Переулок.

Перед тухнущим взором несчастнейшего из детей человеческих предстает весьма унылая и обыденная картина. Мужчина лежит в заполненной зловонием города и паром подворотне. Мужчина лежит в луже крови и что-то бормочет. Откуда взялось столько крови? Его ранили? Почему он оказался в моей подворотне? Почему прячется среди мусорных баков? Кто с ним это сделал? Столько вопросов и кто бы на них ответил.
Ребенок смотрит на мужчину пять секунд, тридцать секунд, его руки сильнее сжимают в дрожащих объятиях колени, костяшки на руках уже побелели, а на лбу появилась испарина. Мужчина, еще мгновение назад не подававший признаков жизни, неожиданно дергает рукой и издает приглушенный скулеж старика. Мужчина переворачивается на спину и выдыхает. Громко. Свет неона выдает его строгие черты лица лучше, чем это сделал бы фонарь полицейского. «Никаких полицейских сюда нам не надо,»- подумал мальчишка.
Мужчина открыл глаза, ему понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя и осмотреться прежде, чем он смог сказать наблюдателю слово. Одно слово. Слово, вытащившее ребенка из забытья. «Привет…»- сказал мужчина, пронзая его своими узкими зрачками. Губы мальчика были белыми, глаза бегали из стороны в сторону, он дергался на каждом вздохе и дрожал на выдохе. Что он мог ответить незнакомцу? Стоит ли с ним говорить? Опасно? Что нужно раненому человеку? Его глаза ухватили ребенка за шею и требовали ответа несмотря на то, что голос мужчины был скорее шепотом.
«Здравствуйте, мистер,»- сказал мальчуган мужчине. Он моргнул не по своей воле, глаза сами резко стрельнули. Он сглотнул, чтобы прогнать сухость во рту. Его горло было покрыто трещинами, так ему казалось. Не помогло. Во всяком случае, теперь можно продолжить разговор, чтобы мужчина не думал причинить ему вред.-«Кто?…Вы?…»
В ответ на вопрос мужчина медленно моргнул, прогнав слабость в глазах, сглотнул, слегка улыбнулся. Казалось, подворотня стала слегка светлее и часть пара уже покинула ее. «Меня зовут Рой Харт. А как тебя зовут, молодой человек?»- мужчина почувствовал облегчение. Силы возвращались. Или так казалось. Как приободрить испугавшегося ребенка, если не улыбкой и низким голосом. Сейчас голос был похож скорее на скрежет расстроенной гитары. Сердце колотилось так, что остальные звуки города не доходили до уха. Несколько секунд мальчик молчал, чтобы вспомнить. Страх все перемешал в его голове.
«Дэвид. Сэр.»- мальчишка попытался выдавить из себя улыбку. Грязные зубы напоминали первобытный оскал. Его дернуло. Пальцы начали дрожать от напряжения. Дэвид вспомнил об их существовании и начал медленно ими шевелить, чтобы разработать. Вдруг, мистер Рой сейчас одумается и посчитает его угрозой, Дэйв должен быть быстрее.
«Откуда ты, Дэвид?»- неожиданно для себя Рой приободрился, почувствовал прилив сил. Нельзя тратить время впустую, кто знает, что можно ожидать от беспризорника.
«Отсюда, сэр.»- неуверенно ответил ребенок.
— Сколько тебе лет?
— Мне двенадцать, сэр.
— Сколько я здесь лежу?
— Не знаю, сэр.
— У тебя есть дом?
— Нет, сэр.
— Родители?
— Нет, сэр.
