О спасении

–Это не я, Эва, клянусь силами Океана! – Сигер вваливается в мои покои, наплевав на все приличия. В былые времена, в лучший час, я могла бы здорово высказать ему за нарушение всех правил, но сейчас мне не до этого.

Да и на мою защиту поднимается Хотэм – верный слуга моего отца – Морского Царя – воин, ушедший на покой дворцовой службы от битв. Первый, кто пришёл меня поддержать. Один из тех, на кого я полагаюсь в будущем.

–Царевич, вы в покоях своей сестры! – напоминает Хотэм.

Сигер изумлён. Он раз за разом совершает одну ошибку – он полагает, что если он царевич, то ему необязательно утруждать свою память и своё внимание и сближаться со слугами. Я иного мнения – чем больше союзников, тем лучше. Никогда не знаешь наверняка, какая служанка и чей оруженосец окажется в нужный момент в нужном месте. К тому же – мне не так и сложно поддерживать тёплые отношения со многими придворными слугами. Хотэм и вовсе просто попался. Он воин и за любого моего брата или мою сестру голову сложит, это понятно, но ко мне он расположен больше – я сумела его убедить однажды, что, как и он я искренне верую в наших морских богов и молюсь в храме Вод.

Нет, я действительно часто захожу в храм Вод, но потому что мне положено там быть, а так я сразу же и показываюсь для придворных смиренной перед высшими силами – знаю, им это нравится. Им очень нравится верить в то, что и над короной тяготеет власть, куда большая, чем может охватить тот, кто эту корону носит.

Наверное, так и появились все боги. Всем хотелось помнить о том, что даже цари и владыки не имеют всей власти. С другой стороны, и царям, и владыкам было удобно сплавлять неудачи на волю капризных богов…

–Всё в порядке, Хотэм, – мой голос слаб, но что от меня ещё можно ждать? – Он мой брат, он не обидит меня.

Хотэм колеблется ещё мгновение. Он верный слуга, а ещё он знает Сигера, знает, как тот хочет трон. Зато слепо не знает, как трон хочу я.

–Я буду у ваших дверей, царевна, – решается Хотэм и уходит прочь.

Киваю равнодушно – плевать мне…

–Заботится он о тебе! – замечает Сигер с мрачностью, – а я вот ему не нравлюсь.

–И не только ему.

–Эва, клянусь тебе, я не имею к решению отца никакого отношения! – он вскидывается, вспоминает, зачем пришёл.

Ещё бы…

Под моими ногами закачался мир, когда на утреннем совещании мой отец объявил страшную волю:

–Эва, тебе надлежит готовиться к тому, чтобы сойти на сушу. Я собираюсь заключить союз с земным королём. Скрепить его браком – это лучший вариант.

Земным королём, суша… нет, мы, царевны и царевичи всегда знаем, что Трон – это долг, что Морской Царь – это, прежде всего царь, а только потом наш отец. Каждая и каждый должны подчиняться его воле, но одно дело, если союз заключают между равными, и другое, если гонят на сушу. Суша, поганая земля, вдали от моря, что разлито по нашим венам. Мы умираем на суши, а перед тем стремительно стареем и болеем, задыхаемся. Нам говорят, что если наш муж или жена проживут меньше нас, мы можем вернуться, но даже если случается миг счастливого возвращения, то мы уже чужие для своих – мы измученные и постаревшие, мы чужие, мы потеряли столько сил и столько всего упустили. Наши ровесники братья и сёстры глядят ярко и весело, с удивлением и отвращением…

В своей стихии мы моложе и дольше живём. А главное – свободнее.

Но чёрт с ней, с молодостью, я бы смирилась! Но я хочу трон, а быть вдали от двора – это значит, терять события и влияния, терять власть. И это не мог не понимать Сигер, как не мог не понимать, что я его первого заподозрю в том, что он желает от меня избавиться, а иначе с чего именно я?

