Образец

В «Центре Спасения Фантастических Существ» царила суматоха. В полночь кто-то сообщил о нахождении редкого образца – образца Р/Ч, или в простонародье «Русалка» в количестве десяти штук. Десяти последних на планете. Тщетные поиски велись десятилетиями, но все найденные следы относились к уже умершим особям. Теперь же выходило, что целых десять уцелело!

Чудеса!

-Семья, наверное! — переговаривались сотрудники меж собою. В последнее время находить образцы было всё сложнее – экология, браконьерство, климат – всё это дурно влияло на фантастических существ. Порою сотрудники находили лишь умершие виды, не имевшие почти никакой ценности, кроме музейной. Но сейчас…

Сейчас сотрудники, прослышавшие о чуде, ждали Бежицкого – он был занят поиском и изучением образцов Р/Ч – русалок-человекоподобных. Его вызвали в Центр ночью, сдёрнули с постели, и сейчас он получал в высшем кабинете инструкции и координаты.

-Повезло же мерзавцу! – один из сотрудников тряхнул головою, — десять особей РЧ! Эх, и ведь никого он с собою не возьмёт, никого! Нет бы поделиться. Куда ему десятку?

-Так и ты к Фениксам никого не брал! – со смехом напомнили мятежнику.

-Феникс был один!

-Да будь их десять, ты бы и одного из нас с собою не взял!

-И всё-таки, десять! – мечтательно протянула одна из сотрудниц. – Мне бы хоть один образец Гидры. Хоть окаменелой. Любой! Я бы от счастья умерла!

-Видите, как берегут вашу жизнь гидры! – расхохотался мужчина рядом с нею. Сотрудница нахмурилась, сражённая такой язвительностью, но её подруга заступилась:

-Вы бы рога своим единорогам примотали б чем-то, а? говорят, рог один хрясь и пополам. А безрогая лошадь – лошадь и только.

Насмешник сдулся, растерянно попытался оправдаться:

-Да он отрастёт. Там не под корень. Подпилить забыли…

-Тихо! – пронеслось в суматохе. – Бежицкий!

Тише не стало, просто гвалт сместился в сторону открывающихся дверей. Действительно, из высшего кабинета вышел счастливый и одурелый от счастья Бежицкий. Он был помят, кое-как застёгнут, но весь вид его говорил о том, что он переживает лучшие минуты своей жизни.

-Ну как?

-Вы едете?

-Один?

-Там их правда десять?

Бежицкий обвёл всех взглядом и ответил:

-Я еду один. Да, местные рыбаки говорят о десяти особях.

-Повезло же…

-Вы, Бежицкий, прежде времени не радуйтесь, — остудил всеобщее ликование один из пожилых сотрудников Центра. На его счету было целых пять спасённых видов и он, конечно, мог позволить себе такое замечание.

Всё внимание, в том числе и триумфатора, переключилось на него.

-Ну? Не говорил? – притворно изумился он. – Эх, молодёжь! Сообщили мне как-то о трёх василисках. Ну, я бросился, конечно, в путь. Приехал и нашёл самых обычных змей. Не гадюк даже, а ужей. Решил привезти в Центр, а они в дороге и передохли.

Бежицкий перестал улыбаться. Ему представилось, как он приезжает на место, а ему дают каких-нибудь десять щук. Весь Центр тогда будет хохотать и издеваться.

-Да бросьте вы! – вступилась за Бежицкого молодая девушка. – Если есть пегасы, то русалки уж, наверное, должны существовать! Что вероятнее – водяная нечисть или конь с крыльями? Вот. Конь с крыльями есть, так почему бы и не быть водяной нечисти?

Бежицкий приободрился, наспех простился со всеми и, пока не догнали его байки о других провалах, рванулся к дверям, навстречу своим десяти русалкам.

***

Она была прекрасна. Тонкие сильные руки, длинные аккуратные пальцы, мощное тело – наполовину человеческое, наполовину рыбье, копна русых волос, рассыпанная по покатым плечам. Гладкая бледная кожа, в каком-то серебристом сиянии, покой в человеческих чертах лица.

Покой смерти.

