Пари

Граф Уриен был одним из немногих людей, кто мог войти к принцу де Горру без его вызова и без доклада. Это, конечно, делало его фигуру еще более массивной и влиятельной в глазах двора, но Уриен этого будто бы не замечал. Для него было естественным явлением приходить в гости к Мелеаганту, когда он был ребенком и теперь ничего не изменилось. Само собой, что для некоторых личностей это вызывало раздражительное удивление и презрительное:

-Пригрелся!

Но Мелеагант был счастлив от того, что хотя бы для кого-то остается прежним. Ему нравилось думать, хотя бы представлять, что есть на свете человек, который знал его всю жизнь и теперь, несмотря ни на что, все-таки оставался подле него…

Уриен нашел Мелеаганта в типичном для принца состоянии: на столе куча бумаг, кувшин с вином и…два кубка.

-Я тебя ждал, — коротко вместо приветствия сообщил Мелеагант, когда Уриен протиснулся в дверь.

-А я говорил, что приеду? – попытался возмутиться Уриен.

-Нет, — легко отозвался принц де Горр, поднял глаза от бумаг, пергаментных свитков и каких-то обрывочных листов и указал ему напротив себя, — но я тебя ждал. И ты здесь.

-Ну тебя…- проворчал граф Мори и взял приготовленный для него кубок.

Мелеагант же сгреб несколько свитков в сторону и щелкнул пальцами. Тотчас, по какому-то предварительному договору, открылась дверь, и расторопный слуга внес в залу большое блюдо, поделенное с помощью хлебов на несколько секторов. В каждом секторе лежала закуска: холодные ломтики оленины, орехи в меду, хрустящие ломтики картофеля и тыквы, сырные дольки… Уриен невольно увлекся разглядыванием блюда, которое примостилось на освобожденном участке стола. Когда же слуга вышел, Мелеагант предложил:

-Не стесняйся, друг мой.

-Не повторяй, — кивнул Уриен и потянулся за ломтиком холодной оленины. Мясо оказалось нежным и почти натурально таяло во рту. Странное дело, у Мелеаганта даже самые простые блюда и закуски были гораздо сочнее, чем в Камелоте, в графстве Мори или в герцогстве Монтгомери.

-Дело в брусничном соусе, — сказал Мелеагант, — оленина прекрасно идет именно с ним!

-Да знаю, но мои повара не могут повторить…

-Брусника земель де Горр напитана духом земли де Горр, — Мелеагант улыбнулся и подлил Уриену вина.

-Другими словами: все у тебя не так, как у людей, — кивнул Уриен, — помню. Помню и понимаю.

-А я вот не всегда, — Мелеагант как-то странно взглянул на Уриена, — иногда, можешь мне не верить, я ничего не понимаю. И мне кажется, что и меня не понимают…

-А тебе не кажется, — Уриен отпил из кубка, — знаешь, Мелеагант, мы говорим с тобой на одном языке, но я не могу тебя понять! У тебя в уме творится что-то, чего не творится в уме у меня и…наверное, мало у кого вообще.

Лицо Мелеаганта болезненно исказилось. Он ужаснулся словам Уриена и дрожь прошла по его чертам.

-Тогда…- слова давались ему тяжело, — почему ты еще мой друг?

Уриен подавил в себе желание выругаться и сумел сложить приличный ответ без брани, за что похвалил себя мысленно:

-Мелеагант, я знаю тебя. Я не понимаю тебя, но последую за тобой. Моя жизнь, моя честь, честь моего дома – ничто по сравнению с твоей дружбой. Ты просто умнее меня, ты думаешь иначе, чем я. Даже если я не понимаю твоих планов, я выполню то, что от меня требуется…

-Я очень тронут, — тихо промолвил Мелеагант, слишком тихо, чтобы быть в эту минуту еще принцем. Уриен вздохнул:

-Я думаю, что Ланселот сталкивается с той же проблемой, что и я…и ты, и Моргана – уникальные люди, но вам нравится страдать и не верить в то, что вы действительно кому-то нужны. Вы оба умны в политике, в истории и дипломатии, но, честное слово, идиоты в реальной жизни!

Довольный своей речью, граф Мори откусил от пшеничного хлеба и запил вином, стараясь делать вид, что ему не привыкать к выступлениям перед де Горром.

-Ты говоришь, что я умен, — хмыкнул Мелеагант, слегка смущенный такими словами давнего друга, — а я, между тем, не могу решить дилемму!