Я – царевна. Я вхожу в Совет. Одна из немногих братьев моих и сестёр. Ко мне прислушивается, хоть и через раз, ибо вода мятежна – и сам Морской Царь. А тут – суша.

–Это не я, – Сигер несчастен, – Эва, я клянусь тебе!

–Хочешь сказать, что не желаешь, чтобы я покинула царство? – я улыбаюсь. Нервно и страшно. У меня нет слёз. Слёзы кончаются где-то там, когда ты решаешься бороться за трон с собственными братьями и сёстрами, тогда, когда ты начинаешь их свергать, ломать и подставлять, когда тебе они даже обещают:

–Я не буду претендовать, клянусь силами Океана, – а ты не слушаешь, потому что послушать – это слабость.

Слёз нет, есть только странная усталость.

–Хочу, – признаётся Сигер, – но не сейчас, а когда нас станет меньше, когда мы, например, избавимся от Бардо.

Бардо – о, проклятый Бардо! Приблудыш, полукровка, его мать – человек, его отец – Морской Царь. У него не должно быть прав вообще, но нет – наш отец приближает его к себе. А мы пока не можем понять, почему и не рискуем играть очень уж открыто против него.

–Без меня, похоже, – усмехаюсь. Я уже знаю как всё будет. Я всё прекрасно вижу.

–Ну уж нет! – Сигер нервничает, мечется по моим покоям так, словно они и есть поле битвы, хотя Сигер, в отличие от меня, ни в одной битве и не был. – Тебя надо оставить!

Нет, я знаю Сигера и не позволяю себе даже на миг поверить в то, что он переживает за меня. Это не так. Я его соперник, но, увы, мы пока движемся в одну сторону и можем помогать друг другу, а если я уйду, то он останется один против всех наших братьев и сестёр. Одному сложнее, а мы почти научились не замечать, что враги. Когда-нибудь нам придётся сойтись в противостоянии, если один из нас не окажется хитрее другого, но пока мы можем держать союз.

–Желаешь переубедить Морского Царя? – мне смешно, вопреки всему смешно. Сигер моего веселья не разделяет:

–Всегда можно переубедить кого угодно.

–Не всегда, Сигер. Я не переубедила тебя оставить мысль о троне.

–Эва, я говорю тебе – это не я подал идею о том, чтобы сослать тебя на сушу!

От слова «суша» Сигера передёргивает. Мы разные – мы рождены от разных дочерей Океана, но мы одинаково боимся суши. Она далеко от моря, что разливается в нас самих.

–Я знаю, – я и вправду знаю это. Сигер не был тем, кто подал идею скрепления союза с земным королём через меня, я знаю. Во-первых, ему не хватило бы наглости и смелости. Во-вторых…

Впрочем, хватит и первой причины.

–Тогда кто? Кто? – Сигер нервничает. Он не любит не видеть всей картины. Он не может жить в неопределённости. Вода разная, и, хотя мы все пришли из неё, мы отличаемся. Сигер – море. Пусть малое и юное, но море. Ему нужно заполнить всё вокруг, ему нужно всё видеть и узреть. Поэтому он нервничает, поэтому он не выносит Бардо и поэтому же он нуждается в привычном союзнике.

Я не море. Я река. Я могу и изогнуться, я могу и перетерпеть неопределённость, могу извернуться и придумать, как схитрить и пройти. Всей картины никому не дано знать. Даже Морскому Царю, иначе он лично казнил бы половину своих детей и две трети подданных.

–Как думаешь? Это был Бардо? – Сигер ненавидит Бардо и удобно назначает его виновником. Но я пока не знаю, что ждать от Бардо и не знаю, как и Сигер, почему отец так привечает его, а потому не выступаю против него:

–Я бы на его месте начала бы с тебя. И потом, Бардо знает, что я хочу трон. И у нас с ним отношения чуть лучше, мы, быть может, сговорились бы.

