О секретах

-Моя жена уезжает раз в сезон на несколько дней непонятно куда раз за разом и просит не беспокоиться? Конечно, какое может быть беспокойство! – магистр Жан старался быть разумным человеком, но его обожаемая Атенаис не оставляла ему ни одного шанса на спокойствие.

Орден Магии вообще поражался этому союзу. Во время войны магических существ – магов, ведьм, вампиров и прочих против Служителей Церкви Животворящего Креста, поклявшихся истребить всякую магию в мире, ибо та противна богу, наблюдать за внезапной любовью ведьмы Атенаис и магистра Жана…это было настоящим театром, полным возвышенной драмы и самой низкой комедии.

Атенаис – молодая ведьма из числа не самых амбициозных и еще не хлебнувших войны, развлекала Орден своими карикатурами. У нее был настоящий дар. И первой, по-настоящему славной жертвой стал магистр Жан – обладатель непростого характера и длинноватого носа. Разумеется, именно этот непростой характер и длинный, безобразно длинный нос – фигурировали на карикатуре, в первую же очередь, бросаясь всем в глаза.

Орден замер, ожидая реакции магистра Жана, но тот неожиданно расхохотался громче всех и очень хвалил карикатуру.

Жан был достаточно внимательным человеком и знал за собою, что не отличается привлекательной внешностью, а потому привык добиваться всего умом. Ум же его – отточивший магические заклинания и формулы до своего предела, подсказал, что не стоит злиться на юную ведьму из-за её выходки. Атенаис запала ему в сердце, но он прекрасно понимал, что нужно долго выжидать и осторожно добиваться ее, чтобы по-настоящему получить. Жан был умен и терпелив, и потому принялся за дело.

И карикатура стала важным шагом со стороны самой Атенаис. Увидев реакцию Жана, реакцию вполне благосклонную, ведьма стала беспощадно добивать его своими карикатурами, каждый раз все более и более издеваясь на рисунке над ним.

Орден наблюдал, магистр Жан хохотал, Атенаис злилась. Неизвестно, чем бы кончилась такая своеобразная дуэль, но Совет Ордена, прознав о том, что во время войны слуги магии еще находят в себе силы и желание веселиться, вызвал к себе Атенаис и в очень жестоких выражениях отправил ее на задание: требовалось уничтожить перебежчика из Ордена – слабого мага, много лет просидевшего в архивах Ордена и теперь направляющегося к церковникам, чтобы продать своих же собратьев.

Атенаис взвыла – ей полевая работа была непривычна, по нутру были мелкие задания, вроде бумаг, зелий или амулетов, но Совет остался непреклонен и она выдвинулась.

Долгий то был путь! Магистр Жан с ума чуть не сошёл, мучаясь ее отсутствием и ругая (про себя, конечно), Совет, отправивший в тяжелое время неопытную ведьму. Трижды посылал он своего прислужника-Ворона, чтобы искать Атенаис и только в последний раз Ворон сообщил, что она в районе Сарматских гор, но куда ушел ее след – тут уже не сказать.

Жан мучился и ждал. Сарматские горы считались лихим местом – люди пропадали там с поразительной частотой, а обладатели магической силы предпочитали не соваться туда без нужды, чувствуя зловещую силу, обретавшую там. И вот – его Атенаис (Жан в мыслях уже считал Атенаис своей), скитается где-то по Сарматским горам…

Но страхи были напрасны. Атенаис вернулась. Доложила об удачном исполнении задания и уничтожении перебежчика и снова принялась жить. Только стала чаще улыбаться каким-то своим мыслям, а то и хихикать, что-то вспомнив. Жан подумал даже в какой-то миг, что она спятила, но нет – все было в порядке, она оставалась разумна, только настроение ее стало другим, более легким и даже война с церковниками, налетавшими то на одного служителя Ордена, то на другого, не пугала ее.