-Так и черт с ней, — пожал плечами граф, — впрочем…что за дилемма?

-А вот, — Мелеагант притянул к себе один из свитков и принялся разглядывать его, — так… недавно в мои земли попал некий Мэтт Марсер.

-Кого? – недовольно протянул Уриен, — это кто?

-Вот это я и пытаюсь понять, Уриен! Мне про него рассказывала моя Лилиан. Рассказывала, что пока она скиталась по Тракту, ей довелось заночевать в одном трактире, где она познакомилась с Мэттом. Он был вежлив, оберегал ее от других и провел интересные беседы.

-Ну…бывает, — Мори пока не понимал, что именно не так.

-Недавно Лилиан встретила его в моих землях. Он теперь священник, женат на вдове с двумя детьми и имеет от нее третьего ребенка.

-Все еще не вижу проблемы, — честно признал граф.

-Теперь я перехожу к ней, — кивнул Мелеагант, — я поднял кое-какие связи на Тракте и выяснил, что такое Мэтт Марсер и…я на распутье! С одной стороны – это вор, начавший свой путь с того, что ограбил церквушку в свое деревне и бежал, жулик, пройдоха, сочинитель оскорбительных баллад, рыночный плут и мелкий мошенник, соблазнитель нескольких знатных дам…

-Кхм…

-С другой,- продолжал Мелеагант, переворачивая свиток, — защитник нищих Тракта, благодетель бедноты, пособник сирот, целитель и, наконец, священник. Как будто бы два человека… у меня есть свидетельство, еще давнее от герцога Кармелида…

-Леодогана Кармелида? – не поверил Уриен.

-От него, — подтвердил принц, — он просит справедливого суда за кражу неким Мэттом Марсером его кошелька на рынке, сочинения этим же Мэттом оскорбительной баллады про Кармелида. И есть свидетельство от женщины-крестьянки, которая в голодную осень отправилась из своего селения на поиски хоть какой-нибудь работы по дороге с двумя детьми. На пути встретила господина Марсера и он спокойно отдал ей все монеты до одной, что были при нем. Есть еще свидетельства, где Марсер нанялся рыбаком и плавал под удачными водами, а после всю рыбу раздал нищим. И свидетельство, где сказано, что этот же Марсер – жулик, что злодействовал на Тракте и мошенничал в играх. Особенно в кости.

-Интересно, — признал Уриен, — странная личность. Благо и злодейство…кстати, злодейство не самое худшее.

-Но теперь он священник. Священник на моей земле. И я не знаю, как поступить, — отозвался Мелеагант. – У меня весь стол в свидетельствах противоречивого рода. Одни говорят, что он мошенник, обманщик, шулер, фальшивомонетчик, вор…другие – что он спаситель сирых и убогих…

-Может, их правда двое? – Уриен почесал голову.

-Один, — Мелеагант отшвырнул один из свитков в сторону. – По закону – я должен его казнить. Он совершил множество преступлений. Да, они мелкие, но это преступления. Тракт – это дорога в никуда. Но с другой стороны… добродетельного много. И сейчас он священник. И на Тракте обитали и Моргана, и Ланселот и моя Лилиан…

-Что ты переживаешь? – Уриен не видел повода для сомнений. – Ты закон!

-Я не могу нарушать закон, который создал сам. Я должен следовать за ним всегда. Я должен быть самым ретивым его служителем! Иначе – это не закон, а сумасбродство.

-Слышал бы тебя Артур Пендрагон, — фыркнул Уриен. – Но закон говорит тебе о казни.

-Верно, — кивнул Мелеагант, — но я не хочу смерти этого человека. И даже не за Лилиан. Нет…судьба словно бы дала этому человеку двойную дорогу. Я, родившись наследным принцем, все равно имел определенные наметки своего пути. Ты, родившийся графом, тоже. Мы могли выбирать стороны и поступки, а этот…

Мелеагант махнул рукой.

-Подожди, — Уриену пришла в голову идея, — твои прислужники…демонические Тени недавно довели ведь священника твоего двора до самоубийства?

-Они просто неудачно пошутили, — Мелеагант поморщился, — поморгали желтыми глазами из стен, а он впечатлительным оказался…

-Ну так, — Уриен улыбнулся, — возьми этого Мэтта! У него должен быть уже закаленный характер. К тому же, он у тебя под носом будет, если вздумает опять стороны менять, то ты его сразу и казнишь.

