Жизнь для каждого удивительна по-своему. Иногда какой-то случай, словно вылетевшая из ствола пистолета пуля, в один миг всё меняет. Причём навсегда. И, хотя моя собственная любовь не бросила меня (а всё тоже было на грани провала), я знаю, что означает воспринимать в качестве спутника жизни лишь одного человека. Поэтому я прекрасно понимал, что чувствовал Коля и что у него было на душе. Теперь, скорее всего, самое главное для него – работа. У полицейского её всегда очень много, поэтому с тем, чтобы занять себя и свои мысли, проблем уж точно не будет. Погода стояла чересчур дождливая. И, пусть подходил к концу май, дождь был, скорее, похож на осенний – холодный и неуютный. В этот выходной день мы с Николаем встретились случайно в супермаркете и решили зайти в кафе на первом этаже, переждать там пока дождь утихнет. Потом я вернулся домой. Света к тому времени приготовила обед.

В этот вечер Света захотела выпить. Не припомню, чтобы до этого, за все годы нашей совместной жизни, она по собственной инициативе предлагала пропустить стопку-другую алкоголя. Изредка, и только когда я сам предлагал, она выпивала немного. Я спросил, случилось ли что-нибудь у неё. Как выяснилось, её уволили с работы в связи с сокращением штата. И поэтому, по её словам, она хотела расслабиться немного и выбросить всё из головы, отдохнуть от всех насущных проблем. А чтобы это лучше получилось, Света хотела пропустить немного алкоголя. В её синих глазах были грусть и задумчивость. Казалось, слёзы вот-вот брызнут… Я опустился рядом с ней на диван, обнял и коснулся губами её щеки.

— Кисонька, не переживай. – Молвил я ей. – В жизни бывает всякое. Не нужно принимать всякие пустяки близко к сердцу. Подумаешь – уволили. Отдохнёшь зато от всего. Даже в голову не бери!

Она взглянула на меня. Её беспомощная улыбка говорила о том, что дело было не столько в увольнении, сколько в чём-то другом. В чём-то, о чём Светлана говорить не хотела. Тем более, что по темпераменту она у меня сангвиник. Ей обычно не требуется особых усилий, чтобы пережить какую-нибудь мелкую неприятность. И уж тем более она бы не стала так расстраиваться из-за какого-то увольнения. Она выпила три стопки «Джека Дэниелса», припрятанного у нас в кухонном шкафу. Затем взяла мою руку и приложила ладонью к своей щеке. Закрыла глаза. По другой её щеке катилась слеза. Мы сидели на диване. Света не хотела меня выпускать из объятий. Будто ребёнок, ищущий поддержки, молча гладила мои руки, целовала их, ласкала меня и обнимала. В этот вечер мы занимались любовью, казалось, дольше и больше чем когда-либо. Возможно, действительно Света переволновалась из-за того, что не по своей воле лишилась работы. Она любила свою работу, и этим всё сказано. Я пытался сам себе этим всё объяснить, однако что-то на душе было не совсем спокойно.

Побудь со мной.

Взгляд твоих синих, выразительных, неповторимых глаз

Подарит свет осмысленности, ритм и веру, что не выставлены напоказ…

Побудь

Хоть даже мимолётным лучиком любви на сером и больном холсте экспрессиониста…

А может отраженьем звёздочки сияющей, единственной в пустой, убитой временем реке

и ноткой поэтичной в заурядной прозе эссеиста…