А еще Жан заметил, что Атенаис, прежде державшаяся стен Ордена, раз в сезон стала куда-то пропадать на два-три дня, и возвращаться. На этот раз даже ворон не мог помочь ее найти, но Жан решил оставить пока этот секрет ей одной и последовать своему сердцу.

Он был обходителен и чуток. Заступался, когда Атенаис в своих карикатурах кого-то обижала, и требовал, чтобы обиженные проявили чувство юмора; был учтив, пропустил Атенаис, не имевшую высокого уровня доступа к книгам, в доступную ему секцию архива Ордена, где помог найти ей кое-что из редкой литературы. Магистр Жан был настоящим другом, очень внимательным и осторожным, готовым прийти на помощь в любой час, и не спросить ни о чем. Несколько раз он даже прикрывал ее отлучки раз в сезон, но и тогда не спрашивал ни о чём.

-Знаешь, а когда-то я тебя ненавидела! – призналась как-то Атенаис. – Теперь даже стыдно.

-Ненавидела? Правда? Я не замечал, — Жан давно предвещал этот решительный час объяснения, но как человек умный и осторожный, предпочитал не говорить до конца сразу же.

-Да! – она не заметила его ловушки, — да, представляешь? Я думала, что все заметили.

-Влюбленные всегда бывают слепы, — спокойно отозвался Жан, и, пока до Атенаис не дошло и она не повернулась к нему на каблуках с вопросом, уже исчез.

Она прометалась три дня, нигде не находя магистра, избегающего его. Отыскав же, вместо приветствия спросила:

-Правильно ли я понимаю твои последние слова?

Магистр вложил в свой взгляд всю доступную ему печаль, и сказал:

-Я не стану ничего ждать от судьбы, не буду ни о чем просить, и сумею молчать, не бойся.

Атенаис вспыхнула стыдом, смущением и гневом. Ее будто бы обвинили в том, что она боится чувств от магистра и таится от них, и все ее беспокойство связано лишь с этим…

-Хорошего же ты обо мне мнения! – дрожащим голосом выкрикнула она.

-Нет, всего лишь плохого о себе, — возразил магистр.

Для Ордена стало большой новостью известие о свадьбе Атенаис и Жана. это казалось невозможным. Слишком уж они были разные – тяжелого нрава магистр Жан, с которым не рисковал пререкаться лишний раз и Совет, и смешливая карикатурщица без амбиций ведьма – Атенаис.

-Может, она ему проспорила? – предположили в одном углу.

-Может, он ей проспорил? – предположили в другом.

-Может, мы все спим? – догадались в третьем.

А свадьба состоялась. Магистр Жан и ведьма Атенаис стали мужем и женой. И она никогда не жаловалась на него, напротив, была очень довольна его заботой и нежностью, его обходительностью – Жан умел ценить то, что в других обстоятельствах могло и не принадлежать ему. Да и сам магистр был вполне себе счастлив…пока не приходил новый сезон, и Атенаис не отлучалась куда-то на два-три дня.

***

-Моя жена уезжает раз в сезон на несколько дней непонятно куда раз за разом и просит не беспокоиться? Конечно, какое может быть беспокойство! – магистр Жан промолчал раз, другой, в третий заговорил осторожно, на четвертый уже не так осторожно, а на пятый взорвался.

-Не ревнуй, умоляю тебя! – попросила Атенаис, — разве дала я тебе, когда повод?

Повод она не дала для ревности ни один, оставалась верной и любящей женой, но эти ее отлучки раздражали Жана своей тайной. Он чувствовал, что Атенаис возвращается счастливая и довольная, и вспоминает потом их с теплом. И непонимание того, куда она ездит и зачем сводило его с ума.

-Кругом церковники, — Жан заходил с другой стороны, — они могут напасть на тебя! Они могут убить тебя!

-Я в безопасности, — Атенаис отмахивалась. – Прошу, но может же быть у меня маленькая невинная тайна?