-А ведь и верно, — Мелеагант растерянно улыбнулся, — я как-то не подумал об этом. Думаешь. Продержится?

-Проверим? – предложил Мори. – давай так, если продержится месяц, ты мне ящик фландрийского вина.

-А если нет? – полюбопытствовал, оживая, де Горр.

-Ты мне ящик фландрийского, — Уриен фыркнул. – Ради интереса, а?

-Разбивай, — решил Мелеагант, протягивая ладонь другу.

Пари заключено.

***

В первый же день от назначения Мэтта Марсера на пост священника при дворе принца де Горр Мелеагант почувствовал, что может проиграть. Этот человек принял свое назначение не как милость и не как кару, а как явление истинно должное и смиренно явился в свои комнаты с небольшим грузом вещей.

Никакой роскоши. Никакого излишества. И, как казалось, эти излишества вообще ничего не значили для Мэтта.

Он поспешил познакомиться с кельями и садом, поговорил с послушниками и сам, без помощи слуг, разобрал весь свой багаж, убрался и застели постель.

Держал себя Мэтт просто, смиренно и вежливо со всеми. Не отвечал на резкости и колкости. Обедать предпочел с послушниками и вполне удовлетворился постным супом, кашей и ломтем хлеба. Отказался от крепкого вина и выпил стакан воды…

Обо всем этом донесли Мелеаганту и он немного занервничал, но успокоил себя тем, что Мэтт, наверняка, просто выслуживается пока и не готов расслабиться.

Но пошел второй день и третий…и неделя первая от отведенного срока, а Мэтт Марсер не вызывал никаких нареканий и оставался таким же, как в первый день.

Он принимал своих гостей, беседовал негромким успокаивающим голосом с каждым. При дворе не выделил никого и вежливо отстранил дружбы вечных интриганов земли де Горр.

Мелеагант не посещал священника – считал, что ему не положено этого по той силе, что жила в нем, но он внимательно слушал доклады о первых же службах Мэтта, которые он начал на второй день и жадно вчитывался в каждое слово из принесенных ему докладов.

Мэтт Марсер, в отличие от предыдущих служителей, говорил, что Бог – это сила, простирающаяся над всеми землями и никакую землю эта сила не выделяет и одинаково относится ко всем. Он не пытался запугать никого преисподней, не угрожал карами подземного мира и не предлагал всех обратить в церковь. Он говорил о том, что сила может принимать разные обличия и приходить к людям в виде духов природы, друидов и фей…что на свете есть чудеса и всякое уродство внешнее – это тоже чудо в глазах Господа.

Складывалось что-то странное. Двор, привыкший прежде, что прежние священники запугивали неправедный образ жизни карами, терялся, слушая все это. Казалось, что в мире существуют два бога: один, прежний – карающий за каждый нервный взгляд и непочтение, другой – пришедший, как бог, который прощает и дает шанс на полное изменение.

И второй оказался предпочтительнее. Он был мягок, он покровительствовал всем и не выделял правителей. Он укутывал под своей благодатью павших бок о бок врагов и вел их в свои чертоги рука об руку.

-Чудно! – вздыхали при дворе.

-Чудно, но обнадеживающе…

-Странный он, но видит нас!

Начались исповеди. Доверять Мэтту оказалось легко. Он мог приободрить и даже заплаканные женщины, входившие к нему со страхом, готовые каяться, выходили вдруг преображенными и глубоко задумчивыми.

При этом, Мэтт не скрывал своих прежних дней. Он говорил открыто:

-Я грешен, да. Я был грешником в глазах господа. Я ведал порок всякого вида, я прошел через многие дороги, но однажды я проснулся…и чисто было в сердце моем. Я понял, что рука Господа простирается над моим домом, погрязшим в пороке и грязи, и он любит меня, несмотря на каждое из моих зол. С той поры я живу с легким сердцем, отдавая себя на служение небу. Я делаю это не по принуждению, а по благу, что течет во мне. Я чувствую себя свободным, я обрел смысл, будучи обреченным…

Мелеагант вчитывался в доносы. Он понимал, что спор ему выходит поражением.

-Я рада, что ты взял Мэтта ко двору, — Лилиан обняла его за плечи, ткнулась носом в шею, — он заслуживает этого! Это необыкновенный человек.

-Вижу, — кротко отвечал Мелеагант, но думал совсем о другом.

