Октавия

-Ты ничего не видела, — королева Мария одновременно смущена, напугана и счастлива. Ей – вечной разменной фигуре, выброшенной прочь из родительского дома в брак в самом начале своей юности, терпящей равнодушие своего супруга – Его Величества Вильгельма, наконец, кажется, улыбнулась судьба и принесла тайное и сильное чувство, позволила любить!

И про себя Мария давно уже решила, что если такова воля богов – она готова скрывать свои чувства к графу Н. – молодому, преданному и обаятельному человеку, не показывать никогда своего сердечного томления от одного его только взгляда, но…

Но оказалось, что и граф Н. полюбил юную и нежную, неиспорченную интригами и жизнью двора, неискушенную королеву и их признание друг к другу было вопросом времени и силы обстоятельств, которые однажды сплелись, омрачая и осчастливливая жизнь любовников.

Впрочем, чего говорить о королеве, которая не знает еще жизни, которая юна и наивна, и впервые полюбила в своей жизни? Королева – это только фигура, которая ничего не стоит без своей свиты.

***

Мария родилась в довольно счастливое время, когда война с севером уже закончилась, а война с югом еще не началась. Ей – дочери герцога Моррэу, суждено было стать кому-то выгодной партией и не думать о чувствах прежде долга. Такова судьба каждого, кто несет в себе хотя бы каплю знатной крови.

Но Мария…она даже не поверила сначала, когда узнала, что король приметил ее. Не поверила и решила, что все лишь шутка, и отказывалась принимать реальность, даже тогда, когда стояла перед алтарем, принимая клятву Его Величества Вильгельма.

Короля Мария не любила. Ее сердце еще не было тронуто чувством, спало. Она вообще еще ни разу не влюблялась. Впрочем, по наивности своей позволила себе предположить, что если король берет ее в жены, то, наверное, это он полюбил ее, однако, это неосторожное предположение вызвало приступ смеха у сестры короля – леди Марди, которую пытались связать браком дважды, но оба жениха не дожили до свадьбы.

-Не судьба, — фыркнула леди Марди и скорбно заметила, что ей придется посвятить себя служению короне, а не мужу.

Мария не поняла тогда смеха сестры короля и воззрилась на нее со страхом, полагая, что сказала что-то настолько глупое, что теперь честь ее дома, начавшего стремительный взлет при дворе, задета и, возможно, сломлена.

Но сестра короля только пожала плечами:

-Это было жестоко. Извини, леди Мария. Я не должна была смеяться.

И она попыталась уйти, но Мария вцепилась в нее:

-Объясните, прошу вас! Я ошибаюсь в том, что король меня любит? Но…он мог выбрать любую.

-Мог, — не стала спорить леди Марди. – И не любит. Он выбирает покорность. Он хочет быть спокойным хотя бы в одном. Ты ведь знаешь ситуацию на юге, леди Мария?

Мария понятия не имела о ситуации на юге или на севере. Она вообще не была допущена отцом своим в политику, и даже в обсуждение финансов своего дома. Ее берегли, словно птицу, в клетке, боясь, что она запачкается или испугается реального положения дел. Но показаться перед сестрой короля полностью неосведомленной было выше сил леди Марии, а потому она попыталась соврать:

-Разумеется, знаю. А что вы знаете о ней?

Леди Марди больше не смеялась. Она печально вздохнула:

-Ничего ты не знаешь, девочка. Поэтому он тебя и берет. Лишь поэтому.

Мария почувствовала, что вот-вот заплачет. Она была младше леди Марди ненамного – лет на пять, от силы, но та ткнула ее так, словно это были не лет пять, а жизнь.

Свадьба была пышной. Мария попыталась утешить себя тем, что леди Марди – злая женщина, завистница, но сразу же, после того, как возложили на нее корону, поняла, что та права и о любви со стороны короля Вильгельма не было и речи.

Он просто выполнял долг. Ее представляли, как королеву, ее садили рядом с королем, но Мария и Вильгельм не говорили – им было не о чем. На любые ее робкие и неумелые попытки заговорить, Его Величество отзывался:

-Ваше Величество чем-то недовольно?

-Нет, мой король, — отчаянно робела Мария, — просто я хотела бы узнать своего супруга получше.