Для вида Жан согласился, но в этот раз не собирался он отступать. Стоило Атенаис двинуться в путь, как услужливый ворон полетел за нею следом. Выжидать его возвращения было невыносимо, и Жан отправился к своему другу, какой только может быть у магистра – зельевару Дору.

Дору был рад его визиту:

-Заходи, давно не виделись. У меня тут такой заказ был…церковники-то, знаешь, чего удумали? Обрабатывают свое оружие святой водой! Ах, милосердие они несут, ах, закон божий! Убивают и гонят…

Дору осекся, увидев растерянную невнимательность магистра Жана, и посерьезнел:

-Ну? Что случилось?

Магистр Жан неопределенно повел плечами и Дору, как человек опытный предположил:

-Жена?

Кивок.

-Что, нарисовала карикатуру?

Жан тяжело взглянул на своего друга и вдруг рассказал ему про отлучки своей дорогой Атенаис в каждый сезон.

-Дела-а, — признал Дору, оглядывая стройные ряды бутыльков с разноцветными жидкостями, — слушай, но я не думаю, что она тебе изменяет. Она тебя любит!

-Я тоже не думаю. Но, во-первых, такие отлучки опасны, — Жан выкладывал свои опасения, — во-вторых, мне не нравится такая тайна. Что это за место или человек, требующий ее визитов? А что, если она работает на церковников?

-Атенаис?– с сомнением уточнил Дору, — да ну тебя!

-Но куда, куда она ездит? – Жан обхватил голову руками. Дору сочувственно оглядел свои пузырьки еще раз и вдруг вытащил из потайного ряда кувшин с вином.

-Пей! – велел он, наливая вина в кубок и протягивая кубок Жану, — это лучше всякого зелья!

К тому моменту, как вернулся ворон, Жан уже успел и обругать Атенаис, и простить ее, и решить предложить ей развод по ее возвращению, и снова попросить прощения…он не был расположен к вину характером, и потому редко его пил. Ворон же, своим возвращением отрезвил его.

Черная тень скользнула от окна и на колени Жана скользнула веточка с зелеными листочками – еще липкими и клейкими. Магистр взял веточку, понюхал ее, надкусил и сплюнул с ненавистью:

-Сарматы!

-Чего? – Дору аж обалдел. – Зачем Атенаис в Сарматы? Там лихое место!

-Выясню…- это было обещание самому себе, а Жан всегда держал слово.

***

Когда Атенаис вернулась, Жан был таким как прежде, и никак не выдавал своей нервности на счет ее отсутствия. Ведьма вернулась расслабленная и довольная, а теплая встреча с мужем сделала улыбку на ее лице еще шире.

-Знаешь, я думаю, нам нужно куда-нибудь съездить вдвоем, — осторожно заговорил Жан. – эта война, которой нет конца, эти стены Ордена…

-Куда? – Атенаис хихикнула.

-Куда хочешь! Озера, моря…горы?

-Плавать я не умею, а в горы ходить боюсь, — Атенаис задумчиво взглянула на мужа, — может быть, посетим столицу?

Они посетили столицу и были счастливы, жили, существовали, а потом пришел новый сезон, но на этот раз магистр Жан даже не стал спрашивать о поездке, а просто прицепил к ее одежде тонкое незаметное заклинание собственного изобретения и к возвращению Атенаис готов был к разговору.

-Сарматы, значит…

Она вздрогнула, отшатнулась от него и испугом:

-О чем ты гово…

-Что у тебя в Сарматах? – магистр Жан даже в ссорах не повышал голоса, но удержаться с Атенаис не мог. Она ускользала от него – так ему казалось, а он не хотел ее терять. – Что?!

Атенаис вздохнула, опустилась в кресло, обхватила голову руками. Жан даже успел испугаться этой скорбной позы, но она отмерла, заговорила:

-Я не сомневалась, что ты узнаешь, но надеялась, что тебе хватит порядочности не подозревать меня!

