослал меня, никто не осмелится притащить меня ему обратно.

— Нет, всё как раз наоборот. Когда человека ссылают, за ним хотят наблюдать. В противном случае, человека бы просто выгнали. Сама идея сослать означает, что это почти что заключение. А ты беглянка. Весь город будет хотеть тебя перехватить раньше остальных и притащить твоему отцу, надеясь за это что-то отхватить.

— Ну отхватить от него всегда пожалуйста. Но Мора, если ты живёшь в лесу, откуда ты знаешь кто я?

— Я же сказала, что наблюдала за тобой некоторое время. И я очень-очень близко знакома с твоей тётей.

«Каждый раз, когда мне едва начинает казаться, что я наконец поняла кто ты, то ты выкидываешь что-то в таком духе.»

— Мне просто нравится сбивать тебя с толку. Ах да, и пожалуйста, перестань быть такой предсказуемой в своих рассуждениях.

— Ахахахахахахахахахахахахахахаха!

И как же после этих её слов мне стало легко. На меня больше не давит ни сырость одежды, ни дискомфорт от условий, ни усталость. Я внезапно ощутила, словно я дома, словно я всё это время была дома. Все страхи и переживания развеялись. Я просто развлекаюсь. Это такое необычное приключение, просто игра. И мне весело. Так весело, как никогда ещё не было. И я поняла, что Мора моя подруга, и с такой подругой не пропадёшь.

— Ну и пробило же тебя, — усмехнулась она в ответ, — На, держи. Это те же самые листья, тебе нужно поддерживать своё состояние, а то никакой позитивный настрой тебя не спасёт от болезни, — сказала девочка, протягивая ту же чашку, что и днём, — Нам пора идти, съешь по дороге, — заявила девушка, вставая и пряча остатки мяса за пазухой своего «платья».

***

— Всё, — и Мора остановилась, — Теперь можно начать готовиться ко сну.

— Интересно, сколько сейчас времени… — задумчиво протянула я, обращаясь скорее к себе.

— Десять, после полудня. Уснём к 11, встанем около 8 перед полуднем.

— Ух ты, как много времени для сна.

— Тебе нужно восстанавливаться, а то ты достигнешь своего предела задолго до достижения города.

— Я себя отлично чувствую.

— У тебя хорошее настроение и положительное расположение духа сейчас. Твоё заявление о том, что ты себя отлично чувствуешь совершенно ничего не значит для тебя завтра с утра. Когда ты проснёшься произойдёт следующее: у тебя определённо ухудшится самочувствие, возможно поднимется температура и горло станет болеть сильнее. Тебе придётся подняться в таких условиях. Осознание, что тебе весь день идти, потом снова ложиться спать в лесу, а потом снова пройти через то же самое очень сильно подорвёт твою боевую мораль. Единственное, что мы можем сделать для улучшения этой ситуации – это позволить тебе выспаться.

— Я же ем эту траву, я думала она поможет мне в этой ситуации.

— Это трава, а не философский камень. Ты уже заболела и с этим ничего не поделать. Благодаря траве, тебе просто будет немного получше, чем могло бы быть.

— А я так надеялась, — выдохнула я и моя спина округлилась.

— Не расслабляйся пока, пойдём – умоемся.

Этой фразы мне хватило для того, чтобы оживиться и прийти в себя.

И… через пару минут мы стояли у небольшого озерка перед холмиком. Казалось, в холмике проглядывается что-то непонятное, но это не точно. Возможно, пещерка или образование какое.

— Умой руки и лицо.

— Но я хочу умыться целиком… – начала я капризничать.

— Вода ледяная, ты и так на грани физического краха.

«Не поспоришь…»

С чувством глубокого поражения, я опустила руки в воду и практически сразу их схватила судорога.

— А это вторая причина. Ты никогда ещё не издевалась над своим телом так. Может ты уже и привыкла, но у тебя похоже есть небольшой жар. Так же, твоё тело сейчас достаточно измотано. Ты столько издевалась над ним эти два дня, что совершенно потеряла легитимность в его глазах. Стоит тебе под вечер ещё зайти в ледяную воду, и оно определённо устроит тебе забастовку.

 — Даже собственное тело во мне сомневается, — развела я руками, вздохнув немного разочарованно.