–У тебя со всеми отношения лучше! – Сигер мрачен и зол. – Тебя все любят!

Не все, Сигер. Ты даже не представляешь насколько не все. Начнём с того, братец, что я сама себя не очень-то и люблю, иначе мы бы сейчас с тобой здесь не говорили. А вот уважают и видят во мне что-то разумное и возможное? Да, это так, пожалуй, но кто же виноват, Сигер, что ты умеешь лишь приказывать и снисходить? Да, часть пойдёт за тобой, часть воинов и советников, но подданные не любят одни приказы. Им не нужен царь, который держится властно и далеко. Такого царя нельзя понять, такого можно бояться и перед таким можно склоняться. А если не будет страха, Сигер?

–Не преувеличивай, – вздыхаю, – меня отправляют на сушу. Это ли не кара? Это ли любовь?

Сигер злится, бесится, мечется. У него нет зацепок. Он не знает, как меня оставить, он не верит и в то, что я легко приняла его клятвы в непричастности. Странное дело – он старше меня, а всё так и не повзрослел!

–Прекрати метаться, – прошу я, – сядь, голова болит.

Он покорно падает в кресло, хотя и удерживается в нём с трудом. Ему нужно больше движения и больше ответом. Я жду.

–Ты не сильно скорбишь! – замечает он. – Как-то это странно.

–Смысл? Меня изгоняют из дома. Едва ли это было стремительным решением. Что мои слёзы и скорбь изменят? Я могу пасть на колени перед отцом, но я не сделала этого. И не сделаю. Он царь, – я слышу как звучит мой голос. Совершенно убитый, выцветший.

–Мне кажется, ты не всё говоришь, – признаётся Сигер, – что-то не так. неужели ты даже попытку не предпримешь…

–Не получится, – перебиваю нервно и сама поражаюсь этой нервности. – Не получится, Сигер.

Он смотрит внимательно, точно во мне скрыт ответ. Впрочем, даже если бы ответ лежал перед Сигером на моём столе, нескрытый множеством карт, и тогда ещё ему надо было бы его понять.

–Что ты знаешь? – настаивает он, – Эва, я тебе не враг. Пока не пришло время делить трон нашего отца, я тебе не враг.

А оно пришло, Сигер! Просто ты этого ещё не понял. Крепок Морской Царь, да и ему в морскую пену придётся уйти. Впрочем, ты прав – пока мы не враги. Пока ты ничего не понял.

–Я знаю, чья это была идея, – в голосе всё та же отвратительная безысходность и равнодушие.

Мне и самой плохо, но я должна напитаться этими равнодушием и безысходностью!

–Чья же? – Сигер цепенеет.

Моя, Сигер. Я сама сказала отцу, что хочу на сушу. Почему? Потому что знаю точно – он согласится, а потом не отпустит сам. Я вхожа в совет, я воин, и он спросит меня почему я не хочу быть больше дома. И я скажу. Но тебе я скажу другое:

–Алана.

Алана – любимица Морского Царя, весёлая и юркая, лёгкая на подъём, непонятно зачем включённая в постоянный совет. Пользы от неё нет, зато много шума, венков, браслетов на вечную дружбу сестёр из водорослей и попытки вовлечь в танцы. Отцу нравится её легкость и её юный смех. Она не похожа на нас – мрачных, безнадежных, коварных. У Аланы всё на лице и на языке. Она даже таиться не умеет.

Но её и не нужно за эту лёгкость. Лёгкость не нужна в войне и мятежах. Не нужны те, кто не умеют молчать. И не нужны те, кто всё сдают отцу, не взвешивая.

