Остановка у обрыва

I.

 – Дверь, за которой рушатся замки. Дверь, за которой обрываются мечты. Линия порога — это край обрыва. Я поворачиваю входную ручку и смело ныряю в него. За дверью музыка, шум, толпа. На меня все смотрели так, словно я был здесь с самого начала и не замечали никакой подмены. Одобряющие взгляды, приветливые жесты и кивки в такт ритмичного диско кружились по всему дому. Диван вместо поролона был набит обнимающимися парочками, а с кухни вылетали блёстки из хлопушек под восклицающие крики. По центру, видимо, был танцпол, сквозь который я пронёсся как бронепоезд, сметая на пути танцующих бабочек, и, захватив со стола пустой стакан, сканировал взглядом каждый угол в поисках нужного мне лица. Как только я заметил его на лестнице, стакан пролетел на расстоянии вытянутой руки от его уха и разбился о стену. Раздался звон бьющихся стёкол, музыка поутихла, и я вмиг ощутил на себе давление десятков пар глаз. Но мне нужна была только одна. «Мерзавец! Предатель!» — грозно сквозь тишину прогремел мой крик, и знаешь, ему повезло, что под рукой не оказалось еще одного стакана – он его заслужил. Грэг стоял впереди на парадной лестнице в окружении девочек, и его довольная улыбка спешно провисла под аккомпанемент вопросительных возмущений: «Роуд, что ты здесь делаешь? Что ты вообще делаешь?».  Не замечая его вопросов, я продолжал нагнетать: «Ты клялся, ты обещал, что это не так. Ты… ты подорвал всё доверие, все наши большие планы. Как я могу теперь доверять тебе? Всё, о чём мы мечтали и к чему шли годами… просто… растоптано. Я не смогу тебе больше верить, не смогу идти плечом к плечу к великим делам, зная, что однажды ты снова вонзишь мне нож в спину и заберёшь лавры себе, как делаешь это сейчас».

 Грэг просил меня отойти вдвоём и поговорить, разобраться в чем дело, делал вид, что не понимает почему я кричу. Но мой поток мыслей уже было не остановить. Я злился, и я хотел причинить боль в ответ. С друзьям так не поступают. Наверное, это касалось в отношении нас обоих, понимаешь? Он всегда знал о моих чувствах, я делился с ним всеми мыслями, а он воспользовался этим за моей спиной. «Роуд, Роуд, перестань, уходи. Ты всё портишь, не нужно» — кричала рядом стоящая Энни. Ей тоже досталась порция грубости, но не сильно. Красную линию пересекать не стал, всё же она была виновницей торжества. Торжества моих вспыхнувших эмоций. Они переполняли меня. Они выбивались наружу. И они достигали всех, чьё внимание я ловил взглядом. Досталось даже Ильзе, которая стояла с ребятами, и о которой Грэг так часто рассказывал. Видимо, он пытался прикрываться ей и думал я поверю в эту сказку. И как интересно они втроём теперь смотрят друг другу в глаза?

 Сначала я выкрикнул Грэгу, что вызываю его на поединок, но одумавшись, решил, что силой не наказать. Эта физическая боль на теле – она не сравнима с раной, причинённой мне. Поэтому мне хотелось нанести удар изнутри, зацепить за живое, если оно ещё оставалось в его душе. Тогда я заявил, что заберу с собой все свои наработки нашего общего проекта. Он знал, что основная и, пожалуй, важная часть наших трудов была проделана мной: вся техническая часть, коды, алгоритмы без которых невозможно осуществить задуманное. И в его глазах блеснула тревога от моих слов. Без моей части он лишился бы того будущего, которые мы вместе создавали. Отчасти я понимал, что и моё будущее зависит от Грэга. Он пытался что-то говорить, но на его недоумевающие жесты и слова я не реагировал, как и на всеобщее негодование вокруг. Я увлёкся словесной дуэлью, хотя понимаю, скорее это было избиение. Напоследок я заявил, что мы всё же закончим начатое, выступим на конкурсе и заберём грант. Победа в нём была отправной точкой к нашим мечтам. Но я не собирался поступать вместе в колледж. Никаких большен «вместе».  С этой точки дальше каждый пойдёт своей дорогой. На прощанье я обрушил на Энни тяжесть осуждающего взгляда и развернулся.
Слёзы, крики, подавленная гримаса Грэга. Я был удовлетворён. И ураганом вылетел из дома.

                – Ах, как это трагично, бедная Энни, – отреагировала на мой рассказ Мэг, сидевшая на пассажирском сиденье, – для любой девочки на её собственном празднике подобные сцены шокируют. Не праздник, а катастрофа. И что случилось дальше, вы с Грэгом выступили на конкурсе и разошлись?

                – Да. Я тогда был серьёзно настроен довести дело до конца и выиграть грант, точнее его половину. Я много готовился к нему, и не собирался прощаться со своей мечтой. Поступил я всё же в другой колледж, в другой город, чтобы не видеть эту пару и подготовиться к выпускному гранту самостоятельно, я намеревался реализовать весь свой потенциал и ворваться в большую жизнь на полном ходу, без всяких Грэгов.

                – А твои родные, как они отнеслись к этому решению? Господи, Роуд, внимательней следи за дорогой, не так резко. Мы же никуда не торопимся.

                – Родители не одобряли, но тогда мне и дела не было до их мнения, они не понимали меня. Я хотел в одиночку реализовать свои знания. Грэг пошел по намеченному пути – я свернул. И оказалось всё не так солнечно, не считая тебя, конечно. – Я сделал небольшой комплимент Мэг и задумался, как интересно было бы узнать, что скажут родители, – особенно услышать своего старика, имею в виду своего дедушку, но предпочитаю «старик». Он вечно лез со своими советами, хотя толком ничего не смыслил в жизни молодежи. В науке, как и в дружбе он был не силён, полагаю. Ни разу не видел его со своими стариками-приятелями, оттого и советов его не слушал, разве мог он мне рассказать что-то толковое?

