Ошибка №0

Все хорошо и кошмарно одновременно. Наверное, всем знакомое, но такое тошнотворное, отвратное чувство, какое хочется откинуть подальше от себя, какое хочется извлечь и запереть в тайном ящичке под железным замком, а ключ выбросить в водосток. Кошмар, поглощающий в себя вечность. И это не кончится, ибо циклично. Как бы хотелось избавиться от этого ощущения необъяснимой тревоги, тошноты и ужаса, крадущегося по ночам и напоминающего тебе о том прошлом, которое ты стараешься так отчаянно забыть. Ничто не забыто. Твою кожу словно сжигают изнутри, а кости будто промалывают дробилкой. Ты ни жив, ни мертв. Ты то, что ты есть. Ты можешь это прекратить. Они, страшные образы из прошлого, приходят каждую ночь и заставляют вздрагивать. Я привыкла к ним и привыкла содрогаться, почти смирилась с тем, с чем нужно было смириться еще несколько лет назад. Сейчас тяжело, но в будущем будет еще труднее.

— Ошибки нужно совершать. На них строится опыт, — уверяла я себя в попытке устранить эту боязнь.

Мы наступаем на те же грабли и будем наступать, пока не поймем, какой сделать шаг, чтобы подняться на новую ступень. Жизнь дает нам одни и те же ситуации и ждет, когда мы сделаем тот выбор, который нужен ей. А мы циклично наступаем на те же грабли, — шепнула Она, смотря на белый потрескавшийся потолок, и слегка ухмыльнулась, задумываясь над простотой и сложностью этой жизни, задумываясь над ее цикличностью. Пуф! — и нас нет. И никогда не было.

…Я вспоминаю тот лес, весь в рыжих лучах заката, зелени и сосновых шишках, выстилающих еще не просохшую землю. Вспоминаю и всем телом ощущаю ту уютную, родную атмосферу, которую уже никогда не вернешь. И я скучаю по этому. Искренне скучаю, потому что знаю, что никогда больше не буду глядеть вдаль, высматривая что-то за соснами и периодами фотографируя, не увижу ту огромную полную луну за деревьями, не почувствую тот затхлый запах дома. Мне больно и одиноко. Слишком больно, чтобы лишний раз в голове представлять эти знакомые образы, терзающие мою избитую душу. Неимоверно больно даже дорисовывать эти черты в своей голове. От слез все размыто. И помню запах и звуки, будто это происходит прямо сейчас. Вот-вот откроешь глаза и увидишь всю эту красоту. Но ее нет. Когда-то она была, но осталась лишь в моей голове и на старых фотографиях, смотря на которые, я каждый раз плачу. Теперь, открывая глаза, я вижу только стену, занавешенную пыльным ковром. Эти четыре стены словно твердят мне, что я одна. В бетонной ловушке, из которой нет выхода или нет возможности этот выход найти. Окружающее отвратительное чувство потери… И я не могу с этим справиться, не в состоянии найти плюсы там, где полно минусов…

Это всего лишь воспоминание. Все когда-то превратится в воспоминания.

Это началось недавно. Тогда, когда мне было совершенно плевать, кто такие люди и зачем они пришли в эту жизнь, для чего судьба и какова она. Снова. Давили прошлое, мысли, от которых я не в силах отмахнуться. Они, словно во́роны, летали в моей голове, не давая жить размеренной жизнью, о которой не прекращаю мечтать. Я много помнила и помню до сих пор, и это не дает мне покоя. Пора бы уже осознать и в тысячный раз себе напомнить, что ничего из прошлого, плохое или хорошее, не вернется. Оно прошло. Слишком многое изменилось за эти годы, даже то, чего ты не хотел менять.

Все как будто не со мной. Я чувствую это. Это не по-настоящему. Может, я все это придумала? Возможно, этого нет, ибо все в моих мыслях. Порой невозможно понять, реальность это или слепая выдумка. Из-за этого гораздо сложнее. Иногда я твержу… нет, иногда Он твердит, что все хорошо, и я Ему верю, ибо Он — это я. Может, действительно хорошее прячется под маской плохого, которую я собственноручно на него и нацепила? Я жива. Разве это не успех? Иронично, особенно в том случае, когда внутри не ощущаешь себя живой. Все хорошо, — говорит Он, и да пусть будет так. Я верю Ему.

И взгляд пустой, стеклянный, словно…неживой.

Так бы и продолжалось, но, видимо, не в этот раз. Но что творится с ним? Или это творится со мной? Разве все это надуманно? Сложно. Трудно. Но ясно одно: никто и никогда не сделает ничего за тебя. Поверь, даже не спустится с небес и не стукнет по голове палкой. Все делаешь ты сам. Ты сам выбираешь, и любой выбор имеет последствия.

— Нет верного или неверного решения. Есть то решение, которое ты принял, — сказала Она, помогая мне справиться с сомнениями. Она сидела на пуфике и, попивая белое вино, слегка улыбалась, вспоминая свои ошибки, так похожие на мои.