–Алана?! – на лицо Сигера приятно посмотреть. – Она же дура! Эва, ты…

Он осекается. Видимо, вспоминает, что дурость – это преступление для царской крови. Дураками могут быть простые слуги и поданные. Мы – нет. И потом – Алана – любимица отца. Кто знает как кораллы мыслей лягут у нашего Царя? Нет, лишнее надо отрезать и истреблять. В этом Сигер уверен. И поэтому он проглатывает мою наживку. Ему это выгодно. Просто раньше не было повода, чтобы снести Алану. Теперь он есть. Я нарисовала картину, которая мне нужна и теперь Сигер займётся ею.

А я просто продолжу мрачно смотреть в стену.

–Вот дрянь! – у Сигера ярость. – Я до последнего хотел надеяться, что ей нужны лишь пляски да песни русалочьи. А она?

–Отец любит её, поэтому и мне спорить нет смысла.

–Эва, я…– он не успевает договорить. Его прерывает стук в покои.

–Войдите! – я знаю, что это Хотэм, знаю даже зачем он пришёл, и, до обидного оказываюсь права:

–Царевна, вас ждёт ваш отец, – Хотэм упрямо игнорирует Сигера. В его глазах сочувствие ко мне. Так и должно быть. Так я и надеялась.

–Прости, братец, мне надо выслушать моего царя! – я улыбаюсь чуть скованно, будто бы и в самом деле нервничаю, но я уже знаю, что мой риск был оправдан. Вода на то и вода – она соглашается с тобой, а потом обдумывает и откатывает своё согласие и на память тебе только остаётся мокрый след.

***

–Эва, почему ты хочешь на сушу? – Морской Царь сначала царь, а потом отец. Но сейчас он смотрит на меня так, словно пытается быть сначала отцом.

–Простите, отец, это моё дело. Я просто знаю о том, что вам нужен союз с этим земным царством, они старые друзья Океана и теперь, если вступят в права на морской берег, то…

–Почему? – спрашивает он снова. Лгать я умею, а он умеет распознавать ложь.

Когда захочет распознать её.

–Ты не испытывала любви к людям, ты наказывала тех, кто осквернял моё царство, а теперь ты хочешь к ним уйти? Сама предлагаешь свою кандидатуру? Ты же знаешь сама что такое суша! И всё же – ты просишь меня отправить тебя, мою наследницу, туда?

–Отец! – в глазах моих слёзы. Ненастоящие. Настоящих у меня нет, но прикидываться я научилась. Ровно как и понимать, что мой отец не терпит женских слёз.

–Ты моя подданная и ты должна отвечать мне, своему царю, – он мягок. Вода умеет утешать, жаль, что губить она умеет куда лучше.

–Правду желаешь? – я прихожу в ярость. В удобную для себя ярость. – Что ж, изволь! Ты умрёшь – рано или поздно – это факт, а не слова измены! И что будет дальше? кто займёт твой трон? Ты думал об этом? Нас много.

–Тебе угрожали? – отец становится царём, понимание сверкает грозой в его глазах. Ох, простите, людишки, будет шторм!

–Мне дали понять…– опускаю голову, изображая стыд.

–Кто? – спрашивает он незамедлительно.

Но я не должна говорить сразу. Сказать сразу – это показать слабость, это показать, что я ждала вопроса.

–Отец, я не хочу выдавать своих. Я просто уйду, дай мне уйти! Я всегда хотела служить царству, трону, подданным, но я не пойду против своих! Но я ещё могу быть тебе полезна. Тебе и царству. Это ничего… кто-то должен, отец, кто-то должен быть там, у людей. Этот союз – я понимаю, всё хорошо. Это моё решение, я готова.

Главное не перестараться с дрожью в голосе.

Отец мрачнеет:

–Чтобы я большей этой дури не слышал! Ты моя дочь! Никто не смеет тебе угрожать!

Мы разные – дети Морского Царя. У нас разные нравы и разное ощущение себя и воды. Моё совпадает с отцовским, именно поэтому я могу его чувствовать лучше других. Я уязвила его через себя. Царской дочери угрожают её же братья – это раз. Царская дочь готова при нести себя в жертву – это два. Царская дочь не выдаёт врага…

Что видит царь? Его дочь благородна и отступает. А он, её царь и её же отец не может её защитить! Она уходит от драки, а он? О, он слаб!