   Я рассказывал Мэг, как всё сложилось дальше. Не по плану. Вне тандема оказалось учиться и творить было сложнее. Мне не хватало направляющей силы и свежих идей. Друзьями я не обзавёлся, так как не мог доверять свои важные тайны новым людям, от этого напрямую зависел успех.  Мои коды со временем стали посредственны, как говорили преподаватели, хотя я продолжал верить в их потенциал. После колледжа я с трудом выбил себе место в университете технологий — не в том, куда с детства стремился, но его выпускники также имели возможность участвовать в Большом гранте. Но шансы на победу в выпускном конкурсе, открывающие ворота в большой мир становились менее вероятными, чем в школьные годы: тогда мы с Грэгом были лучшие. На это я уже не рассчитывал. Не то, чтобы я отступился от своей мечты, но я встретил Мэгги Штерн и, возможно, она подарит мне новую мечту, на пути к которой я нажимал педаль газа.

                – Роуди, милый, твои истории наводят на меня тоску. Ты уверен, что сейчас хочешь забрать документы с факультета перед самым выпуском? Я не хочу, чтобы это решение стало частью твоих неудачных историй.

                – Мэг, послушай, мы много раз обсуждали: идти по беспросветной дорожке до конца только потому, что так когда-то давно было задумано я не смогу, это не рационально, я не вижу, что меня ждёт после университет. Амбиции моей бурной юности стали лишь отголосками прошлого. Всё изменилось. К тому же твой старик решит сразу несколько задач: неплохо расщедрится за мой проект для его систем безопасности, что обеспечит мне комфортное существование, и к тому же, мы с тобой отлично проведём время в Израиле, будем вместе, ты и я. Найду там работу по душе, продам свои коды.

                – Я так рада! Очень рада, милый. Ты решился переехать со мной, в другую страну, – искренне и по-детски восхищённо прозвучал голос Мэг, – начнём новую жизнь, нашу жизнь. Ох, Роуди, ты снова делаешь резкие повороты, умоляю тебя, аккуратней, до нашего вылета еще полдня, а учебный корпус уже близко. Кстати, а что насчёт родителей? Не хочешь попрощаться с ними? Ты же говорил, что они как раз сегодня все вместе празднуют юбилей твоего, как это ты обычно выражаешься, а – старика. Удобно — не нужно заезжать в разные места, а только к ним на ранчо по пути.

                – Нет времени с ними объясняться, особенно со стариком, у него праздник и не хочу снова оказаться в ситуации, где моё появление оборачивается метафорой испорченного веселья. Он вряд ли снова поймёт моё решение, как и десять лет назад. Ничего путного не скажет. Вышлю ему хороший подарок, как доберёмся.

В это время, Мэгги, охваченная интересом узнать, кто такие Энни и Грэг и посмотреть на них, каким-то образом наткнулась на фотографию с объявлением празднования дня рождения Энни Стоун и передала мне телефон, торжественно иронично произнеся: «вечеринка десять лет Эннисеи! Только погляди».

Я взял телефон и взглянул на фотографию. «Энниссея» — остроумно, подумал я, должно быть отсылка к десятилетнему возвращению домой Одиссея, составленное из первых букв её имени и фамилии: «Эн» и «С». На фотографии она была ослепительна.  Там же я разглядел и Грэга. А это кто? Неужели Ильза. Как похорошела. Пока я был увлечён разглядыванием знакомых лиц, не придал значения внезапному визгу в ушах. Яркий свет фар. Крик. Вращение руля. Свист тормозов. Дерево — грохот. Темнота.

II.

– Роуди, Роуди. Милый, вставай, нам пора.

– Мэг? Мэгги, что стряслось, — спрашиваю, пытаясь разомкнуть глаза под давлением головной боли и ослепительного света.

– Мэгги?  Кто такая Мэгги, твоя новая подружка? А как же милашка Энн? – голос был до жути знакомый, но сразу определить было сложно. Веки были настолько тяжёлые, что не справлялись сами, и только после помощи пальцев белое полотно в глазах стало обретать конкретные формы, и силуэт передо мной прояснился удивительным образом:

–  Мама? Мам, что? Не могу понять, что ты тут делаешь?

– С каждым утром эта шутка становится раздражительней. Дорогой, я понимаю, что тебя еще мучают головные боли и просыпаться болезненно, но школу никто не отменял. Конец года, уж потерпи ещё немного. К тому же доктор Бэнг сказал, что после аварии, чтобы скорее оправиться от головной травмы и восстановить мыслительные процессы к выступлению на конкурсе, необходима постоянная тренировка ума. Поэтому уроки сейчас это твой лучший тренажёр перед важнейшим событием.

 – Что еще за авария? – в моей голове никак не укладывалось появление мамы: её вид, её яркие волосы. Она давно не красилась, неужели решила снова. И почему я должен готовиться к конкурсу, еще и на уроках. Связать все воедино не получалось, каждое слово отдавалось в голове как треск сухой ветки под подошвой в осеннем лесу.

 – Шутишь – уже хорошо, только не произноси это при папе. Твоя неудачная попытка произвести впечатление на Энни стоила отцу хорошего настроения на месяц вперёд, и пока он не оплатит новый бампер, лучше не напоминай про это. А вообще, как поступишь в колледж, лучше сразу иди в автошколу. Я в твои 15 лет тоже тайком брала машину у родителей, но они так и не узнали, потому что не путала газ с тормозом. На этот раз и ты не путай, жми на газ и собирайся скорее, я буду внизу.

Этот разговор мне показался знакомым: и про машину отца, и про рассказ мамы. Это было ещё в школьные времена. Поначалу я не придал значения тому, что нахожусь в своей комнате родительского дома, но, когда я подошёл к зеркалу, я остолбенел. На мне не было лица. Точнее оно было, но оно было детское. Эта небрежная причёска, серьга в ухе – я так выглядел в год окончания школы. Не может быть. Это что, сон – град мыслей обрушился на мою больную голову. Вытаращив глаза, я стал оглядывать ноги, руки, щупать ими лицо и тело. Под барабанную дробь сердцебиения, потолки и стены словно маршировали прямо на меня. Ванная становилась всё меньше, а я никак не мог проснуться и закричал.