Как-то не хотелось проигрывать и признавать, что человек может измениться настолько сильно.

***

Ко второй неделе Мелеагант обратился к Моргане. Моргана – человек, который водится с нечистой силой и являет немного ее часть в реальности, была ему очень близка по духу.

Казалось, что Моргана, в гостях у которой можно было бы, наверное, в удачный день встретить и Сатану, прекрасно понимает Мелеаганта и ход его мыслей.

-Ну проспоришь, — она пожала плечами, когда Мелеагант кончил говорить. – Проспоришь фландрийское Уриену…сам с ним же и выпьешь его.

-Дело не в вине, — Мелеагант покачал головою, — дело в том, что я не могу поверить в Мэтта. Он человек необыкновенный, но можно ли ему доверять? Может ли он быть священником?

-Проверяешь? – прищурилась коварная Моргана.

-Поможешь? – в тон ей отозвался Мелеагант.

-Легко, — она кивнула. – Направь на него своих теней. Заставь его пугаться каждого шороха, а я буду ходить и выводить его на исповеди.

Так и решили.

Тени – маленькие, ниже человеческого роста существа, желтоглазые демонические прислужники Мелеаганта, бойко вцепились в свою добычу.

Сначала они лишь немного шалили: цепляли за голую ногу спящего священника, роняли его книги и вещи, солили ему вино и моргали вдруг желтоватыми глазками из самых темных уголков церкви.

Но это оказалось бесполезным. Послушники дергались от каждого звука, вздрагивали, а двое, особенно пугливых, подали в отставку, а Мэтт…плевать хотел.

Когда Тени хватали его за ногу по ночам, он просто во сне, не просыпаясь, пинался. Тени, конечно, боли не чувствовали, но вполне живо обижались на такое пренебрежение к их стараниям.

Однажды одна из теней прокралась поближе и укусила Мэтта за руку, удобно свесившуюся с кровати. Рука тут же хватанула по воздуху и удачно отвесила обалдевшей от такого поворота демонической жизни Тень по затылку. Тень неуверенно мурькнула и испуганно нырнула в стену, пытаясь понять, что пошло не так…

Наверное, это был первый раз, когда Тень вообще задумалась о своем существовании и выборе дорог.

Другие Тени, конечно, обеспокоившись, притащили ей в утешении из кухни большую ватрушку, и Тень со временем отошла, но к Мэтту близко подходить опасалась.

Когда же Тени сваливали на голову священнику вещи, он просто, не глядя, поднимал их с пола и ставил обратно, грубо впихивая вещь на законное место. Так очередная из теней получила в желтый мертвенный глаз уголком Библии и глаз на полчаса стал красноватым…

А когда Мэтт Марсер открывал шкаф и видел два не мигающих желтых глаза на темной полке, то просто пожимал плечами, брал вещь и закрывал шкаф обратно. Однажды эти глаза стали, было приближаться, но Мэтт тихо пообещал:

-Вы-ко-лю…

И глаза остановились, ошарашено моргнули. А Марсер закрыл шкаф, и вдруг вспомнил, что не взял то, что хотел, открыл дверцу снова и не увидел никаких глаз.

Конечно, он догадывался, что это какая-то проверка от принца, а может быть – дурная наследственность земли де Горр, но реагировал на все спокойно, не слишком уж его пугали все эти трюки.

Потом Тени начали пугать прихожан. Однажды во время исповеди на второй неделе одна из теней мелькнула перед взором придворной дамы, явившейся за очередным покаянием за измену своему нелюбимому мужу и увидела Тень. Дама потеряла сознание, а Марсер разъярился.

Не помня себя от ярости, он выхватил из черного угла метлу и хлестанул по воздуху, и принялся бить Тень, которая, не ожидала подобной встречи и теперь улепетывала под скамьями. В конце концов, Тень забилась в дальний угол скамьи, но Мэтт не был человеком, который позволит себе остановиться на полпути. Он резво лег на пол и принялся тыкать метлою под скамью…Тень вырвалась, переломив древко и побежала, сшибая по пути множество предметов, надеясь, что это остановит священника.

Но священник ловко перепрыгивал через летевшие стулья, подсвечники и потрясал поломанной метлой:

-Стой, именем Господа! Стой, тварь божья! Стой, я тебя сейчас очищать буду…

Тень истошно заверещала и нырнула, наконец, в спасительную стену и мгновенно ушла в свой мирок, где свернулась колечком и принялась, жалобно поскуливая, рассказывать другим Теням, что с нею было.

