Разгоняясь, капли воды падали и вдребезги разбивались о мой крошечный зонт. Они тарабанили по ткани, не дающей им просочиться на мою выглаженную одежду. И тарабанили так громко, что порой мне казалась, что я иду одна во всем мире: без зонта, без пальто, одежды, обуви, кожи. Чувствовалось, что дождинки валятся прямо на мой череп, создавая глухой, но высокий звук. Я шла не разбирая дороги. Время для меня тоже растянулось, словно резиновое, хотя всем нам в детстве говорили о невозможности данного явления. Я знала лишь одно: «это больше не я»
прошлое, принятое моим мозгом за «я». уплывало от меня. все, что я могла сделать-слегка покачать ладонью изображая жест прощания. мне не было грустно (причины не было) или весело (как может быть весело, когда кого либо теряешь?), я просто приняла свое новое, свежевживленное «я», которое ранее называлось в мыслях «она» и отодвигалось на второй или даже третий план.
Я помню наше с «ней» прошлое, или, лучше сказать, минувшее. Мы были одной системой, сводом чувств и мыслей. Радовались(«она», конечно же в большей степени) и мечтали(и тут «она» главенствовала). Но кто же знал, что «больно» бывает не только при случайных и не совсем порезах, неожиданных ушибах и травмах, но и при намеренном желании удержаться за тех, кто был важен, за их руки, или хотя бы голос или взгляд, остающийся в памяти на такой короткий срок. Когда срок вышел, «мы» исчезло и родились «она» и «я».
С той, что на моих глазах исчезала за водным горизонтом, у меня не осталось ничего общего. Только совместный пережиток прошлого, который и разразил на два осколка то, что некогда было едино и раздробил на миллиарды частиц душу, что, увы, едина итак не была.
«Очнулась» «я» уже около хвойного леса, что раскидывался далеко и был виден с моих окон четвертого этажа. Стоило мне ступить на тропинку, в надежде на то, что она уведет мое тело далеко, а мысли еще дальше, на глаза навалились слезы. Рыдать совсем не хотелось, поэтому я зашла немного глубже в лес и села на древесный обрубок, проклиная дождь бегущий по щекам.