Крик – лучшее болеутоляющее. Я восстановил дыхание и решил, что нахожусь в крепком сне, который по неизвестным причинам я осознаю, но пробудиться не мог. И даже вспомнить, где я уснул не получалось. Решение было одно: успокоиться и плыть по течению сюжета. Все пройдет своим чередом, и он закончится. А я пока погляжу воспоминания от светлых школьных дней десятилетней давности.

III.

До школы меня довёз дед. Он как обычно по утрам ездил на рынок, а в дороге досаждал разговорами про целеустремлённость, упорство и прочей ерундой, которую он называл своими ценностями. Никогда не понимал, зачем он своей жизнью забивает мою голову, место в которой предназначалось для моих собственных приключений. Что он вообще мог понимать, когда у нас такие разные жизни: разное детство и интересы, навыки. Я занимаюсь написанием алгоритмов для машин, а он и в телефоне то разобраться не может.

В тот день я снова пропустил всё мимо ушей и отправился в учебный класс в особом состоянии вседозволенности. Мне предстояло провести день в школе в режиме просмотра, словно я был в симуляторе прошлого времени. Никаких решений, никакой ответственности.

— Эй, Ро, как твоя голова? Готов к мозговому штурму, а? – это был Грэг. Давно не виделись, но он был точно таким, каким я его помню. Крепкое рукопожатие и дружеское объятие –было приятно, наверное, со школы я не испытывал таких тёплых чувств. А сон поразительная штука – возможно всё: любые ностальгические ощущения всплывают на поверхность со дна воспоминаний как наяву. Но самое горячее ощущение я испытал, когда увидел Энни. Прошла головная боль, я забыл, где нахожусь, всё вокруг растворилось, и осталась только она, прекрасная Энни Стоун. Хоть она и прошла мимо, не обратив на меня внимания, почаще бы видеть такие сны — подумал я.

День прошёл незаметно быстро и размазано. Я уже лежал в кровати и засыпал, чтобы проснуться. «Энни» — последняя мысль промелькнула в голове и опустился занавес.

Медленно открываю глаза и сквозь ослепительный солнечный свет начинаю разглядывать комнату. Стол, шкаф – моя комната, всё на месте. «О нет, только не в том месте. Неужели я… ох, нет, как такое возможно. Я что, застрял здесь? Нельзя, нет, нет, нет! Мне нужно вернуться». Но сопротивляться обстоятельствам я не мог. Я снова проснулся в своей комнате, снова зеркало показывало отражение моего юного лица, а голос мамы призывал собираться на уроки.

Лишённый выбора, я оказался в машине моего старика и направлялся в школу, но вчерашний энтузиазм сменился тревогой. А школа была последним местом, куда мне тогда хотелось попасть. В памяти со скрипом проносились кадры с университета, с работы, но никак не со школьных уроков. Удачно сложилось — по дороге у нас пробило колесо. Правда, эта ситуация мне тоже показалась знакомой, словно она уже происходила ранее. Смутно, но я помнил, что, когда такое случилось давно, я пошёл пешком до школы и сильно опаздывал, но меня по пути подобрала мама Грэга, которая отвозила его на уроки, а дед провозился в ремонте до следующего вечера. Забегая вперёд, оно бы так и случилось, но я посоветовал обратиться в другой сервис, где работал отец одного из одноклассников. А к вечеру старик меня поблагодарил, сообщив, что в месте, куда он обычно загоняет машину, отключили электричество и все работы встали там до завтрашнего дня. Удивительно, именно это я когда-то и слышал. Ну а утром на перекрестке действительно проезжала машина Грэга и они взяли меня с собой.

Подъехав к школе, я всё ещё находился в тумане. Не было желания возвращаться к урокам, о чём я сообщил Грэгу и попросил прогулять вместе со мной. Мне нужно было с ним поговорить, он был единственным в то время, с кем я мог поговорить начистоту.

— Да что с тобой сегодня такое, Ро? – наконец он прервал наше молчаливое укрывание в беседке на заднем школьном дворе. – Ты сам не свой, отчуждённый какой-то.

— Я не знаю, как тебе это сказать, и вообще, мы уже давно не разговаривали.

— Что? Да брось, мы все прошлые выходные проболтали на диване перед телеком, вместо того, чтоб закончить речь для выступления.

 — Понимаешь, — я тревожно начал рассуждать вслух о происходящем, — происходит что-то странное, что-то такое, чего никак не могу понять. Оно разрывает изнутри, не поддаётся логике и никаким алгоритмам.  Представь, если бы у тебя украли большую часть жизни, просто вырезали бы это время, что бы ты чувствовал?

 — Что ты имеешь в виду, Роуд? – с настороженностью спросил Грэг.

— Не сочти это за бред, хотя именно так и покажется. Но я всё это уже проживал. И мне гораздо больше лет, чем пятнадцать. Мне кажется, что я во сне, который затянулся и никак не пробудиться. Рваные кадры в голове, господи, она так раскалывается, не могу сказать что-то конкретное, но такое чувство, нет, я точно знаю, что проживал эти дни, месяцы, годы. Год за годом. Мы выиграли грант, но сильно поссорились и разошлись, я учился в другом городе, помню яркие пятна в памяти со своего двадцатилетия, какая-то девушка, красивая, у нас с ней были большие планы, переезд. Постой, не перебивай, буду очень благодарен тебе. Я прожил долгое время после сегодняшнего дня, как старик пробил колесо, а вы с мамой подвезли меня, это тоже было, и в мгновении всё исчезло, вычеркнули, словно удалили из программного кода. А внутри от этого что-то осталось. Пустота, которую не заполнить, слишком большой клочок жизни вырван. Я не знаю как это возможно, я, конечно, не помню, где уснул, что должен был делать, что конкретно делал вчера или месяц назад, но я был взрослый, Грэг, понимаешь, точно был взрослый. Не помню ни тебя, ни Энн в своей жизни, только тени чувств. И вчера утром я открываю глаза в своей родительской комнате. Открываю глаза, передо мной молодая мама, она будет меня в школу, понимаешь? В школу. Я давно не хожу в школу, а я смотрю в зеркало и вижу это. И всё, что происходит, почему-то кажется, что уже происходило. О, бред, конечно, бред, просто невероятно, что со мной.