Бежицкий тупо смотрел на неё – на мёртвую, но ещё прекрасную. Рядом с ним топтался, бормоча оправдания, один из рыбаков, отыскавших и погубивших такое чудо:

-Так ведь не знали мы. Билась в сетях. Мы её выволокли вдвоём еле-еле. Думали, что надо как-то сохранить. Ну и сунули в бочку с водой.

-Из под крана…- с ненавистью промолвил Бежицкий.

У него не укладывалось в голове, как можно было догадаться сунуть первую, найденную живьём за пятьдесят лет русалку в бочку? Да они в эту бочку рыбу сгружали наловленную и её туда же. Какое варварство. Какая низость!

-Ну конечно же из-под крана, — не понял рыбак. – Мы из дома в этой бочке всегда воду набираем. Для нужд во время рыбалки. Море же! Ну и её туда, чтоб не померла.

-Дальше! – отрывисто велел Бежицкий. Ему хотелось плакать о себе и о ней. Рыдать горькими слезами. Такую нежность, такую редкость, настоящее чудо – и в бочку!

-Ну а там остальные пошли, — объяснял рыбак. – Мы их вытаскивать начали – глядь. А она того, мёртвая. Ну и в ванную их набили друг на дружку. Связали и к берегу.

Бежицкий круто развернулся. Ему захотелось ударить эту деревенщину, не оценившую всего чудесного мига. Но рыбак расценил по-своему и попытался разрядить обстановку:

-Наполовину-то селёдки!

-Вон! – заорал Бежицкий и без сил рухнул подле мёртвого русалочьего тела. Один образец из десяти был утерян навсегда. один образец – это, конечно, ещё ничего. благо, эти идиоты быстро добрались до берега и сумели переложить свою добычу в дистиллированную воду. Центр вернёт им за эти растраты. Но кто вернёт Бежицкому один образец?

Из тяжёлых и скорбных дум его вывел голос Альбера – одного из полевых сотрудников, вечного разъездчика по редкостям. Бежицкий даже не знал, что из Центра вызвали и его. Хотя, Альбера и вызывать не надо, он как ищейка – сам придёт и найдёт.

-Совета хочешь? – спросил Альбер.

-Не хочу.

-А я всё равно скажу. Спиши ты эту мертвечину. Объясни как-нибудь, мол, уплыла. Или вырвалась. Не вини людей. Эти два рыбака на чёрном рынке сбагрить могли всех хоть живых, хоть мёртвых за бешеные деньги. А они нам, слышишь? Нам! Мы, конечно, и спасибо скажем, и вознаграждение пришлём, но оно, дай бог, чтоб хоть раз в двадцать меньше было, а не ещё ничтожнее.

Бежицкий растерянно взглянул на Альбера.

-Она мой образец!

-А я тебе говорю про будущее! – напомнил Альбер. – Про будущее Центра. Всего Центра. Он не только на твоих рыбах специализируется. Не ссорься с людьми, а не то следующего Конька-Горбунка мы в стойле ездовых лошадей найдем. А какую-нибудь Жар-Птицу в таверне съест какой-нибудь богатенький и амбициозный хмырь. А мы вообще без образцов останемся. Растерялись ребята, ну?

В словах Альбера был резон. Но Бежицкий ещё сомневался:

-но…что я скажу?

-Уплыла. Уплыла, мол, до твоего приезда. Или, что их всего девять было. девять-десять. Разница в одну букву. Только ты знаешь, что в жизнь.

Бежицкий кивнул, примиряясь. Альбер был прав. Образцы добывать было сложно, да и растерянность рыбаков понятна. Они же её спасти пытались, они не со зла, а от дурости. Но дурость та от благого намерения.

-А тело куда?

-Да брось в воду! – у Альбера всё было просто. – Она же в воде жила. Ну, вот туда пусть и возвращается. Помяни моё слово – за один образец можно и прикрыть. Центр, знай такое, тебя бы даже поблагодарил. А так…лучше ему не знать. И сам отписываться замучаешься, и с людьми поссоришься.

Бежицкий тяжело кивнул. Он не мог смотреть на мёртвую русалку, на сгинувший безвозвратно образец Р/Ч-1.

-Я уберу, — отозвался Альбер на незаданный вопрос. – Ты это, отвернись.