-Это похвально, — равнодушно отзывался Вильгельм, — но вы выбрали неудачный час, моя королева.

И как бы она не выбирала время, всегда ему был неудачный час. А если Мария пыталась пригласить его на прогулку, то получала в ответ:

-Я думаю, что компания ваших служанок будет для вас лучше, чем моя.

И это было отказом.

Первую неделю он приходил к ней каждую ночь. Она ждала его, пыталась заверить саму себя, что любит, но он приходил – почти равнодушный и отвечал на все ее неумелые ласки с привычностью, от которой ее едва ли не воротило.

Но она терпела. На вторую неделю он стал пропускать одну из ночей. Через месяц – две. Через три месяца – три…

Почуяв тревожный знак, леди Мария поделилась с Октавией – своей единственной подругой, занимавшей место служанки, но королева была так одинока, что с радостью приняла дружбу этой бойкой, молодой девицы из обедневшей семьи, и вверилась ей со всей наивностью и рвением одинокой юности.

Октавия, выслушав внимательно свою королеву, печально взглянула на нее и ласково отозвалась:

-Вам следует, моя королева, поговорить с леди Марди.

-Что? – Мария залилась румянцем. Одном дело – уже неприятное, но, хотя бы, объяснимое: поделиться со своей единственной подругой своей проблемой, проблемой супружеской жизни. Другое – идти к сестре короля!

-Пойми, моя королева! – горячо убеждала Октавия, — корона заинтересована в наследнике и до тех пор…

-Не надо. Не говори ничего! – взмолилась, не выдерживая, Мария, — это мой позор!

А отдаление супругов продолжалось. Они знали друг о друге также мало, как и прежде. Потом появился граф Н.

***

Октавия вела свой род от обедневшей фамилии. К сожалению, ее амбиции не позволяли сносить ей унижения хоть какого-то ограничения своей натуре. Она, не имевшая ничего, кроме своей внешности и цепких когтей, обещала себе как-то, что займет высокое место при дворе и все те, кто смеялся и сочувствовал ей (и непонятно, что хуже), все, кто подавал ей и ее семье в долг – все они, все! – буду знать, что она теперь власть.

Ей не повезло в том, чтобы родиться в семье богачей, но ее фамилия все-таки позволила открыть перед ней некоторые двери. Внешность и наглость сделали остальное. Придя случайной гостьей в дом некой леди К., Октавия заполучила ее мужа. Тот, поняв, что девица держит его крепко, и, опасаясь скандала, спросил, чего та желает.

Вскоре Октавия была введена такой же случайной гостьей в дом герцога С., где, недолго думая, смогла окрутить постаревшего, но все еще сластолюбивого герцога таким образом, чтобы тот, опять же, опасаясь скандала, провел ее ко двору…

Уже при дворе, лавируя между партиями, что бились в закулисных интригах за право влияния над королем, Октавия, добиваясь понемногу почестей с помощью ловких услуг своих, огляделась и поняла: здесь не пройдет то, что помогало раньше. Это может стать подспорьем, но не гарантом.

Большая борьба сосредоточена именно на политике, а, перебиваясь между женами и свитами, любовницами и среди женщин – можно добиться только малого. К тому же, Октавия так и оставалась на побегушках у тех, кто и раньше презирал ее. Единственное, что можно было попробовать – это пробиться к леди Марди, которую не выносили придворные дамы за полное отсутствие чопорного этикета и едва ли не абсолютное влияние на короля.

Подруг у леди Марди не было, и Октавия решила, что попробует стать ей другом.

-Наверняка, — рассуждала Октавия, — ей хочется поговорить иногда, а не с кем!

Оказалось, что Октавия не поняла леди Марди. Та, если хотела поговорить, то говорила. И неважно, хочешь ты ее слушать или нет. к тому же, не имея подруг, она имела множество друзей и активно участвовала в интригах. Еще и пила столько, что Октавия поняла: не вариант.

Если не получилось дружить, можно попробовать служить! Октавия надавила на виконта Р., и тот попросил у леди Марди принять в служанки «его хорошую знакомую». Сестра короля сначала вдоволь поехидничала, что от хороших знакомых виконта уже не протолкнуться в замке, а после смилостивилась и Октавия попала в служанки к леди Марди.