Несколько мгновений спустя до Роя дошел шум города. Ветер. Пыль. Машины вдали. Сирен не было. Странно. Крики. Грохот. Музыка. Плач. Стук сердца стал тише. Нервозность прошла. Он достал из серого пальто сигареты и зажигалку, чтобы заглушить вонь мусорных баков, своих ближайших соседей. «Эй, Дэвид, ты будешь курить?»- мужчина произнес это машинально, спокойно, резко. У него было время отдышаться и прийти в себя. Почему он это спросил? Подумал, что сирота в двенадцать лет то же самое, что взрослый? Он не стал отказываться от своих слов. Через скрежет зубами и всхлипы он сел, опершись спиной на стену по диагонали от ребенка. Все, что ему сейчас было нужно- это кивок. И он его получил. Утвердительный. Он достал сигарету, его верного спутника по жизни примерно с того возраста, в котором сейчас находится Дэвид. Помял. Постучал по пачке. Зажег. Сделал первую затяжку. Вкусный горький вкус. Намного лучше кислятины, которую предлагает эта канава. Хорошенько прицелившись, Рой кинул ребенку сначала пачку. Потом зажигалку. «Спасибо, сэр.»- сказал Дэвид. Проделал тот же ритуал, но не так уверенно. Он осмотрел пачку Camel. На секунду ему стало теплее от желтизны упаковки. Не прицеливаясь, он вяло кинул в господина пачку, затему зажигалку. Разница в статусе была так же очевидна, как и в возрасте. НА мужчине было теплое темно-серое пальто с кожаной подкладкой, шляпа лежала в луже, блестящие ботинки и грязные широкие штаны. Не стоит забывать о кровавом пятне на животе и свисающих карманный часах, стекло в которых было разбито, возможно, падением в эту самую подворотню.
— Что с вами случилось, сэр?- неожиданно сильным голосом сказал Дэвид.
— Это долгая история, пацан. И, я почти уверен, тебе будет лучше не знать о том, кто я и откуда появился здесь.
— Понятно. Простите, сэр.
Отказ Роя отвечать ребенку показался ему правильным решением. Он посмотрел на Дэвида и увидел, наконец то, чего боялся сам. Глаза. Ребенок смотрел на него, не отводя взгляда. Не моргая. Как будто готовился. Как загнанный зверь, готовый прыгнуть в любой момент и вцепиться в глотку. Теперь мысль об умалчивании казалась не просто неприятной, а опасной. Рой закрыл глаза и увидел картину, в которой он, ни на что не годный, из-за пули в печени и безоружный. Пытается встать с наскока и падает. Опирается на влажную стену. Пальцы скользят. Ногти обрываются. Ноги подкашиваются. Голова кружится. Ребенок двигается быстро. Дэвид хватает стекло возле ближайшего к нему мусорного бака. Три больших шага. Ребенок стоит возле него. Глаза пылают. Губы дрожат. Руки трясутся. Ребенок издает резкий вопль и через мгновение начинает глотать слезы, пытаясь оттереть кровь с рук. Мужчина дергается. Глаза закатываются. Тепло покидает тело. Руки спускаются с горла. Новый костюм становится грязным. В улице ненадолго прибавлятся пару. Этого нельзя допустить.
— Прости, Дэвид, я ответил грубо. Я не хотел оказаться здесь. И не должен был.- его голос дрожал.- Я, вообще-то… Знаешь… Как начать-то…- он докурил. Сигарета полетела высоко и далеко в противоположную от них сторону, чтобы не провоцировать ребенка. Новая сигарета. Пора взять себя в руки и начать говорить.- Дэвид, ты всю жизнь здесь живешь?
— Да, сэр.
— И ты знаешь всех в этом квартале?
— Да, сэр.
— Слушай. Я не полицейский. Я не причиню тебе вреда, понимаешь? — Рой пытался говорить как можно медленнее, спокойнее. Плохая попытка. Голос не подчинятся. Мало сил. Много нервов. Слабость.
— Да, сэр. — Дэвид посмотрел на Роя так, будто увидел в нем не человека. Предмет. Почувствовал прилив сил. Уверенность. Почуял слабость.- Если вы не полицейский, то кто?
— Я наемный рабочий. Меня нанимают для работы, которую мало кто сможет сделать. Я очищаю этот город. Я уравниваю чаши весов. Я охраняю баланс сил. Ты понимаешь меня? — он взглянул на Дэвида на последнем слове и это мурашками прошлось по всему его телу. Взгляд ребенка. Что с ним? Ребенок стал больше?