-Я боюсь за тебя, — не солгал магистр, — за нас. Война не ушла, Атенаис! Сарматы же и в мирное время – лихое место.

-Хочешь знать? – горько спросила ведьма, — я расскажу. Да, я расскажу.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и заговорила:

-Помнишь, те, первые мои карикатуры на тебя?

Жан кивнул. Он не только помнил эти карикатуры, он их хранил – все до одной о себе, в ящике с самыми важными бумагами.

-И помнишь, как меня отправили в наказание, из-за них, за перебежчиком? Там, я его не убила. То есть, нет, спокойно, он убит, но не мной! я сама едва не погибла.

Жан застыл. Он начинал догадываться, что не хочет слушать продолжения. Но теперь Атенаис была неумолима.

-Меня спас…спасли. Я думала, что он человек, но он не человек. Влад. Вампир, — Атенаис судорожно вздохнула, — именно он убил того перебежчика.

-Вам-пир? – глухо уточнил Жан. Вампиров, стараниями церковников, осталось очень мало. Неудивительно, что они разбрелись по горам, странно, что обнаружили себя. Влад? Что-то знакомое…

-Он привел меня в свой дом, нет, не подумай! Ничего не было! – Атенаис испуганно взглянула на Жана, а тот и не успел подумать в испугавшем ее направлении. Его гораздо более серьезно занимала мысль о том, что какой-то вампир шатается по горам и обнаруживает себя так запросто перед ведьмой.

-Я думала, что Влад меня выпьет, — Атенаис не сдержалась от смешка, какого-то даже истерического, — но он накормил меня человеческой пищей, накормил и развлек беседой. Понимаешь?

-И о чем вы говорили?

-О многом. Об Ордене – он стоял у истоков его создания, о церковниках…представляешь, он их совсем не боится!

Жан попытался прикинуть возраст неизвестного ему Влада и ему поплохело. Но Атенаис будто не замечала этого, как одурманенная продолжала:

-Он знает много об истории!

Конечно, если живешь долго – невольно узнаешь. Вот только вампиров презирают даже члены Ордена, потому что их жизнь и сила – украденная жизнь, не энергия, а именно жизнь. Еще и древний. Еще и с Атенаис!

Одни грехи на том вампире.

-О музыке, о философии. Мы с ним спорили о том, лежит ли в основе всякого разума безумие и есть ли идеальный порядок для людей, есть ли такой строй, что всем принесет довольство…

-И ты ездишь к нему? – уточнил Жан бесцветным голосом.

-Да. Он…он мой друг, понимаешь? мне там хорошо, спокойно. Там я могу смеяться в голос и не бояться Совета, и никого не бояться. И…- Атенаис бросилась к Жану, — милый, не думай, что я разлюбила тебя, просто мне нужен кто-то…я там спокойна! Я не боюсь. Я не хочу, чтобы ты считал меня трусихой, но там нет войны! Там нет интриг Ордена, эти два-три дня в сезон мне глоток воздуха, я…

Она заговаривалась от нервного напряжения. Жан поспешил ее успокоить:

-Милая Атенаис, тебе следовало бы сразу сказать мне об этом! Каждый имеет право на маленькую тайну, просто будь осторожна.

Но сказать не значит смириться. Магистр Жан не хотел делить с трудом завоеванную им Атенаис с каким-то непонятным вампиром, который просто появился и увлек ее болтовней. Немыслимо!

***

-Так запрети ей, — предложил Дору.

Жан покачал головой:

-Не выход. Она не послушает. А если послушает, то как мне жить с нею?

-Тебе не нравится ситуация, но ты не хочешь, чтобы она страдала и винила тебя? – уточнил Дору. – То есть, чтобы Влад просто перестал существовать?

Магистр кивнул, не сводя взгляда с друга. Он не сомневался, что Дору сейчас ему подскажет и Дору подсказал:

-Сдай его Абрахаму!

