Ожидание

С тяжким стоном падают железные решётки с потолка, отделяя два мира: жизнь и смерть. Те, кто остаются у дверей, могут идти, жить и радоваться, горевать и наслаждаться вкусом свежего хлеба и вина. Те же, кто остались у стены, в узкой комнате, обитой кованым уродством, остаются ждать смерти. Но это еще ничего. в конце концов, эти двое, попавшиеся сегодня в эту клетку, сами отправляли сюда преступников, так пусть узнают теперь на своей шкуре, что чувствовали другие.

Стража остаются в мире живых, в мире мертвых царит тишина. Преступники не бьются и не плачут, не умоляют и не требуют суда – они сами создали то правосудие, которое теперь губит их. Так что теперь – кричать? Нет, лучше сохранить силы.

Их двое – бывший дознаватель, ныне осужденный советник короля Мираса – Мальт, и бывший палач, ныне осужденная советница короля Мираса – Арахна.

Мальт сразу устраивается на жесткой скамье с удобством. Он давно был готов к смерти. Арахна молчит. В ее глазах пустыня, и она уже догадывалась, к чему та пустыня приведет. Лишь досада где-то грызет сердце – досадно за непрожитые годы, за такую убитую молодость!

И даже облегчение?..

***

А как начиналось! Сегодняшний король Мирас, да будут дни его долги, не должен был занимать престола, так как был младшим братом, принцем. Но еще в молодости он попытался совершить переворот, не имея ничего, кроме желания и идеи. Несколько верных людей, в числе которых были родители пятилетней тогда Арахны, поддержали его притязания на престол и… были пойманы и казнены.

Принц Мирас тогда клялся Луалом и Девятью рыцарями Его, что ничего, совсем ничего не знал. Король поверил брату, а Арахна потеряла родителей.

Но судьба не привела ее в забытье. Палач, казнивший родителей Арахны, был их другом и не мог пройти мимо осиротевшей малышки. Он взял ее к себе на воспитание, не думая даже о том, насколько ребенку полезно такое общество. Дав ей спасение от нищеты и Луал знает какой судьбы, он решил за нее и Арахна стала палачом.

У них была своя Коллегия палачей: Глава (он же приемный отец Арахны), Арахна и двое юношей, с которыми у Арахны сложились теплые отношения: Лепен и Сколер. Однако Сколер был обвинен в заговоре против Прежнего Короля, и его казнили. А вскоре Арахне пришлось казнить и оставшихся палачей. Она осталась одна.

К тому времени Арахна уже была знакома с Мальтом, который примкнул к новому заговору принца Мираса, на этот раз организованному. Мирас же, в память о родителях Арахны, перед самым началом своих масштабных действий, поручил Мальту привести Арахну в число своих сторонников…

Лепен, тогда еще живой, видя тесное общение Арахны с Мальтом, все принял не так, и его жгучая ревность в итоге унесла и его жизнь, и жизнь приемного отца Арахны. Жуткая досада и кошмарный провал только открыли огненную пропасть.

Потому что принц Мирас стал королем не мирно, как хотел и планировал. Была бойня. А затем – последовали тяжелые дни голода, противостояний, блокад отдельных частей королевства и еще тысяча и одна интрига.

Арахна, которой некуда было податься, и Мальт, привязавшийся к ней, стали восстанавливать и переписывать, оживлять закон.

Но жажда закона среди беззакония, среди людей, которые дорвались до случайной власти и сама зыбкость понятия «справедливости», а самое главное – то, что они оба были из прежних соратников, из тех, кто видел короля Мираса еще принцем – все это сделало их сегодня преступниками.

Как и многих других до них.

***

-Садись, — предложил Мальт, подвигаясь на скамье, — чего стоять?

-Я никогда не замечала прежде, как это прекрасно…стоять, — ответила Арахна. – Совсем скоро нас казнят, и я никогда больше не встану, не сяду. Это странное чувство.

В ней не было слез. только усталость. Усталость от крови, которую она сама лила, пытаясь навести порядок, прикрываясь законом, усталость от своей совести и своей вины. Если раньше Арахна оправдывала себя тем, что она всего лишь палач и делает только то, что велит ей Судейство, то сейчас ей приходилось напрямую и судить, и карать.

А это было уже другое. Человек не может всегда быть правым. Человек ошибается.

***

Конечно, король Мирас не мог оставить закон на них двоих. Ему нужно было расправляться с врагами, которые были виновны не перед законом, но в своем недоверии к его персоне и его власти.

Мальт пытался скрывать такие случаи от Арахны столько, сколько мог скрывать. Но она не была дурой. Да и наивность в ней исчезла очень быстро.

Они ругались. Часто и постоянно. Брань шла по кругу:

-Он король, и мы подчиняемся ему!

-Этот человек не виновен перед законом.

-Но он виновен перед королем!