А Марсер взял святой воды, несвятую тряпку, намочил тряпку и принялся протирать стену. Тут уже все Тени заскулили и забились подальше, понимая, что на некоторое время этот проход для них закрыт.

А Дама пришла в себя и испуганно воззрилась на Мэтта, тяжело дышавшего, но довольного собою.

-Что это было, святой отец?

-Демон блудливости, — отозвался Марсер. – Я слушаю вас…

-Нет, — дама, бледная и дрожащая, поднялась со скамьи и, пошатываясь, вышла из исповедальни, зарекаясь изменять мужу, ведь бедняжка решила, что демон пришел за нею. Через пару месяцев она даже смогла немного его полюбить, но про свою внезапную перемену никогда не рассказывала, вздрагивая всякий раз, когда раздавался странный шум…

Моргана, узнав о погоне, хохотала так громко и яростно, что чуть не перевернула кувшин с вином. Мелеагант мрачно гладил обиженных теней, который на все голоса, мурьками и шипением рассказывали ему про плохого священника.

-Лучше бы помогла! – огрызнулся Мелеагант.

-Завтра я к нему пойду на исповедь, — пообещала Моргана.

И ведь пришла.

Она начала свою исповедь доброжелательно принявшему ее Мэтту с рассказа об ужасах своего детства, о своих травмах и кошмарах. Увлекшись, рассказала ему о своих грехах на Тракте, об убийствах и преступлениях, о жизни в трактире Гайи, а потом добавила:

-А еще я любовница своего сводного брата, которого поклялась уничтожить, но больше не хочу.

Мэтт слушал и слушал, не выражая ничего, кроме сочувствия, а затем спросил:

-Скажи, Моргана, ты когда-нибудь говорила с кем-то так искренне, как со мной?

-Нет, — призналась Моргана, которая и не заметила, как в беседе они провели в исповедальне уже три часа. Ей легко было говорить… — Я всегда молчала обо всем. То есть, в целом…

Она вдруг смутилась.

-Жизнь человека не состоит из плохого и хорошего, — промолвил Марсер спокойно и ясно взглянул на фею, — она состоит из того, что он сам определяет для себя плохим и хорошим. Наши пути намечены до нашего рождения, но не определены до конца. Я грешил и я добродетельствовал. ты грешила и добродетельствовала. Иногда я совершал неправедные вещи, которые казались мне верными и наоборот, уклонялся от того, что казалось мне неправедным… но Бог не держит на земле тех, в ком не нуждается, а ты миновала множество смертей и живешь, а значит – ты идешь по своему пути.

-Но ведь я буду гореть в аду? – она спросила это как-то странно. Так в первый и в последний раз она спросила у мамы, когда ей было пять лет и она случайно сломала медальон отца и вообразила себе на мгновение, что из-за этого ей гореть в аду, ведь мама говорила, что те, кто совершают зло, горят в нем.

Моргана даже не помнила этого. До последних секунд. А теперь – на нее нахлынуло. Какие-то слова оказались страшным ключом, который вломился в замаскированную под черствость скважину сердца и…

На Моргану пахнуло сиренью – белой, душистой. Моргане показалось, что кто-то знакомо коснулся ее волос и женский лучистый голос донесся до нее из пустоты:

-Пусть дороги берегут тебя от зла,
И судьба твоя будет светла,
Без слезы, муки и горя.

Запомни – в небе есть звезда,
Она будет вести тебя всегда
К твоему морю…

А в море тебя ждет судьба,
И вся земная суета
Слез твоих не стоит.

Осень и лето сплетут года,
Силой нальется твоя краса,
И на пути ждет тебя воин…

Все это хлестануло по Моргане. А финалом, добивая ее, донесся издалека, из детских лет смех – мужской, ясный и громкий.

«отец» — прошелестело в мыслях Морганы и она, не помня себя, бросилась прочь из исповедальни и, за первым же поворотом коридора разрыдалась.

Мелеагант нашел в себе силы промолчать и не ехидничать над ее провалом. Так кончилась вторая неделя.

***

Третья неделя заставила Уриена встревожиться. Он прознал от послушников и придворных слухов, что новый священник Мэтт Марсер не так просто и борется с какими-то чертями…

И Уриен клясться был готов, что знает этих чертей. Пришлось и ему заручаться союзником.