— Оно просто не доверяет человеку с зелёными глазами.

Я усмехнулась, но ничего не ответила.

Погрузив руки обратно в воду, я испытала чувство безумного облегчения и лёгкости. Как же мне этого не хватало. Ледяная вода касается лица и кажется, что вся усталость стекает с ней обратно в озеро. Каждая крупица тела, соприкасающаяся с этой «живой» водой снова наполняется жизнью.

— Пожалуй, я поддержу тебя. Один день можно и воздержаться от омовения.

— Спасибо! – действительно оценила я этот жест доброжелательности, — Я бы не смогла просто наблюдать за тем, как ты погружаешься в эту прекрасную воду.

На этот раз ухмыльнулась она.

— Мы не будем здесь спать. У таких водоёмов в лесу обычно много посетителей. Не думаю, что ты хочешь с ними столкнуться.

— А разве они не спят все ночью?

— Большинство видов – да. Но утром же они проснутся. Давай немного вернёмся назад и останемся спать на безопасном расстоянии.

Мы снова зашагали. Ноги уже привыкли, тело немного отдохнуло. И хоть всё и было не так плохо, как могло бы быть, но мысли о водоёме не давали мне покоя.

«Но Боже! Как же хочется скинуть всю эту мокрую, потную, грязную одежду и просто прыгнуть туда, даже если я умру сразу после этого, оно того стоит!»

— И не думай. Имей в виду, сплю я достаточно крепко и могу не заметить, если ты попытаешься слинять, но настоятельно не рекомендую тебе в твоём состоянии туда лезть.

«Ты всё-таки их читаешь!»

— Нет, что ты, просто по твоему протестующему лицу совершенно очевидно, о чём ты думаешь. Если человек плачет молча, он всё же плачет и это можно увидеть.

И мы дошли до места, откуда свернули на озерко.

— Раздевайся. Твоя одежда должна досохнуть, дождя ночью не будет.

…………………………………………………………………

— А как я буду спать голая?

— В моём платье, разумеется.

«Что?»

— А ты?

— И я тоже. Тут и три таких как мы пометятся спокойно, если не больше. Укутавшись в него, будет теплее, чем в твоей одежде, — сказала она, доставая кролика из-за пазухи, — На, доедай, я не голодна.

Не буду с ней спорить, есть мне очень хочется.

«Нет, стоп, это не то, что я хотела сказать, я…»

— Снова попалась. Как же тебя легко поддеть. Стоило тебя переключить на еду, как ты тут же забыла свои размышления о том, что ты не уверена, что сможешь так спать.

Я молча смотрела на неё как полная дура.

— Ладно, успокойся, это нормально, я просто шучу, — улыбнулась она, и откинулась назад с громким шлепком.

Жевание.

Развязав пояс, «собирающий» это безразмерное «платье», Море’Эль перевела на меня взгляд:

— Давай сюда, — поманила она.

Похоже сопротивление совершенно бесполезно.

Я начала стягивать тонну мокрой от пота и грязи, неприятной одежды. Как же быстро я от неё избавилась. Как легко и непринуждённо без неё. Самая страшная беда завтра — надеть это обратно. Заставить себя надеть это обратно. Это более невозможно, чем вообразить свой приезд в поместье, тёплую баню и нежную кровать.

Оставив на себе водолазку и рейтузы, я подошла к дереву, под которым ютилась эта «краб-отшельник» и повесила свитер и широкие рабочие штаны на ветку.

— Всё снимай, ты не согреешься от меня, если будешь в одежде.

Я едва могу себе представить, как я могу стоять голая посреди леса, но продолжаю раздеваться.

«И когда это я успела совершенно потерять свою волю в её пользу?»

Но ещё до того, как я успела до конца обдумать что я сейчас делаю, я уже стояла посреди леса совсем голая.

— Замёрзнешь, иди ко мне, — Мора приоткрыла дверцу своего «дома».

Я развесила остатки своей одежды на ветке и повернулась к ней.

— Торопись, мне же тоже холодно.

«И чего я так разнервничалась?»

Но сердечко всё равно сжалось и продолжало бешено стучать. Я находилась в каком-то состоянии благоговения или предвкушения чего-то.