Так случилось и со мной. Я сделала такой выбор и совершила его дважды, стараясь не дать моим сомнениям вскружить мне голову. Сделав его, ты отвечаешь за последствия. Я же отвечаю болью, но на удивление не жалею об этом. Такая дурацкая любовь. Такая жестокая любовь, заставляющая дважды совершать то, что можно было сделать единожды и забыть об этом. Нет, это не безответная любовь, как некоторые скажут. Это нечто непонятное, но одновременно влекущее и отталкивающее. Настолько больно, что приятно. Я умываюсь слезами каждый день и ночь, заталкивая вглубь подсознания все сомнения, и давлюсь болью. Слезы душат. Как бы мне хотелось этого не чувствовать. Забыть бы все, но оно продолжает царапать душу острыми когтями, заставляя кричать и рычать от пульсирующей боли где-то там в глубине…

Он думает. И много думает. Особенно о ней. О той, кто испортил ему жизнь, кто растоптал его щедрость, доброту и человечность. И я ее ненавижу. Ненавижу и его, но люблю. Ненавижу за то, что он заставляет меня рыдать каждую ночь, и люблю за то, что могу видеть его почти каждый день. Или это не любовь? Она недолговечна. Но так хочется верить, что она не оставит меня так быстро.

—… жизнь был готов за нее отдать… теперь я не хочу и не буду для кого-то стараться, — удушаясь истерическим смехом, когда-то сказал мне он.

За нее отдал бы. А за меня? — Нет. Обидно, но, на самом деле, этого и не нужно. Этого просто-напросто нельзя делать, ибо отношения тленны. Они так сильны и так хрупки. Ибо все, кто с тобой сейчас рядом, уйдут. Ибо все когда-нибудь предадут только потому, что люди на это способны. Время еще не пришло.

Да, он ненавидит ее. Я ощущаю это. Но он думает и не отпускает, потому что ему больно. Но… больно и мне, словно воткнули нож в сердце и проворачивают медленно, безжалостно, с упоением. Страдает не только он, страдаю и я, только не показывая этого, ибо сила моя в масках. Но превозмогая боль, я продолжаю любить и поддерживать. Мне хочется верить, что все это не зря, ведь я знаю, как сильно он мне нужен. Часто из моих губ вылетают эти слова, слыша его сомнения и самобичевания.

— Ты нужен. Ты важен, — говорю ему я, вкладывая всю свою силу в эти, казалось бы, волшебные слова.

Наверное, я полюбила. Или мне кажется? — вновь я слышу эти сомнения, словно проблески трезвости прорываются сквозь этот калейдоскоп чувств. Я бы могла все бросить, отступить, но не делаю и не сделаю этого, потому что он нужен. Ты мне нужен, каким бы ты ни был. И сердце будто не разбито, но чувство, словно его вытащили и прошлись молотком.

— Отнесись проще, — ответила с ноткой равнодушия в трубку телефона мама.

Проще? — Да, возможно, но не сейчас. Не сейчас, когда это впервые. Не сейчас, когда я в разгаре борьбы за это. Может, когда-нибудь потом. Тогда, когда вновь наступит похожая ситуация. Но не сейчас. Только не в эту секунду. Ты сильная, — улыбаясь и целуя меня в щеку, говорит Он.

Если лажать, то лажать до конца, — говорит мне пессимистичная сторона. И она права. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Я не брошу это. Пока есть силы, точнее, иллюзия сил, я продолжу бороться. Бороться на два фронта: устранять беспорядок в голове и завоевывать то, ради чего я совершила эти выборы. Ведь проблемы в нашей голове. Проблема — это всего лишь ступень, а вес придаем ей мы.

И мне не забыть то, что было совсем недавно. Конец июля. Жаркие вечера и запах шашлыка, перемешанный с алкоголем. В лучах летнего солнца старый парк словно обновлялся, обретал уютные нотки, какие раньше я не замечала. То самое воскресенье, перевернувшее мою реальность с ног на голову. Август. Те неожиданные встречи тебя с работы. Застенчивый смех и пьяные дружеские разговоры на бредовые темы. Я буду помнить все: то, как он внимательно относился ко мне и ко всему, что я скажу; ухаживания, тот скромный, слегка боязливый поцелуй в щеку, ставший для меня неожиданностью, хоть я и догадывалась об этом. Не смогу забыть его излишнюю заботу, порой такую смешную, нелепую, но такую милую и незабываемую. Разговоры на кухне с чашкой зеленого чая в руках. Ты слушал меня, как никто другой. Ты не смел перебивать меня. Ты извинялся за все, и это было мило. Ты был единственным парнем, кто смог меня выслушать. Но тогда я ничего не чувствовала. Как же я жалею, что тогда не испытывала этих чувств. Как же я жалею, что не замечала тебя. Пусть это вернется, ибо в эти моменты я была поистине счастлива. В тот самый день перед отъездом мы гуляли под дождем… Все прошло слишком быстро, и в этом нет ничьей вины. Я не виню тебя. Если и винить, то только себя.