— Я не понимаю, сэр. Что это значит? — Дэвид отвел глаза, чтобы не выдавать своих намерений. Уверенность в себе подступала приятным теплом в диафрагме. Она поднималась от ступней до бедер. Потом к животу. До груди. И руки стали легче. — Мистер Харт, разрешите попросить у вас еще одну сигарету?
Рой отсыпал себе несколько сигарет. Положил зажигалку в пачку и кинул ее Дэвиду.
— Докуривай. Я взял половину. Зажигалку оставь себе. У меня есть спички.
— Спасибо, сэр. — он улыбнулся так необычно. Беззаботно. У Роя отлегло на мгновенье. Плечи немного опустились. Снова пробежали мурашки. Его передернуло. Это не просто холод.
— Дэвид, у тебя есть семья?
— Нет, мистер Харт. Я один. — от этих слов в груди Роя затрепетало. Задрожало. Глаза намокли.
— Сегодня был такой хороший день. Днем гуляли люди. Ездили машины. Шел дождь. Я так сладко спал в своей постели. Я не помню, что снилось, знаешь. Я часто запоминаю сны. А сегодня не было снов. Тебе снятся сны, Дэвид?
— Нет, сэр.
— Я вышел из кровати и принял горячий душ. Собрался и поехал в уютный итальянский ресторанчик. По пути что-то меня насторожило. Я не должен был там оказаться. Знаешь, что там произошло? Сегодня в центре города.
— Да, сэр. Говорили, что кто-то развязал войну. Много людей погибло.
— Целая семья лишилась всего в одночасье. Пока я уплетал китайскую лапшу в забегаловке в нескольких кварталах от ресторана. Приехали тринадцать человек на черных машинах с черными окнами. Они вышли. Люди в черном. Достали оружие и превратили обычный вторник в кровавый. Там была кровавая баня. Мертвы все. Официанты. Дамы. Джентльмены. Дети. Все мертвы. Я мог быть среди них, если бы невидимая сила не подсказала мне идти завтракать в другое место. Как думаешь, это была судьба?
— Не знаю, сэр.
— Пятьдесят человек оказались на том свете в считанные минуты. Я вернулся с к своей семье. Мне дали запечатанный конверт. Кровь за кровь. Око за око. Это была не просто месть. Конверт был из дорогой бумаги, плотной, с красной печатью. На печати был изображен козерог. Я вернулся домой. Достал письмо. Это была грамота с посеребренными краями. Это значило только одно. Убийство. Одно. Один точный выстрел.
— Вы часто таким занимаетесь, мистер Харт? — ребенок не скрывал интереса к истории. Он почти улыбался. Глаза светились в темноте. Сигаретный дым не мог их скрыть. Его голос больше не дрожал. Энергия переполняла его.
— Нет, Дэвид. Я… Это должно было стать моим первым заданием. Я сделал зарядку. По-чистил револьвер. Заготовил три барабана в дополнение к тому, что уже был заполнен. Я выпил вина, выкурил сигарету. Или не одну сигарету. Не знаю. Нервы бушевали в тот момент. Первая миссия. Цель ясна. Я сидел в тишине, Каждый скрип на лестнице сопровождался дерганьем руки в сторону револьвера, который лежал на столе. Я выпил кофе, дождался вечера и пошел в киоску с газетами. Забавно. Мне насрать на то, что написано в газете было. Мне нужно было прикрытие. Я планировал действовать профессионально. Знаешь, что такое профессионализм?
— Нет, сэр. Что это?
— Ты профессионал, когда то, что ты хорошо делаешь больше не приносит тебе удовольствия.
— Это же было первое задание? Какой же вы профессионал, мистер Харт?