Сделав шаг ногой внутрь её домика из этой робы, я тут же ощутила, как там действительно внутри очень тепло. Ногу охватил вполне плотный тёплый воздух и, из-за того, что я уже успела достаточно сильно промёрзнуть, я сообразила, что действительно пора бы уже поторопиться и залезть туда целиком.

***

Так неуютно мне ещё не приходилось себя чувствовать. Я вся напряглась как струна и полностью выпрямилась.

Она положила мне руку на бедро.

— Хоо. Ты стесняешься меня? Хи-хи…

«Какая горячая рука. Если, по её словам, у меня жар, то почему тогда её рука для меня такая горячая? Она намного горячее меня…»

— Знаешь, — начала я неловко, — Это твоё платье – произведение искусства. Даже полностью выпрямив ноги, я всё ещё в нём полностью помещаюсь…

— Пояс удерживает большую его часть замотанной на мне. На самом деле, оно намного длиннее, чем кажется. Только что я изолировала нас со всех сторон и теперь холодный воздух не проникает сюда.

— Ты очень горячая, у тебя сильный жар? – от паники и ощущения не уютности, я хватала любую первую попавшуюся тему, лишь бы отвлечься.

— Нет, конечно. Я отапливаю нас. Как иронично, обычно такие как я питаются человеческой энергией, а не тратят её впустую в таком количестве. Хотя если честно, я достаточно немало с тебя получила, пока ты боялась туда-сюда, нервничала, переживала. Но всё равно, когда мы выберемся отсюда, я ещё возьму своё. В десять раз больше.

«Я хочу спросить: «Какие такие?», но не могу. Она обязательно ответит, если сочтёт нужным. Она точно знает о чём я сейчас думаю…»

И я услышала, как она выпустила воздух из ноздрей, словно ухмыльнувшись.

— А может и сейчас немного забрать, ты всё равно во сне восстановишь… — задумчиво протянула она и приблизила своё лицо к моему, оставляя между нашими губами всего лишь какой-то дюйм.

Хоть я и совсем не понимала, что она имеет в виду, но я ни капли не боялась её. Сейчас мне она кажется такой доброй и заботливой, что я готова сделать для неё что угодно.

Мягкое соприкосновение губами. Сердце тут же защемило.

«Такое непонятное для меня ощущение…»

Она плотно обняла своими губами мою верхнюю губу и провела вдоль неё языком.

А теперь ноги дрожат от волнения, и я совершенно не понимаю, что нужно делать в ответ…

Она высунула свой язык и провела им окружностью по моим слегка приоткрытым губам.

— Малышка ни разу не целовалась с парнем? – с саркастичной улыбкой спросила она выпрямившись.

Я не могу ничего ответить.

Она уткнулась своими ногтями указательных пальцев чуть-чуть выше моего живота, и начала медленно совершать ими круговые движения.

— Да-не-нерв-ни-чай-ты-так… – сказала Мора игриво и начала медленно перемещать ногтями выше, описывая линии по моему телу.

Я не могу ничего ответить.

Её пальцы прошлись по моим соскам и направились выше, к шее.

В ушах загудело, и я почувствовала новое давление внизу живота.

Её глаза горели жёлтым пламенем и ярко светились в кромешной тьме.

Она нагнулась обратно и снова легко поцеловала меня в губы, начав пальцами своей правой руки нежно поглаживать мой сосок. Её язык выскользнул из моего рта и направился по щеке вниз, оставляя за собой теплый след и приятные воспоминания о том, что он только что был на этом месте… Спускаясь всё ниже, она наконец медленно и томительно достигла второго соска, которому было очень одиноко, во время всей этой прелюдии. В этот же момент она надавила на него зубами, а второй сжала в руке, делая тем самым мне немного больно, но эта боль, тут же удовольствием откатилась в нижнюю часть живота.

— Ну здравствуйте… А ты всё же мазохист? Может мне стоит быть с тобой погрубее?

Я не могу ничего ответить.

«Пожалуйста, не останавливайся вот так…»

И её губы снова вернулись к моей груди. Проводя языком от одной груди к другой, она стала опускать правую руку всё ниже и ниже, медленно достигая эпицентра всего этого чувства эйфории.

Я приготовилась к тому, что сейчас она заденет его, но её пальцы прошли мимо и стали гулять по внутренней стороне бедра, щекоча и мучая меня в ожидании главного действия этого балета.