Но не продержалась долго. Полезла, по глупости, из любопытства, взглянуть, кому пишет письмо сестра короля и оказалась поймана ею же.

-Я…простите, я не читала. Я хотела, но нет…я не могла! – Октавия, боящаяся до ужаса не грозной сестры короля, а своего унижения и падения, рыдала и лепетала что-то неразборчивое, пока леди Марди, бледная, пробегала глазами свое письмо.

Пробежав его взглядом, она отложила лист и, не примериваясь, отвесила служанке звонкую пощечину. Негромко, но очень ясно сказала:

-Пошла вон. Не смей приближаться ко мне.

Октавию вынесло в коридорах. Она убежала, путаясь в юбках, и долго просидела на лестнице, гадая, что будет. Но ничего не было. Леди Марди не стала ругаться с нею, не стала доносить, просто – игнорировала. А Октавия кусала губы, ругая себя за собственную глупость.

А потом она увидела будущую королеву и поняла: дож-да-лась.

Мария была юна, одинока, наивна. Ей нужен был друг, и Октавия мгновенно сумела расположить к себе девушку. Еще не свершилась свадьба, придворные еще подозрительно приглядывались к Марии, а Октавия уже была при Марии, чувствуя, что вот она, победа…еще немного и триумф!

Больше с придворными королева Мария сближения не имела. Всюду она ощущала себя чужой и ненужной, лишней. И только Октавия – умевшая быть и тенью, и солнцем, была всегда рядом, утешала ее печали и утирала ей слезы.

Октавия! Верная, мягкая Октавия! Преданная, готовая на все Октавия! Не просившая ничего Октавия подле королевы Марии.

А потом появился граф Н.

***

Граф Н. появился тогда, когда король Вильгельм, казалось, совсем забыл о своей супруге. Отдаление между ними было стеной, и только общие приемы – официальные и серьезные, напоминали, что вообще-то король женат.

Это не мешало ему иметь любовниц.

Впрочем, леди Марди, имевшая на него влияние, требовала, чтобы он, хотя бы, скрывал их. И не избегал полным невниманием супругу.

-Пока у тебя нет детей, будь добр, заглядывай к жене! – требовала леди Марди,и король покорно брел к супруге.

У королевы же появление мужа не вызывало никаких чувств, кроме досады. Лучше бы не приходил!

И мысли: «скорей бы ушел».

Когда при дворе появился граф Н., королева, в груди которой медленно билось сердце, лениво тянущее жизнь, затрепетала и ожила. Один взгляд графа Н., — взгляд ласковый, тревожный дал Марии столько чувств, сколько не было в ней никогда.

Октавия сразу увидела это. Некоторые из советников – тоже. Особенно те, кому не нравилось возвышение дома королевы и появление на ключевых должностях ее родственников.

Королева долго металась, не решаясь на признание и думая, что только в следующей жизни может быть ей повезет, и она будет любима и любить.

-Моя королева, ваш супруг вас не любит, а короне нужен наследник! – шептала Октавия, которая чувствовала, что должна, должна поспособствовать соединению Марии и графа Н.

-Молчи, молчи! – рыдала королева, ломая руки. – Твои речи противны!

Но румянец выдавал в ней неприкрытое желание, которого прежде она не знала.

А потом Октавию, пока она шла по коридору в одиночестве, вдруг схватили чьи-то руки и затолкали в кабинет. Она увидела перед собой одного из советников короля – графа Эжона, человека жестокого и влиятельного.

Еще пока ее заталкивали в кабинет, Октавия уже поняла, что кричать не надо. Увидев же строгие черты Эжона, она убедилась в этом.

-Как вам нравится служение у королевы? – тихо спросил советник.

Октавия вспомнила нежный образ королевы, ее нетронутую никем и ничем душу, печаль и скорбь, блуждающую в ее лике и тот юный возраст, в котором ее отдалило от отчего дома, где все так знакомо и узрела полное одиночество и холод, встречавший королеву в постели и коридорах, в залах и приемах.

Вспомнила решительно все: слепую веру Марии ей, полное отсутствие у королевы других друзей кроме Октавии, холодную тонкую кожу и светлые локоны…ярко-голубые глаза, в которых будто бы не было уже радости.