Лилиан – возлюбленная Мелеаганта, официальная его фаворитка, таящаяся от своей славы, пришла совершенно в нецелительскую ярость и взбесилась:

-Он с ума сошел? Издеваться над человеком?!

-Вот-вот, — не вовремя поддакнул Уриен и следующий поток обрушился на него:

-Что тебе «вот-вот»? ты поспорил на него!

Уриен с трудом уговорил Лилиан не скандалить с Мелеагантом. Вместо этого он попросил Мэтту дать понять, что всем издевкам Мелеаганта придет конец, надо подождать лишь немного и тогда…

Уриен не успел продумать, что «тогда», но помня о том, что Моргана в минуту, когда не знала, что сказать. Многозначительно смотрела, попытался посмотреть также. Лилиан воззрилась на него с подозрением, но кивнула:

-Поговорю.

И она поговорила. В тот же день, не откладывая. Выложила ему про пари принца и графа, про теней…

И испуганно вжала голову в плечи, боясь, что Мэтт рассердится на нее, на ее принца, на земли. На всех них, грешных.

Но Мэтт улыбнулся:

-Хвала Небесам, что это у вас только по случаю моего приезда!

Затем потрепал Лилиан по волосам и жестом разрешил ей идти. Лилиан озадаченно молчала.

А Мелеагант лишь задумчиво продолжал изучать отчеты о священнике. Вечером же спросил у Лилиан:

-Ты была у священника?

-Мне нужно быть у него вперед всех, — мрачно ответила она, — ты к нему не ходишь, Уриен тоже…вас отмаливать надо, ребята! И Ланселота…

-И как он? Ты считаешь его хорошим священником?

-Я считаю его лучшим, — все еще злая за пари, но искренняя, ответила Лилиан.

***

В четвертую неделю Тени потеряли страх. Они теперь бешено прыгали по кровати Мэтта, выливали на него ушаты ледяной воды, выпрыгивали перед ним…

Однажды одна Тень попыталась сорвать с него платье прямо во время богослужения, но получила лишь пинка под зад и уползла.

Теперь Марсер всегда носил с собою что-то, чем можно было бы ответить своим демонятам.

Он даже стал забавляться, поливая их святой водой и хлеща чертополохом. Однажды он раздобыл даже парочку листьев борщевика (украдкой срезал его на клумбах Лилиан), правда, в тот день он промазал по Тени, но зато хорошо попал по одному из прихожан, который не мог определиться в своих чувствах и преданностях и придумал служить сразу всем, начиная от Пендрагона и де Горр и заканчивая Кармелидом.

Под конец четвертой недели под покровом темноты и шелка плаща перед священником предстал принц де Горр. И Мэтт Марсер только спокойно взглянул на него:

-Ваше высочество?

-Вы не из пугливых, — кивнул Мелеагант, — это похвально.

-Служба такая и жизнь, — отозвался Марсер. – Не думаю, что вы стали бы бояться каких-то скрюченных уродов с желтыми глазами, если бы вам проламывали голову…или вы вынуждены были бы побираться. Или если бы обитали среди насильников, убийц и людоедов…

-Со мной не было ничего такого, но мне тоже сложно бояться их. А живых вы боитесь?

-Я боюсь не живых, а за них, — возразил Марсер. – Меня убивали, но я не был убит. Я менял имена и личности. Скрывался, но боялся, что женщина, которая дала мне постель и крышу – может убита за меня, что старец, в доме которого я нашел работу – может быть убит из-за меня. Вам, должно быть, плевать на себя? Но есть ведь те, кто вам дороже? И вам страшно лишь за них.

-Ты много позволяешь себе, священник! – напомнил Мелеагант, но без ярости. С холодной сдержанностью.

-Но бог позволяет себе еще больше, — не испугался Марсер. – Долго ли будет эта проверка, ваше высочество?

-Завтра последний день…- Мелеагант поднялся, закутался в свой плащ и оставил этого странного человека.

***

А потом пришел последний день.

Уриен начал торжествовать с утра. Мелеагант оставался мрачен. Однако беспредельное удивление ожидало спорщиков – они получили записки с приглашением прийти вечером в исповедальню от Мэтта Марсера.

-Может, он хочет нас сжечь? – предположил Уриен вечером, стоя уже в исповедальне.

-Или подать в отставку, — солгал де Горр, зная, что этот человек не уйдет в отставку никогда и ни за что.