-Король не стоит над законом!

-Верно, король создает его и может отменить или поменять по своему желанию. И мы казним.

-Люди умирают от голода и холода, люди гибнут в войнах, мы что, устроим резню еще среди выживших?

-Эта резня позволит спасти народ!

Споры шли по кругу. Арахна не могла сопротивляться воле короля и, ругаясь, препираясь, осуждала на смерть и казнила. После же – пила, надеясь забыться, а по утрам, видя свое отражение в зеркале, поражалась тому, что не узнает своего лица. Не могло у нее быть такого молодого лица! Не могло у нее быть такой юной кожи. Вот глаза – опустевшие, серые, выцветшие – это похоже на правду.

***

-А ведь я знал, что все так кончится, — сказал Мальт спокойно. – Еще до того, как были убиты другие советники короля Мираса, да будут дни его долги, знал. Готовил преемника.

-И я знала, — Арахна тряханула своими волосами и медленно, словно сквозь сон, коснулась прутьев решетки, — только не готовила преемника.

-Это не помогло мне, — усмехнулся Мальт, наблюдая за ней. – Мой преемник со мной ожидает казни.

Арахна даже не взглянула на него.

***

У них была власть, но шла она из крови. У них была сила и энергия. Идея, преданность – да все, что угодно, кроме времени.

Советники уходили один за другим. Граф Сонор – благороднейший человек, обвиненный в предательстве короля Мираса, начинавший вместе с ним. Что ж, благородные уходят первыми.

Атенаис – красивая женщина, отвечающая за городское правление, но, как оказалось, слабая. Она поняла всю суть давно, и приняла яд, испугавшись, сама. Ушла, струсив.

Велес – мясник, каратель, из числа самых презираемых людей королевства, но такой необходимый в смуте. Он был подлым, и Арахна жаждала его смерти больше других, зная, что он творил, но он, благодаря своей подлости, продержался еще долго.

А потом имена стали сменять друг друга.

Барон Боде, граф Моран, Эжон, Фалько, Корсар, маркиз Шенье, Медер… король Мирас не жалел ни казначеев, ни полководцев, ни интриганов, ни жрецов – никого. Он избавлялся от тех, кто уже отстроил фундамент своей ответственности и выводил на места прежних новые лица.

Арахна и Мальт как-то пришла на заседание и обнаружили, что из прежних остались только они вдвоем. Оставалось лишь переглянуться и готовиться. Но за ними вскоре пришли – их работа в самой сложной своей части, в наведении первичного после смуты порядка, была закончена. Теперь было кому все подхватить и началось тяжелое следствие – почему, когда и как они вдвоем вершили кары над теми, кого осуждал сам король Мирас?

Зачем они казнили тех, кого осудил Его Величество? Зачем лишили его советников, и плохо провели следствие над ними?

Хотя и Арахна, и Мальт знали прекрасно, что следствие от них не зависело – король распорядился сам, они молчали – отпираться было уже бесполезно.

***

-Жалею лишь о том, что больше не увижу своего сына. Он и так редко видел меня, — Мальт украдкой взглянул на Арахну.

-А я говорила! – мгновенно напомнила она. – Я говорила тебе, что ты как мои родители! Они не думали, вступая в заговор, что могут оставить меня сиротой, и ты тоже не подумал! Что теперь с ним будет?

-О нем позаботятся.

-Уверен? Ты же уже не проверишь!

Теперь молчал Мальт. Слова Арахны были справедливы. Она предупреждала, да. И сам Мальт не мог верить в безоблачное будущее своего сына.

***

А с какой идеей он вступал в ряды Дознания когда-то! Как рвался, как желал получить место в Секции закона, и как завидовал тем, которым, как Арахне, все далось лишь по заступничеству-рождению-или обитанию в Коллегии Палачей с пяти лет.

И только потом Мальт сообразил, насколько политичен закон, и как давно уже не значит он ничего для всего королевства, как далеко ведет казнокрадство и взяточничество, как бледны тени правосудия и как шатка справедливость.

Из лучших своих побуждений он присоединился к Мирасу, который обещал благо и закон.

-Это ничего,- говорил тогда еще принц Мирас, — что путь наш не всегда честен. Когда придет время моего правления, закон будет торжествовать!

И Мальт верил. Ввязывался в интриги, переговоры, хитрости, убийства и подлости. Он марал свои руки, чтобы привести в королевство закон и в итоге стал сам вне его. Слишком грязные руки, выпачканные чужой кровью и слезами не могут удержать светлое благо справедливости.

***

Дрожат железные решетки, пропуская к преступникам гостя. Это Персиваль – заговорщик, в прошлом дознаватель, соратник короля Мираса, и…теперь преемник Мальта.