Вспомнила и ничего в ней не дрогнуло.

Октавия спросила:

-Что я получу взамен?

Эжон кивнул, довольный сообразительностью девушки.

Договорились быстро. Октавия шла к королеве Марии с твердым намерением заставить ее признаться графу Н. в своих чувствах, чтобы королеву смогли уличить в измене и весь дом ее пал, но, войдя к королеве, Октавия застала ее в лихорадочном возбуждении.

-Та-ак…- Октавия занервничала.

-Он любит меня! – королева не сдержала крика и бросилась обнимать Октавию, свою верную и единственную подругу. – Он. Меня. Любит! Любит! Любит! Он признался мне!

Октавия зашипела на королеву, замахала руками:

-Тише, моя королева. Услышат, услышат!

Но Мария была так счастлива, так кружила по комнате, вспоминая, как нервничал граф Н., как блестели его глаза, полные слез. Его губы шептали ей признание, а она стояла перед ним и была счастлива.

-В следующей жизни, возможно…- прошептал граф Н.

-В следующей жизни я буду любить вас так, как не могу в этой, — Мария выдала себя с головой и граф Н. качнулся, не выдерживая и не веря…

-Вы любите меня?

А в следующее уже мгновение, когда Мария не сумела сдержать слез, он поцеловал ее и для королевы мир перестал существовать…

«Хвала богам!» — подумала Октавия.

Все решилось. Она докладывала Эжону о робких, украденных минутах свидания королевы и графа Н., о его визитах и их встречах в коридорах, проулках замка и пустых клетушках. Королева цвела, стала улыбаться, хоть и омрачалось ее счастье необходимостью скрываться.

-Прекрасно, — криво усмехался советник. – Молодец, Октавия!

Октавия кивала.

-Ты ничего не видела, — улыбалась королева, когда граф Н. успевал одарить свою любовь украденным поцелуем, робким касанием или запиской.

И Октавия снова кивала.

-Это пора прекращать, — хмуро сказал как-то Эжон. Октавия слышала, что положение самого Эжона зашаталось из-за одного из родственников королевы. – Она пишет к нему?

-Да, — служанка улыбнулась: теперь ее ждало вознаграждение за труды, почет и уважением при дворе.

-Мне нужны письма, — ответствовал Эжон. – На руки. Достанешь?

-Вы, помимо того, что даруете мне титул графини, дом и приданое отыщете мне супруга, — не моргнув глазом, решила Октавия.

-А не много? – хмыкнул советник.

-Изначально мы договорились о том, что о каждом шаге королевы я докладываю вам. О воровстве писем речь не шла, — спокойно возразила Октавия. – Если не хотите, я пойду к королеве, и…

-Ну что ты, — успокоил Эжон, — найдем. Еще выбрать сможешь. Но…прежде всего – письма!

И Октавия, кивнув, нырнула в коридор, чтобы подняться в покои к королеве.

***

-Ну и долго мне подле королевы прыгать, как шуту? – спросил хмуро граф Н., разливая по двум кубкам вино.

-Сколько надо, столько и будешь, — отозвалась леди Марди. – Королева – фигура слабая, но символичная. Королева должна сиять, а эта, спасибо моему братцу…

И сестра короля с досадой махнула рукой, но снова овладела собой и взяла деловой тон:

-Это должна быть любовь. Сделай ей ребенка, а после – постепенно отдалим от двора. Потом уберу тебя к югам…

-Там война! – испугался граф Н.

-Не бойся, — расхохоталась леди Марди, — в обиду не дадим. Пока ты нам нужен.

-Нам или тебе? – невинно уточнил граф Н., отпивая из своего кубка вино и не сводя взгляда с леди Марди.

-Вот видишь, как я люблю королеву! – с притворной горечью воскликнула сестра короля, — не пожалела ей отдать даже тебя! Все ради счастья короны, ради наследника и ради того, чтобы Ее Величество процветала!

-А не боишься, что твой брат тебе, да за такие дела, голову-то и открутит? – усмехнулся граф Н.

-Я? – леди Марди хлопнула глазами. – Боюсь? Нет, я не боюсь.

-А если догадается? – не отстает гость.

-С каких пор он догадливым-то стал? – это было даже возмущение. Искреннее.- Ты давай-ка, не придумывай здесь, граф! Люби королеву!