-И вы здесь? – Лилиан тихо ввинтилась в комнату и охнула, увидев принца и графа.

-А ты чего? – нахмурился Мелеагант и ревностно кольнуло ему сердце.

-Мэтт призвал.

-И тебя? – удивился Уриен.

-Какая компания…- ядовитый женский голос заставил Лилиан потесниться от дверей, и этот голос не обманул. Моргана в сопровождении рыцаря Ланселота появилась на пороге исповедальни. – Старые друзья!

-И ты? – удивился Мелеагант. – Мэтт прислал вам записку?

-Только Моргане, — Ланселот коротко кивнул Лилиан, — я просто сопровождаю.

-Телохранитель? – ревностно поинтересовался Уриен, которому хотелось провести с Морганой всю свою жизнь, но она вела издевательскую игру, уходя почти в отказ, но не отпуская его чувств.

-Я рад, что вы все…- мягкий голос Мэтта Марсера — плута и священника разрушил начавшуюся перепалку.

-По какому праву вы…- с гневом начал Мелеагант, но Мэтт поднял руку и миролюбиво попросил:

-Одну минуту, ваше высочество. Дайте мне лишь минуту!

Мелеагант кивнул, недовольно и хмуро.

-Вы, — заговорил Марсер, не давая никому перевести дух, — вы все…решили проверить меня. Испытать. Нет, не перебивайте! Граф Уриен Мори, ваше высочество – принц Мелеагант де Горр, вы вообразили себя людьми, которые могут определить судьбу человека? Вы решили испытать меня и развлечь свои умы?

-О чем вы…- попытался было солгать Уриен.

Мелеагант скрестил руки на груди и склонил голову набок, вглядываясь в лицо Марсера.

-Если бы я был слабее духом, вы могли бы сбить меня с моего пути своими спорами и любопытством, сколько я выдержу? А дальше я мог бы пасть…я, который видел грехи, который выбирался из них осознанно, мог отступить ради вашего спора! Вы – те, кто считает себя выше других, вы – те, кто считает себя в праве вершить судьбы людей, которые не принадлежат им…

Он осекся, улыбнулся, довольствуясь ошарашенным лицом Уриена и мрачностью Мелеаганта.

-Ты, леди Моргана Корнуэл, сестра Пендрагона…- Моргана вздрогнула, Ланселот бросил на нее быстрый взгляд, волнуясь, — ты даже не заключала со мной или с ним спора. Тебе просто стало скучно. Ты принялась испытывать мои возможности, мои силы…

Моргана отвела глаза…

-Ты, Лилиан – приемная дочь леди Озера, целительница…- Лилиан с опаской отступила, — ты должна исцелять людей, а не потакать их спорам на чужие души. Если тебе стало известно об этом споре, ты должна была прервать его, либо молчать и не говорить о нем мне. Ты должна была занять третью сторону или не занимать никакой вообще! Но ты, призванная исцелять, предпочла потакать этому испытанию души.

Лилиан стыдливо закрыла лицо руками. Уриен взглянул на Мелеаганта, но тот только приобнял Лилиан и не выказал больше ничего.

-Ты, Ланселот… — Мэтт взглянул на рыцаря и, подумав, сказал, — ты не ходишь в церковь! Так вот…- Мэтт обвел всех торжествующим взглядом, — вы все, знайте – я люблю вас! Я молюсь за вас. Я имею на это право. Я ощутил благодать, которой вы не знаете и обрел свое место. Я обрел покой. Вы можете испытывать меня- я выдержу. Но не испытывайте других, вы не боги и у вас нет такого права.

Мэтт еще раз обвел всех взглядом и уже тихо сказал:

-Доброй ночи, господа и дамы.

После чего, круто повернулся на каблуках и вышел. Уриен первым пришел в себя:

-Мелеагант, ты его казнишь?

-Хотел бы, — признался принц, поглаживая Лилиан, обомлевшую и растерянную по волосам, — но не могу. И могу…но не очень-то и хочу. Мне кажется, с ним наши земли будут в безопасности.

-Я его отравлю, — прошипела Моргана. – он не должен был…так!

-Есть предложение получше, — подал голос Уриен, — его высочество де Горр должен мне ящик фландрийского. Так если жизнь кажется нам сегодня такой странной и мы все одинаково оплеваны добродетелью…может, нам стоит заняться этим ящиком?..