С Мальтом у него никогда не ладились хорошие отношения, да и с Арахной. Тяжелый человек по своему характеру, он был сейчас хорошим и верным другом. Впрочем, дружба такая бывает лишь раз – подле эшафота. Именно в этот момент усмиряются былые страсти и приходит неловкое перемирие.

-Тебя к нам посадили или ты с визитом? – усмехнулась Арахна, узнав Персиваля.

-Не каркай, — попросил Персиваль. – Знаете, сколько за вас бумаги разгребать? Столько труда!

-Бедненький! – с непередаваемой информацией посочувствовал Мальт. Арахна не выдержала, прыснула. Когда отправляешь на смерть, когда казнишь, когда видишь смерть – не боишься ее для себя. Смиряешься безвозвратно.

-Тьфу, — ответствовал Персиваль, — вас скоро обезглавят, а вы тут шутки шутите!

-А еще разговоры разговариваем, — серьезно согласился Мальт.

-А что ж, рыдать теперь? – поинтересовалась Арахна одновременно. – Так поздно! Теперь только молиться.

-Помолились бы, — одобрил Персиваль. – Может, зачтет Луал на суде своем, в чертогах.

-Да мы ни одной молитвы уже не помним, — ответил за обоих Мальт.

А Арахна не забыла добавить:

-Медер был жрецом, но это его не спасло. Может быть, Луал оглох к нашим мольбам? Или не слушает тюрьмы?

-Так, — обозлился Персиваль, — некогда мне тут с вами! Хорошая новость: вас казнят твердые руки.

Арахна всегда требовала от палачей милосердия, потому что знала, что убить можно по-разному. Твердые руки и множественные хитрости, как крюки, иглы, перемычки собственного изготовления были ее целью. Но она сейчас не могла воздействовать на свою казнь и надеялась, что хотя бы руки окажутся твердыми.

-Да, — подтвердил Персиваль, -я позаботился. Нашел воина. Он был уже палачом. Трезвенник. Снесет ваши головы одни ударом.

-Хорошо, — Арахна пожала плечами, — спасибо.

Персиваль ожидал другой реакции. Не такого равнодушия к смерти. Он оглядел обоих и спросил:

-Может, еще чего хотите?

-Я ничего не хочу, — ответил Мальт, — только…о моем сыне?..

-Понял, — кивнул Персиваль, прикладывая палец к губам, — не беспокойся. Арахна, а ты?

-А у меня нет никого, — Арахна пожала плечами, — ни приемного отца, ни настоящего. Ни семьи, ни животного даже…жила Арахна и нет ее. И никто не вспомнит.

-Ну, — Персиваль вытащил из кармана тонкий нож с острым лезвием, вызвав немое оживление, — можно я на память прядь волос твоих отрежу? Чтобы точно знать. Что ты была?

Арахна молча повернулась к Персивалю спиной. Он неловко пропустил пару локонов сквозь пальцы, невольно вздрогнув от того, что очень скоро придет помощник палача и отрежет их, а после и голову ей отрубят. А волосы молодые, крепкие, мягкие.

Легкие ветерок и мягкое касание металла ощутила Арахна и вздрогнула сама:

-Ай!

-Это репетиция, — фыркнул Мальт.

-Спасибо, — тихо ответил Персиваль, и Арахна отстранилась от него. – Я знаю, ребята, что у нас с вами не ладилось, но… вы молодцы. Вы сделали то, что могли. Наше королевство вас не забудет.

-Забудет, — возразил Мальт. – Уже завтра.

-Не вспомнит, — подтвердила Арахна. – Как мы забыли других…

Постояли в молчании. Что еще тут скажешь? Просить прощения и отдавать последние распоряжения глупо. Все уже сказано или уже не будет никогда сказано. И ни к чему. Слова – это магия, но тишина – это настоящее чудо.

-Мне надо идти, — сказал Персиваль и не двинулся с места.

-Иди, — согласилась Арахна.

-Ступай, — подтвердил Мальт.

И снова тишина, нарушаемая лишь еще далекими шагами приближающихся стражников.

-Прощайте! – Персиваль решается и, круто повернувшись, выходит за грань смерти. Арахна и Мальт уже мертвы, хоть еще дышат. Чуда не будет, Луал не спасет их, не сжалится. Не заслужили.

Тишина, ни слова. Персиваль уходит, не обернувшись.

Мальт приближается к Арахне и своей ледяной рукой сжимает ее такие же ледяные пальцы, передавая этим и все непрожитое, и все несказанное и все сочувствующее. Арахна кивает, смиряясь.

***

Дрожат решетки, снова соединяя смерть и жизнь. В последний раз для Арахны и Мальта, в очередной для стражников. Уходят советники, но кто считает горожан, солдат, низших жрецов, крестьян? Кто считает жертвы и знает всю кровь королевства?

Все для блага – сегодня только такой посыл, но что скажет история королевства о действиях короля Мираса, да будут дни его долги, после его кончины? Или, хотя бы, завтра?