–Эва, я приказываю тебе забыть об этом! – он взбешён. – Твоё место здесь, подле меня! я думал, что причиной твоего поступка был расчёт, а предложение твоей кандидатуры имело какую-то важность для тебя. Я не потерплю внутренних распрей! Кто тебе угрожал?

–Тебе всё равно нужно отправить кого-то на сушу для союза. Почему не меня?

Ответ очевиден: я приношу в совет неплохие решения, и я умею драться. А ещё я знаю настроение вод моего царства.

–Уж найдём кого! – злится Царь, – ты скажи другое, Эва. Скажи своему царю… я должен знать кто творит в моей семье мятеж.

Да кто только не творит, отец! Только мятеж у нас разный.

–Нет, отец! Это моя беда, а не твоя. Ты мне царь, но есть и кровь. Я не хочу, нет…– сбиться, задохнуться от ужаса.

Что ж, гнев явить – это просто, надо его и утешить. Я знаю отца – он сейчас отступит, даже порадуется втайне тому, как крепко я стою за своих. А сам присмотрит, шпионов приставит даже –знаю, плавали!

Но на сушу я не пойду. Этот путь был мне мною же заказан.

–Хорошо, дочь, – он вздыхает тяжело и даже касается моей головы тяжёлой, знавшей самые тяжёлые мечи рукой. Вроде бы утешения и примирения, – хорошо, храни свои тайны. Но если кто-то решит угрожать тебе, или если кто-то станет подбивать тебя… а про сушу и думать забудь. Если бы твоя была воля, если бы даже влюбилась ты в члеовечка, прости, Океан, за помыслы – я бы понял. Но чтобы от угроз так уходить? Не будет того.

–Кто пойдёт тогда? – склоняюсь смиренно, жду, готовая к любому слову.

–Может Розина, может Ольхе, – он размышляет вслух, – найдём. Но не ты! Ты здесь будешь. Под моей защитой.

***

Настроение прекрасное! Впрочем, демонстрировать того нельзя. Небольшая комбинация, в которой было мало риска, принесла мне хорошую победу. Сигер беспокоился зря – даже если бы Царь не передумал и не спросил бы меня о причинах моей жертвенности, я бы сама подала ему ответ, но чуть позже. А так – всё вышло даже лучше. Он бы в любом случае не допустил бы моего уклонения.

А что касается угроз… ха, не надо тут быть гением, чтобы понять, откуда дует ветер и что он всем несёт! А если Хотэм ещё скажет о том, как бесцеремонно и непочтительно Сигер ворвался ко мне, а старый воин не любит нарушений церемониала!

Морское дно сойдётся и без меня в одно целое. Сигер сам попадает под подозрение, а я…

–Молодец, – хриплый голос Сигера вырывает меня из размышлений. Нервный, злой голос. И сам он мрачен и гневен. – Большая молодец, Эва. Я полагал, что мы всё выяснили и договорились, а ты переиграла. Я полагал, что в тебе больше чести!

–Сом тоже много чего полагал, а в похлёбке оказался, – я усмехаюсь. Сигер единственный, кто знает меня настоящую. Но поди-ка, докажи, Сигер!

–Я едва не налетел на Алану!

Что ж, и это дойдёт до Царя Морского. Уже Алана скажет ему. Она всегда всё рассказывает. И даже если беседа их началась тихо, то Морской Царь услышит о приходе Сигера к ещё одной царевне. А если он напрямую пойдёт жаловаться отцу…да нет, это ж идиотство. Даже Сигер так не сдастся.

–Я надеялся, что наш союз распадётся позже, – Сигер отступает на шаг в глубину коридора, – а ты решила выбрать войну.

Иначе ты бы её выбрал, Сигер!

–Я решила всколыхнуть наши воды. Вот и всё.