— Даа, братец, серьёзное дело. Не подумай, я не считаю, что ты тронулся, хотя такие гении как ты и я вполне себе могли бы, от избытка ума, конечно же. Но послушай, разве такое технически возможно? Миссис Хант разговаривала с моей мамой после происшествия с машиной, они обеспокоены твоим состоянием. Твоя мама передала слова доктора о возможном посттравматическом синдроме, такое случается при сильном ударе головой, к тому же в уравнение добавляется эмоциональная постоянная – Энни, которую тебе так и не удалось очаровать. Ты провёл без сознания почти двое суток, это довольно много и опасно для здоровья. Но раз ты говоришь, что в памяти всё размыто, то в отключке тебе могло привидеться разное. Нам всегда хочется лучшей жизни. Узнать, что будет дальше. Из школы попасть в колледж, из колледжа в университет и далее: будущая жизнь нам всегда кажется привлекательной. Твоё воображение сыграло злую шутку и показало тебе альтернативную жизнь после школы, как кинофильм, как бы ты хотел себе её представить. Но я ещё я вчера с тобой разговаривал, ты был раздосадован, но не до такой степени, чтобы сойти с ума и бредить. Послушай, у тебя жуткий стресс, я понимаю, впереди нас ожидает самое ответственное выступление в жизни — это всё оказывает сильное давление на твоё состояние. Я, конечно, не врач, но как друг хочу помочь. Ты говорил о какой-то ссоре, только подумай, разве такое возможно? Ха, дружище, это уже за гранью реальности. Не переживай, я всегда буду рядом, — Грэг перешёл на позитивный и слегка убеждающий тон, ему нельзя было не верить, — вместе мы сила, торнадо. Шаг за шагом, мы придём вместе к нашей мечте. А, повторим, чтобы не унывать? Выиграем грант на обучение в престижном колледже.

— Порвём всех в колледже, — подхватил я, как мы обычно это делали. Использовали как мантру, — и заберём следующий грант с выпускного колледжа. Привет, лучшие университеты страны.

— Отлично, Ро! А далее, к выпускному мы придумаем что-то фантастическое, нет, космическое, и заберём третий грант, который отправит нас прямым рейсом: «жизнь – мечта» в лучшие компании, и никто не сможет нам помешать сделать этот мир ярче.

-Никто. Жизнь – мечта, посадка начинается, — мы отбили друг другу кулаки и с воодушевлённым видом задумались — обычно каждый представлял себе эту минуту славы. Речь шла о выпускных грантах, которые проводились раз в пять лет по окончании школы, победителям оплачивали обучение в лучшем колледже, и еще через пять лет был шанс снова выиграть его и отправиться в университет, где по окончании уже ждал финальный конкурс с набором в крупнейшие компании страны. Мы занимались программированием и планировали сделать этот мир лучше. Мы хотели его изменить. И к данному моменту были основными фаворитами.

Разговор с Грэгом помог мне успокоиться и принять ситуацию. Может, действительно хорошо, что я быстро оправился и не потерял ещё больше часть своей альтернативной жизни. Изменить уже ничего нельзя было, да и скорей всего менять было нечего. Так я думал до вечера, пока дед не сообщил про отключение электричества в автосервисе. Эта новость снова растревожила меня. Подкралось ощущение словно я предугадал будущее событие. И если мне предстоит снова проживать те же события, что и когда-то в прошлом, у меня есть беспроигрышная возможность всё исправить. Все ошибки, упущенные шансы. Видеть молодых родителей. Существует множество плюсов в том, чтобы прожить свою жизнь снова и постараться сделать её именно такой, какой себе воображал каждый раз после отбитого кулака с Грэгом. Конечно, нужно быть готовым и к неудачам, им всегда есть место в жизни, но извлекать их них пользу. К тому моменту я очень размыто помнил, что будет происходить дальше, и не мог гарантировать отсутствия неверно принятых решений, тем не менее, был второй шанс, чтобы их не повторить. Вероятность была выше, а в нашем деле это предполагало более позитивный исход. Разговор с Грэгом воодушевил меня, и, учитывая, что в воображаемом будущем насчёт него у меня были мрачные ощущения и мало воспоминаний, словно его и не было вовсе на моём пути, сейчас была лучшая возможность, чтобы снова проводить время с лучшим другом и своими родителями. Всё же вырванные пробелы есть чем заполнять.

IV.

 Следующие мои дни выглядели обычными днями выпускника: школьные уроки, подготовка к экзаменам, после, мы с Грэгом кодили наш проект и между делом всегда находилось время для самого приятного – полюбоваться Энни. Её длинными белоснежными волосами, её лучезарной улыбкой и, конечно же, таинственным, глубоким взглядом, при виде которого, каждый раз я лишался способности сказать «Привет», когда она проходила рядом. День за днём я собирался с мыслями, чтобы заговорить с ней и сказать, как восхищаюсь ею, как хотел бы прогуляться по парку, узнать о планах на будущее, поделиться своими грандиозными планами, но никак не решался. А времени до выпускного становилось всё меньше, а это значило, что и мои шансы наладить близкую связь уменьшались с каждым днём, приближавшим нас к отправлению в новую жизнь. И я должен туда попасть и запрыгнуть в последний вагон её жизни, уносящийся неведомо куда. Я завидовал Грэгу, что он мог здороваться с ней и иногда перекидываться короткими фразами, так как их родители были хорошо знакомы, но мне это не давало никаких привилегий. Не помог даже тот случай, когда я взял отцовскую машину и от волнения врезался на ней, так и не доехав до дома Энн.  Жаль, она этого не знала, и как же хотелось всем поделиться. Надеюсь, Грэг ей иногда расхваливает меня.

