Ноги ужасно болели. Мы шли, не останавливаясь, около двух часов. Уже темнело.
Я шаркала по земле своими изношенными до дыр ботинками, которые нашла около года назад в развалинах какого-то дома.
— Поднимай ноги при ходьбе. Не порть обувь, и так разваливается, — сказал отец уставшим голосом.
Он опирался на палку и прихрамывал. Нет, я не должна жаловаться на боль в ногах, отцу сейчас намного тяжелее.
— Пап, давай остановимся и переночуем?
— Мы идём по лесу, здесь лучше не оставаться. Найдем поляну, там и разведём костёр.
Отец задумчиво осмотрел местность и добавил:
— Хотя, лесом это назвать тяжело. Одни палки и пни.
Если честно, я не знаю, как должен выглядеть лес. Никогда не видела. Я была рождена после того, как мир стал таким, какой он сейчас. Отец иногда мне рассказывал о прошлом, но эти воспоминания были болезненными для него.
Сухих деревьев становилось всё меньше и меньше. Наконец, мы наткнулись на поляну.
Отец опустился на землю от усталости, а я скинула свой рюкзак и начала готовить место для костра: оборвала высохшую траву, чтобы оголить землю, сбегала к лесу, собрала сухой коры и веток.
— Садись, отдохни, дальше я сам, — пробормотал отец, доставая из моего рюкзака огниво и кусок резины, который мы использовали в качестве трута.
Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как папа разводит костёр. У меня это плохо получалось, а у отца это выглядело как волшебство.