Сегодня с утра, как говорится, я “завёлся” на кухне. Открыл холодильник и мне стало грустно. Остались мелкие обрезки ветчины, колбасы, копченостей, сыра и ничего съедобного, как такового. Выбрасывать это было жаль, так ничего другого не было и на полках кладовой. В углу нижней кюветы холодильника обнаружил кусок теста для пиццы, который остался с прошлой недели. Такой маленький, размером с женский кулачок. Разумеется подкидывать его под потолок и одновременно раскручивать рукой по всем физическим законам было невозможно, да и лежал он долго и взойти уже не мог. Пришла идея сделать пиццу “crust”, то есть на жёсткой лепешке и следить за тем, чтобы она не подгорела в печке. Одним словом изделие класса “собачья радость”. Я пошёл на свой огород за мелкими помидорами и перцем,заодно срезал веточку базилика, вытащил пару луковиц и головку чеснока. Остальное для приготовления соуса у меня было.
Приготовление соуса привело меня в лирическое настроение и я припомнил посещение пиццерии Roberta’s во время последней поездки в Нью Йорк. В Бруклине есть задрипанный район Бушвик. Одно время там и днём было страшновато. Это поле сражений уличных банд чернокожей и латиноамериканской молодежи. Но в последнее время, когда полиция уже почти опустила руки, в полуразрушенные здания стала проникать богемная часть этого района и в дневное время там стало интересно. Лавки художников, мастеров всяких украшений из подножного материала стали множиться, появились литературные и песенные ступеньки парадных заколоченных зданий и оригинальный общепит. Из полуразрушенного склада возникла пиццерия, где было бочковое немецкое пиво и пицца была лучше, чем в Маленькой Италии Манхэттена. Дворик, для посиделок на свежем воздухе организовали поставив квадратом морские контейнеры. Идея удалась и цены были на уровне арт кулинарии. Никакого изыска в отделки снаружи или внутри нет, столики и лавки, какие ставят в зонах для пикников. Однако рейтинг пошёл вверх и даже супруги Клинтон вместе с дочкой праздновали там день рождения. Но звёзды политического олимпа или кинематографа не главные посетители. Это место молодых и свободных духом и телом людей. Там на людях одежда не от Теди Беккера или Армани, а рвань и дрань собственного изготовления. Но все посетители светлы лицом и красивы несущимся из их уст слогом.
Я присоединился к столику молодых людей, которые спорили о том, что такое любовь. Спор был эмоциональный и иррациональный одновременно. У каждого были доводы,
которые нельзя опровергнуть принципиально, поскольку это сугубо личное, интимное, но выставляемое на всеобщий анализ. Конечно никто не может влезть в шкуру испытавшего оргазм, он у каждого свой и причём каждый раз новый. Собеседнику его нельзя подтвердить или опровергнуть В этом и была прелесть беседы. Причём встрять мог любой, кто сидел в зале. Подойти высказать свои впечатления от оргазма и скушать кусок великолепной пиццы с общего стола. Ну чем не споры Древней Греции?
Компания собралась своеобразная, там были юноши и девушки с доминированием сексуальных интересов, модного ныне, среднего пола. Все имели опыт хаотичной любви друг с другом без гендерных различий. У двух девушек были противоположные взгляды
на одного из присутствующих юнцов и было единое мнение о третьей девушке, точнее о любви с ней. Причем грань сексуального перекрещивания не особо обсуждалась. Смена секс партнёра была вторична, как следствие творческих разногласий. Не думайте друзья, что это распутные ребята, нет, они ищущие личности и читали проникновенные стихи. У мэтра латинской литературы Хулио Кортасара было три жены, каждая из них была его ступенькой на вершину признания. Кто из нас может дать гарантию, что среди этих молодых дарований не выйдет американского Кортасара и новой Данлоп?
Пока я вспоминал этих ребят, которые мне понравились, я сделал соус и стал наливать его поверх лепешки, которая не только не поднялась, но ещё более усохла. Я не буду раскрывать вам этот свой кулинарный секрет, так как это на грани интима при ухаживании за понравившейся женщиной. А если серьёзно, то рецепт соуса месяц назад привел к трагической развязке. Был убит владелец одной из самых известных пиццерий страны Spumoni Gardens, которая расположена опять же в Бруклине. Я не раз там был, там пицца которую нельзя выпускать индустриальным образом, замораживать и продавать тоннами через огромную сеть супермаркетов. Там можно встретить заезжих звезд телевидения и кинематографа Лос Анджелеса и Чикаго, Филадельфии и Майями. Но они все стоят в очереди, понимая, что они простые гости Луиса Барбати, представителя клана Бонанно, который воюет с пиццериями клана Коломбо. Представителя конкурирующей фирмы застукали в самом секретном месте бизнеса — подвале с холодильниками, где хранятся продукты. Товар и поставщик это секрет. Капо обоих кланов вопрос утрясли деньгами в известном на всю Америку заведении Panera Bread cafe. Это было вроде третейского суда. Мафия жива, Дженовезе, Кастеллано, Чиолли и Гримальди не ушли в историю они в аптечном и медицинском бизнесах, разумеется в ресторанном деле, уборке города и похоронных услугах, правда химчистки отбили китайцы. В 2002 году похороны умершего в тюрьме главы клана Гамбино Джона Готти вылились в шествие всех легендарных людей страны. ФБР только успевало вести видеорегистрацию легенд и их наследников. История Нью Йорка и Чикаго, Лос Анджелеса и Майами , Сан Франциско и Бостона без этих людей пресна, как вываренный лук. Я видел Джона Готти живым и посетил его могилу, когда страсти улеглись. Америка хорошая страна, никому не мстит из своих героев. Дочка босса продолжила работу на телевидении, рассказывая о традициях семьи. Ну а если вкусный итальянский батон вдруг стал на десять центов дороже сразу во всех пекарнях, то это покрытие издержек внутренних разборок. И пока батон вкусный, мафия будет жива и Америка остается привлекательным рынком для всех энергичных людей. Уклоняться от уплаты налогов могут только миллиардеры и политики, остальные честно зарабатывают себе на жизнь, каждый своим способом.
Свою сегодняшнюю неказистую пиццу я посвящаю памяти всех итальянцев, которые сделали красивый миф об Америке.