Выходные я проводил в компании родителей и временами к нам присоединялся наш старик. Мама, папа – смотреть на них было по-особенному приятно, я не разобрал, в чём именно была эта особенность, но чувствовал в них больше живой энергии, горящие взгляды, а их слова окутывали меня теплом, словно накрывали пледом, когда вечером засыпаешь на веранде летнего сада. Но всё же внутрь пробивался холодок, и это были возникающие в голове фантомные образы взрослых родителей, тех же, но совсем других. Становилось тоскливо. Прохладно.  Наверное, каждому доводилось представлять своё будущее: как можно измениться, и особенно, как изменятся родители, как однажды они постареют. Душераздирающая мысль ледяной стрелой пронизывала насквозь броню тепла семейных объятий. До чего поразительно наше воображение. Оно в один миг может состарить близких людей, погрузиться в самые мрачные обстоятельства, но в следующий же миг окунуться в мир ностальгии и путешествия по светлым воспоминаниям. Но я как программист понимаю, чтобы эти воспоминания были, в память нужно загрузить данные о них, и чем их больше, тем увлекательней будет путешествие. Обрубленные ветви для дров, костёр. Папа надувает лодку у озера, мама занимается столом. Солнце делает наш день приятным, а я стою и загружаю эти данные в память.

Оставалось несколько недель до выпускных экзаменов, которые меня волновали меньше, чем наш конкурс. К нему мы были практически готовы на таком же высоком уровне, как и наша уверенность в получении гранта. Поэтому решили, на выходных каждый проведёт время с семьёй. Ну или так решили семьи. В этот день мой старик присоединился к нам, и я составил ему пару в машине. Традиционно он как-то пытался со мной разговаривать, но его слова, как и прежде, вязли в болоте моего затуманенного разума. На этот раз туман опустился, как я узнал, что семья Грэга объединилась со Стоунами для поездки в загородный дом. Я думал, как бы здорово было поменяться местами. Телами, глазами, чем угодно, лишь бы провести уикенд в одном месте, в одно время. Рядом. Предложить прогуляться, пока взрослые суетливо заняты ужином. Идти, смотреть ей в глаза, рассказывать о мечтах, об идеях, о прекрасном будущем.  Смотреть, как она смеётся, в глазах читать, как хорошо мы проводим время. «Спасибо». А вечером наступила бы настоящая магия: сидя под звёздным небом, плелись бы самые душевные разговоры до самого рассвета. Но…я не там. «Давно хотел». Такая удача выпала Грэгу. Они не смогут там не разговаривать, это невозможно. Они точно познакомятся лучше, он будет ей рассказывать про наши дела, ей станет интересно. «Роуд, Ро».  И тогда в моём интересе ей не станет нужды. Ну нет, Грэг всё знает. Он не станет проявлять излишний интерес. «Здесь?». Но как бы я хотел там оказаться. «Ты здесь, Роуд?»

— Что?

— Ты куда пропал? Глаза стеклянные, не двигаешься, завис что ли? Это потому, что много времени с компьютером проводишь, вот сам в компьютер и превращаешься; завис на ровном месте. Ладно, шучу. Говорю, давно хотел спасибо сказать. За совет с сервисом, тем утром, когда у нас колесо пробило.

— Извини, просто задумался. Да-да, ты говорил уже, там что-то случилось… замкнуло что-то, ни выйти, ни зайти, день целый. Я помню. Я ж сказал, просто повезло.

         — Говорил. Но сейчас хочу сказать несколько другое спасибо. Более ценное. Видишь ли, мне никак нельзя было застрять там до следующего дня. Я никогда не говорил, насколько важен для меня тот день, и не рассказывал, но всю мою жизнь, начиная со школы, у меня был один единственный друг. Через многие угрозы выстояла эта дружба, мы многое пережили вместе: и жили на разных континентах, и влюблялись в одних и тех же дам, иногда наши принципы шли наперекор друг другу, но связь была нерушима. Эта связь, она делала каждого из нас сильнее, увереннее. Но однажды, когда он был на исследованиях в джунглях, подхватил какую-то заразу, врачи долго не могли определиться с диагнозом, но итог представлялся конкретный. Последние его полгода я проводил с ним почти каждый день, ухаживал и помогал поддерживать тонус жизни. Вместе с ним уходила словно и моя жизнь. День потери друга стал для меня днём самой большой потери в жизни. Поэтому каждый год в этот день я прихожу к нему на квартиру, навожу там порядок. Хожу и к нему самому, помолчать, побыть рядом, сказать, как его не хватает. И вот с утра нам пробивает колесо, потом ты про сервис. Я ведь действительно, застряв там, впервые мог пропустить этот день, не прийти к нему.

 Так о чём ты задумался? – После его рассказа, впервые мне тоже захотелось поделиться. И я рассказал ему про крепкую дружбу и девушку мечты, что никак не могу до неё достучаться. И, возможно, это сделает Грэг.

         Эта поездка со стариком стала первой, которую я услышал, услышал полностью, со всей глубиной. Поездка, которая отложилась в голове, потому что я увидел другого человека. Не полностью, но в вопросах дружбы его мудрость воодушевляла меня. Мужской разговор тоже пошёл мне на пользу, так как наполнил решимостью в своём интересе к Энни, и я собирался после уикенда подойти к ней и поговорить. А до этого времени ничего страшного не произойдёт.