— Да. Именно. Я никогда не убивал людей. Кража- это просто. Взлом- тоже ничего сложного. Я привычный к такому. Убийство- совершенно иное. Как я не готовился, меня трясло, как наркомана от ломки. Я взял револьвер, положил его в карман пальто. Укутался шарфом. Мне было холодно. Я даже шляпу взял. Никогда не ношу шляп. Ненавижу их. Портят прическу. И вот я выскакиваю из квартиры. Почти сшибаю с ног уборщицу. Выметаюсь из дома и ловлю такси до клуба, где дожидается своего выстрела цель. Я приезжаю в клуб. И курю час на улице. Собираюсь с силами. Я прохожу охрану. Меня впускают. Я прохожу к бару и заказываю виски. Смотрю на бармена, мальчишку лет восемнадцати. Вот смотрю на него и понимаю, что не хочу быть таким же слабым, ничтожным, мальчиком на побегушках, хочу быть самым сильным, пришло время показать этому миру, на что я способен. Показать свою волю к мощи. Вступить в высшую лигу. Если убиваешь отца чужой семьи, то войне конец. А репутация с таким именем в списке- это начало восхождения. Я проверил дома план помещения. Внутри же сориентировался не сразу. Возникли небольшие трудности с этим. Я пошел в туалет и увидел одного охранника. Придушил его сзади и запер в кабинке. Спустя пару минут его пошел проверить второй. С ним проделал ту же операцию. Связал их и запер. Теперь проход к лифту был свободен. Я вошел и поднялся на самый верхний этаж. Там по рабочим помещениям я прошел вообще без труда. Уровень опасности был нулевой. Потом началась самая настоящая жесть. Я совершил ошибку, Дэвид.
— Какую ошибку, сэр? Что произошло?
— Ошибка заключалась в том, что я вырубил охранника. Я случайно задел пальто металлическую трубку. Она упала и охранник меня услышал. Пошел в мою сторону. Я среагировал молниеносно. Я схватил его за шею обеими руками, он зарычал, я начал его душить. Он столкнул меня с себя и крикнул «Проникновение!!!» Я поднялся. Он поднялся. Я напал, он отразил. Я попытался схватить его за шею и руку. Он вырвался и выпал на лестницу. Как раз туда, где находилась еще пара охранников. Я достал револьвер и выстрелил четыре раза, а они выстрелили намного больше. Они умерли, Дэвид, втроем. Первый, упав с лестницы, свернул себе шею. Я побежал по лестнице. Сердце колотилось, ноги меня слушались как никогда в жизни, глаз был меток. Верная рука. Два патрона я всадил в следующего охранника, когда у него была граната в руках. Почему, черт возьми у него была в руках граната? Она взорвалась. Громко, меня оглушило, но я успел собраться и заменить барабан прежде, чем пришло подкрепление. Я начал в них стрелять. Они стреляли в ответ. Мне казалось, что я равен Богу в тот момент, когда на один выстрел приходилась одна смерть. Я стрелял и стрелял. Подбирал чужое оружие и стрелял. Люди умирали и умирали. Я спустился на следующий этаж. Там людей было еще больше. ЖИльцы отеля над клубом ревели и метались в ужасе. Я расталкивал их и продолжал стрелять во врагов. Я видел свою цель только мгновение, когда его вытаскивали из одного из номеров. Вокруг него было очень много людей. Я стрелял в него, а умирали его люди. Он улыбался. Он кричал что-то на итальянском, а я продолжал стрелять. Это была чертова охота, а не простое убийство. Эти ублюдки стреляли в меня из пулеметов, а я поливал их из моего револьвера. Или уже не моего. Я спустился на следующий этаж. Там опять в полетели гранаты. Весь этаж был как после бомбежки. Я продвигался зигзагами на корточках, чтобы меня было труднее убить. И это работало. Что странно, ведь я был похож на локомотив. Я шел напролом. Я взмок к следующему этажу и когда осталось только четыре человека и одна цель. Я замешкался. Он мне кричит