Медленно её губы оторвались от моей груди, а пальцы начали совершать круговые движения вокруг точки, прикосновения к которой я ожидала всё это время.

«Пожалуйста, перестань…»

— Если всё будет, как ты хочешь, то я не наемся. Какие вкусные и приятные чувства ты мне даришь. Невинная графская девочка, я бы съела всю тебя, если бы не сострадание, которое во мне пока ещё осталось…

И пальцы наконец прошлись по этой точке. От удовольствия, на секунду, глаза закатились, и я попыталась поджать колени или сомкнуть ноги.

— Не-не-не-не-не-не-не, — издевалась девчонка.

Теперь она уже во всю доставляет мне нескончаемое блаженство своими пальцами, и я чувствую, как её лицо медленно приближается к моему. Два ярких жёлтых глаза смотря прямо в меня…

Она снова целует… снова спускается ниже, и я чувствую небольшой укол на шее, но меня это совершенно не волнует. Всё, что я чувствую тут же превращается в удовольствие. Язычок ненавязчиво ласкает мою шею, и этот поцелуй делает нас даже намного ближе, чем всё, что произошло до этого.

Уже изо всех сил, я еле могу сдерживаться этот момент. Как только я дам слабину всё закончится… как только я себе позволю…

— Ммммм… — я что-то простонала, — Мммммм… мммммммммм……………

Безумное напряжение сжало меня в точку, а затем расширило обратно.

Спина выгнулась, голова откинулась.

Мора на секунду отцепилась от моей шеи, а затем облизнула то место, в которое только что так страстно вцепилась. И это вызвало у меня повторную волну удовольствия. Ноги снова задрожали, уши заложило и в голове загудело…

Она что-то говорит, но я не слышу.

Она снова лизнула шею… и снова… и снова… и снова… и снова… она поняла, что мне это очень нравится. Её пальцы ни на секунду не отпускали меня.

Тяжёлый вздох. Я задержала дыхание… и через пару секунд… а может и пару минут… все тело полностью расслабилось и обмякло. У меня совсем не осталось никакой энергии…

— Не думала, что ты настолько втянешься. Я даже переела немного, хи-хи… Хотя теперь можно отапливать нас хоть всю ночь и не переживать, откуда завтра брать энергию.

Очень жарко, очень душно. Пот льётся градом со всего тела. Похоже под спиной была бы уже целая лужа.

— Поздравляю, ты только что переспала с монстром, — проехалась моя экзекутор, — Как ощущения?

Я не могу ничего ответить.

Ловким, быстрым движением ног, она снова оказалась лежащей справа.

— Ладно, ладно, пора спать, завтра поговорим. Мне нужно хорошенько отдохнуть и всё переварить…

И девка тут же отвернулась и затихла…

«Как я могу уснуть в такой ситуации?.. Да почему же я так нервничаю?! Хотя ещё никогда… От меня, наверное, неприятно пахнет………»

— Мора, — позвала её я.

Ответа не последовало.

— Море’Эль, — повторила я на этот раз шёпотом, но в ответ лишь снова услышала лишь умеренное сопение.

«Она уже спит?! А ведь какая прекрасная ситуация! Сколько чувств, сколько новых эмоций?! Как бы я хотела продлить это всё, остаться так ещё хоть немножко. Хотя бы поболтать с ней перед тем, как уснуть…»

Осознав, что мой компаньон глубоко спит, я, понемногу, начала успокаиваться.

Однако, успокоиться окончательно всё никак не выходило. Лежащая рядом девушка не давала моему сердцу покоя, хотя я уже могла потихоньку начинать мыслить на более отстранённые темы.

В моей голове внезапно всплыли слова:

«… А пару лет назад оттуда не вернулась маленькая девочка.»

… … …

***

«Сколько я пролежала? Может пять минут, а может пять часов. И всё никак не усну. И в туалет уж больно очень хочется… Мора спит. Крепко. Может сходить к озерку, попить…»

Настолько измученной, я себя ещё никогда не чувствовала. Не думала, что когда-нибудь, в такой ответственный момент, просто смогу взять и не уснуть.

Каждая клетка тела всем своим существом желала мне уснуть, но, к сожалению, этого так и не удалось добиться.