В то утро понедельника я обещала больше не целовать тебя и в то же утро его не сдержала…

Это именно та история ненависти, переродившейся в любовь. Я ненавидела его, не ценила, не хотела иметь с этим человеком ничего общего. Не зная его, делала поспешные выводы, фыркала, как дикий зверь при виде его. Порой рычала ни за что, срывалась по пустякам, хотя он этого не заслуживал. Он не заслуживал моей грубости. Защитная реакция. Панцирь, который ты сбросила слишком поздно. Но я тогда еще не знала, что настолько сильно полюблю этого человека. Не знала, что обрету тебя, такого чуткого, но запутавшегося в своих же мыслях.

— Я должна тебя ненавидеть…

— Тогда ненавидь меня.

— Не могу. Могла бы, но не могу, — плача и утыкаясь в теплую грудь, сказала ему я.

Это был тот день, когда я потеряла все. Потеряла часть своей души. Я на себе ощутила эту поговорку «имея — не ценим, а, потерявши, плачем». Скажи ты это раньше, месяцем ранее, мне было бы не так больно. Сама бы отпустила тебя. Но стало слишком поздно. Я доверилась и привязалась к тебе. Обещала себе больше этого не делать, но вновь совершила эту ошибку. В тот злополучный вечер я пыталась запомнить в нем все: руки, одежду, в которую он был одет, выражение лица, скулы — все, что не хотела забывать. Я впитывала как губка. Ты продолжал держать меня за руку, не хотел уходить. Но стоило мне закрыть глаза хоть на минуту, я видела перед собой его лицо, измученное, поникшее, заплаканное. Он был для меня глотком свежего воздуха. Когда ты ушел, из груди словно вырезали бо́льшую часть моего сердца, оставив ту часть, которая может легко переступить эту страшную черту и стать тем, кем нельзя было становиться. Так было, и я не хотела возвращаться к тому чувству, я больше не хотела желать другим страдания, пытаясь прижечь рану в груди.

Не было виноватых, были лишь запутанные в чувствах люди. Я знала, что это не конец. Чувствовала, что не может все так закончиться. Его любовь была ощутима. Я нужна ему, и это было заметно. Нельзя сдаваться, когда ты не разобрался в произошедшем. Да, и снова боль пронзила мою истерзанную грудь, но я вернула то, за что боролась. Я боюсь потерять снова. Или не боюсь?

— Скажи, сколько мне еще терзать себя сомнениями? Я не брошу его, — задавала я Ему вопросы, но Он, глядя мне в заплаканные глаза, молчал, тяжело вздыхая.

Порой мне хочется сдаться. Правда. Сложно удерживать планку, когда в твоей голове все нестабильно. И ты понимаешь все его чувства и поступки, потому что в состоянии их понять, но легче не становится. Ты можешь понять любого. Это твой дар. Возможно, из-за того, что организму требуется ответная реакция. Терзает сердце, когда ты делаешь многое для человека, но не видишь ответа. Ты это делаешь не для выгоды, а потому, что хочешь сделать приятно, но все так же ощущаешь сдавливания в груди и резь. Неимоверно больно, что хочется кричать. И я кричала, но боль душит, мнет под себя и избивает не щадя. Боль — убийца души. Ее ничем не остановишь. Клин клином не вышибешь. Боль умеет только размножаться. Она — вирус, поселившийся в самом сердце.

— Ты не должна сдаваться. Я тебе не позволю, — уверяет меня Он, призрачно обнимая за вздрагивающие плечи. — Только не опускай руки. Борись с этим.

…Наверное, я отношусь к такому типу людей, которые ради своего расшибутся в лепешку. Я знаю Ее, ту, кто понимает меня. Ты приходишь ко мне, и весь мир словно исчезает. Мы читаем друг друга почти без слов. Разве это не прекрасно? Но Мы те, кто губит себя ради любимых. У нас одна частота. Темная частота. Мы будем улыбаться в лицо, хохотать, скрывать свою боль за какими-то действиями, полезными для них, но бесполезными для нас, лишь бы не думать и заглушить то, что нас гложет, что сжигает нас изнутри. Мы сделаем им приятно, но сами себя погубим, мыслями ли, действиями, но в любом случае погубим. Как увядающая орхидея. Мне кажется, Мы созданы для того, чтобы делать все для всех, но для себя в ущерб. Созданы, чтобы губить себя. Неизвестно время смерти, но мы уже мертвы. Сотворены, чтобы разочароваться в людях, совершить ошибку снова и вновь разочароваться, но затем сделать еще одну, чтобы повторно разочароваться в них. Ужасные вещи происходят здесь и сейчас, и за все хорошее мы платим слезами. И Мы будем полагать, что в последний раз разочаровались больше, чем в первый, но, на самом деле, Мы изначально будто прочувствовали все то, что нас ждёт в будущем, но продолжаем циклично совершать одну и ту же ошибку, и, я уверена, Мы ее ещё совершим, потому что такова наша природа — губить себя ради кого-то.