Обломки

Олег Сизов, двухтысячного года рождения, будущий инженер, где-то состоявший, ещё где-то числившийся, лежал у себя в общаге с банкой кваса и пересматривал «Еву». С банкой кваса он лежал потому, что пить одному – путь к непозволительной роскоши алкоголизма. «Еву» — потому, что он её любил, а в новом копаться не хотел при всём уважении к делу ассенизаторов. И вот после очередной серии Олег думал тяжкую думу о том, где же творцы свернули не туда и доколе нам ещё это терпеть. Из левого полушария навязчивый агитпоп в плазменной ризе винил в беде буржуинов, но с буржуина не спросишь за искусство. Посему Олег отчаянно пытался дать ответ на уже такой родной вопрос «что делать?» и сбежать от декадентного «как быть?».

Тяжкую думу перебил звонок телефона. После того, как голос уже начал петь про холодное место слева, Олег решился взять трубку. Время позднее, родителям уже отзвонился, соседи разъехались, с девушкой расстался, значит на проводе скорее всего он. Действительно, он.

— Алё. Здорово, Сём.

— Здорово, Леш. Чё делаешь?

— Смотрю мультики, наслаждаюсь жизнью. Воскресенье, ё.

— Эх, так и просрём русскую культуру.

— Ну да, ну да, сам что читаешь?

— Да блин, Леш, нормально же общались, а.

Разменялись, теперь можно к делу.

— Чего звонишь-то?

— Субботний вечер, и вот опять…

— Сём, япона мать, у тебя ж экзамен послезавтра.

— Ну да, а я разгружаюсь. Так ты как?

Нелёгкий процесс выбора отразился на лице Олега медленным отвисанием челюсти. Её щелчок обозначил конец.

— Сейчас оденусь и выйду. Встретимся у рыгальни.

— Давай.

Олег положил трубку, подошёл к окну и подумал о вечном.

«Рыгальней» была единственная столовка рядом с институтом. Это была модернистская коробка с парой производственных этажей и парой для посетителей – миниатюра на тему огромных пищевых комбинатов. Кормили там социалистичной едой с демократичными ценами, что было меньшим из зол вокруг.

Маневрируя над лужами, Олег думал о забавном соответствии коробки эпохе как тогда, так и сейчас. Сквозь лужи ему виделось голубое небо с облачками, прозрачная зелень деревьев и на их фоне правильные белые фигуры зданий. Люди были в лёгкой летней одежде, улыбались и шли делать жизнь лучше. В голове тихо играла «Электроника 302».

У входа в коробку стоял будущий метролог Семён. Мобильник в руке и оскал на лице означали, что их обладатель в очередной раз набегал на интернеты, чтя память своих суровых и усатых предков. Отсутствие тени грусти на лице кибервитязя говорило, что в этот раз жертвами пали жители «свободного мира».

— Здорово, Сём. Европа?

Семён оторвался от поля боя и протянул руку. Олег пожал руку.

— Здоров. Ага, скучные какие-то, даже пруфов не кидают. Загибается старый свет.

Палец Семёна продолжал работать по экрану.

— Так чего не свалишь?

— Да некрасиво как-то будет, потом спать не смогу – совесть замучает. Ща разосру их между друг другом – и хватит.

Мимо проехала студенческая «семёрка», немилосердно покрытая наклейками.

— Готовы, попозже посмотрю на последствия.

Семён убрал мобильник в карман, на миг ставший кобурой «нагана».

— Жесток ты, а если с тобой так?

— А нас-то за шо?

— И не поспоришь ведь. Пошли, рыцарь пикчи и капслока.

Лунный рельеф дворовой дороги разнообразил процесс ходьбы. Неверный шаг в лучшем случае грозил загаженной обувью, а масляные разводы на лужах откликались «Тайной третьей планеты», так что шли Олег с Семёном азартно, комментируя усилия администрации района в стиле обсценного барокко. Ярких эпитетов удостоилась – по традиции движа – и сама система. Ближе к остановке дорожное поле экспериментов кончалось и открывался простор для содержательного разговора, чем Олег и воспользовался – дума о судьбе родной культуры продолжала будоражить героя.

— Мда… Что там с музоном? – начал подготовку Олег.

— Ты о сегодня или вообще?

— Обоев.

— Ну вот там, куда мы идём – полное диско, а в принципе сейчас все носятся с поцпанком, знаешь же. Малолетние дебилы… Я скучаю по говнарям, Леш.

— Сём, мы тогда с тобой под себя ходили. Ничего, скоро увидишь – на кладбище субкультур походу кто-то эликсир разлил.

— Японский бог.

— Именно. А теперь подумай о том, что мы вторую волну хипстоты застанем.

Скорбь накрыла лицо Семёна, а чело его поразила тяжкая дума.

— Пиздос. Надо спасать русскую культуру, Леш. Вот на ближайшем собрании и поднимем вопрос.

— Хорошо, тогда на неделе накатаю простыню.

— Герой, только мы с тобой кое-что забыли.

В глазах Семёна блеснул недобрый огонёк.

— А?

— Я – метролог, а ты – моторист. Ты контргегемонию от турбины запитать собрался?

— Сём, да иди ты…

— Напомни, чего ты в гуманитарку не пошёл?

— Знаешь же, лень обществознание было сдавать.

Отчасти это было правдой. В школе Олегу не улыбалось нагонять предмет, которого практически не было. А ещё были образ ледовласовских мудаков и мудачек и скепсис родных. Но это частности.

— А теперь чахнешь за компом над клапаном. Стоило того?

— Конечно.

— Вот это диалектика, вот это я понимаю. Кстати, наш подъехал.

В автобусе Семён продолжил свой неравный бой с Загнивающим Западом. Стройные ряды паст разрывали линии ссылок, а укрытием были только редкие боевые картиночки. Большой палец Семёна работал быстро и технично, едва не обгоняя мысль своего владельца. Олег тем временем просто разглядывал вокруг: мимо мчался поток по-разному одинаковых машин, по тротуару шла толпа одиноких людей. Такие же люди сидели и стояли в автобусе с мобильниками в руках. От тоски рука сама потянулась за наушниками.

Когда друзья сошли с автобуса, невесёлые мысли пошли дальше по маршруту. Предстоял отдых, достойное завершение учебной недели.

***

Пробегаясь по событиям дня на пути в общагу, Олег подумал, что в общем-то день был зря: музыка была неочень, девки тупые и неконтактные, мысли обрубил гад Семён (он этой ночью в общагу не ехал), завтра опять собрание, да и зря он не принял на грудь больше. Перед глазами стоял иероглиф «Движ», а тусклые звёзды на небе сложились в две шестерни и кукурузный початок.