         Когда мы с Грэгом встретились в школе — обсудили проведённые выходные, поделились впечатлениями, и я убедился, что зря беспокоился. Однако, после уроков, когда мы с Грэгом обсуждали нашу речь для выступления в беседке на заднем дворе школы, к нам подошла Энни. Это случилось настолько неожиданно и внезапно, что я даже не успел разволноваться, ведь такое случалось редко. Я сразу сумел настроиться правильно, чтобы уверенно поддержать разговор и пригласить её. Было такое ощущение, что, если я этого не сделаю сейчас, не сделаю никогда. Что именно сейчас я начну нашу с ней историю. «Привет, парни» — она сделала первый ход, но обратилась скорее к Грэгу. И молния обрушилась на беседку.

Она спросила, придёт ли Грэг к ней на вечеринку дня рождения на следующий уикенд. Спросила Грэга, только его. Позвала к себе, а меня лишь окинула робким взглядом. Грэг посмотрел на Энни, потом на меня и отказался, сказал, что он будет со мной занят выступлением. Хотя совместную подготовку мы не планировали, каждый готовиться должен был у себя, но воздух над головой стал немного легче после его ответа и давление спало. Грэг заверил, что мне не о чём беспокоиться и что он сохнет по Ильзе, а через её лучшую подругу Энни пытается к ней подобраться. «И я знаю, что ты думаешь о том, что не стал приглашённым на день рождения. Но ты же понимаешь, вы практически не общались никогда, она не может пригласить тебя на вечеринку, чтобы познакомиться. Это, наверное, нужно делать раньше. А ты всё тянешь».

         В следующие дни я старался избегать разговоров с Грэгом. Голову тревожили мысли, что они с Энни провели вместе выходные за городом, а после она позвала его к себе на вечеринку, ещё и не замечая меня совсем. И мне всё больше стало казаться, что пока я не провожу время с Грэгом, он проводит его с Энни. Дважды за день и еще раз на следующий, я видел их вместе на перерывах, вдвоём.  Они шептались то в столовой, то за школой. О чём им вообще разговаривать. Становилось понятно, что я не смогу к ней подойти. Уже поздно.  Ей интересен совсем другой человек.

V.

         На кануне вечеринки Энн я всё еще находился в раздробленном состоянии, меня не отпускала мысль о совместно проведённом уикенде Грэга с Энни и возможности их сближения у неё на празднике. Там явно что-то произошло. Я ведь видел их вместе и после его невнятного отказа. Концентрация. Концентрация. Прочь мысли. Нет, не помогает. Как же пытаются мысли. Я должен был подготовить своё выступление, а после поехать с родителями на юбилей к старику. Не припомню, чтобы я ранее соглашался на это, но времени до моего поступления оставалось всё меньше, а послушать истории с недавнего времени нового для меня человека всё же хотелось, на момент, когда я соглашался. В этот же вечер внутри возникало противоречивое желание. Но я чувствовал, что должен поделиться с ним своей тревогой, наверное, кроме Грэга мне больше не с кем было, но говорить с ним о моей нарастающей к нему злости я не мог; мне нужен был чей-то опытный взгляд со стороны. Сам я теряю баланс между дружбой, мечтой и девушкой.

Речь моя была уже готова, но подумывал, не сократить ли часть с благодарностью Грэгу. Нет. Всё же мы друзья и нам вместе предстоит тернистый путь. А как интересно выглядит Энни на своей вечеринке? Я зашёл в её блог – там ещё было пусто. Так, а вот у Ильзы уже есть запись с поздравлением. Отлично, и фотографию выложила, посмотрим…

Холод с ног до головы покрыл моё тело в то же мгновенье: онемели руки, ноги, комната вокруг начала расплываться, а дыхания еле хватило, чтобы удержаться на стуле и не рухнуть. Некоторое время я сидел с окаменелым видом, взглядом уткнувшись в точку на стене, словно завис как программа на языке моего старика. Холод постепенно начал сменяться теплом. Жаром. Горячие потоки пробивались в голову, в грудь и пытались вырваться наружу. Я снова посмотрел на фотографию в надежде разглядеть другую картинку, сославшись на усталость, но нет, там я увидел именно Грэга, стоящего в окружении Энни и её подруг. Причёсанный, в костюме, довольный стоит и пробуждает зловещий вулкан внутри меня. Разразившийся в моей комнате крик означал начало его извержения, и вся лава, которая выбивалась наружу, должна была достичь своих виновников. Помпеи так Помпеи думал я. Эти мысли обжигали меня до самого приезда на праздник старика, обжигали так, что я не мог думать, не мог говорить, даже двигаться не мог. Ничего кроме испепеляющего жара.

Не нужно было отличаться особой проницательностью, чтобы заметить моё девиантное поведение. Я не намеривался задерживаться на торжестве деда. Единственное торжество, которое должно было состояться вечером – торжество справедливости и проходило оно в доме Энни Стоун, куда я собирался ворваться на гребне лавы, выбивающейся из меня неистовым потоком. Но в коридоре на выходе был остановлен другой стихией:

— Куда собрался? – как из ведра ледяной водой окатил меня старик, а потом подлил ещё, — неужто, с мечтами своими прощаться?

— Прощаться не собираюсь, я и сам со всем справлюсь, — охлаждённым голосом сказал я, но спустя паузу подогрел вновь, — а вот Грэгу достанется. Я собираюсь сообщить ему, что после конкурса мы расходимся раз и навсегда, каждый своей дорогой. Решено. Он свою выбрал, а я пойду по намеченной без него. Я заберу все свои наработки и посмотрю через пять лет на его реакцию, когда грант достанется мне, вся слава мне, девчонки, призы. Может тогда Энни осознает свою ошибку и придёт ко мне.

— И ты готов ждать пять лет? Возможно, лучшие твои пять лет жизни ты готов ждать, чтобы показать себя ей, что-то доказать?