Где-то среди «потолка» импровизированного «домика» должна находиться щель, через которую я попала внутрь. Немного пошуршав руками «верх», я нащупала складку, и, предварительно присев на корточки, выпрямилась в полный рост, раскрывая «выход».

«Сейчас умру!!»

Совершенно не думая о том, что я сейчас совершенно голая, о том, что на улице, возможно, не много больше нуля, я выкатила себя на этот, слишком уж свежий воздух.

Резко подорвавшись из этого положения, я быстро перекрыла доступ холодного воздуха в «дом», подбежала к ветке, на которую повесила одежду. Одежда мало того, что едва ли высохла, она стала просто ледяной. Но выбирать не приходится.

Страшный мороз. Ледяные, мокрые штаны касаются замёрзших ног и кажется, словно кожа будто сворачивается под этой тканью. И рубашка, и кофта. И горло даёт о себе знать с новой силой. С каждым вдохом ледяного воздуха все «раны» отзываются в нём резкими стонами боли.

И как же уже снова хочется вернуться в «дом», но пол пути уже проделано.

Холодная влажная обувь поцеловала впихиваемые в неё ноги с характерным чавканьем.

«А двигаться остаётся только по памяти.»

Кромешная тьма. С моим, и без того не сладким зрением, ориентироваться становится едва ли возможно, но просто стоять без дела и мёрзнуть в конце концов глупо. По памяти, и по ориентации по расположению «домика», я делаю первые шаги в направлении, которое мне кажется наиболее правильным.

И через минуту я у озера.

Нагнувшись к воде, я зачерпнула двумя ладонями живительной жидкости и направила её к своему рту.

Хлюп-хлюп.

«А может хоть чуть-чуть постирать одежду? Всё равно и мокрая, и ледяная. Так хоть потной и грязной меньше станет…»

………

«А может тогда и в воду зайти. Хоть разок нырнуть, смыть пот, омыться…»

И нет ни одной причины отказывать себе в этом. Всё равно холод. Всё равно сырость.

Я скомкала с себя свитер с рубашкой сразу и опустила их в воду. Хорошенько промочив и выкрутив их несколько раз, я положила их рядом на землю. Каждый, даже сколь угодно незначительный лёгкий ветерок, хлестал по голой коже невидимыми плетьми. Стянув штаны, я проделала ту же самую работу, что и с рубашкой и свитером.

«Ну вот и настало моё время.»

Сердце сжалось, как предвкушая радость «очищения», так и от неприятного ожидания того, что сейчас будет очень-очень дискомфортно и холодно. Чтобы меньше страдать, я снимаю обувь, кладу её рядом и одним резким движением ныряю в озеро.

От холода сразу сильно закружилась голова и полностью сбилась ориентация. Тут же вынырнув, я механически растёрла тело, чтобы смыть как можно больше грязи и пота и снова нырнула. На этот раз уже было легче. Вынырнув очередной раз, я сразу поставила одну ногу на край земли и резко поднялась обратно, быстро схватив влажный свитер и вытираясь им хоть как-то.

Протерев лицо, голову и переходя к телу, я открыла глаза.

«!!»

За некоторыми деревьями спереди виднелись очертания собак.

Шаги. Шуршание и чавканье о мокрую матушку-землю.

— Нет, пожалуйста!

Паника. Я совершенно не могу соображать. И очень страшно. Сердце бешено колотится. И… мокрый нос коснулся моей ноги… я больше не соображала. Закричав, что есть силы я размахнулась и ударила ногой по месту, где по идее должна была находиться голова того, кто коснулся моей ноги и попала.

«!!»

Все зарычали, захрюкали вдыхая воздух, зашипели. Резкая боль от игл, вонзившихся в мою ногу, пронзила всё моё тело. Боль усугублялась холодом, который тут же обволок рану и начал пробираться в новые отверстия.

Руки задрожали. Страшно, больно.

«Я не хочу, чтобы они меня…»

— Аааааааааааааааааа!

Мою левую щиколотку ковыряет что-то острое, причиняя нестерпимую боль. Я постаралась силой вырвать левую ногу из пасти животного, но неудачно. Я повалилась на землю, и тут же мою правую ладонь пронзила та же самая боль. Левая рука. Правая нога.

Мои конечности буравили со всех сторон.

Укол. Укол. Укол. Укол.

