У каждого из нас есть места, куда мы возвращаемся время от времени в памяти. Мы возвращаемся в памяти безмолвно. Мы играем пантомиму. Иногда она приятная, иногда горестная. Каждый из нас немножечко Марсель Марсо. Мы всё делаем в тишине, которая лучший фон для воспоминаний. Зачем мы это делаем? Для оправдания самого себя. Нет, нет, мы не делали тогда постыдных поступков, за которые надо краснеть сейчас. Просто сейчас, мы бы поступили иначе. Этот вариант и проигрывается в памяти. Всплывают имена, лица друзей и коллег. Мы пытаемся в мире безмолвия разыграть очередную пантомиму. Сами придумываем новый сюжет и новый результат. Ах, но и он, не улучшает ситуацию, в которой мы находимся сейчас.
Je revois le ciel mélancolique
Я снова вижу меланхоличное небо,
Et rappelez-vous les temps oubliés
И вспоминаю забытые времена,
Comme nous avons tiré la corde entre les arbres,
Как мы развешивали на ветках кустов,
Sécher les vêtements mouillés sous la pluie.
Промокшую под дождём одежду.
Прошла молодость и исчезла красота наших тел. Она только сохранилась в нашей памяти. Это она и зовет посетить Париж.
У Марсо было представление от самого детства до смерти человека. Я дожил до последней стадии и осознал это, просматривая ролик Марселя Марсо на Ютубе. При взрослении мы возвращаемся в памяти в следующую возрастную группу. И так будет, до самого смертного одра. Всё время нас окружают друзья и коллеги. Это с ними мы делимся своими переживаниями и врём в этих переживаниях. Мы хотим выглядеть иначе, чем на самом деле.
Перед приездом из Америки в Питер неплохо заскочить в Париж. Время мало, но можно сесть на кораблик и проплыть по Сене, созерцая издали дворцы и памятники. Компания “Парижские Лодки” для этого очень подходит. Полтора часа и весь Париж. Чего мелочиться, возьму лодку с шампанским. Потом расскажу, как в сумерках прекрасный напиток, вдохновлял на стихи. Всего то удовольствие 29 евро. А кто решил выложить 79 евро получит бокал вина. Просто ехать за пятнашку в переполненной лодке с наушником, который сам бубнит на русском языке, это не то, что хотел получить. На самом деле вино дрянь, как и шампанское. От всего этого и настроения никакого нет. Если брать поездку за сотку с полным обедом, то будешь жевать и ничего не увидишь, да и обед будет не важнецкий. Все греют руки на туристах. Все твои друзья уже тут были и никого ничем не удивишь и врать им не стоит.
Осень, грустно мне в Париже от светящихся огней.
Жёлтые фонари тянуться ко мне лучами, как руками.
Тянутся с углов домов, с улиц, старых парков и аллей.
Я иду по брусчатке Монмартра, усыпанной мокрыми листами.
Но возвращение в памяти, дело не совсем правильное. Того, что было, уже никогда не будет. Твои друзья и знакомые, как и ты сам, изменились. Однако и ты и они эти изменения не замечают. Так как они синхронны с изменением жизни. Но жизнь в разных городах и странах меняется по разному. Когда ты их встретишь после долгой разлуки, то удивит не изменение в лице, а во внутреннем мире. После первых восклицаний
-А помнишь….?
Последует вопрос:
-Как ты там?
Ответить на такой простой вопрос сложно. Поскольку “там” не так, как “тут”. Надо адаптировать свой рассказ под условия “тут”, чтобы тебя поняли относительно правильно. Рассказ от первого лица всегда сложен, тебе нельзя говорить о том, что поставит ситуацию “тут” не в выигрышном виде. Ты же вернулся на некоторое время не обижать друзей. Спрашивать, как обстоят дела “тут” не имеет смысла. Ты их также не поймешь, как они не понимают твоих дел “там”. Я не призываю забывать старое или отказаться от возврата в памяти, а советую приезжать почаще.
Близкого сердцу человека не заменит созерцание Парижа с высоты башни Эйфеля или прогулка на гондоле по каналам Венеции. Без него эти занятия вообще не имеют смысла. Всем надо с кем то делиться. Близкого сердцу человека надо чаще навещать, чтобы у обоих не было тяжести при встрече после долгой разлуки.
Если у вас обоих сложная судьба, то можно только посетовать. Исправить прошлое нельзя. С каждым годом, прошлого становиться всё больше и больше. Одни проблемы наслаиваются на другие, не имея даже промежуточных решений. Разгребать до самого начала становится всё труднее и труднее. Время, как вода, всегда течет с горы мечтаний вниз.
Поднимаются вверх по течению только рыбы и только для того, чтобы там умереть. В этом бесконечном процессе посещений прошлого и возвращений в настоящее, человек может погубить себя, как при восхождении от плотины вверх, так и при обратном спуске с холма до плотины, где крутится колесо, пожирающее жизненное время.
Это колесо надо уметь проскакивать. Ведь это не единственная плотина, которая тормозит твое движение. Изначально река жизни течет среди холмов и постепенно спускается с высоты чистого горного озера в долину, где становится шире и полноводнее но, увы, грязнее. В памяти своей мы возвращаемся в прошлое, туда наверх, к самому источнику чистоты и снова спускаемся до мельницы, в которой крутим колесо общественного труда. Иногда на колесо падает воды больше и оно ускоряет вращение, иногда меньше и оно замедляет свою работу и может даже остановиться. Это останавливается твоя жизнь. Ты много времени и сил потерял на возвращение в прошлое, а можно было, повернув колесо разок продолжить бег вниз по реке.
В основе возвращений в памяти часто лежит неуверенность в будущем и непонимание настоящего. Нельзя в настоящем топтаться на одном месте иначе жизнь превратится в пантомиму Марселя Марсо (Marcel Marceau).
Не стоит возвращаться
На холм с середины пути.
Не стоит прощаться
С нынешним днём, дальше иди.
А кто повернёт назад,
Заплачет и раскается.
Прошлое не даёт наград,
Возвращающийся только кается.
Увидишь, что лица постарели
И ты их не можешь узнать.
Озеро высохло, везде мели.
Потянуло, вернулся, зачем не понять.
Жизнь течет только вперед.
Не обманывай себя никогда
Любовь это в небе полет,
Если крыльев нет, то это беда.
После всех этих размышлений, я сдаю билет на Питер, что-то надломилось и остаюсь на три дня у своей подруги на улице Пасси, чтобы еще раз прочувствовать, как сушили одежду на кустах в парке после дождя. А потом возвращаюсь домой и все близкие на меня смотрят и молчат. Они понимают, что опять не долетел.