— Ты не понимаешь. Она…они, они сделали непоправимое. Он, прямо передо мной, глядя в глаза отказывался от её приглашения, уверял меня каждый день, что интересуется её подругой и под этим предлогом общался виделся с ней, мог разговаривать, проводить время между уроков, и, конечно, конечно он согласился идти туда, вопреки всем нашим клятвам. За моей спиной, — я сделал паузу чтобы отдышаться, пыл немного спал, и я продолжил, — видимо тебе не приходилось сталкиваться с такими угрозами, раз ты со своим другом был до самого конца, а если и сталкивался, то у тебя точно было не так, как у меня. Она выбрала на меня. И он…выбрал не меня.

— Ты прав, с таким я не сталкивался. Но за свою жизнь я сталкивался с теми, кто выигрывал и не боролся и с теми, кто боролся, но проигрывал. И знаешь, Роуд, последние из них были сильные люди, они были смелые, с волей к победе, уверенные в своих силах и не боялись их применять. Я не имею в виду физическую силу. Они не боялись заявлять о себе и своих намерениях и прикладывали усилия, чтобы осуществить эти свои намерения. Понимаешь? Иногда можно не получить желаемого, но если ты что-то делал для этого, то сможешь извлечь опыт от ошибок, это сделает тебя сильнее, и ты поймёшь, чего именно тебе не хватило для этого. В отличии от людей-случая, которые ничего не сделали и получили награду. И такой же волей случая в следующий раз могут её не получить и даже не узнают почему, просто не поймут, как она достигается. А теперь скажи мне, что боролся изо всех сил и проиграл удаче.

-Я.. я, — эти слова растопили наполовину ту волну лавы, на которой, мне казалось, я уверенно стою, но я был растерян и думал вслух, — нет. Точнее да, я пытался. Я хотел. Тогда на машине отца, я думал, что… А потом смотрел. Я вот-вот уже предложил, тогда. На школьной беседке. – Я повержено опустил взгляд, — нет, я ничего не сделал. Я всегда боялся услышать отказ и узнать, что нам не суждено быть вместе, поэтому и оставлял в живых малую надежду.

— Я полагаю, лучше попробовать и узнать, чем не узнать никогда. А как же она должна выбрать тебя, если у неё такого выбора не имеется. Она выбирает из того, что ей предложено, это элементарно. И за те пять лет, которые ты собираешься ждать, ей предложат горазда больше, чем ты себе можешь представить. Я смотрю ты остыл немного, это правильно. Послушай, с Грэгом вас связывает целая жизнь, наверняка очень увлекательная и яркая в будущем, но ты не можешь расстаться с ней только из-за своего наивного бездействия, а уж действия Грэга здесь ни при чём. Эту связь ничем не заменить и не найти новую такую же. Дружба такое явление, что она выстоит при любой угрозе, я уже говорил, только нужно разговаривать. Не стоит молчать и накапливать всё. В разговоре всегда найдётся компромисс для вас обоих, если дорожите отношениями. Поддержка друг друга, вот что делает вас сильнее. И когда ты заявишь Энни о себе, покажешь свою борьбу, тогда и Грэг тебе не будет казаться препятствием, как это было раньше; ты поймешь, что единственное препятствие это ты сам. Так что, вот держи, подаришь, и даже если тебя не приглашали, ты приди и поздравь, даже если после этого нужно будет уйти. Это будет сильный ход. – Он дал мне букет разнообразных цветов, собранных из его летнего сада и велосипед.

Вдохновившись словами моего нового наставника, я собрался с мыслями, прыгнул на дедов велосипед и полетел к дому Стоунов.  Я крутил педали так быстро, что представлял, будто сзади выросли крылья и я парю над городом, пролетая дом за домом, квартал за кварталом, не замечая ни резких поворотов, ни проезжающих машин, никаких преград перед тем, чтобы сделать то, чего не мог последние годы. Оставался последний поворот и из-за угла, словно из воздуха, на пути возникла то ли кошка, то ли собака. Пытаясь удержать в одной руке цветы, а второй, держась за руль, выполнить опасный манёвр, я услышал металлический звук слетевшей цепи, и в это время в глазах всплыли кадры воспоминаний с инцидентом отцовской машины, обострилась головная боль, руль не поддавался управлению, «Энни» в голове, ограда там, ограда тут и тот же треск, перед наступлением темноты в глазах…

— Роуди. Роуди, милый, вставай, ну же, пожалуйста

— Мам? Мама, что стряслось?

— Ох, наконец-то, ты очнулся, милый. Я так испугалась, – голос был подозрительно знакомый, и картинка в глазах стала проясняться.

— Мэг!?

— Конечно, я тут, с тобой. Прости, я так громко крикнула, потом эта машина впереди, дерево. Ты не открывал глаза несколько минут, я уж подумала, — всплакивала она, — плохо, очень плохо подумала. А ты тут.

— Погоди, какая машина, что ты тут делаешь? Я направлялся к Энни.

— К Энни? О нет, нет, Роуди, мы ехали за твоими документами и потом в аэропорт. Бедный, наверное, сильно ушибся головой. Энни — это то, что ты успел последнее увидеть перед столкновением, я тебе показывала фотографию её дня рождения. Энисия или что-то вроде, каким-то нелепым словом она его назвала. Ты вдруг засмотрелся, и всё, а я тебе говорила, милый, всё время твердила «следи за дорогой».

— Энниссея! Точно. Но что же это было? Сколько ты говоришь, я был в отключке, две минуты? Невероятно. Приснится же, — я продолжал размышлять вслух, находясь всё ещё в шоковом состоянии, и шок увеличивался от постепенного осознания, что ничего не было: ни уикенда с родными, разговоров, дружба с Грэгом, всё осталось прежним, кроме ужаса, который появился от воспоминаний в доме Стоунов 10 лет назад и что я там натворил. Но быстро сообразил, что нужно делать, — Мэг, послушай. У нас немного меняются планы. Ты поезжай в аэропорт, а я всё же заеду к родителям, поздравлю старика с праздником и сразу к тебе. Эм, нет, не так, прости. Поезжай в аэропорт, лети, лети без меня, я свяжусь с тобой позже. Прости, пожалуйста. Я передам для твоего отца контакт отлично парня, он смыслит не меньше моего в системах безопасности, думаю, они сработаются. А я, я не могу, мне надо, пора. Я напишу.