сквозь зубы, чтобы я сдавался, что перебил всех его людей и напугал его до чертиков. Кричит, чтобы я остановился, что погибло слишком много хороших людей, что они просто выполняли свою работу. Меня передернуло в тот момент, руки отяжелели. Я никогда раньше не убивал людей, а сегодня убил человек двадцать или тридцать. Я был богом войны. Уничтожителем. Я вышел из-за угла, чтобы поговорить и, резко выхватив пистолет, выстрелить прямо этому жирдяю в лоб. В этот момент я получил пулю в живот и побежал в противоположную сторону. Я бежал по коридорам, черным от копоти. Подскальзывался на крови охранников. Я держался за стены, пузо жгло огнем, а легкие отказывались дышать. Сердце молотило так, что я не слышал ничего. Глаза застилала пелена, все плыло. где-то на лестнице меня стошнило, за мной шел кровавый шлейф. Кровавые следы на полу и на стенах. Моей кровью я вел их за собой. Они подстрелили меня в тот момент, когда я начал выходить. У кого-то просто случайно дернулась рука и они побежали от меня вниз. А я от них бежал наверх. Я сел в лифт и поехал вниз. Все сбежали. Полицейские сирены начинали звучать громче. Я шел все медленнее и медленнее. Я почувствовал в какой-то момент, как теряю сознание. Где-то на улице. Оружия нет, патронов нет, остались только сигареты. Время подходящее, чтобы лечь спать или завалиться в бордель. Потом я проснулся на асфальте и поднялся. Тогда-то я и понял, что именно мне прострелили. Часы оказались разбиты, я упал в обморок. Мне не снилось ничего. Я поднял взор вверх и увидел прекрасные осенние звезды. Вспомнил первую любовь. Первый виски. Первую сигарету. Потом пошел дальше и где-то по пути меня стошнило и я отрубился. Когда я открыл глаза, то не увидел звезд и подумал, что умер. ТУман рассеялся и я увидел их, стены и тебя, Дэвид. Одна ошибка. Я совершил одну ошибку и только. Всего одну. И я выжил. Я еще могу вернуться к своей семье. Могу завершить начатое. Мне только нужна твоя помощь, помоги мне подняться и добраться до дома. Я пристрою тебя к своим, подлечусь. И жизнь пойдет своим чередом.
— Вы правда готовы сделать это, мистер Харт? Ради меня?- голос ребенка воодушевлял Роя так, будто бы это был его ребенок, которого у него никогда не было. Глаза Дэвида светились сквозь темноту переулка и решимость его поднялась выше Нью-Йоркских небоскребов. Сейчас он был готов буквально горы свернуть, пока его не вернула вниз реальность. Этот человек. Помощь. Мольба. Кровь. Смерть.
— Да, Дэвид, я прошу тебя помочь и гарантирую, что она будет соответствующе оплачена. За спасение жизни только так. — мужчина загорелся изнутри. Это шанс. Спасение. Силы появились. Осталось сделать только одно усилие. Встать. Пойти. Опереться на сироту и добраться на такси до дома, до семьи. Они примут. Они помогут. Иначе быть не может.
Расклад был ясен только одному, реальность научила его. Исход был виден ему с самого начала. Мужчина поднимается, опираясь на стену мокрой от грязи и крови рукой. Он скользит. Ноги подкашиваются. Он хрипит, сопит и булькает, цепляясь ногтями за скользкий от влаги кирпич. Ногти вырывает и мужчину пронизывает боль. Они плашмя шлепается на сырой асфальт всем телом. НА грани сознания слышится три отрывистых шлепка и звон стекла. Одно мгновенье. Все определило одно мгновенье. Через это мгновенье мужчина лежит на асфальте и булькает черной массой, вырывающейся изо рта и шеи, он цепляется грязными руками за футболку ребенка и пытается что-то сказать. Пара становится чуть больше. Ребенок отталкивает его руки и смотрит теми же светящимися глазами. Мужчина лежит на асфальте. Ребенок стоит рядом, плачет и пытается оттереть руки от крови.