Абрахам был фигурой ненавистной на обеих сторонах. Орден ненавидел его не только за то, что он уничтожал всех держителей магии, не считаясь с тем, вампир тот, оборотень или некромант, но и за то, что тот был магом, поднявшимся против других магов. Церковники ненавидели его за это же, но он был нужным им орудием и они терпели.

А Абрахам убивал своих собратьев по магии, используя ненавистную богу магию на служение ему.

Предложение было соблазнительным и ужасным.

-А он послушает? – с сомнением спросил Жан.

-Вот уж не знаю, — Дору развел руками, — но это ты уже сам!

Огромных трудов стоило Жану найти ниточку к ненавистному охотнику за всеми, кто владеет магией, но он это сделал. Приближался конец сезона, а Жан не был готов отпустить любимую Атенаис к этому вампиру.

Абрахам оказался мрачной фигурой, ненавистной и подлой, сухопарой, жесткой, и хрипло спросил, обратив испещренное заслуженными шрамами лицо к гостю:

-А что мешает мне убить тебя, погань ты магическая?

-От погани слышно, — спокойно ответил Жан. – Я всего лишь магистр, а тот вампир убивает реальных людей.

-Зачем сдаешь? – Абрахам зашелся кашлем, очень тяжелым и рваным, чтобы быть простой болезнью.

-Есть причина, — Жан не собирался открывать тайн. – Но его гибель нужна мне. И тебе она принесет много славы.

-Против своих идешь?

-Ты же пошел против своих!

-Вы — твари подземного мира! – рявкнул Абрахам.

-И ты с нами, — не остался в долгу Жан, и церковник помрачнел, поглядел еще на магистра, решая, где выгоднее – вампир или маг? Или как убить обоих, затем кивнул:

-Сдавай.

***

Атенаис вернулась убитая горем. В ее глазах была бесконечная печаль, она будто бы стала старше на несколько лет и как-то посерела.

-Что случилось? – заботливый муж был рядом.

-Влада убили, — едва вымолвила она и зарыдала.

-К нему же не лезли церковники, — Жан изобразил искреннюю растерянность.

-Всё Абрахам! – в ярости рыдала Атенаис, — все он! Он лишил меня моего друга! Он лишил меня друга!

-Подле-ец, скотина бездушная, — сочувствовал Жан, довольный советом Дору. – Однажды он поплатится за свои грехи! За каждого!

-Дом…все в пепел! – Атенаис не могла успокоиться. Ее горе было таким сильным, что укололо ревностной иглой Жана, но он сдержался. – Прах! Один прах…

-Не плачь, не плачь, — убеждал Жан, — вампир – уже мертвец. Ему дается долгая жизнь, но ценой других жизней. В твоей жизни был этап такой дружбы, но всякий этап подходит к концу. Я люблю тебя, я с тобой, милая! О, если бы я мог взять часто твоего горя!

У Атенаис не было и тени сомнения насчет искренности его слов, и она доверчиво прижималась к груди Жана, ища успокоения и защиты.

-Всё будет хорошо, — убеждал он. – Все закономерно. Мне жаль, но все идет так, как задумано свыше. Мы не можем вмешаться надолго.

Понемногу она затихла, и Жан заставил ее принять успокоительный ивовый настой. Сон взял ее в свои объятия, унимая понемногу горе.

Магистр, стоя у ее постели, глядя на бледные черты лица своей любимой Атенаис, все думал о том, что не жалеет о том, что сделал. Он давно решил, что она будет только его, жаль, конечно, что пришлось ей вынести такую потерю, но Атенаис молода и отойдет от этого. Сам же Жан сделает все, чтобы она никогда не узнала виновника своего несчастья, чтобы никогда она не оставила его. А горе – оно мимолетно. Время утешит печаль.

Магистру еще предстояло узнать о том, что Абрахам даст ему понять откровенно, что будет хранить их взаимодействие в тайне только в том случае, если Жан будет сдавать ему регулярно других магов и ведьм и для магистра это станет самым страшным секретом его жизни.