Бежицкий отвернулся. Он щзаткнул уши и всё-таки слышал, как грубо за хвост тянет мёртвое тело Альбер, как скрипит половица и дверь…

***

Дистиллированная вода плохо действовала на образцы Р\Ч. Теперь их было девять. Бежицкий заново начал свой отчёт для Центра, навсегда пытаясь стереть память о несчастном настоящем первом образце.

Но сейчас он ходил взад-вперёд между большими аквариумами, разглядывая расселённые образцы, и не понимал, почему они все такие вялые, столько спят. По его замыслу образцы должны были проявлять активность, пытаться выйти на контакт, проявлять себя, а они спали и даже почти не ели.

Ситуацию спас Альбер, заглянувший в лабораторию.

-Ты идиот, — резюмировал Альбер. – Сразу видно – теоретик! Всех своих амфибий ты уже изучал заспиртованными. А эти-то живые! Им эта твоя дистиллированная вода как яд. Они же в море жили!

-Ну и что? – не понял Бежицкий и вдруг хлопнул себя по лбу. До него дошло. Морская вода, наполненная всяческими остатками и солями, имеющая свою флору и фауну – была естественным источником обитания образцов, а он вынул их в лабораторные условия! Да, очистил от всякой грязи, но вместе с ними и лишил организмы, привыкшие к микробам и бактериям, прошлого существования.

Бежицкий вылетел из лаборатории так стремительно, что сам едва не врезался в большой аквариум. Правда, с доставкой морской воды вышла заминка: пока её привезли в нужном количестве для замены аквариумов, скончалось ещё два образца, причём, что было худшим: мужской и женский образец.

Бежицкий рвал и метал, бился головою об стол и рыдал. Он походил на сумасшедшего. Его поведение было столь необычным, что даже образцы Р\Ч, пронумерованные его заботливой рукою, с любопытством смотрели в своих аквариумах на его метания.

Бежицкий крыл себя последними словами. Утрата ещё двух образцов – это же катастрофа! Оставалось всего семь: два мужских, пять женских.

-А они в отчёте есть? – спросил Альбер. – Может, того…скажешь, что эти два тоже уплыли?

Незадачливый специалист впился в Альбера взглядом, полным ненависти. Альбер примиряюще поднял руки:

-Может, я и грубо сказал, но за такую утрату Центр тебя порвёт. Первый случай – это ещё ничего. но три трупа на десять особей…

Это отрезвило Бежицкого. Он взглянул на Альбера с мольбою:

-И что делать?

Идти под трибунал Центра за убийство (а иначе и не скажешь) двух образцов – это путь к смертной казни. Он же хотел жить.

Альбер знал решение:

-Начни весь отчёт заново. Скажи, что было семь особей. А трое…ну уплыли, пока ты добирался или у рыбаков в глазах спьяну и со страху задвоилось. Ли они считали по головам и хвостам!

-Тогда было бы четырнадцать. Семь голов плюс семь хвостов…

-Что написано в отчёте, то и будет правдой. – Альбер назидательно поднял палец вверх. – Я всё подтвержу. Не ты первый, не ты и последний. Ты бы знал, какую байку мне рассказывал мой начальник. Один из специалистов умудрился прибить трёх детенышей василиска, ну ему и переписали отчёт полностью, мол, не василиски то были, а змеи обычные. А в пути передохли. Разбирательства были, но это ничего…

-А если Центр сюда приедет?

-Ты погоди, — Альбер не испугался. – Рыбаки видели десять. Так они пьянствуют с самого твоего приезда. Я как первый труп убрал, так и распорядился. Они уже запутались в показаниях, сколько и кого поймали. Лаборанты…здесь ты один. А что до оборудования и аквариумов – так тоже, невелика беда. Скажем, что готовили десять, положившись на ориентировку. Кому-то денег дадим, кого-то молчать попросим. В любом случае, если Центр начнёт опрашивать мирных жителей, то услышит ещё и не такое. Поверь на слово – тут каждый первый и летающую тарелку видел, каждый второй – корову треглавую, а каждый десятый – свинью с крыльями. Но Центр и не должен сюда приехать. Лентяи они! Главное, нам с тобой одной версии держаться.