Несмотря на головную боль, и боль каждой части моего тела, я всё же выбежал на дорогу, вытянул руку к проезжей части, чтобы подобрать попутку и мне быстро повезло; разбитая машина на обочине говорила, что мне явно нужна помощь. «Нет, не в больницу. За девушкой сейчас приедут, не беспокойтесь». Я набрал маму по телефону, сообщил, что вечером к ним обязательно заеду, поздравлю деда, пусть не расходится, потому что проведу выходные с ними на ранчо. Было приятно услышать её удивлённую интонацию, возможно, даже слёзы. Я сказал, только доеду до родительского дома Энни, поздравлю её, следующим будет дед. С водителем мне повезло, по-моему, он никуда не торопился и даже помог мне выбрать яркий букет цветов и одолжил чистую рубашку.

Дверь, за которой строятся замки. Дверь, за которой сбываются мечты. Линия порога — это край обрыва. Я поворачиваю входную ручку и смело вскарабкиваюсь наверх. За дверью музыка, шум, толпа. На меня все смотрели так, словно я был здесь с самого начала и не замечали никакой подмены. Одобряющие взгляды, приветливые жесты и кивки в такт ритмичного диско кружились по всему дому. Диван вместо поролона был набит обнимающимися парочками, а с кухни вылетали блёстки из хлопушек под восклицающие крики. По центру, видимо, был танцпол, сквозь который я пронёсся окрылённый, словно бабочка, порхая над танцующими гусеницами. Аккуратно, чтобы никого не задеть, я сканировал каждый угол в поисках нужных мне глаз. На парадной лестнице под руку с Ильзой стоял Грэг. И правда похорошела. Живот? На фотографии не было видно живота. А вот кольца на пальцах я еле разглядел. И Грэг, такой мужественный, но с тем же задорным взглядом, вдруг заметил меня: «Роуд? Это ты? Что ты здесь делаешь?». Рядом стояла чудесная Энни, Энни Стоун. Как и в юности, при виде её меня покинул дар речи, и я только стоял и смотрел на них по очереди, переводя взгляд с одних глаз на другие. И всё же решился, ведь они ждали моих слов. Сначала я извинился за бестактное вторжение на её вечеринку тогда, что испортил праздник, извинился, что сейчас снова позволил себе явиться незваным гостем, но с благой целью: поздравить с праздником, сказать какой неотразимой она стала, вручить подарок, еще раз извиниться и откланяться. Моё сердце не просто маршировало в такт барабанной дроби, это был настоящий рок-н-ролл, особенно когда мы отошли вдвоём в сторону поговорить. Я думал, наконец встречусь со своим страхом лицом к лицу и наконец услышу то самое отвержение, которого избегал всю школу. Но моё сердце выдало настоящий концерт после предложения Энни остаться с ними и отпраздновать.  «К тому же, у меня сегодня нет пары, в отличии от всех моих подруг».

Дальше разговор предстоял с Грэгом. Хоть он мне и рассказал, почему тогда оказался там и не сообщил мне, и что кольцо на его пальце прямое следствие той авантюры, я всё равно перед ним много извинялся, говорил, что был не прав и виноват, что сам не пришел к Энн, и бездействовал в ущерб всем нашим отношениям. После искренних извинений, я понял, что сбрасываются оковы напряженности и разговор становится вновь приятельским. Мы рады были увидеть друг друга вновь. Рассказали друг другу о том, как сложилась жизнь и насколько каждый из нас не смог осуществить тех школьных планов. К счастью, выяснилось, и у Грэга, и у меня были неплохие идеи и наработки для одного перспективного проекта, которым не хватало свежей энергии. В последние лет пять, я об этом мало думал, но сейчас мы загорелись идеей выступить на приближающемся университетском конкурсе, побороться за главный грант и вернуться на ту дорожку, с которой однажды сошли. Я был рад, что Грэг вдохновился этой идей. Ведь у нас ещё был шанс победить. А если нет, то хотя бы была возможность узнать об этом. Проиграть, но побороться, было бы не так уж и плохо. Интересно, откуда я это взял?

                И вот сейчас, я стою на сцене, рядом стоит Грэг, в первых рядах горящие глаза мамы, папы, моего старика, Энни с Ильзой, родителей Грэга, все эти близкие люди пришли поддержать нас, когда мы стоим в шаге от своей мечты. С минуты на минуту должны объявить победителей гранта финального конкурса выпускников среди университетов, с кем подпишут контракт лучшие технологические компании страны. А я стою и вспоминаю весь этот извилистый путь. И понимаю, что, если однажды свернуть с намеченного пути, при каких бы то ни было обстоятельствах, совершив ужасные ошибки и чувствовать, что находишься в точке невозврата, когда раз и навсегда все цели и желания, люди останутся позади, в этот момент нужно остановиться, закрыть глаза, всё проанализировать, поймать момент истинного переосмысления, взглянуть на ситуацию с другой стороны, со стороны обрыва, перед которым стоишь. И если почувствуешь, что еще хоть что-то ценное остаётся за спиной, никогда не поздно развернуться и всё исправить, хотя бы попытаться приложить усилия. Возможно, в детстве я часто слышал эти слова от моего старика, но никогда не придавал значения и только сейчас выловил их со дна памяти: нужно бороться за всё. Нужно остановиться перед обрывом. Сожалею, что тогда не прислушивался к советам старших и не ценил их внимание. Оказывается, оно имеет могущественную силу, которая вознесла меня на эту сцену. И даже, если сейчас назовут не наши фамилии, я не буду об этом жалеть. Ну что, Роуд Хант, вот и объявляющий.

Еще почитать:

История, которая могла бы быть сказкой

Больше вопросовчем ответов — Глава 6

Война в мелочах — Война в мелочах. Эпилог.

Пёс-преследователь