Боль дошла до своего апогея и моё сознание начало отключаться. Я продолжала наблюдать за ситуацией, но уже как бы со стороны.

«Как же всё сравнительно. Каждый из этих трёх дней я была уверена, что хуже быть не может. И теперь, когда мои руки и ноги раздираются стаей шакалов, я понимаю, что всё это ничего не стоило. Всё это не имело смысла. Это всё было так легко и просто. Никакого дискомфорта. Никаких страданий. Была просто жизнь. Всё было. Всё было по-новому. Всё было по-другому. Было холодно. Было сыро. Было грязно. Было неудобно. Но было… И Мора. Я рада, что увидала её, она была настоящая. Сколько же я видела людей в своей жизни, а она была настоящая. Интересно, она такая мудрая, так сколько же ей всё-таки лет? А сколько могла прожить я? Какую полную жизнь? Шакалы, опять сжимаете?!»

Теперь даже мысли о левой стопе отзывались страшной болью. Я не уже не могла понять подо мной вода или моя кровь. Что осталось от меня тоже не очень понятно, всё страшно колит и некоторых частей себя, я вообще не ощущаю, но внезапно…

«!!»

Мне уже всё равно. И мне уже нет никакого дела. И меня уже не спасёт ни один человек на этой планете.

— Ну нет, Форта! Я же говорила тебе, что пока мы вместе, будет безопасно… – Мора.

Голос был разочарованным. Голос был подавленным. Сердитым. Но не было слёз. Не было печали. Не было обиды. Не было страданий. Голос, свободный от жалости.

Похоже я не закрывала глаза. Хоть я и не смотрела ими, но всё это время лежала с открытыми глазами.

«Забавно. На удивление чётко. Как же чётко я всё вижу. И почем последний раз я вижу всё настолько чётко? Это моё тело так прощается со мной, — улыбнулась я, но не знаю, получилась ли улыбка, — Это его прощальный подарок мне…»

И в этот момент я увидела одного шакала, рыжеватого, с тёмным хвостом. Очень далеко. Около деревьев. У него во рту была человеческая стопа. Это моя стопа.

«Похоже левая… Но… она мне… больше…не пригодится?.. – на глазах наворачиваются слёзы.»

Передо мной стоит Мора и укоризненно смотрит на меня. Все шакалы в страхе прячутся за деревьями. Её глаза горят жёлтым. Уже не просто жёлтые глаза, они светятся ночью, освещая мне путь в неизвестность. У неё в руках… моя левая рука от локтя.

Я просто лежу и смотрю, не способная выдавить ни слова, ни звука. На глазах запеклись слёзы, но плакать я уже тоже не могу.

«Не знаю, что выражает моё лицо, но похоже, ей не нравится. Хорошо, что я помылась, мне этого очень хотелось. Теперь от меня не будет неприятно пахнуть. Эта ребёнок столько времени жила одна в лесу… когда мы ляжем… в следующий раз вместе… я обязательно….. обниму её……….»

С моей руки стекает кровь. Она слизывает её и выбрасывает саму руку куда-то назад, шакалам, в лес.

«Ха-ха, как забавно, а в детстве я…»

Своими острыми ногтями она царапает своё запястье.

Кап. Кап.

И направляет струю капающей крови себе в рот.

Кап. Кап.

«Ты такая красивая. Такая сильная…»

Нагнувшись передо мной, она касается своими губами моих. Ледяных. И уже почти бесчувственных губ.

И я ничего не чувствовала… Я………

***

Утро. Весеннее пение птиц пробудило мой рассудок. Солнце светит надо мной и призывает проснуться.

«Как бодро и легко!»

Тело словно совсем-совсем новое. Лёгкое и воздушное. Никакого холода! Никакой тяжести от полуденного пробуждения!

— Доброе утро! – утро воскликнула я, поднимаясь на ноги.

«Озеро! – подумала я, приметив водяную гладь едва ли не в шаге от меня.»

Взглянув в воду, мои глаза округлились.

— И теперь я больше не принесу никому несчастий… — улыбнулась я.

С водяной глади на меня смотрело два жёлтых глаза.

Еще почитать:

Незабвенный — Глава 1. Заманчивое предложение

Б л е с к — Глава 6. Берет

Паладин. Священный огонь — Паладин. Священный огонь. Пролог

 Оборотень