-Ты всегда была циничной, — пожаловался граф. – Как я могу любить королеву, если люблю тебя? И то, что я рядом с нею, это только мой жест к тебе! Не такой щедрый, как убийство двух твоих женихов, конечно…

-Тихо, — посерьезнела леди Марди. – Я – сестра короля, не забывай.

-Ты тоже не забывай, кто я и что я знаю, — предостерег граф.

-Не забыла, — улыбнулась леди Марди и указала взглядом на свой, нетронутый кубок. И до графа Н медленно начало доходить.

-Ты…

-Вчера мой придворный целитель сообщил, что королева в положении, — жестко ответила сестра короля на невысказанное обвинение. – Ты был славным. Ты многое сделал для меня и для короны. Но ты никогда не умел остановиться. А жаль! Я, признаюсь, буду скучать!

Но граф Н. уже уходил.

***

Когда Октавия вытащила несколько писем из тайника королевы между шкатулками с нитками и иголками, королевы еще не было. Октавия была готова броситься сию же минуту к Эжону, но все равно заставила себя убедить в том, что ничего не выдает ее присутствия возле этого тайника, поправила все ящики и перевела дух.

Вышла из комнаты, бегом миновала три коридора до назначенного места встречи с Эжоном и, когда оставался всего один коридор, вдруг, из ниоткуда возникли три фигуры, скрытые полумраком коридора.

Октавия взвизгнула, испугавшись неожиданности, и смутное беспокойство сдавило ей грудь.

-Письма! – рыкнула одна из фигур и в этом голосе Октавия узнала леди Марди.

-К…какие письма, ваше высочество? – мир рушился, и требовалось срочно заключить перемирие или новую договоренность, про себя Октавия уже решила, что все свалит на Эжона.

-Письма королевы, — леди Марди выступила из темноты. Она не скрывала себя.

-Я не…

-Письма! – заорала сестра короля и тотчас кто-то прижал Октавию спиной к себе. Она забилась, завсхлипывала, задрожала:

-Это не я! Это Эжон! Это советник! Он заставил меня. Ваше высочество, я бы никогда…

Грубые руки обшарили без церемоний тело Октавии и вытащили из ее корсажа несколько опасных писем. Бережно передали леди Марди, и та сунула их в корсаж своего платья с тем, чтобы уничтожить, а после сделать внушение королеве, заявить, что ей, сестре короля, все известно, что граф Н. отослан прочь и ей придется искать новую служанку…

Но она, Марди, милосердна и не расскажет своему брату об измене жены. Нет, никогда! Но в ответ королева должна быть осмотрительна и нежна с королем.

-пустите…- отчаянно прошелестела леди Октавия, понимая, что попала куда-то не туда, что все, что могло ей помочь, обратилось против нее и теперь все кончено.

-Ты мне никогда не нравилась, — равнодушно заметила сестра короля и кивнула тому, кто удерживал Октавию.

Всё. Теперь точно все.

-Я могу быть полезна! – на исходе жизни закричала Октавия, и вздох ее оборвался, когда металл прорезал ей горло.

Смерть жестока. Смерть неотвратима. Толчками выливается жизнь на темный холодный пол – так заканчивается история девицы из нищего, но известного рода.

Яд закрывает дыхание молодому графу – так заканчивается его история, история человека, который не любил королевы, и не любил сестры короля, но ему нравилась власть.

Кинжал обрывает точным движением жизнь советника Эжона – так кончается его интрига.

Граф, допустим, будто бы отослан. Советник…да, его смерть получит широкое дознание, которое поведет сестра короля и ее соратники. А что до Октавии? Да плевать. С ней случилось нечто хуже, чем просто смерть – она прожила свою жизнь так, что даже на ее гибель никто не отреагировал, кроме королевы…

Но та – фигура слабая, робкая, отравленная печалью об исчезновении возлюбленного и попавшая под защиту леди Марди – сестры короля, так какой с нее спрос?

Вскоре ее утешит дитя и новый роман. И новая служанка, выбранная доброй леди Марди. А Октавия останется где-то там, далеко, обрывком памяти. И не будет найдено даже ее тела – сестра короля и ее люди позаботятся об этом.

они милосердны.