Бежицкий с тяжёлым сердцем сел за отчёт, но прежде, чем преодолел половину, понял, что снова придётся переделывать: один из лаборантов, услышав о русалках, захотел самолично убедиться в их существовании, проник в лабораторию и вместо того, чтобы включить свет, случайно включил подогрев в одном из аквариумов.

Далее лаборанта заметили и скрутили. Но подогрев в этой суматохе остался незамеченным. К утру не стало ещё одного образца.

-А бульон-то всё-таки рыбный…- мрачно ответствовал Альбер. – Бежицкий, не плачь. Довези хоть один образец до Центра, не будь идиотом.

Бежицкий почти без чувств сполз по стене.

***

А задача оказалась непростой. Из десяти заявленных образцов один погиб сразу же, ещё двое сгинули по вине самого Бежицкого в фильтрованной и чистой воде, одна сварилась в своем же аквариуме. Оставалось шесть.

Бежицкий самолично кормил и лелеял их, молясь о том, чтобы продержаться ещё немного до того, как придет за образцами корабль из Центра. Уже там в специальных условиях образцам ничего не могло угрожать. Но дожить бы до этого дня!

А образцы оказались капризными.

Одна русалка, не то, не желая быть пленённой, не то из глупости (Бежицкий еще не изучал интеллект этих созданий), проглотила в аквариуме какой-то камешек и подавилась. Он вытащил её, заметив бульканье, попытался реанимировать простейшими приёмами, но по итогу не успел. Она печально открыла пронзительно-синие глаза и взглянула на него прежде, чем затихнуть в его руках.

Бежицкому оставалось пять образцов и пьянствовать.

Альбер переселился в лабораторию, чтобы приглядывать за человеческим разложением Бежицкого и попытаться сохранить пять образцов, но тоже не особенно преуспел. Один из образцов, судя по всему, принадлежавший ещё детской особи, резвился и буйствовал в своём аквариуме, не слушая предостерегающие удары и яростные взгляды сородичей, глядевших на него. Закончилось плачевно. Резвящийся детёныш со всей дури врезался в заднюю стенку аквариума и та поддалась.

Поток воды хлынул на пол, где-то внизу весело звякнул замок, оказавшийся не из прочной стали, как обещали Бежицкому, а пластиковой дрянью…

***

-Четыре… — прошептал Бежицкий, протрезвев.

Альбер уже молчал. Он ругал тот день, когда решился вместо того, чтобы как предлагали пойти по предполагаемым следам Минотавра, поехал сюда наблюдать за русалками. Наблюдение выходило подмачивающим репутацию. Но отступать было некуда.

И не для кого.

Ещё один образец просто отказался от еды. Обладая при этом догадливостью человека, образец Р/Ч прятал еду в кореньях аквариума. Это было медленное самоуничтожение образца, которое не увидели ни пьяный Бежецкий, ни обалдевший от такого поворота событий Альбер.

***

-Хватит.

Бежецкого шатало, но он мужественно подошёл к аквариуму с уцелевшим образцом Р/Ч – 8 и потянул крышку.

-ты что делаешь? – не своим голосом заорал Альбер и попытался ударить своего соратника, но Бежицкий перехватил его руку и глянул в глаза. – хватит.

Альбер понял. Он рванул руку и повернулся к последнему заполненному аквариуму, сам потянул крышку.

Они оба стали преступниками. Всю дорогу до берега они шли, согнувшись, при этом несли тяжёлый груз в руках. Благо, груз был всё-таки разумен и поэтому просто не трепыхался, а ждал, смирившись уже со всем, что видел.

Оба смертельно устали, но не сдались. Довольные своим преступлением они переглянулись и выпустили в море два последних образца. Тихий плеск и два разошедшихся круга стали им единственной наградой.

-Трибунал… — промолвил Альбер тихо. Он смотрел вперёд, насколько позволял ему взгляд. Луна услужливо серебрила лунную дорожку в воде. Под водою что-то двигалось, оставляя причудливую рябь. Это что-то уплывало всё дальше и дальше, быстрыми движениями, оставляя позади себя мир людей.

-Конечно же, Трибунал, — согласился Бежицкий.

Он был спокойно-счастлив.