–Глумись сколько хочешь, – он кивает, – но я всё понял. Теперь и я начну действовать. Не у тебя одной есть союзники.

–разве? Сам же сказал, что меня все любят! – а я глумлюсь. Что он мне сделает?

–Почти все, да. Но сколько же тебя ненавидит! Особенно тех, кого ты снесла прежде, кого отправила по ссылкам и забвениям, кого выгнала на сушу…наши братья и сёстры, – Сигер улыбается, но улыбка его коротка, мгновение и гаснет, – теперь будет плохо, Эва!

Он уходит быстро и тихо, выскальзывает тенью из коридора, его больше нет на моём пути. Но мне не страшны его слова и угрозы. Он слаб. Что он мне противопоставит? Пока я больше опасаюсь непонятного Бардо, чем вполне понятного Сигера. Бардо молчалив и он приблудыш. И всё же он в совете и приближен моим отцом. А Сигер…

Потоплю. И напрасны его угрозы. И союзники его – слабаки.

–Царевна! – Хотэм встречает меня тепло и радушно, – я слышал, что вы свободны от воли вашего отца. Я рад за вас. Суша, это…

Он морщится.

–Спасибо, Хотэм. Я пойду вечером в храм Вод – нужно поблагодарить Океан. Я готова была бы и исполнить долг, хотя это было бы моей печальной участью, и…

Осекаюсь. За спиной Хотэма возникает фигурка Аланы.

–Пожалуйста, оставьте нас, я хочу поговорить с сестрой, – я вежливее, но сейчас тревожусь. Что там наплёл Алане Сигер я не спросила. А если он сказал ей, что это я её обвинила в идее ступить мне на сушу? Риск есть. Слово против слова.

Не люблю такой расклад.

–Этот Сигер…– Алана задыхается от гнева. – он негодяй! Подлец! Мерзавец! Он…

–Что случилось? – кажется, Алана не против меня. Она против него. Ещё бы! – Он что-то сделал?

–Ненавижу его! – Алана кричит так, что её звонкий голос вызывает у меня приступ головной боли. Участились у меня эти приступы, сама знаю. Но к целителям не пойду. Негоже морской царевне по каждому кольнуло-заболело бегать. Подданные должны знать, что их правитель здоров!

–Что такое?

–Он хотел нас поссорить! Мерзавец! Негодяй! Всё отцу расскажу!

Ну-ну, девочка! Дитя ты несчастное. Не туда ты пришла помощи и сочувствия искать, но ничего, иди сюда, я тебя обниму, сестрёнка ты моя младшая. Дурочка совсем. Преступление это – глупить.

–Эва, – Алана доверчиво прижимается ко мне, я единственная, кто к ней всегда терпелив и добр, и к кому она сама лезет против всякой логики, – а давай мы с ним что-нибудь сделаем?

А?! вот тебе и щукин день! Это что же делается, братья и сёстры? Дожили!

–В каком это смысле? – у меня есть надежда на то, что я неправильно её поняла и сейчас Алана предложит сплести ему браслет на дружбу, ну или венок, как делала для всех ссор других братьев и сестёр.

–Давай мы ему отомстим как-нибудь? – Алана смотрит на меня с надеждой.

Да, с кем поведешься…

–Ты что, он же наш брат! – я в ужасе. Впервые за последние сутки я в ужасе.

–Он хотел нас поссорить! – она упрямится, а я мрачнею. Тут одно из двух – либо я испортила, сама не зная как, это несчастное создание, либо она всегда была такой, просто её прежде всерьёз не обижали.

Впрочем нет – есть ещё один вариант: я села в лужу и чего-то не увидела в ней.

(Больше историй о Морском Царстве в рассказах «О почтении», «Без жалости» и «Чудовище». Врата в Морское Царство открылись лишь недавно. Вселенная Морского Царства задумана мною как короткая история об одной недружной семейке)