Огни Самайна горят до рассвета
«Родители сказали что сегодня, все те кто нарушили гейсы потухнут вместе с последним костром» — заговорщическим шепотом сказала Кейара, перебирая в руках уже растрепавшуюся черную косу. остальные девочки вздрогнули.
«Да ну, врешь ты все!» — ответила Пиркко пытаясь храбриться перед соседскими девчонками.
«Не веришь? Помнишь чудачку Чиарру? Так говорят что нарушила она свой гейс и померла прошлой осенью, как раз на утро после празднования» — начала нападать на нее Кейра.
«Так она же пила как проклятая! Вот удар и схватил ее» — защищала свои позиции Пиркко.
«Зря ты Пиркко не веришь… мне тетка говорила что правда нарушила эта чудачка свой гейс. Тетка сама то сначала подумала что удар. Потом, говорит, послали за знахаркой, а та лишь руками развела» — вышла вперед девочка с длинными, до щиколоток кучерявыми волосами, цвета застывшей смолы.
«Эйрин, тетка твоя, та еще сплетница! Ей верить себе дороже» — Пиркко все никак не хотела сдаваться.
Так бы и продолжался их спор до последнего костра Самайна, если бы вперед не вышла маленькая, но проворная девчушка по имени Йена — «Зря вы девочки накинулись друг на друга. Все равно никто не знает какой был гейс у чудачки Чиарры. От него или от удара не узнаем мы теперь»
Все девочки внимательно окинули Йену злым взглядом и разошлись.
Сумерки уже медленно опускались на городок. На ближайшей к поселению лугу начали загораться костры. Жители начали медленно собираться рядом с кострами. Празднование длилось до первых петухов. Йена, пришедшая домой темной ночью, как и остальные дети села, проснулась и направилась к колодцу. Уже подходя к колодцу, она заметила что вокруг него уже собралась целая толпа детей, не свойственная такому раннему времени.
«Пиркко что случилось?»
«Наши родители не вернулись с празднования»
«Мои тоже. Мне кажется в этом нет ничего страшного. Костры только недавно погасили.»
«Костры погасили почти сразу же после нашего ухода. Мы думали что они скоро вернутся, но так никто и не пришел.»
Вдруг подул сильный ветер и нагнал серых туч.
«Смотрите! Смотрите! Кто-то идет, с поляны идет!» — радостно заверещала курчавая Эйрин.
Все дети притихли, чувствуя что-то неладное. Ведь все, даже самые бедные, наряжались в день Самайна, а этот человек шел в темном, как воронье крыло, балахоне.
Все дети, бросив ведра, разбежались в разные стороны. Лишь Йену сковал страх. Она так и осталась стоять на месте, сжимая железную ручку ведра, да так что пальцы ее побелели.
Тем временем женщина в балахоне подошла к ней и схватилась сизыми как у утопленника, длинными, узловатыми пальцами.
«Милая пичужка, какая красивая у тебя коса. У меня раньше тоже такая была.» — прохрипела женщина и схватила Йену за руку.
Девочка пыталась вырваться и убежать, но все попытки были тщетны. Женщина вцепилась мертвой хваткой в тонкую ручку девочки.
«Не бойся! ты же любила всем помогать, вот теперь помоги мне. В моем деле всегда помощники нужны» — прохрипела незнакомка.
Женщина вывела ее на поляну где несколько часов назад был веселый, шумный праздник. Теперь здесь была звенящая тишина. Все люди лежали на земле и будто спали. Женщина подтащила Йену к последнему все еще ярко горящему костру. Незнакомка без страха шагнула в костер и потянула девочку за собой. Йена упиралась и кричала, но никто не спешил ей помочь. Женщина резко дернула ее за руку. Йена тут же упала в костер, а с женщины слетел капюшон. Последнее что видела несчастная это искаженное злобой серое, как у мертвеца, лицо чудачки Чиарры погибшей год назад на утро после праздника.
Через некоторое время проснулись все еще одурманенные весельем и хмелем жители городка. Вернувшись в поселение они застали прячущихся, напуганных детей. Дети, увидев взрослых, начали на перебой рассказывать о похищении Йены. Жители городка направились обратно на поляну с кострищами. Йену искали долго и нашли ее обгоревшую в одном из кострищ. Жители долго оплакивали несчастную, а после в городе появилась легенда что несчастная Йена до сих пор бродит по улицам города обернувшись в потертый балахон черного, как воронье крыло цвета.